Глава 6. Invaders Вторженцы

18 декабря, утро

Дом Монро,
Ева Лоренс

Опять утро. И я была не там, куда хотела бы попасть. Куда стремилась бы прийти. Далеко от своей цели. Еще дальше в неизвестность, еще дальше от…
Мне казалось, что когда-то я совершила самое страшное преступление в своей жизни - уехала из своего дома. Это я поняла сегодняшним утром. Пару минут потратила на то, чтобы помечтать о родной спальне. Напрасно думать о том, что сон принесет избавление и успокоение. Все стало только хуже.


Росло раздражение от этого незнакомого места. Словно я обижалась за то, что была здесь, а не там где хочу быть. Только вот мои возможности не совпадали с моими желаниями. Как всегда.

 

Прежний мир с обыденными занятиями пропал. Или превратился в новый мир с телепортациями и ответственностью за действия, которые я не совершала. И новыми людьми, которых я не знала.


А еще казалось странным, то, что я чувствовала чужое дыхание рядом. До сих пор не открывала глаза, тем самым, отодвигая от себя действительность. Наверное, готовилась прожить еще один день где-то в неизвестности.


Я знала, что лежу на кровати. Знала, что вчера были темные тоннели метро, холод и снег. Все решило перевернуться еще раз, когда показалось, что та иллюзия, которая произошла когда-то в больнице, может повториться снова. Теперь я вспоминала врачей и медсестер. Столовую, в которой было много шума. Но зато там было тепло. И чувство безопасности тоже было, потому что думалось, что быть запертым в месте, откуда не выйти, самая надежная защита. Я вспоминала квартиру брата Джесси. Как сидела на полу, и профессор Файенс говорил о том, что хотел бы вернуться в тот мир с лампочками на деревьях. 
Может, теперь это и произошло?


Но место профессора Файенса занял Джесси. Это был он.

Я замерла в нерешительности, не делая ни одного движения. Его руки обвивали меня, и я чувствовала ровное дыхание, которое… расслабляло. Его руки на своей спине я ощущала даже через свитер.

 

Почему он рядом? Как он оказался так близко?
Вчера мы шли, держась за руки, по темным тоннелям безжизненного метро. Вчера он нес меня. И вчера мне было стыдно, каждый раз, когда ломался ритм его шагов из-за более глубокого сугроба. А теперь он тут. Теперь он дома.


Я была не в силах пошевелиться. Внутренний голос говорил, что можно придвинуться ближе, но… я почему-то не могла. Наверное, из-за непонятного страха и стеснения.


Я осторожно потянулась к нему, так чтобы провести по его темным волосам, всего раз - всего один лишь раз позволить себе быть с ним по-настоящему рядом. Но с испугом отдернула руку, когда кто-то зашевелился за его спиной. Решительно отодвинулась на край кровати, выжидающе смотрела на девушку, которую все это время я не замечала. Мне показалось, что это она позвала вчера Джесси идти за собой. А ведь они друг друга знали.


Девушка поднялась и жестом позвала меня выйти вместе с ней за дверь. Без единого слова, будто она боялась разбудить единственного спящего в этой комнате человека.

 
Сначала мне хотелось проигнорировать ее призыв, но что-то не позволило. Может воспоминания о тех мужчинах, которые наставили ружья на нас этой ночью. Неужели я думала, что если не послушаюсь, то они придут сюда и выведут меня силой?

 

 

18 декабря, утро,

дом Монро,
Ева Лоренс, Алекс Бонд


У меня есть основание ее бояться? Я не скажу ей о том, что делала и чего я не делала, даже если она будет переспрашивать. И даже если один из тех странных людей будет махать передо мной своим ружьем? Конечно, нет. Я не знаю, зачем им знать правду.


У нее были каштановые волосы. И еще она была ниже меня ростом, что давало мне привилегию смотреть сверху вниз, а не наоборот. Мне оставалось гадать, кем она приходилась Джессу, но спрашивать об этом я не собиралась. А вот узнать о том, где сейчас профессор Файенс, неожиданно стало первоочередной задачей – в это новое утро, в незнакомом месте. Словно ощущая с ним связь, оттого, что он, как и я, не дома.


- Как ты себя чувствуешь?

 

Она даже не обернулась в мою сторону.


Как я могу себя чувствовать? Пришлось ответить первое, что пришло на ум – совсем тихо, зато очень точно:


- Никак.


Мы прошли на кухню, где было пусто и прохладнее, чем наверху. Девушка пощелкала кнопками кофеварки и обреченно вздохнула.


- Не бойся, никто тебя не тронет.


Я только и думала, пока мы шли на кухню, о том, что может произойти. И куда она ведет меня. Незнание в такие моменты было очень некстати. Но вряд ли мне было бы легче, знай я что-нибудь об этих людях. И почему они встречали нежданных гостей именно с ружьями. «Я не боюсь» – в мыслях это звучало непременно дерзко и гордо, совсем не так, как в реальности.


- Мне не страшно.


Конечно, я плохо представляла, что было бы со мной, не будь этого предупреждения. Молчать было неестественно, потому что эта девушка странно действовала на нервы своим присутствием.


- Вот и хорошо.

 

Она покрутила кран, скорчила недовольную гримасу, и сунула руки обратно в карманы куртки.

 

- Похоже, завтрак будет холодным... Тебя Ева зовут, да?


Следя за ее движениями, я понимала лишь то, что после сна в теплой кровати, в одном свитере было прохладно.


- Да, - ответила я, соблюдая осторожность.

 

 Как будто мне не хотелось доверять ей только потому, что она говорила уверенно и обещала безопасность. Я решила, что не буду спрашивать, а также говорить первой.


- Я – Алекс. Прости за такой странный прием, но нам приходится перестраховываться.

 

Она дернула дверцу холодильника, усмехнулась чему-то, доставая сок, и хитро прищурилась.

 

– Скажи, Джесс в самом деле нес тебя на руках до дома?


Этот вопрос мог означать все что угодно. Я-то готовилась к более серьезным вопросам типа «зачем ты испепелила чужое ружье». И я бы наверняка ответила «я испугалась» или «мне так захотелось». Но ответа на такой странный вопрос у меня не нашлось.


- Не знаю… - я вспомнила, что такой ответ я уже давала. Пришлось быстро добавить, - чем обязана такому вопросу?

 

 Я опустила голову, чтобы скрыть свое смущение. Девушка смерила меня взглядом.

 

- Ну да, так я и думала.

 

Ее лица видно не было, но в голосе слышалась улыбка. Она вытащила коробку сока, достала с полки над плитой коробку хлопьев, посуду и поставила все это на стол.

 

 – Будем импровизировать.


Мне было неловко от недосказанности, словно я задолжала кому-то, но совершенно забыла об этом.

 

Свет из окна заливал кухонный стол, подсвечивая волосы девушки, придавая им золотистый оттенок. Я уже готова была бежать за курткой, только чтобы нарушить это напряженное молчание, которое мне не слишком нравилось. Как будто неудобно было. Только вот от чего? А еще мне так и хотелось предложить свою помощь…

 

Я испугалась, когда что-то коснулось моего колена. Оглянулась, но заметила только пушистый хвост, а когда вновь посмотрела вперед, увидела и его обладателя. Пес приветливо помахал хвостом, прошелся по кухне и вернувшись ко мне, стал обнюхивать.


- Это… твой?

 

Я осторожно посмотрела на большую овчарку, которая в свою очередь с настороженностью вглядывалась в мои глаза.


- Это мой.

 

Пришлось во второй раз поспешно оглядываться назад, чтобы увидеть того, кто произнес эти слова. Мужчина молчал, глядя на меня, с высоты своего роста.

- Холодного утра, Алекс, - произнес он, не меняя тона, и даже не отводя от меня глаз.


- Гай… - я успела повернуться, чтобы заметить как девушка, кивнула на пачку сока. – Холодного завтрака. Не бросай своего питомца где попало.


Мужчина проигнорировал это замечание, с подчеркнутой осторожностью прошел мимо меня, и коснулся спины собаки, которая с интересом наблюдала за Алекс.

 

- Ты и Сантьяго можешь испепелить? – спросил он, легко поглаживая пса.

 

Я недоуменно поглядела на него.

- Гай, не изводи нашу гостью глупыми вопросами, - вежливо попросила Алекс, не глядя в сторону мужчины, словно ей он нравился еще меньше. Он же явно размышлял о чем-то. Может, о том, чтобы отвести ли меня в гараж?


- Гостью? – спокойно спросил Гай, и, все еще глядя на меня, добавил. - Когда они стали гостями?


- Лучше позови кого-нибудь из ребят, надо вытащить холодильник на улицу, пока ничего не стухло.

- Им тоже не нравится присутствие этих гостей, точнее... ее в частности.

 

Он точно бы ткнул в меня пальцем, но сдержал себя.

 

- Она даже не в гараже, где, по словам Поля, должна находиться.


При этих словах мне захотелось посмотреть на Алекс и напомнить ей ее же слова о том, что не стоит бояться.

 

- Гай, милый Гай, не испытывай мое терпение, - нараспев протянула девушка, мешая свои хлопья. В ее движении и голосе было какое-то предупреждение. - Позовешь подмогу или сам понесешь?

 

Холодильник или меня?!

- Ты же знакома с тем парнем да?

 

Он первый раз за все это время улыбнулся, но и улыбка была усталой и мрачной.

 

Я подмечала это, словно играя в игру  «угадай, что у этих людей на уме». Можно ли верить каждому слову, сказанному при мне, если я опасна?


Гай аккуратно толкнул собаку, направив в сторону гостиной, и испытующе посмотрел на меня. Наверное, проверял мою степень опасности. И видимо не увидев в моей растерянности ничего пугающего, проследовал к выходу.

 

- Это его дом, ты его знаешь.


А кто все-таки эта девушка для Джесси?


- Да, это его дом. Поэтому мы теперь тоже в гостях, так что веди себя скромнее.


- Холодильник будет загорать на лужайке, - это походило на шутку, произнесенную мужчиной. Только вот таким голосом, от которого было совсем не смешно.


Огорчаться пока нет повода? По крайней мере, я не в гараже…

 

 

18 декабря, позднее утро,

дом, милый дом

Джесси Монро,


Наутро все болело. Спина, плечи, ноги, ребра, челюсть, голова, ушибленный локоть… Я лежал и боялся пошевелиться, рассматривая солнечных зайчиков на соседней подушке. Одеяло проводило четкую границу от уюта под ним до жестокой реальности снаружи. Снаружи было холодно, там были какие-то дела, заботы и переживания. А здесь я был дома. Больше всего на свете хотелось закрыть глаза и спать дальше. В голове звенели воспоминания о вчерашнем дне. Вчерашнем вечере. Я совершил подвиг и перевернулся на другой бок, к своему удивлению обнаружив, что в комнате я не один. Вид незнакомой девушки-азиатки в кресле - моем кресле - быстро вернул к осознанию, что я не настолько дома, как бы мне хотелось. Она бросила на меня смущенный взгляд поверх книги.


- Привет.


Я сонно моргнул в ее сторону.


- Ничего, что я здесь?


- Ничего, - заверил я. – Который час?


Девушка пожала плечами.


- Не знаю, часы встали. Но завтрак уже точно прошел.


Значит, я проспал завтрак и не видел ни одного пугающего сна. Это хорошо. Плохо то, что раз уже настолько поздно, то вставать надо совсем скоро. А я готов не был.


И еще лежа здесь, в своей кровати, плохо верилось в то, что вчера я телепортировался.


Девушка снова выглянула из-за книги.


- Это ты вчера звонил?


Я не сразу вспомнил, что было вчера. Казалось, что краткий визит в апартаменты Тая был мириады воспоминаний назад.


- Оставил сообщение на автоответчик, - напомнила она.
- Да.

 

Я перевернулся на спину, потирая глаза рукой. Холод пробежался мурашками от пальцев до плеча.

 

– Вы получили сообщение, вы знали, что мы идем.

- Вообще-то нет. Я не стала никому его показывать.


Она закрыла книгу и прижала ее к груди. Словно ожидала от меня продолжение начатого разговора. Я поддался:


- Как тебе Прачетт?


Я с большой – гигантской – неохотой сел на кровати в надежде, что холод подействует ободряюще.


- Кто?

 

Вопрос явно оказался обескураживающим.


- Терри Прачетт, - пояснил я, кивая в сторону книги.


Она заглянула на обложку.


- А, это... Немного не мое, но любопытно. Она лежала на тумбочке, не удержалась, - девушка неловко улыбнулась. – Извини.


- На здоровье.

 

Я потянулся за кедами, которые до сих пор были влажные от снега, только сейчас осознавая, что пока мы вчера несколько часов беседовали с Алекс, я был не менее промокший, чем Ева. Брюки были не в лучшем состоянии.
Мне стало жаль собственную кровать. И еще Ева… осознание напомнило, что когда я ложился вчера, она была рядом. Они обе были рядом.


- А какие книги тебе нравятся?


Пол был отрезвляюще холодным, я пожалел, что когда-то отказался от ковра.


- Медицинская энциклопедия – это моя любимая.


Я усмехнулся, распахивая дверцу шкафа. Было странно видеть, что внутри все изменилось. Терпеть не могу, когда трогают мои вещи, даже во имя высшего блага.


- Нравятся картинки? Или на врача учишься?


Черт побери, я бы мог перечислить, чего из моих любимых вещей не хватает. Это мой шкаф, а довольствоваться приходилось тем, что есть.


- Да, училась.
- А потом бросила?


Я почти стучал зубами от холода, натягивая на себя серую толстовку с капюшоном. Больше всего злило, когда кто-то брал мои носки. Было такое впечатление, будто я копаюсь в мусоре в поисках чего-нибудь полезного.


