Храмы Лужского района Ленинградской области

                А.В. Носков
      
                О.В. Набокина
    
      
                Лужские  храмы.



                Предисловие  к  книге.

   

        Общества,  где  не  ценят  традиции,  пренебрегают  своим  прошлым,  никогда  не  являются  долговечными.  В  лучшем  случае  их  распад  приводит  к  обретению  заново   когда-то  отброшенного  исторического   наследия.
Великая  миссия  православной  церкви  состоит  в  том,  что  она  усиливает  идею  державности  в  политическом  сознании  народа,  способствует  целям  его  единения. Храмы -воплощение вековых традиций. Они связаны  с  празднично-обрядовой,   этнографически  наиболее  яркой  стороной  жизни  населения.  Многие из  них   представляют  собой  уникальные  памятники  архитектуры  и искусства.  Вряд  ли  кто  станет  отрицать  художественную  значимость храмового зодчества  для  облика   исторических  городов  и  национальных  ландшафтов.  Это  относится  и  к  скромным  сельским  часовням,  виднеющимся  среди  окружающих  построек,  или  поставленных  в  стороне от  них, где-либо  в  потаенных,  святостью  отмеченных местах.
     Сельские  храмы – отдельная  составляющая  нашей  культуры.  Когда-то писатель  Владимир  Солоухин  сказал  по  этому  поводу:  «Церковь,  пожалуй,  единственное  в  сельской  местности,  что  осуществляло  связь  времен…  Мы  в  деревне  дальше  прадеда  ничего  не  помним  и  ничего  не  храним.  В  церкви  же  все  предметы  прошли  сквозь  века.…  Здесь – связь  столетий».
     Храмы, как  живое  напоминание  о событиях  прошлого, справедливо являются  центром  сосредоточения  историко-краеведческих  интересов,  что  во  многом  определило  выбор  темы  и основную  направленность  настоящей  книги.
     Актуальность  темы  обусловлена  еще  одним  моментом.  Ушли  в  прошлое  времена  воинствующего  атеизма,  военных  невзгод,  хрущевских  притеснений  церкви  с  их  разрушительными  последствиями.  С  начала  1990-х   годов  религиозным  общинам   последовательно  передаются  храмы,  изъятые  за  годы  Советской  власти.  Стоит  ли  говорить  о  том,   как  выглядят  многие  из  них.  Чтобы  привести  их  в  надлежащий  вид,  необходимы  значительные  финансовые  средства.Здесь   многое  зависит  от  экономического  состояния  конкретных  регионов  и  муниципальных  образований,  приоритетов,  которых  придерживаются  в  своей  деятельности  местные  власти,  общественной  инициативы.  В  этом  убеждают  примеры из современной жизни   Ленинградской  области:  возрождение  историко-культурного  комплекса  Старой  Ладоги,  первой  столицы  Рюриковой  Руси,  Успенского  монастыря  в  Тихвине, Троицко- Зеленецкого  в  Волховском,  Александро-Свирского  в  Лодейнопольском,  активное  восстановление  храмов  в Тосненском,  Гатчинском,  Ломоносовском  и  других  районах.   Всего  в  Ленинградской  области  насчитывается  свыше 75  православных  храмов,  возвращенных  церкви с  1989  года,  по которым завершены, ведутся  или  идет  подготовка  к  ремонтно-восстановительным  работам.  Построено  семь  новых  храмов.
     В  этой  связи  уже  не  так  безнадежно  грустно  как  полтора  десятилетия назад  звучат  слова Валентина  Пикуля,  включенные  в   одну  из  его  миниатюр:  «Сколько  лет  я  читаю  только о разрушениях,  но  я,  пессимист  по  натуре,  уже  не  верю  в  то,  что  чудесые  памятники  нашего  былого  можно  возродить  из  руин  и  праха.  Нам,  русским,  теперь  осталось  последнее – только  вспоминать».
     Память,  если  она  отвечает  потребностям  народа  в  знаниях  о  богатстве его  исторической  культуры,  является  важнейшей  побудительной  силой  к  сохранению  историко-культурных  ценностей. Вопрос  лишь  в  том,   какой  объем  исторической памяти  может  быть  востребован  обществом,и, тем  более , использован им для решения культурных задач.
     Судьба  сельских  памятников  церковного  зодчества  во  многом  зависит  от того,  каким  будет  будущее  самой  русской  деревни.  Давайте  вдумаемся  в   следующие  цифры.  В  1917  году  на  территории  современного  Лужского  района  насчитывалось  64  действующих православных   храма,  7  из  которых  находились  в самом  городе  Луга,  2 – в  Череменецком  монастыре,  51 –  в  сельских  приходах.  Численность  сельского  населения  на  данной  территории  составляла  120 – 125  тысяч  человек.  Следовательно,  на  один  приходской  храм  приходилось  в  среднем  2,5 тысячи  жителей.
     Сегодня  в  районе  сельских жителей нассчитывается  40 – 42  тысячи  человек,  т.е.   в  три  раза  меньше,  чем  на  1917  год.  По дореволюционным  меркам  это  могло  бы  стать  основой  формирования  16-ти  церковных  приходов. Тоже  внушительная  цифра,  особенно  если  учесть,  что  до  1990  года  в  районе,  включая  г. Лугу,  было  всего  лишь  6 действующих  церквей.
     Но  количество  населения  еще  не  всё.  Существование  прихода  тесно  связано  с  демографией  и  экономическим  благосостоянием  прихожан.  В  этой связи жизнь  современной  деревни,не только  Лужского,  но  и  многих  районов Российского  Северо-запада  вызывает  тревожное чувство.  Снова  обратимся  к  исторической статистике.
   По нашим подсчётам до  революции  средняя  крестьянская  семья  в  Лужском  уезде  состояла  из  5  человек.  Следовательно,  на  территории  района  к  1917 году  было  24 – 25  тысяч  крестьянских  хозяйств.  Из  них  бедняцких  было  не  более  30 – 31 %.  Остальные  хозяйства  считались  среднего  достатка  и  зажиточными.  Порядка  одной  тысячи  семей  относились  к  наиболее  богатым.  Будущее  деревень  обеспечивалось  демографической  ситуацией.  Третью  часть  сельских  жителей  составляли  дети  младшего  и подросткового  возрастов.  Таким образом, церковные  приходы  имели  прочную  демографическую  и  экономическую  базу. Несмотря на то, что в разных местах   религиозное  чувство населения проявлялось то в большей, то в меньшей мере,  пожертвования собирались  на  нужды самого  храма, на организацию  церковно-приходских  школ,  благотворительные  мероприятия  и  т.д. Как  правило,  значительную помощь в этом оказывали  местные помещики, промышленники, представители  торгового  капитала.
     К  сожалению,  мы  не  можем  привести  точных  данных,  касающихся  социально-демографической  ситуации  современного  лужского  села,  разделения  крестьянских  семей  по  уровню  доходов,  имущественному  достатку,  динамике  происходящих  здесь  изменений.  Но  в  данном  случае  это  не  столь  уж  важно.  Ясно  одно,  классическая  русская  деревня  ушла  в  прошлое.  Мощный  источник  культуры  русского  народного  быта  практически  перестал  существовать.  Наемный  работник,  сменивший  прежнего  крестьянина-собственника,  обезличил  социальный  облик  села,  его  некогда  яркую  самобытность.  Самое  печальное,  что  общество  с  этим  почти  смирилось.   
     Авторитет  традиций  в  России  был  высоким  всегда.  Особенно  в  годы  испытаний.    Хотя  бы   поэтому  необходимо  как  можно  полнее,  всесторонней  изучать  наше  историческое  прошлое,  «вспоминать», выражаясь языком В. Пикуля. 
     В данной книге собраны сведения о храмах Лужского района Ленинградской области.  Необходимость  в такой  книге  вызвана  возросшим интересом  к  истории края,  при  ощутимой  скудости  имеющейся  базы  данных.Памятуя о том,что церкви и часовни,являются объектами,неразрывно связанные с историей  конкретных населённых мест,мы,сохраняя тему храмового зодчества,как основную,путеводную,позволили себе включить в книгу дополнительную информацию по широкому спектру краеведческих вопросов.Свою книгу мы видели  в образе дерева с разветвлённой кроной.Если ему обрубить ветви,то получится мало кому интересный столб.Здесь мы солидарны с Н.В.Мурашовой и Л.П. Мыслиной,авторами книжной серии о дворянских усадьбах Санкт-Петербургской губернии,где рассмотрение памятников усадебного зодчества и садово-паркового искусства подчинено целям комплексного изучения края.
     Подобный подход был подсказан нам и десятитомными"Историко-статистическими сведениями по Санкт-Петербургской епархии",изданными 1869-1885 гг.,где,кроме данных о самих храмах,встречаем обилие фактов,касающихся природы и истории отдельных уездов,прошлого населённых мест,обычаев жителей и т.д.Значит,нам было от чего оттолкнуться и на что ориентироваться.  В книге  мы  сохранили  структуру,  характерную  для  справочной  литературы. Храмы  приводятся по  местам  их  нахождения,  взятым  в  алфавитном  порядке.В скобках указаны названия волостей в соответствии с административно-территориальным делением района на 01.01.2006 года.Здесь мы использовали как образец вышедший в 2000 году  церковно-исторический справочник "Земля Невская Православная",в частности, при составлении заглавных аннотаций к каждому памятнику.Содержание справок- очерков диктовалось материалом.  Сведения  о  ряде  памятников  представлены  в  виде объёмных глав, рассказывающих о  лицах, событиях, местных примечательностях, имеющих  отношение  либо  к  самому  храму,  либо  к  месту  его  нахождения.  В  других  случаях   мы  вынуждены  были  обходиться  лишь  ссылкой  на  источник,  подтверждающий  факт  нахождения  храма  в  определённом  месте на данное время. 
   Всего нами охвачено 250 церквей и часовен.  Книга рассчитана на интерес к ней не только лужан,но и всех,кто интересуется достопримечательностями Ленинградской области,в надежде привлечь широкое внимание к вопросам изучения,сохранения и восстановления историко-культурного наследия региона, представляющего собой естественно-историческое окружение Санкт-Петербурга.
   Выражаем глубокую благодарность: к.и.н.,зам.директора по научной работе музея-заповедника"Старая Ладога" А.А.Селину, сотрудникам Лужского краеведческого музея,Лужской центральной детской библиотеки, лужанам: Ю.В.Андрееву,А.И.Ковалёву, жительнице пос.Торошковичи Е.г.Тихомировой за помощь, оказанную нам в работе над этой книгой.   


                Этапы  истории



    Человек на территории  современного Лужского района появился в среднем каменном веке-мезолите.Мезолитическая стоянка вблизи деревни Соколок(Рельская волость) является самой  древней  из  стоянок первобытного человека обнаруженных в пределах  Ленинградской  области.  В  следующий  исторический  период – неолит – территория  района  была  уже  широко  заселена.  Неолитические  стоянки  обнаружены  при  озерах  Меревском,  Череменецком,  Сяберском, а также на северном берегу р. Наплатинки в черте г. Луги. За  многие  столетия  этнический состав населения Полужья неоднократно  менялся. Археологами четко  прослеживается обитание здесь с  первых веков  н.э. финно-угорских  народностей, представленных т.н. культурой  длинных  курганов, отличающейся характерной  формой  могильников, напоминающих  вытянутые  валообразные  насыпи.
    Несколько позже в  окрестностях  озера  Ильмень появляются славяне, точнее  одна  из  западных славянских  народностей,  именуемая  в летописях словенами.К  IX  веку  славяне  расселяются  по  всему  пространству  будущих  Новгородских  владений,  вступая  в  контакт  с  коренными  жителями, формируя вместе с ними   местные культурные  традиции.
    Пантеон  финно-угорских  племен  состоял в  основном  из  низших  божеств – демонов,  или  духов,  например:  огня,  других  природных  стихий,  а  также  связанных  с  конкретным  местом:  рекой,  озером,  рощей,  камнем,  источником,  возвышенностью. От аборигенов сакральность  подобных  объектов  вполне  могла  быть  заимствована  словенскими  переселенцами,  также  язычниками,  но  с  более  развитыми  мифологическими  представлениями,  включающими  верование  в  высших  богов.  Сохранилось  описание  верования  славян  сделанное  неизвестным  русским  книжником  XII  века.  Оно  называется  «Слово   о  том,  как  языческие  народы  поклонялись  идолам  и  приносили  им  жертвы».  Здесь  говорится,  что  первоначально  славяне  «клали  требы»  (приносили  жертвы)  упырям  и  берегиням.  Упыри – это  вредоносные  духи,  оборотни,  сродни  вампирам.  Славяне  сжигали  своих  умерших,  поэтому  упырями  могли  быть  только  те,  кто  не  был  погребен  по  этому  обряду.  Берегини – это  добрые  божества,  связанные  с  культом  воды:  рек,  озер,  источников.
     Постепенно  среди  славян  распространился  культ высших божеств,связанных  с земледелием  и  плодородием. Главным  в сонме божеств  новгородских словен и северо-западной Руси становится Велес,или Волос-покровитель скотоводства,некогда связанный с поклонением змею.В противовес Велесу,культ которого поддерживался волхвами,в  Киеве  при Владимире Святославлевиче формируется пантеон богов во главе с Перуном.Характерный для западных славян  культ  Перуна  был воспринят  в Киеве  в  связи  с  созданием славянской  государственности,  прежде  всего за  счет развития  дружинного,  т.е. высшего  военного  сословия.
     Кроме  Перуна  в  киевский пантеон  вошли:  повелитель  ветров – Стрибог,  бог  света  и  тепла – Даждьбог,  бог  Солнца – Хорс,  бог  благодатной  влаги  и урожая – Семаргл  (Симаргл),  единственное  женское  божество – Мокошь,  олицетворявшее  собой  женское  начало  природы  и  домашнего  хозяйства.На северо-западе вторым по значению,или равным Велесу стал бог  огня  Сварог,  или   Радигост.
     Не  исключено,  что  многие  из  святилищ,  устроенные  в  честь  славянских языческих  богов  располагались  на  местах  прежних  дославянских  капищ  и  в  свою  очередь  стали  местами  основания  христианских  погостов  и  храмов. 
     В 988 году князь Владимир принимает христианство и повелевает крестить  киевлян. Вслед за Киевом наступил черед Новгорода. В 990 г. митрополит Михаил крестит новгородцев, но в силу языческих традиций, а главное, как  нам  кажется, из-за неприятия Киевского верховенства, новгородцы вскоре вернулись к  дохристианским обрядам. С целью искоренения последних, кн. Владимир в 992 г. посылает  посадником  в  Новгород  своего  воспитателя  и  воеводу  Добрыню  и  тысяцкого Путяту.  Княжеские  посланцы  приступили  к  уничтожению  языческих  идолов  и  насильственному  крещению  горожан,  что  привело  к  открытому  протесту  последних.  Они  еще  хорошо  помнили,  как  всего  лишь  десятилетие  назад  тот  же  Добрыня  утверждал  в  Новгороде  культ  Перуна  с  установкой  его  идола  в  окружении  негасимых  костров.
     Для  подавления  бунта  Добрыня  решился  на  поджог города,  а  Путята  разбил  вооруженные  отряды  горожан.  «Путята   крестил  мечом,  а  Добрыня  огнем» - говорили  по  этому  поводу  новгородцы.
     Христианизация  новгородской сельской  округи  началась  уже  в  следующем  столетии,  при сыне  князя   Владимира  Ярославе  Мудром,  получившем  новгородский  престол  в  1010  году.
     Поспешность,  с  которой  вводилось  христианство  во  времена  Владимира,  может  иметь   одно  важное оправдание. Князю  наследовали  его  многочисленные  сыновья,  что  сделало  почти  весь  XI    век  временем  острых  конфликтов,  княжеских  междоусобиц.  Отдельные  княжества,  каждое  со  своим  пантеоном  языческих  богов,  были  бы  реальной  альтернативой  единой  Руси.  Останься  Русь  языческой,  кто  знает,  состоялось  бы  вообще  ее  государственное  объединение,  и  если бы  состоялось,  то неизвестно в  каких границах.  Укрепившееся  в  народном  сознании  православное  христианство  способствовало  стиранию  племенных  различий  внутри  русского  этноса.  Единая  вера  помогла  сложению  единого  народа,  вопреки  тенденции  к   княжескому  сепаратизму.
     Но  язычество,  сдав  позиции,  не  исчезло  вдруг  и  окончательно.  В  лужских  деревнях,  например,  обычай  устройства  погребальных  насыпей – курганов,  прослеживается  до  середины – конца  XIII  века.   Другой  вид  погребения – жальники,  имеющие  форму  округлых  или  прямоугольных  площадок,  обложенных  камнями  и  также  восходящие  к  обычаям  води,   сохраняется  ещё полтора – два  столетия.
     В  сельской  глубинке  окраинного  русского  Северо-Запада  почитание  Перуна  продолжалось  не  только  в  XI  веке,  но  и  много  позже.   Так,  в  XIV  веке  появляется  трактат,  направленный  против  двоеверцев – «крестьян,  двоеверно  живущих,  верующе  в  Перуна,  и  Хорса, и  в  Мокошь,  и  в  Сима  и  в  Ръгла»…  В  крестьянской  среде  происходит  отождествление  некоторых  богов  языческого  пантеона  с  христианскими  святынями,  являясь  специфической  стороной  «народного  православия».  Например,  языческое  женское  божество  Мокошь  сливается  с  образом  Параскевы – Пятницы,  покровительницы  целебных  родников  и  святых  колодцев.  Общепринято  считать  отождествление  в  народном сознанье  Перуна  с  Ильей-пророком,  Велеса  со  св. Власием,  весеннего  бога  плодородия  Ярилы  (Яровита) – со  св. Георгием  Победоносцем  и  т.д.   Что  касается   неславянского  населения,  то процесс его христианизации растянулся по меньшей мере   до   XVI1  века.  И  это  притом,  что  в  1227  году  уже  была  крещена  Корела  «мало  не  вся  люди»,  а  вслед  за  ней  водское  и  ижорское  население.
     В  1535  году,  затем  вторично,  новгородский  архиепископ  Макарий  по  указу  из  Москвы  посылал  в  Водскую  пятину  инока  Илию  «для  искоренения  кумирской  прелести»  у  Води  и Ижор.    Местным   племенам  ставили  в  вину  идолопоклонничество,  то,  что  они  молились  с  арбуями  (священниками – двоеверцами)  «в  своих  скверных  мольбищах  деревьям  и  камням»,  умерших  хоронили  не  у  церквей  на  погостах,  а  в  лесах  по  курганам,  младенцев  до  крещения  называли  языческими  именами  и  т.д.  Негодование  архиепископа  вызывал  и внешний  вид  местных  женщин: «Замужние  жены  и  вдовы,  старые  и  молодые  бреют  себе  голову,  и  покров  на  голове  и  одежду  на  раменах  (ремнях)  носят,  подобную  мертвечьим  одеждам».   Под  началом  Илии   повсеместно  шло  разрушение  языческих  мольбищ,  вырубка  и  сжигание  священных  рощ,  уничтожение  обожествляемых  камней  и  одновременно  крещение  некрещеных.  К  таким  же  действиям  обязывал  духовные  и  мирские  власти  преемник  Макария,  архиепископ  Феодосий  грамотой  от  1548  года,  но  уже  по отношению  к  языческой  чуди.                Христианство и растворившиеся в нём языческие поверья  слились в уникальном сплаве-народном православии.Вот  некоторые  свидетельства,  почерпнутые  под  Лугой в  конце  XIX  века  в  ходе  этнографических  наблюдений в Городенском  Дмитриевском погосте, к которому относилась территория  современной  Заклинской волости с деревнями Турово, Смешино, Сырец, Вычелобок и  др.
     «В  праздник  Преображения  Господня  крестьяне,  в  видах  прибыли,  никому ничего  не  дают  в  долг,  а  напротив  стараются  что-нибудь  принести  к  себе  из  чужого  в  дом;  в  день  Рождества  Иоанна  Предтечи  женщины  собирают  лекарственные  травы,  а  накануне  ходят  в  баню  и  вплетают  в  [банный]  веник  цветок  «Иван-да-Марья»,  выпарившись  бросают  веник  с  цветком  в  воду  с  приговорами,  23  апреля  перед  выгоном  скота  обходят  его  с  решетом,  в  котором  находятся:  образ  Георгия,  освященная  верба,  хлеб  и  яйца,  все  это  отдается  пастуху;  в  праздник  Покрова  непременно  кормят  скот  в  хлеве,  хотя  бы  он  пришел  сытый  с  поля – это  для  приплода.  В великий  четверг  приготовляют  четверговую  соль  как  лекарство,  приносят  воду  до  восхода  солнца  и  ею  моются  в  предотвращение  болезней;  женщины  собирают  на  свой  двор  щепки  с  чужого  двора  для  успешного  несения  кур;  с  Пасхи  до  Вознесения  многие  не  плюют  за  окно,  у  которого  сидят,  ради  Спасителя,  который  «невидимо  ходит  по  домам  и  улицам».  В  дни  перед  свадьбою  подруги  невесты  поют  под  окном  ее  песни, называемые  «зарею»,  родители,  благославляя  жениха  к  венцу,  покрывают  его шубою  и,  при  каждом  его  поклоне  в  землю  дружка  ударяет  его  по  шубе,  говоря:  «Во  имя  отца»,  жених  каждый  раз  отвечает:  «Аминь».
     В  церковно-административном  отношении  Древняя  Русь  делилась  на  епархии,  во  главе  с  епископами,  которые  подчинялись  митрополиту. Новгородская  епархия,  в  состав  которой  входила  территория  будущего  Лужского  уезда,  была  образована  в  992  г.,  после  усмирения  языческого  бунта.  Ее  возглавил  епископ,  именовавшийся  Велико-Новгородским  и  Псковским,  а  немногим  позже – Новгородским  и  Великолукским. 
     В  1589  г.  с  возведением  Московского  митрополита  в  патриархи,  четыре епископа,  в их  числе  и  Новгородский,  получили  сан  митрополита.
     В  1721  году  Петр  I  с  целью  усиления  государственного  влияния  на  церковь  отменил  патриаршество  в  России  и  учредил  особую  духовную  коллегию – святейший  Правительственный  Синод  во  главе  с  президентом.  В  1723 году    Санкт-Петербург  был  отделен  от  Новгородской  епархии  и  становится  центром  особой  Синодальной  области. Самостоятельная  Санкт-Петербургская  епархия  была  создана  в  1742  году.
     В  1746  году  границы  всех  российских  епархий  были  пересмотрены.  Санкт-Петербургская  епархия  стала  охватывать  три  губернии:  С.-Петербургскую,  Выборгскую  и  Ревельскую.  Тогда  же  в  состав  С.-Петербургской  епархии  из  Новгородской  был  передан  Череменецкий  монастырь.
     В  1781  году  Лужский  и  Гдовский  уезды  были  отсоединены  от  Псковского  наместничества  и  вошли  в  состав  С.-Петербургской  губернии.
     В  1788  году  Св. Синоду  было  указано  «для  удобнейшего  управления  границы  Новгородской,  С.-Петербургской  и  Московской  епархии  привести  в  соответствие  с  губернскими». Принцип  соответствия административно - территориальных и   епархиальных  границ  действует и в наше время.
       В  конце  XVIII  века  в  административную  систему  русской  православной церкви  были  введены  благочиния.  Над  монастырями  и  над  церквами  с  их  причтами  устанавливается  надзор  благочинного  помощника  епископа.  Подконтрольный  ему  благочиннический  округ  объединял  от  10    до  30  окрестных  церквей.
     До  начала  ХХ  века  в  Лужском  уезде  С.-Петербургской  епархии  существовало  3  благочиннических  округа.  I  округ  охватывал  церкви  по  правому  берегу  р. Луги,  в  бывшей  Водской  пятине;  II – церкви  лужского  левобережья  до  р. Плюссы;  III – церкви  на  территории  Заплюсья.
     К  1915  г.  в  уезде  значится  уже  четыре  благочиннических  округа, причем  к  4-му  округу отошла часть церквей I  и  II округов.            
        Лужский  район получил  ныне действующие  границы  при включении  в  него  территорий  Оредежского  и  части  Осьминского  районов,  упраздненных  соответственно  в  1959  и  1961  гг. и в епархиальном  отношении представляет единый  Лужский благочинный округ
     Храмовое  строительство  сопровождало  процесс  христианизации  края,  на  своих  ранних  этапах  распространяясь  из  Новгорода  по  ближним  и  дальним  погостам, известия о которых восходят  ко   временам  Св. кн. Ольги.  В  Лаврентьевской летописи  под  947  годом  говорится:  «Иде  Вольга  Новгороду  и  устави  по  Мсте  погосты  и  дани  и  по  Лузе  оброки  и  дани».  Это  также  и наиболее раннее   упоминание  о  реке  Луге.  Лужане могут считать кн. Ольгу чуть ли не своей землячкой. В летописи  сказано,  что  князь Игорь  взял  жену из Плескова (так в древности назывался Псков). Родиной Св. Ольги считается село Выбутский Погост, находившееся в 13 км к югу от исторического  Пскова. Целью похода Ольги к Новгороду  было  подчинение  здешнего  населения  княжеской  власти.Установленные Ольгой погосты предстовляли собой места,где происходило взымание дани и вершились судебные дела.К каждому погосту приписывалось определённое  число  окрестных поселений.Если верить летописи,то к походу Ольги по Луге  сеть погостов уже была сформирована. С  принятием  христианства  погосты становятся центрами  церковных  приходов и   принимают  вид  села  с церковью  и  кладбищем,  домами  для  проживания  священника  и  причта.К концу  xv века окончательно сложилось разделение обширных новгордских земель на пять крупных  административно-хозяйственнх областей-пятин.Лужское правобережье относилось к Водской,левобережье-к Шелонской пятинам.Погосты являлись структурными единицами пятин.На территории Лужского района находились погосты: Шелонской пятины- Сумерский (центр – дер. Самро,  Осьминской  вол.),  Бельский (центр -  дер. Белая  Горка,  Волошовской  вол.),  Дремяцкий (центр – дер. Новоселье,  Володарской  вол.), Петровский (центр –дер.Петровская Горка, Скребловской вол.),северная часть Которского погоста  (центр – с. Которск,  Псковской  обл.);Водской пятины- Бутковский  Никольский  погост  (центр – дер. Бутково,  Ям-Тесовской  вол.),  Спасский-на-Оредежи  (центр – пос. Ям-Тесово),  Климентовский  Тесовский  (центр – дер. Заполье,  Приозерной  вол.), северо-восточная  часть  Городенского  погоста (центр – с. Городня,  Новгородской  обл.).
     До  сих  пор  не  найдено  свидетельств  о  том  как  выглядели  и  строились  первые  церкви  Новгородской  округи,  включая  Полужье.  В  замечательном  памятнике  древнерусской  литературы – Изборнике,  этой  уникальной  энциклопедии  русского  средневековья,  составленном  в  1073  году  для  кн. Святослава,  сына  Ярослава  Мудрого,  находим  лист  с  образцовым  чертежом  каменного  храма  и  графической  системой  архитектурных  пропорций.
В  отличие  от  княжеских  зодчих  плотники,  рубившие  деревянные  сельские храмы,  вряд  ли  пользовались  образцовыми  проектами,   больше  исходя  из  навыков  народной  архитектуры.  Примером подобных  построек  может  стать  находящаяся  на  территории  Старой  Ладоги  церковь  во  имя  Дмитрия  Солунского,  которая  по  виду  напоминает  простую  крестьянскую  избу,  но  только  увенчанную  крестом  и  главкой.  Несмотря  на  то,  что  эта  церковь  построена  в  1901  году,  она  повторяет  формы  своей  древней предшественницы.
     В  1136  году  новгородцы  изгнали  князя  Всеволода  Мстиславовича.  С  этого  времени  они  стали  сами  приглашать  к  себе  князей,  которые  должны  были   принимать  условия,  диктуемые  вечем.  Так  зародилась  новгородская  вечевая  республика,  одной  из опор  которой  был  авторитет  местной  церковной власти.  Напомним  также,  что  новгородским  землям  удалось  избежать  гибельных  княжеских  междоусобиц,  что  создало  благоприятные  условия  для  оживленной  строительной  деятельности. К  XV в.  церкви  имелись  во  всех  сельских  округах,  причем  не  только  на  погостах,  но  и   в  некоторых  усадьбах.
     Достоверная  история  церковной  жизни  на  территории  Лужского  района,  и вообще  на  большинстве  бывших  новгородских  земель,  начинается  лишь  с  полной  ликвидацией  независимости  Новгорода  при   Иване III  Васильевиче  и  присоединением  новгородских  земель  к  Московскому  княжеству.  10  января  1478  г.  архиепископ  и  новгородские  послы  подписали  Великому  князю  Московскому  крестоцеловальную  запись: «… вечевому  колоколу  в  отчине  нашей  в  Новгороде  не  быть,  посаднику  не  быть,  а  государство  нам  свое  держать…  и  великим  князем  быть  в  своей  отчине,  волостям  быть,  селам  быть,  как  у  нас  в  Низовской  земле».  По  административному  правлению  и  порядкам  Новгород  стал  равен  любой  другой  области  Московского  государства.  Это  означало  отмену  главной  особенности  аграрного  строя  вечевой  республики – подчинение  погостов  городской  общине.  Отныне  управление  погостами  переходит    к  лицам,  назначаемым  из  Москвы.  Если  раньше  городская  община  Новгорода  была  свободна  от  уплаты  податей  и  жила  фактически  за  счет  плативших  их  крестьян  (населения  погостов),  то  отныне  горожане  стали  таким  же  податным  сословием  как  и  крестьяне.  Размер  крестьянских  податей,  введенных  при  Иване  III,    не  был  слишком  обременительным,  составляя  1/60,  как  бы  мы  сейчас  сказали  «вмененного  дохода»  (в  год  полугривна  на  доход  в    тридцать  гривен). В  массовом  порядке  осуществляется  конфискация  земель  и  передача  их  в  поместья  переведенным  из  Москвы  служилым  людям  великого  князя – помещикам,  которые  будут  получать  доходы  с  крестьян  своего  поместья без  права  распоряжаться  землями  и  увеличивать  повинности.
     Именно  с  этого  момента  начинается  составление  Новгородских  писцовых   книг,   первых  русских  земельных  кадастров,  содержащих  сведения  для  целей податного  обложения.  Наиболее  ранней  из  них  является  «Переписная  оброчная  книга  Шелонской  пятины» 1498 г.  За  ней  следует  книга  Водской  пятины  (1500 г.).  Писцовые  книги  являются  прекрасным  историко-  статистическим  материалом,  в  том  числе  и  по  церковному  состоянию погостов.  Здесь  мы  встречаем  и  первые  достоверные  сведения  о  храмах  Полужья.
     К  1500  году  на  территории  района  насчитывалось  16  церквей.  Писцовые книги  перечисляют  какие  села,  деревни,  починки  и  выставки  входили  в  приход  каждой  из  них.  Здесь  мы  встречаем  первые  упоминания  названий  большинства  современных  сел  и  деревень.
     Показателем  значительного  благоустройства  христианско-религиозной  жизни  Полужья  к  началу  XVI  века  является  появление  в  крае  первых  монастырей,  рост  числа  приходских  церквей.
     Первыми  монастырями  на  территории  района  были: 1) Никольский  Клинский  (окраина  дер. Усадище,  Приозерной  вол.); 2) Успенский  Тесовский  женский  (у  дер. Бережок,  Приозерной  вол.);  3)  Чащинский скит (у  ст.Новинка);  4)  Троицкий  Верхутинский  (на  бер. оз. Поддубского);  5)  Череменецкий  Иоанно-Богословский  мужской(западный берег Череменецкого озера).
     Церковные приходы,вероятно, вначале были тождественны погостам.С появлением  в  границах  одного  погоста нескольких  церквей,  К  каждой  церкви  стал приписываться  куст  ближайших  поселений, образуя отдельные прходы. В числе первых приходские  церкви появились  в  селах:  Перечицы  (Георгиевская),Белое  (Рождества  Богородицы),  Озерцы  (Архангела  Михаила),Коростыни,к югу от Тёсово-4(Никольская). ).
     Примечательно  сообщение  о  церкви  в  сельце  Хабалина  Гора  (  совр. д.Хабалинка,Каменской  вол.): «В  нем  (сельце)  церковь Покров  Пречистые  да  двор  большой  с  садом,  а  в  нем  князь  Иван  Михайлович  Гагарин,  да  двор  человека  его  Парфенка,  да  двор  попа  Степана». Большим  двором  в  писцовых  книгах  назывались  помещичьи  усадьбы.  Не  исключено,  что  Хабалина  Гора  дает  нам  редкий для Полужья того времени  пример  устройство  храма  при  господской  усадьбе,  силами  местного  помещника.
     Все  церкви  как  на  погостах,  так  и  приходские  были  деревянными.  То  же  было  и  в  монастырях,  включая  Череменецкий,  где  к  началу  XV  века  находился  деревянный  храм  во  имя  Св. ап. Иоанна  Богослова.
     Наиболее  раннее (если  не  единственное)  известное  изображение древней церкви  на  территории  района  представлена на  гравюре с видом Тесовского погоста,  выполненной  секретарем  голландского  посольства  Антонисом  Хутеерисом. Гравюра  датируется  1611  годом  и  относится  к   периоду шведской  оккупации  края  1611 – 1617 гг.  На  гравюре  показан  правый  берег  р. Тесовой  с  высоким  обрывистым  мысом,  вдоль  бровки  которого  расположены  надстройки  погоста.  Четко  видна  группа  из  трех  строений,  стоящих  вплотную  друг  к  другу.  За  ними  высится  сторожевая  (набатная)  башня.  Правее,  отдельно  от  них  видим  деревянную  Климентовскую  церковь,  представляющую  собой  однорядное  сочетание  трех  срубов  (клетей):  большого  центрального – для  самой  церкви,  западного – для  притвора  (сеней),  на  гравюре  Хутеериса  обращенного  в  сторону  зрителя,  и сруба  алтарной  части  (апсиды),  который   угадывается  с  противоположной,  восточной,  стороны  храма.  Каждый  сруб  перекрыт  двускатной  кровлей.  На  коньке  кровли   центрального  объема  установлены  главка  и  крест.   Скорее  всего  Хутеерис  изобразил  церковь,  которая  упомянута  в  Писцовой  книге  Водской  пятины  1500 г.
     К  памятникам  древнерусской  христианской  культуры  следует  отнести  почитаемые  каменные  кресты,  высеченные  из  гранита,  известняка  или  песчаника.  Их  можно  встретить  в  разных  местах,  где-нибудь  на  древних  могильниках,  на  территории  отдельных  деревень.   Начало  появления  таких  крестов  отноят  к  XII  веку.  На  Новгородских  землях  их  широкое  распространение  приходится  на  XIV  век.  Несколько  десятилетий  назад  в  районе  насчитывалось  около  тридцати  мест  с  сохранившимися  каменными  крестами,  сейчас  они  имеются   в  12 – 13  пунктах,  включая   изображения  креста,  выбитые  на  каменных  плитах.
     Обычно  каменные  кресты  делят  на  три  группы:  намогильные,  памятные  и поклонные.  В  двух  последних  случаях  каменные  кресты  сближаются  по  значению  с  часовнями,  поставленными  в  мемориальных  целях,  входят  в  число деревенских  святынь,  сродни  почитаемым  источникам,  камням  или  деревням.  Когда-то  местные  крестьяне  зажигали  перед  ними  свечи,  обращались  к  ним  с  просьбами.  Матери,  потерявшие  детей  одевали  на  эти  кресты  рубашки  умерших.  Кресты  украшали  полотенцами,  ковриками  из  тряпок.  Считалось,  что отдельные  кресты  обладают  чудодейственными  свойствами,  например,  крест  в  с. Щуполголово  (Приозерная  вол.).  Местные  старожилы  говорят  о  нем,  что  надо  подойти  к  нему,  положить  «денежку»,  дать  обещание  вечно  приходить  сюда,  помнить  о  нем,  только,  чтобы  он  помог  (А.А. Панченко).  Подобные  верования  характерны  для  народного  православия  с  его  стихийным  мистицизмом  в  отношении  к  природным  явлением.
     Первая  половина  XVI  века,  по  крайней  мере  до  1558  года (начала    Ливонской  войны)  была  относительно спокойным  периодом  для  Северо-западных  русских  земель,  что  способствовало  здесь  росту  населения,  активной  строительной  деятельности.  Ярким  свидетельством  тому  может  служить  большое количество  церквей,  появившихся  в  1500 – 1560-х  годах  на  территории  Лужского  района – около  25  новых  храмов,  из  них  20 – 21  приходских.  Добавим  сюда  13  церквей,  построенных  в  предыдущее  время  и  получим  цифру вполне  сопоставимую  с  аналогичным  показателем  на  вторую  половину  XIX  века.
     Первые  каменные  церкви  на  территории  района  возникли  также  в  XVI  веке.  Это – церковь  во  имя  Св. Иоанна  Богослова  в  Череменецком  монастыре  и  церковь  Рождества  Иоанна  Предтечи  в  д. Каменные  Поляны  (ныне  окраина  дер. Мошковы  Поляны,  Тесовская  вол.).   
     В  эти  же  годы  на  территории  района    возникло  четыре  новых  монастыря.  Все  они  располагались   на  важнейших  военно-стратегических  коммуникациях – литовском  и  ливонском  направлениях.  На  первом  из  них  разместились  Спасский  Сяберский  и  Георгиевский  Городецкий,  на  втором  в  дополнение  к  уже  имевшимся  обителям – Ильинский  Череменский  (вблизи  совр.  пос. Чолово)  и  севернее    его  на  р. Зверинке – Троице-Сергиев-Зверинский  мужской  монастырь.
     Некоторые  источники  называют  еще  один  монастырь,    якобы  существовавший  в  это  время  на  территории  района – Покрова  Богородицы  в  дер. Ящере  (совр. Мшинская  вол.).
     Исследователи  архитектурных  памятников  Ленинградской  области  считают  XVI  век  временем  формирования  местных  строительных  традиций,  которые,  передаваясь  от  поколения  к  поколению,  привели  в  последующие  два  столетия к  созданию  многих  замечательных  произведений  народного  зодчества. 
     К  сожалению,  этого  нельзя  сказать  о  юго-западе  области,  включая  Лужский  район.  С  конца  1560-х  годов  здесь  более  ста  лет  наблюдается  упадок  строительного  процесса. Началом  тому  стала  жесточайшее  опустошение  края  Иваном  Грозным  в  1570-71 гг.,  во  время  его  расправы  с  новгородцами за  их,  якобы,  готовность  передать  Новгород  и  Псков  польскому  королю.   Пока  сам  Иван  Грозный  свирепствовал  в  Новгороде,  его  опричники  творили  «правеж»  на  землях  новгородских  пятин,  скатываясь  к  самому  настоящему  разбою.  Усиление  податного  гнета,  опричный  террор,  моровое  поветрие  начала  1570-х  годов,  мобилизация  подвод  и  продовольствия  для  нужд  войск  в  годы  Ливонской  войны,неудачный ход военных действий-  привели к обезлюдению  сельских  погостов.  Численность  жителей  в  той  же  Водской  пятине  за  пятнадцать  лет с  1570  года  сократилась  на  40 – 50 %.  Трагическую  картину  продолжили  бедствия  Смутного  времени,  когда  в  1611  году  Новгород  и  Полужье  фактически  были  захвачены  шведами.
     Вот  как  показаны  события  периода  Ливонской  войны  и  Смутного  времени в  историческом  обзоре  церковной  жизни  быв. Лужского  уезда, опубликованном  в 1880-х  годах.
     «Конец  XVI  и  начало  XVII  веков  были  самым  тяжелым  временем  для  церкви,  так  как  во  время  Ливонской  войны  и  Шведского  владычества  жестокость  неприятеля  преимущественно  обрушилась  на  св. храмы  и  обители…  Большая  часть храмов  в  погостах,  селах  и  монастырях  были  ограблены,  или  разрушены  и  позжены;  духовенство  и  иноки  избиты  или  ограблены  и  разогнаны;  целые  селения  опустошены,  а  все  это  сделали – «литовские  люди».  Долгое  время  ограбленные  храмы  стояли  «в  пусте  без  пенья,  а  некоторые  разрушенные  церкви  после  того  и  совсем  не  восстановлялись».  В  числе  невозобновленных  храмов  в  очерке  названы  церкви  в  деревнях  Озерцы, Хабалиной  Горе,  Новоселье  (Будковского  погоста).Правда, ряд современных историков относят эти факты исключительно к событиям Ливонской войны.
     Окончание  Смутного  времени  не  принесло  мира  лужской  земле,  которая  стала  территорией,  пограничной  со  шведскими  владениями,  куда  согласно  Столбовскому  миру  1617  года  вошли  не  только  Карелия,  но  и  вся  Ижорская земля.  Граница  проходила  вдоль  северной  окраины  современного  Лужского  района.  Настоящая  война  между  враждующими  сторонами  произошла  в  1656 – 57 гг.  Она  вписала  немало  героических  эпизодов  в  ратную  историю  района.  Назовем  лишь  разгром  партизанами  из  окрестных  крестьян  шведского  отряда,  сжегшего  д. Перечицы, успешную  оборону  «Лужского  рубежа» от  р. Саба  до  д. Вяз,  сраженья  на  Ивангородской  дороге.
     Относительно  спокойная жизнь  в  Полужье  установилась  после  подписания  Россией  и  Швецией  в  1661  году   Кардисского  мирного  договора  и  окончательно  упрочилась  с  освобождением  русских  земель  на Балтике  войсками Петра  I.
     Показательно,  что  за  период  с  1570-х  по  1670-е  годы  нам  известна  всего  одна церковь,  построенная на  территории  района.  Это  деревянная  церковь  Сретения  Господня  в  Никольском  погосте  (дер. Усадище,  Приозерной  вол.), 1613 года постройки.
     Ближе  к  концу  XVII  века  можно  заметить  признаки  явного  возрождения  храмового  строительства.  Возобновляется  сожженная  шведами  Перечицкая  церковь,  основательно  перестраиваются  церкви  в  Югостицах  и  Торошковичах,  строится  новый  приходской  храм  в  селе  Романщина.  Согласно    имеющимся  свидетельствам:  «все  церкви  эти  …  были  деревянными,  самой  простой  архитектуры,  холодные  и  весьма  просто  убранные  внутри»,  т.е.,  судя  по  всему,  своим  внешним  обликом  заметно  уступали  храмам  XVI-XVII вв.,  сохранившимся  до  наших  дней  в  Тихвинском,  Бокистогорском,  Лодейнопольском, Подпорожским  районах  Ленобласти.  Исключением  является  Георгиевская  церковь,  построенная  в  селении  Осьмина  Гора  (совр. пос. Осьмино).  Но  время  окончания  ее  строительства  относится  уже  к  началу  XVIII  века,  совсем  другому  периоду  в  истории  русской  архитектуры.
     С  начала  XVIII  века  и  до  первых  лет  Советской  власти  на  территории  района  храмовое  зодчество  составляло  существенную  часть  строительной  деятельности.  Только  в  одном  XVIII  столетии  было  перестроено вновь  и  впервые  построено  свыше  25  церквей.  Буквально  с  начала  века  начинается   строительство  не  только  деревянных,  но  и  каменных  храмов.  Образцом  каменного  зодчества  петровского  времеи  является  церковь  Преображения  Господня  Череменецкого  монастыря,  освященная  в  1707  году.Облик  все  большего  количества  церквей  начинает  соотноситься  с  архитектурным  стилем  времени.   Правда,  если  церковь строилась  по  частному  заказу,  выбор  ее  архитектурного  решения  во   многом  зависел  от  вкуса  заказчика,как правило страдавшего известной долей консерватизма.  Отсюда  возникает  присутствие  некоего  анахронизма  в  стилистике  многих  провинциальных  церквей  не  только  XVIII  века,  но  и  более  позднего  времени.  В  Лужском  районе  этим  налетом  «живой  старины»  привлекает  каменная,  в  стиле  барокко  Тихвинская  церковь  в  д. Романщина  (1772-76 гг.) и  замечательный  образец  раннего  классицизма – Успенская  церковь  в  д. Смешино  (1806).
     Процитируем  интересный  документ,  освещающий  на  примере  Лужского  уезда изменения  в  порядке  построения  храмов  в  период   XVIII – сер. XIX в. (до  отмены  крепостного  права).
     «В  прежние  годы  построение  и  возобновление  храмов  отличалось  патриархальной  простотой.  Получив  разрешение  на  постройку  в  виде  указа  или  «храмозданной  грамоты»  прихожане  строили  по  плану,  составленному  каким-либо  доморощенным  архитектором,  а  чаще  всего,  как  бывало  в  селах – по  указаниям  помещика.  Так  как  церкви  строились  преимущественно   деревянные,  а  лесу  было  много,  то  строились  они  и  дешево  и  скоро,  но  зато  не  отличались  ни  красотою,  ни  прочностью,  ни  удобствами.  Частые  случаи  разрушения  или  порчи  церквей  были  причиною  издания  разных  узаконений  по  этому  предмету:  тут   определялось – кто  имеет  право  разрешить  постройку  церквей  в столице,  городах,  селах,  на  какую  сумму  может  давать  разрешение  консистория,  на  какую – архиерей  или  Синод.  В  то же  время  требовалось  применяться  к  утвержденным  властию  планам  и  фасадам.
     Средства  на  постройку  и  возобновление  церквей  давались  жертвователями,  помещиками,  торговцами,  брались  из  церковных  сумм  или  собирались  по  сборным  книгам  (часто  брались  деньги  в  долг  из  духовно-учебных  капиталов).
     Крестьяне  или  участвовали  в  подвозе  материала  или  жертвовали  определенную  сумму  с  ревизской  души,  процент  с  арендных  статей.  Когда  же  приведены  были  в  известность  и  подведены  были  под  строгую  отчетность церковные  суммы,  тогда  постройка  и  возобновление  храмов  стали  производиться  под    ближайшим  надзором  власти.  В  прошениях  о  постройке  церквей  высчитывались  средства  на  постройку,  и  на  дальнейшее  обеспечение  церковного  здания,  представлялись  планы  и  проекты,  указывалось  расстояние  постройки  от  жилых  домов,  сараев,  особенно  от  питейных  заведений  и  пр.  По  рассмотрении  этих  статей,  разрешалась  постройка.  После  ревизии  постройки  храм освящал  благочинный  или  игумен  монастыря  или  епископ.  Архиерейское  торжество  освящения  привлекало  массы  богомольцев.  Обитатели  многих  сельских  приходов  живо  помнят  те  торжества  освящения  храмов».
     Большинство  храмов  в  древности  были  посвящены  святым,  особенно  чтимым  в  крестьянском  среде:  Николаю  Чудотворцу,  Георгию,  Илии,  Флору  и  Лавру,  Параскеве – Пятнице,  Димитрию  Солунскому,  а  также  Покрову  Богородицы.  Попытка  изменить  эту  традицию  переименовав  главные  престолы  церквей  при  их  перестройке  в  честь  Господних  и  Богородичных  праздников,  была  не  принята  народом.  Как  в  старину,  так  и  в  начале  ХХ  века  самое большое  количество  престолов  в  церквах  Лужского  уезда  были  посвящены  «крестьянскому»  святому – Николаю  Чудотворцу  и  Покрову  Божьей  Матери.  «Большая  же  часть  часовен  в  деревнях  посвящены  св. Николаю  и  пророку  Илии».
    С конца  XVIII в.в уезде  заметно увеличивается  строительство каменных храмов. Особое значение для этого имел указ от 26 декабря 1800г.,которым запрещалось строить деревянные церкви вместо сгоревших. Уже  в  первой  половине  века  число  вновь  построенных  каменных  церквей  равнялось    числу  деревянных. С середины XIX в. до конца 1910-х годов количество  возведенных   каменных  храмов  превосходит  в  1,5  раза  численность  деревянных.  В  одной  только  Луге  за  это  время  было  построено  4  каменных  церкви  (начиная  с  Воскресенского  собора)  и  лишь  одна  деревянная – при  отделении  приюта принца  Ольденбургсого.В архитектуре церквей,построенных во второй половине XIXв прослеживается влияние образцовых проектов ведущего зодчего николаевской эпохи К.Тона.В более поздних храмах представлены различные варианты т.н.национального стиля,с широким заимствованием форм и декоративного богатства древнерусской  церковной архитектуры:московской,ярославской,новгородской. По принадлежности церкви делились на  приходские  и  монастырские, домовые, включая  усадебные,   церкви  при  воинских  частях,  ведомственных  учреждениях.
      С  превращением  Луги  в  популярное   дачное место усилилось культурное влияние столицы на уездную жизнь. С этого  времени  начинает  расти  список  петербургских  архитекторов,  привлекаемых  к  проектированию  лужских  храмов.  Вот  имена  нектороых  из  них:  А.И. Резанов,  Н.В. Дмитриев,  А.И. фон Гоген.  М.А. Щурупов,  Г.И. Карпов,  А.П. Аплаксин,  Н.Н. Никонов,  И.А. Претро.   Таким  образом,  храмовое  зодчество  становится  одним  из  ключевых  звеньев,  соединяющих  столицу  и  провинцию  в  единое  культурное  пространство.
    В  XIX – начале  ХХ  века  на  территории  района  образовалась  густая  сеть  деревенских  часовен.  Все  они  были  приписаны  к  тому  или  иному  храму,  играли  традиционно  важную  роль  в  духовной  и  обрядово- праздничной  жизни  соответствующей  деревни  или  близлежащих  поселений.  Часовня  какого  бы  внешнего  вида  она  не  была,  простого  и  архитектурно-примечательного,  почти повсеместно имела особое значение  для  архитектуры  села,  пространственного  восприятия  деревенской  застройки,  красоты  и  выразительности  ее  ландшафтного  расположения.  Вообще  трудно,  почти  невозможно  представить  русские  национальные  ландшафты  без  возвышающихся  вдали  церковных  главок.  К  сожалению,  послевоенным  поколениям   досталось  любоваться  уже  не  сельскими,  а  скорее  совхозными  ландшафтами,  с  силосными  и  водонапорными  башнями,  словно  пытающимися  заменить  силуэты  снесенных  или  полуразрушенных  храмов.
     Сейчас,  когда  идеология  правящей  власти  лишена  атеистической  направленности,  было  бы  уместно  вспомнить  об  исторически  присущем  гражданском  значении  православных  храмов.  Они  были  не  только  местом  молитвы  и  назидательных  проповедей.  «Церковь  по  тесной  связи  с  обществом и  по уважению народа  к  голосу  пастырей,  была  всегда  таким  учреждением,  через  посредство  которого  правительство  передавало  (населению)  важнейшие  свои  дела  и  распоряжения.  Здесь  объявлялось  не  только  о  тех  делах  гражданских,  которые  должны  были  сопровождаться  молитвою,  или  пастырским  словом,  но  и  о  делах  чисто светского  характера.  Например,  объявлялось  о  начале  и  развитии  губительных  болезней,   необходимые   меры  против  них  врачебные  и  полицейские,  здесь  объявлялось  о  начале  войны  и  мятежа,  о  взятии  городов  и  крепостей».  Конечно,  в  эпоху  средств  массовой    коммуникации  у  правительства  достаточно  каналов  для  общения  с  народом.  Но  наряду  с  теле-  и  радиоизвестиями,  непосредственное  обращение  пастыря  к  пастве  способно  во  многом  упрочить  устои  гражданского  общества.
     Нельзя  отрицать  заслуг  церкви  и  в  деле  народного  образования.  По  инициативе  духовенства  при  многих  церквях  устраивались   духовные  училища,  где  преимущественно  учили  обычным  школьным  дисциплинам. Спустя  время  духовные  училища  были  заменены  церковно-приходскими.
     Наше  искусство,  живопись  художников-реалистов  XIX века, оставило нам, в основном,  т.с. «отрицательный»  образ  сельского  священника.  Рискнем  высказать  мнение,  что  начало  ХХ  века  способно  дать  нам  совсем  иной  тип представителя  сельского  духовенства,  пособника   многим  прогрессивным  начинаниям  в  деревне.  Приведем  хотя  бы  такой  пример,  как  образование  сельских  потребительских  обществ  в  Лужском  уезде.  В  отчетных  сведениях  Благочинного  церквей  4  лужского  уездного  округа  протоирея  Николая Тихомирова от  10  июня  1917  г.  сказано:  «По  инициативе  и  непосредственном участии  духовенства  возникли  по  местам  кооперативы  (Модолицы,  Сяберо,  Городец,  Красные  Горы,  Малая  Ящера,  Медвежье)  и  до  сих  пор  душою  этого дела  стоит  духовенство».
     Стоит  напомнить,  что  по  инициативе  духовенства повсеместно  создавались общества  трезвости.  Кому  как  не  священнику,  перед глазами  которого  проходила  жизнь  его  паствы,  приходилось  быть  выразителем  всех  ее  бед  и  чаяний.  Вот  отрывок  из  отчета  еще  одного  лужского  уездного  благочинного  протоиерея  Михаила Быстрова,  пытавшегося  в  том  же  1917  году  довести  до  сведения  властей  о  некоторых  печальных  итогах  введения  в  России  сухого  закона.  «Бывшие  прежде  при церквах  общества  трезвости  прекратили  свое  существование,  т.к.  с  закрытием  винных лавок  прекратилося  пьянство  и  никто  не  является  записываться  в  общества трезвости  к  священнику.  Что  же касается  потребителей  суррогатов  вина,  ханжи  и  других  напитков,  то  они  до  сих  пор  являются  глухими  к  пастырским  наставлениям  и,  сознавая  все  мерзости  и  отвратности  употребления  напитков  с  какою-то  тупою  решимостью  набрасываются  на  них,  не  жалея  платить  по  5  р.  и  больше  за  бутылку!..»
     Положение  церкви  и  духовенства  при  Советской  власти  в  целом  хорошо  известно.  Об  этом  красноречиво  говорят  руины  взорванных  храмов  в  пос. Каменка,  на  Вревском  кладбище,  полусгоревший  остов  шаловской  церкви  и  др.  Только   за  I  квартал  1938  года  в  районе   было  репрессировано как  минимум  22  представителя духовенства.
     В  годы  фашистской  оккупации  часть  церквей  на  территории  района  вновь  стала  действующей,  часть  (по  разным  данным  4 – 6 церкви)  была  взорвана или сожжена.  Некоторые  открытые  в  годы  войны  храмы  были  закрыты  в  период  т.н. «хрущевской  оттепели».                Любопытная  деталь, А.А. Панченко,  петербургский  историк  и  фольклорист,  исследуя  специфические  черты  народного  христианства,  в  частности,  почитание священных  камней,  деревьев,  родников,  колодцев,сопутствующих им  часовенок  и  крестов, пишет:  «в  послевоенные  годы, когда   количество  действующих  сельских  храмов  было  очень  невелико, для  многих  деревенских  жителей  местные  святыни  практически  заменили  церкви.Сюда  ходили  молиться;  здесь   старожилки,  пользующиеся  репутацией  «божественных»,  сами  крестили  детей».  Панченко  называет  несколько  таких  мест  и  на  территории  Лужского  района,  выделяя  среди  них  д. Сяберо,  с  почитаемым  камнем  «Пятница – матушка»,  у  которого  произошло  явление  иконы  Божьей  матери. На  этом  месте  позже   была  поставлена  часовня.Сколько  таких мест  оставила  нам  многовековая  народная  традиция?  Не  здесь ли  проходит  линия  сближения  таких  казалось  бы  разных  дисциплин – этнологии  и  экологии?
     В  настоящее  время  в  Лужском  районе  кроме  действующих  церквей  в  относительной  сохранности  находится  еще  14  церковных  построек.
     В  последние  годы в Лужском  районе  выросло  число  православных  приходов,  издается  газета  «Православная  Луга»,  действует  Воскресная  школа,  Общество  трезвости.  При поддержке администрации,  благотворителей,усердии бдагочинного Лужского округа протоиерея Н.В.Денисенко, участии  населения  восстанавливается  лужский  Воскресенский  собор.  Одновременно  ведутся  работы  по  восстановлению  и  ремонту  церквей  в пос.Толмачево,  дд. Торошковичах,  Городце,  Сяберо,  ряда  сельских  часовен. Есть  и  трудновосполнимые  потери,например, обрушившейся  древний  Георгиевский  храм  в  пос. Осьмино.
     Впрочем, даже погибнувшие памятники  продолжают жить в истории края, работая на  его будущее.



