Живи. Глава - 24

    В один и тот же краткий миг времени Сабрина испытала несколько совершенно противоположных друг другу чувств, сильно её встряхнувших.
Сначала у неё в сердце вспыхнули жгучая радость и надежда, когда она услыхала от двери знакомый голос месье Жуля и мельком увидела в проёме его фигуру, излучающую спокойствие и уверенность.
Впрочем, чувства эти моментально сменились волной непередаваемого ужаса! Случилось это, когда огромный насильник отпихнул её как безвольную куклу на смятые несвежие тряпки, покрывавшие топчан, а сам, не потрудившись заправить в ширинку своё «хозяйство», резко обернулся на этот голос, схватив со стола биту.
Увидев огромную жирную спину этого чудовища, разом загородившую собой и дверь, и щуплую фигуру музыканта, девушка пришла в трепет!
По спине у неё скользнул лёгкий озноб, а в глазах даже на мгновение потемнело. Случилось так оттого, что именно сейчас её отчаянная, почти несбыточная надежда могла вот-вот угаснуть, обрекая и её на погибель, с гибелью последнего.
Она или не слышала, или частично не понимала, что же они говорят один другому, похоже, окончательно утрачивая способность хоть как-то связно соображать.
Для неё оставалось ясным только одно: она должна вырваться, попытаться как-то помочь месье Жулю, и ускользнуть из липких лап чудовища!
И тут она увидела, что насильник вскинул биту над головой; бриллиант в кольце, надетом на мизинец и на самом деле принадлежавший Теду, тускло блеснул в сумраке.
Наверное, вид этого кольца и придал ей сил.
Заревев, чёрный ринулся вперёд, на так некстати возникшего противника.
Рыжие дреды смазанным пятном, метнулись у девушки перед глазами, покатые потные плечи с сальным отблеском, мелькнули в зелёном свете аварийной лампы.
Сабрина истошно завизжала, и с тем вскочила с топчана.
Как дикая кошка загнанная в угол, которой нечего терять, она напала на своего мучителя сзади.
В порыве безумия затмившем сознание, она накинулась на эту ненавистную ей спину, и вонзила длинные ногти одной руки в шею, а другой ухватилась за загривок, повиснув на рыжих скользких косичках.
Но вряд ли она отдавала себе отчёт в том, смогла ли причинить чудовищу, хоть какой-то вред и помогла ли её безрассудная атака явившемуся к ней на выручку спасителю!
Девушка почувствовала, что чернокожий вдруг ухнул вперёд, но почему-то не упал, подхваченный и остановленный некой силой.
Через миг он как-то мелко задёргался, как ей сначала показалось в попытке стряхнуть со спины досадную помеху в её лице. Но нет, она тут же поняла, что это не так, да впрочем, ему и не удалось бы от неё избавиться!
Тут вся картинка внезапно застыла, перейдя в статичное состояние.
Насильник стоял, замерев в странной неудобной, казалось бы, позе, но притом не делал даже и попытки шелохнуться! И это несмотря на то, что музыкант каким-то неведомым образом оказался вдруг в опасной от него близости.
Причём почему-то девушка пребывала в абсолютной уверенности, что близость эта опасна именно для насильника!
Лицо месье Жуля, оказалось всего в паре сантиметров от лица их общего врага. Внимательно присмотревшись к ситуации, можно было бы обнаружить, что хозяином положения являлся теперь именно он.
Он твёрдо глядел жирному ублюдку в глаза, жёстко фиксируя его взгляд. 
Из своей не очень-то удобной позиции, Сабрина не могла разглядеть всех подробностей происходящего, но интуитивно она поняла, что музыканту каким-то образом удалось обездвижить эту огромную, заплывшую салом тушу!
– Только дёрнитесь, месье, и я оторву их вам! - Он сказал ещё что-то, кажется, вроде и по-французски, но смысла девушка не поняла, и продолжил. – Думаю, после этого существование потеряет для вас всякий смысл!
Выронив из враз ослабевших и разжавшихся пальцев рукоять биты, и скривившись как от боли, чернокожий молчал, и только противный липкий пот тёк по его лицу, шее и спине.
Осознав, что всё уже, видимо, кончилось, и кончилось почти счастливо - то есть непосредственная угроза для неё миновала, девушка разжала пальцы, снова ощутив брезгливое чувство. Она бессильно сползла на пол, а потом, шатаясь, протиснулась мимо ног противоборствующих мужчин и подалась к двери.
Там её поджидала Машенька, со слезами ринувшаяся навстречу, и тут же с тихим поскуливанием повисшая у неё на шее.
Столкнувшись, они чуть было не упали! А после так и стояли, обнявшись.
Слёзы радости и облегчения катились по их щекам.

