ПЁС. На конкурс

       Высунув язык, пёс лежал на горячей земле, в тени дряхлого, как и он, забора. Полуденное солнце нещадно распаляло землю, но у него не было ни сил, чтобы уползти в прохладное место, ни желания учащённо дышать, чтобы испаряющаяся с языка влага отвела тепло от его тела. Да и влаги уже почти не было, так как он давно не пил воды. Впрочем, не ел он тоже давно. 

        Пятнадцать лет, бегая по ограниченному ржавой цепью кругу, он добросовестно охранял шахтный склад от нежелательных посетителей. Но шахту неожиданно закрыли, склад опустел и разрушился, охранять стало нечего, кормить его перестали, и он скучал от своей ненужности людям.

       Цепь, долгие годы удерживавшая его у этого склада, перетёрлась, и большая её часть, извиваясь змеёй, пересекала по диагонали двор, а меньшая болталась на шее у пса, прижимая его усталую от жизни голову к земле. При ходьбе она цеплялась за землю, издавая тихие стоны, пёс не хотел, чтобы их принимали за его жалобы на жизнь, и чтобы оторвать нижний конец цепи от земли, ему приходилось высоко поднимать голову.  Когда он шёл так по шахтному двору, создавалось впечатление, что это самый гордый пёс в округе. 

        Но ходить в его возрасте с высоко поднятой головой было и глупо, и тяжело, поэтому он большую часть времени лежал, в ожидании миски похлёбки, которую изредка приносил ему такой же дряхлый, как и он, проходчик, просидевший с ним у этого склада после ухода на пенсию пятнадцать лет сторожем... 

        Порвавшаяся цепь давно не удерживала пса, дала ему свободу, но он так привык к этому месту, что не мыслил жизни без этого полуразрушенного склада, завалившегося забора, покосившихся ворот, навечно въевшейся в землю угольной пыли. 

        Но больше всего он боялся, что там, куда он уйдёт, не появится с миской похлёбки дед Матвей, а как самостоятельно добывать себе пищу, он не знал.  Поэтому он лежал, и думал своими скудными мыслями, которые не уводили его дальше круга, очерченного обрывком ржавой, потёртой цепи.

        Даже гуляя по двору, что с ним случалось крайне редко, он не выходил за пределы этого круга.  Вот, если бы, цепь порвалась лет пятнадцать назад... 

        Но что бы тогда было, он придумать не мог, и равнодушно смотрел на оборванный конец цепи, думая думу о прошедшей жизни.  Он не знал иной жизни, и не сетовал на свою: он прожил её, как прожил. И всё!

        Проходящий по улице мужчина остановился у покосившихся, полураскрытых ворот, обвёл взглядом двор, увидел в противоположном углу проём в заборе и, чтобы сократить путь, свернул к складу.  Заметив старого, облезлого, с поджатым хвостом пса, мужчина заглянул в его выцветшие, прозрачные глаза, и безбоязненно прошёл мимо. «Судя по всему, у него даже зубов нет, чтобы укусить», - подумал мужчина. 

        Находясь в глубоком раздумье, пёс не заметил проходившего мужчину, но мысли его услышал.  «Странные существа эти люди, - подумал пёс.  - Пропустили тебя, ну, и иди себе молча. Так нет, ему обязательно надо оскорбить, унизить».

        Он скосил глаза в сторону мужчины.  Конечно, он мог бы и гавкнуть, и даже укусить, но мужчина этот, в сущности, ничего плохого ему не сделал...

        Между тем, мужчина изменил направление, и шёл уже не к проёму в стене, а к покосившейся, висящей на одной петле двери склада. «Посмотрю, что там есть, - подумал мужчина. - Облезлый, полудохлый пёс, даже голову не повернул в мою сторону, наверное, последние часы доживает».

        «Ну, это уж слишком», беззлобно - возмутился пёс.

        Мужчина заглянул в склад, посетовал на то, что он пуст, и пошёл дальше, своей дорогой.  «Не мудрено, что склад пустой, - размышлял он. - При такой-то беззубой охране здесь уже давно всё украдено», - и он нагнулся, чтобы пролезть через дыру в стене. 

       «Ну, уж нет!  Такого оскорбления в свой адрес я не потерплю!» - разозлился пёс. Он высоко поднял голову, но не для того, чтобы иметь гордый вид, а чтобы цепь не бренчала по земле, собрал последние силы, в три прыжка догнал мужчину, и впился зубами в его ногу.

        Мужчина громко взвыл, безрезультатно подрыгал ногой, пытаясь освободиться от пса, несколько раз ударил его по спине рукой, отчего тот замотал головой, и боль усилилась.  Отчаявшись избавиться таким образом от пса, мужчина схватил его лапу, нагнулся, и укусил её своими зубами.

        Хрустнула кость. Пёс разжал пасть, выпустил ногу мужчины и, подгребая под себя здоровой лапой угольную пыль, уполз под забор. Там он улёгся в тени и, легонько поскуливая, стал зализывать рану...

        «Будешь знать, как кусать невиновного человека», - видя страдания пса, злорадно подумал мужчина. 

        «Ничего себе - невиновного, - думал пёс, - столько тут обо мне наговорил, и он же невиновный!»

        А мужчина сел, завернул штанину, осмотрел рану, со злостью посмотрел на пса. «Если бы я его не укусил, он бы от меня никогда не отцепился бы», - подумал он.

        «Странные всё-таки существа эти люди, - подумал пёс,  - ну, ладно, допустим, он хотел поквитаться со мной... Но, ведь, я укусил его за заднюю ногу, почему же он меня - за переднюю?»

        Он был верным псом. Люди относились к нему хорошо, прежде не кусали, и он думал, что, если бы его укусили за заднюю  лапу,  было бы не так больно.