                По  местам  Лужских  храмов
 
    
    
     1. Александровка  (Межозерной), часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  сер. XIX в.,сохранилась в аварийном состоянии.
     Деревня  Александровка,( до  середины  XIX  века  имела  второе  название – Польская)  находится  к  востоку  от  Киевского  шоссе,  вблизи  оз. Врево,  на  дороге  из  д. Жглино,  входила  в приход  Георгиевской,  затем  Успенской  церкви  с. Городец.  На  древнее  происхождение  деревни  указывали  две  ныне  несуществующие  курганные  группы  из  38  и  7  насыпей.
     Часовня  располагается  недалеко  от  дороги  в  непосредственной  близости  к  деревенским  постройкам,  на  возвышенности,  в  окружении  старых  деревьев.   Отсюда  открывается  прекрасный  вид  на  просторную  равнину  и  линию  дальнего  леса.
     Сама  часовня  является  интересным    образцом  плотницкого  искусства.  Ладная,  легкая  с  главкой  на  четырехгранном  основании  под  обшивку,  с  входом,  оформленным  открытой  галереей,  с  заглубленным  фронтоном  в  форме  усеченного  треугольника,  в  центре  которого,  по  оси  дверного  проема  помещалась  небольшая  икона. Такой она  предстаёт  на  рисунке лужского  художника-любителя  Александра  Ивановича  Ковалева,  передавшего  ее  облик  в начале  1990-х  годов.
     В  первой  половине  XIX  века  Александровка,   как  и  соседние  деревни  Жглино,  Ретюнь   и  др.,  принадлежала  выходцу  из  Польши  генерал-майору  путей  сообщения  Михаилу  Павловичу  Сакеру  (1781 – 1855),  инспектору  невских  плавучих  мостов,  автору  проекта  переустройства  Екатерингофа,  ближайшего  дворцово-паркового  пригорода  С-Петербурга,  основанного  Петром  I  в  1711  году.  Усадьба  М.П. Сакера  «Ивановское»  находилась  неподалеку  от  Александровки,  справа  от  дороги  Городец – Конезерье.  От  нее  сохранились  фрагменты  паркового  озеленения  и  хозяйственной  постройки.
Ещё одна усадьба Сакера находилась на р.Ящере,недалёко от Пехенца.При ней были пильный и стекольный заводы(см.Малая Ящера).     По  инициативе  и  при  попечительстве  М.П. Сакера  была  построена  городецкая  Успенская  церковь  (см. ниже).  Возможно,  что  часовня  в д. Александровка  построена  также  при  его  содействии.
     Безусловной  примечательностью  местности  была  башня  оптического  телеграфа,  установленная  за  деревней  Жглино,  вторая  по  счету  за  раковической  после  расположенной  в  г. Луге  башни  на  Лангиной  горе.
     Линия  оптического  телеграфа  С-Петербург – Варшава  прошла  через  Лугу  в  1839  году.  Она  состояла  из  149  башен,  высотой  около  15 м,  стоявших  по  условиям  предельной  видимости  в  8  км  друг  от  друга.  Весь  путь  в  1200  км  сигнал  проходил  за  15  минут,  депеша  в  40  знаков  передавалась  за  22  минуты.
 
    
   
     2. Алтуфьев  Берег.  (см. Скреблово).
    
     3. Бараново (Серебрянской),  часовня,  деревянная,  сер. XIX в.,не сохранилась.
    
     Деревня  Бараново  находится  на  147  км.ж.дороги Петербург – Псков, у  озер  Лукома  и  Барановское,  входила  в  приход  Казанской  церкви  с. Смерди  (см.).  История  поселения  восходит  к  XI-XIII вв.  Именно  этим  временем  датируется  древнее  селище  на  оз. Барановец  у  юго-западной  околицы  деревни.Считается.что название  деревни  происходит  от  фамилии  одних  из  послуживцев  новгородских  бояр.  В  40- годы  XIX  века  деревня  принадлежала  некоему  помещику  Смирнову.  Сегодня  это  одно  из  популярных  мест  дачного  строительства  в  окрестностях  г. Луги.
     Как  выглядела  барановская  часовня,  ее  местоположение – не  выяснено.
     Примечательно,  что  окрестности  деревни,  в  частности, Барановский  полустанок, связаны  с  жизнью  и  творчеством  одного  из  лучших  лирических  поэтов  конца  XIX  века,  члена  императорской  фамилии,  Великого  Князя  К.К. Романова,  публиковавшегося  под  инициалами  «К.Р.»
     Августейший  поэт  дважды  бывал  здесь  в  1880-е  годы,   останавливаясь  неподалеку  в  с. Смерди.  Название  полустанка  неоднократно  встречается  в  его  дневниках.
    
    4. Бежаны (Толмачевской),  часовня, Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  сер. XIX в.,  не  сохранилась.
   
     Деревня  Бежаны  расположена  на  правом  берегу  р. Луги  при  слиянии  с  ней  речки Бежанки,  в  20 км  ниже  пос. Толмачево,  входила  в  приход  Знаменской  церкви  в  с. Красные  Горы.  Кроме  Николая  Чудотворца  в  деревне  праздновали  Воздвижение  Креста  Господня. Крестный  ход  устраивали  14 (26) сентября  по  случаю  начала  озимого  посева.Старожилы до сих пор помнят,как жители уже в послевоенныегоды приходили сюда отмечать Ильинскую Пятницу.
     Часовня  стояла  на  берегу  р. Луги  в  окружении  дубов  и  орешника.  Она  представляла  собой  прямоугольный  сруб  с  папертью  в  виде  террасы.  Украшением  часовни  являлась  выразительная  пластика  резьбы столбов  террасы. 
     Деревня  входила  в  ряд  основанных  в начале  ХХ  века  дачных поселков  Живой  Ручей,  Железо,  Натальино, Муравейно.  Некоторые  из  них – Живой  Ручей  и  Железо сохранили  значение, как  базы  отдыха.  Интересно,  что  именно  в  Бежанах  при  слиянии  Бежанки  и  Луги  была  найдена  древнеримская  монета  Филиппа  Аравитянина  (IIIв .  н.э.) ,что подтверждает  древнее торговое значение  р. Луги.
     Бежаны,  как  и  территория  уже  не  существующей  д. Кемки,  входит  в  число  мест,  связанных  с  партизанской  славой Лужского  района.  Здесь,  в  окрестных  лесах  все  еще  сохранились землянки партизанского лагеря,где   погибла  Герой  Советского  Союза,  уроженка  лужской  деревни  Стрешево  партизанка  Антонина  (Тося)  Петрова  (1919 – 1941).
     Недавно  именем  Антонины  Петровой  назван  железнодорожный  разъезд  112  км  между  станциями  Мшинская  и  Толмачево.  Отсюда  проходит  наиболее  удобный  путь  к  месту  гибели  отважной  партизанки.
     Обращаясь  к  православной  традиции  становления  часовен  в  местах,  отмеченных  ратными  подвигами  во  славу  Отечества,  было  бы  вполне  уместно  подумать  о  постройке  часовни    вблизи  платформы  Антонины  Петровой  в  память  героев,  отдавших  жизнь  за  Родину.
    
    5. Белая Горка  (Волошовской),  церковь  Св. вмч. Дмитрия  Солунского  Мироточивого,  деревянная,  первоначальная – XVI в.,  новая  1760-64 гг.,  перестроена  в  1854  г.,  закрыта  в  1932  г.,  сгорела  в  конце  1980-х гг.
    
       Деревня  Белая  Горка  когда- то была  центральным  селом  Бельского  погоста,  одного  из  сельских  округов  Шелонской  пятины  древних  Новгородских  земель.  Деревня  находится  на  дороге  Луга – Волошово,  в  живописной  местности  с  множеством  небольших  озер.  Церковь  располагалась  на  вершине  пологой  горы  между  озерами  Белое  и  Сядьмеро.Последнее название имеет явно финно-угорское происхождение,подобно изначальному названию озера Илмень,которое до 16 века именовалось Ильмерь.Церковная  гора  в  старину  называлась  Белой  Горою,  в  отличие  от  расположенного  южнее  сельца  Белой  Горки,  название  которого  все  еще  присутствует  на  картах  района.  При  этом  сельце  уже  в пореформенное  время образовалась  скромная  помещичья  усадьба,  в  нач. ХХ  века  принадлежавшая  помещице  Войвод.
     Примерно  в  2 – 2,5 км  от  погоста  проходила  дорога  к  Чудскому  озеру,  ее  называли  литовской  дорогой.  По  ней  во  время  Ливонской  войны  «литовские  люди»  совершали  опустошительные  набеги   в  полужские  земли.  В сентябре  1700  года  по  этой  же  дороге  шли  к  Нарве  войска  Петра  I,  причем  часть  из  них  двигалась  непосредственно  через  Белую  Горку.
     О  древней  церкви  Бельского  погоста  свидетельствует  Писцовая  книга  1581-82  года,  где  говорится:  «Погост  Бельский,  Царя  и  Великого  Князя, на  озере  на  Сядмере,  а  в  нем  церковь  Дмитрий  Солунский,  да  придел  Николай  Чудотворец,  стоят  без  пения».
     Вероятней  всего,  эта  изначальная  церковь  была  уничтожена  литовцами  вместе  с  другими  близлежащими  церквями.
     В грамоте  митрополита  Новгорода  и  Великих  Лук  Димитрия  от  17  мая  1760  года  говорится  об имеющейся  на  погосте  обветшалой  церкви  «во  имя  Св. Великомученника  Димитрия  с  двумя  святых  Пророка  Ильи  и Николая  Чудотворца  приделами».  Исходя  из  общей  картины  храмового строительства  на  территории  района  в  XVI – XVII вв.  можно  считать,  что  упомянутая  митрополитом  церковь  могла  быть  построена  не  ранее  70-х  годов  XVII  века.
     Эта  вторая  церковь  простояла  до  1764  года,  до  момента  освящения  поставленного  рядом  с  ней  нового,  третьего  по  счету,  Димитриевского  храма,  имеющего  также  два  придела  с  прежними  наименованиями – Ильинским  и  Никольским.
     Ветхий  храм  разобрали,  а  его  бревна  сожгли  у  Сядьмерского  озера,  вблизи  места,  «где  обыкновенно  освящают  воду».
     В  той же грамоте  митрополита  указывались  не  только  размеры,  каким  должен  отвечать  новый  храм,  но  и  обращалось  отдельное  внимание,  чтобы  его  строили  «так,  как  правила  святых  отцов  и  церковные  уставы  повелевают»,  с  соблюдением  архитектурных  пропорций.
     Построенная  в  1764  году  церковь была пятиглавой и  простояла  до  1851  г.  В  последующие  три  года  с  благословления  митрополита  Никанора  храм  был   перестроен  по  проекту  архитектора  Василия  Егоровича  Моргана  (ок. 1800 – после 1859 г.),  автора  проектов  значительного  числа  доходных  домов  в  Петербурге,  реконструкции  ряда петербургских  церквей,  знатока  древнерусского  деревянного  зодчества.
     Перестройка  храма  была  задумана  в  период,  когда  «стало  модным  переделывать  народные  постройки  под  столичные  каменные  образцы». 
     Церковь  стала  состоять   из  двух  одинаковых  квадратных  в  плане  помещений:  собственно  храма  и  трапезной.  С  востока  к  ней  примыкал  прируб  главного  алтаря.  Над  западным входом  размещалась    колокольня.   Стены   получили  обшивку  тесом,  окна  оформили  наличниками  с  фронтонным  завершением,  колокольню  увенчали  главой  и  шпилем.
     Церковь  впечатляла  многоярусным  построением  силуэта,  благодаря  системе  восьмигранных  срубов,  возвышающихся  на  четверике  основания  и  поддерживающих  массивную  главку  на  низком  глухом  барабане.
     Особенно  интересно  была  решена  колокольня.   Площадка  звона  получила  вид  беседки – бельведера  с  декоративными   тягами  и  филенками.  Шатер  колокольни  плавно  переходил  к  венчающей  его   почти  миниатюрной  главке.
     Главный  алтарь  храма  был  освящен  в  1854  г.  благочинным,  лужским  протоиереем  Андреем  Ласкиным.  Морган  отказался  от  прежних  боковых  приделов,  сделав  новый  теплый  придел  в  пристройке  под  колокольней,  который  был  освящен  в  1852  году  во  имя  Св. Князя  Владимира.
     Если  не  знать,  что  храм  в  Белой  Горке  получил  свой  новый  вид   в  середине  XIX  века,  его  при  первом  знакомстве  вполне  можно  было  бы  принять  за  архитектурный  шедевр  деревянного  русского  зодчества  XVII  века.
     Церковь  находилась  в  удовлетворительном  состоянии  до  конца  1980-х  годов,  когда  она  была  сожжена  по  чьей-то  преступной шалости.  Благо,  что  сохранились  ее  архитектурные  обмеры  и  описания,  авторские  чертежи,  и  есть  надежда,  что  когда-нибудь  славная  своей  историей  Белая  Горка  и  район  в  целом  заново  обретут  этот  удивительный  храм.
     Интересные  сведения  о  самой  церкви,  жизни прихожан  и  церковного  причта  содержатся  в  «Ведомостях  о  состоянии  церквей  Лужского  уезда»  за  1901 – 1903 гг.  О  Бельском  погосте  здесь  сказано,  что  Дмитриевская  церковь  отличалась  своей  ухоженностью,  обилием  церковной  утвари,  хотя  далеко  не  вся  она  годилась  к  употреблению.  Были  в  церкви  «редкие  ризы  на  иконах:  вырезанные  из  липы  и  вызолоченные,  по  виду  совершенно,  как  серебряные».
     Приход  храма  считался  многочисленным,  включал  2039  лиц  мужского  и  2113  женского  пола.  Отмечалось  «приличное»  пение  хора.  Приходское  попечительство  расходовало  в  год  до  300  руб.  частью  на  бедных,  частью  на  церковь.
     В  приходе  имелись  3  земских  школы. Особенные  успехи  выказывали  ученики  Волошовской  школы.  Церковная  библиотека  включала  разнообразные  книги,  в  том  числе  по  скотоводству,  шелководству  и  т.д.,  но  ими  редко  кто  пользовался.  В  «Ведомостях»  дается  своеобразная  характеристика  местного  священника – протоиерея  Алексея  Георгиевского,  который,  по  мнению  комиссии  почти  не  вел  собеседований  с  прихожанами,  редко  говорил  проповеди,  зато  был  «слишком  много  занят  хозяйством,  которое  в  течение  48  лет  жизни  и  службы  в  этом  селе  поставил  широко  и  которое  в  силу  привычки  к  нему  сократить  ему  трудно…  У  него  6  лошадей,  10  коров,  20  овец.  Дом  у  него  свой  старый,  большой…  В  доме  много  мебели  и  картин,  купленных  главным  образом  у  помещиков,  и  по  случаю.  На  стенах  встречаются  картины,  несоответствующие  ни  возрасту,  ни  сану  хозяина  дома,  каковые  повешены  им  совершенно  бессознательно».
     Думается,  что члены  комиссии,  увидя  размах  хозяйственной  деятельности  протоиерея,  отнеслись  к  нему  несколько  предвзято.  Они,  конечно,  не  могли  знать,  что  пройдет  каких-нибудь  20 – 25  лет  и  наличие  у  деревенского  жителя,  хоть  у  мужика,  хоть  у  священника,  крепкого  хозяйства  станет  причиной  страшных  бедствий  для  его  владельца  и  всей  его семьи.
    6. Белая  Горка  (Волошовской),  часовня  Св. прор. Ильи,  деревянная,  сер. XIX века,  не  сохранилась.
    Стояла   в  250 – 300 м  от  Димитриевской  церкви  (см. предыдущ.),  внутри  часовни  находилась  два  средневековых  каменных  креста.
    7.  Белое  (Оредежской),  церковь  Рождества  Богородицы,  деревянная,  до  1500 г.;  затем  вместо  нее  Воскресения  Христова,  деревянная,  нач. XVIII в  (?),  с  заменой  на  каменную  во  имя  Рождества  Христова,  (1814 – 1815 гг.),  перестроенную  в   1893-1902   гг.,не сохранилась.
     Село  Белое  находится  на  Западном  берегу  оз. Белое,  входила  в  границы  исторического  Бутковского  Никольского  погоста  с  центром  в  с. Бутково  (см.),  с  которым  была  связана  прямой  проезжей  (ныне  полевой)  дорогой.  Церковь  стояла  на  северной  окраине  деревни  при  дороге   из  с. Бутково,  беспрепятственно  воспринимаясь  как  от  озера,  так  и  со  стороны  дороги.
     Церковь  Рождества  Богородицы  Никольско-Бутовского  погоста  в  селе  Белом  «Над  озером Белым»  указана  в  «Переписной  оброчной  книге  Вотской  пятины»  1500  года.  Ее  дальнейшая  судьба  неизвестна,хотя о церкви в Белом,включая имена священников,многократно упоминается в сведениях 17-18вв.
     В  документах  конца  XVIII  в.  говорится,  что  в  селе  находилась  деревянная  Церковь  Воскресенья  Христова.  Храм  был  уже  в  ветхом  состоянии,  и  вскоре   его  заменили  на  новый.   «Каменный  храм  на  месте  старой  деревянной  церкви  рядом  с  сельцом  на  берегу  озера  построил  в  1814-1815 гг.  подполковник  Ефим  Васильевич  Елагин  на  свои  средства»  (Н. Мурашова,  Л. Мыслина).  В  сведениях  о  населенных  местах  Лужского  уезда  1838  года  о  селе  Белом  сказано,  что  принадлежало  оно  поручице  княгине  Елецкой  и  генерал-майорше   Бегичевой,  в  селе  имеется  церковь  каменная  во имя  Рождества  Христова,  а  также  питейный  дом.
     Об   этой  каменной  церкви  мы  располагаем  самыми  скудными  сведениями,  относящимися  к  1902  г.  Она  была  двухпрестольной,  «делилась  на  холодную  и  теплую,  …  причем  теплая  церковь  весьма  тесна  и  грязна…  Церковь  обнесена  кирпичной  оградой,  которая  тоже  как  и  церковь  нуждается  в ремонте…
     В  приходе,  в селе  есть  второклассная  церковно-приходская  школа.  Здание  большое,  светлое…  Зав. школой  с  недавнего  времени  состоит  священник  Светлов,  с  академическим  образованием,  относится  к  школе  с  любовью,  разводит  сад  и  пасеку,  устроил  столярную  мастерскую».
     Здесь  же  приводится,  что  «в   настоящее  время  церковь  перестраивается в  трехпрестольную.  Перестройка…  идет  успешно». К  этому    можно  добавить,  что  церковь  перестраивалась  по  проекту,  разработанному  в  1893  году  инженер-поручиком  А. Ивановым.  Скорее  всего, это  был  военный  инженер  Александр  Петрович  Иванов  (1844 - ?),  служивший  в  морском  техническом  комитете.
     Реконструкция  церкви  была  завершена  в  1905  году.  Ее  план  получил  строго  симметричное  построение.Церковь являла собой пятикупольный храм с  использованием  декоративных  форм,  ассоциирующихся  с  национальным  русским  стилем.
     Разработка  проекта  и  реконструкция  храма  были  осуществлены  по  инициативе  и  на  средства  последнего  владельца  здешнего  имения  штабс-капитана  Александра  Несторовича  Чебыкина.  Перестройка  храма  затянулась  из-за  пожара,  происшедшего  в  1901  году.
     Храм  был  разрушен  и  снесен  во  время  или  в  первые  годы  после  войны.
     Интерес  представляют  вышеназванные  фамилии  владельцев  села – княгини  Елецкой  и  генерал-майорши  Бегичевой.
     Первая  относится  к  последним  представителям  рода  древних  удельных  князей  Елецких,  пришедшего  в упадок  в  связи  с  ликвидацией  этого  удельного  княжества.  Основоположник  рода  елецкий  удельный  князь  Федор  Иванович  известен  тем,  что  откликнувшись  на  призыв  Димитрия  Донского  привел  на  Куликово  поле  елецкую  дружину,  своей  храбростью  внесшую  существенный  вклад  в победу  русских  войск  над  полчищами  Мамая.  Впоследствии  князь  Федор  погиб  в  татарском  плену  в  Орде.
    В конце 15в.,с присоединением  Новгорода  к  Москве ,   многие  потомки  бывших  владельцев  удельных  княжеств  получили  поместья  на  новгородских  землях.Среди них находим кн.Елецких-помещиков Бутковского погоста.
     Вторая  владелица  с.Белое – это  безусловно  жена генерал-майора  Ивана  Матвеевича  Бегичева   Екатерина  Николаевна,  которой  принадлежали  еще  около  20  лужских  деревень  и  село  Бутково.  Замечательную  характеристику  дал  ее  супругу,  участнику  Отечественной  войны  1812  г.  прославленный  поэт-партизан  Денис  Давыдов:  «Умный,  благородный  и  почтенный  генерал  И.М. Бегичев,  бывший  начальником  артиллерии  при  взятии  Праги  (предместья  Варшавы – Н. Мурашова)  в  1794  г.  и  называвший  графа  Аракчеева  в  эпоху  его  могущества  графом  Огорчеевым…» Очевидно,  что  подобные  шутки  над  всесильным  временщиком  расценивались  современниками  как  проявление  определенного  бесстрашия.
     Дочь  Е.Н. Бегичевой – Павла  Ивановна,  в  замужестве  Дашкова,  создала  в  с. Надбелье  одну  из  наиболее  представительных  дворянских  усадеб  на  территории  современного  Лужского  района.
    
    
    8. Бельский  погост,  см. Белая  горка.
    9.  Берег  (Заклинской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  пер.пол. XIX в.,  не  сохранилась.
    
     Деревня  Берег  (в  прошлом   называвшаяся  также  Александров  Берег)  находится  на  автодороге  Луга – Новгород,  на  берегу  одной  из  проток  русла  р. Луги,  входила  в  приход   Дмитриевской  церкви  Городенского  погоста,  затем – с  1730-х гг. – Покровской  церкви  с. Вычелобок.  Изображений  и  местоположение  часовни  не  выявлено.
     Безусловно,  интересны  факты,  касающиеся  владельческой  принадлежности  деревни  в  конце  XVIII – нач. XIX в.  Из  них  мы  узнаем,  что  перед  нами  одно  из  малоизвестных  мест,  имеющих  прямое  отношение  к  родословным  Пушкиных  и  Ганнибалов,  т.е.  к  родственным  связям  самого  А.С. Пушкина.
     В  1770-х  годах  дер. Берег  принадлежала  нескольким  владельцам,  и  среди  них –   Елизавете  Абрамовне  Пушкиной.  В  газете  «С.-Петербургские  ведомости»  от  26  апреля  1784  года  находим  сообщение  (в  объявлениях  о  купчих):  «Порутчиком  Афанасием  Григорьевым  и  его  сыном  Карпом  Боровскими  куплено  у  помещицы  Крестины  Андреевой,  дочери  Пушкиной,  жены  дворянина  Михаила  Парфенова  сына  Гулидова  недвижимое  имение,  доставшееся  ей  по  смерти  отца  ея  родного  подполковника  Андрея  Павлова  сына  Пушкина  и  по  разделу  с  женою  его,  а  ея  Крестины  матерью,  вдовою  Елизаветою  Абрамовой  дочери  Пушкиной  же,  состоящее  в  Лужском  уезде  в  Дмитриевском  Городенском  погосте  в  д. Берегу,  а  именно  подпоручиком  Афанасием  Григорьевым  сыном  Боровским».
     Все  вышеназванные  лица  представляют  предмет  интереса  для   пушкинистов.  В  частности,  Елизавета  Абрамовна  Пушкина – это  родившаяся  в  1737  г.  дочь  А.П. Ганнибала,  двоюродная  бабушка  поэта.
     Супруг  Елизаветы  Абрамовны  подполковник  Андрей  Павлович  Пушкин  (1728 – 1768),  принадлежал  к  старшей  ветви  рода  Пушкиных,  с  которой  родословная  поэта  имела  общим  лишь  родоначальника  всех  Пушкиных – Григория  Александровича  по  прозвищу  Пушка,  правнука  знаменитого  сподвижника  Александра  Невского – Гаврилы  Олексича.
     А.П. Пушкин,  выпускник  инженерной  школы  в  Петербурге,  в  1756  г.  был  назначен  адъютантом  к  инженер-генералу    А.П. Ганнибалу.
     Он  владел  наследственным  имением  в  с. Перечицы  (см.).  Елизавета  Абрамовна  получила  приданым  от  отца  кроме  Берега  еще  ряд  лужских  имений.  В  свою  очередь  она  выделила  д. Берег  в  приданое  своей  дочери  Кристине  Андреевне  (ок. 1760 – после 1812),  вышедшей  замуж  за  отставного  поручика  Михаила  Парфеновича  Гулидова(ок.1750-1809).  В  1783  году  за  последней,  кроме  Берега,  значились  деревни  Жельцы,  Гверездна,  Ящера  (см.)  и  др.
     Кто  же  купил  у  Кристины  Андреевны  имение  в  Берегу?  Оказывается  свекор  ее  сестры  Елизаветы  Андреевны,  вышедшей  замуж  за  поручика  Карпа  Афанасьевича  Боровского.  Возможно,  сделка  носила  характер  упорядочения  наследного  имущества  сестер.
   Боровские,Гулидовы-это потомки своеземцев,т.е.тех кто остался на своих землях при Иване 111 ,после присоединения Новгорода к Москве.Пушкины,как помещики Водской Пятины,известны с нач. 16в.
    
    10. Бередниково  (Волошовской),  часовня  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  пер. пол. XIX в.,  не  сохранилась  (?),  относилась  к  Димитровской  церкви  в  с. Белая  Горка.
   
     Деревня   Бередниково  находится  в  1  км  к  северо-западу  от  пос. Волошово.  На  картах  первой  пол.  XIX  в.  на  этом  месте  показана  деревня  под  названием  Агафоново  и  при  ней  часовня   на дороге  на  повороте  к  дер. Усадище.
     Бередниково  существует  по  меньшей  мере  с  XVI  века.  В  то  время  деревни  здесь  были  небольшими,  как  правило  на  2 – 3  крестьянских  двора.  Деревни  из  5  дворов  считались  чуть  ли  не  многолюдными.  В  писцовой  книге  за  1571  г.  сказано,  что  царь  пожаловал  некоему  Нецветаю Копылову  поместье  из  11  деревень  в  Бельском  погосте,  в  т.ч.  по  три  двора  в  деревнях  Бередниково  и  Валашово  (Волошово),  по  одному  в  деревнях  Усадищи и  Лядинки. 
    
    11.  Бережок  (Ям-Тесовской),  Успенский  Тесовский  монастырь  с  церквями: 
     а)  Успения  Пресвятой  Богородицы,  деревянной,  до  1500  г.,  возобновленной  деревянной  в  1637  г.,  каменной,  1784 г.,  закрытой  в  1938  г.,  разобранной  перед  войной;  б)  Св.  вмц. Параскевы  Пятницы,  деревянной,  до  1566,  возобновленной  в  нач.  XVIII  в.,  не  упоминающейся  после  1745  г.
     Деревня  Бережок  расположена  у  восточной  оконечности  Пристанского  озера,  ранее  именуемым  Тесовским,  при  слиянии  рек  Рыденки  и  Тесовой  и  соединяющем  их  ручье  Дябло.  На  окруженном  ими  островке  возник  один  из  первых  древнерусских  монастырей  на  территории  Лужского  района – Успенский.  Впервые  он  упомянут  в  1500  г.
     «В  Тесове  ж  монастырь  над  озером  над  Тесовым  близко  погоста  (Климентовского – Тесовского,  см. – Авт.),  а  в  нем  церковь  Успенья  пречистая,  а  у  церкви  поет  поп».  Монастырь  брал  доход  с  д. Смушкино,  в  которой  жил  «один  Сенка  Фомин" и д.Офимковичи (обе не сохранились).
     Во  второй  половине  XVI  века  монастырь  значится  как  девичий.  В  1566  г.  здесь,  кроме  главного  Успенского  храма , названа  еще  одна церковь – Пятницкая.  Монастырь  не  пережил  шведского  разоренья,  после  смуты  он отмечен,как «Успенский  пустой  девичий  монастырь».  В  1637  гг.  на  месте  бывшего монастыря  выстраивается  новый  Успенский  храм,  также  деревянный.
     Документы  XVII  века  соотносят  Успенский  храм  с  неким  «городком»  (небольшой  крепостью),  возникшем  если  не  на  месте  бывшего  монастыря,  то  в  непосредственной  близости  от  него.В "Книге записей Софийской пошлины"   1676-77 гг.  упомянут  «Успенский  поп  Ермолай…  из  Тесова  с  Городка».
     К  сожалению, территория городка,  где  находился  древний  Успенский  монастырь,основательно потревожена  карьером.Здесь же    находится  братское  захоронение  советских воинов,  погибших  в  годы  Великой  Отечественной  войны.
     О  прошлом  этих  мест имеется   несколько  устных  преданий.  В  одном  из  них  утверждается  существование  «здесь  Пятницкого  девичьего  монастыря  будто  бы  разоренном  Литвой,  на  месте  которого  была  построена  позднейшая  Успенская  церковь».  Рассказывают  также,  что  «К  Успенью  у  Бережка – церковь  поставили  потому,  что  приплыла  по  течению  икона.  Тут  остановилась,  тут  церковь  ставить».  По  другой  версии:  «Была  церковь  Успенья.  Там  был  мужской  Медведовский,  или  Медвежский  монастырь,  Иван  Грозный  его  разорил»  (оба  предания  записаны  А. Селиным  в 1991-93 гг.).  О  прошлом  этих  мест  свидетельствуют  и  находки  археологов.
     Напомним,  что  место  загадочного  «городка»  у  дер.  Бережок,  находится  менее  чем  в  1-м  км.  от  сохранившейся  Климентовской  церкви  бывшего  Тесовского  погоста  (дер. Заполье,  Приозерной  вол.,  см.),  что  позволяет  считать  эти  два  древних  поселения  старой  и  новой  частями  того  самого  древнего  городка  Тесова,  о  котором  говорится  в  летописных  записях  1233  и  1241  гг.
     В  связи  с  этим  вопросом  следует напомнить,  что  в  одном  километре  восточнее  пос. Надбелья  есть участок  земли,  который  носит  также  название  «Городок».  Он  находится  на  р. Оредеж,  в месте  впадения  в  нее  речек  Белая  и  Моровка.  В  1930-е  годы  наиболее  высокая,  квадратная  в  плане  часть  этой  территории  называлась  «Высокий  Городок».  Ее  почва  была  насыщена  золой,  «кузнечным  нагаром»,  песком,  битым  кирпичом  и  т.п.  По  преданию  «здесь  до  литовских  битв  был  монастырь,  который  Литва  разорила…  Когда  Литва  была  недалека  от  монастыря,  то  монахи  всю  церковную  утварь  сложили  в  бочки,  закупорили  и  опустили  в  бездонный  ключ,  который  сохранился  и  до  сего  времени…  Глубина  его  очень  велика:  в  1914-15  годах  находились  люди,  которые  связывали  несколько  длинных  жердей,  пытаясь  достать  дно,  но  это  никому  не  удавалось».  (газета  «Заря  Коммуны»  Оредежского  РК  ВКП (б)  и  РИКа  от  26  ноября  1936  г.).
      