- Не бросала.

 

Ее голос сделался разочарованным.


Я высунулся из-за дверцы шкафа. Она очень выразительно развела руками, указывая на всю окружающую действительность вокруг.


- О… верно, - понял я. Верно, потом случилось это.


Я спрятался обратно, запрыгивая в сухие джинсы. Ремня не нашлось, джинсы спадали и путались под ногами. От этого было обидно. Точнее обидно было оттого, что в моем шкафу не нашлось ремня для меня. Было обидно, что эта девушка не могла продолжить учебу. Нет, было смешно, что от всех этих медицинских энциклопедий и долгих лет учебы толку ноль.

 

- У меня есть медицинская энциклопедия, я найду, - пообещал я, зашнуровывая кроссовки.


Девушка усмехнулась.


- Хорошо бы. Хотя, может быть, в ней правды не больше, чем в этой книжке.

 

Мир куда сложнее, чем его описывают в справочниках.

 

 

18 декабря утро,

Ева Лоренс, Дезмонд Файенс


Мне стало холодно, слишком холодно, чтобы продолжать просто стоять на кухне и  наблюдать за Алекс. Я не знала всех этих людей, но была среди них одна. Опять все было новым, пугающим, неизвестным. Как когда-то в больнице. Я думала о том, что если бы не Алекс, то за свои слова не лежала бы ночью в кровати, а сидела бы в гараже. Не с Джесси, а одна… Мне показалось, что я все-таки должна была сказать это девушке.


- Пойду возьму куртку.


В гостиной кто-то приглушенно чихнул.


- Профессор Файенс, – тихо произнесла я, смотря на мужчину.


Он стоял в гостиной. Значит, не был заперт. Но мне и так было жалко его. Из-за нездорового вида и зажатой в руке бумажной салфеткой.


Либо он, либо Джесси – ведь так?

Он, правда, важен мне…


- Что с вами?

 

Я хотела подойти ближе, но так и осталась в нерешительности возле небольшого столика, раздумывая как собраться и преодолеть оставшееся расстояние.

 

- Вы заболели?


Я испугалась своих слов. У них был совсем нехороший смысл.


- Обычная простуда.

 

Он небрежно вытер нос, но на всякий случай оглянулся по сторонам.

 

- Как ты? Тебя не обижали?


В его словах была забота?


- Обычная простуда... - повторила я эхом, словно сама убеждала себя в этом. – Оставили в комнате.


Почему-то говорить было сложно - никак не сосредоточиться и мысли путаются.


- Обычная простуда?

 

Я все-таки подошла ближе, внимательно смотря на мужчину.


- Ноги промочил, - он спрятал бумажный платок в карман и снова обеспокоенно огляделся. - В комнате... Это хорошо, хорошо… И как они? Следят за нами?


Я внимательно смотрела на мужчину, надеясь убедиться, что это в самом деле простуда, а не что-то другое. И вид такого несчастного профессора действовал слишком угнетающе. Я с сожалением посмотрела на него, сделав еще пару шагов.

 


- Здесь никого нет... - видимо я посчитала это ответом на последний вопрос. Но волновало меня другое, - а где были вы?


Он насторожился, непонимающе мотнул головой.

 

- Так нам можно уходить?
- Я... я не знаю...

 

Пришлось признаться честно. Я даже не думала об этом.

 

- Уходить? Но куда?


- Отсюда, - проговорил он шепотом, но с нажимом. - Если мне не изменяет память, вчера эти люди стреляли в нас, а потом хотели запереть в гараже. Конечно, они этого не сделали, но кто знает, сколько времени пройдет до того, как они передумают? - он еще выразительнее посмотрел на меня. - Если что-нибудь вдруг спровоцирует их передумать.


- Я? - в этот раз я не успела остановить себя. - Это могу быть я?

 

Профессор Файенс не ответил на этот вопрос.


- А что если Джесси исчезнет у всех на глазах? Думаешь, они это оценят? Исчезнет, а мы тут останемся, вот и разбирайся с ними потом...

 

Он деловито сложил руки за спину.

 

- Кстати, а где он?


Мне не хотелось думать, что Джесс оставит нас тут. Но он телепортировался, и это было непредсказуемо…


- Он наверху, спит, - мне было стыдно, но я верила мужчине, - девушка сказала, что они не причинят нам вреда.


Хорошо, что не забыла передать слова Алекс. Она же все-таки пообещала.

Он потер покрасневшие глаза костяшками пальцев и сложил руки на груди.

 

- Да? Значит, мы можем уйти, и они нас не тронут?
- Я не знаю, правда.

 

Меня спрашивали, но я не знала ответа на такие вопросы. Даже и предположить не могла. А может, мне просто не хотелось уходить в неизвестность, что была за стенами каждого дома, где я оказывалась?

Профессор хмыкнул и потер лоб тыльной стороной руки.

 
- Джесси не пойдет с нами, да? - спросил он как можно тише и продолжил, словно успокаивая себя. - Хорошо... ладно, надо время осмотреться, разузнать, что происходит, а потом уходить. Уходить всем вместе, как договаривались, верно? Будем считать, что это небольшое отступление от плана.

Его слова возвращали на улицу, на холод. Уходить... Я поняла, что я ничего не понимаю. И не понимаю что хочу. Вчера хотела в общежитие, потом домой. Как-нибудь домой. А теперь мне казалось это недостижимым. И все усилия, которые прикладывались к осуществлению этого желания были несущественными.


- Это дом Джесси - куда он может отсюда уйти?

 

Я думаю, этот вопрос напрашивался сам собой. А голос вместе с тем стал увереннее, словно я, наконец, поняла, о чем речь.


- Ну да... куда мы все отсюда денемся? - произнес профессор обреченно-раздраженным тоном. Этот вопрос ясно выражал все мои мысли. И был произнесен не мной.


Я недоверчиво посмотрела по сторонам, прислушиваясь к Алекс, которая была на кухне, надеясь, что она не выйдет сейчас.


- Мне вдруг показалось - может это тоже часть того... места с лампочками?

 

Голос был совсем тихий, чтобы никто, кроме профессора Файенса не услышал. Это оставалось нашей тайной, о которой больше никто не знал. Я слабо улыбнулась, осторожно посмотрев на мужчину.


- То, что происходит - это невероятно. Все, что творится вокруг... Я подумала, о том, что может это та иллюзия, только уже более настоящая? Такая же настоящая как привычная жизнь. Раз есть телепортация, раз кто-то может испепелять предметы. Тогда возможно и такое?


- А откуда мне знать?

 

Его голос прозвучал сипло и непривычно злобно.

 

- Если это какая-то иллюзия, то мне она определенно не нравится.


Захотелось попросить прощения, за свои слова которые оказались глупыми.
- Да… - отозвалась я только потому, что надо было что-то ответить, - в этом всем нет ничего хорошего.

 

 

18 декабря, позднее утро

Джесси, Ева, Дезмонд

Пожалуй, Ева была одной из немногих присутствующих, кто не выглядел в этом доме инородным. Словно, я просто пригласил ее в гости, а она стояла в растерянности посреди этой неуклюжей гостиной, между диваном и проходом, ведущим на кухню. Ее рука легла на спинку дивана, я прикусил язык, чтобы промолчать. При всем нежелании видеть что-либо из мебели обращенным в пепел, я пообещал себе быть максимально деликатным. В конце концов, ей сейчас сложнее.

 

Она стояла рядом с Файенсом, на почтенном расстоянии, словно боялась причинить ему вред. Профессор щеголял красным хлюпающим носом. Стало даже немного жаль его, в конце концов, ответственность за вчерашний нелегкий путь лежала на мне. Хотя, если у него ничего не болело, я готов был поменяться местами. Уж к насморку-то я привык. Пожелания с добрым утром были прерваны его ехидным приветствием.


- Здравствуй, Джесси. Хорошо выглядишь. Выспался?


Судя по красным глазам, его сон был не столь безмятежен, как мой. Однако, я заслужил его в полной мере хотя бы той бессонной неделей, наполненной короткометражными кошмарами. Я расправил плечи и зевнул.


- Да, сносно.


Тронул Еву за запястье, трусливо избегая ладони. Вчера она дрожала как осиновый листок, даже под одеялом. Сегодня на личико вернулись хоть какие-то пастельные краски. Интересно, а испепеляет она только руками? И обернусь ли я пеплом, если сделаю резкое движение или чихну?


Девушка медленно перевела печальный взгляд на меня. Осторожно улыбнулась, словно в знак благодарности. Она высвободила свою руку и хотела коснуться пальцами моей ладони, но в последний момент передумала, отводя глаза.


- Ты рад оказаться здесь?


Я хотел ободряюще улыбнуться, но мышцы лица воспротивились, не позволяя соврать. Да нет, конечно, я был рад оказаться дома. Только дом это напоминало весьма отдаленно.


- Здесь получше, чем в карантине, - нашелся откровенный ответ. Снова вспомнилась пропавшая Пандора. – Здесь безопасно.


Файенс скептически фыркнул и вытер нос добытой из кармана салфеткой.


- Вы оба не хотите признавать очевидного! - резко возразил он. – Эти люди опасны!


- Вот и хорошо, - я похлопал его по плечу. – Лучше играть на стороне опасных людей, чем против них. Да, коллега?


Он сбросил мою руку. Недостаток сна и насморк явно сделали его раздражительным. Это снова напомнило об ответственности за своих гостей. Я-то хотя бы дома…


- Полегче, профессор, - я смягчился. – Слушай, давай ты пойдешь, приляжешь, а я покопаюсь в аптечке, поищу тебе что-нибудь от простуды.

 

Я положил руку на спину Евы, чуток подталкивая ее вперед.

 

– Проводи его в комнату, я сейчас вернусь.
- Да, хорошо.

 

Она, наконец, преодолела то почтенное расстояние, отделявшее ее от профессора и, с волнением посмотрев на него, оглянулась на меня последний раз с каким-то недоверием. Словно допускала мысль о том, что я уйду и оставлю их.

 

***

Мы столкнулись с Алекс по пути на кухню. Сегодня воображение могло отдыхать - я видел ее на самом деле. А она видела меня.


- Эй!

 

Она подошла ближе, улыбаясь, и скинула капюшон. Ее волосы были длиннее, чем я помнил.


- Доброго утра.


Ее рука потянулась к моему подбородку, а на лице отразилось замешательство и сожаление. Палец скользнул по челюсти, напоминая о синяке.


- Ох, ничего себе. Болит?
- Да нет, уже нет.


По сравнению с ноющей спиной – сущий пустяк.


- Прости.

 

Она виновато поморщила носик. Я понял, о чем она подумала.


- Нет, нет, это не твои ребята постарались. Я еще до этого схлопотал, в карантине.


Ее брови удивленно поползли вверх.


- Не вовремя нагрубил одному верзиле. Заслужил.


- Рисковый ты парень, Джесси Джеймс, - она погрозила пальцем. – С моими мальчиками не шути.


«Мальчики» тут же появились в кадре, в сопровождении холодильника, который совместными усилиями направлялся в сторону выхода.


- Эээ, куда оно? – возмутился я. - Вы не заплатили за прокат?


Алекс стукнула меня кулачком в грудь. Если бы куртка не смягчила удар, было бы неприятно.


- Ты же сам предложил вынести холодильник на улицу.
- Верно, - вспомнил я. – Жаль, что я так и не успел позавтракать.
- Голодный?
- Даже не представляешь.


Она взяла меня за рукав и потянула в сторону кухни.


- Я оставила тебе печенье с молоком.
- Я не пью молоко.


Она закатила глаза.


- С соевым молоком.


На столе в самом деле гордо красовалась пачка соевого напитка с модной этикеткой и полупустая коробка печенья. Я сглотнул, осознавая, что действительно здорово проголодался.

 
- Я твой должник.


Только мысли о «миссии» не позволяли поесть спокойно. Проглотив, почти не жуя, энное количество печенья, я принялся рыться по ящикам, не выпуская из рук кружку.


- Кстати, говоря о завтраке. У нас кончаются припасы. Сегодня придется совершить шоппинг. Без машины это будет не так просто. Придется задействовать как можно больше народу.


- Ммм?

 

Я как раз добрался до коробки для ланча, которую мама использовала в качестве аптечки.


- Придется тащить добытые припасы на себе, - объяснила она. - Ты пойдешь?


Спина взвыла вдвое интенсивнее.


- Да, конечно.


Я пытался найти на пачке растворимого порошка подтверждение тому, что его не обязательно разводить кипятком. Аннотация скрывала сведения на этот счет.

Алекс подошла ближе.


- Что ты ищешь?
- Что-нибудь от простуды, для Файенса.

 

Я перешел к чтению следующей аннотации. Пометки о побочных эффектах перебивали аппетит. Я столько раз глотал эту гадость и никогда не подозревал, чем это может обернуться.


- Он заболел?


Я заметил, как дрогнул ее голос и поднял на нее глаза.


- Промочил ноги и простыл. Эти профессоры такие слабаки.


Она напряженно молчала.


- Это не вирус, - заверил я. – Обычная простуда.


- Откуда ты знаешь?
- Потому что он уже переболел вирусом, во второй раз не заразится.
- Но это ведь не обычный вирус, кто знает наверняка, как он действует?


- Это не вирус, - упрямо повторил я. – Я им болел, я знаю.

 

Выбор остановился на чем-то более или менее безопасном.

 

– И все же будет лучше, если никто больше про это не узнает. Я не хочу, чтобы кто-то сделал неправильные выводы и…


- И что? – перебила она полушепотом. – Возможно, безопаснее будет его изолировать.


