О природе жанра

   Это такая сугубо литературоведческая тема, которая муссируется специалистами, пока мы с вами, невоспитанные авторы, особо не заморачиваясь,  рисуем свои опусы, как бог на душу положит.

   И это правильно. Правильно, что муссируется, и правильно, что не заморачиваемся.  С точки зрения литературного процесса: нынешняя непричесанная литература формирует будущность официальной литературы завтрашнего дня. Где-нибудь в ней рождаются новые жанры, новые стили, новые литературные методы, авторские почерки, которые станут образцами для авторов через каких-нибудь двадцать лет.
Но тема стоит того, чтобы о ней знать. Хотя бы.

   Есть такой умный – Бахтин, филологи знают. Так вот, он знаете, что говорит… Ну, он вообще, много чего хорошего говорит. Но вот по поводу жанров он говорит, что жанр – это всегда  взаимоотношения между собеседниками. Выражение отношения  автора к собеседнику. Ну, это я совсем на пальцах.

   Например, я отношусь к собеседнику с любовью, и крайней степенью доверия. В каком жанре я буду с ним говорить? В доверительном. Эпистолярный жанр, жанр доверительной беседы. Лирического стихотворения. Баллады. Сонета.

   Или я  с собеседником – на равных, между нами нет социальных иерархических препятствий, и вообще, мы приятели, и можем посмеяться над кем угодно, и друг над другом. Фамильярные отношения  диктуют фамильярные жанры. Анекдот. Пародия. Комедия. Ирония всех родов. Фривольные шуточки. Водевильные ходы.

  Или я специалист. Обращаясь к специалисту, я пишу  в жанре научной статьи, технической статьи, узко-специальной статьи, то есть пользуюсь специальной лексикой, имея ввиду предварительную подготовку, и некоторые вещи предполагаю по умолчанию. Если обращаюсь не к специалисту – пишу очерк,  где наоборот все разжевываю для чайников.

  Или я  простой и маленький человек, а пишу о Большом и Светлом. Там о Родине. О великих людях. Об истории. Это неизбежно диктует жанровые особенности: высокий штиль, лексику, пиетет по отношению к собеседнику – читателю – зрителю,. Отсюда – Ода. Трагедия. Исторический роман.

  Ну, и в том же духе.

  Это так,  для иллюстрации. Я это к чему. Никто до Бахтина ( люблю, люблю, люблю) на это так не смотрел. С точки зрения человеческой.  Что было жанр до него? Некая формальная единица. Набор  инструментов, характерных  приемов. Шаблон.

  А что жанр после него – это живой организм, зависящий не от академической науки, а от живых собеседников: подвижный, многогранный,  готовый к изменениям. Принимающий  наши невоспитанные смешения разных жанров, в разных пропорциях.

  Мы ведь и веселые и злые, добрые и безжалостные одновременно. И умные, как специалисты, и дураки-дураками, когда дело касается нашей гордыни. Мы мелочные в быту, и жертвенно-бескорыстные в Главном. Мы разные. И не вмещается ни в один жанр целиком.

  Может быть, такое отношение к жанру опрощает академические традиции, скорее всего опрощает… Ну, так что же!

  Ахматовы, Гумилевы умерли… Но мы-то живы. А шоу должно продолжаться. По-моему, так. А?