   
     12. Бетково  (Каменской),  часовня  неустановленного  наименования,  каменная,  конец  XIX  в., сохранилась.
     Бетково – деревня  на  южном  берегу  Меревского  озера.  В  писцовой  книге  1500  г.  именуется  как  Бятково,  здесь  было  7  дворов,  разорена  в  ходе  Ливонской  войны  и  погрома  Новгорода  Иваном  Грозным,  в  1582  г.  значится  как  пустошь.  В  конце  XVIII  века  Бетково числится  селом и  принадлежало  помещикам  Паскочиным,  имевшим  здесь  небольшую  усадьбу  с  господским  домом,  парком  и  хозяйственными  строениями.  К  1838  году  село перешло к  титулярному  советнику  И. Саблину,  ставшему  в  дальнейшем  лужским  городничим.  В  начале  ХХ  века владелицей  помещичьей  усадьбы  в  Бетково  является помещица Александра  Павловна  Оболенская.
     Деревня  входила  в приход  Троицкой  церкви  с. Верхутино.
     В  самой деревне  и  поблизости  от  нее  находятся  древние  курганы  и  жальничный  могильник  с  овальными  и  прямоугольными  оградками, сложенными  из   камней.
     Часовня  построена из красного кирпича, имеет кубовидный объём, увенчанный    барабаном  и  главкой, украшена  декоративной  кладкой  карнизов,  оконных  наличников  и  дверного  проема.  Последний  решен  в  виде  портала  с  арочным  завершением.
     Некогда  часовня  занимала  красное  место  села,  свободный  участок  при  разветвлении  деревенской  дороги.  Ныне  ее  затеснили  жилые  и  хозяйственные  строения.  Часовня  прекрасно  воспринимается в глубине деревенской улицы,а также с другого берега со стороны деревни Келлы.
По воспоминаниям старожилов часовня в Бетково была построена Алексеем Михайловичем Дурдиным,  владельцем большой усадьбы, находившейся на краю деревни. От неё  осталось только здание бывшей кузни.
          Могила А.М.Дурдина сохранилась на Троицком кладбище, возле д.Заплотье, где раньше была верхутинская Троицкая церковь, к приходу которой относилась д. Бетково.
     13.Боднево  (Скребловской),  часовня  во  имя  Свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  деревянная,  не  сохранилась (?).
     Деревня  Боднево  находится  на  проселочной  дороге  Югостицы – Заорешье,  через  д. Чайково,  к  югу  от  Череменецкого  озера,  входила  в приход  вначале  Петропавловской,  позже  Воскресенской  церкви  Петровского  погоста  (см. Голубково).  Часовня  построена  не  позже  первой  половины  XIX  века.
     В  наши  дни  бесспорной  примечательностью  деревни  являются  дома,  отличающиеся  крупными  размерами,  объединенные  с  хозяйственными  постройками  в  единый  комплекс,  обильно  украшенные  резьбой.
     14.  Болоты  (Толмачевской), церковь неустановленного наименования, проект 1908  г.  Не  реализован (?).
     Деревня  Болото  (устарев. – Болоты)  находится  к  западу  от  шоссе  С.-Петербург – Луга,  на  р. Ящере,  в  3  км  к  северу  от  пос. Толмачево.
     В  пер. половине  XIX  в.  деревня  принадлежала  генерал-майорше  Бегичевой  (см. Белое).  При  деревне  были  две  помещичьи  усадьбы:  1-я – губернского  секретаря  Ив. Торопогрицкого;  2-я – жене  чиновника  7-го  кл. Вараксиной.
     В  1885  г.  ус. Болоты  совместно  с  пустошью  Парлово,  находящейся  от  Болот  по  другую  сторону  железной  дороги,  приобрел  купец  1-й  гильдии  Александр  Семенович  Семенов.  В  1887  году  на  землях  пустоши  он  основал  силикатный  завод  с  жилыми  домами для  владельца  и  администрации,  рабочих,  постройками  для  скота,  заводскими  и  складскими  корпусами,  мельницей,  прочими  хозяйственными  строениями.
     На  заводе  первоначально  работали  1  мастер  и  4  рабочих.  Этот  усадебно-заводской  комплекс  А.С. Семенов  назвал  мызой  «Табор»,  ныне  деревня  Табор.
     В  начале  ХХ  века  владельцем  имения  в  Болотах  был  некий  дворянин  Иосиф  Матвеевич  Котович.
     Возможно,  что  идея  строительства  церкви  при  д. Болото  принадлежала  владельцу  мызы  «Табор»  А.С. Семенову.Как нам представляется,дальше проекта дело не пошло.                15.  Большие  Березницы  (Приозерной),  церковь  Свв. Бессеребрр.  Космы  и Дамиана,  каменная,  1892 – 1894 гг.,  закрыта  в  1939  г., сохранилась в руинированном виде.
  Деревня  Большие  Березницы  находится  в  верховьях  р. Рыденки.  Храм относился к  селу  Малые  Березницы,  ныне  нежилой  местности  к  северо-востоку  от  Б. Березниц.
    Названия  деревень  Малые  и  Большие  Березницы  произошли   от  двух  одноименных  деревень  Тесовского  погоста.  В  писцовой  книге  1500  г.  указано,  что  одна  из  Березниц  имела  4  двора,  другая – 1  двор.  В  1649  году  обе  деревни  значатся  как  пустошь  Березница. 
     16.Большие Влешковичи,см.Влешковичи Большие и Малые.
     17. Борщово  (Оредежской),   часовня  неустановленного  наименования,  не  сохранилась.
     Деревня  Борщово  расположена  на  автодороге  Оредеж – Ям-Тесово,  в  4  км  от  пос. Оредеж.  В  1500  году  она  именовалась  Борщово – Терехово,якобы  от  имени  одного  из  первовладельцев  деревни  Терехи  Борща.Однако никаких документов с упоминанем этого лица не известно.  До  включения  деревни  со  всей  волостью  в  великокняжеской  оброк  она  принадлежала  новгородскому  боярину  Василию  Есипову  и  состояла  из  2-х  дворов.На  1582  г. она  записана  в  числе  «живущих»  и  отнесена  к  дворцовым  деревням  (по  А. Лаврову).
     В  1838  г.  в Борщове,  входившей  в  приход  Покровской  церкви  в  с. Бутково,  проживало  26  человек  обоих  полов.  На  период  отмены  крепостного  права  в  деревне  было  8  крестьянских  дворов  и  56  жителей.
     Каких-либо  данных  по  часовне  не  выявлено.
     18. Брея  (Толмачевской),  часовня  во  имя  Свв. мчч.  Флора  и  Лавра,  деревянная,  не  позже  I  пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Брея  находится  на  дороге  Луга – Осьмино,  на  р. Саба,  входила  в  приход  Знаменской  церкви  в  с. Красные  горы.
     Брея – яркий  пример  того,  как  многовековая  история  десятков  лужских  (да  только  ли  лужских ?!)  деревень  исчезает  практически  бесследно.  Тем самым умаляется значение исторической  памяти,  без  которой  любой  народ  попадает  в  положение  мифологического  героя  Антея,  оторванного  от  матери-земли  и тем лишившегося  своей  титанической  мощи.
     В  России,  которая  за  истекшее  столетие  дважды  коренным  образом  переиначивала  свою  жизнь,  как  нигде  назрела  необходимость  создания  энциклопедии   населенных  мест,  как  основы  отечественного  самосознания.
     Каждый  регион  участвовал  бы  в  ней  своим  томом,  с  включением сюда  максимально полной численности  сельских  поселений.
     Такое  крупномасштабное  предприятие  сплотило  бы  национальные  силы  по  многим  отраслям  знаний:  истории,  экономики,  социологии,  филологии  и  пр.,  определило  бы  фундаментальную  краеведческую,  вернее  родиноведческую  базу.  В  работе  над  составлением  такого  тома  по  Ленинградской  области  Брея  и  подобные  ей  деревни  перестанут  быть  белыми  пятнами  нашей  памяти.
     19.  Брод  (Скребловской),  часовня  во  имя  свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  пер. пол. XIX  в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Брод  расположена  на  восточном  берегу  протоки  разделяющей  озеро  Врево  на  верхнюю и  нижнюю  части.  Одно  из  исторических  названий  деревни – Жилой  Брод,  в  отличие  от  расположенной  почти  напротив  нее  на другом  берегу  озера  деревни  Пустой  (ныне  Новый)  Брод.
     Деревня  Брод  (Жилой  Брод)  входила  в  приход  Петропавловской,  затем  Воскресенской  церкви  Петровского  погоста  (д. Петровская  Горка,  см.).
     20.  Бутковичи  (Скребловской),  часовня  во  имя  Свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  деревянная,  не  позже  I  пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
     Бутковичи – деревня  на  восточном  берегу  оз. Врево.  О  ее  древности  говорила  ныне  утраченная  курганная  группа,  где  насчитывалось  210  насыпей. Деревня  входила  в приход  Петропавловской,  затем  Воскресенской  церкви  Петровского  погоста  в  с. Голубково.
     21.  Бутково  (Ям-Тесовской),  Церкви:    Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  до  1500  г.,  сгорела  в  1582  г,возобновлена,существовала до 1646г.(по А.Селину);  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  перенесенная  из  сельца  Новоселье  (окрестности  Буткова),  разобрана  после  1773  г.,  деревянная  1883 г.,  с  приделом  Свт. Николая,  разобрана  в  1911  г.,  каменная,  1905 г.,  закрыта  в  1939  г.,  не  сохранилась.
     Деревня  Бутково  расположена  на  левом  берегу  р. Оредеж,  при  ее  впадении  в  оз. Антоново.
     По  писцовой  книге  1500 г.  погост  Бутково  назывался  Никольским  Бутковским.  На  нем  была  церковь  Св. Николая.  «При  церкви  стояли:  поп,  дьячок,  сторожа…». Этот  деревянный  храм  сгорел  в  1582  г. и после возобновления простоял до сер.17 века.  Взамен  него  на  погост  из  соседнего  с  Бутковым  села  Новоселья  (не  существует  с  XVII  в.)  была  доставлена  деревянная  Покровская  церковь  с  приделом  во  имя  Св. Николая  Чудотворца.  В  1770-м  году  она  была  признана  ветхой.  Возникла  необходимость  строительства  в  Буткове  Нового  храма, который  и  был  здесь  построен  в  1773  г.,  тоже  деревянным,  во  имя  Покрова  Б.М.  с  приделом  Свт. Николая.  Храм  строили  усилиями  прихожан  при  содействии  местных  помещиков.
     К  тому  времени  село  Бутково  принадлежало  Петру  Васильевичу  Бакунину – Меньшому  (1734 – 1786),  тайному  советнику,  дипломату,  составителю  многих  междугосударственных  договоров  (рис. 11).  Завзятый  театрал,  он  ставил  в  своем  петербургском  доме  любительские  спектакли  по  пьесам  Д.И. Фонвизина  и  Я.Б. Княжнина,  оказывал  поддержку  актерам  и  литераторам.  В  Буткове  у  него  была  усадьба  с  деревянным  особняком.  В  Лужском  районе  находится  еще  несколько  исторических  усадеб,  принадлежавших  П.В. Бакунину-Меньшому:  Голубково  (см.),  Ивановское,  Михайловское.
     Помещица  соседнего  имения – села  Надбелья – Наталья  Михайловна  Вындомская  (урожд. Скобельцина  (1753 - ?),  муж  которой  Н.А. Вындомский  происходил  из московских переведенцев,пожалованных Иваном111  поместьями в отошедших к Москве новгородских землях.Вындомская  пожертвовала  для  новой  церкви  в  Буткове  «семь  четвертей  с  осьминою  земли».  Вскоре она  становится  владелицей  Бутковского  имения,  которое  затем  переходит  к  ее  дочери  Е.Н. Бегичевой  (см. Белое).  Считается,  что  именно  Н.М. Вындомская  выступила  и  главным  заказчиком  новой  Бутковской  церкви.
     За  более  чем  вековой  период  бутковская  церковь  основательно  обветшала.  В  описании  начала  1900-х  годов  о  ней  говорится:  церковь  деревянная,  двухпрестольная,  ветхая,  очень  плохая  снаружи  и  внутри  …  иконы  в  иконостасе  даже  нельзя  и  разобрать…  Церковь  с  закрытым  кладбищем  обнесена  оградой.  На  этом  кладбище  погребают  только  за  плату,  а  для  всех  прихожан  есть   другое  кладбище.
     Прихожане  к  храму  усердны  и  религиозны.  Есть  пожертвования,  но  жертвуют  гл. образом прихожане,  проживающие  в  Петербурге  и  служащие  на  стеклянном  заводе.  (в  Торковичах. – Авт)…
     Школ  в приходе  2:  Бутковская  земская  и  Торковская  на  стеклянном  заводе.  Священник  на  паству  видимо  влияет  в  добром  направлении  и  довольно  сильно …  Причт  живет  богато,  дома  свои.»
     Первый  проект  новой  церкви  в  Бутково,  которая   должна  была  заменить  храм,  построенный  в  1773  году,  составил  в  1871-72 гг.  Александр  Семенович  Эрбер  (1828 - ?),  выпускник  Академии  Художеств  по  классу  живописи,  имеющий  право  производства  строительных  работ.  Заказчиком  проекта  стал  Павел  Яковлевич   Дашков  (1849 – 1910),  хозяин  имений  в  Надбелье  и  Бутково,  внук  вышеназванной  Е.Н. Бегичевой.  Личность  П.Я. Дашкова  заслуживает  отдельного  очерка.  Особую  известность  он  получил как  библиофил,  обладатель  уникальной  коллекции  гравюр  петровского  времени,  других  исторических  материалов.  Дашковы  построили  в  Риге  четыре  парохода,  курсировавшие  по  Оредежу  и  Луге  до  Финского  залива.
     По  каким- то  причинам  проект  Эрбера  осуществлен  не  был  и  в  1894  году другой  зодчий,  только  что  назначенный  епархиальным   архитектором,  Николай  Никитич  Никонов  (1849 – 1918)  разработал  новый  проект  каменной  Покровской  церкви  в  с. Бутково.  Построенная  по  заказу  и  на  средства  все  того  же  П.Я. Дашкова,  она  была  освящена  5  сентября  1905  г.
     Храм  был  построен  из  кирпича,  на  фундаменте с  цоколем  из камней  грубой  околки.План церкви имел вид четырехконечного  креста.  Над  храмом  возвышалось  7глав: одна  на  куполе  и  четыре  по  углам  его  основания,  еще  одна  глава  на  колокольне  и  малая главка – над  алтарем.  Перед  главным  входом  было устроено  крыльцо  со  спусками  на  три  стороны.По обнаруженной нами фотографии  можно судить,что бутковская церковь напоминает постройки К.А.Тона,чьи проекты определили ведущее направление в русском храмовом зодчестве сер.-втор.пол. 19 века.
     Н.Н. Никонов  известен  как  мастер  архитектуры  «русского  стиля».Его постройки   напоминали  древнерусские  каменные  храмы  XVII  в.,  в  частности  московско-ярославской  школы.  Этим обясняется некоторая дробность композиции бутковкой церкви,что усиливалось  окраской  наружных  стен,  выкрашенных  в  светло-охристый  тон  с  использованием  вставок  красного,  черного  и  белого  цветов.
     Изображения  четырех  евангелистов  под  сводом  купола  церкви в Бутково были  выполнены  дьяконом  Александром  Порожецким.
     «При  освящении  храма  присутствовали  епископ  Гдовский  Кирилл,  епископ  Ямбургский  Сергий.
     В  числе лиц,  жертвовавших  храму  иконы,  церковную  утварь,  встречаются  кроме  Дашкова,  Порожецкого  также  фамилии  местных  жителей  из самого  Буткова,  деревень  Пантелеевичи,  Ерышево,  Великое  Село,  и  мастеров  Торковического  стекольного  завода.
     Заместитель  директора  областного  архива  И. Лозинская  так  сообщает  о  дальнейшей  судьбе церкви.  В  1927  году  она  была  отнесена  к  вновь  образованному  Оредежскому  району  Ленинградской  области.  В  следующем  году  РАО  (районный  административный  отдел)  передал  церковной  двадцатке  здание  Покровской  церкви  в  с. Бутково  и  предметы  культа  на  бесплатной  основе  с  вменением  в  обязанность  «Беречь  народное  достояние».
     В  1929  г.  выходит  постановление  советского  правительства  (ВЦИК  и  СНК),  которое  ликвидировало  двадцатки  и  вводило  регистрацию  новых  религиозных  объединений  на  основе  заявлений, которые  должны  были  подаваться  «не  позднее  семи  дней  со  дня  объявления  о  возможности  регистрации  такового».  6  января  1930  года  в  связи  с  отсутствием  «организации  нового  религиозного  общества  в  срок»  райисполкомом  возбуждено  ходатайство  о  закрытии  храма  в  селе  Бутково.  Этому  предшествовало  обращение  группы  рабочих  стеклозавода  «Торковичи»:  «считаем  необходимым  …  закрыть  Бутковскую  церковь – очаг  религиозного  дурмана.  Помещение  приспособить  под  культурно-просветительское  учреждение  (школу,  больницу,  клуб),  а  колокола  направить  в  г. Ленинград  для  изготовления  из них  сельскохозяйственных  машин,  которые  передать  колхозу  на  территории  прихода»  (ну,  чем  не  цитата  из  платоновского  «Котлована»).
     Несмотря  на  то,  что  1  мая  1930  г.  заявление  граждан  (26  чел.)  с  просьбой  зарегистрировать  Бутковскую  общину  был  подано  в  соответствующую  инстанцию,  27  сентября  того  же  года  председателю  Бутковского  сельсовета  было  предложено  «изъять  5000  кирпичей  из  подвального  помещения  церкви,  предоставив  его  колхозу,  а  остальной  кирпич  взять  под  охрану».
     Покровская  церковь  в  с. Бутково  разделила  судьбу  почти  всех  православных  храмов,  стоявших  вдоль  берегов  р. Оредеж  на  территории  района:  из  8  храмов  сохранился  и  действует  лишь  один – в  с. Щупоголово  (см.).  Создававшиеся  веками  уникальные  архитектурно-природные ландшафты   нижнего  Оредежа  оказались  обезглавленным  в  прямом  смысле слова.
     22.  Бутково  (см. выше),  часовня,  неустановленного  наименования, деревянная,арх.В.Плиш,поект 1868г.,не сохранилась.
     Кладбищенская часовня в д.Бутково "предполагалась к постройке иждивением жены действ.стат.советника П.Я.Дашкова".Проект деревянной часовни выполнил отставной майор,старший землемер Министерства гос.имуществ В.Плиш.Согласно проекту часовня должна была быть протяженной в плане прямоугольной срубной постройкой,с крестовой крышей,увенчанной главкой на высоком двухъярусном основании.Верний ярус решён в виде расширяющегося к верху  восьмигранника.Боковые фасады часовни должны были иметь по одному окну.Объём часовни удлинняло примыкающее к нему с запада крыльцо,перекрытое двухскатной  кровлей,поддерживамой двумя резными столбами.  Выразительная силуэтная композиция часовни противопоставлена протяженности её срубной части.Реализация этого проекта нуждается в  уточнении.
     23.  Вагошка  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  втор.  пол. XIX в.,сохранилась в аварийном состоянии.
     Деревня  Вагошка  находится на  северном  берегу  оз. Спас-Которское  при  впадении  в  него  речки  Прудовки.  Часовня  расположена  в  центре  деревни,  в  окружении  ельника.  Невысокий  квадратный  сруб часовни  покрыт  на  четыре  ската,  с  фронтоном  на  западном  фасаде.  Безусловный   художественный  интерес  представляет  декор  иконостаса.К сожалению, его  иконы  практически  утрачены.    Часовня  относилась  к  Воскресенской  церкви  в  с. Самро  (см.).
     24.  Ведрово,  имение,  см. Жемчужина.
     25.  Великое  Село  (Оредежской),  церковь  Казанской  иконы  Божией  матери  и  Вмц. Варвары,  деревянная.,  нач.  1760-х  гг.,  перестроена в  1937  г.  под  школу,  не  сохранилась.
     Деревня  Великое  Село  (историческое  название  с. Великое)  расположена  в  3  км  к  югу  от  пос. Оредеж,  в  непосредственной  близости  от  линии  Витебской  ж/дороги,  в  верховьях  р. Вейны.  Название  этой  речки  представляет  особый  интерес,  т.к.  по  всей  вероятности  дано  неславянской  народностью,  м.б. водью,  по  местности,  занятой  русским  (славянским)  населением,  вспомним:  venalainen  [vena] – русский  в  финском  языке.
     Если  это  так,  то  рискнем  предположить,  что  историческое  с. Великое  было  одним  из  центров  славянского  заселения  Полужья.  Волость,  куда  входили  и  это  село  и  не  существующее  уже  к  XIX  в.  д. Вейно,  была  пожалована  Иваном  III    князьям  Семену  и  Ивану  Ивановичам  Елецким  (о  Елецких  см. Белое).
      Мы  уже  говорили,  что  для  Полужья  XV  века  селение  в  пять  дворов  считалось  большим.  В  писцовой  книге  Вотской  пятины  1500  г.  говорится:   «Великого  князя  волостка…  за  князем  за  Петром,  за  княж  Ивановым  сыном  Елетцкого  в  поместье …  Сельцо  Великое..  12  дворов,  15  человек..»  Против  деревни  в  5  дворов  с. Великое  с  ею  12  дворами  вполне  заслуживало  своего  названия,  истинную  причину  происхождения  которого  еще  предстоит  выяснить.
     Во  второй  половине  XVIII  века  при  селе  имелись  три  деревянных  помещичьих  усадебных  дома.  В  одном  из них, принадлежавшем  генералу  Игнатьеву  (впоследствии  первому  из  предводителей  дворянства  Лужского  уезда)  в  начале  1760-х  годов  устраивается  домовая  церковь.  Церковь  была  двухэтажная,  «освященная  внизу  во  имя  Казанской  иконы  Б.М.,  вверху – во  имя  Вмц. Варвары».  На  1850-е    годы  значилось:  Домовая  церковь  в  доме  Ольги  Федоровны  Игнатьевой,  2-х  этажная.
     О  дальнейшей  судьбе  этой  церкви  сообщается  в  прошении  на  императорское  имя  учительницы  Хлупинской  церковно-приходской  школы  Ольги  Александровны  Бухгольц,  жительствовавшей  в  Великом  Селе  Лужского  уезда  Бутковской  волости  и  являвшейся   правнучкой  генерала  Игнатьева.
     Прошение  датировано  1912  годом.  К  тому  времени  на  месте  генеральской  усадьбы  образовался  небольшой  хуторок,  принадлежавший  проживающим  в  нем  с  1870-х  годов  О.А. Бухгольц  и  ее  сестре. В  прошении  Бухгольц  сообщала:  «При  хуторке  есть  церковь  Казанской  Б.М.,  построенная  около  150  лет  тому  назад  моим    прадедом  генералом  Игнатьевым».  Далее говорится,  что церковь  пришла  в  ветхость,  средств  на  ее  ремонт  сестры  не  имеют  и просят  у  Государя  отпустить  на  ремонт  церкви  1000  рублей.  Церковь  считалась  домовой, приписной  к  Покровской  церкви  в  с. Бутково,   свечной  сбор  ей  не  полагался,  у  местных  крестьян  средств  на  ее  ремонт  также не  было  «ввиду  недавнего  пожара».
     К  прошению  добавлено  отношение  митрополита  С.-Петербургского  и  Ладожского,  где  сказано,  что  церковь  в  Великом  Селе  «не  только   древняя,  но  и  в  ближайшее  время  будет  крайне  нужной,  т.к.  расширяется  число  близлежащего  населения».
     В  этом  же  прошении  О.А. Бухгольц  хлопочет  о  строительстве  специального  школьного  здания  для  села  Хлупино,  т.к.  «здесь  для  школы  нанимается  очень  неудобное  помещение».
     Испрашиваемая  сумма  на  ремонт  церкви  была  выделена.  Вид  церкви  после  ремонта  представлен  на  фотографии,  сделанной  в  1927  году  архитектором-реставратором  Е.Н. Глезер.  Церковное  здание  не  лишено  художественных  достоинств.  Двухэтажный  обшитый  тесом  сруб  перекрыт   четырехскатной  с  полицами  кровлей.  Восточную  часть  венчают  две  расположенные  в  разных  уровнях  главки.  К  западному  фасаду    примыкает  трехъярусная  колокольня  с  шатровым  верхом.
     В  1930-х  годах  здание  церкви  приспособили  под  школу. 
     26.  Великое  Село,  (там  же),  церковь,  во  имя  Воскресения  Христова,  деревянная,  к  началу  XVIII  в.,  сгорела  в 1820  г.,  упразднена  к  1830-м  г.,  заменена  на  часовню,  1840-е гг.(?),не сохранилась.
     Деревянная  Воскресенская церковь  в  селе  Великом  была  построена  числившимся  среди  владельцев  села  князьями  Елецкими  (см. выше) предположительно  к  началу  XVIII  века.  Сгорела  в  1820  г.  от  удара  молнии,  более  не  возобновлялась.  Тем  не  менее  на  1838  г.  по  селу  Великому  значилось:  Воскресенская  церковь  деревянная  (скорее  всего  здесь  имелась  ввиду  домовая  Казанская  церковь,  (см. выше),  господские  дома  принадлежали:  1.  Поручице  кн. Елецкой,  2.  Действ. Ст. советнику  Игнатьеву,  3. Девице,  дочери  чиновника  6-го  класса  Д. Сент-Николы.
     На  месте  сгоревшей  церкви  кн. Елецкая  поставила  часовню,  при  которой  были  погребены  некоторые  из  рода  Елецких.
     В  1862  г.  в  с. Великом  было  18  дворов  и  121  житель.  В  числе  помещиков  фамилия  кого-либо  из  Елецких  не  значилась.
     27.  Великое  Село  (Скребловской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  нач. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  расположена  на  дороге  Югостицы – Невежицы,  входила  в  приход  Покровской  церкви  с. Югостицы  (см.).  В  деревне  праздновали  день  Свт. Николая  (6/19  декабря)  и  Преображения  Господня  (6/19  августа).  В  сведениях  1894  г.  сообщается:  «В  приходе,  не  доезжая  «Великого  села»  есть  старое  кладбище,  покрытое  еловым  редким  лесом.  Дальше  указывают  следы  другого,  еще  более  старого  кладбища.  Тут  есть   старая  часовня,  в  которую  6  августа  бывает  Крестный  ход  из  часовни,  находящейся  в деревне.  Когда  Крестный  ход  возвращается  назад,  то  один  из  крестьян  бросает  несколько  семян   ржи…».
     28.  Вердуга  (Волошовской),  часовня  во  им.  Св.  вмц. Пятницы  Параскевы,  деревянная,  втор.  пол.  XIX – нач. ХХ в.,сохранилась.
     Деревня  Вердуга  расположена  на  дороге  Луга – Волошово – Сяберо  на  южном  конце  оз. Завердужье.  Как  и  многие  здешние  поселения  относилась  к  Бельскому  погосту  с  центром  в  с. Белая  Горка  (см.),  возникла  в  глубокой  древности. О  многовековом  прошлом  Вердуги  говорят  обнаруженные  в  ее  окрестностях  курганные  захоронения  и  селище  в  ее  юго-западной  части,  обследованное  в  1983  году  с  обнаружением  древнерусской  и  средневековой  керамики.
     Деревня   живописно  разбросана  по  холмистому  береговому  рельефу  Завердужского  озера,    определившему  ветвистую  сеть  ее  улиц.  Часовня  поставлена  на  понижающемся  к  озеру  склоне,  несколько  в  стороне  от  деревенской  застройки.  Она  представляет  собой  квадратный  в  плане  сруб  с  четырехскатной  кровлей.  С  юго-запада  пристроено  крылечко,  кровля  над  которым  поддерживается  двумя  столбами.
     Кроме  часовни  в  деревне  есть  еще  несколько  построек,  включая  хозяйственные,  представляющих  историко-архитектурный  интерес.
     29.  Верхутинский  погост,  см. Заплотье  (Каменской).
     30.  Ветчины  (Толмачевской), часовня  во  имя  Свв.  апп.  Петра  и  Павла,  деревянная,  1922 г.,сохранилась.
     Деревня  Ветчины  расположена  в  2  км  от  оз. Красногорского,  слева  от  дороги  Луга – Осьмино  на  р. Ветчинке,  притоке  р. Сабы,  берущем  начало  в  оз. Ветчинском.  Деревня  входила  в  приход  Знаменской  церкви  в  с. Красные  Горы.  Деревенские  праздники:  Свв.  апп.  Петра  и  Павла – 29  июня  (12  июля);  Преображения  Господня – 6 (19)  августа.
     Часовня  поставлена  при  дороге,  представляет  собой  квадратный  в  плане,  рубленый  «в  обло»  сруб,  перекрытый  двускатной  кровлей.  Главка  отсутствует  (утрачена?).  Выступы  чердачного  перекрытия  образуют  навесы  по  всем  сторонам  часовни,  привлекающей  внимание  своим  высоким  верхом,  общей  соразмерностью  основных  частей  (рис. 15).
     Удовлетворительное состояние  часовни  поддерживается  местным  населением.
     31.  Владычкино  (Мшинской),  часовня  неустановленного  наименования,  XIX  в.,не сохранилась.
     Деревня  Владычкино  находится  на  местной  дороге  Красный  Маяк – Пехенец,  южнее  садоводческого  массива  «Мшинское»  на  руч.  Пехенецкий.  Старое  название  села – Владычно,  указывает  на  его  древность,  когда  село вместе  с  рядом  других  земель  принадлежало  новгородскому  архиепископу – «владыке»,  было  «владычным  владением».
     О  том,  что  здесь  когда-то  была  часовня,  известно  лишь  со  слов  местных  жителей.

     32.Влешковичи Большие и Малые(Оредежской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  XIX в.,  не  сохранилась (?).
     Две  деревни:  Большие  и  Малые  Влешковичи  находятся  юго-западнее  пос. Оредеж  в  верховьях  р. Гверездянки,  справа  от  дороги  Луга – Оредеж.  Деревни  расположены  на  разных  берегах  реки,  на  расстоянии  1  км  друг  от  друга.  Неизвестно,  в  какой  из  них  размещалась  часовня,  упоминающаяся  в  сведениях  второй  половины  XIX в.
     Название  Влешковичи  встречается  в  разных  исторических  вариантах:  Велешковичи,  Олешковичи,  Лешковичи.  Окончание  на  «чи»  характерно  для  названий древнейших  русских  деревень,  где  жители  представляли  собой  подобие  рода,  фиксируя  в  названии  места  проживания  имя  или  прозвище  предка,  подобно  тому,  как  память об  отце  хранится  в  отчестве   его  детей.  К  такому  патронимическому  (от  слова  патронимия – наименование  по  отцу)  типу  названий  поселений  в  Лужском  районе  относятся:  Волосковичи,  Васильковичи,  Торошковичи  (старое – Творошковичи),  Коростовичи,  Бутковичи,  Шатновичи,  Пантелеевичи.  Примечательно,  что  в  некоторых  из  них  слышатся  имена  богов  языческого  славянского  пантеона:  Велеса,  Хороса,  Сварога  (Сварожковичи – Творошковичи – Торошковичи).
     Возможно,  что  и  название  Влешковичи  (Велешковичи)  также  восходит  к  главному божеству новгородских словен- Велесу  (Волосу),  а  может  быть  и  к  имени  какого-то  Лешко,  или  Олешко.
     В  Писцовой  книге  1500  г.  указана  деревня  Велешковичи  на  р. Гверездне  (Гвереста – крупный  песок,  щебень),  в  которой  насчитывалось  6  дворов,  10  жителей.  В  1582  г.  на  месте  деревни  значилась  пустошь.  В  дальнейшем  деревня  возродилась  под  названием  сельца  Малые  Велешковичи.
     В  Писцовой  книге  также  названа  деревня  «Велешковичи  на  Вейне»,  соотносимая  с  Большими  Велешковичами.  В  ней  числилось  7  дворов  и  12  человек.
     Деревне  в  числе  немногих  поселений  удалось  избежать  общего  разорения  края  в  царствование  Ивана  Грозного.  В  переписи  1582  г.  она  названа  сельцом.
     Обе  деревни  Велешковичи  входили  в  волостку,  пожалованную  Иваном  III  князю  Ивану  Ивановичу  Елецкому,  старшему  из  братьев  Елецких,  имевшему  прозвище  Селезень  (О  Елецких  и  значении  названия  Вейна – см. Белое,  Великое  Село  (Оредежской).
     Из  фактов,  касающихся  дальнейшей  истории  Малых  и  Больших  Влешковичей  отметим,  на  наш  взгляд  те,  что могут  быть  интересны  не  только  лужанам.
     В  1787  г.  происходит  разбирательство  спорного  дела  о  общем  владении  в  сельце  Большие  Влешковичи  вдовствующей  генерал-майорши  Анны  Абрамовны  Нееловой  с  детьми  Петром,  Павлом,  Рахилью,  Крестиной  и  Катериной  с  секунд-майоршей  Паскочиновой.  Здесь  привлекает  внимание  имя  А.А. Нееловой  с  детьми.  Это  еще  одна  двоюродная  прабабка  А.С. Пушкина,младшая  сестра  ранее  знакомой  нам  Елизаветы  Абрамовны  Ганнибал  (см. Берег),  еще  одна  дочь  арапа  Петра  Великого.
     Анна  Абрамовна  Ганнибал  ( 1741-1810)  родная  тетка  матери  А.С. Пушкина,  была  замужем  за  инженер  генерал-майором  Семеном  Степановичем  Нееловым  (1714 – 1781),  который  служил  под  началом  А.П. Ганнибала  также,  как  и  муж  его  свояченицы  Елизаветы  Абрамовны – А.П. Пушкин.  Мало  того,  он  приходился  последнему  троюродным  братом  (В. Старк).
     По  всей  вероятности  спор  из-за  Больших  Влешковичей  был  решен  в  пользу  А.А. Нееловой,  т.к.  в  1830-х  года  Большие  Влешковичи  числились  за  ее  сыном,  отставным  коллежским  асессором  Петром  Семеновичем  Нееловым  (1770 – после  1837), приходившимся  А.С. Пушкину  двоюродным  дядей.
     Поручиком,  определенным  в  гребной  флот,  П.С. Неелов  13  августа  1789  г.  участвовал  в  сражении  со  шведским  гребным  флотом  в  Роченсальмском  проливе,  за  отличие  в  бою  произведен  в  капитаны;  1796  г.  в  чине  секунд-майора  служил  заседателем  в  Лужском  нижнем  земском  суде,  где  до  этого,  1792-93  гг.  был  заседателем  его  старший  брат   Павел  Семенович  Неелов  (1767 – ок. 1818).Отметим:Нееловы -помещики Бутковского погоста,род которых восходит к 16 веку.
     Что  касается  Малых  Влешковичей,  то  в  конце  восемнадцатого  века  это  было  сельцо,  где  находились  три  господских  усадьбы,  одна  из  которых принадлежала  по-прежнему   кн. Елецким.  Елецкие  владели  этим  имением  до  середины  1870-х  годов,  до  выкупа  крестьянами  селения  Малые  Влешковичи  своих  наделов  у  помещицы  княжны  Настасьи  Петровны  Елецкой.  Она  была  последней  из  этого  рода  удельных  князей.  На  кладбище  у  д. Заплотье  еще  недавно  можно  было  найти  ее  надгробный  памятник  и  разобрав  высеченную  на  нем  надпись,  мысленно  перенестись  на  многие  столетия  назад,  к  русским  полкам,  собравшимся  на  Куликовом  поле.
     33.  Володарское  (Володарской),  домовая  церковь  во  имя  Владимирской  иконы  Божией  матери  в  бывшей  усадьбе  (мызе)  «Заполье»,  арх. Е.И.  Диммерт,  1857 г.,  усадебный  дом,  где  была  устроена  церковь, сохранился.
     Поселок  им. Володарского  расположен  на  западном  берегу  оз. Верхнее  Врево,  на  месте  бывшей  помещичьей  усадьбы  «Заполье», строения  которой,  вместе  с  усадебным  домом,  службами,  парком  составляют  историческую  часть  поселка.История усадьбы приводится  Н.В.Мурашовой и Л.П.Мыслиной.Безусловно,это была одна из наиболее представительных усадеб  края.
     Домовую  церковь  в  «Заполье»  устроил  по  своему  выходу  в  отставку  генерал-лейтенант  и  государственный  деятель  Федор  Яковлевич  Миркович, купивший    сельцо  Заполье  с  усадьбой  и  деревнями  Люблино,  Конезерье,  Заорешье,  Хвошня  в  1804  году  у  контр-адмирала  Н.Л. Палибина.
     Заполье  находилось  в  7  км  от  приходской  городецкой  Успенской  церкви,  дорога  до  которой  в  то  время  шла  через  дд. Подлесье  и  Новоселье.  Проживающей  каждое  лето  в  Заполье  семье  Мирковича  было  тяжело  посещать  богослужение  в  удаленном  приходском  храме.  В  связи  с  этим  владелец  усадьбы  в  1856  г.  обращается  в  Синод  с  просьбой  разрешить  ему  устроить  в  усадебном  каменном  доме  «домовую  церковь,  избрав  удобную  комнату».
     3000  рублей  на   устройство  домовой  церкви  оставил  Мирковичу  его  бывший  учитель француз  Людовик  Бальзо,который продолжал жить в его доме на правах члена семьи,поселившись с 1850г. в запольской усадьбе,где  и  умер  на  88  году  жизни.
     Проект  церкви  выполнил  давний  сослуживец  Ф.Я. Мирковича  архитектор  Егор  Иванович  Диммерт  (1788 – кон. 1850-х),  построивший  в  Петербурге  большое  число  доходных  домов,  осуществивший  реконструкцию  нескольких  столичных  церквей.  Домовую  церковь  в  Заполье  освятили  26  августа  1857  г.  во  имя  Владимирской  иконы  Божией  матери,  в  память  о  происшедшем  в  этот  день  Бородинском  сражении,  участвуя  в  котором,  Миркович  получил  тяжелое  ранение.
     Церковь  размещалась  в  господском  доме,  образованном  из  бывшей  одноэтажной  мастерской,  занимавшей  наиболее  высокое  место  на  краю  естественной  террасы,  откуда  вел  крутой  спуск  к  озеру.  Расширенное  двумя  крыльями  и  перепланированное  здание  мастерской  стало  первым,  каменным,  этажом  усадебного  дома,  который  надстроили  деревянным  верхом,  состоящим  из  второго  этажа  и  башни-бельведера,  специально  предназначенной  для  любования    красотой  озера  и  видами  парка.
    
     В  1883  г.  наследники  Мирковича  продали  Заполье  генерал-майору  Петру  Александровичу  Бильдерлингу  (1844 – 1900),  генерал-майору  артиллерии,  прогрессивному  военному  и  хозяйственному  деятелю,  участнику  русско-турецкой  войны  1877 – 1878 гг.  Заведуя    ижевским  заводом  П.А. Бильдерлинг  впервые  в  России  ввел  мартеновский  способ  производства  стали,  в  дальнейшем  был  одним  из  организаторов  каспийских  нефтяных  промыслов,  в  последние  годы  жизни занимался  исследованиями  по  культуре  сельскохозяйственных  растений  и  животноводства.
     При  П.А. Бильдерлинге  запольское  имение  завоевало  славу  образцового  хозяйства,  одного  из  лучших  в  России.   Здесь  были  устроены  сельскохозяйственная  опытная  и  метеорологическая  станция  (!889),  культивировалось  коневодство  (орденская  порода),  полеводство,  луговодство,  лесоводство,  садоводство  (свыше  1000  яблоневых  деревьев),  молочное  скотоводство,  свиноводство,  овцеводство,  рыбная  ловля.  В  1893  году  был  построен  винокуренный  завод,  в  1895 – водяная  мельница  и  лесопильня  с  турбиной.  Для    собственных  нужд  имения  действовал  кирпичный  завод.
     Опытная сельскохозяйственная станци размещалась в соседнем сельце Бусаны. В  1895  году  Бильдерлинг  передал её  в  пользование,  затем  в  заведование  Министерству  земледелия  и  государственных  имуществ. Здесь  в  1905  г.  работал  агрономом  будущий  писатель  М.М. Пришвин  (1873 – 1954).
     В  1900  г.  по  завещанию  П.А. Бильдерлинга  имение  Заполье  перешло  к  его  сыну  Петру  Петровичу  (р. 1882),  который  внес  новые  черты  в  облик  усадьбы,  в  соответствии  с  художественными  вкусами  начала  ХХ  века.
     Заполье   можно  назвать  лужским  Петергофом.  Такое  впечатление  производят  виды  усадьбы,  изображенные  на  почтовых  открытках  нач. ХХ  века.  Дом,  поставленный  на  высокой  точке  верхней  террасы  словно  парит над  гладью озера.  Береговой  склон,  разделенный  на  уступы, стал  основой  для  устройства  нижнего  парка.  С  уступа  на  уступ  вели  полукружья  лестничных  маршей.  Трехлучевая  лестничная  композиция  связывала  нижнюю  террасу  с  самой  кромкой  берега.
     Верхний  парк  был  разбит  перед  западным  фасадом  усадебного  дома.  Его  центральная  часть  оформлена  в  виде  трех  больших  кругов,  расположенных  на  оси  въездной  аллеи. В  ближнем  к дому  круге  разместили  фонтанную  чашу,  в  двух других – цветники.  В  результате  эта  часть  парка  стала  напоминать  большой  петергофский  канал,  только  уводящий  не  к  морю,  а  к  широкому  простору  полей.
     Общую  картину  дополняют  устроенные  в  разных  частях  парка:  холм  «парнас»,  грот  с  аркой,  устроенный  на  основе  природного  оврага,  башня – павильон.
     К  сожалению,  остается  неясной  судьба  домовой  церкви – продолжала  ли  она  быть  в  усадебном  доме,  или  была  упразднена  после  смерти  Ф.Я. Мирковича.
     34.  Володарское  (там  же),  часовня – усыпальница  Бильдерлингов,  1913  г.,  каменная,  сохранилась.
     П.А. Бильдерлинг,  его  жена  и  дети  были  православного  вероисповедания,  состояли  прихожанами  Успенской  церкви  в  с. Городец.  В  этой  связи  встает  вопрос  о  часовне,  возведенной  в  1913  г.  детьми  Бильдерлинга  на  береговой  аллее  на  пол-пути  из  Заполья  в  д. Малое  Конезерье.  В  том,  что  это  часовня  сомневаться  не  приходится,  достаточно  взглянуть  на  ее  дореволюционную  фотографию.  Удивляет  ее  внешний  вид,  больше  похожий  на  католическую  каплицу,  или  лютеранскую  кирху,  чем  на  православный  храм.  Часовня  решена  в  стиле  готической  архитектуры.  Над  входом  в  нее  и  на  воротах  ограды  были  установлены  четырехконечные  «латинские»  кресты.  Православной  традиции  не  соответствует  произвольная  ориентация  часовни  по  странам  света.  Следовательно,  данная  часовня  не  является  памятником  православной  архитектуры.  Бильдерлинги  находились  в  тесном  общении  с  семейством  Нобилей.  П.А. Бильдерлинг  был  членом  учрежденного  ими  нефтяного  товарищества.  Эммануил  Нобиле-младший  (1859 – 1932),  владелец  завода,  позже  известного  как  «Русский  дизель»  был  племянником  учредителя  нобилевской  премии  Альфреда  Нобиле  и  одним  из  попечителей  малолетнего  П.П. Бильдерлинга  Возможно,  что  Бильдерлинги  построили  здесь  не  часовню,  как  таковую,  а  свой   семейный  склеп – усыпальницу,  т.е.  данная  постройка  могла  иметь  исключительно  мемориальное  значение.  В  этом  случае  облик  усыпальницы  сознательно  решен  в  декоративных  формах  католических  храмов,  чтобы  напоминать  о  древности  рода  Бильдерлингов,  восходившего  к  западному  средневековью,  остзейскому  рыцарству  и  курляндскому  дворянству.
     35.  Волосково  (Приозерной),  церковь  во  имя    Пресв. Троицы,  закрыта  в  конце  1930-х гг.,  действовала  в  1942 – 1945  гг.,не сохранилась.
     Деревня  Волосково  лежит  на  правом  берегу  р. Тесовой  при  впадении  в  нее  р. Каменки.  Церковь  указана  в  церковно-историческом  справочнике  «Земля  Невская  православная». Других  сведений  о  ней  не  выявлено.  Вероятней  всего  она,  как  и  церкви  ближайших  деревень  была каменной,  построенной  в  конце  XIX – нач. ХХ  в.
     36.  Волошово  (Волошовской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  нач. XIX в.,  деревянная,  не  сохранилась.
     Пос. Волошово  находится  в  юго-западной  части  района,  входившей  в  состав  древнего  Бельского  погоста  (см.).  Застройка  современного  поселка  размещается  на  месте  двух  старинных  деревень,  располагавшихся  в  непосредственной  близости  друг  от  друга – Волошова  и  Горка.  Обе  деревни  упоминаются  в  писцовой  книге  1571  г.  Со  временем  они  слились  в  одно  селение  с  названием  Волошова  Горка. 
     37.  Ворота,  см. Оредеж.
     38.  Выбор  (Заклинской),  часовня  во  имя  Св. вмц.  Параскевы  Пятницы,  пер. пол. XIX  в.,  деревянная,  не  сохранилась.
     Деревня  Выбор  находится  у  границы  с Новгородской  областью,  слева  от  автодороги  Луга – Новгород,  входила  в  число  поселений  древнего  Городенского  Дмитриевского  погоста.  Первое  упоминание  о  деревне  Выбор  относится  к  1500  г.
     Деревенская  часовня  сохранилась  в  обветшалом  виде,  декор  почти  полностью  утрачен.  Это  скромное   срубное  строение  с  крыльцом,  перекрытым  выступом  крыши  с  опорой  на  два  угловых  столба.
     Деревня  находится  по  соседству  с  местами,  связанными  с  замечательными  людьми – участниками  движения  декабристов  братьями  Муравьевыми  (быв. усадьба  Сырец,  см.)  и  выдающимся  русским  художником,  художественным  критиком  и  историком  искусства  А.Н. Бенуа  (быв. усадьба  «Глазово»,  в  д. Щепы,  Новгородской  области).
     Рядом , на  территории  Новгородчины,  есть  еще  одна  деревня  с  примечательным  названием – Радгостицы,  где  отчетливо  слышится  имя  Радигоста,  одного  из  главных  языческих  богов  балтийских  славян:  лужичан,  ругов  (лугов),  полабов  и  т.д.  В  то  же  время  Радогость – это  и  одно из  личных  имен  древних  новгородцев,  той  же  группы,  что  и  Нежегость,  Уегость,  от  которых  произошли  названия  некоторых  лужских  поселений:  Нежгостицы  (совр. Красный  Вал),  Югостицы …
     39.  Вычелобок  (Заклинской)  церковь  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  1530-е  гг. (?)  Трех  Святителей,  деревянная,  1733 г.;  Воскресения  Христова,  деревянная,  1770-е гг.;  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная  1800-е гг. (?),  перестроенная  в  1845-46 гг.;  каменная,  1907 – 1909 гг.,  арх. А.П. Аплаксин,  закрыта  в  1939 г.,  действовала  в  1942 – 1945 гг.,  сохранилась.
     Деревня  Вычелобок  расположена  на  левом  берегу  р. Удрайки  в  1  км  от  ее  впадения  в  р. Лугу,  на  границе  Ленинградской  и  Новгородской  областей,  относилась  к  древнему Дмитриевскому- Городенскому погосту.  Первое  упоминание  о  «сельце  Вычелопок»  относится  к  1500  г.  Здесь  находился  «Большой  двор»  (усадьба)  некоего  Ивана  Протасьева,  получившего  в  поместье  еще  несколько  близлежащих  деревень:  Глазово,  Русыню,  Берег,  Смычково,  Крюково,  Раковно  и  пр.
     Считается,  что  название  деревни  происходит  от  возвышенности,  на  которой  она  находится,  напоминающей  своим  видом  «бычий  лоб».  Это  объяснение  близко  к  истине,  т.к.  в  народных  географических  терминах  названия:  Вшелоб,  Вшелобок – означают  крутой  бугор,  холм,  подъем,  «взлобок».
     Название  реки – Удрайка,  также  славянского  происхождения. О его значении м.б.указывает название   уже  не  существующей  деревни  Кудрово,  находившейся  при  впадении  Удрайки  в р.Лугу.  В  своем  нижнем  течении  Удрайка  действительно  обладает  прихотливо  извилистым,  «кудрявым»  руслом.
     В  прошлом  река  отделяла  село  от  погоста.
     История  погоста  восходит  к  XVI  веку,  к  деревянной  Покровской  церкви,  поставленной  к  1539-му  году   и  уничтоженной  в  ходе  Ливонской  войны.  Позже  на  этом  месте  была  построена   часовня  во  имя  Св. прп. Сергия  Радонежского,  обращенная  в  1733  году  в  церковь.
     Церковь  устроил  один  из  местных  помещиков Лука  Муравьев,  по  обету  в  память  о  своей  умершей  супруге  Прасковье  Артемьевне.  Долгое  время  в  церкви  под  главным  престолом  находился  деревянный  крест,  по  надписи  на  котором   можно  было  узнать,  что  храм  был  освящен  30  января  1742  года  во  имя  «святых  3-х  святителей:  Василия  Великого,  Григория  Богослова  и  Иоанна  Златоустого».
     В  описи,  составленной  в  конце  XVIII  века  о  селе  Вычелобок  сказано,  что   здесь  находилась  «церковь  деревянная  Спаса»,  деревянный  господский  дом,  село  принадлежало  помещикам,  среди  которых  привлекает  к  себе  внимание  имя  Степана  Федоровича  Ушакова,  который  вполне  мог  состоять  в  родстве  с  выдающимся  флотоводцем  Федором  Федоровичем  Ушаковым.
     В  документах  первой  трети  XIX  века  Вычелобский  храм  именуется  Покровским.  Основательно  перестроенный  в  1845 – 46 гг.  он  кроме  главного  престола,  освященного  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  получил  два  придела – во  имя  Воскресения  Христова  и  Святителя  Николая.  Церковной  реликвией  без  сомнения  являлись  напрестольные  антиминсы – старинные,  освященные  самим  Феофаном  Прокоповичем  (1681 – 1736).  Последний  был  одним  из  главных  сподвижников  Петра  I,  государственным  и  церковным  деятелем,  писателем,  публицистом.  Судьба  этих  замечательных  антиминсов  неизвестна.
     В  ходе  перестройки, в  церкви  был  устроен  еще  один,  четвертый  по  счету  теплый  придел,  освященный  во  имя  Св. вмч. Дмитрия  Солунского.    
     Церковь  имела  три  главы – одну  большую  и  две  малые,  двухъярусную  колокольню,  снаружи  была  обшита  тесом.  Размеры  храма  считались  весьма  скромными:  25 м  в  длину,  включая  колокольню,  при  наибольшей  ширине  15  м.
     Отмечалось,  что  «деревни,  составляющие  приход  Вычелобской  церкви,   прилегают  к  дороге,  ведущей  в  г. Лугу» - Вычелобок,  Костково,  Онежицы,  Кудрово,  Малое  и  Большое  Раковно,  Заполье,  Берег,  Подгородье,  Зобенка,  Сырец,  Павловичи,  Колодно,  Замошье,  Макаркино,  Жеребуд  и  относящиеся  ныне  к  Новгородской  области:  Пашино,  Холуховичи.  При  таком  количестве  деревень  число  жителей  прихода  было  сравнительно  невелико:  муж. пола – 716,  жен. пола – 773  человека  (на  1883 г.).
     В  Вычелобке  «заботами  священника  Сергея  Ефимова»  в  1859  году  было  открыто  училище  при  церкви.  Существенную  помощь  открытию  училища  оказал  граф.  М.Н. Муравьев,  незадолго  до  этого  построивший  школу  для  крестьянских  детей  в  своем  имении  «Сырец».  Вскоре,  в  1863  г.,  в  Вычелобке  было  открыто  второе  училище,  на  этот  раз  при  волостном  правлении.
     Из  церковных  праздников  наиболее  уважаемые  среди  крестьян  прихода  были  дни:  Иоанна  Богослова  8/20  мая,  Св. Николая  9/21  мая,  первое  воскресенье  после  Петрова  дня,  дни  Флора  и  Лавра,  А. Невского,  Покрова,  Дм. Солунского.
     Местные  черты  отмечались  при  совершении  свадебного  обряда.  «При  свадьбах …  сваха,  прежде  чем  сватать  жениха  наперед  просит  благословения  у  священника;  когда  родители  невесты  согласятся  на  брак  и  невеста  пошлет  жениху  подарок,  то  жених  уже  не  имеет  права  отказываться  от  невесты,  иначе  нанесет  ей  бесчестие,  за  которое  родители  ее  вправе  жаловаться  начальству …  В  день  венчания,  во  время  поздравления  на  обеде,  поздравители  даря  жениху  деньги,  бросают  их  в  блюдо  с  особенной  силой,  стараясь  разбить  сосуд…»
     К  началу  ХХ  века  храм,  обновленный  полстолетия  назад,  заметно  одряхлел,  перестал  отвечать  потребностям  прихода.  При  его  осмотре  в  1900-х  годах  специальная  комиссия  отмечала:  «Церковь  деревянная,  старая,  4-х  престольная,  неуклюжая,  тесная.  От  всего  в  церкви  веет  ветхостью  и,  кроме  иконостаса,  убожеством».  Отмечались  значительные  щели  в  наружной  обшивке,  ржавая  железная  кровля.  К  тому  времени  кладбище  при  церкви  было  уже  закрытым.  В  приходе  имелись  церковно-приходская  школа,  две  земские  и  одна  школа  грамоты.  «Дом  церковно-приходской  школы – хороший.  Ученики  в  общем  отвечали  слабо,  хотя  были  среди  них  учившиеся  по  5  зим».
     Первоначальным    намерением  прихожан  было  приступить  к  переборке  церкви,  «т.е.  из  старого  материала  построить  новую».  Но  вскоре   было  решено  строить  по  соседству  с  деревянной  новый,  на  этот  раз  каменный  храм,  проект  которого  был  разработан  в  1908  г.  архитектором  А.П. Аплаксиным.
     Андрей  Петрович  Аплаксин  (1879 – 1931)  принадлежит  к  плеяде  тех  замечательных  русских  зодчих  ХХ  века,  которые  сумели  внести  в  архитектуру  своего  времени  истинно  национальное  начало,обращаясь к  заново  осмысленным  традициям  древнерусского зодчества.
     Выпускник  института  гражданских  инженеров  А.П. Аплаксин  в  1906  г.  назначается  петербургским  епархиальным  архитектором.  Для  столицы  эта  должность  была  и  весьма  престижная  и  очень  непростой.  Необходимо  был  уметь  удовлетворять  взглядам  и  вкусам  как  светских,  так  и  церковных  властей,  творить  на  уровне  своего  времени  и  учитывать  определенный  консерватизм  заказчиков,  особенно  при  работах  над  проектами  уездных  храмов.
     Архитектор,  художник,  реставратор  Сампсониевского  и  Казанского  соборов  в  Петербурге,  инженер,  археолог  Аплаксин,  будучи  епархиальным  архитектором,  тщательно  изучал  уезды  столичной  губернии,  выискивая  и  зарисовывая  находившиеся  здесь  памятники  архитектурной  старины,  выступая  «пропагандистом  русской  культуры»  (В. Исаченко).
     Первая  мировая  война  и  революция  прервали  творческую  жизнь  архитектора.  С  1918  года  он  служит  начальником  связи  ряда  фронтов  Красной  Армии,  откуда  демобилизовался  в  1928  году,  оставшиеся  годы  жизни  работал  в  архитектурно-строительной  службе  управления " Экспортлес".
     К  сожалению,  почти  все  построенные  Аплаксиным  храмы  снесены  в  1920-30  гг.,  оставшиеся  дошли  до  нас  в  изуродованном  виде.  Церковь  в  Вычелобке,  несмотря  на  свое  крайне  неудовлетворительное  состояние , составляет  в  этом  случае  редкое  исключение.
     В  основу   своего  проекта  Аплаксин  взял  традиционный  для  русского  церковного  зодчества  тип  пятиглавого  храма  с  шатровым  верхом  на  восьмигранном  барабане.  Главную  роль  в  декоре  церкви  играет  оформление  26  оконных  проемов,  количество  которых  в два  раза  превышает  число  окон  старого  деревянного  храма.  Аплаксин  широко  использует  мотив  тройных  окон  с  арочными  наличниками.  Каменный храм  своими  размерами  также  превосходил  старую  церковь  на  14 м  в  длину  и  на  2 м  в  ширину.  Высота  церкви  до  карниза  достигала  13 м,  двухъярусной  колокольни – 16,5 м.
     Зодчий  применил  выразительное  противопоставление  тяжелой,  кажущейся  приземистой  нижней  части  церкви  ее  легкому  ажурному  верху,  пространственную  игру  объемных   членений.
     Старая  деревянная  церковь  еще  долго,  по  крайней  мере  до  начала  1930-х  годов , стояла  на  погосте  неподалеку  от  каменного  храма.  Последний  пережил  войну,  его  не  разобрали  под  кирпич  в  трудные  послевоенные  годы,  оставив  на  произвол  времени,  дав  таким  образом  надежду  на  его  возможное  восстановление.
     В  сентябре  1990  года  вычелобская  церковь  стала  местом   натурных  съемок  телевизионного  фильма  «Сельские  жители»  по  рассказам  В. Шукшина.  «Киношники» опутали  тросами  колокольню,  подогнали  тракто.  На  глазах  у  местных  жителей,  принимавших  участие  в  массовке,  разыграли  эпизод  сноса  храма,  т.к.  это  требовалось  по  сценарию.  Но,  к  счастью,  это  было  всего  лишь  кино  и  к  церкви  было  проявлено  бережное  отношение,  как  и  подобает  относиться  к  памятникам  истории  и культуры.
     40.  Вычелобок  (там  же),  часовня  неустановленного  наименования.,не сохранилась.
     Часовня  находилась  на  территории  деревни,  исторически  располагавшейся  напротив погоста,на  другом  берегу  р. Удрайки.  Других  данных  о  часовне  не  выявлено.
     41.  Вяжищи  (Ям-Тесовской),  часовня  во  имя  Св. вмч. Георгия  Победоносца  (?),  конец  XIX в.,  каменная,  здание  сохранилось.
     Древняя  новгородская  деревня  Вяжищи  известна  с  1500  г.  под  названием  Вежищи  (вежа – примитивная  форма  древнего  жилища  на  промыслах,  вблизи  рек  и  озер),  расположена  на  левом  берегу  р. Тесовой  у  дороги  Луга – Любань,  входила  в  приход  Климентовской  церкви  в  д. Заполье  (см.),  находящейся  неподалеку, на  другом  берегу  реки.
     Часовня хорошо видна с  южного конца  дороги,выделяясь  пирамидальным  силуэтом своей четырехскатной  кровли,  увенчанной  изящной  главкой  на  высоком ,похожем на шпиль,  барабане.Несмотря  на  скромные  размеры,часовня в Вяжищах  производит впечатление  монументальной постройки,  благодаря  строгому   решению  фасадов  с  применением  широких  угловых  лопаток,  тяг,    арочному  оформлению  дверных  и  оконных  проемов,  и  представляет  несомненный  архитектурный  интерес.
     42.  Гобжицы  (Каменской),  часовня  во  имя  Свв. мчч. Флора  и  Лавра,  пер.  половины  XIX в.,  деревянная,  не  сохранилась.
     Деревня  Гобжицы  находится  к  югу  от  дороги  Жельцы – Торковичи,  на  правом  берегу  р. Оредеж,  при  впадении  в  нее  р. Гобжинки.  Возможно,  что  название  деревни  происходит  от  слова  «обжа»,  обозначающего  третью  часть  «сохи»,  основной  единицы  измерения  земельного  надела  в  древнем  Новгороде.До 1550-х гг."обжа"обозначала надел,измеряемый тем,сколько"один мужик на одной лошади орет(т.е. вспашет-авт.).С середины 16в. "обжа" равнялась 5 десятинам,или 5,5 га.
     Часовня  находилась  на  деревенском  кладбище  в  северном  конце  деревни,  примерно  в  том  месте,  где  ныне  находится  братское  захоронение.
     43. Голубково,  см. Петровская  Горка.