- Запереть в гараже? – переспросил я. – Мы изолируем его в моей комнате. Ева за ним присмотрит. Ты сама сказала, что все уйдут в шоппинг, так что никто и не заметит. А к вечеру ему станет лучше.


Она неуверенно пожала плечами.


- А если это, в самом деле, вирус?
- Не надо поднимать панику.


Алекс стояла совсем близко, сложив руки на груди. Между нами снова повисло упрямое напряжение.


- Я должна обезопасить своих людей.


Фраза была достойна плохого боевика. Хотя Алекс без труда представлялась в роли главнокомандующего.


- Замечательно, тогда ты меня понимаешь, потому что я должен обезопасить своих. Я не хочу, чтобы Файенса кто-нибудь запирал в гараже или, не дай бог, угрожал его жизни из-за банальной простуды.


Она закусила губу, долго глядя в то место, где когда-то стоял холодильник.


- Ладно, пускай остается. Мари и Ева за ним присмотрят, пока нас не будет. Но если появятся еще какие-то симптомы…


- То я сам лично верну его в карантин, - пообещал я.


Она усмехнулась, очевидно веря в мои слова не больше, чем я сам.


- Ладно, накорми его таблетками и пошли. Надо успеть вернуться до темноты.

 

 

 

18 декабря, утро

Ева, Дезмонд, Джесси

- А где вы спали?


Наверное, я хотела хоть чем-то заполнить свое абсолютное незнание, а вопрос, произнесенный вслух, вдруг сразу показался слишком личным. Представилось, как я бы после лекции подошла к профессору Файенсу и спросила: «А где вы ночевали?» Похоже на шутку. Все похоже на шутку, совершенно все вокруг. То, что я не дома. То, что кто-то может испепелять.

 

Я незаметно посмотрела на мужчину, шедшего рядом.

 

- На матрасе, - обиженно ответил он.

Я даже остановилась, не дойдя до нужной двери, напрочь забыв про шутливые мысли.


- На матрасе?

 

Сложно было представить, что пока ты лежишь на кровати, кто-то…


- Но ведь было холодно… - неуверенно начала я, вспоминая как сама замерзала, укутываясь в одеяло.

 
- Вот именно, - буркнул он, словно я была виновата в его неуютной ночи.


Сразу стало неудобно оттого, что поверила в слова девушки о том, что все хорошо. И оттого, что не решилась пойти ночью и проверить. Но что бы я сделала?

 

- Вы… - я хотела сказать что-то хорошее, но так и не решилась.

 

Рядом  тихо скрипнула дверь, а через мгновение из комнаты, в которую мы направлялись, вышла Мари. А я даже и не заметила, какая она в темноте, подумав, что черные волосы и какое-то необычное лицо лишь следствие теней и мрака. А оказывается, он была другой национальности. Азиатка?


Мари растерянно посмотрела на меня, затем перевела взгляд на мужчину. Сжимая книгу, она скромно улыбнулась, не сказав ни слова, и прошла по коридору мимо нас.


- Нам сюда.

 

Я поспешно дошла до двери и приоткрыла ее, словно решая удостовериться, что мы пришли именно туда куда было нужно. Моя куртка лежала на краю кровати.

Профессор Файенс молча забрался под одеяло, еще раз хлюпнул носом и удовлетворенно вздохнул. Может быть, теперь в нем будешь меньше раздражения и обиды. Мне действительно искренне хотелось этого.


Я еще какое-то время смотрела как он укутывается в одеяло, а потом, пользуясь случаем, наконец, огляделась лучше. Вчера сделать это было затруднительно.

Почему-то совершенно точно я поняла, что это комната Джесси. Было в ней что-то такое, что говорило «да, мой хозяин именно он». А когда я заметила магнитную доску на стене возле стола, на котором лежали разноцветные маркеры, то все сомнения развеялись окончательно. Я с улыбкой рассматривала, подойдя ближе, детские рисунки и почти сразу вспомнила, как когда-то в столовой он говорил о своей работе. Фотография его класса, которая так неожиданно открывала для меня какую-то другую сторону жизни Джесси. Я одернула себя от таких мыслей, отойдя на пару шагов, неожиданно почувствовав смущение. А если он не хотел, чтобы я так просто влезала в эти моменты его жизни? Об этом я не подумала, прежде чем смотреть на них.


Но отошла я вовремя, прежде чем дверь открылась, и в нее вошел сам Джесси. Держа в руках пузырек с таблетками, он сразу прошел к Дезмонду, который, наконец, уютно (я надеялась на это) устроился на его кровати. Джесси протянул ему таблетки и стакан воды с обещанием:

 
- Должно стать получше. Если будет плохо, обращайся к Мари. Это вторая девушка, - пояснил он, - та, что не Алекс. Она тут медик, сообразит, что делать. А вообще лучше не болтать про нехорошее самочувствие.


Он сидел на кровати, потирая шею, обеспокоенный чем-то, в ожидании, когда мужчина вернет стакан.


- Я уйду ненадолго, - сообщил он после недолгого молчания.


- Уйдешь?

 

Я закусила нижнюю губу. Не стоило так навязчиво задавать вопрос. Я подошла ближе кровати и все-таки надела куртку. Так не хотелось показывать, какое волнение и сомнение в душе вызывали его слова.

- Да, сгоняем в магазин, - он оставил шею в покое и указал рукой на дверь. – Запасы пополнить. Оставляю дом на вас.

 

Его взгляд тоже зацепился за доску, но быстро скользнул к шкафу, к которому он тут же подошел и открыл дверцу.

- Мы здесь будем одни? - на мгновение мне показалось, что я задаю вопрос, который мог бы возникнуть у Дезмонда, но произнесла его я.

- Еще Мари, - напомнил он. – Она славная.

Джесси достал откуда-то из недр шкафа серую шапку с нашивкой, встряхнул и без зеркала пристроил ее на голове. Непослушные завитки волос выбивались наружу.


- Здесь не так уж плохо, так что чувствуйте себя как дома. В библиотеке  - папином кабинете - есть книги и журналы. Может быть, даже пару настольных игр удастся найти в ящике, если будет совсем скучно.

Профессор Файенс просопел нечто похожее на сомнение. Джесси сунул руки в карманы и чистосердечно признался:

- Не хочу уходить.

Как-то странно звучали эти слова. Они были как каприз, только мне казались тоскливыми и какими-то мрачными, несмотря на солнце, которое светило за окном. А я-то всегда думала: если на улице солнце, то и вокруг все какое-то более светлое. Оказывается, нет.


- Не уходи. - Осторожно прошептала я, подойдя ближе, заглядывая в темные глаза парня. Захотелось прикоснуться к нему, и я неуверенно взяла его за руку, - Может они сами справятся? Они... - я все-таки произнесла это, - они не тащили меня на своей спине вчера по снегу. И по тоннелям метро не ходили.


Я вглядывалась в лицо Джесси.


- Надо. - Он ответил теплой улыбкой. – Иначе кто принесет тебе шоколадку?


А я ответила тем, что обняла его, уткнувшись в плечо. Его рука прошлась по моей спине. Стало жаль, что я уже надела куртку.


- Я люблю молочный, - отстранившись, тихо засмеялась я, с опаской посмотрев на кровать.

- Заметано, - он тоже глянул на Дезмонда. – Спецзаказ от профессора?


- Без разницы, - выдавил тот из себя.


- Как скажешь.

 

Джесси остановился у шкафа, чтобы рассовать перчатки по карманам и застегнуть куртку под самое горло. Кажется, остановился в нерешительности, желая сказать еще что-то важное, но передумал и лишь пообещал.

 

– Вернусь с дарами, не скучайте.

Он ушел, а я все еще была в его комнате, на мне все так же была его одежда. И это был его дом.

- В магазин сходить, это же не так долго? - еле слышно произнесла я и сама же ответила, - Конечно. Всего пару часов.

 

 

18 декабря, утро,

кафе Роберта Скотта,
Оливия, Роберт, Глория, Митчелл, Ариэль и Чен.

Роберт открыл дверь уже давно не работающего холодильника и задумчиво уставился на его содержимое. Теперь, эта махина - гордость кухни его кафе - навеки замолкла без ремонта и выполняла скорее роль шкафа. Все его полки были забиты консервными банками разного размера и калибра. Их тесные, но нестройные ряды создавали иллюзию благополучия.


Скотт был как всегда раздражен, Оливия не отставала от него. Сегодня, перед тем как пойти на пробежку она в очередной раз разбудила его ни свет ни заря. Ушла только тогда когда убедилась, что Роберт побрился и спустился вниз. Остальных решили не трогать, пусть поспят. В глубине души Роберт завидовал им и жалел себя. Иногда ему казалось, что он скатывается к жалкой роли подкаблучника, но сил отказывать Оливии с каждым днем становилось все меньше и меньше.


Окон на кухне не было, поэтому поход за едой обычно сопровождался блужданием по абсолютно темному помещению с фонариком в руке, так как лампы дневного света перегорели, а заменить их было нечем. Раньше поход на кухню за очередной порцией еды осуществлялся вдвоем, но сегодня Роберту хотелось побыть наедине с самим собой. Батарейки в фонарике уже садились, луч был слабый, и хоть он  знал свою кухню хорошо, пару кастрюль на пол все-таки уронил. Они стояли не на своих обычных местах,  кто-то брал их и забыл поставить на место. Подозрение пало на Глорию. Есть у нее такая привычка разбрасывать вещи, где попало, особенно если они - чужие. Роберт очень надеялся, что грохот падающей посуды никого не разбудил.


- Нужна помощь? – Чен осторожно вышел на свет. Он не хотел пугать Роберта своим неожиданным появлением, но у него это не вышло.


Скотт уже протянул руку, чтобы взять банку с гусиным паштетом с верхний полки, когда услышал голос Чена. Это оказалось настолько неожиданно для него, что рука дернулась, и банка выскользнув из его пальцев, упала на пол, увлекая за собой пару своих соседок. Последняя из них приземлилась на левую ногу Боба. Острый металлический край ударил по пальцам.


- Чен! - сдержанно взвыл Роберт, - обязательно было так подкрадываться сзади?


Глаза парня испуганно расширились.


- Извини, я не хотел…


- Угу, не хотел он, - проворчал Роберт, поднимая упавшие банки, - раз уж пришел помощь предложить, давай… Помогай. Подержи мне фонарик, а я выберу нам завтрак.


Чен взял из рук Роберта фонарик и, увидев, что тот плохо светит, на всякий случай, постучал им о колено. Но свет продолжал оставаться тусклым. Чен пожал плечами и направил фонарик на полки с консервами. Роберт рыскал в поисках банок.

 

- Так, - пробормотал он, доставая последнюю банку и ставя ее на ближайший стол, где скопилось немало ее собратьев, - сегодня у нас будет фасоль с мясом и консервированная кукуруза. Сочетание так себе, но съедобно. Как думаешь, Чен?


Роберт закрыл дверь холодильника и посмотрел в сторону Чена, который отчаянно пытался реанимировать фонарик.


- Ммм? Фасоль и кукуруза? – переспросил парень и улыбнулся, - по мне так больше похоже на рис.


Закончив сборы, они двинулись в главный зал кафе, где все обычно трапезничали.


- А ты чего так рано встал? – спросил Чен у Роберта, чтобы нарушить отягощающую тишину. В присутствии этого мужчины он всегда чувствовал себя неловко. Мужчина внушал ему уважение, и парень боялся спасовать перед ним, выставить себя идиотом или сказать какую-нибудь глупость.

 

Скотт тяжело вздохнул, грустно посмотрев в его сторону.

 

- Оливия считает, что я должен бороться со своими привычками,- тут он остановился и, посмотрев на Чена, фирменным взглядом Оливии, произнес, копируя ее интонации, - если хочешь измениться, надо начинать с малого. Ты должен доказать, что Дух сильнее Тела.


Роберт повернулся и, подойдя к барной стойке, начал расставлять банки.

 

 - Сама бегает каждый день, еще и меня поднимает ни свет, ни заря, - раздраженно проворчал он, забирая груз, и с ехидством в голосе добавил, - но ничего, скоро она и до вас доберется.


Чен изобразил испуг и, улыбнувшись Роберту, заносчиво добавил:


- Ну, у меня привычек нет.

 

Он скосил взгляд на зеркало, позади стойки. Увидев, что один из рукавов его джемпера был вымазан в побелке, Чен тут же принялся оттирать его. Закончив, он поднял голову и заметил то, что Роберт как-то странно смотрит на него. Не придав этому взгляду особого значения, парень потянулся к одной из банок.

 
- Откроем их сейчас или подождем, когда все спустятся?


- Нет, - улыбаясь, как кот объевшийся сметаной, ответил ему Роберт представляя себе реакцию Чена, когда Ливи потребует от того начать бороться с его слабостями, - сначала накроем на стол, вон там тарелки, вилки и стаканы, а потом…


Но договорить он не успеля: в глазах потемнело, накатила тошнота и слабость, голову сжала в железных тисках адская боль. Роберт почувствовал, что падает. Быстро сориентировавшись, Чен подхватил мужчину и мягко уложил его на пол, присаживаясь рядом. Сначала он подумал, что это обморок от переутомления или недосыпа и поэтому, положив голову Роберта себе на колени, принялся трясти его и хлопать по щекам. Он не приходил в себя, и Чен начал паниковать. Вскочив с пола, он побежал в подсобные помещения кафе, там, где спали люди.

 

Первое помещение было комнатой Глории. Она даже не подумал постучаться, просто распахнул дверь и растеряно замер на пороге. Увидев парня, Глория притихла и отложила в сторону маленькое зеркало, которое она держала перед собой.


- Там, - проглотив слюну, продолжил он, - там Роберту стало плохо…


Девушка отпихнула Чена в сторону и рванула в главный зал, даже забыв что-нибудь накинуть на себя. Так в одних штанах и бюстгальтере, она вошла в зал. Авокадо, поеживаясь от холода, через плечо посмотрела на Чена.