   «В будущем, мой друг, тебе, видимо, предстоит встреча со змеёй!» Эти слова лейтенанта Андре будто бы далёким эхом отдались у него в голове. Ещё Жульену показалось, что он слышит утробный хохот, но кто это хохочет, он понять не мог.
Он ведь точно помнил, что лейтенант, когда сказал ему это, только усмехнулся, да и то одними глазами, а капитан Марсьер, так и вообще оставался совершенно серьёзен!
Почему ему вспомнилось всё это?! Он не знал, хотя…
Сейчас Жуль смотрел в жёлтые глаза смерти. То были зрачки чернокожего малого, но они не могли принадлежать человеку, это были глаза змеи!
Глубоко спрятанный в нём зверь снова зашевелился где-то на самом дне его сущности. Жульен вдруг снова отчётливо ощутил, что ему нестерпимо хочется крови, крови змеи! Зверь обрёл силу и взглянул наружу его глазами.
Но ситуация пока ещё не вышла окончательно из-под контроля. Жуль сказал пару в общем ничего не значащих фраз, нисколько уже особо не надеясь, что они возымеют хоть какое-то положительное действие на зарвавшегося насильника.
Время слов, как и время людей, кажется, окончательно прошло!
И точно, чернокожий пришёл в сильную ярость! Что, впрочем, может даже могло сыграть Жульену на руку.
Электрик отнюдь не был бойцом, не имел достаточной подготовки, и не умел контролировать своё состояние! Так что пока в его активе имелись одни только минусы.
Услышав о себе ещё пару нелестных высказываний, он впал в неистовство, вскинул биту, и бездумно надеясь на своё преимущество в весе, ринулся в битву, нанося, как ему видимо казалось сокрушительный удар. Он метил в голову.
Возможно, при иных обстоятельствах, с другим человеком у него бы всё получилось.
Тем более, что напал он с невиданной для его огромного тела скоростью, и с чудовищной силой, явно превышающей возможности даже такого тяжеловеса как он!
Жуль легко предугадал все его намерения, а быстрота нападения не произвела на него почти никакого впечатления, он даже успел в подробностях рассмотреть, как Сабрина отчаянно кинулась своему мучителю на спину.
В таком состоянии изменённого сознания, Жульен мог бы попросту сразу убить негодяя, чего тот, несомненно, и заслуживал!
Но кто тогда станет разбирать завал? Приходилось умерить свою исконную ненависть и жажду змеиной крови.
В итоге никто ничего не успел понять (кроме одного месье Жуля, конечно)!
Он резко нырнул вперёд, под опускающуюся ему на голову биту, уходя с траектории поражения, со скоростью, немного превосходящей скорость нападения.
Та, со свистом рассекая воздух, опустилась за его спиной, рукоятью всё же задев и с треском разодрав рубаху на спине, с оглушительным стуком ударилась об пол, разлетаясь в щепки.
Мощная инерция замаха, вся вложенная в удар, увлекла чернокожего в свободное падение.
Но тот конечно не упал, Жульен тут же поймал его в жёсткий захват.
Выпрямившись стальной пружиной, он встретил его грудью. Правую руку с зажатым в ней перочинным ножом он молниеносно вскинул вверх и упёр небольшое лезвие в заплывший кадык, почти не выделявшийся на черной от грязи (а вовсе не от природной сути), давно не мытой жирной шее.
Левой же рукой он резко схватил свободно болтающееся «хозяйство» своего врага, внутренне содрогнувшись от отвращения, и сжал его, словно в тисках, ощутимо рванув вниз.
В результате насильник, дёрнувшись пару раз, оказался  в очень неудобной позе и в полном его распоряжении, он тяжело дышал смрадом ему в лицо, но это можно было и перетерпеть, как и всё прочее.
– Я же говорил вам месье негодяй, что ничего из того, что вы здесь наговорили, не произойдёт! - Едва сдерживая отвращение, сквозь зубы произнёс Жуль.
Пленённый Мышонок, ещё не до конца осознавший, что же случилось, рванулся, было, ещё раз в безуспешной попытке освободиться.
– Ещё вот так дёрнись, keubla*, и я оторву тебе твои bijoux de famille*, а потом заставлю тебя же их и сожрать! - Напряжённо глядя ему в глаза, процедил месье Жуль.
Вот тут чернокожий и сдулся, жёлтый змеиный блеск растаял в его зрачках, в них осталось одно только чёрное отчаяние и осознание того, что ему конец.

   Всё повторялось уже в который раз за тысячелетия! Он лежал в очень неудобной позе, спеленатый по рукам и ногам, в почти полной темноте, правда, в этот раз не в хижине мёртвых.
И он оставался ещё жив, пока жив.
Но, кажется, это было только делом времени, причём скорого.