     44. Городец  (Володарской).  Церковь  во  имя  Св. вмч. Георгия  Победоносца.  Георгиевской  Городецко-Гремячьей  пустыни  (Городецкого  монастыря),  деревянная,  до  1576 г.,  обращенная  в  приходскую  после  упразднения  монастыря  в  1764  г.;  Деревянная,  1791 г.,  закрыта  в  1930-е гг.,  разрушена  в  годы  войны,  в  1950  г.  на  ее  месте  выстроена  часовня  прп.мч. Трифона Городецкого,сохранилась,действующая.
     Деревня Городец  находится  на  Киевском  шоссе  в  22  км  южнее  г. Луги. Это  первый  населенный  пункт,  который  встречает  гостей  Ленинградской  области  при  въезде  на  ее  территорию  со  стороны  Пскова.
     Городец – один из древнейших  памятников  славянской  истории.   Археологи  допускают  его  возникновение  в  самом  начале  IX  века  в  ходе  славянского  расселения  в  Полужье  и  Приильменье.  Отметим,  что  Старая  Ладога,  возникшая  на  полстолетия  раньше  Городца,  приобрела,  бесспорно,  славянский  характер  лишь  к  концу  IX  века.  В  этом    отношении   городецкое  городище  на  70-80  лет  опережает  Старую  Ладогу.
     Археологическое  изучение  Городца  дало  весомое  подтверждение  гипотезы  о  западнославянском  происхождении  новгородских  (ильменских)  словен,  которая  до этого  обосновывалась  исключительно  языковедческими  наблюдениями,  в  частности  сходством    новгородской  народной  речи  с  говорами  Польши,  широким  распространением  у  древних  новгородцев  западнославянских  имен,  нечастых  в других  русских  землях.   Но убедительных    предметных  доказательств  близости  словен  ильменских  с  балтийскими  славянами  не  было  до  тех  пор,  пока  в  основании  городецкого  крепостного  вала  учёным-археологом Г.С. Лебедевым не  была  открыта  необычная  для  Древней  Руси  конструкция- "восемь  рядов  бревен,  лежащих  друг  на  друге  и  образующих  внушительную  решетку…  Такой  способ  сооружения  оборонительных  валов  с  IX  по  XIII в.  был  широко  распространен  у  западных  славян,  живших  на  южном  побережье  Балтики».  Подобные  валы  известны  лишь  в  Москве  и  Новгороде,  но  «городецкие  укрепления  на  200  лет  старше  новгородских  и  московских  конструкций». Г.С. Лебедевым,было  сделано  смелое  предположение,  что  «словене,  жившие  в  Городце,  возвели  вал,  сообразуясь  с  традициями  своей  прежней  родины…».
     Далее ученый  рисует  картину  начала  и  дальнейших  событий  истории  древнего  Городца.
     Городецкий  холм  привлек  внимание  пришельцев – славян,  которые  выбрали  его  для  создания  оборонного  центра  округи  и  одновременно  для жительства  здесь  главы  общины  («старца  градского»)  и  «лучших  мужей»,  которые  к  IX  веку  уже  оформились  как  высшее  сословие  славянского  общества».
     Кн. Ольга,  следуя  из  Новгорода  к  Пскову,  могла   проходить  мимо  Городца,  наделив  его  функциями  центра  разноплеменной  округи.Современные археологи считают почти доказанным,что поход Ольги был отнюдь не мирной экспедицией.К тому времени словени Приильменья имели свои племенные центры.Это были крупные поселения,можно сказать,протогорода.Задачей Ольги было подчинить их Киеву.Всякое сопротивление жестоко подавлялось.Только этим можно объяснить слои пожарищ,обнаруженные в Старой Ладоге,Надбелье,Передольском погосте и датируемые одним и тем же временем,а именно,сер.Х века. Слой пожара этого же времени обнарукжен и в Городце. Ольга  сначала сожгла эти центры славянских общин и лишь потом  наделила некоторые из них  административными функциями.Со временем Городец становится  административно-военным  поселением,  местом  дислокации  одного  из подразделений  новгородской  дружины,  торгово-ремесленным  городком,  приграничной  крепостью.  Оборонительный  вал  городища,  включая  крутые  склоны холма,  достигал  с  внешней  стороны  20-метровой  высоты.  В  кольце  укреплений  в  тесном   соседстве  располагались  жилые  строения.
     Многочисленные  археологические  находки  свидетельствуют  о  богатстве  горожан.  Среди  массы  найденных  вещей  значительную  часть  составляют  «прекрасные  образцы  городского  ремесла  (кузнечного, гончарного,  стеклодельного,  ювелирного,  оружейного,  косторезного)».
     Жизнь  на  городецком  городище  оборвалась  в  1240-м  году,  в  результате  опустошительного  вторжения  немецких  рыцарей  в  полужские  земли.  Стремительный  наезд  врага  застал  горожан  врасплох.  Дощатые  створки  ворот  не  выдержали  натиска.  Бой  рассыпался  на  множество  неравных  схваток  среди  объятых  огнем  построек.  «Земля  городища  хорошо  сохранила  следы  внезапного  нападения..  Нападение  на  Городец  было  неожиданным,  обитатели  его  не  успели  ни  убежать,  ни  спрятать  свое  имущество».
     Долгое  время  разоренное  городище  стояло  заброшенным.  Лишь  300  лет  спустя  здесь  возникает  мужской  монастырь,  именуемый  Георгиевской  Городецко-Гремячьей  пустынью.  В  грамоте,  данной  его  основателю  архимандриту  Трифону  в  1592 г.  говорилось,  что  монастырская  земля  относилась  к  Шелонской  пятине,  «место  было  убогое  развоевано  от  литовских  людей  и  немец».
     Время  основания Городецкого  монастыря  относят  к  концу  XVI  века.  Георгиевская  церковь,  ставшая  первым  монастырским  храмом,  могла  быть  поставлена  на  городище  несколькими  десятилетиями  раньше.
      Название  монастыря  точно  указывает  на  его  месторасположение  на  пустующем  месте  бывшего  поселения  Городец  в  Дремяцком  (Гремяцком)  погосте.
     По  соседству  с  пустующим  холмом  в  XV – XVI  вв.  возникает  и довольно  быстро  разрастается  неукрепленное  поселение,  «селище»,  своего  рода  посад,  положившее  начало  планировки и  застройки  современной  деревни  Городец.  Раскопки  выявили  здесь  культурный  слой  толщиной  до  2 м  с  остатками  деревянных  строений,  развалами каменных  кладок,  фрагментами  глиняной  посуды,  серебряными  «денежками»  начала  XVI в.  и  т.д.
     Церковная  реформа  1764 года,  проведенная  Екатериной II  затрагивала  не  только  ликвидацию  земельных  владений  церкви  и  вотчинные  имения  монастырей,  разделение  последних  на  три  класса,  большая  часть  обителей  была  оставлена  на  своем    содержании,  «без  пособия  от  казны  («заштатные»)».  Одновременно  было  закрыто  большое  количество  монастырей,  лишь  в  одной  С-Петербургской  епархии  их  число  достигало  30-ти,  включая  Георгиевский  Городецкий  монастырь.  С  этого  времени  Георгиевская  церковь  в  Городце  становится  приходской.  Она  находилась  в  ветхом  состоянии.  В  1791  году  вместо  нее  на  городецком  холме  построили  новый  храм,  также  во  имя  св. вмч. Георгия,  с  приделом  во  имя  Успенья  Б.М.
     Здесь  же,  в  подвале  Георгиевской  церкви,  находилась  гробница  основателя  монастыря  игумена Трифона,по легенде  мученически  убитого  в  1597  г.  «литовскими  людьми».Это всего лишь легенда, т.к. 1597 год был спокойным,литовских набегов здесь быть не могло,потому что в 1582 году Россия  и Речь Посполитая  заключили Мирный договор,действовавший до 1610 г. На  месте   погребения  Трифона Городецкого была  устроена  деревянная  рака,  которая  накрывалась  коврами.
     Весной  1845  года  Городец  посетила  некая Олимпиада  Шишкина,  автор  путевых  записок.  От  местной  жительницы  она  узнала,  что  здесь  был  «мужеский  монастырь,  и  что  в деревянной  церкви  под  спудом,  мощи  его  основателя,  преподобного  Трифона…  Провели  нас  в  глухой  подвал  и  там  показали  бедную  гробницу,  по-видимому,  совершенно  забытую…  В  бывшей  монастырской  церкви  образа  очень  древние…  Замечателен  образ  хорошего  греческого  письма:  Успение  Божией  Матери».
     В  1851  году  Георгиевская  церковь  была  основательно  поновлена  «на  сборную  сумму  заботами  священника  Василия  Ильинского  и  церковью  старосты,  крестьянина  села  Городец  Григория  Михайлова».  Обновленная  Георгиевская  церковь  осталась  деревянной,  холодной,  на  каменном  фундаменте,  снаружи обшитая  тесом  под  покраску.  Успенский  придел  был  снесен.  Высота  церкви  достигала  5,7  м   до  карниза.  Колокольня  отсутствовала.  Церковь  венчала  одна  скромных  размеров  глава.  Здание  было  двухэтажным.  На  втором  этаже  находилась  собственно  церковь,  на  первом,  в  подцерковье,  размещалась  часовня  с  гробницей  игумена Трифона,  который  стал  почитаться  как  месточтимый  святой.  Деревянная  рака  над  его  могилой  была  заменена  на  мраморную.  Таким  мы  видим храм  на  фотографии  двадцатых  годов.    Если  бы  не  глава  на  восьмигранном  барабане  с  вознесенным  над  ней  крестом,  то  церковь  можно  было  бы  принять  за жилой  дом  какого-нибудь  сельского  богатея.
     Георгиевская  церковь  погибла  вскоре  после  войны.  Второй  этаж  был  разобран  полностью.  Первый,  с  гробницей  прп. Трифона  сохранили,  переделав  в  отдельно  стоящее  здание  часовни.  На  беломраморной  раке  сделана  надпись  церковной  вязью,  которая  повествует  о  покоящемся  здесь  городецком  старце.
     В  1973  году  архитектурным   отрядом  ЛГУ  под  руководством  археолога  В.А. Булкина,  был  раскопан  фундамент  Георгиевской  церкви,  построенной  в  1791  г.  Раскопки  выявили,  что  храм  был  «простой  и  очень  архаичный по  планировке,  мог  быть  поставлен  на  месте  деревянной  церкви  XVI  столетия»  (Г.С. Лебедев).
     45.  Городец  (там  же),  церковь  во  имя  Успения  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  1844  г.,  арх. П. Лукашевич,  закрыта в   1937  г.,  действует  с  1941  г.
     5  марта  1844  г.  в  Городце  освятили  новую,  вновь  построенную  церковь  во  имя  Успения  Пресвятой  Богородицы.  Церковь  поставили  у  восточного  склона  холма  неподалеку  от  старого  Георгиевского  храма.  Успенский  храм  был  устроен  усердием  городецкого  священника  Иоанна  Шишова,  церковного  старосты  из  городецких  крестьян  Григория  Михайлова  и  помещика  Михаила  Павловича  Сакера,  уже  знакомого  нам  по  рассказу  о  часовне  в  д. Александровской  (см. )  Церковь  строилась  на  частные  пожертвования.
     Особую роль  в  ее  строительстве  сыграл  генерал  Сакер.  Видя,  что крестьяне  в  принадлежавших  ему  окрестных  деревнях  Александровская,  Заозерье,  Жглино,  Михайловское,  Кукуевка  вынуждены  приходить  на  богослужение  в  малопоместительный,  ветхий  Георгиевский  храм,  инженер-генерал-майор  М.П. Сакер  задумал  построить  для  них  новую,  более  просторную  церковь,  выделив  для  этой  цели    значительную  сумму.  Для  проектирования  церкви  он  пригласил  вольнопрактикующего  архитектора  Петра  Лукашевича.  Проект  церкви,  включающий  план,  фасады,  разрез,  был  разработан  и  утвержден  в  1838  г. Дата  освящения  храма  была  помещена  в  надписи  на  кресте  под  престолом  храма. На   средства  Сакера  было  произведено  и  поновление  Георгиевского  храма  в  1851  году.
     Деревянная,  на  фундаменте  из  колотых  гранитных  валунов  Успенская  церковь  построена  «кораблем»,  т.е.  все  ее   части  стоят  на  одной  продольной  оси.  Основной  объем  имеет  квадратный  план  и  завершается  восьмиэтажным  куполом  на  высоком  барабане.  С  востока  к  нему  примыкает  пятигранная   апсида.   С  запада  двухъярусная  колокольня  соединяется  с  ним  небольшим  притвором.
     Успенская  церковь  строена  в  подражание  каменному  зодчеству.  Она  была  почти  вдвое  просторней  поновлённого  Георгиевского  храма  и  во  многом  превосходила  его  в  художественном  отношении,напоминая каменные храмы периода классицизма.  Двери  и  оконные  проемы  выделяются  полуциркульными  завершениями.  Площадка  звона  в  четверике  второго  яруса  колокольни  оформлена  арочными  проемами.  Верх колокольни  решен  в  виде  восьмигранного  барабана  с  купольным  покрытием  и  шпилем  с  водруженным  на  нем  крестом.
     Несомненную  художественную  ценность  представляют  интерьеры  церкви,  где  роль  главной  архитектурной  доминанты  играют  опоры  подкупольного  основания,  каждая  из  которых  представляет  собой  группу  из  трех  колонн  с  пышными  коринфскими  капителями.
     Успенская  церковь  преобразила  облик  городецкого  холма.  Его  выразительность  первой  оценила  уже  знакомая  нам  Олимпиада  Шишкина.  В заметках  от  30  мая  1845  г.  путешественница,  ошибочно  называя  Успенскую  церковь  каменной,  пишет: «… Положение  двух  церквей  Городецких,  деревянной  и  каменной,  на  высоком,  отдельном  холме,  так  необыкновенно,  что  мы  решились  взойти  на  него  по  крутой  лестнице,  и  в  награду  за  труд  полюбовались  живописными  окрестными  видами …  В  каменной  (Успенской – авт.)  церкви …  для  входа  трое  дверей.  Двенадцать  столбов,  по  три  вместе  соединенные  поддерживают  купол.  Действительно,  эта  церковь  гораздо  лучше  Лугского  собора  (Екатеринского – авт.),  и  очень  приятно  видеть  в  селе  такое  доказательство  ревности  прихожан».
     Вид  Городецкого  холма,  каким  его  вполне  могла  видеть  автор  только  что  приведенных  строк,  запечатлен  на  рисунке  1927 г.  археолога  Н.Н. Чернягина.  Слева  по  верху  холма  хорошо  выделяется  скромная  Георгиевская  церковь.  Силуэт  Успенской  церкви  заметен  в  окружении  древесных  крон.
     Сегодня  на древнем  городище  находится  действующее кладбище.  Здесь  сохранилось  значительное  число  исторических  надгробий,  в  том  числе  и  на  могиле  инженер-генерал-майора  М.П. Сакера,  у  южной  стены  Успенской церкви.         Городец  встречается  в  воспоминаниях  композитора   М.И. Глинки,  декабристских  мемуарах,  романе  А. Дюма  «Учитель  фехтования».  Путь  героя  этого  произведения, француза-фехтовальщика,  пролегал  из  Парижа в  Петербург  через  городецкую  почтовую  станцию.  При  этом Дюма  довольно  точно  указал  расстояние  от  Городца  до  российской  столицы –  пятьдесят  французских  миль.
     Исключительная  историческая  ценность  Городецкого  городища,  его  значение  для  развития   туризма  в  Ленинградской  области  могут  служить  основанием  для  разработки   специальной  программы  мероприятий,  аналогичной  той,  которая  была  принята  по  сохранению  и  развитию  Старой  Ладоги,   что  всего  лишь   на  полвека  древнее   Городца.
     46.  Горушка  (Каменской),  часовня  во  имя  Св. Троицы,  деревянная,  пер. пол. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Горушка  находится  напротив  деревни   Бетково,  по  другую  сторону  шоссе  Луга – Оредеж,  у  границы  с  Новгородской  областью.  Деревня  возникла  не   позже конца  XV  века,  входила  в  состав  Николо-Бутковского  погоста, затем  в  приход  Троицкой  Верхутинской  церкви  (см. ).
     Местоположение  бывшей  часовни  не  установлено.  К  окрестным  примечательностям относится  урочище  Старый  Хутор,  расположенное  в  1,5  км  к  юго-востоку  от  деревни.  Здесь  сохранился  древний  могильник,  где  на  одном  из  камней  оградки  выбит  восьмиконечный  крест  в  прямоугольном  обрамлении.
     47.  Горыни  (Приозерной),  часовня  не  установленного  наименования,  1907 г.
     Деревня  Горыни  лежит  на  правом  берегу  р. Оредеж,  на  холмистом  рельефе  напротив  расположенного  по  другую  сторону  реки  пос. Ям-Тесово.  В древности  она называлась  «сельцо  Горыня  на  Аредеже»  бывшего  Никольского  монастыря  (см. Усадище).
     Названием  деревня  обязана  своему  гористому  ландшафту.  Наиболее  высокий  холм  находится  в  прибрежной,  восточной  части  деревни.  Здесь  сохранился  парк  и  несколько  построек  бывшей  помещичьей  усадьбы.
     Во  второй половине  XIX  века  усадьба  принадлежала  отставному  поручику  Александру  Петровичу  Струбинскому,  участнику  Крымской  войны  1855-56 гг.
     Струбинский  построил  в  усадьбе  новый  двухэтажный  с  мезонином  дом,  который,  будучи  поставленным  на  высоте  холма,  был  хорошо  заметен в  панораме  со  стороны  реки.  При  доме  находился  небольшой  парк.  Впоследствии    усадьба  перешла  к  одному  из  сыновей  А.П. Струбинского,  который  продолжил    работы  по  ее  благоустройству,  разбив  здесь  фруктовый  сад  на  1000  деревьев,  построив  из  дикого  камня  новые  конюшни  и  амбар.
     «В  1907  году  в память  родителей  Струбинский  выстроил  при  усадьбе  часовню»  (Н. Мурашова,  Л. Мыслина).
     48.  Госткино  (Скребловской),  часовня  во  имя  Казанской  иконы Божией  Матери,  деревянная,  сер. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Госткино  расположена  на  западном  берегу  Череменецкого  озера,  по  обе  стороны  дороги, ведущей  к  Череменецкому Иоанно-Богословскому  монастырю  (см. ).  Это,  безусловно,  одно  из  древнейших  населенных  мест  на  территории  района.  В  писцовой  книге  Шелонской  пятины  1498  г.  Госткино  относится  к  Петровскому  погосту  наравне  с  деревнями:  Врево,  Наволок,  Велехово  и  Иоанно-Богословским  монастырем.  В  дальнейшем  деревня  Госткино  входила  в  приход  Петропавловской,  позже  в  Воскресенской  церкви  в  с. Петровская  Горка.
     Название  деревни  образовано  от  притяжательной  формы  древнеславянского  имени – прозвища Гость  (Гостко).
     С  XV  по  XIX  в.  владельцами  сельца  Госткино  были  представители  дворянского  рода  Неплюевых.  Часть  сельца  в    XVIII  веке  принадлежала  уже  знакомому  нам  по  д. Бутково  П.В.   Бакунину-Меньшому.  В  это  же  время  при  сельце  находилась  помещичья  усадьба  с  господским  домом  и  хозяйственным  двором.  В  дальнейшем  д. Госткино  отошла  к  дворцовому  ведомству.
     Казанская  часовня  стояла  на  повороте  деревенской  дороги  к  Череменецкому  монастырю.  Она  прекрасно  вписывалась  в  общую  композицию  застройки.  Ее  шатровый  верх  замыкал  собой  пространство  деревенской  улицы,  по  обе  стороны  которой  стояли  добротные  крестьянские  дома.  Перед  многими  домами  были  устроены  аккуратные  палисадники.  Такой  запечатлена  деревня  на  старой почтовой  открытке,  изданной  в  1910-е  гг.  лужанином  Ф. Ермаковым.  Силуэт  окруженной  деревьями  часовни  четко  прослеживается  в  глубине  снимка. 
     Современники  отмечали,  что  здешние  прихожане  были  усердны  к  молитве,  но  вместо  приходской  церкви  охотнее  посещали  Череменецкий  монастырь.
     49.  Деревенец  (Красный  Октябрь,  Скребловской),  часовня  во  имя  Успения  Божией  Матери,  каменная,  1905 г.,  не  сохранилась.
     Деревенец…  Местности  с  таким  названием  нет  на  современных  географических  картах.  В  далеком  прошлом  на  месте  Череменецкого  полустрова  находились  два  отдельных  островка.  На  северном  из  них  в  XV  веке  возник  Иоанно-Богословский  монастырь,  и  остров  получил  название  Монастырский.    На  южном,   значительно  большего  размера  острове  выделяется  сухое  возвышенное  место – Деревенец,  отчего  и  сам  остров  стал  называться  Деревенецким.  В  XVIII  веке  островки  соединили  между  собой  и  берегом  насыпными  дамбами,  что  привело  к  обмелению  этой  части  озера  и  образованию  здесь  единого  полуострова  с  характерно  причудливым  контуром.
     Деревенец,  иногда  называемый  «Коровьим  сельцом»,  или  «Островом»,   был  местом  размещения  хозяйственных  построек  Череменецкого  монастыря.  Здесь  находились  скотный  двор,  конюшни,  хлева,  кладовые,  амбары, сараи,  житницы,  гумно  и  рига.  В  XVIII веке.  Это  были  деревянные  строения.  Коровье  стадо  вместе  с  телятами  достигало  52  голов.  Со  временем постройки  обветшали,  и  в  1869  году  на  территории  Деревенца  появился  новый  скотный  двор,  состоящий  из  трех  каменных  и двух  деревянных  построек, поставленных  по  сторонам  прямоугольного  двора,  в  центре  которого  был  выкопан  колодец. 
      Кроме  помещений  для  скота,  здесь  размещались  монастырская  кузница,  пилорама,  слесарная  мастерская,  баня  с  прачечной,  жилье  для  рабочих  и  эконома,  ледник  и  молочня.
     В советский  период  на  месте  монастырского  скотного  двора  разместилось  цветоводческое  хозяйство  «Красный  Октябрь» - одно  из  подразделений  совхоза  «Скреблово».  Гордостью  хозяйства  была  великолепная  плантация  тюльпанов  и  плодовый  питомник,  достойные  преемники  бывшего  монастырского  хозяйства.
     К  северу  от  совхозных  построек  на  дугообразном  береговом  мысу  все  еще  стоят  летние  домики,  относившиеся  к  турбазе,  до  1990  г.  размещавшейся  на  территории  монастыря.  Сейчас  трудно  представить  себе  былую  красоту  этого  места.  Здесь,  на  окраине  монастырского  парка,  среди  ухоженных  полян  и  дорожек,  красавцев-дубов,  была  построена  удивительно  изящная  каменная  часовенка  с  купольной  кровлей,  арочным  дверным  проемом,  стремящимся  ввысь  силуэтом.  Проект  Успенской  часовни  в  Деревенце  был  разработан  в  1904  г.  Часовня  строилась  с  благословения  Высокопреосвященного  митрополита  Санкт-Петербургского  Антония.  Подрядчик  из г. Луги  Николай  Иванович  Шмелев  половину  строительных  работ  выполнил  бесплатно  в  дар  монастырю.  Освятили  часовню  25  сентября  1905  г.  в  память  Высочайшего  манифеста  о  веротерпимости  от  6  августа  того  же года.
     На  местоположение  часовни  указывают  сохранившиеся  фрагменты  ее  фундамента.
     50.  Дзержинского,  им.  (Дзержинской),  церковь  во  имя  Свт.  Николая  Чудотворца,  деревянная,  до  1582  г.,  позже  не  упоминается.
     Пос.  им. Дзержинского – советское  название  переименованного  древнего  сельца  Ропти  (Рапти).  «Сельцо  Ропти  с  церковью»,  относящееся  к  Петровскому  погосту  (см.),  упомянуто  в  писцовой  книге  Шелонской  пятины  1581 – 1582 гг.  Других  сведений  об  этой  церкви  не  обнаружено.
    
    
     51.  Дзержинского,   им.  (там  же),  церковь  неустановленного  наименования,  в  б. имении  А.А. Половцова,  деревянная,  1855  г.,  упразднена  к  концу  XIX в.
     О  данной  церкви  нам  известно  только  по  церковно-историческому  справочнику  «Земля  Невская  православная».
     Бывшее  имение  Половцовых Рапти  относится  к  числу  наиболее  примечательных  мест  Лужского  района,  прежде  всего  благодаря  своей  усадьбе,  представлявшей  уникальный  архитектурно-парковый  ансамбль,  созданный владельцем  имения  Александром  Александровичем  Половцовым  (1831 – 1909).  Это  был    государственный  и  общественный  деятель,  меценат,  много  сделавший  для  развития  русской  художественной  культуры.  Юношей,  окончив  училище  правоведения,  он  поступил  на  службу  в  Сенат,  где  сделал  карьеру государственного  чиновника,  став  в  1876  году сенатором,  затем  статс-секретарем  при  императоре  Александре  III.  В  1883  году  А.А. Половцов назначается  государственным  секретарем  Государственного  совета,  занимая  эту  должность  до  1892  года.
     К  заслугам  А.А. Половцова  перед  Россией,  в  первую  очередь,  следует  отнести  его  роль   инициатора  создания и с  1879  г. бессменного  председателя  Русского  исторического  общества.  Под  его  началом  обществом  велась  активная  издательская  деятельность,  включая  подготовку  и  выпуск    многотомного  «Русского  биографического  словаря»,  содержащего  сведения  о  политических,  военных  и  общественных  деятелей,  ученых,  представителей  культуры  и  искусства  за  весь  период  истории  Российского  государства.
     В  1861  г.  Половцов  женился  на  Надежде  Михайловне  Юниной,  дочери  крупнейшего  финансиста  и  банкира,  барона  Александра  Людвиговича  Штиглица  (1814 – 1884),  чей  капитал  в  сто  миллионов  рублей  давал  свыше  трех  миллионов  годовых.  Н.М. Юнина  (1843 – 1908),  в  замужестве  Половцова,  не  без  основания  считается  внебрачной  дочерью  Великого  князя  Михаила  Павловича,  младшего  брата  императора  Николая  I,  переданной  в  семью  А.Л. Штиглица  для  удочерения  и  воспитания  в  июне  (чем  объясняется  ее  фамилия)  1844  г.
     Именно  А.А. Половцов  подвиг  отошедшего  от  дел  тестя-миллионера  к  широкой  деятельности  мецената,  в  целях  поощрения  и  «развития  художественной  стороны  отечественной  промышленности»  (А.В. Иванен).  На  пожертвования  А.Л. Штиглица  в  один  миллион  рублей  в  Петербурге  в  1881  г.  было  открыто  монументальное  здание  Училища  технического  рисования,  возрожденного  в  1944  г.,  как  Высшее  художественно-промышленное  училище  им.  В.И. Мухиной.
     Вскоре  А.А. Половцов  и  директор  училища,  академик  архитектуры  Максимилиан  Месмахер  убедили  Штиглица  пожертвовать  еще  пять  миллионов  рублей  на  учреждение  при  училище  специального  музея  с  экспонатами  по  разным  видам  ремесел  и  искусства  с  древнейших  эпох  до  современности.  Для  музея,  ставшего  одним  из  богатейших  в  Европе,  было  выстроено    специальное  здание.  Именно  здесь  экспонировались  найденные    Генрихом  Шиманом  сокровища  легендарной  Трои.
     В советском краеведении об А.А.Половцове давались не точные далеко  не  точные  и  нарочито  негативные  сведения.  «Богатейшим  лужским  помещиком  был  Половцов,  член  совета  министерства  государственных  имуществ,  обкрадывая  и  нещадно  эксплуатируя  крепостных,  он  нажил  громадное  состояние  и  на  берегу  Череменецкого  озера  построил  роскошный  особняк  в  стиле  Версальского  дворца,  отделанный  мрамором  и  малахитом».  Далее  говорится,  что  по материалам    «ревизских  сказок»  за  1859  год  у  Половцова  «в  услужении  находилось  300  дворовых  мужчин  и  женщин…  Богатый  помещик  часто  устраивал  в  имении  балы  в  честь  приезда  особо  важных  лиц  из  петербургской  знати…  Предприимчивый  помещик  использовал  малейшую  возможность  для  наживы.  На  трех десятинах  он  завел  плантацию  ландышей.  Ранней  весной  Половцов  отправлял  цветы  в  Петербург  на  рынок»(В.И.Зерцалов).
     Мало  того,  что  здесь  объединены  сведения  о  разных  поколениях  Половцовых  (в  1859  г.  Раптями  владел  отец  Александра  Александровича  Половцова – Александр  Андреевич),  но  и  совершенно  ложно  называется  источник  средств   для  строительства  «роскошного  особняка».  Последний  был  возведен  А.А. Половцовым – младшим  в  период с  1886  по  1892  год,  т.е.  спустя  более,  чем  25  лет  после  отмены  крепостного  права.
     На  самом  деле  загородный  дворец  в  Раптях  был  построен  благодаря  огромному  состоянию,  полученному  женой  А.А. Половцова  по  завещанию  ее  приемного  отца  А.Л. Штиглица.
     К  сожалению,  о  создании  дворца  и  всего  усадебного  ансамбля  мы  можем  судить  лишь  по  тем  кратким  заметкам,  которые  содержатся  в  знаменитых  дневниках  А.А. Половцова.  Он  их вёл  на  протяжении  почти  50  лет,  где  дал  весьма  точную  характеристику  правительственной  политики,  быта  и  нравов  современного  ему  придворного  окружения.
     Согласно  дневниковым  записям,  главным  проектировщиком  дворца  и  общей  планировки  усадебного  комплекса  следует  считать  академика  архитектуры  Ивана  Александровича  Стефаница  (1850 – 1902),  прекрасного  знатока  традиций  дворцово-паркового  строительства.  Руководителем  работ  и  автором  отделки  дворцовых  интерьеров  был  Людвиг  Христианович  Маршнер  (р. 1847),  снискавший  к  тому  времени  славу  замечательного  рисовальщика  и  стилиста-декоратора.  Земляными  и  посадочными  работами  в  парке  руководил  садовник  и  управляющий  имениями  Половцовых  Франц  Осипович  Абела,  служивший  еще  у  А.Л. Штиглица.  Но  самое  главное,  о  чем  сообщают  дневники – это  идея  создания  дворца  в  стиле  французской  архитектуры 1710-х – 1720-х  гг.,  т.н. «стиля  регентства»,   возникшем  при  дворе  герцога  Орлеанского,  фактического  правителя  Франции  при  малолетнем  Людовике  XV.  Стиль  регентства  в  основном  касался  планировки  и  отделки  помещений,  придавая  им  уют  и  декоративное  изящество.  Создателем  этого  стиля  был  французский  архитектор – декоратор  Жиль – Мари  Оппенор  (1672 – 1742),  гравюры  которого,  представляющие  образцы  архитектурного  декора  интерьеров  по  выбору  А.А. Половцова  легли  в  основу  оформления  внутренних  помещений  дворца  в  Раптях.
     А.А. Половцовым  был  основан  один  из крупнейших  металлургических  заводов  Урала – Надеждинский  (названный  в  честь  жены),  ныне  г. Серов  Свердловской  области.  Связь  с  Уралом  частично  объясняет  использование  уральской  яшмы,  малахитовых  вставок  в  наружной  и  внутренней  отделке  усадебного  дворца  в  Раптях,  наряду  с  широким  применением  карельских  мраморов.
     На  современников  дворец  производил  впечатление  сказочного  замка.  В  газете  «Лужский  листок»  за  1912  г.  путешественник,  совершающий  поездку  на  пароходе  по  Череменецкому  озеру,  пишет:  «Вот  и  имение  Половцова.  «Почтенный  замок  был  построен,  как  замки  строиться  должны».  Круглое,  дворцового  типа  здание,  с  куполом  посредине.   … Один из  пассажиров  рассказывает,  что  под  куполом  дворца  бьет  фонтан,  а  вокруг  него  устроен  аквариум».   Кстати,  пароходное  движение  из  Луги  по  Ропотке  и  Череменецкому  озеру  также  было  обязано  инициативе  А.А. Половцова.  14  мая  1889  г.  он  отметил  в  своем  дневнике:  «Спускаю  на  Череменецком  озере  первый  в  этом  краю  пароход».
     О  великолепии  дворца  свидетельствуют  многочисленные  фотографии  1930-х  гг.,  когда  здесь  располагался  санаторий  НКВД.
     Если  дворец  представляет  собой  блестящую  импровизацию  на  тему  архитектурных  стилей  Франции  периода  последних  Людовиков,  то  в  самом  дворцово-парковом  ансамбле наряду  с  версальской  темой,  отчетливо  прослеживается  связь  с  традициями,  характерными  для  загородных  вилл  Италии  эпохи  позднего  Возрождения  (XVI  в.)  с  их  искусством  террасных  садов.  Это  чувствуется  в  сохранившейся  до  сих  пор  мощной  подпорной  стене  с  центральным  лестничным  маршем,  имевшим  продолжение  в  открытых  лестницах,  ведшим  на  второй,  парадный  этаж  здания.    Подпорную  стену  и  садовый  балкон  украшали  мраморные  скульптуры,  доставленные  из  Италии.  Две  из  них,  включая  изящную  фигуру  Гебы, сегодня  можно  видеть  неподалеку  от  п. Дзержинского,  в  Доме  отдыха  «Боровое».
     О  дворцовом  парке  в  Раптях  его  исследователи  пишут:  «Название  «маленький  Версаль»  можно  отнести  к  нему  лишь  с  большой  натяжкой.  Их  сближает  очарование  открытости  свободы  большого  пространства,  столь  непривычное  для  русских  дворянских  усадеб  с  их  традиционными  аллеями,  дорожками,  куртинами,  рощами  и  полянами,  тягой  к  пейзажности»  (Н.В. Мурашова,  Л.П. Мыслина).
     Имеющиеся  в  нашем  распоряжении  фотографии  начала  ХХ  в.  с  парковыми  видами  усадьбы  в  Раптях  позволяют  сказать,  что,  к  сожалению,  ни  одну  из  имеющихся  попыток  реконструкции  ее  парковой  композиции  нельзя  назвать  удачной,  отвечающей  ее  реальному  характеру.  Она  меньше  всего  напоминала  нечто  похожее  на  вытянутый  прямоугольник  парадного  двора – курдонера,  ибо  сам  дворец  был  пусть  главной,  но  все  же  частью  гигантского  пространства  партера  с  широкими  площадями  террас,  включая  зеркальную  гладь  озера.  Минимум  прямых  углов,  изящество  криволинейных  очертаний  рельефа,  прогулочных  дорожек, балюстрад  и  т.п.  словно  переносили  гостей  усадьбы  в  эпоху,  воспетую  полотнами  А. Ватто  и  О. Фрагонара.
     Но за  пределами  дворцово-парковой  композиции  это  была  типично  русская  усадьба  с  хозяйственным  комплексом,  фруктовым садом,  в  окружении  лугов  и  пашен  с  протяженными  придорожными  аллеями,  включая  красивейшую  дорогу  до  мызы  Солнцев  Берег,  приобретенной  Половцовым  в  1888  г.  Были  при  усадьбе  и  фазанник,  использовавшийся,  говоря  по-современному,  в  целях  охотничьего,  гостевого  туризма  и  пресловутая  плантация  ландышей,  организованная  не  столько  для  выращивания  «целого  моря  цветов»,  сколько  для  получения  ценного  лекарственного  сырья  для  нужд  столичной  фармацевтики.
     Комплекс  служебных  и  хозяйственных  построек  в  основном  размещался  на  месте  старой,  некогда  отцовской  усадьбе,  находившейся  к северу  от  дворца  и  от  которой  до  наших  дней  сохранились  многие  строения:  старый  усадебный  дом,  позже  перестроенный  под оранжерейный  корпус, гостевой  дом  дом  садовника,  приспособленный  Половцовым – младшим   под  кухню,  соединенную  подземным  ходом  с дворцом  и  т.д.
     По  данным  Н.В. Мурашовой  и  Л.П.  Мыслиной,  среди  построек  старой  усадьбы  была  также  и  часовня,  построенная   отцом  будущего  преобразователя  усадьбы – Александром  Андреевичем  Половцовым.  При  этом  сообщается,  что  он  построил  часовню,  заботясь  о  жене,  которая  «была  глубоко  верующим  человеком,  а  в  Череменецкий  монастырь  не  во  всякую  погоду  можно  было  добраться».  В  этом  сообщении  не  учтено,  по  крайней  мере,  два  обстоятельства.   Первое  то,  что  Рапти  входили  в приход  вовсе  не  Череменецкого  монастыря,  а  Тихвинской  церкви  в  с. Романщина,  находящейся  от  них  в  более  удобной  доступности,  чем  монастырь.  Во-вторых,  часовня,  как  мы  знаем,  не  предназначена  для  совершения  таинства  Причастия,  ввиду  отсутствия  в  ней  алтаря  со  Святым  Престолом,  следовательно,  она  мало  подходит  для  проявления  религиозного  чувства  «глубоко  верующего  человека».  Надо  думать,  что  А.А. Половцов-старший  устроил  у  себя  в  имении  все-таки  домовую  церковь,  которая  была  упразднена  после  его  смерти  в  1892  г.  Неподалеку  от  старой  усадьбы  действительно  имелась  часовня  (см. ниже),  но  она  своим  положением  и  видом  больше  напоминала  обычные  для  этих  мест  сельские  часовенки,  чем  малый  храм,  построенный  для  нужд  состоятельной  и  глубоко  религиозной  помещицы.
     Сам  Александр  Андреевич  Половцов  (1805 – 1897 гг.)  во  многом  уступая в  известности  своему  знаменитому  сыну,  все  же  представляет  определенный  краеведческий  интерес.  Будучи  военным  инженером,  он  участвовал  в  русско-турецкой  войне  1828-1830 гг.  и   вскоре  по  ее  окончанию  вышел в  отставку.  В  начале  1840-х  гг.  он  был назначен  членом  комиссии  по  устройству  железной  дороги  между  Москвой  и  Петербургом,  позже  инспектировал  строительство  православных  церквей  в  западных  губерниях. 
     В  1830 г.  Александр  Андреевич  Половцов  женился  на  Аграфене  Федоровне,  урожденной  Татищевой  (1811 – 1877),  представительнице  старинного,  хорошо  известного  в  русской  истории  дворянского  рода.   В  1849  г.  Александр  Андреевич  Половцов  становится  владельцем  усадьбы  и  деревни  Рапти,  перешедших  к  нему  за  карточные  долги  от  П.Г. Базанина,  предки  которого  владели  этим  имением,  начиная  с  XVII  века.  С  1849  по  1857  г.  А.А. Половцов-старший  являлся  предводителем  Лужского  уездного дворянства,  затем,  после  отмены  крепостного  права,  его  избрали  лужским  мировым  посредником.  «Ему  пришлось  много  ездить  по  уезду,  рассматривать  и  улаживать  взаимные  жалобы  и  притязания  помещиков  и  крестьян,  проводить  волостные  сходы,  утверждать  уставные  грамоты…  Становление  новых  органов  местного  самоуправления  было  трудным  ввиду  недостаточной  подготовленности  как  крестьян,  так  и  дворян  к  помещичьей  деятельности..Дело  было  трудное,  не все  с  ним  справлялись,  но  ему  это  удалось»(Н.В.Мурашова,Л.П.Мыслина).  Стоит  отметить,  что  при своей  усадьбе  Половцовым-старшим  была  устроена  школа  для  крестьянских  детей.
     Через  год  после  смерти  жены  Александр  Андреевич  продает  имение  в  Раптях  своему  сыну,  чтобы  тот  смог  без  лишних  препятствий  осуществить  свой  грандиозный  замысел  по  преобразованию  достаточно  рядовой  усадьбы  в  блистательную  загородную  резиденцию.
     Дворец  в  Раптях  – это  архитектурное  чудо – был  взорван  немцами  при  их  бегстве  из  поселка.  Сегодня  о  дворце  напоминают  остатки  руин,  среди  которых  до  сих  пор  впечатляет  монументальная  подпорная  стена  с  крыльями  пандусов  и  маршами  центральной  лестницы.
     Название  Рапти  не  кануло  в  небытие.  Сегодня  его  носит  местное  ЗАО,  являющееся  одним  из образцовых  сельских хозяйств  Ленинградской  области  и  лучших  на  российском  Северо-Западе.  В  планы  председателя  Совета  директоров  ЗАО  «Рапти»  В.А. Санца  входят  не  только  экономические,  но  и  социальные  достижения,  связанные  с  благоустройством  поселка.  Многие  исторические  здания  бывшей  усадьбы  выглядят  обновленными. Терпеливо  ждет  внимания  к  себе  территория  бывшего  парка   и  верится,  что  эта  жемчужина  садово-паркового  искусства  обретет  свой  достойный  облик.
52. Дзержинского  (там  же),  часовня  не  установленного  наименования,  сер. XIX  в.,  деревянная,  не  сохранилась.
Часовня  в  сельце  Ропти,  так  в  досоветское  время  назывался  пос. им. Дзержинского,  относилась  к  Тихвинской  церкви  в  с. Романщина.  Известия  о ней  доходят,  по  меньшей  мере,  с  середины    XIX  в.  В  «Историко-статестических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  читаем,  что   приписанные  к  Тихвинской  церкви  с. Романщина  «часовни  находится  в  Роптях,  в  Бору  и  в  Штрешеве».  Крестный  ход  в  деревне  Ропти  совершался  8  июня,  т.е.  в  день  Вмч. Федора  Стратилата.
Уроженец,  знаток  и  талантливый  рассказчик  о  примечательностях  здешних  мест,  собиратель,  оказавший  существенную  помощь  в  подготовке  многих  краеведческих публикаций , включая  эти  очерки, – Юрий  Васильевич  Андреев  поделился  с  нами  сведениями  о  роптинской  часовне,  предоставил  свой,   выполненный  масляными  красками  рисунок  с  ее    изображением,  такой,  какой  она  была  в  начале  1960-х  годов,  т.е.  незадолго  до  ее  уничтожения.
«Часовня находилась  недалеко  от  центра  поселка,  у  западной  границы  бывшей  усадьбы  Половцовых.  Стояла  она  на  возвышенном  месте,  на  современной  Боровой  улице  между  домами  №№  6  и  8,ныне это место используется для проезда.
Часовня  была  такой,  каких  много  можно  было  встретить  по  лужским  деревням:  деревянная,  скромных  размеров,  обшитая  тесом,  поставленная  на  больших  камнях – валунах.  Часовня  вкруговую  была  обсажена  сиренью.  Здесь  же  росло  несколько  елей.  Я  застал  только  две  из  них,  а  сейчас  место, где  стояла  часовня  «охраняет»  лишь  одна,  последняя  ель.  Исчезнет  она  и  навсегда  затеряется  это  место  среди  соседних построек.
Я  хорошо  помню  внутренний  вид  часовни  с  иконостасом,  другими  предметами  убранства.  В  часовне  отпевали  усопших  и  до  похорон  здесь  находились  их  тела. Часовню  снесли  в  хрущевские  времена,  тогда  по  всему  району  было  закрыто  много  церквей,  снесены  десятки  часовен…"
На рисунке  Ю.В. Андреева  часовня в бывших Роптях  показана  с  двускатной  кровлей,  галереей  по  западному  фасаду,  куда  ведет  узкое  под  навесом  крыльцо.  Часовня  в  окружении  елей  выглядит    заповедной,  сказочной  избушкой, «преданьем  старины  глубокой».
53. Долговка  (Толмачевской).  Церковь  не установленного  наименования.  Освящена  после  1917 г. (?)  закрыта  в  1939 г.;  здание  передано под  школу.
Деревня  Долговка  находится  к  востоку  от  Киевского  шоссе  в  17  км.  не  доезжая  до  г. Луги  со  стороны  Санкт-Петербурга  при  слиянии  рек  Ящеры  и  Долгуши.
Долговка – замечательное  место,  достойное  того,  чтобы  стать  предметом  специального  исторического  очерка.  Морской  офицер  и  мемуарист  Владимир  Броневский  (1784 – 1835),  автор  изданной  в  1828  г.  книги  «Путешествие  от  Триэста  до  С-Петербурга  в  1810 г.»  пишет  в  ней  «Долговка – деревня  на  берегу  реки  Ящеры,  выстроена  наподобие  деревень  на  Московской  дороге.  Здесь живет  124-летний  старик,  который  помнит  Петра  Великого  и  который  рассказал  нам,  как  сам  государь  назначил,  где  строить  дорогу,  и  сам  трудился  при  поставлении  вех  для  просеки  сквозь  непроходимый  лес,  которого  теперь  не  приметно". Уникальное  свидетельство.  Если  верить  ему,  то  история  Киевского  шоссе,  в  своем  первоначальном  варианте,  через  Нижнюю  Долговку  восходит  к  инициативе  и  прямому  участию  основателя  С-Петербурга. 
Известно  письмо  матери  А.С. Пушкина  Надежды  Осиповны  к  своей   дочери –  Ольге  Сергеевне  Павлищевой  от  1  октября  1829  г.  с  упоминанием  Долговки.  Комментируя  это  письмо,   современный  ученый-пушкинист  Вадим  Старк пишет,  что  во  время  поездок  по  Белорусскому  тракту,  (Киевскому  шоссе – авт.)  на  станции  Долговка  всегда  обедал  император  Александр  I,  который  потом отправлялся  на  ночлег  в деревню  Романщино,  в  10  верстах  от  Луги,  имение  бывшего  морского  министра,  маркиза  И.И. Траверсе.  Со  станцией  Долговка  связано  судебное  дело  1821  года,  рассматривавшееся  в  Лужском  уездном  суде  о  взыскании  с  Н.О. Пушкиной  долга   ее  отца  Осипа  Абрамовича  Ганнибала  в  сумме  1551  руб.  96 ,5 коп  к  долговским  крестьянам  за  содержание  лошадей.  Дело  в  том,  что  О.А. Ганнибал  для  дальнейшего  пути испросил  казенных лошадей,  взамен  нуждающихся  в  отдыхе  своих  собственных,  фактически  бросив  их  на  попечение  долговских  крестьян.  Решение  вопроса  в  пользу  последних,  потребовало  едва  ли  не  именного  царского  указа.
  В  избе  при  долговской  станции  (опять  же  речь  идет  о  нижней  Долговке)  в  1805 г.  останавливался  М.И. Кутузов  для  встречи  с  адмиралом  Н.С. Мордвиновым.  Долговка  неоднократно  упоминается  в  письмах  и  дневниках  многих  декабристов.                Церковь  в  Долговке  была  построена,  когда  шоссе  давно  уже  проходило  вдоль  высокой  береговой  террасы  р.  Ящера,  притянув  к  себе  застройку  новой  части  деревни,  получившей  название  Верхняя  Долговка.  К  сожалению,  единственное  свидетельство  о  церкви  в  Долговке  содержится  в  справочнике  «Земля  Невская   Православная».  Кто  был  архитектором  церкви,  как  она  выглядела,  на  чьи  пожертвования  была  построена – все  это  еще  предстоит  выяснить.

