Лучший друг

Однажды начинаешь понимать, насколько тебе дороги друзья. Старые добрые ребята со двора или из школы. Сидишь на прокуренной вонючим дымом «Беломора» кухне и вспоминаешь о том, как кутил с ними ночи напролёт. Серый пепел угрюмо спускается в железную пепельницу, и в призрачном дымке ты видишь улыбающиеся лица самых дорогих тебе людей – твоих Друзей. Холодными зимними вечерами было так хорошо посидеть с друзьями на даче, потягивая дешёвый коньяк у камина. А иногда можно было просто закрутить мимолётный романчик с кем-нибудь из компании. До сих пор помню, как в хмельном угаре я ухлёстывал за симпатичными девчонками, коих в нашей компании было немало. Иногда мне даже везло, и тогда можно было забыться, отдавшись столь мимолётным, но столь сладким мгновениям.
Лишь однажды в своей жизни я полюбил. Она была самым лучшим Другом на свете, и, пожалуй, самой прекрасной девушкой. Это случилось весной миллениума. 2000 год принёс мне не только кучу информационного мусора, но и кучу мусора душевного. Долгое время я не мог к Ней даже подойти. Красивая, уверенная в себе, абсолютно самодостаточная, но в то же время такая ранимая и мягкая. Парни крутились толпами вокруг этой девушки, но никому из них она не уделяла никаких признаков внимания. Холодная, словно лёд, она была главарём нескольких банд, орудовавших на улицах Томска. Но я знал, я верил, что эта девушка – нежный щенок, зажатый обстоятельствами и обросший колючими шипами, защищаясь от злого мира.
Безответная любовь прошла через 3 года. Она отдала своё сердце. Отдала своё бесценное сердце тому, кто был его недостоин – мне. С болью и радостью приняв этот дар, я стал ждать развязки. Мы часто разговаривали. Разговаривали ни о чём. Оказалось, что любить можно не только за что-то, но и просто так. Раньше я в это не верил. Я всё больше понимал, что Она – особенный человечек, которому как никогда нужны тепло и забота. Мои тепло и забота.
Быть рядом с ней было сумасбродно, быть далеко – моральным суицидом. Но мне было всё равно, что в любой момент холодная пуля может пронзить моё тело. Я готов был защитить Её любой ценой. Однажды она спросила: «Неужели ты и правда любишь меня? За что? Ведь я же монстр! Убийца!». Мне не хотелось отвечать, но наивный взгляд её заставил меня говорить. «Я вижу в тебе лишь воплощение добра. Верю твоим словам. Когда ты, уставшая, спишь, свернувшись клубочком на диване, я вижу ангела, который где-то оставил свои крылья. Я люблю. И я не хочу, чтобы ты чувствовала боль. Никогда. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛА СЧАСТЛИВА». - Я был спокоен, но голос предательски дрожал, выдавая во мне труса и истерика. Как я хотел в тот миг, чтобы он никогда не кончался. Навечно я запомнил её наивный, совсем детский, взгляд, навечно запомнил прикосновение атласных розовых губ.
Пожалуй, первый поцелуй всегда запоминается человеку, но никогда раньше я не верил в это, хоть и испробовал на себе миллионы поцелуев, каждый из которых вполне мог быть первым. Будто бы обдало электротоком с привкусом шоколада. Да, как не парадоксально это звучит, именно током с шоколадным привкусом. Её нижняя губа была проколота, и в ней всегда висело маленькое железное колечко, которое, наверное, и ударило меня небольшим электрическим зарядом. Хотя я стал понимать это только теперь, когда прошло довольно много времени и утекло безумно много воды. В тот час мне хотелось забыть обо всём. И неплохо это получалось. Ведь несмотря на все запреты и предрассудки, между нами проскользнула яркая искра любви. Она осталась на ночь, а со временем и совсем переехала. Я был счастлив, ведь теперь Её сон был спокоен и никакая опасность не была страшна. Одновременно с этим я стал бояться за свою жизнь. Было странным видеть свою любимую сидящей вечерами в плетёном кресле у камина и смотрящей обзор криминальных преступлений за день. Хуже было только когда, вернувшись с очередной стрелки, спешила скрыться от меня, лишь бы я не видел страшных ран, нанесённых ей в бою. Каждый раз, уходя, она говорила, что уходит на пару часов к друзьям, а, возвращаясь, лишь молчала на все вопросы. Со временем я привык к такой жизни и захотел сам хоть раз посмотреть на свою любовь в деле.
