Воровать нужно уметь

В Рио-де-Жанейро пришёл к нам на борт босоногий чернокожий «бразильянец», представился агентом и стал что-то долго объяснять вахтенному по-португальски, крутясь при этом на месте, аки юла. Потом он отвёл вахтенного на другое место и повторил свой танец, опять беспрерывно что-то объясняя с очень обеспокоенным видом. Вахтенный матрос решил для подмоги позвать дежурного помощника, поскольку в португальском ничего не смылил. Когда пришла подмога, «агента» и след простыл. А на палубе не досчитались нескольких бронзовых пробок, которыми плотно завинчивают приёмные горловины масляных и топливных цистерн. На этих пробках, почти утопленных в палубу, и танцевал находчивый кариока (так называют себя местные жители). Механик потом долго удивлялся: «Как это голой пяткой можно открутить бронзовую пробку, которую он самолично закручивал специальным шлицевым ключом в полную силу при помощи широкого ворота?». (Надо заметить, что в те "жирные" для страны годы бронза считалась обычным ходовым металлом, когда как в других странах, особенно, так называемого, третьего мира, она была почти на вес золота. Поэтому бронзовые пробки, весившие не менее килограмма, конечно же, были хорошей добычей для подобных коммерсантов). За тот «беспрецедентный инцидент»  старпом объявил вахтенному матросу  строгий выговор,  напирая на то,  что тот должен был сам догадаться,  что агенты босиком не ходят и джигу на пятках не танцуют перед простыми матросами.
Но поскольку приёмов умыкания ценных и дельных вещей множество, то тот же вахтенный матрос опять «прокололся», но уже в африканском порту Монровия. Почти всю ночь он простоял у трапа, не смыкая глаз, и в полной уверенности, что на борт не проникала ни одна живая душа. А под утро, когда боцман пошёл в подшкиперскую, выяснилось, что пропало сто метров толстенного пропиленового троса, смотанного в совершенно неподъёмную бухту. Никто не мог глазам своим поверить. По идее, ночью к пароходу должен был подойти подъёмный кран, и вахтенный матрос (а кто же ещё? – единственный бодрствующий на судне человек) помог выгрузить через верхний люк подшкиперской новый, накануне полученный швартовый канат. Старпом долго не мог придти в себя, пока старый и опытный во многих вопросах «дед» (старший механик) по фамилии Моторов не разрешил общее недоумение.
– Это делается очень просто, приём известный в этих краях – сказал он, закуривая очередную цигарку, скрученную из газетной бумаги (других он не курил), – пока вахтенный бдел на верхней палубе, местный абориген по швартовому концу забрался по-обезьяньи на бак (носовая часть судна), проник в подшкиперскую, зацепил лежащий там трос и спустил конец в ждущую под бортом лодку. Всё начинается с конца, – нравоучительно подчеркнул «дед», подняв высоко вверх зачерствелый и корявый, как сук, палец. – А там друзья-товарищи спокойно перемотали его в увесистый бублик, как пряжу на веретено, и увезли в известном только им направлении.
– Да, – добавил несколько успокоившийся старпом, – воровать тоже надо уметь. Не от хорошей жизни воруют, конечно. Но и не от безнадёжно плохой. Всё легче, чем мешки с мукой грузить. Стащил – продал. Без напряга. Артистизм своего рода. Но троса, думаю, уже не вернёшь.
И наш матрос опять получил строгий выговор за потерю бдительности при несении вахтенной службы в иностранном порту.
– Что-то будет в следующий раз? – глубокомысленно заявил он после очередного приказа о выговоре. – Опять ведь обведут вокруг пальца эти чернопятые. Смекалистый народ. Против нашего сто очков вперёд фору дают. А вот в космос не летают. Каждому, видно, – своё. Одним летать, другим воровать.