54.  Дремяцкий  погост,  см. Новоселье.
55. Естомичи (Дзержинский),  часовня  не установленного  наименования,  деревянная  сер. XIX  в.,  не  сохранилась.
Естомичи – первая  деревня,  находящаяся  при  выезде  из  Луги  по  Медведскому  шоссе.  Когда-то,  почти  до  конца  XIX века,  пока  не  был  построен  постоянный  мост  через  р. Лугу,  дорога  эта  была  основным  трактом,  связывающим  Лугу  с  Новгородом.
Первое  упоминание  об  Естомичах  относится  к  1568 г.,  где  деревня  называется  сельцом  Нестомичи.   На  1838 г.  деревня  принадлежала  наследникам  действ.  статского  советника  Брозина  и  насчитывала  162  жителя.  Затем  владельцами  Естомичей  были  барон  Е.А. Зальц  и  коллежский  советник  А.Ф. Ланге. 
В  конце  XIX – начале  XX  в.  Естомичи  являются  имением  генерал-майора  А.А. Пешкова,  известного  своей  благотворительностью.  Следы  богатой  генеральской  усадьбы,  выходящей  к  р. Луге  сохранились  в  современной  застройке  деревни,  преимущественно  в  виде  аллейных  посадок.  Генерал  Пешков,  очевидно,  был  рачительный  хозяин.  На  Лужской  сельско-хозяйственной  и  заводско- промышленной  выставке  1910 г.,  согласно  каталогу,  его имение  Естомичи  было  представлено  в  разделах  птицеводство,  хлебные  растения,  корнеплоды.  К  этому  же  времени  Естомичи  начинают  входить  в  число  популярных дачных  мест  в  ближайших  окрестностях  г. Луги.
Любопытные  сведения  об  Естомичах  содержатся  в  топографической  анкете  по  г. Луге,  относящейся  к  концу  XVIII  века.  Здесь  говорится,  что жители  деревни  говорят  на  языке  близком  к  чухонскому.  Не  этим  ли  объясняется  название  деревни – Естомичи,  Эстомичи.  Эсты, предки  современных эстонцев,в основном  обитали  ближе  к  Чудскому  озеру  и  Принаровью.  Но  не  исключено,  что  их  небольшая  община  могла  осесть  и  в  верхнем  течении  р. Луги.С конца  XYIII  векa  деревня  Естомичи  и  находящаяся  при  ней  часовня  входили  в  приход  Екатерининской  соборной  церкви  г. Луги.               
      56. Жемчужина, санаторий (быв. имение «Ведрово»), церковь  во  имя  Пресв. Троицы, каменная, 1905 – 1907 гг.,  арх. Н.Г. Кудрявцев.  Закрыта  в  середине   1920-х гг. Сохранилась.
     Санаторий  «Жемчужина»  расположен  в  8  километрах  от  г. Луги,  к  западу  от  оз. Омчино,  на  правом  берегу  р. Облы,  в  окружении  соснового  леса.  В  конце  1890-х  годов  эта  местность  была  приобретена  петербургским  архитектором  Н.Г. Кудрявцевым,  который  возвел  здесь  комплекс  усадебных  построек,  основной  своей  частью  продолжающих  находиться  в  составе  современной  здравницы.
   
     Сведениям  о  Н.Г. Кудрявцеве  и  главным  образом  о  его  имении  «Ведрово»  мы  обязаны  сыну  архитектора  Ивану  Николаевичу  Кудрявцеву  (1904 – 1995),  с  34-летнего  возраста,  проживающего  в  Финляндии,  где он   получил  известность  как  архитектор – продолжатель  русских  национальных  традиций.
     Николай  Галактионович  Кудрявцев  родился  в  1856  году.  Желание  стать  архитектором  зародилось  у  него  под  влиянием  семейной  традиции.  Дед  его,  плотник  по  профессии,  происходил  из  крепостных  Костромской  губернии.  В  пореформенное  время  он  преуспел  в  исполнении  подрядов  на  строительные  работы  в  Петербурге.  По  его  пути  пошли  отец  и  старший  брат  (от  первого  брака  отца) – Сергей,  осуществлявший  в  числе  других  строительство  Обуховского  завода.
     Детство  будущего  архитектора  оказалось  не  из  легких.  Когда  мальчику  исполнилось  8  лет,  умер  брат,  через  два  года  скончался  отец.  Семья  лишилась  заработков,  остались  лишь  незаконченные  подряды  и  долги.  Выручили  энергия  и  деловые  качества  вдовы  брата – Марии  Павловны,  племянницы  известного  покровителя  заволжских  старообрядцев  Громова.  Она  сумела  сохранить  финансовое  благополучие  семьи,  дать  детям  и  племяннику  отличное  домашнее  образование.
     В  1872 году  Н.Г. Кудрявцев  поступил  в  Строительное  училище,  позже  переименованное  в  Институт  гражданских  инженеров  (в  советское  время  Ленинградский  инженерно-строительный  институт).  В  1877  году  обучение  в  училище  было  завершено,  Кудрявцеву  присвоили  звание  архитекторского  помощника.  Его  имя,  как  первого  по  успехам,  было  занесено  на  мраморную  доску  училища.
     Профессиональную  деятельность  Н.Г. Кудрявцев  начал  в  строительном  комитете  при  С. Петербургской  городской  управе,  одновременно  занимаясь  проектированием  и  строительством  жилых  и  промышленных  зданий  в  столице,  Петергофе,  Териоках  (современный  Зеленогорск).  В  1880 году  им  был  издан  курс  лекций  по  отоплению  и  вентиляции.  Большим  спросом  пользовалась  его  справочная  книга  «Для  домовладельцев».
     От  отца  Н.Г. Кудрявцев  унаследовал  дачу  в  Петергофе.  Здесь  в  год  его  рождения  был  посажен  желудь,  из  которого  к  концу  века  выросло  большое  дерево.  К  этому  времени  в  семейной  жизни  архитектора  произошли  печальные  события.  Умерла  жена,  оставив  его  с  двумя  дочерьми  и  сыном  Галактионом,  который  уже  в  раннем  гимназическом  возрасте  заболел  туберкулезом.  Доктора  рекомендовали  для  спасения  здоровья  сына  оставить  сырой  Петергоф  и  выезжать  на  лето  куда-нибудь  в  сухую  местность,  например,  в  окрестности  Луги.
     В конце  1890-х  годов  Н.Г. Кудрявцев  приобрел  участок  лесной  пустоши  в семи  верстах  от  Луги  в  имении  «Ведрово»,  названного  так  по  близлежащей,  ныне  не  существующей  деревне. Место было достаточно уединённым.  С  восточного  края  участка  в глубоком  овраге  протекала  Обла,  в  те  времена,  да  и  сейчас,  напоминающая  горную  речку.  Благодаря  быстрому  течению  она  полностью  никогда  не  замерзала  зимой.  На  ее  каменных  перекатах  образовывались  подобия  водопадов,  и  в  ее  омутках  водились  хариусы.  Восточная  часть  участка  была  песчаной,  поросшей  прекрасным  сосновым  лесом  с  прогалинами  вереска  и  белого  мха.  К  западу  подымались  холмы,  поросшие  лиственными  деревьями.
     Н.Г. Кудрявцев  уже  состоял  во  втором  браке.  Двадцатилетняя  Александра  Ивановна  не  побоялась  выйти  замуж  за  вдовца  с  тремя  детьми.  Вскоре  семья  архитектора  увеличилась.  Родились  старшие  сыновья:  Владимир  и  Михаил,  дочь  Евгения.  Впоследствии  появятся  еще  двое  сыновей  Андрей  и  Иван.
     В  первый  же  год  по  покупке  имения  вместо  старого  полугнилого  моста  через  Облу  на  дороге,  ведущей  в  деревню  Ведрово,  был  сооружен  новый  высокий  мост.  Неподалеку  построили  еще  один  мост  для  въезда  в  будущую  усадьбу,  где  начиналась  территория,  отведенная  под  нижний  сад.  В  верхнем  саду  в  восточной  части  участка  наскоро,  но  добротно,  был  возведен  обширный  деревянный  дом  и  непосредственно  с  ним  служебные  постройки  усадьбы.
     Первоначально  Н.Г. Кудрявцев  планировал  использовать  свою  усадьбу  лишь   для  дачного  проживания.  Но  болезнь  сына  прогрессировала.  Необходимо  было  также  благоустраивать  быт  престарелой  матери  и  малолетних  детей.  Вдобавок  застроенное  место  находилось  рядом  с  проезжей  дорогой  к  деревням  Ведрово,  Корпово,  Лесково.  Деревенская  молодежь  избрала  настил  новопостроенного  моста  как  прекрасную  площадку  для  гуляний.  Здесь  она  собиралась  каждую  субботу  и  под  звуки  гармони  веселилась  вместе  с  девушками,  работающими  в  усадьбе,  что  создавало  дополнительные  неудобства  для  проживания.
     Было  решено  строить  новый  дом  в  полукилометре  от  первого.  Глинистая  почва одного  из  соседних  холмов  оказалась  пригодной  для  изготовления  кирпича.  Купив  глиномятную  машину  и  наладив  кирпичное  производство,  архитектор  выстроил  двухэтажный  каменный  особняк  в  полукилометре  от  первого  деревянного  дома,  который  стал  называться  «старым»,  а  каменный  «новым»  усадебным  домом.
     В  это  же  время  Н.Г. Кудрявцев  работает,  проектирует  и  осуществляет  надзор  за  строительством  Казанской  церкви  в  г. Луге,  строит  для  крестьян  окрестных  деревень  каменные  здания  школы  (между  деревнями  Корпово  и  Ведрово),  бани  (д. Старая  Жемчужина),  деревянную  двухэтажную  церковно-приходскую  школу  в  Череменецком  монастыре.
     Спасти  сына  не  удалось.  Галактион,  Гуля,  как  ласково  его  называли  домашние,  умер  в  1907   году.  Его  похоронили  на  местном  кладбище.  Эта  смерть,  а  также  забота  о  религиозных  нуждах  семьи  привела  Н.Г. Кудрявцева  к   мысли  о  постройке  при  имении  усадебного  храма,  с  устройством  в  нем  семейной  усыпальницы.  При  собственном  производстве  кирпича,  строительство  осуществлялось  в  сжатые  сроки.  Храм  освятили  в  1907  году  в  день  Святой  Троицы,  поэтому  и  церковь  получила  название  Троицкой.  Здесь  произвели  вторичное  захоронение  Галактиона.  Через  год  скончалась  мать  архитектор – Евгения  Трифоновна.  Ее  похороны  были  вторым  и  последним погребением  в  кудрявцевской  усыпальнице. 
     Внешне  церковь  выглядела  скромно,  одноглавой,  простой  архитектуры  с  невысокой  звонницей.  Внимание  привлекали  иконы,  выполненные  в  мастерской  Новодевичьего  монастыря  в  Петербурге.  На  южной   стене  находилась  древняя  икона  Тихвинской  Богоматери,  позже  переданная  в  Казанскую  церковь.
     Известно,  что  Кудрявцев  разработал  неосуществленный  проект  храма  и  для  Череменецкого  монастыря.  Не  исключено,  что  среди  сохранившихся  старых  домов  в  Луге  есть  и  спроектированные  им  здания.
     Первоначально  приходские  службы  в  усадебном  храме  не  планировались.  Богослужения  здесь  совершались  преимущественно  в  летние  месяцы.  На  Страстные  недели  здесь  неизменно  служили  монахи  Череменецкого  монастыря,  в  остальное  время  священники – педагоги, среди  них   профессор  богословия  в  Институте  гражданских  инженеров  Михаил  Павлович  Чельцов,  который  служил  здесь  в  каникулярные  месяцы.  Впоследствии,  в  годы  репрессий,  в  каменном  кудрявцевском  доме  проживала,  спасаясь  от  преследований,  его  семья.
     Пел  в  церкви  детский  хор  из  учеников  школы,  построенной  Н.Г. Кудрявцевым  для  деревень  Ведрово  и  Корпово.  Руководила  хором  местная учительница,  выпускница  епархиального  училища.
     Вскоре  стало  ясно,  что  необходимо  принимать  меры  по  дальнейшему  обеспечению  богослужений  в  Троицком  храме – усыпальнице  на  основе  постоянного  причта.  Расширение  г. Луги,  увеличение  численности  городского  и  окрестного  населения  создало  предпосылки  для  дальнейшего  преобразования  храма  в  приходской.  Для  этого  в  первую  очередь  надо  было  построить  дом  для  проживания  причта.  Н.Г. Кудрявцев   строит  вблизи  храма  еще  один  каменный  дом  в  два  этажа.  Верхний  этаж  предназначался  для  проживания  священника,  нижний – для  квартир   псаломщика  и  церковного  сторожа.  Строительство  дома  совпало  с  началом  первой  мировой  войны,  затем  происшедшая  революция  вкорне  изменила  жизнь  усадьбы,  надежды  и  планы  ее  обитателей.
     Репрессии  не  обошли  семью  архитектора.  Еще  в  1918  году  Н.Г. Кудрявцева  объявили  помещиком,  лишили  гражданских  прав  с  запрещением  проживать  в  Петрограде.  Впоследствии  отношение  властей  к  архитектору  и  членам  его  семьи  несколько  смягчилось.  Стране  нужны  были  квалифицированные  специалисты – инженеры,  техники.  Старший  сын  Владимир  работал  в  отделении  «Ленинградстроя»  во  Пскове  и  Гдове.  Михаил  трудился  в  Лужском  дорожном  управлении,  позже  строил  мост  через  реку  Волхов  в  Новгороде.  В  Луге  работал  в  городском  управлении  третий  сын  архитектора – Андрей.
     Но  угроза  ареста  оставалась.  Избежать  участи  многих  репрессированных  Кудрявцевым  помогло  одно  счастливое  обстоятельство.  Отец  архитектора  был  приписан  к  гражданам  города  Вильмандстранда  в  Финляндии,  и  Кудрявцевы  смогли  получить  финское  гражданство.  В  роковые  1936 – 1937 гг.  все  они,  за  исключением  Михаила,  были  высланы  в   Финляндию.
     Михаил  для  сохранения  семьи  принял  советское  подданство,  был  сослан  в Омск,  где  впоследствии  стал  профессором  Политехнического  института,  автором  многих  книг  и  учебников.
     Сам   Николай  Галактионович  Кудрявцев  умер  в  Хельсинки  19  июля  1941  ода.Его младший сын- Иван  Николаевич,  окончил  архитектурный  факультет  Академии  художеств,  работал  в  строительном  отделе  одного из  наркоматов,  провел  полгода  в  камере-одиночке  на  Шпалерной,   после  заключения  преподавал  в  Академии  художеств.  В  Финляндии  он  вернулся  к  архитектурной  практике.  Он – автор  и  строитель  трех  церквей:  в  Хельсинки,  Ярвенпяйя  и,  что  особенно  интересно,  в  Миккели,  городе-побратиме  Луги.  Здесь  им  построен  замечательный  храмовый  комплекс – Новый  Валаам.  Кроме  родной  усадьбы  и  построенной  его  отцом  Казанской  церкви  Ивана  Николаевича  до  конца  жизни  волновала  судьба  многих  исторических  зданий  в  Луге  и  окрестностях.  Особый  интерес  проявлял  он   к  сохранности  смешинской  Успенской  церкви,  которую   в  годы  молодости  запечатлел  в  серии  своих  рисунков.
     Время,  в целом, пощадило  усадьбу  Кудрявцевых,  хотя  утраты,  особенно  это  касается  церкви,  здесь произошли   значительные.    Богослужения  в  Троицком  храме  продолжались  до  1925  года.  Затем  несколько  лет  церковь  простояла  закрытой.
     В  1930  году  в  усадьбе  открылся  детский  дом.  В  Троицкой  церкви  разместили  клуб.  Останки  сына  и  матери  архитектора  переместили  на  Вревское  кладбище,  вместе  с  мраморными  надгробными  плитами,  снятыми  со  стен  храма.
     Усадебные  постройки  чудом  уцелели  в  войну  и  первые  тяжелейшие  послевоенные  годы.  Исчезли  лишь  несколько  хозяйственных  построек  и  каменный  дом  для  церковнослужителей.
   
     Вот  уже  много  лет  на  территории  усадьбы  размещается  санаторий  «Жемчужина». К  чести  нынешней  администрации  санатория  нужно  отметить  ухоженность  усадебной  территории,  заботу  за  состоянием  исторических  строений.  Отрадно,  что  поселок  работников  санатория  называется   ими  «Кудрявцево».
     Что  же касается  Троицкой  церкви,  то  думается,  судьба  ее  во  многом  зависит  от  положения  дел  в  санатории.  Храм  при  здравнице – таким  представляется  его  назначение  сегодня. 
     57.  Жемчужина,  санаторий  (окрестности),  часовня  неустановленного  наименования  в  быв. дер. Ведрово,  деревянная,  втор.  пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Ведрово  находилась  в  3-х  с  небольшим  километрах  к  западу  от  совр.  санатория  «Жемчужина».  Входила  в приход  Преображенской  церкви  села   Островно,  находящейся  в  северо-западных  окрестностях  г. Луги,  при  оз. Островенском,  с  1800-х гг.   до  второй  половины  XIX  века,  входившего  в  состав  обширного  майората  маркиза  И.И. Траверсе  и  его  наследницы – дочери  М.И. Траверсе.  (О  Старо-Островенской  церкви  см. ниже).
     В  деревне  отмечали  сельский  праздник,  посвященный  Свв. мчч.  Флору  и  Лавру.  К  востоку  от  деревни  находилось  несколько  частных  имений,  местность  исполь      зовалась  для  дачного  строительства.
     В  советские  время  в  связи  с  расширением  территории   артиллерийского  (быв. Сергиевского)  полигона  ряд  деревень,  включая  Ведрово,  был  ликвидирован,    жители  расселены  по  другим  деревням,  включая  нынешнюю  деревню  Старая  Жемчужина.  Каменное  здание  школы,  построенное  архитектором  Н.Г. Кудрявцевым  между  деревнями  Ведрово  и  Корпово  для  местных  детей,  сохранялось  до  конца  1980-х  годов.  Оно  изображено  на  одном  из  рисунков лужского  старожила,  талантливого  художника  и  писателя-краеведа  Н.А. Павлючука.
    58. Жеребут (Каменской),  часовня  неустановленного  наименования, деревянная,  втор. пол. XIX – нач. ХХ в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Жеребут  находится  к  югу  от  трассы  Луга – Оредеж,  по  дороге  из  д. Мерево,  на  северном  берегу  оз. Жеребутское.  Странное  название  деревни  легко  объясняется  древними  источниками.  В  писцовой  книге  по  Вотской  пятине  1500  г.  содержится:  деревня  Жиробуд  над  озером над  Жиробудским.
     Жеребут – характерный  пример  древнеславянских  сложных  личных  имен,  составляющих  одну  из  особенностей  новгородских  словен,  как  изначально  относящимся  к  западнославянскому  ареалу  расселения.  Жиробуд  относится    к  той  же  группе  имен,  что  и  Любобуд,  Дорогобуд,  Хотобуд  и  т.п.  «В  Новгороде  сложные  древнеславянские  имена  бытовали  достаточно  долго  у  местного  боярства,  обладавшего  большими  земельными  богатствами»  (А.И. Попов).
     О  находившейся  в  деревне  часовне  известно со  слов  местных  старожилов  в  ходе  натурных  обследований  начала  1990-х  годов.
     59.  Жилое  Горнешно  (Волошовской),   часовня  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  пер. пол. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Жилое  Горнешно  находится  слева  от  дороги  Волошово – Сяберо  на  южном  берегу  оз. Горнешенского.  Юго-Западнее  от  нее  находится  деревня  Пустое  Горнешно.  Обе  деревни,  несомненно,  имеют  общую  историю,  какая-то  из  них  когда-то  «отпочковалась»   от  другой,  своей  предшественницы.  Вопрос  только  в  том, какая  из  деревень  является  наиболее  древней.
     В  Новгородской  писцовой  книге  за  1571  год  упоминается  лишь  одна  деревня,  имеющая  название Горнешно.Она числилась  в  Бельском  погосте,  принадлежала  помещику  Еремею  Селивановичу  Румянцеву,  «Еремея  в  живых  не  стало  в  поветрие,  а  был  не  женат.  В  Горнешно  дворов  крестьянских  пять,  двор  на  полуторах  обжех  Федоско  Никитин,  а  пустых  4  двора,  7  обеж».  Из  записи  следует,  что  к  1571  году  деревня  Горнешно  лишилась  не  только  владельца,  но  и  почти  всех  жителей.  Из  пяти  крестьянских дворов  остался  лишь  один,  Федоски  Никитина,  да  7  обеж пустующей  пашни  (около  110  га,  по  В. Скорбову).
     К  какой  же  из  современных  деревень  относится  древняя  деревня  Горнешно?  Без  сомнения  к  деревне  Жилое  Горнешно.  На  это  указывает  ее  расположение  у  одноименного  озера,  но  самое  главное,  нахождение  в  непосредственной   близости  от  нее  пяти  древних  могильников  курганного  и  курганно-жальнического  типов,  а  также  сельца  XII – XVI  вв.,  на  южной  окраине  деревни.  Археологических  памятников  у деревни  Пустое  Горнешно  пока  не  выявлено.
     Деревня  и  часовня  относились  к  приходу    церкви  Спаса  Нерукотворного  Образа  в  д. Сяберо  (см. ниже).
     60.  Завердужье  (Волошовской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  пер. половина – сер. XIX века,  не  сохранилась.
     Деревня  Завердужье  находится  на  дороге  Волошово – Сяберо,  на  южной  оконечности  Завердужского  озера.  Деревня  относительно  позднего  происхождения,  могла  возникнуть  к  концу  XVII  века,  входила  в приход  Спасской  Сяберской  церкви.
     61.  Задейшино  (Рельской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  пер. пол. XIX в.,  сгорела  в  1997  г.,  восстановлена  в  измененном  виде  в  2000 г.
     Деревня  Задейшино  лежит  к  югу  от  дороги  Рель – Самро,  на  восточном  берегу  оз. Черного.  В  древности  деревня  относилась  к  Сумерскому  погосту  (совр. дер. Самро),  в  котором  насчитывалось  большое  число  поселений,  свыше 130.  О  древности  деревни  свидетельствовал   жальничный  могильник  с  каменными  крестами  XIV – XV  вв.  Впоследствии  они  были  перенесены  в  часовню.  Об  одном  из  них  местные  жители  рассказывали:  «Когда  местный  управляющий-иноверец  приказал  взять  из  часовни  один  из  крестов,  расколотить  его  и  выбросить  в озеро,  то  немедленно  заболел  слепотой.  Когда  он  послушался  советов  и  возвратил  крест  на  прежнее  место,  то  сразу  же  выздоровел».
     Часовня  стояла  слева  от  дороги,  ведущей  к  Рели,  среди  высоких  деревьев.  Это  было  на  редкость  красивое  сооружение:  ладных  пропорций,  легкая,  с  восьмигранным  барабаном  с  арочками  по  верху  карниза,  изящной,  словно  точеной  главкой,  вознесенной  над  скатами  купола.  По всему  своему виду  часовня  никак  не  могла  быть  сделана  позже  1840-х  годов.  К тому  времени  был  в  деревне  искусный  мастер  плотницкого  дела,  крестьянин  по  фамилии  Галашов.  Образцом  его  работы  называли  дом,  изукрашенный  редкого  узора  резьбой.  Дом  этот  в  1947  г.  перевезли  в  Осьмино,  где  он  заметно  выделялся  среди  прочих  поселковых  построек.  Вполне  возможно,  что  часовня  в  Задейшино  также  вышла  из-под  топора  этого  умельца.
     Часовня  погибла  от  детской  шалости  в  1997  году.  Через  три  года  после  ее  гибели,  на  средства  местной  уроженки,  жительницы  Санкт-Петербурга  Клавдии  Васильевны  Андреевой  на  прежнем  месте  была  выстроена  новая  часовня,  также  названная  Никольской,  которую  освятил  благочинный Лужского  округа  протоиерей  Николай  Денисенко.  Что-то  есть  общее  в  облике  новой  часовни  с  ее  предшественницей.  Но  дело  не  в  этом.  Главное,  люди  сплотились  для  благого  дела,  не  уступили  кощунству  разрушения.          
     62. Залустежье(Рельской),часовня во имя Казанской иконы Божией Матери,деревянная,втор.пол.XIXв.,сохранилась.                Деревня Залустежье находится на дороге Осьмино-Рель,к северо-западу от оз.Залустежского.О древности деревни свидетельствует найденный здесь каменный крест необычной скульптурной формы,напоминающей женский торс.Возможно, сначала это было изображение языческого божества,например,Мокоши.Позже камень подвергся обработке и был орнаментирован в соответствии с христианской символикой.                Часовня в Залустежье-скромная срубная постройка с двускатной кровлей. Выступ перекрытия со стороны входа поддерживается двумя столбами.Находящаяся в ветхом состоянии часовря в 1996 г. была отремонтирована,обшита вагонкой и окрашена участниками общественного движения "Забытый храм"(руководитель С.П.Гусарова).
     63.  Заозерье  (Красногорской),  часовня  во  имя  Успения  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  пер. половина – сер. XIX в.,  сохранилась  в  полуразрушенном   виде.
     Деревня  Заозерье  находится  на  восточном  берегу  Красногорского  озера,  входила  в приход  Знаменской  церкви  в  с. Красные  горы.  Часовня  стоит  у  начала  деревни,  на  дороге,  ведущей  от  Красных  Гор,  проложенной  через  заболоченный  залив,  т.н. «язык»,  разделяющий  Красные  Горы  и  Заозерье.
     Годовым  праздником  в  Заозерье  считался  день  памяти  Вмч. Георгия  Победоносца,  празднующийся  23  апреля  (6  мая).  В  этот  день  в деревне  совершался  Крестный ход.
     О  часовне  в  Зозерье  упоминается  в  историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии,  изданных  в  1880-е  годы.  На  то  время  в  деревне  насчитывалось  20  дворов.  Кроме  хлебопашества  местные  крестьяне  занимались  заготовкой  леса  и  дров,  выделкой  досок.  Еще один  крестный  ход  совершался  в  деревне  «по  случаю  начала  озимого  посева»  14  (27)  сентября.
     Сама  часовня  была  довольно  простого  вида,  срубная,  с  галереей-крыльцом,  устроенной  при  входе  под  общей  двускатной  кровлей.  Сзади  за  часовней  начиналась  деревенская  улица  с  двухсторонней застройкой,  протянувшейся  по  пологому  холму.
     Заозерье – одно  из  звеньев  замечательного  архитектурно-ландшафтного  комплекса,  каким  являются  берега  Красногорского  озера,  ставшие  сегодня  одним  из  популярных  мест  дачного  строительства  на  территории  района.
     64.  Заозерье  (Торошковической),  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  конец  XVII  века,  перестроена  (поновлена)  в  начале  1860-х  гг.,  закрыта  в  1956  г.,  сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Деревня  Заозерье  расположена  на  левом  берегу  р. Луги,  на  дороге  Луга – Торошковичи,  вдоль  восточного  берега  оз. Заозерского.
     В  XVII  веке  на этом  месте  была  поставлена  деревянная  Никольская  церковь,  относящаяся  к  находившейся  неподалеку  на  южной  стороне  озера  деревне  Щегоща,  название  которой  происходит  от  новгородского  имени     Щегость. 
     В  XVIII  веке  к  северу  от  церкви  возникла  жилая застройка,  которая   постепенно  стала  самостоятельной  деревней  Заозерье.  Ввиду  малочисленности  прихода,  состоявшего  всего  из  двух  деревень  Щегощи  и  Заозерья,  церковь  была  приписной  и  относилась  сначала  к  вычелобской  Покровской  церкви  (см. выше),  затем  к  церкви  в  с. Романщина.  В  этих  же  церквях  велись  и  метрические  записи  по  Заозерскому  приходу.
     К  середине  XIX  века  древняя  церковь  обветшала.  В  1858  году  ее  колокольня  была  разобрана  и  колокола  повешены  на  столбах  под  навесом  рядом  с храмом.
     Саму  церковь  капитально  поновили  (перестроили)  в  начале  1860-х  годов.  По  записям,  сделанным  со  слов  старожилов  в  1971  году  известно,  что  поновление  заозерской  церкви  было  сделано  на  средства  местных  жителей – зажиточных  крестьян,  прозываемых  в  народе  «помещиками»  Хохлова  и Русина.  Интерьеры  храма  украшала  роспись  по  холщевой  обклейке.  Это  было  не  первое  поновление  храма.  Надпись  на  подпрестольном  кресте  говорила,  что  храм  был  освящен  1-го  декабря  1733  года  при  императрице  Анне  Иоанновне  священником  Яковом  Трефильским.
     В  то  же  время  на  древнее  происхождение  храма  указывает  двугая  надпись,  на  антиминсе,  который  был  освящен  Ларионом,  епископом  Корельским  и  подписан  Новгородским  митрополитом  Иовом.
     После  закрытия  церкви  ее  богатую  утварь  вывезли  в  Казанскую  церковь  г. Луги  и  Тихвинскую  в д. Романщина.  Судьба  замечательной  плащаницы  из  заозерской  церкви  остается  неизвестной.
     Перестроенная  в  1860-61 гг. заозерская  церковь  представляла  собой  скромную,  вытянутого  прямоугольного  плана  бескупольную  постройку.  Лишь  над  входом  с  западной  стороны  двускатную  кровлю  церкви  венчала  небольшая,  в  один  ярус  башенка  колокольни.  С  восточной  стороны  к  основному  срубу  примыкала  пятигранная  апсида.
     Исторический  облик  заозерской  церкви  можно  увидеть  на  рисунках  А.И. Ковалева,  сделанных  специально  для  данной  книги.
     Из  письменных  преданий  известно,  что  заозерскую  церковь  посетил  император  Александр  I,  во  время  одной  из  своих  поездок  по  старой  дороге  из  Луги  в  Новгород.
     65.  Заорешье  (Скребловской),  часовня  во  имя  Свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  деревянная,  сер.  XIX  в. (?), сохранилась  в руинированном  состоянии.
     Деревня  Заорешье  находится  на  восточном  берегу  оз  Верхнее  Врево.  История  деревни  теряется  в  глубине  веков.  Об  этом  свидетельствует  расположенное  на  южной  окраине  деревни  древнее  городище,  представляющее  собой  четырехугольную  площадку  с  хорошо  прослеживаемыми  валами  с  северной,  восточной  и  южной  сторон.  У  подошвы  южного  вала  еще  несколько  десятилетий  назад  можно  было  видеть  каменные  кладки  жальничного  могильника.
     Деревня  и  часовня  относились  к  приходу  Петропавловской,  затем  Воскресенской  церкви  Петровского  погоста  (см. Петровская  Горка).
     Часовня имела вид скромной срубной постройки квадратного плана с кровлей на два ската и террасой при входе. Её сохранение   полностью зависит от доброй воли местных жителей.
     66.  Заплотье  (Каменской),  церковь  во  имя  Пресв. Троицы  Троицкого  Верхутинского  м-ря,  деревянная,  до  1500  г., возобновлена  в  XVII в.  Монастырь упразднен  в  1764  г.  Приходская,  деревянная,  1795  г.,   не  действовала  до  1938  г.,  закрыта  в  1940  г.,  не  сохранилась.
     Ниже  речь  пойдет  о  местности,  находящейся  рядом  с  современной  деревней  Заплотье,  на  северо-западном  берегу  оз. Поддубского.  В  природном  отношении  она  чрезвычайно  интересна.  Здесь  проходят  параллельные  протоки,  соединяющие  Поддубское  озеро  с  Меревским.  Причудливо  изогнутые,  словно  кружевные,  берега  Поддубского  озера  славятся  своей  живописностью.  Не  случайно  на  его  восточном  берегу  в  окружении  борового  леса  находилась  широко известная  Поддубская  турбаза.   В  реформаторские 1990-е  годы  она  была доведена  до  развалин,  что  представляет  ощутимую  потерю для  района,  провозгласившего  развитие  туризма  одним  из  приоритетных  направлений  своего  социально-экономического  развития.  Тем  не  менее,  туристическая  привлекательность  д. Заплотья  и  ее  окрестностей  остается  достаточно  высокой  не  только  для  местного уровня  но  и  в  региональном масштабе .
     Примечательна  история  местных  названий.  На  современных  картах  озеро  именуется  Поддубским,  а  соединяющая  его  с  Меревским  озером  главная  протока – речкой  Троицкой.  В  Писцовой  книге  1500  года  озеро  называлось  Верхутным,  якобы  по  располагавшемуся  здесь  сельцу  Верхутино.  Исследователь  истории  здешних  мест,  действительный  член  Географического  общества  СССР  А.А. Лавров  писал  по  этому  поводу:  «Не  селения  дали  озеру  название,  а  озеро  дало  название  селениям.  Озеро  Верхутно  это  верх,  исток  реки  Утной,  или  говоря  современным  языком,  Утиной.  Поэтому,  настоящее  название  озера  Верхутино,  а  реки  (Троицкой – авт.) – Утиная  (она  и  сейчас  оправдывает  свое  название).  Отметим,  что  сельцо  и  мыза  Верхутино  находились  на  берегу  озера  юго-западнее  современной  деревни  Коленцово,  которая  сама  образовалась  в  результате  переселения  крестьян  сельца  Верхутино  на  новое  место  с  земель,  сохранившихся  за  помещиком  после  реформы  1861  года.  На месте  сельца  осталась  лишь  одна  Верхутинская  мыза,  помещичья  усадьба  с  поэтическим  названием  Живописная,  где  в советские  десятилетия  был  открыт  Дом  отдыха  учителей,  ныне  база  отдыха  «Пескари».
     Древнее  название  протоки  также  забылось.  В  конце  XIX  века  она  называлась  не  Утиная,  а  рекой  Меженской,  т.е. рекой  промежуточной  между  двух  озер,  а  также  межтокой,  ввиду  ошибочного  толкования  записи  в  Писцовой  книге  «меж  токи  с. Верхутна».
     В  той  же  Писцовой  книге  говорится  и  о  Троицком  Верхутинском  монастыре.  Располагался  он  на  островке,  образованном  рукавами  реки  Утиной  (Меженской,  или  по  современному – Троицкой).  В  связи  со  строительством  нынешнего  шоссе  Луга – Оредеж  эта  местность  подверглась  существенным  изменениям  и  определить,  где  располагался  древний  монастырь  в  точности  невозможно.
     Монастырек,  очевидно,  был  разорен  в  период  лихолетий  XVI – начала XVII вв.  и  возобновлен  как  женский  на  новом  месте,  на  полуострове,  образованном  заливом  озера,  отделяющим  его  от  сельца  Верхутино  (совр. база  отдыха)  и  истоком  р. Меженской  (Троицкой).На 1612г. он показан уже существующим.
     Монастырь  был  упразднен  в  1764  году,  но  еще  в  конце  XIX  века  старожилы  помнили  развалины  монастырских  келий. В  1795  году  на  монастырской  возвышенности  была  освящена  деревянная,  вновь  построенная  приходская  церковь  во  имя  Пресв. Троицы.  До  этого  приходская  церковь  находилась   на  противоположном  берегу  озера  в  д. Поддубье.  От  нее  сохранилось  лишь  кладбище,  где  до  начала  ХХ  века  можно  было  видеть  каменные  кресты. 
      Трицкая церковь в Верхутине являла собой сочетание высокого шестерика колокольни и приземистой,протяжённой в плане срубной постройки,под обшивку.Пилястры боковых фасадов соответствовали делению храма на притвор с надстроенной над ним колокольней,трапезную, собственно церкви  и её  алтарную часть.Изначально колокольня завершалась шпилем,установленным на купольном перекрытии.В 1901 году обветшалый верх колокольни планировалось заменить на новый с шатровой кровлей  главкой на низком барабане.Ещё одна главка с купольным верхом возвышалась  над алтарной частью. Названная  Троицкой по  посвящению  главного  алтаря  церковь  имела  теплый  придел  в  честь  Свт. Николая  Чудотворца.  До  закрытия  церкви  в  ней  сохранялся  антиминс   Троицкого  престола,  освященный в  1839  г.  и  подписанный митрополитом  Серафимом.  Стараниями  церковного  причта  и  прихожан  в приходе  были  устроены  школы  при  самой  церкви  и  в  деревнях  Запишенье,  Мерево,  Поддубье.   Позже  в  Мерево  была  устроена  земская  школа.
     Особенное  участие  в  благоустройстве  Троицкой  церкви  принимали  владельцы  усадьбы  Живописная.    В  1816  году  дочь  здешнего  помещика  Надежда  Ивановна  Линева  обвенчалась  в  Верхутинской  Троицкой  церкви  с  капитан-лейтенантом  флота  Кронштадтского  порта  Михаилом  Дмитриевичем  Целепи.  Позже,  в  церкви  венчался  их  сын  Николай,  крестились  их  внуки  Леонид  и  Валерий.  Впоследствии,  чтя  память  предков,  похороненных  здесь  же  на  церковном  кладбище  в  1892  г.  они  произвели  капитальный  ремонт  верхнехутинской  церкви.  В  описании  церкви  на  1901  год  говорится,  что  она  была  однокупольной,  с  колокольней,  обшита  тесом  с  деревянной  оградой  на  каменном  фундаменте  и  к  тому  времени  закрытым  кладбищем.  (Н.В. Мурашова,  Л.П. Мыслина).  Сегодня  от  церкви  и  кладбища  с  надгробиями  из  черного  мрамора  на  могилах  членов  семьи  Целепи  почти  ничего  не  осталось.  Но  на  современных  картах  бывшее  Троицкое  кладбище  по-прежнему  обозначается  характерным  значком  в  северной  части  мыса,  расположенного  строго  напротив  Поддубской  турбазы.
     Следует  воспользоваться  случаем  и  рассказать  о  некоторых  страницах  из  истории  д. Заплотье.
     Одна  из  дочерей  прадеда  А.С. Пушкина,  знаменитого  «арапа  Петра  Великого»  Абрама  Петровича  Ганнибала – Анна  Абрамовна  (1741 – ок. 1788),  как  уже  говорилось  выше  (см. Влешковичи),  была  замужем  за  помещиком  сельца  Заплотье  и  оз Верхутино  Лужского  уезда  генерал-майором  Семеном  Степановичем  Нееловым  (1714 – 1781),  став  после  смерти  последнего  владельцем  одной  из  частей  имения.  Другую  часть  унаследовала  сестра  Семена  Степановича – Елизавета,  жена  секунд-майора  Конона  Лукича  Поскочина.  Еще    при  жизни  С.С. Неелова  при  сельце  находилась  скромная  усадьба  с  регулярным  садом.  Его  планировка  представляет  собой  один  из  немногих  образцов  садово-паркового  искусства,  относящихся  к   помещичьим  усадьбам  пристоличной  глубинки  первой  половины – середины  XVIII  века. Планировка  парка  представляет  собой  симметричное  пересечение  диагональных  и  одной  поперечной  аллей. Поперечная  аллея  являлась  одновременно  и  границей  смежных  частей  парка,  относящихся  к у садьбам  Нееловых  и  Поскочиных.   Усадебные  постройки  располагались  за южной  границей  паркового  прямоугольника.  В целом  парк  выдержан  в  стиле  регулярных  садов,  идущих  от  петровского  времени.
     Семен  Степанович  Неелов  был  похоронен в Верхутине  у  церкви  Живоначальные  Троицы.   
     Из  детей  С.С. Неелова  и  А.П. Ганнибал  многие  были  связаны  с  лужскими  местами.  В  частности  Крестина  (Христина)  Семеновна  (р. 1760)  в  1833  г.  переселилась  из своей  псковской  усадьбы  в  г. Лугу.  Екатерина  Семеновна  (р. 1766)  владела  сельцом  Большое  Замошье, которое  по  меньшей  мере  до  конца  1890-х  гг.  оставалось  за  Нееловыми,  в  Лужском  земском  суде  служили  Павел  и  Петр  Семеновичи  Нееловы, о  Влешковичах   мы  уже  говорили  ранее.  Прямых  указаний  на принадлежность  Заплотья  к  потомкам  А.П. Ганнибал  не  обнаружено,  но  вот  что  замечательно.  По  изысканиям  А.М. Бессоновой  правнучка  Анны  Абрамовны – Анна  Дмитривна  Неелова  в  1832  г.  родилась  в  с. Верхутино  Лужского  уезда  и  была  крещена  23  ноября  этого  же  года  в  Троицкой  церкви  с. Верхутино,  причем  в  числе  восприемников  был  «лужский  помещик»  Петр  Семенович  Неелов. Вероятно,  что кроме усадьбы  "Живописной"помещиков Целепи,  по  крайней  мере,  до  начала  1830-х  годов при  сельце  находилась  другая, старая  усадьба,  которая  перешла  от  Поскочиных  к  их  родственникам  Нееловым.  Во  всяком  случае,  верхутинский  погост  до  середины  XIX  века  оставался  связанным  с  потомками  А.П. Ганнибала.
     К  числу  примечательностей  б. Верхутинского  погоста  относится  кладбище,  расположенное  к  востоку  от  шоссе  при  выезде  из  д. Заполье  в  сторону  пос. Оредеж.  Здесь  кроме  захоронений  уже  знакомых  нам  А.М.Дурдина, кн. Елецких, С.С. Неелова  находится  могила  героя  Отечественной  войны  1812  г.  Дмитрия  Васильевича  Лялина,  еще  несколько  надгробий,  имеющих  историческое  значение.
      