- Не одолжишь свитерок?


Чен тут же скинул его и протянул женщине. Глория через голову натянула джемпер и, закатав рукава, присела около Роберта. Положив свою голову ему на грудь, она видимо слушала удары его сердца. Приподнявшись, женщина взяла его руку и, положив большой палец ему на запястье, начала считать пульс.


- Он в обмороке, - пробормотала она, убирая от себя руку. Чен громко хмыкнул и не удержался от комментария:


- Ты такая внимательная. Я просто поражаюсь…


- Тссс, - прервала его Глория, - ты сможешь его поднять? Давай отнесем его ко мне. А то пол холодный, боюсь наш Роби-Бобби, может простудиться.


Чен качнул головой и приблизился к мужчине. Аккуратно приподнимая Роберта, с помощью Глории они отнесли его в ее спальню. Она положила пару своих кофт ему под голову и, сложив руки на груди, встала около своей постели.


- А где Оливия? – тихо спросила она через пару секунд.


- На пробежке, - протянул Чен, - как думаешь, что с ним?


- Не знаю, - девушка пожала плечами, - может это последствия его способностей?


- Последствия? – испуганно переспросил Чен, - у них бывают последствия?


- А что ты думал, малыш? – хмыкнула Глория, - у всего бывают последствия. За все нужно платить. Поэтому лишний раз подумай, когда захочешь устроить тряску.


Чен хмуро посмотрел на женщину и возразил:


- Это больше относится к тебе.


Роберт приходил в себя медленно. Сначала вернулся слух. И сразу же вязкую, ватную тишину нарушили два спорящих голоса: Чена и Глории. Потом вернулось зрение, и мир обрел форму и цвет. Он никак не мог понять, где сейчас находится. Последнее, что он помнил - это стойка бара и пол, уходящий у него из-под ног.


- Где это я? – удивленно спросил Роберт, пытаясь сесть, но тело категорически отказывалось слушаться его, - как долго я был в отключке?


Чен и Глория как по команде обернулись на голос «больного» и облегченно выдохнули.


- Ты в моем будуаре, - подмигивая, томно сказала женщина.


- Нет, не долго, но здорово нас напугал, - отвечая на второй вопрос Роберта, сказал Чен.


- Ты в порядке? – обеспокоено спросила Глория, присаживаясь на кровать, - может тебе сделать кофе?


- Ты готова ради меня в кромешной темноте на кухне, на ощупь приготовить мне кофе? – улыбаясь, спросил Роберт, - мне хотелось бы на это посмотреть. Но не надо спасибо. У меня такое и раньше бывало из-за способности, но сейчас приступы стали чаще повторяться и я не успеваю уединиться, чтобы вы не волновались.


Роберт медленно поднялся с дивана. Его чуть пошатывало, немного подташнивало, но боль отпустила.


- Это последствия моего дара, - попытался объяснить причины своего обморока присутствующим Роберт, - я чувствую, как движутся планеты, как это влияет на нашу Землю. Я чувствую какой-то дисбаланс, не знаю, сложно объяснить. Ладно, пошли на стол накроем, скоро Оливия вернется, а у нас много дел. Да и воды надо вскипятить для всех, спасибо Глория, что напомнила.


- Вы идите - готовьте, а я пока тут уберусь и приведу себя в порядок.


С этими словами Глория спокойной стянула с себя кофту Чена, снова оставшись в полуголом виде. Мужчины сморщились и, заметив их недовольные лица, она гордо вскинула подбородок.


- Пошли вон. Даме нужно одеться!


Упрашивать долго не пришлось - они с радостью покинули ее комнату.


- Чен, давай-ка ты сейчас пойдешь накрывать на стол, а я займусь горячей водой.


Отправив парня в зал заниматься столом, Роберт направился на кухню.
Последние батарейки в фонарике сели, поэтому ему пришлось набирать воду в чайник, ориентируясь в темном помещении по памяти и на слух. Он немедля поставил чайник на плиту и зажег газ, заворожено наблюдая за синеватым пламенем. Чтобы хоть как-то скоротать время, он решил прислушаться к тому, что творится в космосе.


Сложно было описать каково это, чувствовать передвижение планет и звезд в бесконечном пространстве вселенной. Роберт сам толком еще не разобрался, что ощущает. Он просто представлял каждую планету инструментом, играющим свою тему. Все они сливались в единую мелодию. Вселенная играла блюз, как ему показалось по началу. Планеты вращались вокруг своих солнц, последние плыли сквозь бесконечное пространство космоса, под грустную и тягучую мелодию. Вечный танец мироздания, музыка сфер. Маленькая голубая планета, вращающаяся вокруг желтого карлика, была саксофоном, выводящим свою мелодию. Но последнее время, мелодия космоса начала меняться, теряя очарование старого доброго блюза, а Земля продолжала с каким-то отчаянным упрямством наигрывать старый мотив. Рано или поздно, ей придется перестроиться, и было страшно представить, что для этого должно было произойти.


Вода закипела, Роберт взял чайник и отправился в зал. Там уже царило оживление. Слышались голоса тихо переговаривающихся людей. Стол оказался накрыт.

 

 Спустились все, кроме Оливии и Митчелла. О последнем как раз интересовался Чен.


- А где профессор?


- Дрыхнет, небось, - вяло ответила Глория и покрутила в руках банку с консервами. Осторожно принюхавшись к ее содержимому, женщина поморщилась и передала ее Ариэль.


- Держи, малышка. Питайся, - по-матерински погладив девушку по волосам, Глория схватила вторую банку и принялась открывать ее.


- Ладно, - спустя некоторое время, вздохнула женщина и взяла вилку, - в детстве я и не такое ела.


Брезгливо ковыряясь в консервах, Глория смущенно смотрела по сторонам и отчаянно пыталась заставить себя съесть завтрак.


- Всем доброе утро, - с этими словами в зал зашел профессор. Взглянув на Глорию, а потом на банку в ее руке, Митчелл сморщился и потянулся за пачкой сигарет.


- Я пойду, пожалуй, покурю, - в дверях он столкнулся с только что вернувшейся с пробежки Оливией.


- Надеюсь, ты набегала большой аппетит. Он тебе пригодиться, - пробормотал Митчелл и вышел из кафе.


- Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть, - невпопад ответила Оливия, выходящему Митчеллу и, направляясь наверх с надменностью английской королевы, бросила остальным, - я сейчас спущусь, только переоденусь. Всем приятного аппетита.


На то, чтобы привести себя в порядок после пробежки, Оливия потратила не более пяти минут и к завтракающим людям спускалась уже посвежевшая и полная сил. Увидев кислые выражения лиц, Оливия решила их подбодрить. Сев за стол, она вывалила содержимое первой же попавшейся ей под руку банки и, взяв столовые приборы  начала с показным аппетитом есть образовавшуюся на ее тарелке бурую массу. Консервированная фасоль с мясом казалась значительно вкуснее, когда оно представляла себе, что ест кассуле. Это было последнее блюдо, которое она когда-то заказала во французском ресторане до того, как началась эпидемия. Она старательно восстанавливала в памяти вкус курицы, тушеной с грибами. Вкус из ее прошлого.

 

- Ну, - обратилась она к присутствующим, элегантно отправляя очередную порцию фасоли в рот, - как вы считаете, нам следует сегодня разделиться, чтобы распространить листовки или лучше идти одной группой?


Глория, услышав слова Оливии, с облегчением отодвинула от себя банку, показав этим, что  она закончила есть. Придвинувшись поближе к женщине, Глория воодушевленно предложила.


- Наверное, нам стоит разбиться на двойки-тройки.


Оливия с осуждением посмотрела на то, как Глория отодвигала от себя банку. Неужели нельзя было питаться по-человечески, как большинство присутствующих здесь людей. Тарелок и вилок у Роберта было предостаточно.


- Ты права, - ответила она Глории, - так мы сможем охватить большую территорию, а может даже и встретить кого-то. Но мне кажется, что кому-то следует остаться здесь, чтобы присмотреть за нашим хозяйством, да и прийти кто-нибудь может.


Ариэль тут же подняла руку, давая знак, что она хочет остаться в кафе. Заметив это, Глория улыбнулась и сказала:


- Я тоже могу остаться. Я хоть и люблю рисовать, но меня это очень сильно выматывает…


- Нет! – почти хором выкрикнули Чен и Митчелл. Глория скисла. Судя по всему, эти двое никак не могли простить ей ее маленькую шутку с индейской девушкой.


- Я… - начал Чен и тут же замялся, - я себя сегодня что-то не очень хорошо чувствую…я-я бы хотел остаться вместе с Ариэль. Мы бы…Э-э…убрались бы тут…эм.
Девушка удивленно вскинула брови и обернулась, чтобы посмотреть на Чена. Тот от чего-то покраснел и совсем потерял дар речи. Ему на помощь пришел Митчелл, который перевел тему разговора в другое русло:


- Итак – Чен и Ариэль остаются здесь, а мы вчетвером идем в город. Как разбиваемся? Ты, - обращаясь к Оливии, сказал Строганов, - и Роберт, я и Авокадо?


Глория раздраженно фыркнула и, встав со стула, прислонилась к стене. Прогулка вместе с нудным профессором ее ни чуть не радовала и женщина всем своим видом хотела это показать. Но Оливия то ли не заметила поведение Глории, то ли не захотела его заметить.


- Пожалуй, это оптимальное решение, - ответила женщина и посмотрела на Роберта.


- Да, двое здесь и две группы в городе, это разумно, - задумчиво ответил Роберт, - Глория, ты, кажется, жаловалась, что у тебя мало одежды, и Ариэль практически с собой ничего не взяла. Может нам по пути попробовать пошуровать в магазинах?


Глаза Авокадо загорелись, и она с живостью китайского болванчика закивала головой.


- О нет, - вскинул руки Митчелл, - я терпеть не могу ходить с женщинами по магазинам.


- Я могу и сама справиться. Без тебя, - через плечо бросила Глория будущему напарнику и, обращаясь к Ариэль, ласково добавила, - малышка, ты не против, если я тебе что-нибудь выберу? Ты доверяешь моему вкусу?


И посмотрев на девушку глазами голодного удава, Глория расплылась в широкой улыбке. Ариэль сжалась и покачала головой. Авокадо радостно присвистнула и хлопнула себя по бедрам:


- Ну вот, вопрос решен. Нам идти собираться? - поворачиваясь к Оливии, спросила она.


- Конечно, - ответила ей Оливия, от которой не укрылся взгляд Глории на малышку Ариэль, - постарайся подобрать одежду потеплее и попроще, мне бы не хотелось, потом перешивать твою одежду на Ариэль.


Потом она встала и громко, обратилась ко всем:


- Сейчас мы поднимаемся в свои комнаты и собираемся в путь. Возьмите с собой сумки, возможно посчастливиться найти что-нибудь полезное по дороге. Чен, Ариэль, принесите нам с кухни, что-нибудь с собой. Скорее всего, мы вернемся под вечер. Куда нам пойти, каждая из групп решит, когда все спустимся вниз.


- У меня тут давно уже хранятся туристические проспекты, - перебил ее Роберт, который успел не заметно от всех подойти к стойке и достать пачку буклетов, - карта условная, но сориентироваться, если что поможет. Кафе я отметил крестиком, чтобы вы не заблудились. Вот.


Оливия улыбнулась Роберту, он всегда умел подкинуть хорошую идею в самый важный и ответственный момент.


- Ох, Роби-Бобби и чтобы мы без тебя делали, - хлопая ресницами, сказала Глория и, разворачиваясь, зашагала к выходу. Митчелл закатил глаза и пошел следом за ней. Чен и Ариэль побрели на кухню. Всю дорогу они молчали, и никто не решался первым нарушить эту отягощающую тишину. Чен чувствовал себя очень неловко и отчаянно продумывал предложения, которые он скажет Ариэль, когда все уйдут, и они останутся вдвоем. Он чувствовал, что у девочки насчет него создается ошибочное впечатление – он проявлял заботу о ней, защищал и оберегал. Так ведут себя только влюбленные, но Ариэль ему вовсе не нравилась. Просто ему было ее жалко и обидно смотреть на то, как Глория порой начинала ее третировать. Так, все время, проведя в собственных размышлениях, он и не заметил как они уже с набитыми рюкзаками, вышли из кухни и двинулись назад в главный зал, где уже все собрались для того, что совершить первую вылазку в город.


Подождав, когда все разберут припасы, Оливия собралась взять руководство в свои руки, но Роберт ее опередил. Он влез с какой-то поспешностью, что не было для него характерно. Она удивилась, но решила не спорить.

 

- Давайте поступим просто, - сказал Роберт, протягивая Митчеллу буклет с картой, - тут отметил свое кафе, как обещал.


Боб с опаской покосился на Оливию, но та не стала возмущаться и промолчала, то ли не хотела ронять свой авторитет из-за пререканий с ним, то ли решила высказать ему все, что думает во время путешествия.


- Давайте, разойдемся сразу же от дверей кафе, мы с Оливией пойдем направо, а вы налево,- продолжил раздавать указания Роберт, но Оливия все-таки решила вмешаться.


- И не забудьте взять листовки, - с насмешкой произнесла она, забирая свою сумку с листовками.

18 декабря, около полудня,

на улицах города,
Джесси Монро, Алекс Бонд и «хорошие парни»

Сборы проходили на улице. Кроме Алекс здесь было пятеро мужчин, да все как на подбор по росту и ширине плеч. Мне был знаком только здоровый негр, который вчера так пылко нас поприветствовал. Рюкзаки и оружие передавались из рук в руки. Мой дом превратился в военную базу. Снег слепил глаза. Я натянул вязаную шапку на уши, жалея, что не прихватил темные очки. Алекс без энтузиазма представляла своих мальчиков.