Кровь уже запеклась на разбитых губах и больше не капала на бетонный пол. Губы и пах ощутимо болели.
Он никак не мог взять в толк, как же всё-таки так случилось! И почему неведомый, под конец покинул его и оставил погибать одного?!
Впрочем, кое-какие ответы, как оказалось, он мог получить уже сейчас!
– Ты подвёл меня, ты не смог справиться с моим врагом!
Неведомый вдруг возник в голове и грозно шипел оттуда в явном бешенстве.
Мышонок начал вспоминать, как же всё произошло, хотя последние мгновения схватки совершенно ускользнули от его сознания.
Вот он ударил. Ему казалось уже, что тут музыкантишке и крышка, а торжество и награда в виде двух соблазнительных девочек так близко. И даже можно будет поиграть потом в прятки, вылавливая на стоянке эту малютку!
Но вместо этого в опасной близости вдруг возникла физиономия этого месье!
Тот уставился ему, Мышонку, прямо в зрачки, сковывая его взгляд и волю.
Невольно взглянув в эти глаза, чернокожий обнаружил, что смотрит в бездонную черноту ночи, взиравшую на него с ненавистью и с любопытством, как будто примериваясь, а каков он на вкус?!
И ещё по угольно чёрной радужке разбегались странные цветные искорки, наверное, они и придавали взгляду вышеописанный эффект!
Короче, Неведомый вдруг обнаружил, что во взгляде этом нет ничего человеческого, что на него был устремлён взгляд его исконного врага и убийцы, взгляд зверя!
Вот тут он и дрогнул, тут он и ощутил животный первобытный ужас, поселившийся ещё в его пращурах, на уровне условных рефлексов!

* keubla – дословно негр. Перевернутая форма («верлан») английского слова «black». (фр. сленг.)
*bijoux de famille – дословно яйца (буквально «семейные драгоценности»). (фр. сленг.)


Что-то острое упёрлось в кадык, надрезая кожу, и что-то сильно сжало его свободно до того болтавшееся «хозяйство»!
Чернокожий гигант, размером превосходивший музыканта вдвое, не мог более пошевелить ни рукой, ни ногой, понимая - что любое неосторожное движение, и он лишится самого для него дорогого!
К тому же, он отчётливо осознал, что и Неведомому он без своих причиндалов совершенно не нужен! Кажется, тот уже оставил его.
Для существования и воплощения тому годилась только мужская особь, каковой Мышонок, мог вот-вот перестать быть!
Ему ничего не оставалось. Кости судьбы были брошены, и пока явно не в его пользу!
Победитель же, этот ненавистный и совершенно непонятный ему месье «музыкант», окликнул блондинку, его ускользнувшую добычу, прошмыгнувшую уже к выходу:
– Долго вы там ещё будете скулить и плакать вместо того, чтоб помочь мне? - Обратился он к ней, не оборачиваясь и не спуская с обездвиженного им противника тяжёлого взгляда.
Та повернулась на голос и увидела всё, что случилось, вернее, последствия происшедшей схватки.
– Быстро ищите и хватайте нож, потом режьте простыни на полосы. Нам с вами нужно хорошенько стреножить нашего цветного «друга», если мы не хотим получить новых неприятностей.
Месье Жуль указал на тряпьё валявшееся на топчане.
Девушка поняла, что от неё требуется, она оставила девчонку, с которой обнималась, и принялась драть простыню на полосы.
Чернокожий невольно приободрился, надеясь, что собравшись его связать, противник на мгновенье ослабит хватку, и тогда можно будет попытаться вырваться и ещё раз напасть на него. Но вскоре ему снова суждено было горько разочароваться.
Музыкант резко стиснул ладонь руки, ставшую железным капканом для дорогих сердцу Мышонка причиндалов.
У того разом померкло в глазах от тупой нестерпимой боли. Он аж присел, моментально скукожившись и став ниже ростом.
В себя его привела другая резкая боль, он увидел, что его кровь с разбитых и оттого саднящих губ капает на бетонный пол, находящийся теперь прямо перед самым его носом.
Враг же, упираясь коленом ему в спину, уже деловито вязал его руки сзади. Потом он умело спеленал ноги, и вообще нисколько не поскупился, обматывая тело Мышонка полосами простыни. Да ещё он то и дело отвешивал очень болезненные тычки, заставляя его вертеться по своему усмотрению.
А потом он встал и, повернувшись спиной, отправился мыть руки. Вот тут поверженный Мышонок буквально застонал!
Краем зрения он заметил, что из разорванной рубахи на жилистой, скрученной будто из железных мышц спине музыканта виднелась цветная татуировка. Это была татуировка ветерана спецподразделений Легиона! Чернокожий и раньше видывал примерно такие же, пару раз у ребят их квартала - кое-кто из них отслужил там.