     67. Заполье.  См. Володарское.
     68.  Заполье  (Заклинской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная, 1870-е  гг. (?),  не  сохранилась  (?).
     Деревня  Заполье  Заклинской  волости  находится  справа  от  шоссе  Луга – Новгород  у  развилки  с  дорогой  на  Сырец  и  Щепы  (старым  участком  Новгородской  трассы).
     Название  Заполье -  один  из  наиболее  распространенных местных  топонимов .  Между  тем,  его  значение  остается  неясным   современным  жителям.  Иной  читатель  может  сказать:  что  же  тут  неясного?  Заполье – значит  за  полем,  т.е.  деревня,  поставленная  на  краю  какого-то  поля,  и  ничего  неясного  здесь  нет!  Можно,  конечно,  согласиться  и   с  этим  мнением,  но  на  самом  деле  в  названии  «Заполье»  скрывается  суть,  уходящая  корнями  в  практику древнего  земледелия,  бытовавшую  именно  на  скудных  почвах  лесной  зоны  русского  Северо-Запада.
     К  XVI  веку  в  Полужье  окончательно  сложилась  своеобразная  система  земледелия,  о  которой  популярно  рассказано  в  одной  из  книг  историка  русского  крестьянского  быта – А.А. Шенникова.  «Как  известно, - пишет  историк – земледелие  постепенно  снижает  плодородие почвы…  Чтобы  земледелие  было  устойчивым  и  не  доводило  почву  до  полного  истощения,  требуется  постоянное  восстановление  плодородия  почвы.  Российские  крестьяне  вплоть  до  начала  нынешнего  столетия  имели  возможность  применять  для  этого  только  два  способа:  удобрение  и  перелог…  Единственным  удобрением  был  навоз,  которого  постоянно  недоставало».  Нехватка  навоза  вызывалась  слабым  развитием  крестьянского  скотоводства,  включая  трудности   зимнего  стойлового    содержания  скота,  низкий  уровень  кормовой  базы,  бездорожье,  затрудняющее  вывоз  навоза  на  поля  и  т.п.  «Поэтому  приходилось  применять  другое  средство  восстановления  плодородия – перелог.
     Перелогом  называется  периодическое  оставление  поля  без  посевов…  с  зарастанием  его  дикой  растительностью.  За  время  перелога  плодородие  постепенно  восстанавливается  без  удобрений…  Участок,  расчищенный  из-под  леса  после  очередного  перелога,  засевался  и  давал  без  удобрения  урожай  непрерывно  в  течение  не  более  3 – 4  лет,  после  чего  почва  истощалась  и  поле  снова  запускалось  в  перелог  лет  на  50…  Пока  поле  лежит  в  перелоге,  урожай  надо  получить  с  других  полей.  Поэтому,  при  применении  перелогов  требуется  огромное  количество  земли…  Очевидно,  земледелие  с  перелогами  возможно только  в  очень  малонаселенной  местности».
     Действительно,  как  отмечает  исследователь,  крестьяне  Новгородской  округи  до  XVI  века  «жили  в  разбросанных  по  необозримым  лесам  мелких,  часто  односемейных  деревнях».
     В  XVI  веке в  переложенную  систему  земледелия  внедряется  лесопольно-паровой  способ,  при  котором  участок  между  периодами  перелога  засевался  не  непрерывно,  в  течение  ряда  лет,  «а    периодически,  обычно  через  каждые  два  года  он  на   третий  год  оставался  под  паром,  т.е.  вспаханным,  но  не  засеянным  и  без  зарастания  дикой  растительностью».  Тем  самым   было  положено  начало  трехпольному  паровому  севообороту,  который  применяется  и  ныне,  но,  разумеется,  с  внесением  положенной  нормы  удобрений.  Но  в  XVI  веке  и  много  позже  лесопольно-паровая  система  позволяла  лишь  растянуть  интервал  между  двумя  перелогами  до  10 – 15  лет,  вместо  обычных  3 – 4  лет.
    В  16 веке  сеть деревень выглядит особенно плотной,плотнее той которую мы знаем на любой другой исторический период,за ислючением конца 19-30-х годов 20 века. «Для  переложенных  систем  земледелия  становилось  тесно.  Поэтому  начинает  развиваться  комбинированная  система:  на  дальних  полях  продолжали  применяться  перелоги  без  удобрений,  а  ближайшие  к  селениям  поля  эксплуатировались  с  упомянутым  трехпольным  паровым  севооборотом,  без  перелогов,  но  уже  с  удобрениями».  Эту  ближнюю,  удобряемую  пашню  называли  «удворной».  Дальняя  лесная  пашня  с  перелогами  и  без  удобрений,  продолжающая  быть  главной  в  крестьянском  хозяйстве – получила  название  запольная.  На  этом  основании  мы  считаем  возможным,  считать  название  Заполье  топонимом,  связанным  с  описанием  земельных  угодий,  и,  конкретно,  с  запольными  пашнями.  На этом  основании  Заполье  можно  отнести  к  той  же  группе  топонимов,  что  и  Заклинье,  Захонье.
     Находящаяся  на  территории  современной  Заклинской   волости  деревня  Заполье  входила  в  приход  Вычелобской  Покровской  церкви.  О  находящейся  в  ней  часовне  сохранились  следующие  сведения: «В  часовне,  стоящей  в  версте  от  деревни  Заполья  есть  икона  Св. Николая,  явившаяся  здесь  9  мая.    Служится  здесь  молебен   с  водосвятием,  и  крестьяне  верят,  что  кто  в  этот  день  не  бывает  у  службы,  с  тем  непременно  случится  несчастье.  Икона  считается  чудотворной  и  привлекает  много  богомольцев».
     69. Заполье  (Приозерной),  церковь  во  имя  Свт. Климента – папы  Римского,  деревянная,  XIII в (?),  первое  упоминание  1500 г.,  каменная,  1827  г.,  закрыта  в  1939  г.,  действующая  в  1942-45 гг.,  возвращена  общине  к  1995 г.
     Деревня  Заполье  Приозерной  волости  лежит  на  правом  берегу  р. Тесовой,  справа  от  дороги  Луга – пос. Приозерный – Апраксин  Бор – Любань.  Климентовская  церковь  расположена  напротив  деревенских  построек,  по  другую  сторону  дороги.  Здесь,  при  слиянии  рек  Рыденки  и  Тесовой  «находился  один  из  немногочисленных  городков  Новгородской  земли,  упомянутый  в  летописи  под  1233  и  1241 гг.»  (С. Кузьмин).  Городок    назывался  Тесов,  возможно  от  реки  Тесовой  и  был  центром  Климетцкого  Тесовского  погоста – округи.  В  рассказе  о  д. Бережок мы  уже  говорили  о  находившемся  в  древнем  Тесове  женском  Успенском  монастыре  «близко  погоста».  В  дальнейшем,  название  Тесово  было  перенесено  на  местность,  протянувшуюся  от  городка  вверх  по  р. Тесовой. Ещё в 1920-х гг. среди  здешних  жителей  бытовала  поговорка:  «Где  Коржово  и  Донец,  там  и  Тесову  конец».  Коржово  и  Донец – селения,  известные  с  1566  г.
     Размещенная  на  погосте  Климентовская  церковь  возникла  одновременно  с  городком,  или  незадолго  до  него.  Деревянная  Тесовская  церковь  показана  на  одной  из  гравюр  секретаря  голландского  посольства  Антониса  Хутеериса,  которая  приведена  нами  в  первом  разделе  нашей  книги.  Мы  посчитали  целесообразным  представить  эту  гравюру  еще  раз,  вместе  с  дополнительными  сведениями  о  ее  авторе.
     В  зимнюю  пору  1615 – 1616 гг.  в  сельце  Дидерине,  находившемся  к  югу  от  оз. Ильмень,  между  городами  Осташковым  и  Старой  Руссой  состоялись  переговоры  между  русской  и  щведской  сторонами  о  заключении  перемирия  между  ними.    «В  переговорах  участвовали  в  качестве  посредников  английская  и  нидерландская  делегации…    Один  из  членов  последней,  А. Хутеерис,  издал  дневник  своей  поездки,  иллюстрированный  гравюрами,  выполненными  по  его  рисункам…  Он  проехал  от  Нарвы  до  Новгорода, объехал  вокруг  озера  Ильмень  с  остановкой  в  районе  переговоров,  снова  посетил  Новгород  и  оттуда  уехал  в  Финляндию.  От  Нарвы  до  Новгорода  он  ехал  через  укрепленное  селение  Тесово». (А.А.Шенников).  Дополним  эту  цитату  сказав,  что  этот  путь  Хутеерис  проделал  по  Ивангородской  дороге,  т.е.  через  Щупоголово,  Почепово,  Тесовский  Ям  (совр. пос. Ям-Тесово)  с  заездом  в  Тесов  городок  и  далее  через  Кипино  и  Каменные  Поляны.
     Мрачные  картины  разворачивались  перед  взорами  Хутеериса.  Бедствия  смутного  времени  и  пятилетняя  оккупация  шведами  новгородских  земель  совершенно  разорили  местность.  «Хутеерис  вообще  не  видел  живых  русских  крестьян..  Крестьяне  все  сплошь  либо  вымерли  с  голоду,  либо  погибли  при  боевых  действиях,  либо  прятались  в  лесах  и  партизанили.  В  избах  лежали  уже  в  течение  нескольких  лет  кости  разложившихся  трупов,  так  что  спутники  А. Хутеериса,  устраиваясь  в  пустых  избах  на  ночлег,  выбрасывали  эти  кости  на  улицу.  Селения  были  сильно  разрушены  шведскими  солдатами,  постепенно  разбиравшими  постройки  на  дрова».  (А.А. Шенников).  Одна  из  этих  страшных  картин  представлена  Хутеерисом  на  рисунке  какой-то  из  увиденных  им  Новгородских  деревень,  возможно,  что  и  в  окрестностях  Тесова.  На  рисунке  показаны  греющиеся  у  костра  шведские  солдаты.  Костер  разведен  из  жердей  разобранных  оград.  На  санях  лежат  мертвые  тела.  У  левой  группы  изб    заметны  валяющиеся   на  снегу  человеческие  кости.
     После  безуспешных  попыток  овладеть  Псковом  шведский  король  Густав-Адольф  пошел  на  заключение  мира,  который  был  подписан  27  февраля  1617  г.  в  деревне  Столбово  (окрестности  Тихвина),  после  чего  шведы,  оставив  за  собой  карельскую  и  ижорскую  земли,  покинули  пределы  Верхнего  Полужья.
     Район  Тесова  относился  к  наиболее  значимым  участкам  Ивангородской  дороги.  Именно  здесь  она  сходилась  со  своим  водным  вариантом.  Тесовский  погост  был  ключевым  пунктом  на  подступах  к  Новгороду  со  стороны  Балтики.  В  то  же  время  следует  отметить,  что  участок  Ивангородской  дороги,  который  ныне  показывают напрямую  от  современного  Ям-Тесово  на  д. Кипино,  вряд  ли  существовал  в  действительности  из-за  обширной  болотистой  местности,  разделяющей  эти  два  селения.  Вполне  вероятным  кажется  путь  из  Ям-Тесово  на  Бережок  и  Тесовский  погост  с  дальнейшим  поворотом  на  деревню  Пищи  и,  далее,  на  Кипино.
     Обращает  внимание  редкое  для  Полужья  и  вообще  для  региона  в  целом  посвящение  главного  храма  Тесовского  погоста – во  имя  св. Климента.  Исследователи  этого  вопроса  отмечают,  что  «распространение  культа  св. Климента – папы  Римского  на  Северо-Западе  Руси  связано  с деятельностью  Новгородского  владыки  Нифонта  (1130 – 1156)  (А. Медынцева, А. Селин).  Климентовский  храм  в  Тесово  появился  в  связи  с  дальнейшим  распространением  на  Руси  культа  этого  святого,  впрочем,  так  и  не  получившего  на  Руси  значительного  развития.  А. Селин  высказывает  «еще  одно  соображение  и пользу  того,  что  Климентовский  храм  (в  Тесово – авт.)  возник  достаточно  рано.  Курганный  могильник,  расположенный  у  развалин  последней  Климентовской  церкви …  можно  предположительно  считать  кладбищем,  современным  городку  XIII  и,  возможно,  более  ранним…  Кстати,  каменный  крест  на  этом  кладбище  и  «курганы»  упомянуты  в  документе  1629 г.».
     Считается,  что  каменный  храм  во  имя  Св. Климента,  был  поставлен  на  месте  древнего  Тесовского  погоста  в  1827  г.,  но  своим  общим  видом  он  более   вписывается  в стилистику  барокко  второй  половины  XVIII  века.  Исключение  составляет  архитектурное  решение  южного  фасада,  благодаря  его  завершению  приземистым  фронтоном. 
     Рискнем  высказать  мысль,  что  миру  русской  деревни  архитектура  барокко  была  ближе,  чем  сменивший  ее  классицизм.  Художественному  вкусу  крестьянина  с  его  тяготением  ко  всему  чудесному,  сказочному,  яркому,  т.е.  необычному,  архитектура  классицизма  могла  казаться  чем-то  обыденным,  сухим,  малоинтересным,  в  сравнении  с  более  витиеватыми,  напоминающими  ручную  работу,   барочными   формами.  В  принципе,  античный  храм  и  крестьянская  изба,  перекрытая  двускатной  кровлей,  архитектурно-генетически    близки  друг  другу.  Поэтому,  эстетика  классицизма,  этой    реминисценции  античности,  не  воспринималась  в крестьянской  среде  как  нечто  особенное,  достойное  понятия  красоты.  Классицизм  проникал  в  русскую  деревню  под  влиянием  городской  культуры,  т.е.  со  значительным    запаздыванием.  Не  случайно  в сельской  провинции  было  относительно   немного  храмов – подлинных  образцов  классицистического  стиля.   Барочная  архаика  прослеживается  во  многих  сельских  церквах  конца  XVIII – середины  XIX  в.,  несмотря  на  наличие  в  их  архитектуре  внешних  признаков  эпохи  классицизма.  Не  исключение  и  существующее  здание  Климентовской  церкви.
     Климентовская  церковь  в  Заполье  красива  своим  высоким  силуэтом,  декоративным  пятиглавием,  башнеобразным  объемом.  Церковь  главенствует  в  окрестных  далях,  что  особенно  заметно  с  дороги,  при  подъезде  со  стороны  Луги.
     70.  Заполье  (Серебрянской),  часовня  во имя  Рождества   Иоанна  Предтечи,  каменная,  1914 – 1915 гг.,  арх. В. Фиделли,  сохранилась  в  руинах.
     Деревня  Заполье  Серебрянской  волости  находится  по  западную  сторону  железной  дороги  на  Псков.  Грунтовая  дорога  связывает  ее  с  шоссе  Луга – Серебрянка,  пересекаясь  с  ним  юго-западнее  деревни   Смерди.
     Часовня  была  поставлена  на  краю  деревни  со  стороны  Смердей,  на  бывшей  Гдовской  дороге,  шедшей  по  малонаселенной  местности, приближаясь  к  быв.  имению  «Темные  ворота»  и  далее  на  Стаи  (ныне  Псковской  области).  Сейчас  это  частью  полевая,  частью  лесная  дорога.
     Еще  лет  двадцать  назад  местные  жители  называли  часовню  «Ванина  часовня»,  хорошо  помня  того,  чьими  стараниями  она  была  построена.  Это  был  их  земляк,  запольский  крестьянин  Иван  Васильевич Мошняков.  Часовня  была  построена  им  на  собственные  средства  «в  память  освобождения  крестьян  от  крепостной  зависимости  императором  Александром  II  19  февраля  1861  года».  К  сожалению,  мы  мало  задумываемся  об  этой  дате.  Даже  спустя  десять  лет  после  начала  «демократических  реформ»  не  вспомнили о  140-летнем  юбилее,  этого  уникального  для  России  подлинного  демократического  акта,  положившего  начало  новой  истории  страны  со  всеми  ее  последующими  метаниями,  бедами  и  бесспорными  достижениями.
     Строительство  часовни  было  задумано  Мошняковым  под  воздействием  празднования  50-летия  падения  крепостного  права.  Часовня  должна  была  иметь  торжественный  вид.  Перед  ней  Мошняков  решил  поставить  памятник  царю-освободителю.
     Проектировал  часовню  и  весь  мемориальный  комплекс   петербургский  архитектор  Виктор  Игнатьевич  Фиделли  (1857 - ?),  в  1884  г.  закончивший  Академию  Художеств.В Петербурге известна  лишь  одна  постройка Фиделли– доходный  дом,  построенный  им  для  Великого  князя  Петра  Николаевича  на  Петроградской  стороне. Запольская  часовня ,ещё одна  работа  этого  зодчего,  лишний  раз  доказывает  правоту  утверждения,  что  Петербург  и  губерния  являются  составными  частями    некоей,  общей  для  них  историко-культурной  целостности.
     Фиделли  спроектировал  часовню  в  традиционно  русском  стиле.  Самое  интересное,  что  в  ее  облике  отчетливо  прослеживается  сходство  с  лужским  Воскресенским  собором.  Достаточно  взглянуть  на  главку,  барабан  и  шатровый  верх  часовни,  на  общее  решение  арочного  портала,  декоративный  пояс  из  трех  кокошников  над  тягами  карниза.  Перед  часовней,  на  круглой  площадке,  оформленной  симметрично  решенными  газонами,  был  поставлен  бюст  Александра  II  на  высоком,  квадратного  сечения  постаменте.
     Участок  всего  этого  мемориального  комплекса  имел  треугольную  форму  с  основанием  по  красной  линии  застройки.  Часовня  как  бы  открывала  собой  начало  деревенской  улицы.
     Судьба  часовни  печальна.  После  нескольких  совершенных  в  ней  служб  она  сгорела  вместе   едва  ли  не  со  всей  деревней.  Часовня  была  восстановлена  опять  же  ее  создателем,  при  поддержке  местных  жителей  и сгорела  снова  в  памятные  годы  политики  воинствующего  атеизма.  К  нашему  времени  от  нее  остались  лишь  голые   стены  на  основании  из  естественного  камня,  да  еще  незабывшееся  имя  ее устроителя  Ивана  Мошнякова.
     71.  Заречье  (Осьминской)  см. Медвежье.
     72.  Заречье  (Скребловской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  втор.  пол. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Заречье  находится  с  запада  от  дороги  Югостицы – Невежицы,   входила  в  приход  Югостицкой  Покровской  церкви.  «В  Заречье  праздновали  Николая  и  Преображения  Господня».  О  здешней  часовне  известно  из  устных  источников.  Была  она  традиционно  сельского  облика:  бревенчатой,  с  кровлей  на  два  ската,  террасой  при  входе.  Уничтожена  в  годы  войны.
     73.  Заслуховье  (Ям-Тесовской),  часовня  во  имя  Преображения  Господня  и  Свт. Климента – папы  Римского,  деревянная  до  нач. XVIII в.,  неоднократно  поновлялась,  перестроена  во  втор. пол. XIX в.,  обновлена  в  2002 – 2003 гг.
     Деревня  Заслуховье  находится  на  восточной  окраине  современного  поселка  Ям-Тесово,  на  левом  берегу  р. Слухвы,  при  ее  впадении в  оз. Пристанское.  От  реки  происходит  название  деревни.
     О  древности  возникновенья  заслуховской  часовни говорит  ее  одно  из  посвящений,  а  именно,  Свт. Клименту.  Напомним,  что  этому  святому  посвящена  и  находящаяся  поблизости  Климентовская  церковь  в  д. Заполье  Приозерной  волости  (см. выше).
     Учитывая,  что  культ  Св. Климента – папы  Римского  в  Новгородских   землях  получил наибольшее  развитие  в  XVI  столетии,  можно  допустить,  что и  часовня  в  Заслуховье  с  посвящением  этому  святому  также  была  основана  в  это время.
     До  наших  дней  часовня  дошла  в виде  срубного  строения,  перекрытого  двускатной  кровлей  с  террасой  при  входе,  стоящего  в  окружении  вековых  лип.
     Была  в  часовне  и  подобающая  утварь,  иконостас,  замечательные  иконы.  Но  в  годы   массовой  охоты  за  «церковным  антиквариатом»  многое  из  часовни  было  украдено. 
     Часовня  в  Заслуховье  вполне  могла  бы  разделить  участь  многих  исчезнувших  от  огня  или  от  людского  небрежения  сельских  храмов. Но  нашлись  в  деревне  неравнодушные  и  инициативные  люди.  Обратились  они  к  сельчанам  и  петербургским  дачникам  с  призывом  привести  часовню  в  должный  вид.  Оказалось,  что   и  уговаривать  особенно  никого  не  пришлось.  Народ  в  деревне  оказался  дружным,  отзывчивым  на  добрые  дела.  Возглавила  работы  по  восстановлению  часовни  уроженка  Заслуховья  Мария  Александровна  Иванова.  Активную  помощь  ей  оказала  односельчанка,  ныне  жительница  Санкт-Петербурга  Лидия  Васильевна  Гаврилова.   Материалами  и   прямым  участием  помогли  Вячеслав  Рошков  и  его  жена  Людмила,  Сергей  Леонидович  Кукулевский,  Владимир  Балух.  Поновление  поврежденных  икон  произвел  житель  поселка  Ям-Тесова  Виктор  Барнышев.
     Работы  по  ремонту  часовни  велись  в  2002 – 2003 гг.  с  пастырского  благословения  и при  духовном  попечительстве  настоятеля  храма  Св. мчч. Флоры  и  Лавра  в  д. Клюкошицы  протоиерея  Михаила  Гусева.
     Ныне  в  возрожденной    часовне   как  положено  исстари  совершаются  праздничные  службы,  выполняются  необходимые  обряды.    Доброе  дело  еще  более  сплотило  жителей  этой  дружной  деревни, стало  еще  одним свидетельством неравнодушия  местного населения  к  сохранению  духовных  традиций  и  памятников культурного  наследия.            
    74. Затуленье (Каменской), часовня  во имя  Св. Анастасии, деревянная, 1859 г., не сохранилась.

    Деревня Затуленье расположена на возвышенности левого берега р. Оредеж при оз. Затуленском, и западу от пос. Каменка. Невдалеке от деревни находится наплавная переправа через р. Оредеж от шоссе Жельцы – Торковичи.
     Впервые упомянутая  в Писцовой книге 1500 г., деревня, как – будто оправдывая свое название, и в самом деле притулилась словно  в тупичке, там, где кончается асфальт современной дороги из пос. Каменка.
     От разворотного кольца широкая тропинка ведет вниз по склону к Затуленскому озеру, соединенного узкой протокой с лежащим западнее его озером Туленец. Не отражает ли порядок, в котором находятся между собой названия этих озер то направления с Запада на Восток, каким шло заселение этой местности по оредежскому участку Ивангородского речного пути?
     Там, где сейчас находится деревенский пляж, когда-то были выстроены купальни, а наверху над озером возвышался классический фронтон помещичьего дома. От дома к озеру вели покатые уступы террас фруктового и ягодного сада, и сохранившаяся до наших дней пустая липовая аллея. Непосредственно перед домом была разбита партерная площадка цветников.
     Затуленье – единственная из исторических усадеб на территории Лужского района удостоилась места на страницах одного из наиболее престижных журналов начала XX века: «Столица и усадьбы». В одном из его номеров за 1915 г. приводится замечательное описание затуленского особняка «с традиционными крылечками и одинаковыми со стороны сада и белого двора балконами». Отмечается, что из верхнего выходящего в сторону сада балкона открывается «великолепный вид на озеро». Здесь же приводятся сведения по затуленской часовне: «В конце усадьбы, саженях в 70-ти, на вершине красивой сопки, сплошь покрытой стройным сосняком, возвышается часовня во имя Св. Анастасии. Часовня довольно большая, на четыре фронтона, с крытым балконом вокруг. Построена она в 1859 году покойным П.П. Тимофеевым. При часовне - фамильное место упокоения, где лежит прах самого строителя и членов семьи.
     Часовня находилась  к юго-западу от усадебного  дома на круглой площадке при повороте деревенской дороги в обход озера.
     Устроитель часовни помещик Павел Петрович Тимофеев приобрел Затуленье в 1850 г. К этому времени он был уже женат с 1829 г. вторым браком на Елизавете Васильевне, урожденной Чилеевой», которая умерла в 1859 г. Павел Петрович над ее могилой «построил часовню, около которой и сам был похоронен… Возможно, в связи с болезнью жены он в 1858 г. вышел в отставку, поселился в имении, занялся уездными делами и в 1866, 1872-1875 гг. дворяне Лужского уезда избирали его своим предводителем»(Н.В.Мурашова,Л.П.Мыслина).
    П.П.Тимофееву также  принадлежала пустошь Плоское, где он в конце 1850-х гг. устроил «еще один скотный двор с баней, домом для работников и сенными сараями…  В 1873 г. Павел Петрович вступил в третий брак с дочерью соседа, владельца Перечиц, Ольгой Андреевной Оболенской, которая была моложе его на 45 лет». Кроме Затуленья ей отошла и часть пустоши Плоской, где все постройки: изба с сенями, гумно, рига, хлев, скотный двор сдавались в аренду. Здесь хотелось бы  отметить, что в Плоском один из сыновей Павла Петровича – инженер Павел Павлович Тимофеев в середине 1890-х гг. основал кирпично-гончарный завод. Представленные им на рассмотрение в губернское Строительное отделение план имения Плоское, фасады заводских и прочих построек датированы 1894 г.
     Позднее в Плоском, вероятно на земле выкупленной у О.А. Тимофеевой – Оболенской неким И.К. Бекманом основывается стекольный завод, положив начало истории ныне действующего в Плоском завода по производству стеклотары.
     Жители Затуленья указывали (конец 1980-х гг.) на сосновую рощу, где стояла часовня, говоря, что поставил ее генерал, действительный статский советник О.А. Тимофеев, в память о насмерть им запоротом сыне. Получается, что он увековечил свое зверство. В этом рассказе, единственным правильным  является то,что П.П. Тимофеев и в самом деле имел чин действ. статского советника.
      Но есть в истории Затуленья  поистине замечательный факт. В описании Лужского уезда конца XVIII века про сельцо Затуленье «при оз. Затуленском, реке Оредеж, речки Камаевой» говорится, что принадлежало оно Василию Воиновичу Гурьеву, Ефросинье Зотовне Пушкиной, Евринье Степановне Камаевой. При сельце находился деревянный господский дом.
     Ефросинья Зотовна Пушкина имеет непосредственное отношение к родословной А.С. Пушкина. Честь открытия того, что Затуленье является еще одним местом в Ленобласти, связанном с пушкинской тематикой  принадлежит Н.В. Мурашовой.  «Усадьба, часть села и земель Затуленья в 1783 г. принадлежали Анне (Ефросинье) Изотовне Пушкиной, унаследовавшей имение после смерти матери и рано умершего брата Филиппа. Жила она тогда с отцом в Новгородском поместье Крестецкого уезда. Надпись на надгробном памятнике Изота Андреевича Пушкина характеризует его, как писал А.С. Пушкин, и простым, и добрым барином…» Далее сообщается, что Анна Изотовна Пушкина в 1798 г. вышла замуж за капитан-лейтенанта Матвея Михайловича Муравьева, в будущем контр-адмирала. «Супруги откупили у Гурьева его часть имения и на месте старой устроили новую усадьбу, ту самую, что позже стала принадлежать П.П. Тимофееву.
     Учитывая краеведческую важность этого вопроса ,считаем нужным его дополнить и кое в чем  уточнить.
     Изот Андреевич Пушкин (1734-1805) принадлежал к тому же поколению  Пушкиных, что и отец поэта – Сергей Львович Пушкин. В XIX веке эти два семейства оказались единственными представителями некогда обширного пушкинского рода, хотя и относились к его разным и ни разу не пересекшимся ветвям. Изот Андреевич был женат на Прасковье Герасимовне, урожденной Трофимовой от брака с которой имел сыновей Никифора и Филиппа, дочерей Ефросинью и Анну.
     Изот Андреевич Пушкин был похоронен при церкви в селе Ручьи  Крестецкого уезда.
В надмогильной надписи он назван Усаднинским помещиком и характеризуется крайне примечательно: «в течение жизни сей муж старался снискивать к себе любовь и дружбу соседей и поставлял удовольствием препровождать в гостеприимстве с ними время и по возможности помогать бедным, по сему и оставил о себе память дружелюбия».
    Московским трактом через Крестцы и Валдай многократно проезжал А.С. Пушкин. Работая над своей родословной он и мог посетить  могилу своего далекого родственника и списать его надгробную эпитафию. Биографы поэта предполагают его знакомство с сыном Изота Андреевича – Никифором, проживающим в Петербурге, где удостоился быть членом Кабинета Его Величества и члена действительного статского советника. «Следует принять во внимание, что жена Никифора Изотовича… приходилась родной теткою Прасковье Александровне Осиповой, урожденной Выпдомской, хозяйке Тригорского… В тригорском доме Пушкин не раз мог слышать упоминания о ней, о ее смерти в 1826 г., когда он жил в соседнем Михайловском» (В. Старк).
         В конце XVIII  века изначально среди совладельцев Затуленья числилась дочь Изота Андреевича Пушкина Ефросинья. Когда затуленское имение перешло к ее сестре Анне Изотовне, по мужу Муравьевой – неизвестно. Вряд ли это могло быть в 1783 г. после смерти «рано умершего брата Филиппа», который в действительности умер в 1794 г. в тридцатилетнем  возрасте. И, конечно, является явной ошибкой называть Анну Изотовну двойным именем – Анной (Ефросиньей), как это встречается в некоторых публикациях.
     Роль Затуленья, как памятного места предстанет еще более высокой, если учесть, что оно входит в контактную группу близь лежащих поселений связанных с пушкинской родословной (Заплотье, Замошье, Перечицы, Верхутино и т.д.), а так же, что потомство Изота Андреевича Пушкина имело родственные связи не только с хозяевами Тригорского, усадьбы соседней с пушкинским Михайловским, но и уже известными нам Вындомскими-Бегичевыми-Дашковыми, оставившими след в истории лужских деревень и поселков Бутково, Белое, Надбелье и пр.
      Затуленье – великолепный пример переплетения времен и судеб в истории скромной современной деревни.хотя бы поэтому стоило бы возобновить здесь часовню, как ставили их когда-то на Руси в назидание скорой на забвение человеческой памяти.