- Дэв, Грег, Мэттью, Фрэнк, Гай, Поль… А это Сантьяго.

 

 Она указала на овчарку, которая, склонив голову, наблюдала за нами сидя у ног Гая.

 

- Где вы его взяли?

 

Я с любопытством разглядывал знакомую мордочку, которая смотрела на меня с не меньшим интересом.

 

Алекс пожала плечами:

 

- Бегал здесь рядом. Гай с Сантьяго остаются здесь…

 

- Это Вейдер. - перебил я, кивая в сторону дома Лоисов. Пес навострил уши. – Соседский. Их никого нет?

 

- Нет, - с легкой обидой проговорил названный хозяин. Будто я обвинял его в краже.

 

- Сантьяго, Вейдер – мне все равно, - вмешалась Алекс, - он с Гаем остается здесь на случай, если нагрянут незваные гости.


Я кивнул, не желая уточнять. Вчера незваными гостями были мы.

 

- Поль, - она передала слово своему «коллеге». – Раздавай.


Полем оказался этот самый «приветливый» малый. Самый крупный и суровый в насмешку над своим изысканно-французским именем. Я скрипнул зубами, замечая на нем папину куртку, которая так и трещала по швам. Он усмехнулся в мою сторону, кивая на ружье.


- Тебе оружие или телохранителя?


Я накинул нескромных размеров рюкзак на плечи. Пока что пустой, слава богу.


- Мы на охоту собрались или в шоппинг?
- Еду теперь приходится не зарабатывать, а добывать, - заверил он спокойным басом, все еще протягивая мне ружье.


- Я это не возьму.


Щелчок заставил повернуть голову и стать свидетелем как Алекс – моя Алекс – подкармливает пистолет свежими патронами.


- Стойте, стойте…

 

Я оглянулся, обнаруживая, что все кроме меня вооружены до зубов.

 

– Это в самом деле необходимо? Вы так боитесь этих самых людей, с которыми нас вчера перепутали?


- Поверь, это лишним не будет, - пообещала Алекс.


- Господи, мы же все люди! Все пострадали после этого бедствия, должны понимать, как тяжело приходится другим. Можно же просто договориться.


Мое предложение было подхвачено смешками за спиной. А Поль так смачно хлопнул по плечу, что оно тоже вступило в хор ноющих частей тела.


- Алекс, введи своего дружка в курс дела. И дай ему шокер, чтобы не убился.


***

После введения в курс дела ситуация прояснилась не намного. Я только понял, что конфликт возник из-за вечной проблемы: кто-то чего-то не поделил, причем никто уже не помнит, что именно это было и как вообще все началось. Главное, что «виноваты они, потому что они начали первые». Не сомневаюсь, что если бы здесь присутствовали представители второй стороны, они уверяли бы то же самое, сваливая вину на первых. Я десятки раз наблюдал подобные ситуации за время работы с детьми.


- По-твоему это забавно?

 

 Алекс очевидно заметила мою улыбку.


- По-моему, это смешно, - отозвался я, поправляя рюкзак.


- Посмотрим, как тебе смешно будет, когда наткнемся на кучку тех уродов, - проворчал кто-то из парней. Кажется, это был Грег – белобрысый, широченный, с глупой ухмылкой на деревенском лице. Он шел позади нас с Алекс, вероятно в качестве прикрытия.


- Не знаю, насколько они опасны, но пулю я чуть не схлопотал от кого-то из вас.


Я обернулся, замечая нескрываемую гордость на его лице.


- Да, это был я.


Алекс дернула меня за руку, заставляя отвернуться.


- Смотри под ноги.


Под ноги смотреть, в самом деле, не мешало. Снега за ночь меньше не стало, а протоптать дорожку по всему пути было некому. Идущим впереди приходилось сложнее всего. Поль бороздил подмерзшие сугробы, как ледокол воды океана. Оставалось надеяться, что осадков больше не будет, потому что добираться до дому таким же способом только с тяжелой ношей за спиной будет гораздо сложнее. Уж я-то знаю.


- Так почему мы не на машине? – переспросил я Алекс.


- Не работает. Дэв говорит, что какая-то деталь полетела.
- Давно?
- Не знаю, вчера работала.
- Наверняка это все саботаж, те уроды постарались, - предположил кто-то. Кажется Дэв. – Вырубили электричество, вывели из строя машину.

 

Он толкнул своего соседа (Фрэнка?).

 

– Помнишь, там этот парень, он и в прошлый раз электричество погасил.


- Как погасил? – заинтересовался я.


- Как-как? Было и не стало.
- И такая же вспышка была? – я смотрел в его спину.
- Черт его знает, Поль, была вспышка?
- Нет, - тяжело отозвался тот.


Я думал о побочных эффектах. Если в одном карантине есть доктор с невидимой рукой и я, который бессистемно телепортируется из одной точки в другую, почему бы в другом карантине не быть парню, который вырубает электричество? Только проблема в том, что парень-то не в карантине, а терроризирует народ за его пределами. По крайней мере, так говорит народ.


- А он был в карантине, тот парень?
- Угу, - промычала Алекс.
- Он сам так сказал?

 

Она выразительно посмотрела на меня, намекая на то, что это не лучшая тема для беседы. Либо сюжет щекотливый, либо она знает чуть больше своих ребят, и делиться не намерена.


- Это похоже на электро-магнитный импульс, - выдал я предположение.


Алекс удивленно подняла бровь.


- Как в том кино, - продолжил я. – Помнишь, на город сбросили электро-магнитную бомбу и все приборы заглохли?


- Увлекательно. - Поль скептически хмыкнул откуда-то издалека. – И кто это сделал? Правительство? Может, и вирус они подбросили?


- Что, не добросили до Нью-Йорка? – хмыкнул я в ответ.


- Никто не знает, что сейчас творится в Нью-Йорке, - вмешалась Алекс. – Может быть, нам еще повезло.

 

18 декабря, день,

дом Монро,

Ева, Мари, Гай

Телефон я обнаружила в гостиной, когда вновь туда спустилась. Быть одной в незнакомом месте, когда рядом нет Джесси, а профессор Файенс там наверху, было неприятно. Я наверняка боялась того, что в любой момент меня могут схватить и запереть в гараже. И никто об этом не узнает. Вновь несвобода…

Только зачем свобода, которой нельзя насладиться дома, которая, не дает право встретиться с близкими. В чем тогда смысл этой свободы?

 

В больнице были правила. Там было непривычно, но казалось, что так оно и должно быть. Должны быть палаты, должны быть врачи. Невкусный обед в теплой столовой. Электрический холодный свет в коридорах. Всего лишь пара шагов с привычного пути. Но стоило бы только выйти из больницы и все бы стало прежним… Неужели мы могли нарушить своим исчезновением какую-то важную часть существующего порядка? Неужели…

 

Я чуть не споткнулась об угол дивана, зажав в руке бесполезную телефонную трубку. Когда-то меня пугали беспристрастные гудки. Они не совпадали с биением сердца, ожидающего, когда на другом конце штата возьмет трубку отец.

Тишина. Теперь была она – мертвая и абсолютная тишина, поглощающая все звуки на свете. Засасывающая мое сердце как черная дыра.

 

Электричество когда-нибудь включат. Обязательно включат.

Электричество в наше время, не выключают надолго. От этого может произойти много несчастных случаев. От этого встанут лифты с несчастными пассажирами.

Время нужно лишь тогда, когда боишься опоздать. Тишина телефонной трубки отняла и его тоже. А если она и мысли отнимет? Какой я буду тогда когда перестану думать?

 

***

 

- А теперь перевернись, - мужчина чуть повернул руку, словно задавая тон движению. Пес послушно исполнил приказ и высунул язык, дожидаясь, когда его погладят.


- Молодец.

 

Гай приветливо потрепал его по холке, вставая с колен, в тот момент, когда в гостиную вошла Мари. Она с некоторой тревогой прошлась по комнате мимо меня, сидящей на кресле, словно волновалась перед чем-то незримым. Остановилась возле камина, наклонившись и посмотрев в него.

 

- Он настоящий? - произнесла она, выпрямившись и с любопытством рассматривая фотографии на каминной полке. Мне отсюда их видно не было.

 

Мужчина отрешенно кивнул, смотря так, будто раздумывая над следующей командой для собаки, а не о камине, но все же ответил:

 

- Я бы не стал проверять.


Мари пожала плечами, отойдя от него, посмотрела в окно, за которым сквозь темную штору сложенную по краям, светило солнце.


- А теперь сядь, - продолжал Гай.


Девушка еще какое-то время молчала, наблюдая как Сантьяго покрутившись за своим пушистым хвостом, наконец, уселся. Я осторожно улыбнулась, скользнув по нему взглядом.

- Мы пойдем, погуляем, - сообщила она.

Теперь я поняла, отчего она была именно в таком напряженном состоянии. Наверное, раздумывала о том, как можно получше сказать эти слова: «Я и Ева, пойдем, выйдем наружу». Я и сама с замиранием сердца следила за каждым движением мужчины, тайно надеясь, что он никак не отреагирует на эту фразу.

 

- Да? - ненавязчиво спросил Гай, отстранившись от собаки. Он внимательно посмотрел на Мари, а потом перевел взгляд на меня... Я с отрешенным видом уставилась в пустоту, раздумывая о тишине. Встать и уйти сразу мне показалось подозрительным.


- Да, - девушка быстро взяла себя в руки, - просто прогуляемся.


Гай слабо улыбнулся, вновь наблюдая за собакой, словно резко потерял к нам интерес. Почему мне тогда казалось, что он до сих пор незаметно смотрит на меня?


Мари кивнула, давая мне знак. Я встала, надев капюшон, сильнее замотавшись шарфом, с облегчением выходя из гостиной и направляясь к входной двери.
Мари пригласила меня отправиться с ней, только не сказала куда. Но разве теперь это имеет хоть какое-то значения для меня?

 

 

 

18 декабря, день,

улицы Филадельфии,

Ева, Мари

Я видела, как от дома тянется тропинка из следов, уходя прочь, туда - к другим домам, которые выглядели пустыми и безжизненными. Как глупо, что ночью я с таким холодом думала об этом месте. Наверное, не представляла, как проведу ночь, и как пройдет следующий день. Ночь прошла, утро ушло, ушел Джесс и еще те люди, большую половину которых я не знала.


Солнечные лучи отражались от снега, блестящего до рези в глазах. То, что на ногах вместо прежних тапочек были сапоги, согревало и давало чувство хоть какой-то уверенности. И стремление узнать и увидеть то, что происходит вокруг. Еще выходя на улицу, я пообещала себе быть смелой, и теперь не собиралась сдаваться. Не собиралась уступать снежной и пустынной неизвестности, а собиралась выстоять и даже с любопытством ожидала прогулки, на которую меня пригласила Мари.


- Спасибо за обувь.

 

Первым делом я поблагодарила девушку, прежде чем мы отошли на пару футов от дома по тянувшейся цепочке протоптанных ранее следов. Мари улыбнулась мне, не сбавляя ход.

 
- Так куда мы идем? - немного смущенно произнесла я, задавая вопрос, который казался мне не слишком приличным. Я считала, то Мари не обязана мне ничего говорить, отчитываться.


- Увидишь, - в ее словах было уверенности больше, нежели в моих.

 

Я уже верила, что ничего страшного не случится. Я не хотела даже думать о чем-то плохом, чтобы ни в коем случае не выпустить те крохи своего спокойствия, которого я достигла сама, когда Джесси уже ушел.


Вокруг была пустыня с идеальным полотном снега вместо песка. И абсолютная тишина. Еще никогда не видела город таким, ни одну улицу не видела беззвучной. Ни одного человека не проходило рядом, ни одной машины не проезжало по дороге.
Еще вчера мне казалось, что нет ничего страшнее такого города ночью. Теперь же и днем он не вызывал ни капельки расположенности и симпатии. А то, что сейчас нас было всего двое - и вторым человеком была девушка, наверное, одного возраста со мной - могло напугать еще сильнее.
«Я не буду бояться, я буду смелой» - я крутила эту мысль как сигнал S.O.S. кораблю, показавшемуся на горизонте. Крутила и крутила, вышагивая след в след по чужим следам, гадая, дошел ли Джесс уже до магазина. И все ли с ним хорошо.

 

Через какое-то время - не слишком долгое - Мари остановилась, указывая рукой в сторону, противоположную тропинке.


- Теперь нужно свернуть.

 

Выходит, у нас была вполне определенная цель прогулки, а девушка словно хотела чем-то поделиться со мной, что-то показать. Может то, каким стал город? Но вчера я вышагивала в темноте по туннелю метро, прислушиваясь к каждому звуку. Я уже знала достаточно. Сейчас мне так казалось.


Девушка двинулась первая, всем видом показывая, что этот путь для нее привычен. Молчание порождало вопросы, которые так и хотелось задать, словно почувствовав расположение Мари.


- Город такой безжизненный, - начала я дрожащим голосом, чувствуя ногой что-то твердое сквозь снег, обо что я чуть не споткнулась. Желания узнавать, что это не было.

 
- Вирус.

 Девушка остановилась, переведя дыхание, поворачиваясь ко мне.

- Вирус? - переспросила я, смутно вспоминая вчерашний вывод Дезмонда, в ответ на непроницаемую тишину в других квартирах. Морозный воздух проникал в легкие, и я закашлялась, ощущая неприятное першение.


- Смертельный вирус, ты же сама почувствовала это на себе.