Тёмная ночь давно легла на город, наполнив его вязкой прохладой. Мы шли по незнакомой мне раньше улице. Вокруг мерцали неоновые фонари клубов. Я и не знал, что в красивом тихом Томске столько отстоя. И тем более не знал, куда он сливается. Вероятно, мы были в самой клоаке этого милого городка. Давно не бритые панки, обкуренные хиппи, татуированные с ног до бритой головы скинхеды. Здесь было всё. Нас было всего четверо. Я, Милли, Реджи, Маркиз – вся небольшая компания. Мы пришли, чтобы забрать Нашего человека из одного клуба – так сказал Редж. Что же ждало нас на самом деле, я довольно скоро узнал.
Подвальное помещение было от пола до потолка завалено коробками. Не было такого места, в котором не стояла бы хоть маленькая коробочка. Милли вышла вперёд.
- Хей! – крикнула она. – Есть кто дома? Мы пришли за Догом.
Моя любимая была как всегда груба и решительна. Холодный, расчетливый ум, полное отсутствие сердца, незыблемая ледяная красота.
Из-за какого-то угла выскочил негритёнок и забасил на английском языке. Я вполне мог и самостоятельно перевести состоявшийся диалог, но Реджи заботливо забубнил мне на ухо.
- Долбанутая баба, какого ты орёшь? Дог ей нужен! Посмотрите-ка вы на эту наглую морду! Не зажралась часом, нет? Гони баблос вперёд, иначе разговора не будет!
- Молчи, сука! – Впервые в жизни я услышал из уст этого ангельского создания мат. – Бабло будет. Покажите нам Дога.
Я ощущал себя героем какого-то американского вестерна, в котором огромные дядьки убивают друг друга за не вовремя сказанное слово.
Ещё один негр, покрепче, вывел на середину комнаты мальчишку. Видимо это и был программист-Дог. Щуплый, в очках – он совсем не был похож на члена большой банды.
Милли что-то шепнула Маркизу. Похожий на средневекового франта паренёк скрылся и буквально через минуту появился вновь, неся за собой небольшой лакированный чемоданчик. Я уже понял, что в нём лежат деньги, и, возможно, немалые. Дог спокойно наблюдал за движениями всех находящихся в комнатке людей. Милли взяла чемоданчик и открыла его, показав чернокожим, что не дурит их. Реджи и Маркиз тихонько достали допотопные ПМы и щёлкнули затворами Повисла зловещая тишина, не предвещающая ничего хорошего.
- Хей, Доги, топай к нам. – Милли радушно улыбнулась.
- Стоять! Он передаст нам деньги и уйдёт. Иначе НИКТО не уйдёт отсюда, - сказал атлетично сложенный негр, который держал нашего друга.
Дог растерянно подошёл к нашему главарю и взял треклятый чемоданчик. Уже в следующую секунду свинцовая пуля полетела в лоб Реджи. Парень неумело увернулся. Завязалась перестрелка. Милли стояла рядом с Догом, почти не двигаясь. Казалось, что этой девочке плевать на град пуль, летящий над ней. Картон нескольких коробок пропитался алой кровью павших темнокожих. Милли улыбалась.
- Давно у нас не было таких гладких встреч. – Задумчиво проговорил Маркиз.
Следующим вечером я попросился к ней в подручные. Она не отказала. Весь год я упорно служил этой богине преступного мира, вникая во все тонкости ремесла. Всё это было хорошо, и наша любовь по-прежнему процветала на руинах реальности. Всё чаще она употребляла неизвестные лекарства, всё бессвязней и нелогичней становились её приказы. Она всё реже ходила с нами на «встречи». Лишь управляла процессом, ставя под пули наши многострадальные шкуры.
Снова была тёплая весна. Я сидел у камина, попивая дешёвый портвейн из гранёного стакана. Она подошла ко мне. Как всегда молча села на ручку кресла и пристально уставила в мой стакан. Бензиновыми пятнами портвейн сверкал на фоне огня.
- Убей меня, - твёрдо сказала она. – Убей или я сделаю это сама.
Щёлкнул курок совсем недавно купленного на чёрном рынке ТТ. Слёзы застелили помутневший взор и хрустальными каплями полетели вниз, вслед за бесчувственно рухнувшим телом. Она стала монстром и заслужила эту смерть. Я же смерти ещё не заслужил. Так легко убить, когда и в смерть-то не веришь. Она научила моё сердце биться с точностью швейцарских часов. Она научила мою душу застывать холодным камнем.
Я ушёл из банды, попросив у всех прощения. Теперь я часто сижу у камина, курю «Беломорканал» и вспоминаю о ней.
В белёсом дыме вьются её локоны, а в бокале безмолвно плещутся алые губы. Я верю, что когда-нибудь мы с ней снова встретимся. Не на холодном кладбище и не в моих безумных снах, а в реальности.
Я долго не мог забыть Её – лучшего друга. И ведь только спустя столько лет я наконец-то понял, как дороги бывают друзья.