     75. Захонье (Осьминской), часовня во имя Свв. МЧЧ Флора и Лавра, деревянная, конец XVIII века, сохранилась.
     Деревня Захонье находится к югу  от дороги Луга - Осьмино на левом берегу р. Сабы у начала ее поворота в сторону Сяберского озера.
     Часовня стоит со стороны реки там, где главные деревенские улицы образуют Т-образный перекресток. В древнем происхождении часовни сомневаться не приходится. Это – чудом сохранившаяся старинная архитектурная миниатюра, деревянный уникум, как точно охарактеризовал ее однажды краевед Н. Выдрин, рассказывая о ней такой,какой он её застал в 1974 году:
    «На берегу реки Сабы в деревне Захонье стоит… часовня Флора и Лавра. Подобные постройки осуществлялись бригадой плотников, которая нанималась рубить для деревни эти нехитрые культовые здания. Строились эти сооружения добротно, на века. Поэтому плотники использовали не всякую сосну, не ту, которая растет на болоте или на песке, а ту, что – в борах – черничниках. Древесина ее мелкослойная, крепкая и смолистая. Плотники, начиная стройку, вначале ставили на землю четыре валуна. На них собирали первый венец, а затем и весь деревянный сруб. Делалось не учеными архитекторами, а простыми русскими плотниками, сообразно, их вкусу и умению «как мера и красота подскажут.
     … В ней (часовне в Захонье – авт.) многое идет от народного творчества. Прежде всего то, что она создана на основе клети, что явно подчеркивает ее происхождение от простой крестьянской избы. Здание с трех сторон огибает крытое гульбище (терраса – авт.) с фигурными столбами. Вверху, на крыше, нетрадиционная луковица, а четырехгранная башня  (т.е. палатка, перекрытая на четыре ската – авт.). Все сгруппировано под одной двускатной крышей».
       Отмечая относительно неплохую сохранность Захонской часовни Н. Выдрин пишет, что она она «утеряла звонницу, которая крепилась на трех брусьях над входом».
       В этом месте следует добавить, что часовня к тому времени лишилась не только звонницы, но и столбчатого крыльца , которое снес на развороте кузовом грузовика проезжий шофер.
       Далее Н. Выдрин пишет, что связь с народным зодчеством прослеживается  в убранстве часовни: резных деталях, изображении фигур, символике белого и красного цветов, фольклорного понимания образов. Завершается статья призывом: «Деревянный уникум из Захонья должен быть приведен в порядок. И тогда он с полной силой будет напоминать нам о красоте творения и умении безвестных русских мастеров позапрошлого (восемнадцатого – авт.) века.
      Словно услышав этот призыв специалисты ленинградского филиала института «Спецпроектреставрации» разработали проект и произвели реставрационно – ремонтные работы захонской часовни. Случилось это в 1987-88 гг. Казалось бы, теперь оставалось лишь любоваться этим архитектурным шедевром и радоваться его сохранению. Но увы… При ремонте местной грунтовой дороги, произвели ее подсыпку так, что часовня оказалась в искусственной котловине, заполненной поверхностными стоками. Часовня накренилась в сторону реки, возникла угроза ее обрушения.
    По инициативе старосты А.И. Васильева захонские мужчины решили спасти часовню собственными силами. Нашли крепкие, годами выдержанные бревна на починку сруба. Фундамент было решено забутовать природным камнем, который собирали по окрестностям. Смотрительница часовни А.И. Васильева собрала немного денег на топливо для техники.Сельчане братья Кузьмины, А. Васильев  привезли строительные материалы. Мастера плотничьих дел П.П. Гаврилов и П.М.Ука, вооружившись топорами и пилами принялись за дело».
     Часовню поистине восстановили всем миром на одном лишь чувстве любви к родной земле.
      То, что часовня в Захонье является ярким, самобытным памятником старины доказывается ее многочисленными рисунками выполненными в разное время местными художниками, такими, как старейший из них Н. Пашко, уже известный нам А. Ковалев,  Л. Ревская. На рисунке Н. Пашко, отчетливо видны следы от утраченных брусьев звонницы (на фронтоне часовни). Л. Ревская запечатлела вид часовни после ее восстановления жителями деревни:с трёхсторонней крытой террасой, башенкой-четвериком на двускатной крыше.
     Следует отметить, что деревня Захонье почти до конца XIX века была малолюдной, состояла чуть ли не из 3-х домов, Деревня начала активно застраиваться с 1900-х годов и смогла уцелеть в годы войны. Что же касается названия деревни, то оно восходит к практике старинного землеописания. В писцовых книгах XVI века нередко встречаются названия: Заход, Захожье, Захонье, Заходы с прибавлением имени владельца, например Андреево Захонье, Гришкино Захожье и т.п. По А.И.Попову  Захонье – это один из терминов," употреблявшихся для описания земельных угодий".
                76. Зачеренье, урочище.  Церковь  во  имя  Св. прп. Серафима Саровского  Серафимо-Антониевского  скита  Александро-Невской лавры.  Каменная, 1905-1908 гг., арх. Л.П. Шишко, закрыта в 1923 г. Не  сохранилась.
     На  современных  картах  района  топоним Зачеренье  присутствует  как  название  урочища  к  западу  от  Перечиц,  за  р. Черной  (отсюда  и  произошло  Зачеренье).  В  конце  XVIII  века  где-то  здесь  была  деревня  Зачеренье,  принадлежавшая Елизавете  Абрамовне  Пушкиной,  урожденной  Ганнибал.,  надеемся,  еще  не забытой  читателями  предыдущих  публикаций. 
     К  югу  от  урочища  на  территории  б. пионерского,  ныне  детского  оздоровительного  лагеря  «Морская  волна»,  который  находится  на  дороге  Жельцы-Торковичи  можно  найти  остатки  многочисленных  фундаментов.  Это  все  что  осталось  от  бывшей  красоты  этого  места,  где  в  середине  XIX  века  была  основана  довольно  скромная  мыза.  Она  когда-то   входила  в  обширное  перечицкое  имение  Оболенских.  В  1876  году  зачеренскую  мызу покупает  некая  Ольга  Васильевна  Мейскер,  которая  позже  присоединяет  к  ней  выкупленную  у  В.А.Оболенского  мельницу  на  р. Черной,  дошедшую  до  наших  дней  в  полуразрушенном  виде,  ныне  обновленную  и  приспособленную  под  загородный  дом.
     Через  двадцать  лет  у  мызы  «Зачеренье»  появляется  новый  владелец – выходец  из  немцев,  потомственный  почетный  гражданин  Вильгельм  Штраус, к   тому  времени  уже  владевший  соседним  участком  зачеренской  пустоши,  покрытым  сосновым  лесом  и  лишь  в  небольшой  доле  использующимся  под  сенокос.
     В  1910  году  пустошь  и  мыза  Зачеренье  с постройками  и  мельницей  приобретаются  Александро-Невской  лаврой,  чтобы  устроить  здесь  дачу – скит  для  правящего  архиерея  столичной  епархии,  каким  в  то  время  был  митрополит  Антоний  (Вадковский).
     Впервые  подробная  история  Зачеренья  изложена  в  статье  В.В. Антонова,  опубликованной  в  журнале  «Санкт-Петербургские  епархиальные  ведомости»  № 23  за  2000  г.,  выдержки  из   которой  мы  широко  приводим  в  нашей  публикации.
     К  концу  XIX  века  Александро-Невская  лавра,  некогда  находившаяся  на  границе  Петербурга,  оказалась  полностью  окруженной  городскими  кварталами,  и  ее  земельные  владения  сильно  сократились.  Правда,  митрополичий  сад  и  садовый  домик  в  нем  продолжали  существовать, но  это  место  нельзя  было  более  называть  «дачей».  Митрополиту  фактически  негде  было  уединиться  для    умственного  и  физического  отдыха, которого  все  настойчивее  требовали  возраставшие  нагрузки.
     В  Зачеренье  строить  дачу  нужды  не  было – на  высоком  берегу  Оредежи  уже  стоял  построенный  еще  О.В. Мейскер  большой  двухэтажный  дом  с  башенкой-бельведером,  балконом,  верандой  и  открытой  террасой.  Его  ремонтировали,  благоустроили,  провели  водопровод,  обставили  новой  мебелью.  В  усадебном  доме  имелось  16  комнат.
     Перед  домом – дачей  был  разбит  цветник.   Дом  окружал  английский  парк,  созданный  прежними  владельцами.  Со  временем  на  дачной  площадке  появился  фонтан  и  калильный  фонарь  мощностью  в  тысячу  свечей.
     Кроме  митрополичьей  дачи  в  парке  стояла  «малая  дача»,  которую  занял  наместник  лавры,  и  там  же  был  выстроен  двухэтажный  деревянный  дом  для  заведующего  имением,  которое  должно  было  снабжать  лавру  молоком,  картофелем,  овощами,  мукой,  медом,  сеном  и  дровами.  По  этой  причине  на  уже существовавшей  мызе  дополнительно  выстроили  свинарник,  птичник,  пять  ледников,  дом  для  рабочих  со  столовой;  устроили  пасеку,  молочную,  водокачку  и  склад.  С  самого  начала  имение  было  подсобным хозяйством  лавры  и  потому  все  время  предпринимались  значительные  усилия,  чтобы  сделать  его  производительным  и  рентабельным.
     Садовнику  Адольфу  Уцару  было  поручено  «заложить  цветочный  питомник  и  построить  небольшую  теплицу».  Цветы  должны  были  идти  на  продажу  дачникам,  ранние  овощи – к  столу.  На  водяной  мельнице, которая  стояла  на  р. Черной,  стали  молоть  муку  на  рынок,  получая  временами  неплохую  прибыль.  Чтобы  в  озере  развести  хорошую  рыбу,  всех  щук  решили  умертвить  гашеной  известью.
     Так  как  молоко  от  18  дойных  коров  поставляли  и  в  лавру,  то,  дабы  оно  не  скисло  при  перевозке,  для  молочной  купили  новейший  немецкий  холодильник.  На  питание  рабочим  (включая  сезонных)  шли  свинина,  говядина  и  птица,  которые  в  достатке  производило  хозяйство.
     Плодовый  сад  состоял  из  300  яблонь  24  сортов  и  ягодника  с  посадками  клубники  и  малины.
     Парк  имения  занимал  площадь  в  27  десятин,  в  нем  были  проложены  дорожки,  расставлены  скамейки,  сделаны  цветники.  На  Оредежи  были  устроены  купальня  и  лодочная  пристань.
     Шла  культивация  леса – он  был  разделен  на  делянки  и  очищен  от  валежника  и  сухостоя.  Было  осушено  и  обращено  в  сенокосные  угодья  большое  моховое  болото.  Чтобы  засеять  вновь  освоенный  сенокос,  в  1909  году,  опираясь  на  рекомендации  ученых,  в  Луге  были  куплены  250  пудов  шведского  овса,  три  пуда  тимофеевки,  а  для  подкормки – восемь  мешков  суперфосфата.  Укосы  на  торфяных  и  песчаных  почвах  были  неплохими – три  тысячи  пудов  лугового  сена  и  две  тысячи  клевера.  Хватало  и  для  монастырского  скота,  и  для  поставки  в  лавру,  и  на  продажу.
     Хотя  имение  называлось  скитом,  и  в  нем  построили  два  больших  каменных  флигеля  для  братии,  постоянно  здесь  проживало  всего  несколько  (большей  частью  три-четыре)  монахов  и  послушников  во  главе  с  заведующим.  Только  перед  войной  их  число  достигало  11-13  человек.  В  отдельном  деревянном  домике  у  озера  находилась  келья  старого  схимника – архимандрита   Павла,  любителя  пчел.  Озеро  до  сих  пор  называется  озером  Отца  Павла.
     Летом  вместе  с  митрополитом  из  лавры  приезжали    иподьяконы,  иеромонах,  иеродиаконы   и  певчие.  Когда  лето  кончалось,  жизнь  в  скиту  замирала.
     Церкви  несколько  первых  лет  в  скиту  не  было,  и  братия,  очевидно,  молилась  в  домовом  храме.  Возможность  выстроить  отдельную  церковь  появилась  летом  1904  года,  когда  вдова  действительного  статского  советника  Пелагея  Петровна  Никитенко  завещала  «на  построение  храма  по  усмотрению  Духовного  собора  Лавры  24 941  руб.»,  что  было  довольно  большой  суммой,  31  января  следующего  года  митрополит  Антоний  благословил  постройку  церкви  в  Зачеренье.  Ее  проект  был  поручен  32-х летнему  архитектору  Льву  Петровичу  Шишко  (1873 – 1942),  ставшему  с  1902  г.  архитектором  при  Александро-Невской  лавре,  где  возводит  здания  ризницы  и  древлехранилища.  С  1907  г.  он  становится  архитектором  столичного  учебного  округа,  позже  Департамента  просвещения.  Активную  творческую  и  преподавательскую  деятельность  Шишко  продолжил  и  в  советское  время,  будучи  ректором  Технологического  института,  профессором  институтов  Горного,  Электротехнического,  инженеров  путей  сообщения. 
     Церковь  в  Зачеренье  Л.П. Шишко  задумал  в  стиле  елизаветинского  барокко,  применив  на  фасадах  волютообразные  фронтоны,  круглые  окна,  фигурные  наличники.  Вместо  пяти  глав  здание  венчал  низкий  купол;  на  котором  возвышался  барабан  с  луковкой,  декорированный  волютами.  Небольшая  главка  украшала  абсиду.  Основной  объем  соединялся  трапезной  с  красивой  двухъярусной  колокольней,  которую  с  трех  сторон  обрамляли  портики  с  гранитными  колоннами.
     Весной  1905  года  началась  подготовка  к  строительному  сезону:  на  участке  рабочие  корчевали  лес,  сносили  ненужные  деревянные  постройки,  заготовляли  бут  для  фундамента  и  гранит  для  цоколя  и  колонн;  из  Чудова,  с  завода,  везли  портландцемент.  Его  сгружали  на  ст.  Преображенской  и  перегружали  на  баржу,  которую  пароход  тащил  по  Оредежу.
     Кирпич  для  церкви  решено  было  делать  домашним  способом,  для  чего  в  имении  в  том  же  году  по  проекту  Шишко  выстроили  кирпичный  завод.
     Много  для  стройки  сделал  иеромонах  Феофан  (Туляков,  1864 – 1937)  будущий  епископ  Кронштадтский  и  священномученик,  назначенный  в 1907  году  заведовать  имением.
     Храм  был  заложен  19  июня  (2  июля)  1906  г.  во  имя  недавно  прославленного  прп. Серафима  Саровского.  Из  приходской  Георгиевской  церкви  в  Перечицах  пришел  крестный  ход  с  батюшкой,  собрались  местные  крестьяне,  из  лавры  прибыл  хор.
     До  зимы  были  возведены  стены  из  красного  кирпича  собственной  выделки,  завершено  строительство  водопровода,  начато  устройство  булыжного  шоссе  длиной  в  две  версты  и  ограды  церковного  участка  и  дачи  митрополита.
     1907  год  стал  периодом  осуществления  наиболее  ответственных  и  сложных  работ  по  завершению  строительства  храма.
     В  соответствии  с  замыслом  архитектора  своды,  барабан  и  купол  делались  из  железобетона,  а  стены  облицовывались.  Пол  покрывала  разноцветная  метлахская  плитка.  На  главы  наносился  тонкий  слой  червонного  золота,  были  водружены  ажурные  с  золочением  кресты.  Вскоре  церковная  позолота  ярко  засияла  в  окружении  сосен.
     Везти  богемские  стекла  для  окон  издалека  было  не  нужно – около  станции  Преображенская,  в  имении  Плоское,  действовал  хороший  стекольный  завод.  Оттуда,  на  возах,  их  доставляли  прямо  в  обитель.  Колокола  (их  было  шесть)  купили  за  3638  руб.  тоже  неподалеку – на  известном  колокольном  заводе  А.С. Лаврова  в  Гатчине.  Большой  колокол  храму  подарили.  Колокола  и  кресты  торжественно  подняли  18  июля  1908  года  после  водосвятного  молебна  и  освящения.
     Дубовый  трехъярусный  иконостас  и  иконописные  работы  выполняли  известные  петербургские  мастера:  резчик  Д.В. Дудаков  и  иконописец  Ф.К. Платонов.
     На  освящение  2  ноября  1908  года  скитского  храма  прибыли  митрополит  Антоний,  епископ  Гдовский  Кирилл  (Смирнов),  будущий  священномученик,  и  епископ  Тамбовский  и  Щацкий  Иннокентий,  привезший  в  дар  из  Сарова  образ  прп. Серафима  Саровского  с  частицей  его  св. мощей.  Как  отмечали  газеты,  «на  торжество  приехало  много  богомольцев  из  Петербурга  и  Луги».
     После  освящения  Серафимовского  храма  прошел  почти  год,  и  2  августа  1909  года  митрополит  Антоний  освятил  его  нижний  придел  во  имя  прп. Антония  Печерского,  основателя  русского  монашества.  С  этого  времени  обитель  получила  название  Серафимо-Антониевский  скит.  Само  Зачеренье  стало  именоваться  Серафимово.
     В  1911  году  известный  придворный  фотограф  К.К. Булла  снял  виды  имения  и  поместил  17  раскрашенных  фотографий  в  большой  альбом,  снабженный  печатным  предисловием.  Этот  альбом – единственное  полное  свидетельство  о  том,  как  выглядел  ныне  исчезнувший  скит  «Серафимово».
     Во  время  Первой  мировой  войны  братский  корпус  отвели  под  лазарет  для  раненых,  а  для  приюта  увечных  воинов,  которых  лавра  собиралась  взять  на  свое  содержание,  в  1915  году  построили  отдельный  корпус.
     С  ухудшением  положения  в  стране  ухудшалось  и  состояние  скита.  Не  хватало  керосина  и, чтобы  освещать  помещения  и  подавать  воду  на  мельнице  поставили  динамо-машину.  Резко  сократились  запашка  и  посев.  Военные  власти    переписали  постройки,  предполагая  расквартировать  в  них  солдат  тыловых  частей.  Хозяйство  пришло  в  упадок.  Фруктовый  сад  захирел,  так  как  все  яблони  «объели  зайцы»,  ягодник  выродился.  Лес – «очень  ценная  часть  имения»  и  облагороженные  луга  требовали  непрестанного  ухода,  а  денег  на  это  не  хватало.
     Крестьяне  начали  самовольно  захватывать  покосы,  рубить  лес  и  собирать  валежник.  Стоявший  по  соседству  Кирасирский  полк  забирал  себе  сено  и  пас  коней  на  монастырских  лугах.  Поскольку  в  скиту  стало  небезопасно,  все  ценности  из  Зачеренья  постепенно  стали  отвозить  в  лавру:  праздничные  св. сосуды,  все  серебро  и  богатую  утварь.
     В  1918  г.  местный  земельный  комитет  отнял  у  скита  мельницу  и  две  трети  заливных  лугов,  разрешил  рубить  на  дрова  монастырский  лес,  реквизировал  дом,  предназначавшийся  для  военных  инвалидов.  На  жалобы  и  требования  комитет  отвечал  со  все  возраставшей  наглостью.  В  скиту,  однако,  продолжали  еще  вести  хозяйство,  отправляя  продукты  в  лавру,  для  которой  это  было  единственным  верным  источником  снабжения.  Летом,  пустующие  корпуса  заняли  дети,  которых  прислало  из  Петрограда  Братство  приходских  советов.  В  1919  году  сделать  это  было  уже  невозможно,  ибо  в  этих  местах  полыхала  гражданская  война.
     К  сожалению,  в настоящее  время  мало  известно  о  том,  что  произошло с  Серафимо-Антониевским  скитом  в  последующие  годы.  Церковь – интересный  образец  стилистических  исканий  в  русской  архитектуре  ХХ  века  была  закрыта  в  1923  году,  когда  в других  зданиях  уже  размещался  туберкулезный  санаторий.
     Неподалеку  от  Зачеренья  была  местность,   называемая  «Крутой  Берег»  где  до  революции  находилась  дача  М. Мусселиуса.  Она  состояла  из  деревянных  особняков,  построенных  в  стиле  «модерн».  В  послереволюционные  годы  там  устроили  санаторий  и  базу  отдыха  ВЦИК.  Здесь   в  свое  время  отдыхали  С.М. Киров,  М.И. Калинин  и  др.  «Крутой  берег»  уничтожен  в  годы  войны.
     77. Извоз (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  сер. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Извоз  находится  на  северном  берегу  оз. Спас-Которского,  напротив  древнего  села  Которского,  ныне  Спас-Которск,  когда-то  бывшего  центром  обширного  прихода.  В  названии  деревни  заключено  его  значение  как  пункта  переправы  через  озеро,  осуществляемой  с  данного  места.
     По  местным  сведениям,  часовня  стояла  на  берегу  озера,  но,  как  говорится,  «сгорела  без  следа».
     78. Изори  (Каменской),  часовня  во  имя  Св. Троицы,  деревянная,  пер.  пол. XIX в.,  не  сохранилась.
     О  древности  деревни  Изори   свидетельствует  ее  название.  Изорниками  на  Руси  с  незапамятных  времен  называли  обедневших  общинников-земледельцев,  которые  вынуждены  были  наниматься  работать  на  чужой  земле.  По-другому  их  называли  половниками.  «Изорник – несомненно  одна  из  разновидностей  феодально  зависимых  людей – пишет  академик  Б.Д. Греков: - Он  особенно  делается  выгодным  для  земледельца,  когда  последний  начинает  организовывать  собственное  барское  хозяйство,  так  как  хозяин  может  привлекать  его  (изорника – авт.)  на  каждодневную  барщину».  Название  «изорники»  исчезает  в  XVI  веке,  его  значение  забылось.
     Деревня  Изори  (Большие  и  Малые  Изори)  находится  южнее  знакомой  нам  д. Затуленье,  по  берегам  озер  Белого  и  Безымянного  (Изорского),  входящих  в  почти  непрерывную  ленту  водоемов,  протянувшуюся  наискосок  от  р. Оредеж  до  р. Луги,  пересекаемую  дорогой  Луга – пос. Каменка.
     Изори – одно  из памятных  мест  района.  Здесь  в  1904  г.  отдыхал  вместе  с семьей  писатель  Александр  Иванович  Куприн  (1870-1938).  В  Изорях  им  был  написан  рассказ  «С  улицы».  В  воспоминаньях  жены  писателя  М.К. Куприной-Иордановой  об  этом  сказано  так:  «В  нескольких  верстах  от  Луги,  близ  деревни  Малые  Изори,  на  хуторе  сдавалась  дача.  В  объявлении  были  обещаны  лес,  река,  поле  и  другие  красоты.
     Александр  Иванович  решил  съездить  посмотреть.  Вернулся  он  очень  довольный …  и  тотчас  решил  внести  задаток  хозяйке  дачи – вдове  Житецкой …
     Помещение  на  даче  было  довольно  большое,  и  Александр  Иванович  выбрал  себе  отдельную  комнату  с  окном  на  север,  чтобы  солнце  не  мешало  работать.  Он  разбил  клумбу,  поставил  для  детей  качели,  укрепил  гамак…
     Рассказ  «С  улицы»  писался  легко  и  выходил  удачным…».
     На  тему:  Куприн  в  Изорях  существует  большое  число  подробных  публикаций  и  среди  них  обстоятельнейшая  статья  директора  Лужского  краеведческого  музея  Т.Н. Обуховой.
     В  Изорях  имелось  также  несколько  исторических  усадеб,  от  которых  сохранились  лишь  остатки  парковых  насаждений,  фрагменты  аллей.
     Разделение  Изорей  на  Большие  и  Малые  произошло  лишь  в  середине  XIX  века,  благодаря  дроблению  здешнего  имения.  Из  числа  их  владельцев  следует  выделить  капитан-лейтенанта  Александра  Семеновича  Селиванова,  отличившегося  в  Отечественную  войну  1812  года,  в  частности,  в  боях  при  Полоцке,  Чашниках,  Смоленске,  Студенице  и  реке  Березине.  Родовую  усадьбу  Селивановых  при  оз. Белом  стали  именовать  Большие  Изори,  новую  усадьбу,  созданную  Татьяной   Александровной  Селивановой,  в  замужестве  Миловской  при  деревне  на  оз. Безымянном,  или  Изорском, - назвали  Малые  Изори.
     Изорская  часовня  стояла  при  деревне,  т.е.  в  Малых  Изорях.
     79.  Ильжо  (Серебрянской),  часовня  неустановленного  наименования,  каменная,  сер. XIX в.,разрушена  до остатков фундамента.
     Деревня  Ильжо  находится  к  юго-западу  от  г. Луги,  на  шоссе  Луга – Смерди – Серебрянка  и  линии  С.-Петербург – Варшавской  ж/дороги.
     В писцовой  книге  Шелонской  пятины  1498  г.  в  Дремяцком  погосте  с  названием  Ильжо  (Илжо)  записаны  две  деревни,  одна  из  которых  с  помещичьей  усадьбой,  к  тому  времени  числившейся  пустующей,  может  быть  соотнесена  с  существующей  ныне  деревней.  В  ее  древности  сомневаться  не  приходится.  Доказательством  тому  служат  примыкающие  к  ней  вплотную  археологические  памятники:  курганные  насыпи,  жальники,  селище.  Археологические  находки  на  селище  позволяют  отнести  возраст  деревни  к  Х  веку,  т.е.  на  пятьсот  лет  вглубь  веков  по  сравнению  с  датой  Переписной  книги.
     Часовня  стояла  на  пологой  возвышенности,  рядом  с  древними  захоронениями,  курганно-жальничным  могильником,  где  выявлено  13  курганных  насыпей  высотой  до  1,2  м  с  каменными  обкладками  в  основании  и  «жальничный  ряд»  длиной  30 м. (В. Лапшин).  Селище  Х-XVII  вв.  было  обнаружено  к  северу  от  могильника,  на  поле.  Очевидно,  что  часовня  освящала  собой  это  место,  почитаемое  многими  поколениями  деревенских  жителей.  По  его  поводу,  наверняка,  существовали  ныне  забытые  легенды  и  предания.  Первоначально  часовня  была  деревянной,  ее  заменили  на  каменную  в  середине – конце  XIX  в.
     80.  Ильжо  (там  же),  часовня  во  имя  Казанской  иконы  Божией  Матери,  каменная,  арх.  Ф.Л. Миллер,  проект  1895  г.,  не  сохранилась.
     Главной  примечательностью  нынешней  деревни  Ильжо  несомненно  является  комплекс  когда-то  богатой  усадьбы,  начальная  история  которой  восходит  к  эпохе  раннего  средневековья.  В  конце  XVIII  века  сельцо  Ильжо  с  крестьянскими  и  господскими  строениями  принадлежало  братьям  Андрею  и  Алексею  Ивановичам  Скобельциным,  прадед  которых  Петр  Скобельцын  в  1665  г.  был  назначен  царем  Алексеем  Михайловичем  окладчиком (т.с. старостой-авт)  Шелонской  пятины,владел сельцом  Крицы  (ныне  Псковской  области)  с  деревнями.
     После  смерти  братьев  их  наследники  по  частям  распродали  имение  разным  лицам.  Это  произошло  к  середине  1840-х  годов.  На  картах  уезда  появились  похожие  названия  селений:  Верхнее  Ильжо,  Среднее  Ильжо  и  к  югу  от  них – Нижнее  Ильжо.  Последнее  относилось  к  деревне,  которая  позже  стала  называться  Горелое  Ильжо.  Она  стояла  на  северном  берегу  оз. Лисичкино.  Ныне  оз. Лисичкино  называется  Теребенево,  деревня  трагически  погибла  в  войну.  Не  стало  и  Верхнего  Ильжо,  как   и  многочисленных  усадеб,  обступавших  северный  и  восточный  берега  Ильженского  озера.
     Древнее  сельцо  получило  название  Среднее  Ильжо  и  включало  в  себя  комплекс  исторической  усадьбы,  расположенной  особняком  от  деревенской  застройки  на  юго-западном  берегу  озера. Здесь  летом  1872  года  жили  и  работали  выдающиеся  русские  художники  И.Н. Крамской,  И.И. Шишкин  и  К.А. Савицкий.
     Сами  художники  в  своих  письмах  называли  адрес  так:  по  Варшавской  железной  дороге,  станция  Серебрянка,  усадьба  госпожи  Снарской.  Правда,  в  одном  письме  к  своему  младшему  товарищу,  замечательному  пейзажисту  Ф.А. Васильеву  Крамской  отмечает,  что  Серебрянка,  т.е.  место  получения  писем,  находится  от  усадьбы  Снарской  в  девяти  верстах,  но  это  мало что  могло  подсказать  исследователям,  где  же  находилась  сама  усадьба.
     Ответить  на  этот  вопрос  помогла  обнаруженная  нами в 1989г.  карта  Лужского  уезда  1848  года,  где  кроме  населенных  мест  указывались  фамилии  помещиков,  которым  они  принадлежали. На этой карте  показано  сельцо  Среднее  Ильжо  помещицы  Снарской, там, где  находится  современная  деревня  Ильжо. 
  В  ильжовской  усадьбе  И.Н. Крамской  работал  над  картиной  «Христос  в  пустыне»,  только  здесь  осознав  какой  ответственности  задачу  он  поставил  перед  собой,  взявшись  за  эту  тему.  Вот  строки  из  его  письма  Васильеву:  «Лучше  я  Вам  взамен  рассуждений  расскажу,  что  мы  тут  делаем.  Во-первых,  Шишкин  все  молодеет,  т.е.  растет – серьезно…  Савицкий  же …  как-то  не  идет  вперед,  остановился  точно.  А  я …,  впрочем,  нет,  не  под  силу  труд».  И  уже  в  другом  письме:  «До  последних  чисел  сентября  просидел  я  на  Серебрянке  и  приехал  в  Петербург.  «Христа»  не  кончил».  Зато  почти  в  каждом  письме  Крамской  восторгается  успехами  И.И. Шишкина:  «Шишкин  нас  просто  изумляет, по  два  и  по  три  этюда  в  день  катает,  до  каких  сложных  и  совершенно  оканчивает». Известно,  что  Шишкин  в  Ильжо приступил к работе над своим, можно сказать,програмным  полотном  «Лесная  глушь», пейзажем, свидетельствующим о его новых достижениях в живописи и принесшим ему   звание  профессора  живописи.
      Н.В. Мурашовой  и  Л.Н. Мыслиной сообщают,  что  хозяйка  усадьбы  Мария  Александровна  Снарская,  в  девичестве  Вансович,  приходится  внучкой  Франца  Францевича  Белля,  устроителя  одной  из  лучших  старинных  усадеб  Ленинградской  области  в  деревне  Белогорка  (Гатчинский  район).  В  Белогорке  М.А. Снарская  провела  свое  детство.  Сельцо  Ильжо  вместе  с  находившейся  здесь  помещичьей  усадьбой  она  приобрела  в  1846  г.,  выйдя  замуж  за  В.О. Снарского.  В  начале  1860-х  годов  уже  будучи  вдовой,  она переносит  усадьбу  на  новое  место  в  сторону  от  крестьянских  дворов,  выстроив  дошедший  до  наших  дней  двухэтажный  деревянный  дом,  поставленный  высоко  над  озером,  на  верхней  береговой  террасе.  Именно  этот  дом  упоминается  в  переписке  И.Н. Крамского  и  его  друзей-художников,  включая  случай,  когда  им  пришлось  его  защищать  от  остановившегося  неподалеку  цыганского  табора,  откуда  несколько  человек  забрались  в  усадьбу,  и  Крамскому  еле  удалось  выпроводить  их  из  кухни.  Затем  ему  пришлось  коротать  ночь  «в  качестве  храброго  сторожа».
     При  всем  своем  ветхом  состоянии  усадебный  дом  М.А. Снарской  сохранил  следы  своего  богатого  художественного  убранства,  которая  является  образцом  искусства  русской  пропиловочной  резьбы  по  дереву.
     В  1890  году  усадьбу  в  Ильжо  покупает  потомственный  почетный  гражданин  Яков  Яковлевич  Фан-дер-Флит,  предки  которого,  выходцы  из  Голландии,  находились  на  русской  службе  со  времен  Петра I.  Среди  них  были  военные  моряки,  крупные  государственные  деятели,   ученые  и,  скажем  так,  культурные  землевладельцы.  К  последним,  безусловно,  относился  и  новый  хозяин  ильжовского  имения,  быстро   превративший  его  в  образцовое  хозяйство  молочного  профиля.  Почти  все  дошедшие  до нас  хозяйственные  постройки  усадьбы,  а  также  здания  молочни  и  охотничьего  домика  были  построены  Я.Я. Фан-дерФлитом.
     Молоко  ежедневно  поставляли  в   Петербург  по  Варшавской  железной  дороге.  Для  этого  владельцем  имения  была  построена  специальная  железнодорожная  платформа,  получившая  официальное  название – платформа  Фан-дер-Флита.
     Вблизи  платформы  Я.Я. Фан-дер-Флит  на  свои  средства  возвел  каменную  часовню,  проект  которой  разработал  в  1895  году  архитектор  Фердинанд  Логинович  Миллер  (1832-1900),  автор  многочисленных  построек  в  Петербурге,    сооружений  Петергофской  железной  дороги,  вокзала  в  Ораниенбауме.
     Часовня  представляла  собой  восьмигранный  центрический  объем  с  шатровым  деревянным  верхом,  увенчанным  главкой  на  круглом  барабане.  Архитектурный  интерес  представляет  решение  входа  как  узкого  арочного  проема  с  высоким  лестничным  маршем  и  наружным  обрамлением  в  виде  накладного  портика.
     Я.Я. Фан-дер-Флит  умер  в  1911 г.  Имение  перешло  к  его  сыну  Василию  Яковлевичу,  чиновнику  Министерства  императорского  двора  и  камергеру.  Он  был  женат  на  Елизавете  Эдуардовне,  урожденной  Тотлебен, дочери  выдающегося военного иженера,генерал-адъютанта прославившегося,как один из организаторов героической обороны Севастополя  во время Крымской войны.    Мы  не  собираемся  обелять  отношения  между  помещиками  и  крестьянами,  но  отметим,  что  среди  старожилов Ильжо  все  еще  сохранилась  уважительная  память  о  молодом  Фан-дер-Флите  и  его  супруге.  От старожилов  мы  узнали,  что  во  время  1-ой  мировой  войны  Елизавета  Эдуардовна  открыла  в  деревне  лазарет  для  раненых,  сама  выполняла врачебные  обязанности.  Деревенские  девушки  стирали  бинты,  выполняли  роль  сиделок.  Лазарет  стоял  там,  где  потом  открыли  сельский  магазин.
     Фан-дер-Флиты  оказывали  крестьянам    разнообразную  помощь,  заботились  о  их  грамотности.
     30  октября  1917  года  семья  Фан-дер-Флитов  выехала  в  Петербург  и  оттуда  в  Данию.
     Часовня  на  бывшей  платформе  Фан-дер-Флита  была  бы  хорошим  напоминанием   об этом  замечательном  месте.
     81.  Калищи  (Каменской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  конец  XIX  в.,  не  сохранилась.
     Деревня  находится  на  дороге  Луга – Затуленье,  не  доезжая  пос. Каменка,  на  берегу  озера  Калищенского.
     Историю  Калищей  можно  сравнить  с  судьбой  чеховского  вишневого  сада.  Образцовое,  ухоженное  хозяйство  с  прекрасными  садами  и  парками,  красивой  архитектурой  усадебного  дома  и  служб,  многочисленными  хозяйственными  строениями  было  продано  новому,  по-лопахински  рационально  мыслившему  владельцу,  который  уничтожил  здесь  все  почти  до  самого  основания.  Поневоле  остается  посчитать  за  счастье,  что  здесь  еще  сохранились  две  каменные  постройки – скотный  двор  и  людская,  очертанья  полузасохших  прудов,  поредевшие  придорожные  аллеи  и  радуют  хорошим  травостоем  пятна  пока  не  отданных  под  огороды  бывших  парковых  полян.
     Калищи  упоминаются  с  1500  года  как  деревня  Колище.  В  восемнадцатом  веке  это  было   сельцо  с  господским  домом  и  садом  с  деревьями  яблонь,  груш,  вишен,  кустами  красной  и  черной  смородины.  Расцвет  усадьбы  приходится  на  послереформенное  время,  начиная  с  1875  г.,  когда  ее  владельцем  стал  К.В. Ракуса-Сущевский,  личность,  несомненно,  представляющая  исторический  интерес.
     Константин  Валерианович  Ракуса-Сущевский  (1826-1899)  происходил  из  польской  семьи.  Рано  потеряв  родителей,  он  «с  десяти  лет  был  заперт  в  русский  военный  корпус  и  предоставлен  самому  себе.  Он  был,  что  тогда  называлось – «богато  одаренная  натура»:  способный,  энергичный  и  отзывчивый.  Старший  брат  его,  Александр,  был  замешан  в  польском  мятеже  и  сослан  в  Сибирь,  а  имение  семьи  Сущевских  было  конфисковано.  К.В. остался  без  всяких  средств  и,  по  окончанию  Михайловского  артиллерийского  училища,  должен  был  существовать  только  службой»  (Е. Легкова).
     Молодой  офицер  Ракуса-Сущевский  был  некрасив,  но  умен  и  веселого  нрава,  чем  пленил  сердце  восемнадцатилетней  Марии  Пантелеймоновны  Демидовской,  единственной  дочери  состоятельного  купца,  который  и  «слышать  не  хотел  о  браке  дочери  с  «поляком»,  да  еще  с  «голоштанником»  офицером,  без  всякой  будущности  в  смысле  карьеры»  (там  же).  Марии  Пантелеймоновне  пришлось  проявить  почти  непосильное  для  нее  упорство  в  борьбе  с  железной  волей  отца.  Противостояние  с  отцом  продолжалось  три  года,  до  совершеннолетия  Марии,  т.е.  до  исполнения  ей  21  года,  когда  по  тогдашним  законам,  она  могла  заявить  свои  права.  Отец  вынужден  был  дать  свое  согласие  на  брак  дочери,  который  состоялся  в  1858  году.
     К  тому  времени  Ракуса-Сущевский  был  в  должности  помощника  начальника  Охтенских  пороховых  заводов.  Выдающиеся  способности, энергия,  стремление  обеспечить  семью  скоро  выдвинули  его  на  служебном  поприще:  через  пять  лет  он  назначается  начальником  Охтенских,  а  в  1875  году  становится  инспектором  всех  пороховых заводов.  Во  время  польского  восстания  1863  г.  его  родственники  призывали  его  стать  на  защиту  интересов  Польши,  но  он,  русский  по  воспитанию,  не  мог  бросить  Россию  и  перейти  в  стан  ее  врагов,  что  все  же  не  избавило  его  от  подозрений  и  едва  не  оборвало  его  карьеру.
     Высокая  должность  генерал-майора  Ракуса-Сущевского  в  Главном  артиллерийском  управлении  дала  ему  средства  не  только  для  покупки  имения  в  Калищах,  но  и  к  коренному  преобразованию  усадьбы.
     К  работам  по  переустройству  усадьбы  был  привлечен  только  что  закончивший  Академию  художеств  (1877)  архитектор  Дмитрий  Дмитриевич  Зайцев,  автор  проекта  жилой  колонии  для  рабочих  и  производственных  сооружений  чугунолитейного  и  механического  завода  Ф.К. Сан-Галли  в  Петербурге.  К  1880-му  году  основные  работы  были  завершены.  Новый  господский  дом  занял  место  старого.  Рядом  с  ним  появилась  каменная  постройка  людской.  Основу  пейзажного  парка  составила  сеть  криволинейных  дорожек  и  соединенные  каналом  пруды.  К  востоку  от  усадьбы  разместились  многочисленные  хозяйственные  строения,  частью  из  дикого  камня.
     Жизнь  в  усадьбе  оказала  особое  воздействие  на  судьбу  дочери  Ракуса-Сущевского – Ольгу,  способствуя  ее  становлению  как  общественного  деятеля.
     За  годы  советской  власти  имя  Ольги  Константиновны  Нечаевой,  в девичестве  Ракуса-Сущевской,  успело  основательно  забыться.  Наши  леность  и  нелюбопытность  часто  граничат  с  неблагодарностью.  Но,  говорить  о  Калищах,  и  ничего  не  сказать  об  Ольге  Константиновне  было  бы  просто  неприлично.
     Ольге  было  пятнадцать  лет,  когда  ее  отец  приобрел  усадьбу  Калищи.  Детство  ее  пришлось  на  период  великих  реформ  с  ярко  выраженным  преклонением  перед  именем  царя-освободителя.  Росла  она  в  доме  отца  при  Пороховом  заводе,  окруженная  узким  кругом  семьи  и  ближайших  знакомых.  Затем,  после  переезда  в  Петербург  14-летняя  девочка  поступила  в  один  из  частных  пансионов.  Здесь  она  испытала  на  себе  всю  силу  влияния  демократических  идеалов  русской  литературы  и  будто  бы  ждала  случая,  чтобы  самой  способствовать  их  осуществлению.  Именно  Калищи  впервые  предоставили  ей  эту  возможность.  «Люди,  уклад  их  жизни,  их  радости  и  печали  потянули  меня  к деревне»,  вспоминала  Ольга  Константиновна.  Она совершенно  отказалась  от  поездок  за  границу  и  с  весны  уезжала  в  свои  Калищи,  где  сумела  очень  скоро  подойти  к  крестьянам,  учила,  лечила,  читала  вслух.  «Таившаяся  в  глубине  моей  под  спудом  всех  условностей  моей  жизни  наклонность  к  демократизму  сразу  вспыхнула  во  мне…   Меня  потянуло  к  народу,  к  какому-нибудь  хорошему  делу».  Она  сближается  с  учащейся  молодежью,  жившей  по  соседству:  с  учительницей,  студенткой-медичкой,  дочерьми  управляющего  имением.  Отсюда  же,  из  Калищ,  берет  начало  и  ее  политическое  самообразование.  Знакомство  с  Н.А. Нечаевым,  ставшим  ее  мужем,  помогло  дальнейшему  упрочению  ее  жизненных  принципов.
     Присяжный  поверенный  Николай  Александрович  Нечаев  получил  известность  как  защитник  на  политических  процессах,  хотя  и  не  участвовал  ни  в  одном  из  революционных  кружков.  По-своему  характеру  он  был  быстро  увлекающийся  человек.  Многие  из  своих  добрых  начинаний  он  часто  не  мог  довести  до  конца.  Так  он  обратил  внимание  членов  петербургской  Думы  на  необходимость  предоставления  летнего  загородного  отдыха  малолетним  учащимся  городских  школ.  Эту  идею  он  провел  в  Думе,   получил  определенное  ассигнование  и  основал  первую  школьную  колонию  в  Калищах,  при  усадьбе,  на  которую  он  уже  получил  право  владения  от  своего  тестя.  Активное  участие  в  создании  и  деятельности  школьной  колонии  в  Калищах  принимала  Ольга  Константиновна,  особенно  с  тех  пор,  когда  ее  супруг  стал  остывать  к  общественным  идеям  и  увлекся  финансовыми операциями.  С  этого  времени  их  убеждения   и  взгляды  расходятся.  Н.А. Нечаев  быстро  вошел  в  круг  крупнейших  представителей  финансовой  элиты  России,  сумел  превратить  Калище  в  образцовое  хозяйство,  сумел  столь  же  быстро  разориться,  так  что  ему  пришлось  ради  блага  семьи  и  с  согласия  жены  отдать  за  долги  калищенское  имение  со  всеми  постройками  и  угодьями.
     Ольга  Константиновна  не  изменила  избранному  пути,  став  сначала  членом  Комитета  общества  пособия  слушательницам  врачебных  и  педагогических  курсов,  затем  Высших  женских  (Бестужевских)  курсов,  в  период,  когда  они  только  что  возродились  после  угрозы  их  полного  запрещения.  Работа  в  Комитете  была  общественной,  чтобы  иметь  заработок  О.К. Нечаева  взяла  платную  должность  в  Обществе  попечительства  об  учительницах  и  воспитательницах  в  России.
     Имя  О.К. Нечаевой  связано  не  только  с  историей  высшего  женского  образования.  В  годы  первой  мировой  войны  она  организовала  помощь  семьям  ушедших  на  войну  солдат,  затем  стала  во  главе  одного  из  районных  пунктов  помощи  беженцам,  затем  военнопленным.  Революция,  которую  она  приветствовала,  способствовала  быстрому  решению  тех  вопросов,  которым  О.К. Нечаева  посвятила  свою  жизнь.
     В  период,  когда  Н.А. Нечаев  еще  был  полон  прогрессивных  идей,  в  Калищах,  к  востоку  от  усадьбы  в  окружении  березового  леса,  была  построена  больница  для  рабочих,  занятых  в  усадебном  хозяйстве,  о  котором  в  краеведческой  энциклопедии:  «Россия.  Полное  географическое  описание  нашего  Отечества»  сообщалось:  «имение  Калище Н.А. Нечаева;  общая  площадь  имения – 350  десятин,  из  которых  180  составляет  пашня;  имение  доставляет  молоко  в  Петербург;  при  имении  есть  яблоневый  сад  в  две  десятины».
     Одновременно  с  больницей,  в  1890-е  годы  у  северной  границы  усадьбы  была  построена  часовня
     К  1910-му  году  имение  Калищи  переходит  к  жене  агронома  Е.Н. Пыхачевой,  которая  в  1913  г.  заложив  имение  в  банке  и  получив  ссуду,  практически  полностью  ликвидировала  весь  усадебный  комплекс.  Деревянные  дома,  включая  господский  особняк,  были  проданы  на  вывоз,   парковые  и  садовые  деревья  проданы  на  сруб.  Совсем  как  в  чеховской  комедии…
      В Калищах в 1901 году в семье  латышского батрака родилась Мильда Петровна Драуле.Став членом партии в 1919 г. она в период наступления Юденича на Петроград лишь чудом избежала расстрела.Заведуя сектором учёта в Лужском укоме партии,немногословная,сдержанная,с яркой красивой внешностью  Мильда  вызывала уважение товарищей,избиралась председателем товарищеского суда.В Луге она становится женой Леонида Васильевича Николаева,печально известного,как убийца С.М.Кирова.Николаев с октября 1925 по декабрь 1926 года работал управделами Лужского укома ВЛКСМ и был на 2,5 года моложе жены.Живя в Луге и после  переезда  в конце 1926г. с сыном и матерью Мильды в Ленинград супруги часто приезжали в Калищи на отдых.               
     82. Каменка,  пос. Церковь  во  имя  Покрова-Пресвятой  Богородицы.  Каменная,  арх. Н.В. Дмитриев  (проект  1892-93 гг.),  закрыта  в  1930-е  гг,  взорвана  в  1940-е гг.  Находится  в  руинах.
     Поселок  Каменка  расположен  на  левом  берегу  р. Оредеж,  к  востоку  от  д. Затуленье  (см. выше).  Это – один  из  волостных  центров  Лужского  района.  Он  возник  на  основе  бывшего  имения  Каменских  и  относится  к  числу  самых  замечательных  памятных  мест  Ленинградской  области.  Здесь  находилась  мыза  Минкино,  связанная  с  именем  Модеста  Петровича   Мусоргского  (1839 – 1881) – гениального  русского  композитора,  оказавшего  значительное  влияние  на  отечественную  и  на  европейскую  музыкальную  культуру.
     К  сожалению,  в  истории  поселка  все,  что  связано  с  мызой  Минкино  остается  крайне  неясным.  Положение  осложнилось  еще  больше  после  выхода  в  свет  книги  о  лужских  усадьбах,  где  содержится  очерк,  посвященный  Минкино-Каменке.
     Рискуя  уйти  в  сторону  от  основной  темы  нашей  книги  и   тем  самым  вызвать  недовольство  читателей,  мы  приводим  результаты  собственного  исследования  истории  поселка,  при  необходимости  цитируя  и  ссылаясь  на  источники.
     До  вхождения  Новгорода  в  Московское  государство  деревня  Минкино      вместе  с  деревнями  Килож  (Келла),  Изори,  Киселядь,  Борки  над  озером  Туленец  (две  последние  не  дошли  до  наших  дней)  принадлежали  «житьим  людям»  Ф.Д. Скороботову  с  детьми  Миней  и  Федком  «с  Добрыни  улицы»,  а  также  братьям  Фоме  и  Юшке  Клепальницыным  (Писцовая  книга  Вотской  пятины, 1500 г.). Считается,что от  вышеупомянутого  Мини  (Дмитрия)  Скоробова  и  произошло  название  Минкино,но всего вероятней оно имеет более древнее происхождение.
     Царь  Иван  III  пожаловал Минкино с прочими деревнями в поместье  Льву  Васильевичу  Грезину.  На  то  время  Минкино  представляло  собой  типичный  однодворок. Здесь  проживала  всего  лишь  одна  крестьянская  семья  Самухи  Овдеева,  живущего   вместе  с  сыном  Илейкой.  Они  сеяли  рожь,  пшеницу,  овес,  ячмень,  косили  сено,  отдавая  порой  до  половины  урожая  в  помещичий  доход.
     После  всех  бедствий,  обрушившихся  на  эту  часть  новгородских  земель  во  второй  половине  XVI  века – опричное  разорения,  Ливоская  война,  эпидемии,  голод – многие  деревни,  включая  Минкино,  надолго  обратились  в  пустоши.
     В  конце   XVIII  века  пустошь  Минкино  принадлежала  двум  братьям  Барановым.  Имея  площадь  122  десятины,  она  была  сплошь  занята  лесом,  лишь  15  десятин  занимала  пашня  и  10 – покосы.
     В  первой  половине  XIX  века  пустошь  была  разделена  на  1-ю  и  2-ю  части,  на  которые  были  составлены  отдельные  геометрические  планы.  Современный  пос. Каменка  находится  на  землях,  входивших  в  1-ю  часть  пустоши  Минкиной.  2-я  часть  пустоши  примыкала  к  ней  с  юго-западной  стороны,  располагаясь  выше  по  течению  речки  Каменки.               
     14  июля  1848  г.  был  составлен  геометрический  план  1-й  части  пустоши  Минкиной,  принадлежавшей  владельцу  селя  Перечицы  действ. статскому советнику, профессору  Царскосельского  (с 1844 г.  Александровского)  лицея  Андрею  Филипповичу  Оболенскому  (1789 – 1871).
     Это  согласуется  со  сведениями  авторов  книги  о  лужских  усадьбах,  которые  пишут,  что  в  1847  году  надворный  советник  Иван  Семенович  Козловский  перепродал  пустошь  Минкино  вместе  с  селом  Перечицы  АФ. Оболенскому.
     Каким  же  образом  пустошь  Минкино  стала  сначала  мызой  Минкиной,  затем  Каменкой.  В  книге  о  лужских  усадьбах,  об  этом  сказано  так.
     В  1865  году  брат  композитора  Филарет  Петрович  Мусоргский  приобрел  в  свою   собственность  пустошь  Минкино.  Здесь  «он  устроил  весьма  скромную  загородную  дачу  деревенского  типа,  при  которой,  правда,  не  было  ни  крестьян,  ни  хозяйства.  Благодаря  письмам  Модеста  Петровича  Мусоргского …  известно,  что  он  провел  в  Минкиной  лето  и  осень  1867 г.».
     Далее  говорится,  что  в  1868  году  Ф.П. Мусоргский  продал  пустошь  Минкину  жене  вице-адмирала  Зарина.
     Продолжаем  цитировать:  «Можно  предположить,  что  свою  усадьбу  Зарины  создали  на  месте  бывшей  дачи  Мусоргских…   Пустошь  Минкина  на  востоке  граничила  с  пустошью  Шевиной…   Ее  купил  в  начале  1870-х  гг.  Илья  Владиславович  Агранович…  В  1885  г.  он  продал  свое  поместье  купцам  Каменским,  а  два  года  спустя  они  приобрели  и  имение  Минкино  (т.е.  в  1887  г. – авт.).  С  тех пор  объединенное,  оно  получило  название  Каменка,  что  было  созвучно  фамилии  новых  владельцев  и  названию  речки  (Каменки – авт.).  Создание  замечательного  парка  в  Каменке  исследователи  лужских  усадеб приписывают  Зариным.
     Совершенно  непонятно,  почему  составители  данной  версии  совершенно  проигнорировали  сведения  о  первом  пребывании  композитора  в  Минкино  не  в  1867  году,  а  двумя  годами  раньше,  как  об  этом  сказано  в  книге  А.А. Орловой  «Мусоргский  в  Петербурге»,  изданной  в  1974  году.  А.А. Орлова  пишет,  что  композитор,  похоронив  мать,  умершую  17  марта  1865  г.  и  находясь  в  тяжелом  физическом  и  нервном  состоянии,  принял  предложение семьи  брата  провести  с  ними  лето  и  в  том  же  году  вместе  с  ней  «уехал  на  дачу  на  мызу  Минкино». При этом в сноске сообщается,  что  мыза  Минкино  принадлежала  Филарету  Петровичу.  Уж  не  отсюда  ли  пошла  традиция  считать  мызу  Минкино  собственностью  Ф.П. Мусоргского?
     Есть  все  основания  сомневаться,  что  мыза  Минкино  хоть  какое-то  время  принадлежала  брату  композитора.  Обратимся  к  архивным  документам.
     3  января  1868  года  по  купчей  крепости  имение  Перечицы  с  пустошью  Минкиной  перешло  от  А.Ф. Оболенского  к  его  сыну  Николаю  Андреевичу  (ЦГИА  СПб, ф.190, оп.9.  д.1147, л.4),  который  исполнял  обязанности  мирового  посредника  1-го  участка   и  ранее  служил  в  лейб-гвардии  Преображенского  полка,  выйдя    в  отставку  в  звании  капитана  (штабс-капитана).  Он  ненадолго пережил  своего  отца  и  значился  как  умерший  уже  в  августе  1873  г. 
     К  тому  времени  в  пустоши  Минкиной  уже  были  господские  жилые  строения (иначе  где  бы  здесь  могли  поселиться   Мусоргские?),  т.е.  Минкино  числилось  пустошью  лишь  официально  и  вполне  подходило  под  понятие  мыза.
     После  смерти  Н.А. Оболенского  пустошь  Минкино  вместе  со  всем  перечицким  имением  попадает  под  дворянскую  опеку,  и  в  1876  году  становится  собственностью  Любови  Егоровны  Оболенской – жены  другого  сына  А.Ф. Оболенского – Владимира  (там  же, л.89),  который  вскоре  сам  становится  владельцем  и  Перечиц  и  Минкинской  пустоши.
     В  1882  г.  В.А. Оболенский  ходатайствует  «о  возобновлении  границы  принадлежащей  ему  дачи  (имения – авт.)  Лужского  уезда  1-й  части  пустоши  Минкиной»  (ЦГИА  СПб, ф.262, оп.1, д.555).  Отметим,  что  по  разным  причинам  его  просьба  осталась  неисполненной  ни  в  1882-м,  ни  в  ближайшие  за  ним  годы.
     И  вот  перед  нами  новое  архивное  дело  «О  возобновлении  границ  дачи  1  части  пустоши  Минкиной»,  начатое  16  декабря  1885  г.  (ЦГИА  СПб,  ф. 262, оп.1,  д.582).
     Начинается  оно  с  прошения  жены  почетного  гражданина  А.А. Каменской  о  возобновлении  границ    принадлежащего  ей  имения  под  названием  мыза  Минкино  с  пустошами  Минкино,  Новоселье,  Киселяди  и  Шевино.  К  письму  прилагается  купчая  крепость  и  планы  генерального  межевания  пустоши  Минкиной  и  Шевино.
     Далее  сообщается,  что  мыза  Минкино  вместе  с  пустошами  Минкино,  Новоселье,  Киселяди,  Шевино  куплена  Каменской  23  августа  1885 г. у  почетного  гражданина  Александра  Алексеевича  Чеснокова,  который  приобрел  ее  по  купчей  крепости  от  9  мая  1884 г.  под  тем  же  названием  мызы  Минкиной  с  пустошами  у  действительного  статского  советника  Николая  Христиановича  К. (фамилия  неразборчива – авт.).  К  22  октября  1886  г.  межевание  было  произведено  и  уже  в  ноябре  этого  же  года  мыза  Минкино  стала  называться  Каменкой.  К  этому  времени  А.А. Каменской  стала  принадлежать  и  2-я  часть  пустоши  Минкиной.
     Скорее  всего,  вышеупомянутый  Николай  Христианович,  фамилия  которого  остается  нами  не  прочитанной,  и  выкупил  у  В.А. Оболенского  мызу  и  пустошь Минкино.
     История  мызы  Минкино  в  изложении  по приведенным  выше  архивным  материалам  настолько  расходится  с  тем,  как  она  дается  в существующей литературе,  что  просто  теряешься  в  догадках,  как  такое  смогло  произойти.  Но  факты  есть  факты.  Мыза  Минкино  никогда  не  принадлежала  ни  Филарету  Мусоргскому,  ни  жене  вице-адмирала  Зариной.  Находящийся  здесь  чудесный,  поистине  экзотический  парк,  всего  вероятней,  был   заложен  Каменскими,  т.е.  во  второй  половине  1880-х  годов.
     Перед  нами,  естественно,  встал  вопрос,  почему  Мусоргские  приехали  на  дачу  именно  в  Минкино,  а  не  куда-нибудь  поближе  к  Петербургу,  как  они  это  сделали  в  1866  г.,  выехав  на  лето  в  Павловск?  Предлагаем  свою  версию  ответа.  Филарет  и  Модест  Мусоргские  смогли  познакомиться  и  подружиться  с  Николаем  Андреевичем  Оболенским  во  время  своей  недолгой  службы  в  Преображенском  полку,  сохранив  между  собой  товарищеские  отношения  и  после  того,  как  оставили  военную  службу.  Филарет  Петрович  мог  просто  приехать  погостить  на  лето  в имение  своего  приятеля,  с  согласия  последнего.
     Таким  образом,  в  мусоргсковедении  появляется  совершенно  новая  тема – круг  лужских  знакомых  композитора.  Еще  раз  попросим  прощения  у  наших  читателей  и  попробуем  внести  еще  одну  лепту  в  ее  раскрытие.
     Известно,  что  М.П. Мусоргский  был  в  1856  году  выпущен  из  Школы  гвардейских  подпрапорщиков  и  кавалерийских  юнкеров  и  так  же,  как  и  его  брат,  выпущенный  из  Школы  годом  ранее,  был  направлен  унтер-офицером  в  лейб-  гвардии  Преображенский  полк.  Первым  произведением  композитора  после  выпуска    из  Школы  была  фортепианная  пьеса,  озаглавленная  по-французски: «Souvenir  d'enfance»  (Воспоминания  детства),  с  посвящением  также  на  французском  языке:  «A son ami,  Nicolas  Obolensky» (Своему  другу,  Николаю  Оболенскому – авт.).Пьеса датирована  16  октября  1857  г.  В  литературе  о  Мусоргском  ее  посвящение   обычно  связывают  либо  с  князем  Н.А. Оболенским,  1853  года  выпуска,  будущим  командиром  Преображенского  полка  (1890-е  гг.),  либо  с  князем  Н.А. Оболенским,  1854  г.  выпуска,  назначенным  в  Павловский  полк  и  о  котором  отзываются  как  о  музыканте-любителе.
     Мы  предлагаем  считать  эту  пьесу  посвященной  Н.А. Оболенскому – владельцу Перечиц  и  Минкино,  сослуживцу  братьев  Мусоргских  по  Преображенскому  полку. Что  же  касается  его  княжеского  титула,  то  и это  нас  не  смущает.  В  Русском  биографическом  словаре  А.Ф.  Оболенский  назван  как  происходящий  из  духовного  звания.  Тем  не  менее,  в  «Алфавитном  списке  селений  по  уездам  и  станам  Петербургской  губернии», 1856 г.  он  упомянут  как  князь  Оболенский.  Князем  назван  и  брат  Николая  Андреевича  Оболенского – Владимир,  в  «Памятных книжках  С-Петербургской  губернии»  за  1900  и  1905  гг.
     Теперь  мы  можем  вернуться  к  главному  предмету  нашей  книги,  хотя,  если  бы  не  попутные  отступления,  она  больше  бы  походила  на  своеобразный  мартиролог,  путешествие  по  руинам  истории,  причем  поселок  Каменка  не  составил  бы  исключения.
     Спустя  шесть – семь  лет  после  покупки  имения  Каменские  решили  выстроить  здесь  каменную  усадебную  церковь.  Место  под  нее  они  выбрали  к  западу  от  центральной  аллеи,  на  взгорке  верхней  береговой  террасы.  Проект  церкви  был  заказан  петербургскому  зодчему  Н.В. Дмитриеву,  который  в  это  время  вел  проектирование  деревянных  церквей  в  селе  Перечицы  и  имении  генерала  Ф.И. Жербина  вблизи  ст. Преображенской  (ныне  Толмачево).
     Архитектор  Николай  Всеводолович  Дмитриев  (1856 – 1918)  к  тому  времени  снискал  себе  заслуженный  авторитет  в  строительных  кругах,  служил  в  техническо-строительном  комитете  МВД,  затем  в  Министерстве  Императорского  двора,  одновременно  являясь  архитектором  Главного  дворцового  управления  по  пригородным  дворцам,  Гатчинского  дворцового  управления  и  города  Гатчины,  к  тому  времени  построил  свыше  десятка  жилых  зданий  (доходных  домов)  и  несколько  объектов  общественного  назначения,  включая  театры,  учебные  заведения,  банковские  конторы  и  т.д.  Н.В. Дмитриев  «первым  дал  художественное  решение  жилища  для  рабочих»,  проявил  прогрессивные  общественные  взгляды  при  создании  Гаванского  жилого  городка  для  рабочих  (Васильевский  Остров  в  С.-Петербурге).
     Церковь  в  Каменке  чем-то  напоминала  древние  московские  храмы  XVI-XVII вв.  Может  быть  многоярусностью  объемов,  может  быть  вертикалями  многоглавия  в  сочетании  с рядами  килевидных  кокошников,  может  быть  просто  своим  цветным   узорочьем,  где  красно-кирпичные  плоскости  стен  контрастируют  с  белизной    архитектурных  деталей.  Общий  вид  Покровской  церкви  в  Каменке  передает  фотография  1927  года, воспроизведённая в книге  Н.В. Мурашовой  и  Л.П. Мыслиной.  Мы  полностью  разделяем  их  восхищение  былым  великолепием  этой  церкви,  которая  здесь  в  окружении  приоредежских  ландшафтов  производила  «не  меньшее  впечатление,  чем  храм  Воскресения Христова  (Спас-на-крови)  в  С.-Петербурге».  Позолоченные  главы  церкви  были  видны  с  далеких  расстояний  противоположного  берега  реки.
     Лучше  всего  от  церкви  сохранилась  ее  алтарная  часть.  Все  остальное – груда  развалин,  кладка  которых  состоит  из  намертво  скрепленных  друг  с  другом  кирпичей.  На  каждом    из  них  в  фигурной  рамке  помещена  тисненая  надпись:  В.и А. Каменские.  А  вот  мемориальная  доска,  посвященная  пребыванию  Мусоргского  на  мызе  Минкино,  установленная  стараниями  районного  Управления  культуры  в  юбилейном  1989  году  разбита  и  утрачена в середине 1990-х годов.
     От  мемориальной  усадьбы  сохранились  только  каменный  флигель  и  заглохший  парк,  представляющий  собой  редкий  в  нашем  паркостроении  образец  садово-паркового  искусства,  относящийся  к  стилю  «модерн».  В  нем  много  необычного,  и  узкие,  жмущиеся  к  поверхности  крутого  склона  террасы  и  темная,  кедровая  хвоя  экзотической   Веймутовой  сосны.Сквозь густые ветви  просвечивает  гладь Оредежа. Самым  жезамечательным  в  парке  является  его  решение,  как  сада  камней.  Композиция  парка  насыщена  использованием  природного  камня,  в  основном,  гранитных  пород. Это  настоящая  коллекция  гранитов.  Здесь,  кроме  обычного  для  нашего  региона  рапакиви,  представлены  лейпократовые  граниты  из  кристаллического  фундамента  Балтийского  щита,  или  более  характерные  для  северного  Приладожья гранитогнейсы  с  четко  различимыми вкраплениями  кристаллов  граната.  Лестничные  спуски,  подпорные  стенки,  каменистые  горки,  бордюры,  крупные  декоративные  валуны  и  каменные  россыпи,  образующие  затейливые  каскады  и  на всем  сумрачная  от  темно-зеленой  хвои  цветовая  гамма.  Не  парк,  а  заколдованное  царство! 
     Исторические реликвии Минкино-Каменки должны быть сохранены.Первый шаг на этом пути уже сделан.Силами общественности г.Луги и жителей волости расчищены алтарь и центральная часть Покровской церкви.Здесь установлен памятный крест.Церковь заново освятили,теперь в ней снова проводятся службы.                83.  Каменка-на-Ящере,см. Малая Ящера.
     83.  Каменные  Поляны  (Тесовской),  церковь  во  имя  Рождества  Иоанна  Предтечи,  каменная,  1552-1563 гг.  с  позднейшими  пристройками  и  изменениями.  Закрыта  в  1939  г.,  действовала  в  1942-1945 гг.  Сохранилась  со  значительными  разрушениями.
     Деревни  с  названием  Каменные  Поляны  нет  уже  более  тридцати  лет.  Когда-то  это  было  видное  село,  один  из  ключевых  пунктов  древней  Ивангородской дороги,  связывающей  Новгород  с  Принаровьем  и,  далее,  с  европейскими  странами.  Ивангородская  дорога  шла  от  Каменных  Полян  по  своему  несохранившемуся  участку  до  современной  деревни  Велегощи  (Батецкого  района,  Новгородской  обл.).
     Сегодня  Каменные  Поляны – это  нежилое  урочище,  находящееся  вблизи  фермерского  хозяйства,  расположенного  к  северо-востоку  от  деревни  Мошковые  Поляны,  на  малопроезжей  грунтовой  дороге,  ведущей  из  волостного  центра  Тесово-4  в  новгородскую  деревню  Большие  Кусони.
     Наиболее  ранние  сведения  о  Каменных  Полянах  и  здешней  церкви  содержатся  в  Писцовой  книге   Вотской  пятины  за  1566  год,  где  деревня  именуется  селом  Высокие  Поляны  и  значится  как  архиепископское  владение.  О  храме  сказано:  «церковь  Иван  Предтеча  стал  после  писма».  Церковь  относилась  к  Климентовскому  погосту  (см. Заполье,  Приозерной).
     До  присоединения  Новгорода   к  Москве  Высокие  Поляны  принадлежали  Новгородскому  Софийскому  дому,вновь  став  владычным  имением  с  1552  года.  Большинство  исследователей  относит  строительство  храма  к  1552-1563 гг.  Мы  считаем  возможным  ограничить  этот  период  рамками  первого,  в  целом  удачного  для  русских,  этапа  Ливонской  войны,  т.е. 1558-1563 гг.
     Известно  несколько  преданий  о  том,  как  была  построена  церковь  в  Высоких  (Каменных)  Полянах.  Одно  из  них  гласит:  :Церковь  сия  современна  царствованию  Ивана  Васильевича  Грозного,  который,  проходя  с  войсками  против  литовцев  через  сии  места,  но  не  проходил  лесом  и  болотом  и,  достигнув  равнины,  где  ныне  воздвигнута  сия  церковь,  как  бы  от  избытка  благодарных  Богу  чувств  за  благополучное  совершение  трудного  пути,  сказал:  «на  сей  поляне  да  будет  село  Поляны»  и  вслед  за  тем,  воздвигнута,  на  собственное  иждивение,  сия  Предтеченская  церковь.  Это  предание  подтверждается  самой  кладкой  стен  возобновленного  храма»  (из  «описания  церкви  в  с. Полянах»,  сер.  XIX  в.,  по  А.А. Селину).  Другое  предание,  которое  до  сих  пор  в  ходу  у  местных  жителей  (в  том  числе  и  д. Большие  Кусони)  гласит,  что  церковь  сложена  из  кирпичей,  которые  по  приказу  Ивана  Грозного  несли  с  собой  солдаты  во  время  Ливонского  похода.  Каждый  солдат  нес  по  одному  кирпичу.
     Обе  легенды  не  вызывают  доверия,  т.к.  участие  Ивана  Грозного  во  главе  русских войск  против  ливонцев   произошло  в  1572  году,  на  шесть  лет  позже  первого  упоминания  о  селе  и  храме.
     Древнерусская  реликвия  долгое  время  оставалась  без  должного  внимания  исследователей.  Ее   изучение  состоялось  лишь  в  1994-95 гг. 
     Уже  предварительное  обследование  каменнополянской  Предтеченской  церкви  выявило  ее  своеобразие  и,  в  ряде  случаев,  уникальность  архитектурного  решения.  Перед  нами  традиционный  тип  крестово-купольного  четырехстолпного  храма  на  высоком  подклетье  и  тремя  апсидами.  Уникальность  архитектурно-пространственного  решения  интерьера  заключается  в  акцентированной  высоте  подпружных  арок  центральной  главы,  что  придает  подкупольному  пространству  особую  значимость  в  общем  интерьере  храма.
     Своеобразна  сама  техника  кладки  стен  из  плит,  установленных  «на  иконк»  с  грубо  отколотыми  краями.  Новгородские  мастера  в  середине  XVI  века  эту  технику  не  употребляли.  В  Москве  она  вообще  неизвестна.  Она  присутствует  в  стенах  Ивангородской  крепости  раннего  строительного  периода,  возведенных  на  полстолетия  ранее  церкви  в  Каменных  Полянах.  Строительное  своеобразие  последней,    по  мнению  петербургского  историка  О.А. Прудникова  могло  быть  вызвано  следующим  обстоятельством.  «В  XVII  веке  в  Тесовской  волости  производились  разработки  строительного  материала,  использовавшегося  в  Новгороде  для  мощения  полов.  Доставка  плит  в  Новгород  могла  осуществляться  только  по  Иваногородской  дороге,  на  которой  между  Тесовым  и  Новгородом  стояло  село  Поляны.  Если  допустить  существование  Тесовских  разработок  и  в  более  раннее  время,  то  окажется  вполне  возможным  использование  этого  транзита  строительных  материалов  для  строительства  Полянского  храма».  Исследователь  подчеркивает: «Остается  отдать  должное  древним  каменщикам  за  их  уникальную  технику,  позволившую  предельно  рационально  использовать  этот  не  предусмотренный  для  стенной  кладки  строительный  материал». 
     Второй  уникальностью  храма  была  его  изначальная  двухглавость,  несвойственная  Новгородской  традиции.  О.А. Прудников  связывает  это с  тем,  что  строительство  храма  велось  под  наблюдением  архиепископа  Пимена,  который  с  1552  года  занимал  Новгородскую  кафедру.  Он  был  выходцем  из  Кирилло-Белозерского  монастыря,  «для  архитектурного  комплекса  которого  характерны  именно  двухглавые  храмы».  Вторая,  малая  глава  Каменнополянского  храма  находилась  в  его  юго-восточной  части,  над  находящимся  здесь  приделом.
     Прошло  двадцать  лет.  Нет  числа  тем  бедствиям,  что  вынесли  за  эти годы  приграничные  новгородские  земли.  Здесь  и  бешеный  разгул  опричнины  и  опустошительные  движения  войск,  и  мор,  и  голод,  и  массовое  бегство  населения  хоть  в  разбойники,  хоть  в  партизаны,  лишь  бы  уйти  от   гибельных  тягот.  Безлюдье  стало  участью  для  многих  сел  и  деревень,  расположенных  вдоль  стратегических  дорог.  Не  избежали  этой  участи  и  Каменные  Поляны.  В  Писцовой  книге  1582  г.  отмечено,  что  здешняя  каменная  Предтеченская  церковь    «стоит  без  пения»,  т.е.  без  церковных  служб.  Лишь  через  добрый  десяток  лет,  к  середине  1590-х  годов  село  стало  принимать  обустроенный  вид,  храмовые  службы  возобновились.  В  1602  году  через  Каменные  Поляны  проехал  со  свитой  жених  Ксении  Годуновой,  датский  принц  Ганс,  вскоре  умерший  в  Москве.  Секретарь  принца  Ганса  Аксель  Гюльден-Стиерне,  проезжая  через  Каменные  Поляны  отметил:  «Проехали  мы  мимо  одного  села,  принадлежащего  вместе  со  всем  приходом  патриарху»  (А.А. Селин).
     Дальнейшие  сведения  о  Каменнополянской  церкви  относится  к  1613  году  в  связи  с  ее  освящением,  «после  более  чем  вероятного  разорения  села  в  период  Смутного  времени»  (О.А. Прудников).
     На  1646  г.  село  числилось  за  Новгородским  митрополитом  Афонием.  К  этому  времени  и  позже  не  раз  менялось  посвящение  ее  приделов.  В  1646  г.   она  имела  придел  во  имя  свт. Архиепископа  Новгородского  Иоанна,  к  1718   г.  в  ней  находились  каменный  придел  во  имя  Св. Духа  и  деревянный – свт. Климента  папы  Римского.
     В  начале  XVIII  века  церковь  с  запада  и  юга  была  обстроена  папертью.  При  храме  была  настенная  звонница.  К  1718  году  ее  заменили  деревянной  колокольней.  Она  сгорела  при  пожаре  1827  г.  Пожар  стал  поводом  для  крупномасштабной  перестройки  храма.  Церковь  дополнили  тремя  новыми  (малыми)  главами,  растесали  старые  и  пробили  новые  оконные  проемы,  оштукатурили  фасады,  срубив  весь  древний  декор.
     В  1830-е  годы  устроили  теплый  храм  в  подцерковье  и  кирпичную  паперть  с  колокольней.  Трехъярусная    колокольня  существенно  исказила  древний  облик  храма,  заслонив  его  главный  вид.  Также  и  вновь   устроенное  пятиглавие  лишило  храм  его древней  примечательности,  каким  было  его  двухглавое  завершение.
     Сведения  второй  половины  XIX  века  излагают  краткую  историю  церкви:
     «Климентовского  погоста  в  выставке  и  селе  Полянах  церковь  Святого  Пророка  и  Предтечи  Иоанна,  каменная,  построена  блаженныя  памяти  при  митрополите  Макарии  Новгородском,  которая  церковь  построена  по  повелению  блаженныя  и  вечной  славы  достойныя  памяти  Государя  царя  и  Великого  князя  Иоанна  Васильевича  всея  России  самодержца,  которая  и  доныне  стоит  благополучно».
     Стоит  благополучно…  Увы,  но  сегодня о   состоянии  этого  памятника  былинных  времен  так  уже не  скажешь...
     84.  Келло  (Каменской),   часовня  не  установленного    наименования,  деревянная,  нач. ХХ  в.,   не  сохранилась;  во  имя  Св. ап. Андрея  Первозванного,  деревянная,  1999-2000 гг.,  действующая.
     Деревня  Келло  расположена  на  северном  берегу  живописного  Меревского  озера  с  западной  стороны  дороги  на  д. Запишенье.  Первое  сведение  о  деревне  содержится  в  Писцовой  книге  Вотской  пятины  1500 г. – «Сельцо  Килож  над  озером  над  Килом»,  где  к  тому  времени  уже  была  помещичья  усадьба  некоего  Дмитрия  Яковлевича  Коурцова.  Где-то  рядом  находилась  и  деревня  Килож,  где  проживал  своеземец   Олексейка  Ескин,  а  также  деревня  Килица  на  речке  Килице  (вблизи  пос. Оредеж – авт.)  и  деревня  Колище.  Что-то  есть  общее  в  звучании  этих  топонимов,  будто  они  произошли  от  одного  корня.  Сосредоточенность  их  в  относительно  компактной   местности  может  быть  предметом  специального  исследования.  Возможно,  что  все  эти  названия  имеют  неславянское,  точнее,  дославянское  происхождение.  Все  вышеназванные  селения  относились  к  Николько-Бутковскому  погосту.  (см. Бутково).
     По  сведениям  А.А. Лаврова  в  переписи  1539  года  сельцо  Кило  (Килож)  числилось  за Олексеем  и  Яковом  Игнатьевичами  Пушкиными,  правнуками  Александра Григорьевича  Пушкина,  родоначальника  старшей  линии  Пушкиных.  Мы  можем  дополнить  эти  сведения,  сказав,  что  Игнатий  Васильевич  Пушкин  и  его  сын  Яков  (внук  и  правнук  А.Г. Пушкина)  были  родоначальниками  той  линии  пушкинской  родословной,  которая  привела  к  Андрею  Павловичу  Пушкину,  мужу  Елизаветы  Абрамовны  Ганнибал,  с  которыми  мы  уже  встречались  на  страницах  этой  книги  и  встретимся  еще,  хотя  бы  при  рассказе  о  дер. Перечицы.  Пока  же  отметим  главное:  с  историей  Лужского  района  связано  начало  и  завершение  одной  из  ветвей  (назовем  ее  лужской)  родословного  дерева   Пушкиных.
     На  начало  XVIII    века  усадищем  Кило,  над  озером  Кило,  владел  Иван  Васильевич  Нелединский,предки которого значатся помещиками по Водской пятине с 16 века.  От  него  имение  перешло  к  его  свойственнику  Ивану  Борисовичу  Нелединскому,  жена  которого  после  его  смерти в  1711  году  вторично  вышла  замуж  за  Фому  Федоровича  Базанина – владельца  усадьбы  в  Раптях  (см.  пос. им. Дзержинского).  К  роду  Нелединских  относится  и  один  из  заметных  поэтов  эпохи  русского  сентиментализма  Юрий  Александрович  Нелединский-Мелецкий  (1752-1829),  песня  на  слова  которого:  «Выйду  я  на  реченьку»  бытовала  в  народной  среде  едва  ли  не  до  начала  1960-х  годов.
     В  конце  XVIII  века  находящаяся  в  селе  усадьба  получила  новый  облик,  чем-то  напоминающий  усадьбу  в  Затуленье.  От  стоявшего  на  вершине  склона  усадебного  особняка  спускались  к  озеру  липовые  аллеи.  Склон  был  разбит  на  террасы,  засаженные  плодовыми  деревьями  и  кустарниками.  На  нижней  террасе  были  вырыты  три  пруда,  соединенные  между  собой  протоками,  образуя  водную  цепь.  Пруды  наполнялись  родниковой  водой,  избыток  которой  каскадным  потоком  стекал  в  Меревское  озеро.  В  дальнейшем  эта  искусственная  водная  система  была  использована  в  хозяйственных  целях.  Водою  прудов  приводилась  в  движение  молотильная  машина,  действовала  водокачка.  Усадьба  считалась  одним  из  комфортных  мест  для  дачного  отдыха.  Последним  владельцем  усадьбы  была  Мария  Кузьминична Никитенко,  жена  потомственного  почетного  гражданина,  которая  внесла  сюда  дополнительное  благоустройство  и  комфорт.
     Усадебный  дом  в  Келло  сгорел  еще  до  войны.  Парк  находился  «в  красивом  состоянии»  до 1980-х  годов.  До  тех  пор,  пока  на  его  территории  не  построили  свиноферму.  При  этом,  по  словам  старожилов,  парк  был  основательно  вырублен,  отходы  свинофермы  бульдозерами  сбрасывали  в  озеро.  Со  слов  тех  же  старожилов  известно,  что  когда-то  в  деревне  находилась  часовня,  которая  разрушилась  перед  войной.
     В  1999  году  в  д. Келло  была  построена  новая  часовня,    что  связано  с  новыми  отношениями  религии  и  общества  в  современной  России.  Деревянная  часовня  была  построена  на  пожертвования  жителя  Санкт-Петербурга  А. Самойлова,  при  участии  лужской  строительной  компании  «Орлан»  (директор  А.А. Орлов)  и    лужанина  Н.А. Кирдея.  Часовню  освятили   12  сентября  1999  года  в  честь  апостола  Андрея   Первозванного.  Освятил  часовню  благочинный  Лужского  округа,  протоиерей  Н.В. Денисенко.  На  освящение  пришло  более  40  человек  окрестных  жителей  и  дачников.  Теперь,  по  просьбе  прихожан  в  часовне  стало  возможным  совершать  обряд  крещения,  отпевать  усопших,  проводить  краткие  церковные  службы – молебны,  панихиды  и  даже  литургии.
     85.  Клобутицы  (Серебрянской),  см. Серебрянка.
     86.  Клюкошицы  (Ям-Тесовской).  Церковь  во  имя  Свв.  мчч. Флора  и  Лавра,  деревянная,  до  1566 г.,  перестроена  в  1864 г.  Каменная,  1872 г.,  закрыта  в  1939  г.  Действует  с  1942 г.
     Деревня  Клюкошицы  находится  на  правом  берегу  реки  Тесовой.  Когда-то  высокая  береговая  часть  деревни  была  отдельным  поселением – селом  Загородицы,  и  клюкошицкая  церковь  относилась  к  этому  селу.  Церковь  расположена  на  самом  высоком  месте  берега, на  мысу,  образованном  узкой  излучиной  речного  русла.  История  и  архитектура  церкви  все  еще  остаются  неизученными.   Пока  известно,  что  первый  храм  на  этом  месте  возник  во Времена Ивана Грозного  и  просуществовал  в  деревянном  виде  с  неоднократными возобновлениями  и  перестройками  до  1870-х  годов,  когда  его    заменили  на  современный  каменный.  Он  тоже  не  избежал  военной  бури,  когда  ему  снарядом  снесли  часть  колокольни.  Этим  объясняется её  словно  бы  укороченный   силуэт и низкое  расположение    площадки  звона.  Церковь  обнесена  каменной  оградой.Рядом  располагаются  здание  бывшей  церковно-приходской  школы  и  дом  священника  (1988 г.).  В  советское  время  школа  была  отдана  под  клуб.
     Храм  и  церковная   ограда  производят  удивительно  яркое  впечатление.  Это  подлинный  ансамбль  архитектурных  форм,  навеянных  мотивами  древнерусского  зодчества,  в  частности,  псковской  и  новгородской  школ.  В  то  же  время  архитектуру  храма  нельзя  назвать  подражательной.  В  ней  отчетливо  просматриваются  черты,  отражающие  эстетику  XIX  столетия.  Особенно  показательны  в  этом  отношении  арочные  выставки  в  линиях  карнизов,  придающие  лаконичному  решению  церковных  фасадов  приметный  художественный  акцент.  Впечатление  от ансамбля  усиливается  многоярусным  построением  силуэта  всегохрамового  комплекса,  включая  главки  столбов  церковной  ограды,  малые  главкипо  углам  храма,  силуэт  колокольни  и  центральную  главу  храма,  вознесенную  на  высоком  восьмигранном  барабане  с  четко  выделенным  основанием.Расположенная  высоко  над  рекой,  церковь  имеет  прекрасные  точки  обзора,  должное  ландшафтное  окружение.
     «Прихожане,  впервые  переступивши  порог  храма,  поражаются  его  патриархальному  величию,  обращают  внимание  на  его  мощность,  основательность,  строгие  архитектурные  формы,  какую-то  особенную  торжественность  служб,  проводимых  здесь,  и  большую  силу  Божьей  благодати,  способной  перерождать  людей, спасать    их  от  греха.  По  мнению  одной  из  прихожанок …  «такого  храма,  как  в  деревне  Клюкошицы,  нет  ни  в  одном  из  городов  Ленинградской  области»  (Н. Герасимова.  Православная  Луга,  № 6, 1999 г.).
     Большую  заботу  о  содержании  храма  и  благочестии  прихода  проявляет  местный  священник  Протоиерей  Михаил  Васильевич  Гусев.  Прекрасный  очерк  об  этом  удивительном  человеке  опубликован  в  выше  процитированном  номере  газеты  «Православная  Луга».  Знание  английского  и  японского  языков  помогают  ему  общаться  с православными христианами  дальнего  зарубежья,  оказывать  им  духовную  помощь.  Велико  его  влияние  и  на  жизнь  местного  прихода,  что  вызывает  ответное  внимание  зарубежной  паствы  и   прихожан  к  благоустройству  клюкошицкой  церкви.
     87.  Клюкошицы,  там  же,  часовня  во  имя  Свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  каменная,  XIX в.  Сохранилась,  действующая.
     Когда-то  на  месте  современной  деревни  Клюкошицы  было  два  отдельных  поселения:  село  Загородицы  и  деревня  Клюкошицы.  В  селе  находилась  церковь  Свв. мчч.  Флора  и  Лавра  (см. выше),  в  деревне  часовня,  посвященная  тем  же  святым.  Деревня  располагалась  к  северу  от  села,  ниже по  рельефу,  в  глубине  прибрежной  территории.  Граница  между  селом  и  деревней  проходила  там,  где  ныне  находится  братское  захоронение  советских  воинов.
     Часовня  располагается  возле  старого  дома,  постройки  начала  ХХ  века,  принадлежавшего  зажиточной  крестьянской  семье  Петровых.  После  ее  раскулачивания  в  доме  поместилось  правление  колхоза,  затем  сельсовет,  позже  библиотека.
     Часовня  внешне  выглядит  достаточно  простой.  Она  сложена  с  применением  кладки  из  дикого  камня  и  местного  (Тесовского)  плитняка.  Перекрыта  часовня  четырехскатной  шатровой  кровлей  с  козырьками – откосами,  увенчана  высоким  восьмиконечным  крестом,  сделанным  народным  умельцем.  Но  есть  в  облике  часовни  нечто  основательное,  строгое,  ладное,  что   превращает  ее  из  сооружения  малой  формы  в  подлинно  архитектурную  величину.  На фотографии,  сделанной  в  2001 г.  одним  из  авторов  данной  публикации,  часовня  представлена  как  памятник  истории  и  культуры  местного  значения.
     88.  Коленцево  (Каменской),  часовня  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  нач. 1860-х гг.,  не  сохранилась.
     Деревня  Коленцево  расположена  у  дороги  Луга-Оредеж,  на  северном  конце  Поддубского  озера. ( Об  озере  и  его  примечательностях см. Заплотье).
     Считается,  что  название  Коленцево  произошло  от  слова  «колено»,  в  знак того,  что  в  этом  месте  берег  Поддубского  озера  образует  изгиб,  колено.  Это  вполне  можно  принять  за  истину,  т.к.  в  Писцовой  книге  1500 г.  Коленцево  названо  деревней  Колени,  над  озером  Верхутным,  современном  Поддубском.
     Первоначально  деревня  относилась  к  Бутковскому  погосту,  затем  к  приходу  Верхутинской  Троицкой  церкви.
     Часовня  в  Коленцево  была  выстроена  помещиком  сельца  Верхутино  Николаем  Михайловичем  Целепи  (1819 – 1866),  в  связи  с  переселением  в Коленцево  верхутинских  крестьян  после  реформы  1861  года.
     Сегодня  шоссейная  дорога  отрезает  деревянную  застройку  от  озера.  Строительство  этой  дороги  привело  к  сносу  коленцевской  часовни,  стоявшей  на  прибрежном  холме.  Одновременно  была  срыта  и  группа  холмов,  которые  по  распространенному  обычаю  здесь  называли  ливонскими  могилами.  Тем  не  менее,  археологические  объекты  в  Коленцово  остались  и  среди  них - характерное  городище  на  берегу  озера,  в  1 км  к  юго-западу  от  деревни.  С  напольной  стороны  городище  ограждено  рвом  глубиною  до  3 м.
     89. Конезерье  (Володарской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  конец  XIX  в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Конезерье  находится  на  южном  конце  озера  Врево,  отсюда  и  название  деревни.  Еще  недавно  здесь  были  две  деревни  Большое  и  Малое  Конезерье,  соответственно  на  правом  и  левом  берегу  разделявшей  их  речи  Хвощанки  (Конезерки).  Окрестности  Конезерья  богаты  археологическими  памятниками,  что  убедительно  доказывает  глубокую  древность  деревни.  Уникальное  мысовое  городище  находится  в  1,5  км  от  Конезерья  в  северо-западном  направлении.  Здесь  на  мысу  западного  берега  оз. Врево  имеется  урочище  с  примечательным  названием  Священка.
     Городище  в  урочище  Священка  обследовалась  в  1927  и  1970-х  годах.  Оно  занимает  площадь  1150  кв. м.  и  находится  на  12  м  выше  уровня  озера.  С  напольной  стороны  городище  ограждено  валом  высотой  2м,  сложенным  из  камней.
     Больше  известен  другой  археологический  памятник  Конезерья – культовый  камень,  называемый  в  народе  «Параскева  Пятница».  Он  находится  к  западу  от  дороги  на  пос. Володарского,  примерно  в  0,5  км  северо-западнее  городища.
     Это – крупных  размеров  валун  с  конусообразным  завершением,  наподобие  главки.  Считается,  что  в  углублении  при  основании " главки " постоянно,  в  любое  время  года  сочится  вода.  По  сведениям  выдающегося  петербургского  археолога  Г.С. Лебедева,бывшего знатоком здешних археологических древностей,  раньше  над  камнем  стояла  небольшая  часовенка  и  к  камню  устраивался  крестный  ход  из  Городецкой  Успенской  церкви.
     90.  Колодно  (Заклинской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  в  пер. пол.  XIX  века,  не  сохранилась.
     Деревня  Колодно  находится  на  старом  отрезке  трассы  Луга – Новгород,  через  Заполье  на  Сырец  и  далее  на  Щепы.  Деревня  известна  с  1500  года,  входила  в  приход  Городенского  Дмитриевского  погоста,  затем  Покровской  церкви  села  Вычелобок  (см. выше).  Деревня,  вероятнее  всего,  возникла  в  XIII – XIV  вв.  Об  этом  свидетельствуют  находящиеся  здесь  памятники  археологии – курганно-жальничный  могильник  на  северо-восточном  краю  деревни,  поблизости  от  оз. Колоденского  и  находящееся  к  западу  от  могильника   средневековое   селище.
     Деревянная  часовня  в  Колодно  была  поставлена  в  середине  - второй  пол. XIX  века  в  память  избавления  от  падежа  скота.  К  часовне  совершался  крестный  ход  8  (21)  июля  в  день  празднования  явления  Казанской  иконы  Божией  матери.
     91.  Коростовичи  (Серебрянской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  сер.  XIX в.,  не  сохранилась.
     В  современном  справочнике  «Административно-территориальное  деление  Ленинградской  области»  отсутствует  населенный  пункт  с  названием  Коростовичи,  который  бы  относился  к  Лужскому  району.  Тем  не  менее,  на  современных  картах  района  и  области  он  продолжает  значиться,  к  западу  от  санатория  «Красный  Вал»  и  дороги  Луга – Череменецкий  монастырь.  Но  это,  будем  считать  современные  Коростовичи,  взявшие  свое  название  от  исторической  деревни,  которая  располагалась  на  р. Быстрице,  несколько  ниже  существующей  деревни  Задубье.
     История  Коростовичей  тесно  связана  с  одной  из  наиболее  знаменитых  старинных  усадеб  района  «Вал – Нежгостицы»,  ныне  санаторий  «Красный  Вал»,  входили  в  состав  обширного  Нежгостицкого  имения.  Деревня  впервые  упомянута  под  1524  годом,  в  составе  поселений,  относящихся  к  Петровскому  погосту  Шелонской  пятины  (ныне  деревня  Петровская  Горка).
     В  конце  XVIII  века  Коростовичи  была  обычной  деревенькой,  принадлежавшей  нескольким  помещикам.  К середине  XIX  века  Коростовичами  стал владеть  Семен  Филиппович  Маврин,  действ. стат. советник,  владелец  усадьбы  Нежгостицы.
     «В  соседней  деревне  Коростовичи  Маврины  устроили  небольшую  усадьбу,  где  сосредоточили  хозяйственное  управление  всем  лужским  имением  и  насадили  большой  фруктовый  сад  площадью  5  десятин.  Эта  усадьба  находилась  всего  в  одной  версте  от  Нежгостиц,  и  здесь  было  немало  построек:  двухэтажный  господский  дом,  флигели  для  рабочих  и  служащих,  конюшни,  скотный  двор,  ледник,  бани,  гумно,  рига,  молочня,  птичник,  что  свидетельствовало  о  том,  что  Маврины  завели  настоящее  помещичье  хозяйство,  которого  при  усадьбе  Нежгостицы  не  было»  (Н.В. Мурашова,  Л.П. Мыслина). 
     Возможно,  что  усадьба  Коростовичи  находилась  от  одноименной  деревни в  некотором  удалении,  может  быть,  в  том  месте,  где  на  современных  картах  все  еще  обозначается  населенный  пункт  Коростовичи.
     Часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца  была  построена  не  в  деревне,  а  при  усадьбе  (мызе)   Коростовиче,  вероятней  всего  при  С.Ф. Маврине.
     92.  Корпово  (не  существующая  деревня  к  западу  от  г. Луги,  ныне  земли МО РФ),  часовня  во  имя  Свв.  мчч.  Флора  и  Лавра,  деревянная,  сер.  XIX в.,
не  сохранилась.
     Деревня  Корпово  находилась  на  восточной  стороне  от  оз. Корповского.  Она была  расселена  в  связи  с  расширением  территории  Лужского  артиллерийского  полигона,  как  и  несколько    других  соседних  деревень.
     Корповская  часовня  была  приписана  к  Преображенской  церкви  в  д. Островно,  которая  отстояла  от  большинства  деревень  прихода  на  значительном  расстоянии,  поэтому,  в  религиозной  жизни  местного  населения часовни  здесь  играли  особую  роль.  "Прихожане  справляют  часовенные  праздники;  поют  общие  молитвы". 
     Корпово – уникальное  место  в  Лужском  районе,  получившее  известность  в  связи  с  нахождением  здесь  подземного  лабиринта  искусственных  пещер,  образованных  при  добыче  кварцевого  песка  для  стеклоделательных  заводов,  в  частности,  для  завода  оконных  стекол  в  с. Темные  Ворота  (ныне  территория  Полигона).
     Менее  известно,  что  в усадьбе  Корпово  на  южном  берегу  Корповского  озера,  летом  1916  года  проживал  на  даче  один  из  ведущих  русских  поэтов,  т.н. «Серебряного века»  Игорь  Северянин.
     Любителям  родной  поэзии  хорошо  известно  его  стихотворение  «Поэза  северного  озера»,  которое  начинается  словами  «В  двенадцати  верстах  от  Луги,  в  лесу  сосновом,  на  песке…».
     Место отдыха Северянина долгое  время  оставалось неизвестным.Считалось,  что  поэт  мог  снимать  дачу  где-нибудь  на  берегах  Череменецкого  или  Вревского  озер,  в  Мереве,  или  Ильжо.  Истина  открылась  при  нашей  встрече  с  профессором  Г.С. Ганешиным,  геологом,  проводившим  исследования  природных  особенностей  Лужского  района  еще  в  1920-е  годы.  Тогда  же  им  было  установлено,  что  именно  Корпово,  расположенное  в  12-ти  верстах  от  Луги  и было  воспето  Северяниным.
     Мы  не  будем  приводить  стихотворение  полностью,  ограничимся  отрывками,  прекрасно  передающими  местный колорит.
     «Среди  озер,  берез  и  елок
     И  сосен  мачтовых  среди
     Бежит  извилистый  проселок,
     Шум  оставляя  позади…
    