Слова показались мне обидными, но звучали слишком правдиво, чтобы не принять их. Почувствовала. Карантин, больница, чужие люди, смерть отца Джесси...

- Я думала, что все не так, как в кино... - отрешенно призналась я.

 

Я поймала себя на том, что всякая мысль возвращала меня к этому парню. Я сама возвращалась к нему, каждый раз, обязательно добавляя его имя ко всем своим замечаниям. Не придавая большого значения, делая это неосознанно. Но ведь  делала… Теперь мне начало казаться, что во мне что-то изменилось. Уже какое-то время назад, и я не обратила на это внимание. Я всегда считала бесполезным занятием - ставить на руке крестики или завязывать узелки на ленточке. Ничего не поможет вспомнить, а все эти знаки придавали лишь больше смятения, говоря тебе - ты не вспомнишь, если не знаешь.


- Мы пришли.

 

 Я так сосредоточенно пыталась понять непонятное, что даже не заметила, как девушка остановилась возле одного из многоэтажных домов, уже взошла на крыльцо и махала мне рукой.


Я оглядывалась по сторонам, чувствуя страх. А вдруг это ловушка? Но лицо Мари было слишком приветливым и искренним, чтобы подозревать ее в чем-то. Я послушно поднялась к ней. Она толкнула незапертую дверь.

- Направо, - послышался голос девушки, которая успела войти еще в одну дверь какой-то квартиры, поднявшись по обычной лестнице на третий этаж.


А я с замиранием сердца прислушивалась к этому отсутствию звуков, что было настолько непривычно, что било по ушам не хуже чего-то громкого и звонкого.

Проведя в новом мире вечер, ночь и утро, я так и не привыкла к этому, все еще тайно надеясь услышать привычный городской шум. Интересно, сколько нужно времени, чтобы привыкнуть к смертельному вирусу, когда ты сам выжил, а другие нет? «Папа ведь... мама…»

Обычная пустая пыльная  квартира, некогда принимающая своих жильцов солнечной стороной. Мари открывала окно, беря в руки небольшое зеркало, стоящее на тумбочке, на пыльной белой салфетке. Это был какой-то особенный ритуал, когда девушка старательно пыталась поймать золотые лучи и отразить их солнечным зайчиком. Застыв возле нее, я смотрела, как идеально смотрится новый мир с высоты третьего этажа, с зимним воздухом и свежестью, которые не были разбавлены запахом выхлопных газов, к которым я привыкала после тихого пригорода, где жила до поступления в колледж.


- Нужно подождать, - наконец ответила она, после пары минут манипуляций со светом под моим задумчивым и растерянным взглядом.


Сколько раз я уже подумала о «новом мире»? А сколько сравнивала его с прежним?


Еще немного, и наступило смятение и отчаяние. Я смотрела, как Мари с предвкушением смотрит за окно и говорит мне о том, что будет интересно. Я даже кивала, уже не зная, было ли хорошей идеей уйти так далеко.

 

 

18 декабря, утро,

заброшенный дом,
Джон Смит

Джон потерялся. Он просыпался и не мог понять, где он находится и что с ним произошло. Что было уже неважно в его жизни, которой уже как будто и не было…

 

Она казалась такой же серой, как небо над головой, когда он порой выбирался из своего убежища, чтобы добыть себе пропитание, забежав в ближайший магазин, где еще оставались запасы консервов, чипсов, сухарей и прочего не скоропортящегося товара, которым можно было набить свой желудок.


Он сменил место обитания. Раньше он жил в карантине, а еще раньше… он не помнил, и это было уже неважно. Теперь он жил в городе-призраке. Или не жил…

Были моменты, когда слабые лучи солнца пытались пробиться сквозь тучи и занавешенные шторы, словно крича о том, что солнце еще живет и светит. Так же и Джон порой открывал свое сознание и искал смысл своей жизни. Но таких моментов было несравнимо мало. Большую часть времени он просто «существовал» - спал, ел, ходил, сидел, не думал, закрывал глаза и «закрывал душу» от того, что происходило вокруг него… от самого себя.

Сегодня был какой-то особый день. Солнце так настойчиво проникало в его комнату, что Джон встал довольно рано. Было 8:15 утра. Он точно знал это, даже несмотря на то, что все часы в доме остановились. Он долго ходил по квартире, отчаянно вспоминая, чем он хотел заняться в этот день. Уже достаточно отросшие волосы стояли торчком на его голове, словно указывая на беспорядочный ход его мыслей. Что творилось у него в голове, он и сам не мог понять. Спутанные образы, голоса, буквы, цифры… и никаких четких воспоминаний – все тонуло в сером омуте пространства.


«ДА! Мне нужен завтрак!» Джон галопом побежал на балкон, извлекая из своих довольно скудных запасов пакетик апельсинового сока и кукурузные хлопья. Очень хотелось молока, но оно закончилось, и надо было за ним идти, если, конечно, в целом городе осталось еще свежее молоко.


- Ты же тоже хочешь молока, да, Микки? Хочешь, хочешь, я же вижу по твоим голодным и хитрым глазам.

 

Он потрепал за ушко маленького котенка, так же жадно ищущего себе завтрак.

- Мяу!

Пушистый котенок, весь в коричневых пятнах на серой шерстке, запрыгнул на плечо мужчине и потерся головой об его щеку.


- Посмотри, посмотри на меня! У кошек и у людей за эмоции отвечают одни и те же участки мозга. Значит, ты, наверное, чувствуешь то же, что и я. Ты же хочешь есть, правда? И еще, еще… тебе грустно бывает, да? И одиноко…


Джон оглянулся вокруг и пожал плечами, вновь выразительно посмотрев на Микки.

- Что ж, друг, мы с тобой отлично понимаем друг друга. Хочешь хлопьев? Могу поделиться.

***


Время перевалило за двенадцать. Джон совершенно забыл, что хотел молока. Он углубился в чтение книг и изучение чертежей, которые создавал уже несколько недель. На этот раз это был проект уникальной системы отопления, которая  зависела не от газа, не от электричества, а от солнечной энергии.

Поскольку за все время наблюдения, солнце ни разу не появлялось, данный проект стал его «утопией», чем казался ему еще более увлекательным и будоражащим.

- Повышение эксплуатационных температур до 120—250 Цельсия возможно путем введения в солнечные коллекторы концентраторов с помощью параболоцилиндрических отражателей, проложенных под поглощающими элементами. А для получения более высоких эксплуатационных температур требуются устройства слежения за солнцем… Так-так-так, требуется устройство слежения за солнцем!


Он оторвался от бумаг и подбежал к окну, полностью раскрыв шторы. Его глаза не сразу привыкли к такому обилию света – несколько минут он стоял зажмурившись и безумно улыбался. Только немного погодя он вспомнил, что так раскрываться посреди бела дня было опасно.

 

Джон с сожалением задернул обратно шторы, на мгновение поймав взглядом какой-то огонек. Это видимо было одним из последствий долгого пребывания на солнце.

 

«Смотреть на солнце днем крайне опасно — это наносит необратимый вред зрению. Наблюдения солнца невооруженным глазом без урона зрению возможны лишь на восходе или закате, или днем с применением светофильтров…»


- Вот именно, Микки. Это мне померещилось, ведь, правда? Эй, Микки!


Котенка нигде не было, и Джон слегка расстроился. Он чуть-чуть приоткрыл штору, чтобы удостовериться, что огонька действительно не было... Но он был! И совершенно четко исходил из окна дома напротив. Через несколько секунд глаза разглядели, что в огоньке не было ничего удивительного – всего лишь маленькое зеркальце стояло возле окна и игриво отражало солнечный свет.

Через несколько мгновений для Джона произошло еще одно немаловажное открытие - он вспомнил, что это был знак!

 

***


Он бегом поднялся на нужный этаж, чуть не поскользнувшись на одной из ступенек. Он так давно ее не видел, что уже начал бояться, что она никогда не придет. А ему столько ей надо рассказать - и про солнечную энергию, и про отсутствие молока!


Распахнув дверь, он вошел в старую квартиру, в которой все казалось знакомым. Может, он жил здесь раньше? Почему здесь все настолько родное?

 

Возле окна стояла молоденькая девушка с раскосыми глазами. Она бережно двигала зеркальце, пытаясь получше поймать солнечный свет. Хотя в этом не было совершенной необходимости - Джон уже был здесь. Неподалеку от нее была еще одна девушка, совсем не похожая на Мари. Было что-то в ней… странное - он не мог понять сразу, что именно.

Однако все эти мысли пролетели в его голове за секунду. Через несколько мгновений он уже подбежал к Мари. Позади него подметал пол отваливающийся пояс от плаща, который он не успел застегнуть или просто не хотел.


- Все в порядке?


Мари приветливо улыбнулась, не забыв аккуратно примостить зеркало на подоконнике, а затем обняла Джона.


- Здравствуй, - отозвалась она с привычной теплотой, - да, все в порядке.

 
И смущенно улыбнулась, как только мужчина выпустил ее из объятий.

 

- Значит, нормально добралась? Точнее добрались! Не познакомишь меня? - И добавил шепотом на ухо. - Она из твоей шайки?

Незнакомая девушка шевельнулась, словно реагируя на слова. На ее лице отразилась растерянность и, возможно, промелькнуло даже недовольство.

 
- Я не из их шайки, - произнесла незнакомка, не глядя на Джона, - я…


- Она одна из нас, - тихо произнесла Мари, опередив ее. Та недоверчиво посмотрела на нее, но промолчала.


Джон слегка покраснел от того, что девушка все-таки услышала его слова. Но не растерялся и подошел к ней, неуклюже пожимая руку.


- Джон Смит. Рад видеть еще одного живого человека в этом городе.

На растерянный взгляд Евы Мари тихо произнесла:


- Это мой друг, не бойся. Он живет один, но мы видимся иногда. Квартира, где мы сейчас находимся - наше секретное место встречи.


Девушка окинула комнату озорным взглядом.

- А, - она все еще не спешила представляться, прервав недолгое рукопожатие, и теперь внимательно рассматривала Джона, словно пытаясь проверить его на какие-то свои внутренние убеждения, - Дороти.

Джон сделал вид, что не заметил, с каким удивлением посмотрела на нее Мари.

- Дороти - отличное имя!

Он пожал ее руку еще раз и, наконец, отпустил. Мари при этом как-то странно вздохнула, и Джон вновь обратил все свое внимание на нее.

- Я тебя знакомил с Микки? Он отличный парень, отличный малыш! Только ему нужна забота и еда. Как, в принципе, и всем нам! Я тут, кстати, собираюсь на вылазку в магазин за молоком и хлебом... ну, то есть сухариками. Мари, погоди, ты не замерзла случаем? Давай растоплю тут камин.


Он забегал по комнате в поисках дров или углей и, собственно, самого камина.
Мари чуть улыбнулась.

- Здесь нет камина, Джон. Ты забыл? - мягко заметила девушка.

- Ах да, точно! Черт, незадача...

Он обессилено опустился на пыльный диван, подперев рукой подбородок и сопровождаемый пристальным взглядом Дороти, так и не произнесшей более ни слова.


- Наши отправились в магазин, - ответила Мари, тут же опустившись рядом с Джоном, с живостью рассказывая о том, как заказала им пару пачек своего любимого печенья, о том, как Алекс ответила, что обязательно, а Поль промычал что-то невнятное, но, кажется, тоже понял.


- И сколько вы здесь? - Дороти все-таки подала голос, поправив прядь светлых волос, выбившихся из-под капюшона.


- Несколько недель, а может, и месяцев, а может, и лет… Я не помню уже. Вся моя жизнь здесь и сейчас. Прошлое закрыто для меня, а будущее я читать не умею.


Поменявшееся настроение Джона сбило Мари с толку. Она лишь приоткрыла рот и с сожалением посмотрела на своего друга.

- А, - Дороти прошлась по комнате, словно не зная, чем себя занять.

 

Оглядела квартиру, она вновь вернулась взглядом к сидящей на диване парочке. Кажется, она хотела скрыть негодование.


- Так что ты говорил по поводу продуктов? - деловито начала Мари, - хочешь сходить за ними сейчас?


- Конечно! - Джон вскочил с дивана, развевая пыль плащом и, обхватив маленькую Мари за плечи, чуть приподнял ее.


- Ведь, ты пойдешь со мной, правда? А я приведу в следующий раз Микки, он будет очень рад вашей встрече. Ну что же, вперед!


Его фигура исчезла за дверью и через несколько мгновений появилась в дверном проеме, с подчеркнутым недовольством смотря на слишком медлительных девушек.

 


18 декабря, день,

улицы города,

Джесси, Алекс, ребята

Мы продолжали идти по протоптанной колее, так близко с Алекс, что соприкасались рукавами. Куртки издавали характерное шуршание, словно шушукаясь между собой. А мы молчали. Я то и дело поглядывал в ее сторону, пока она не повернулась.


- На меня смотришь?
- Угу. Ты изменилась.

 

Я не мог объяснить, что именно было не так, но когда мы виделись в последний раз, она была другой. Как это ни парадоксально, сейчас она казалась живее.


- Ты просто давно меня не видел, - успокоила она. – А вот я тебя видела.

 

- В самом деле?
- Да, издалека. Хотела помахать тебе рукой, но ты был с какой-то хорошенькой девушкой и, конечно, не заметил.
- С хорошенькой?
- Ага, темные волосы, желтый шарф. Она прямо порхала вокруг тебя.

 

- Триша. - узнал я. – Это моя коллега.

 

Теперь я послушно смотрел под ноги. В горе и в радости…


- Ясно. Вы хорошие друзья?


И в болезни и здравии…


- Да, хорошие. Но в шоппинг за обувью я с ней не ходил.


Алекс знающе улыбнулась, но в уголках губ затаилось напряжение.