Вот тут до него дошло, как он просчитался в оценке этого человека, но было уже поздно, что-либо изменить, он был накрепко скручен.
А потом эти трое ушли, оставив его спеленатое тело лежать прямо так, на холодном бетонном полу, и заперев дверь на ключ, который унесли с собой.
Он, правда, тешил себя надеждой, что они ещё вернутся, так как музыкант сказал, что заставит его поработать на завале. Для этого его нужно будет развязать!
– Завтра у тебя появится ещё одна, последняя попытка! - Закончил бушевать у него в голове Неведомый.
   Тупая, почти нестерпимая боль привела его в сознание, очаг боли располагался как раз в том месте, где когда-то давно, в детстве, он ощутил её в первый раз, находясь в типи у жреца индейцев Моронга. И было ещё какое-то странное чувство.
Тед застонал от боли, крепко стиснув зубы. Тут он начал различать и голоса, но сначала не понял, в яви ли это происходит, или только ему кажется.
Женский голос плакал навзрыд, совсем рядом, к нему примешивался и жалобный детский плач. Мужской голос, казавшийся ему знакомым, что-то тихонько говорил.
Преодолевая слабость и боль, Тед попробовал перевернуться лицом вверх, и у него ничего не вышло. Тут он почувствовал, как сильные руки подхватили его и резко перевернули, одновременно переместив на диван Кадиллака.
От ощущения жгучей боли вызванной этим действием американец даже заорал, потом затих, только сдавленно стоная.
Он открыл глаза - рыдала Сабрина, ей дружно вторила девочка, подопечная музыканта, а сам он, нахмурившись, смотрел в лицо Теду.
– Что вы чувствуете, месье? - задал он вопрос.
– Боль! Спина! - простонал тот.
Ему казалось, что любое движение только усиливает это чувство.
И ещё! Вдруг оказалось, что он совсем не чувствует ног, а если он пытался шевелить руками, боль становилась прямо таки запредельной.
С неимоверным трудом превозмогая рвущиеся из глотки стоны ковбой поведал об этом своём открытии месье Жулю, склонившемуся над ним.
– Это очень паршиво, Тед. - сказал тот, глядя ему в глаза. – Кажется, придётся вам ещё потерпеть немного, нужно вас хорошенько осмотреть!
Девочка и Сабрина же всё это время только всхлипывали, вытирая слёзы, и время от времени жалобно вскрикивали вместе с Тедом, глядя на то, что происходит.
Музыкант немедленно приступил к действиям, отчего ковбой снова заорал благим матом, но поделать он ничего не мог.
Осторожно повернув его на бок, Жульен без особых церемоний распорол джинсовую рубаху, находившуюся на нём, потемневшую от пота.
Тед догадался, что ничего хорошего и обнадёживающего на его спине никто из присутствовавших не увидел, так как плач Сабрины и девочки сначала замер, а после ещё больше усилился!
Потом голоса музыканта и всхлипывавшей девушки несколько удалились, они начали о чём-то говорить друг другу, скорее всего, обсуждали его, Теда, положение.
Он, к сожалению, не мог этого расслышать, да и от боли темнело в глазах и казалось, что сознание вот-вот вновь покинет его.
Малышка сидела напротив и тихонько плакала, он не видел её, так как лицо его было обращено к спинке дивана.
Превозмогая боль, он всё же спросил её:
– Что там у меня на спине? Всё очень плохо, детка?
– Там у вас очень большое багровое пятно и шишка, мистер Тед, - сквозь плач и всхлипы произнесла девочка.
Заскрежетав зубами, он всё же стал стараться по мере возможности сдерживать стоны.
И так кругом все плачут, нужно вести себя достойно! Конечно, ему не сильно это удавалось.
Тут снова подошли Жульен и Сабрина.
– Я сделаю вам обезболивающий укол месье, - сообщил ему музыкант.
Сабрина же молча взяла Теда за руку, он почувствовал, как она гладит и сжимает его ладонь.
– Вам временно станет легче. После же вам придётся пить все обезболивающие таблетки, какие мы сможем отыскать в аптечках здешних автомобилей и запивать их виски. Это так же, до некоторой степени снизит боль. Мне очень жаль, но больше я ничем вам помочь не смогу, инъекций осталось слишком мало. - меж тем заключил тот.
Потом он снова отвёл Сабрину в сторонку, и они ещё о чем-то пошептались.
Теду же и в самом деле скоро стало намного легче. После укола, боль почти прошла, и он с помощью рук, смог устроиться на диване более удобно, ноги по-прежнему его не слушались.
Вскоре месье Жуль и девочка отправились к себе в Фольксваген.