- Ты в курсе, где она сейчас?


Пока смерть не разлучит нас.


Я пожал плечами и зачем-то соврал.


- Нет.

***

Мы, наконец, закончили срезать путь и вышли на проезжую часть. На снегу четко отпечатывались следы шин от маминого джипа. Обычно я жаловался, что мамы слишком много в моей жизни. Только жизнь тогда была другая. Мама часто переступала грань моего личного пространства, а я часто вел себя как дурак. Хотя, по правде говоря, второе случалось чаще первого.


- Небольшая передышка, - объявил Поль.


- Слава богу.

 

Алекс зевнула, и привалилась ко мне плечом. Моя рука по инерции обвила ее талию.


- Плохо спала?
- Хорошо, - она снова зевнула, щурясь от яркого света. – Но мало.


Я глубоко вздохнул, глотая щедрую дозу свежего воздуха, полагая, что после такой прогулки снова буду спать как убитый.


- Не зевай, это заразно.
- Присоединяйся, не стесняйся.

 

 Она сняла варежку и потерла глаза.


- Устала?


Она еле заметно кивнула.


- Скажи, куда мы идем, чтобы я смог тебя успокоить, что совсем чуть-чуть осталось.


Она назвала станцию. Воодушевление сошло на нет.


- Ну, это рукой подать… Почти.

 

Я уже не был уверен, что мы успеем вернуться засветло.

 

– В самом деле, обязательно идти так далеко?


- Ближайшую местность мы уже разорили, - призналась Алекс.


- Ты про крупные магазины говоришь?
- Скорее мини-маркеты. Там можно найти все и сразу. Кафе тоже неплохи, но там не хватает таких мелочей как зубная паста, медикаменты и прочей ерунды.
- А квартиры вы проверяли?

- Что?

- Ты же говоришь, что людей вывезли в «чистую зону», а остальные в карантине. Выходит, что дома пустуют?

- Не всех успели вывезти.

 

 Она многозначительно посмотрела на меня.


- То есть там остались..?

 

Я вспомнил свои кошмарные сны с манекенами и трупным запахом.


- Те, кто не выжил, - закончила она за меня.


- Но он прав, - вмешался Поль. Я и не знал, что кто-то слушает наш разговор. – Дома мы как раз не обошли, а там может быть много чего полезного.


Алекс покачала головой.


- Мы же не вандалы.


- Ему это скажи. - Поль кивнул в мою сторону. – Мы уже раз вломились в чужой дом.


Она напряженно вглядывалась в ослепительно белый сугроб, кусая губы. Я явно представил, как она боялась переступать порог моего дома, боясь найти там «тех, кто не выжил». А теперь надеялась, что раз вернулся я, то вернутся и они – жители этих осиротевших домов. Я тоже не горел желанием попадать в собственный дурной сон. Но в этом было больше смысла, чем блуждать ночью в полной темноте по пустому городу, где все мы скорее вторженцы, чем полноправные жители.


- Мы только одолжением им сделаем, если немножко приберемся, - заверил я. – Идем.

 

 

 

***

Наверное, это было жалким зрелищем. Мы ходили парами, не в силах разделиться. Прикрывались осторожностью перед тем, что в квартирах может скрываться некто опасный. На самом деле боялись больше не тех, кто выжил, а тех, кому повезло меньше. Двери распахивались, и словно кислород заканчивался. Вдохнуть было невозможно, слишком пугало ожидание, что вдох снова закончится полными легкими трупного смрада. Пугала тишина. Мы делали много лишних звуков, пытаясь разогнать ее; много лишних движений, чтобы сбросить оцепенение и унять дрожь. Мы притворялись, что дрожим от холода. Мы продвигались, не отворяя лишних дверей, ведущих в комнаты. Словно в триллере, где все знают, что существует нечто ужасное, но на экране оно так и не появляется. А потом раздосадованные зрители махают рукой на такое кино, чувствуя себя обманутыми, потому что темнота и леденящая душу музыка уже давно никого не пугают. Боже, как же я хотел почувствовать себя обманутым, здесь - среди яркого солнечного света и пустой тишины… Мне вспоминались карантинные кошмары.

Когда-то Тай говорил, что смерть – это естественное явление. Но тогда речь шла о смерти Пики, а он был всего лишь хомяком. К сожалению, к каждому домашнему питомцу прилагается грустная история. Я не находил ничего естественного в том, что он не дожил свой короткий хомячий век, а скончался от загадочной болезни. Я считал себя слишком большим, чтобы лить слезы, но на самом деле был недостаточно взрослым, чтобы признать, что по некоторым поводам плакать не стыдно. С подростками так случается. Я тайно мечтал, что вырасту и вылечу всех зверушек на свете. Хотя, об этом я мечтал еще с тех малых лет, когда и слова «ветеринар» не мог выговорить, зато рассказывал, как «хочу стать звериным доктором». У каждого свои хомячки в голове… На самом деле Тай никогда не считал смерть естественной. Просто он был еще большим подростком, чем я, и делал вид, что равнодушен к Пике. Сейчас я тоже пытался изображать безразличие, но каждый безликий невидимый труп за стеной казался личной трагедией.

Я видел, как Алекс вывернуло на лестничной площадке – так, что слезы на глаза навернулись. Она вытирала их ладошкой, я машинально гладил ее по спине. Так же машинально глотнул чего-то из фляги, когда кто-то сунул ее мне в руку. Горячая «отрава» раздирала горло. Я даже не закашлялся, только глупо моргнул, ощущая, как возвращаются на место все чувства. Оказывается, мы успели преодолеть несколько этажей вниз и выйти на улицу. Мы с Алекс сидели на крыльце. Она мотнула головой на предложение хлебнуть, но взгляд прояснился. Рюкзаки небрежно валялись в сугробах, набитые чем попало – отчасти потому что мы так торопились, что не видели, что берем, отчасти оттого, что осознанно набивали их бесполезностями. Лишь бы убраться поскорее. Только никто не смел признаваться. Не после того, как мы отважно путешествовали по клеткам бок о бок с мертвецами. Я поднял глаза, разглядывая угрюмые лица «ребят», которые прикончили содержимое фляги и говорили что-то про автосервис. Хотелось признаться, что это была плохая идея. Но я легонько пнул свой рюкзак и признался в другом:


- Мне кажется, я лишнего хапнул.


- Боишься, не дотащишь? – беззлобно поддел Поль.


- Зачем тащить лишнее?

 

Я уже копался в содержимом, бесцеремонно вытряхивая вещи на снег.

 

– Нам надо свериться и перепроверить. Оставить все ненужные и парные вещи здесь.


Я вообще не хотел видеть все эти вещи из мертвых квартир у себя дома.


Поль со вздохом принялся за свой рюкзак и кивнул приятелям.


- Давайте, ребята. Только батарейки не бросайте. И еду.


Он давал ненужные указания. Его команда привела механизм в движение. Мы медленно возвращались к жизни.


- Лучше бы мы шли до чертова мини-маркета, - прошептала Алекс.

 

 

18 декабря, день,

улицы Филадельфии,

Ева, Мари и Джон Смит


Я одна в этом мире, точно одна. Одна тут, а вокруг никого и ничего. Ничто в этом мире не сможет меня вернуть к тому прежнему состоянию души, как ни старайся - не вернет. Страшные мысли забирались под куртку вместе с холодом. Страх был со мной - он не уходил, когда я испытывала другие чувства, как глупое раздражение из-за этой глупой девушки, зачем-то позвавшей меня сюда. Он не уходил, он дышал и жил рядом со мной, он был совсем рядом, и я чувствовала, как он запускает свои тонкие ледяные пальцы мне в душу.
А после посещения странного дома он приобрел еще более мрачный оттенок, и я почти видела эти длинные некрасивые пальцы с темно-синей замерзшей кожей. Непременно хотелось вытолкнуть их из себя, оказаться с теми людьми, которых я люблю, с которыми хорошо, и можно не думать и не ощущать незримую ответственность за все...


Спускаясь по лестнице из холодной квартиры вслед за парой странных людей, я чувствовала, как замерзают мои руки, скользящие по перилам. Я помню, как раньше проделывала своеобразную игру с ощущениями - когда было жарко, представляла зиму. Везде снег, и я там, в центре, наслаждаюсь происходящим вокруг и чувствую, что жара действительно отходит на второй план. Сейчас можно было представить все немного иначе. Например, ласковое солнце и теплый чай.


- Алекс пошла в ту сторону.

 

Это, видимо, был ответ Мари на какой-то вопрос этого человека.

Странный он… папа бы точно сказал держаться от таких людей подальше. Я без зазрения совести недоверчиво глядела на него, засунув руки в карманы, пока мы стояли на крыльце, раздумывая куда податься.

- Кажется, в той стороне есть небольшой магазин, до которого… - мисс Всезнайка замолчала, с грустью рассматривая заснеженное крыльцо. У меня же не было никакого желания вмешиваться в их разговор и спрашивать о чем-то.

Наконец что-то решив, они двинулись вперед по заснеженной дороге, оставляя меня стоять одну - в подтверждение всех моих мрачных мыслей о том, что я зря навязалась. Или зря согласилась… Все сделала зря. Лучше было сидеть с профессором Файенсом. Или с тем мужчиной, которого я боюсь. Там не чувствуешь себя непрошеным гостем, который всем только мешает. Нет, чувствуешь, но совсем по-другому, нежели сейчас среди незнакомых, абсолютно незнакомых людей.

 
Мужчина в плаще обернулся и посмотрел на меня, оставаясь стоять, видимо ожидая, когда я последую за ним. В его взгляде было что-то странное, даже во взгляде. Еще скажите, что он заботится о девушке, которая даже не назвала ему своего настоящего имени. И мне надо было принимать решения, раздумывать над своим следующим шагом. Словно я стою на доске, как шахматная фигурка.
Пусть все будет так. Пусть мой выбор не будет значить ничего.
Я зашагала, решительно подходя к ним.

 

 

18 декабря, день

Мари, Джон и Ева

Мари осторожно ступала по разбитому стеклу, перемешанному со снегом. Оно как-то неестественно хрустело под подошвами кроссовок, отчего ей было не по себе. А может, дело еще было в зябком ветре, который свободно гулял по опустошенным улицам. Она подняла повыше ворот своей куртки и осталась стоять возле самого входа в магазинчик, точнее того, что от него осталось. Ступеньки, превратившиеся в сугробы, разбитые витрины, погасшая вывеска…


Девушка обернулась в поисках своих спутников. Джон уже убежал далеко внутрь помещения, не боясь увидеть того, что было внутри. Казалось порой, что он ничего не боится и ему все равно, что происходит и что может произойти. Или может, он привык так жить.

Мари совершала подобный поход за продуктами во второй раз, в первый - она была с Алекс и ребятами. Бояться, собственно, тогда было нечего - уж такую маленькую и незаметную девушку, как она, могла защитить группа мужчин. Но теперь…


Она со страхом оглядывалась, ожидая внезапного появления кого-то еще. Она никогда лично с ними не сталкивалась и боялась, что этот первый раз будет уже совсем скоро. Затаив дыхание, она прижала ближе к себе свою сумку, с которой никогда не расставалась. В ней были все необходимые медикаменты на случай обнаружения выживших людей, нуждающихся в помощи, а также пистолет, которым она уже научилась пользоваться, но в ход, слава богу, еще не пускала.


Взгляд скользнул по бледному лицу Евы, которая дико озиралась по сторонам, так же не решаясь войти внутрь.


- Пошли, на улице еще опаснее.


Она с нескрываемым испугом уставилась на Мари.


- Как опаснее? - в голосе звучали нотки страха.

Мари вспомнила рассказы Алекс про… про то, с кем и с чем нужно быть готовым встретиться посреди бела дня. Она содрогнулась от этой мысли.


- Город изменился, свободно передвигаться по улицам без охраны или хотя бы оружия стало опасным для жизни. Продуктов в этом районе практически не осталось, если не считать несколько маленьких магазинчиков, до которых еще не успели добраться. Я надеюсь.


Она сделала шаг внутрь и огляделась. На первый взгляд, в этом месте просто невозможно найти что-либо съестное. Первые попавшиеся на глаза полки с зияли пустотой; повсюду было разбитое стекло, как будто прошелся мини-ураган. Кассовый аппарат остался на месте, но был сломан. Там даже было немного денег, которые сейчас не имели былого важного значения.


- Осторожно, смотри под ноги.


Ева следовала за ней, с испугом оглядываясь на заснеженную улицу.


- И это тоже из-за вируса? - спросила она, пытаясь не наступать на осколки стекла, которыми был усеян почти весь пол возле входа, - в городе поселились зомби?


Девушка изобразила подобие улыбки, осматривая помещение - опустошенное, побитое и израненное.


- Скорее, это из-за людей. Вирус не бьет стекла.

Из-за дальнего угла показался Джон, еще более растрепанный, чем раньше.

- А вот и я…

Его голос чуть охрип, или звук искажался в этом жутком помещении.

- Молока тут нет и… - он сделал паузу, - ну, я вообще ничего не нашел.

Подойдя ближе, Мари увидела его несчастное лицо и затуманенный взгляд, устремленный куда-то сквозь девушек.

- Что? Что случилось?

 

Мари заметила капли крови, стекающие с его руки на грязный пол.

- Да ерунда… хм, порезался.


Он равнодушно посмотрел на свою руку, подвигал окровавленными пальцами.
Мари с осуждением и жалостью посмотрела на него и стала копаться в своей сумке. Джон был самым странным и непредсказуемым человеком, которого она когда-либо встречала. Порой он казался ей таким живым, в нем было столько энтузиазма и энергии, что она поражалась, где он черпает силы. Но иногда, как сейчас, он был так далеко, словно был пришельцем из другой Галактики.


- Ничего страшного, заживет, - ответил он на ее взгляд.

Несмотря на протесты своего пациента, Мари сосредоточенно обрабатывала довольно крупную рану на его ладони. В порезе было что-то не так - возле раны кожа синела на глазах.

- Похоже, в рану попала инфекция, но… Я исправлю. - Мари посмотрела на Джона. Его спокойный взгляд вводил ее в еще большее отчаяние. - Нам нужно скорее возвращаться в квартиру.

 

 

 

18 декабря, день,

Парк Любви
Оливия и Роберт

Путешествие по опустевшему городу казалось бесконечным. Пару раз попадались следы пребывания человека: присыпанная снегом цепочка следов, разбитые витрины магазинов. Парк Любви, куда так стремился Роберт, встретил их какой-то щемящей тоскливой тишиной. Голые ветви деревьев напоминали скелеты умерших исполинов. Их безжизненные руки-ветви царапали чистую лазурь неба, оставляя на ней белые шрамы облаков. Солнце слепило глаза, но не грело. Было холодно и одиноко.


- Как ты думаешь? – нарочито громким голосом спросил Роберт, - сколько людей осталось?


- Не знаю, - ответила Оливия, внимательно изучая собачьи следы на снегу, - но вот стаи собак, гуляющие неподалеку, мне не нравятся.


- Если что, ты их разгонишь, - с какой-то обидой в голосе ответил подходящий к ней Роберт.

 

Он присел рядом и тоже стал внимательно изучать следы. Оливия покосилась на него и покачала головой. Роберт до сих пор не мог привыкнуть к тому, что она с легкостью может поднять его на руки и пронести не одну милю. Волевые женщины всегда нравились Роберту, но ее сила его раздражала. В чем-то он придерживался патриархальных взглядов на отношения между мужчиной и женщиной.


- Пять крупных псов, да уж, - Роберт встал и посмотрел на Оливию, - пошли, что ли дальше?


- Пошли, - с каким-то деланным безразличием ответила Оливия. Она чувствовала себя не в своей тарелке в этом парке. Слишком много воспоминаний у нее было связано с этим местом и с Робертом.


Они шли по давно не метеным дорожкам, лениво загребая снег ногами. Иногда один из них отходил куда-то в сторону и прикреплял листовку на видных, с его точки зрения местах.


Вскоре деревья нехотя расступились, и перед Оливией и Робертом предстала одна из самых известных композиций Филадельфии. Четыре ярко-красных буквы, образующие квадрат, выглядели вызывающе среди двухцветного зимнего пейзажа.


- Любовь, - задумчиво прочел Роберт и посмотрел на Оливию, которая, присев на корточки, доставала из сумки листовки. Он опять перевел взгляд на скульптуру. Четыре буквы, а сколько в них мы вкладываем смысла, боли, надежды, страсти, ненависти.


- Как ты думаешь, Ливи, - обратился он к возившейся с сумкой Оливии, - миром по-прежнему правит любовь?


- Конечно, нет, - ответила та, наконец-то справившись с молнией сумки, - миром правят законы Вселенной.


- Ну, это как-то скучно, - разочаровано протянул мужчина, - а как же любовь?


- Любовь? – переспросила Оливия, застегивая молнию и вставая с двумя листовками в руках, - это всего лишь один из ее законов. Как ты думаешь, если я один лист прикреплю на букву «V», а другую, на – «E»? Мне кажется, что на красном фоне они будут очень заметны.


- И это будет так романтично, - фыркнул Роберт, - неужели ты не помнишь, как мы любили здесь гулять?


- Помню, - пожала плечами Оливия, приклеивая скотчем листовку на букву «V», - но тогда здесь было тепло, было много людей, и работал фонтан. А сейчас, это место больше похоже на кладбище.


- Так уж и кладбище? – с обидой в голосе спросил он, - зимой ты здесь тоже любила побродить.


- У тебя опять был приступ, - она решила сменить щекотливую тему, приклеивая вторую листовку, - почему скрыл от меня?


- Глория наябедничала? - ехидно улыбнувшись, спросил он и, отвернувшись, стал демонстративно разглядывать деревья.


- Не будь ребенком, Бобби, - с привычными материнскими нотками в голосе обратилась к нему Оливия, вот только смотрела она в его сторону с какой-то тоской и нежностью. Стоило Роберту повернуться, как она отвела взгляд.


- Тогда откуда это знаешь?


- Я частенько помогала тебе при твоих приступах, так что мне достаточно взглянуть на твое лицо и все становится ясно, - усмехнулась она, - так что там происходит?


- Это сложно объяснить, - задумчиво проговорил Роберт, - но я попробую. Представь, что все объекты во Вселенной – это музыкальные инструменты. Каждый из них играет свою тему, которая является частью целого. Множество тем сливается в одну, потрясающей красоты мелодию.


- И это блюз? – с легкой усмешкой спросила Оливия.


- Да, - с каким-то вызовом ответил Роберт, - я слышу блюз. Но ситуация изменилась, мелодия разладилась. Сначала мне казалось, что только Земля выбивается из общего ритма, но теперь, каждая планета, каждая звезда играет что-то свое. Это мне чем-то напоминает оркестр, настраивающий свои инструменты, перед тем, как начать играть. Гармония исчезла, вселенная рассыпается.


- Рассыпается? – Оливия с каким-то недоверием посмотрела на него.


- Нет, не так, наверное, я слишком категорично выразился. Там, в космосе больше нет гармонии. Меня это пугает. Я не знаю, чем это закончится. Или наступит Конец Света или Родится Новый Мир.


- Это только подтверждает мои слова Бобби.


- Конечно, разве я спорю? – ответил он, улыбаясь.


- Бобби, как ты думаешь, много ли людей зайдет в этот парк? – задумчиво спросила Оливия, - мы с тобой так увлеклись развешивание листовок, что не подумали о том, сорвет ли их кто-то.


- Я думаю, что много, с этим местом обычно связаны хорошие воспоминания, из той, прошлой жизни.


- Обычно?

 

Оливия внимательно посмотрела на Роберта. Она попыталась поймать его взгляд, но он отвел глаза. Ей показалось или в них стояли слезы? Она впервые за последнюю неделю растерялась. Как же она могла забыть, что расстались они с Бобби здесь, в этом парке. В их парке, куда частенько сбегали в обед с работы и устраивали пикники - как любил это действо называть Роберт  - на одной из лавок, рядом со скульптурой. Тогда они были молоды, веселились, как малые дети, много смеялись и шутили.


Расстались они тоже здесь, на их лавке. К разрыву все шло уже давно. Но ни Роберт, ни сама Оливия не решались озвучить это вслух. Просто однажды, сидя вместе с ним на лавке в Парке Любви, она повернулась и сказала, что им пора расстаться, что их чувства мешают карьере, что они могут просто оставаться друзьями. Роберт молча выслушал ее, и ни сказав ни слова, подарил очередной букетик снежно-белых гиацинтов.


Спустя месяц, она случайно узнала, что на языке цветов это означало «я счастлив, потому что люблю тебя». В тот день, Оливия проплакала в подушку всю ночь. А через пару месяцев Роберт ушел с фирмы, забросил адвокатскую карьеру и купил кафе.


Она устало вздохнула и направилась к одной из лавочек, расположенных неподалеку от скульптуры. Это была та самая, Их лавка. Оливия устало села, откинувшись на спинку, и провела рукой рядом с собой. Пальцы привычно нащупали надпись, сделанную когда-то, кажется пару тысяч лет назад, Робертом.


- Ты помнишь ее? – улыбаясь, спросил Роберт и, подойдя к Оливии, присел на корточки, чтобы можно было прочитать выцарапанную надпись, - Бобби плюс Ливи…


Последнее слово оказалось срезано. Роберт болезненно поморщился, потому что он точно знал, чья рука так старательно стремилась уничтожить последнее слово, содержащее в себе всего четыре буквы.


- Посиди со мной, Бобби, - тихо попросила Оливия, - здесь так…


Фразу она не закончила, почему-то смутившись. Роберт поднялся и сел рядом с ней, потом залез рукой в карман, вытащив оттуда букетик, собранный из чудом сохранившихся трех пожухлых, грязно-желтых листочков и протянул их Оливии.


- Вот, я всегда дарил тебе цветы на этой лавочке, - смущаясь, пробормотал Роберт.


- А я всегда их принимала,улыбаясь, ответила Оливия, забирая у него этот странный букетик.


Роберт улыбнулся и стал распаковывать сумку с продуктами. Оливия задумчиво крутила в руках букетик. Деревья, мерно шелестя и поскрипывая, качались в такт песни ветра. Солнце стояло в зените. Облака плыли по небу.
Два человека сидели в парке на лавочке и смотрели на скульптуру, алеющую в центре площади. Четыре буквы, а сколько в них смысла…

 

 

18 декабря, день,

улицы города,
Джесси, Алекс, ребята

Мы брели в сторону автосервиса. К счастью, после проверки рюкзаки опустели настолько, что могли бы вместить «немножко железа». По крайней мере, так говорил Дэв. Я плохо представлял объем и вид предполагаемого железа, лишь надеялся, что оно окажется не за моей спиной.


Алекс шла молча, но ее молчание было не тяжелым, а скорее задумчивым. Я легонько пихнул ее плечом, заставляя повернуться, чтобы перехватить мой вопросительный взгляд.


- Замечталась о картошке фри?


Теперь ее лицо сделалось мрачнее тучи.


- Не трави душу.


Я сочувственно поджал губы. Завтрак был скудный, а путь долгий. Да и дома содержимое существенных запасов, вероятно, стремилось к нулю, а рюкзаки были набиты консервами и сухим пайком.


- У нас не будет роскошного обеда, когда мы вернемся? Я думал, нас встретят как героев. С почестями и подаяниями. Иначе бы я не пошел.


Она хотела нахмуриться, но уголки губ поползли вверх.


- Нам теперь даже еду готовить не на чем.
- В гараже есть гриль для барбекю. Разведем костерок.


Алекс оживилась.


- В самом деле? День определенно становится лучше.


Я поднял глаза на Алекс, чувствуя на себе ее взгляд.


- Что?


- Ты тоже изменился, - констатировала она. – Повзрослел.

Папа считал, что я выбрал работу учителя, потому что сам отказывался взрослеть. Может быть, в чем-то он был прав.


В детстве все просто как шестицветный набор карандашей. Его хватает, чтобы раскрасить мир. И красный есть красный. А когда вырастаешь, оказывается, что есть еще пурпурный и алый. Сначала оттенки радуют - они представляют картину в новом свете. А потом кто-нибудь обязательно принимает фиолетовый за сиреневый… Взрослые так гордятся оттенками, а сами их путают. Да что там говорить, многие взрослые вообще дальтоники.

- Наверное, - я поморщил нос и усмехнулся. – Тоже поддался этой дурацкой привычке все усложнять.

 

***

День остановился на том, что солнце все ниже лениво сползало с высшей точки на небе. Автосервис казался неприветливым, особенно после того, как нас четверых выставили охраной по периметру. Меня мало волновало, что из нас с Алекс охранники никудышные, потому что не верил, что из-за угла выскочат дикари и начнут атаку. Да и после пережитого опыта, эта картина казалась не такой уж страшной. Я опустил рюкзак на землю и теперь молча стоял на одном месте, притаптывая снег под ногами. В голове крутились вчерашние песни из моего айпода. Айпод лежал в кармане – просто по привычке.

- Боже, они там летающую тарелку что ли собирают?

 

Похоже, у Алекс тоже начинало заканчиваться терпение.

- Наладим, – пообещал я.


- Да, только как мы будем их заводить, если…

 

Она резко замолчала. Я видел, как ее зрачки расширились от ужаса. Услышал низкое рычание за спиной еще до того как обернуться. Алекс всегда побаивалась собак. От вида стаи разношерстых одичавших бывших питомцев даже мое сердце дрогнуло. Они подбирались постепенно и осторожно, прижимаясь к земле и издавая тихое раскатистое рычание. Главное не бояться. Когда боишься, тело так и распространяет «волны страха», которые улавливаются животными. Они понимают, что ты добыча, а не охотник. Я изо всех сил старался не бояться…

Алекс щелкнула пистолетом.


- Не надо, пускай уйдут, - еле слышно прошептал я, загораживая ее рукой.

 
Она сделала шаг в сторону, спряталась за моей спиной, целясь поверх моего плеча. В голове промелькнула мысль, что здоровенный черный лабрадор похож на Поля. Он оскалил зубы, я неосторожно сделал шаг назад. Алекс приняла это за сигнал. Выстрел не испугал никого (кроме меня). Я словно в замедленной съемке наблюдал, как псы с первобытной яростью ринулись в нашу сторону, и думал, о том, что глупо пережить смертоносный вирус, а потом быть разорванным на части сворой собак. Я всегда любил собак! Алекс дернула меня за рукав. Мы уже бежали. Не обращая внимания на сугробы. Укрыться за дверью, забраться на дерево… Я чудом перескочил через клумбу, выискивая взглядом, место назначение. Ориентировался я быстро (боже, храни Икс Бокс!). Бежать мог бы быстрее (не зря же мама хранит мои награды за спортивные достижения!). Но Алекс отставала. В ее тяжелом дыхании слышались испуганные всхлипывания. Я обернулся. Положение отчаянное. Дистанция в три метра от меня, пять от них. Я успел первым. Успел еле-еле. И напрасно. Спасибо, Поль, если когда-нибудь тебя увижу, спрошу, как шокер может защитить от стаи свирепых собак. Я свалился поверх нее в сугроб, зажмурился, оглушенный лаем и надеялся, что смерть будет быстрой.


Продолжение следует...