     … В  просторном  доме,  в  десять  комнат,
     Простой,  мещанистый  уют,
     Среди  которого  укромно
     Дни  северлетние  текут.
    
     Дом  на  горе,  а  в  котловине,
     Как  грандиозное  яйцо,
     Блистает  озеро  сталь-сине
     И  в  нем – любимое  лицо!…
    
     … То  в  аметистовом,  то  в  белом,
     То  в  бронзовом,  то  в  голубом, 
     Ты  бродишь  в  парке  запустелом
     И  песней  оживляешь  дом…»
    
     Стихотворение  создано  в  конце  июня  1916  года.  Но этим  «вклад»  Корпово  в  русскую  литературу  не  ограничивается.  В  Корпово  Северяниным  был  задуман и  во  многом  воплощен  поэтический  цикл  «Миррелия»,  посвященный  памяти  поэтессы  Мирры  Александровны  Лохвицкой  (1869-1905),  прозванной  современниками  «русской  Сафо»,  творчество  которой  оказало  на  Северянина  значительное  влияние,  настолько  значительное,  что  он  провозгласил  Лохвицкую  «предтечей»  основанного  им  поэтического направления – эгофутуризма.
     В  тот же  год Северянин побывал еще в нескольких местах Лужского уезда,  что  можно  проследить  по  указаниям   под  его  стихами,  но  Корпово   оказалось  самым  значительным  для  его  краткого  Лужского  периода  творчества.
     93. Красные  Горы  (Толмачевской),  церковь  во  имя  Св. вмч. Дмитрия  Солунского,  деревянная,  до  1576-77 гг.,  заново  отстроена  и  переименована  во  имя  Иконы  Божией  матери  «Знамение»,  деревянная,  1789 г,  с  приделом  вмч. Дмитрия  Мироточивого,  закрыта  в 1937  г.,  сохранилась  в полуразрушенном  виде.
     Деревня  Красные  Горы  находится  на   дороге  Луга – Осьмино,  на  берегу  Красногорского  озера.  Деревня  и  озеро  свои  названия  получили  от  слоев  красного  суглинка,  обнажения  которых  характерны  для  этих  мест.
     Среди  древностей  деревни  отметим  жальничный  могильник,  находящийся  к  западу  от  Красных  Гор,  в  100  местах  от  озера.  В  южной  части  его  оградки  имеется  камень  с  выбитым  на  нем  крестом.
     По  сведениям  из  книги  «Земля  Невская  Православная»  в  Красных  Горах  в  конце  XVI  века  находилась  деревянная  церковь  во  имя  Св. вмч. Дмитрия  Солунского.  По-видимому  она,  м.б.  в  возобновленном  виде  достояла  до  1780-х  годов,  когда  при  селе  значилась  «церковь  Дмитрия  на  берегу  озера  Красногорского».  Тогда  же  в  Красных  Горах  имелся  деревянный  господский  дом,  село  принадлежало  Семену  Якимовичу  Скобельцину  с  прочими  помещиками.
     Семен  Якимович  (Иакимович)  Скобельцин  приходился  правнуком  окладчику  Шелонской   Пятины  Петру  Скобельцину,(см. Ильжо).
     В  1789  году  С.Я. Скобельцин  на  собственные  средства  построил  в  Красных  Горах  новый  деревянный  храм  во  имя  Знамения  Пресвятой  Богородицы.  Судьба  прежней  Дмитриевской  церкви  остается  неизвестной,  но  вновь  выстроенная  Знаменская  церковь  имела  теплый  придел  во   имя  Дмитрия  Мироточивого.  Знаменский  храм  был  освящен  22  сентября  1789  года  лужским  протоиереем  Филиппом  Александровым  и  священником  Ефимием  Автономовым.   Антиминс  Знаменского  алтаря  освящен  митрополитом  Никанором  в  1853  году,  очевидно  взамен  изначального.
     Скобельцины  и  в  дальнейшем  продолжали  заботиться  о  состоянии  церкви.  Так,  в  1877  г.  внук  ее  устроителя – Петр  Скобельцин  пожертвовал  2000  рублей  на  церковь  и  на  причт.  К  тому  времени  в  приход  Красногорской  церкви  входила  21  деревня  с  численностью  взрослого  населения – 1883  чел.  Тем  не  менее,  грамотных  среди  них  «не  более  40  человек».  Школа  открыта  в  1864  г.  в  Красных  Горах».
     Здание  бывшей  церковно-приходской  школы,  заново  отстроенное  в  1907  г., в полуразобранном виде уцелело  до  наших  дней. На  стене  школы находилась  мемориальная  доска,  оставшаяся  от  тех  времен,  когда  при  Советской  власти  здесь  размещалась  сельская  начальная  школа.Надпись на доске гласила:   «Комиссар партизанского  отряда  Михаил  Федорович  Тернов,  бывший  директор  Красногорской школы  героически  погиб  в  сражении  с  немецко-фашистскими  захватчиками  в  Великую  Отечественную  войну».
     Перед  фасадом  школы  на  полянке  стоит  кем-то  перенесенная  сюда  с  церковного  кладбища  мраморная  колонна  с  могилы  неизвестной  из  рода  Скобельциных.  Надпись  кем-то  бессмысленно  испорчена  так,  что   помещенного  на  колонне  имени  невозможно  прочитать.
     Как выглядела Красногорская церковь,помнят только редкие старожилы.  Церковь чем-то  напоминала  ту,  что  стояла    в  Верхутине (см.Заплотье).Согласно описанию второй половины XIX в.она была  деревянной,на каменном фундаменте,снаружи обшита тесом,внутри оштукатурена.    Длина  церкви  вместе с колокольней была 11,наибольшая ширина – 3,высота  до  карниза – 2  сажени  (сажень – 2,13 м).  Церковь имела одну большую главку над  срединной  частью  и  две  маленькие  над  притвом.    Колокольня  составляла  1  ярус и была  высотой около 14 метров.В церкви был  богатый  иконостас  шириной  свыше  6,  высотой  свыше  4  метров.
     О изначальном облике Знаменской церкви в д. Красные Горы  можно  судить  по  обнаруженному нами архивному чертежу.На нём представлен скромный сельский храм,все части которого-колокольня,притвор,трапезная,помещение собственно церкви и апсида алтарной части-расположены на одной оси.Помещение церкви завершается широким приземестым восьмериком,перекрытым низкой восьмискатной кровлей.Над ней на высоком барабане возносится достаточно внушительная глава.Вторая глава венчает колокольню.Обе главы находятся почти на одной высоте от земли,что снижает впечатление от общего силуэта  церкви.Совсем по иному  силуэтная композиция красногорского храма выглядит на  рисунке  лужского  художника  Александра  Ивановича  Ковалева.  Рисунок  выполнен им  по  памяти  и,  к  сожалению,не может считаться документально точным.Тем не менее он вполне может отражать облик храма,каким его можно было видеть 40-50 лет назад:восьмерик основного объёма заменён четвериком,колокольня получила шатровый верх,над алтарной частью установили скромную главку.Согласно рисунку  красногорская  церковь  могла выглядеть  достаточно  представительной.
     После своего  закрытия   церковь  была  и  сельским  клубом  и  общежитием  для  шефов  (сезонных  рабочих).Со временем от нее  остался  лишь полуразрушенный протяженный  объем  нижней  части.В настоящее время силами неравнодушных к родной истории людей храм в Красных Горах восстанавливается с использованием первоначального проекта.
     Красные  Горы – деревня  мемориального  значения.  Здесь  находится  место  гибели  героя  Гражданской  войны,  политкомиссара  Николая  Гурьевича  Толмачева  (1895 – 1919).
     Во  время  наступления  Северо-Западной  армии  генерала  Н.Н. Юденича  (1862 – 1933)  на  Петроград  и  взятия  белыми  Ямбурга  Лужский  участок  фронта  стал  иметь  важнейшее  стратегическое  значение.  Для  его  обороны  из  Петрограда  был  направлен  начальник  политуправления  Петроградского  военного  округа,  красный  комиссар  Н.Г. Толмачев,  назначенный  особоуполномоченным  реввоенсовета  7-й  армии.  Стремясь  остановить  продвижение  войск  противника,  в  районе  деревни  Красный  Горы  Н.Г. Толмачев  решает  выехать  на  передовую  В  ночь  с  25  на  26  мая  от  ст. Преображенская  по  реке  Луге  были  отправлены  баржа  и  два  парохода – «Забава»  и  «Работник»  с  батальоном  красноармейцев.  Пароход  «Забава»  с  Толмачевым  на  борту  шел  первым.  В  деревне  Красные  Горы  отряд  Толмачева  расположился  на  ночлег,  выставив  посты.  На  рассвете  на  них  наткнулись  передовые  части  белых.  Белогвардейцам  удалось  расчленить  обороняющийся  батальон  на  части.  Толмачев  вместе  с  ротой  бойцов  был  оттеснен  к  озеру.  Вскоре  от  роты  осталось  лишь  несколько  человек.  Тяжело  раненный  Толмачев  продолжал  отстреливаться.  Последнюю  пулю  он  оставил  для  себя.
     Красногорские  жители  похоронили  Н.Г. Толмачева  на  местном  кладбище,  у  Знаменской  церкви.  Позже  тело  героя  было  погребено  на  Марсовом  поле  в  Петрограде.
     На  месте  гибели  Н.Г. Толмачева  установлен  обелиск.  Он  находится  на  самом  берегу  озера.  Ближе  к  дороге  на  Осьмино  поставлен  памятный  знак  в  виде  развернутого  знамени  с  надписью:  «Красногвардейцам,  защищавшим  красный  Петроград.  Комиссару  Николаю  Толмачеву».
     К  западу  от  знамени – знака   видна  вторая  часть  Красногорского  комплекса,  посвященного  лужским  партизанам  и  их  боевому  содружеству  с  испанскими  интернационалистами.  Три  стелы  с  изображением  братского  рукопожатия  объединены  надписью:  «Советским  и  испанским  патриотам-партизанам.  1942 – 1943».  У  их  подножия  покоится  гранитная  плита  братского  захоронения,  с  надписями  на  русском  и  испанском  языках.
     Красногорский  мемориальный  комплекс  был  создан  по  инициативе  и  с  участием  ленинградских  и  лужских  школьников  в  1970 гг.  Авторы  проекта:  архитектор  А.Д. Левенков  (автор  памятника  «Каменный  цветок»  на  Дороге  жизни),  в  соавторстве  с  М.В.  Гаазе  и  П.И. Мельниковой.
     Предварительно  школьники – члены  Ленинградской  станции  юных  туристов  провели  крупномасштабную  поисковую  работу.  В  первые  десятилетия  после  открытия  мемориала  деревня  Красные  Горы  была  местом  массового  туристического  посещения.  Внимание  туристов  привлекал  собранный  юными  следопытами  интересный  и  богатый  материал  о  боевом  пути  отряда  испанских  интернационалистов  под  командованием  капитана  Франциско  Эрнеста Гульона Мальора  (1920 – 1944)  и  партизанского  отряда  М.В. Романова, одного  из  первых  партизанских  отрядов  лужан,  где  комиссаром  был  М.Ф. Тернов,  о  котором  напоминает  доска  на  бывшей  красногорской  школе.  Сам  М.В. Романов (1901 – 1942) был  уроженцем  деревни  Именицы,  соседней  с  Красными  Горами,  находящейся  от  них  на  другом  конце  озера.  Мстя  ему,  фашисты  расстреляли  его  жену  и  старшую  дочь  Евгению,  которая  была  связной  в  отряде  отца.
     Среди  старожилов  деревни  бытует  легенда,  возможно  связанная  с  судьбой  древней  Дмитриевской  церкви.  Она  гласит,  что  неподалеку  от  Знаменской  церкви  находился  каменный  храм,  на  мысу  у  самого  края  озера.  В  одну  из  тяжелых  годин  истории  края  он  ушел  под  воду,  подобно  граду-Китежу.  Якобы  Красногорские  мальчишки  ныряя,  видели  в  этом  месте  контуры  этого  храма,  лежащие  на  дне  церковные  колокола.
      Возрождение  Знаменской  церкви безусловно  упрочит  мемориальную  значимость Красных Гор.  История края  не  должна  походить  на  книгу  с  вырванными  страницами.
     94.  Красный  Вал  (санаторий),  домовая  церковь  во  имя  Св. блгв. влк. кн.  Александра  Невского,  впоследствии  переименованная  во  имя  Всемилостивейшего  Спаса  в  имении  Нежгостицы,  деревянная,  1827  г.,  перестроена  в  нач. 1840-х гг.,  не  сохранилась.
     Санаторий  Красный  Вал  находится  на  западном  побережье  Череменецкого  озера,  на  дороге  Луга – Череменецкий  монастырь.  Санаторий  основан  в  первое  десятилетие  Советской  власти,  на  базе  одного  из  лучших  усадебных  ансамблей  бывшего  Лужского  уезда  в  имении  Вал – Нежгостицы.
     Первые  сведения о  деревне  Нежгостицы  встречаются  в  Новгородской  писцовой  книге  Шелонской  пятины 1504/05гг. – Нежгостищи.  Она  относилась  к  Петровскому  погосту  (совр. дер. Петровская  Горка)  и  принадлежала  помещикам,  братьям  Борису  и  Ивану  Еремеевым.  Название  деревни  происходит  от  личного  новгородского  имени  Нежгость,  встречается  в  различном  написании:  Нежговицы,  Нежгоецы  и  т.д.
     На  1780-е годы  Нежгостицы  принадлежали  помещикам  Зелениным  и  Сукиным.  История  Нежгостиц  обстоятельно  изложена  в  книге  Н.В. Мурашовой,  Л.П. Мыслиной  о  дворянских  усадьбах  Санкт-Петербургской  губернии  (Лужский  район),  опубликованной  в  2001  г.  Нам  остается  лишь  дополнить  ее  в   соответствии  с  нашей  темой,  а  также  сведениями  о  причастных  к  ней  лицам.
     В  конце  XVIII  века  деревня  Нежгостицы  переходит  в  собственность  гвардии  сержанта  А.Я. Сукина, унаследовавшего  после  смерти  отца  и  братьев  обширное  имение включающее  полностью или  частично,  около  2-х  десятков  сел  и  деревень  на  территории  современного  Лужского  района.  Можно  сказать,  что  Александр  Яковлевич  Сукин  (1765 – 1837)  первым  из  здешних  помещиков  сумел  использовать  достоинства  береговых  ландшафтов  Череменецкого  озера  для  создания  настоящего  архитектурно-паркового  ансамбля,  полностью  соответствующего  этому  высокому  понятию.  Среди  скромных,  патриархального  вида  окрестных  усадеб  Нежговицкий  ансамбль  выделялся  размахом  архитектурной  композиции   поставленных  в  линию  двухэтажного  дворцового  здания  и  его  фланкирующих  флигелей.  Шестиколонные  портики  на  цокольных  основаниях  охватывали  всю  высоту  главного  и  озерного  фасадов  усадебного   дворца,  вид  на  который  открывался  непосредственно  от  усадебных  ворот,  в  перспективе  въездной  аллеи.
     Въездная  и  ведущая  от  дворца  к  озеру  протяженная  парковая  аллея – просека,  составляли  главную  планировочную  ось  усадебного  ансамбля.  Его  архитектурная  часть  размещалась  вдоль  края  плато,  от  которого  по  крутому  склону  и  далее  по  нижней  пологой  площадке  берега  протянулись  парковые  пространства.  Регулярная  часть  сменялась  ландшафтной,  сосновый  лесопарк – посадками  лиственных  деревьев;  светлые  участки – теневыми,  где  свет  с  трудом  просачивался  сквозь  кроны,  узкие  тропинки – широкими  раскрытиями  на  озеро,  просторы  лугов,  речку  Быстрицу.
     К  началу  работ  по  устройству  усадьбы  в  Нежгостицах  А.Я. Сукин  давно  уже  не  ходил  в  сержантском  звании.  Генерал  от  инфантерии,  участник  боевых  сражений,  в  одном  из  которых  он  потерял  ногу, впоследствии  становится  генерал-адъютантом,  сенатором,  членом  Государственного  совета.  В  русской  истории  А.Я. Сукин  в  основном  известен  как  комендант  Петропавловской  крепости  во  время  ареста  и  следственного  дела  декабристов.  Именно  Сукину  приходилось  принимать  арестованных  и  размещать  их  по  казематам  крепости,  вести  надзор  за  их  содержанием.  В  комендантском  доме  проводились  допросы  узников,  Сукин  был  включен  и  в  состав  Верховного  уголовного  суда  над  ними.
     Заключенные  воспринимали  его  по-разному.  Одним,  как,  например,  В.И. Штейнгелю,  он  казался  монстром  на  деревянной  ноге,  «самым  черствым  человеком»,  стук  «деревяшки»  которого  в  коридорах  крепостной  тюрьмы  навевал  арестованным  самые  мрачные  мысли.  Но  большинство  отзывалось  о  своем  страже  более  доброжелательно.  Об  этом  свидетельствует  эпизод  из  записок  С.П.  Трубецкого,  связанный  с  его  отправлением  в  Сибирь.  Трубецкой  пишет:  «Камердинер  Сукина  провел  меня  в  кабинет  своего  господина,  который  сказал  мне,  что  хочет  проститься  со  мною,  отдал  поклон  от  Маврина  и  сказал  мне,  что  я  найду  в  Пелле  (первая  станция  по  дороге  в  Сибирь,  через  Кострому,  ныне  пос. Отрадное  в  Кировском  районе  Ленинградской  области – авт.)  жену  мою,  которая  туда  уже  отправилась,  что  в  крепости  он  не  мог  мне  дать  с  нею  другого  свидания».   Неукоснительно  выполняя  служебные  обязанности  А.Я. Сукин,  как  человек,  вполне  мог  относиться  к  своим  «подопечным»  с  определенным  сочувствием.  Могила  А.Я. Сукина  находится  на  Комендантском  кладбище  в  Петропавловской  крепости.
     Упомянутый  Трубецким  Маврин – это  зять  А.Я. Сукина,  в  1824  году  женившийся  на  его  дочери,  Анне  Александровне,  Семен  Филиппович  Маврин,  впоследствии  действительный  тайный  советник.
     А.Я. Сукин  в  1827  году  устроил  в  одном  из  флигелей  усадебного  дворца  домовую  церковь,  освященную  во  имя  своего  небесного  покровителя  Св. блгв. кн. Александра  Невского.
     По  этой  дате  можно  судить,  что  основное  время  создания  Нежгостицкого  ансамбля  приходится  на  1820-е  годы.
     В  1860  г.  Анна  Александровна  Маврина  подарила  Нежгостицы  своей  дочери  Александре  Семеновне.  С  начала  крестьянской  реформы  1861  года  новая  владелица  усадьбы  решила  освободить  ее  от  соседства  с  крестьянскими  дворами,  переселив  крестьян  села  Нежгостицы  на  другое  место.  Подобные  мероприятия   предусматривались  уставными  положениями  пореформенных  отношений  помещиков  с  бывшими  крепостными.  Другое  дело,  что  в  ряде  случаев  крестьянские  дворы  переносились  на  земли,  явно  не  пригодные  для  расселения,  что  вызывало  естественное  возмущение  крестьян,  вплоть  до  открытого  бунта,  как  это  произошло,  например,  в  имении   Солнцев  Берег,  расположенных  через  озеро  от  Нежгостиц.  В  самих  Нежгостицах  крестьянское  переселение произошло  достаточно  мирно.
     Переселение  крестьян  дало  возможность  расширить  и  частично  реконструировать  усадьбу.  Очевидно  в  это  же  время  состоялось  поновление  и  переосвящение  усадебной  церкви  во  имя  Спаса  Всемилостивейшего.
     Анна  Александровна  Маврина  в  1848  году  вышла  замуж  за  Бориса  Григорьевича  Глинку,  благодаря  чему бывшая усадьба может  быть  включена  в  число   пушкинских  мест  района.  Нет,  сам поэт  вряд  ли  бывал  в  Нежгостицах.  Зато   Б.Г. Глинка  входил  в  число  близких  поэту  лиц.  Более  того,история  Красного  Вала  имеет  непосредственное  отношение  и  к  декабристской  теме.
     Матерью  Б.Г. Глинки  была  Устинья  Карловна  Кюхельбекер  (1784 – 1871),  родная  сестра  лицейского  друга  А.С. Пушкина – Вильгельма  Кюхельбекера,  знаменитого  «Кюхли»,  поэта  и  декабриста.  Замечательным  человеком  был  и  ее  супруг – Григорий  Андреевич  Глинка  (1776 – 1818),  который,  оставив  военную  карьеру  ради  занятия  наукой,  стал  профессором  университета  в  Дерпте  (ныне  г. Тарту  в  Эстонии).  Его  научным  интересом  стало  славянское  язычество,  которому он  посвятил  интереснейший  труд: «Религия  древних  славян»,  1804 г.,  и сегодня не утративший своего значения.Г.А.Глинка стал первым в России профессором дворянского происхождения  и  был  приглашен  воспитателем  великих  князей  Николая,  будущего  императора  Николая  I  и  Михаила  Павловичей.
     Борис  Григорьевич  Глинка  (1810 – 1895)  сначала  воспитывался  в  Благородном  пансионе  при  Петербургском  университете,  где  преподавал  его  дядя – В.К. Кюхельбекер  и  учился  брат  А.С. Пушкина  - Лев  Сергеевич.  Пушкин  часто  посещал  пансион  с  целью  навестить  брата  и  встретиться  с  «Кюхлей».  Тогда-то  и  был  представлен  ему  юный  Б.Г. Глинка.
     В  1828  г.  Б.Г. Глинка  окончил  Школу  гвардейских  подпрапорщиков  и  кавалерийских  юнкеров,  начав  свою  карьеру  военного  и  дипломата.  Он  участвует  в  Русско-турецкой  (1828-29),  Польской  (1831)  и  Венгерской  (1849 г.)  кампаниях,  дослужился  до  генерала  от  инфантерии,  генерал-адъютанта,  стал  членом  Военного  совета.Ему принадлежит ряд  сочинений  исторического  характера.Мы же сделаем  акцент  на  том,  что  именно  Б.Г. Глинка  в  1830-е  гг. служил  посредником  между  А.С. Пушкиным  и  В.К. Кюхельбекером,  изыскивая  возможность  издания  сочинений  последнего.
     Ввиду  того,  что  род  Мавриных  пресекся  по  мужской  линии,  Б.Г. Глинке  и  старшему  из  его  потомков  в  1865 году  было  дозволено  носить  двойную  фамилию:  Глинка-Маврин.
     Декабристскую  тему  в  истории  Красного  Вала  усиливает  факт  длительного  проживания  в  Нежгостицах  дяди  Б.Г. Глинки-Маврина – Владимира  Андреевича  Глинки  (1790 – 1862).  Участник  войн  с  Наполеоном  1806 – 1807,  1812 – 1814 гг.,  против  турок  1828 – 1929 гг.,  он  после  ранения  в  польской  кампании  1831 г.  был  назначен  в  звании  генерала  от  артиллерии  главным  начальником  уральских  горных  заводов,  становится  сенатором  (с  1856 г.)  и  членом  Верховного  совета  (в  1857 г.).  Память  о  нем  как  о  начальнике  горнозаводского  дела  сохранилась,  главным  образом,  благодаря  его  справедливому  отношению  к  рабочему  люду.
     Выразительно  рассказала  о  В.А. Глинке  сотрудник  Лужского  краеведческого  музея  И. Скафенко:  «… Генеральская  выправка,  высокий  рост  придавали  ему  диктаторский  вид.  Диктатором  он  и  был:  прямой  и  грозный  человек,  справедливый  и  жестокий,  милостивый  и  вспыльчивый…  Глинка  любого  управляющего  мог  отдать  под  суд  за  злоупотребления.  В  памяти  же  мастеровых  людей  о  царском  наместнике – администраторе  слагались  легенды:  был  для  крепостного  горнозаводского  населения  настоящим  защитником…   В  спорах  между  чиновниками  и  рабочими  наместник  всегда  вникал  во  все  жалобы,  часто  решая  дела  в пользу  мастеровых  людей.  Такое  поведение  вполне  логично  для  близкого  товарища  декабристам…».
     В.А. Глинка,  чем  мог,  помогал  декабристам,  находящимся  на  поселении  в  Сибири.  Это  объясняется  не  только  его  родством  с  некоторыми  из  них,  в  первую  очередь  с  В.К. Кюхельбекером и  своим  двоюродным  братом,  поэтом-декабристом,  героем  1812 г.  Ф.Н. Глинкой,  когда  В.А. Глинка  был  членом  декабристского  общества – «Союза  благоденствия».
     После  смерти  Кюхельбекера  его,  рожденные  в  Сибири,  дети  воспитывались  в  доме  В.А. Глинки.  Он  способствовал  негласной  переписке  декабристов,  через  свою  племянницу – сестру  Б.Г. Глинки – Наталью  Григорьевну.  Именно  ее  письма  к  декабристам,  проживающим  в  г. Тобольске  и  соседнем  Ялуторовске,  позволили  историкам  считать  В.А. Глинку  близким  другом  таких  видных  деятелей  декабристских  обществ как  И.И. Пущин,  М.И. Муравьев-Апостол,  братья  Басаргины,  И.Д. Якушкин  и  др.  В  этих письмах  В.А. Глинка  упоминался  под  псевдонимом  «дядюшка».  Неоднократно  «дядюшка»,  иногда  вместе  с  племянницей,  навещал  опальных  друзей,  поддерживая  с  ними  узы  дружбы  на  протяжении  всего  своего  почти  тридцатилетнего  пребывания  на  Урале.
     В.А. Глинка  был  лично  знаком  с  А.С. Пушкиным.  В  письмах  1822 г.  он  писал  В. Кюхельбекеру  о  «несправедливых  слухах»  касательно  смерти  Пушкина  о  том,  что  «к   г. Пушкину  можете  писать  через  меня,  только  поторопитесь,  я  наверно  увижу  его  в  Киеве  во  время  контрактов».  Напомним,  что  А.С. Пушкин  в  то  время  находился  в  своей  южной  ссылке.
     Выйдя  в  отставку  в  1860 г.,  В.А. Глинка  постоянно  проживал   в  Нежгостицах,  усадьбе  своего  племянника.  Он  был  похоронен  на  кладбище  Череменецкого  монастыря.  Могила  утрачена.
     Еще  при  жизни  Б.Г. Глинки-Маврина  в  Нежгостицах  дважды  отдыхал  летом  с  семьей  выдающийся  русский  композитор  Н.А. Римский-Корсаков.  Тогда,  в  период  расцвета  дачной  привлекательности  лужских  окрестностей,  многие  помещики  специально  строили  в  своих  усадьбах  дачные  флигели.  В  Нежгостицах  выбор  композитора  пал  на  т.н. «Красную  дачу».  Это  был  двухэтажный  каменный  дом  с  мезонином,  стоявший  на  холме  среди  соснового  леса  на  берегу  Череменецкого  озера.  Сейчас  от  ее  построек,  сложенных  в технике  т.н.  лужской  кладки,  с  применением  дикого  камня  практически  ничего  не  осталось.
     Первый  раз  Н.А. Римский-Корсаков  отдыхал  в  Нежгостицах  в  1888  г.,  работая  над  сюитой  «Шехерезада»,  другими  произведениями.  На  следующий  год  он  снова  поселяется  здесь  и  работает  над  оперой  «Млада».  «Римлянин  засел  в  глуши,  за  Лугой,  на  даче,  ни  с  кем  не  видался,  никуда  не  выходил,  не ездил» - писал  об  этом  В.В. Стасов.
     В последующие  годы  Н.А. Римский-Корсаков  дорабатывал  здесь  оперу  «Псковитянка»,  написал  книгу  о  Рихарде  Вагнере.  «Лето  1892  года  провел  со  всем  семейством  безвыездно  в  Нежговицах», - сообщал  сам  композитор.
     В  1893  г.  имение  Нежгостицы  вместе  с  роскошной  усадьбой,  получившей  название  мыза  «Вал»  переходит  к  сыну  Б.Г. Глинки-Маврина – Николаю  Борисовичу,  полковнику,  вышедшему  в  отставку  в  1895  г.  в  связи  со  смертью  отца.  Он  довольно  безалаберно  относился  к  делам  имения  и,  постоянно  нуждаясь  в  деньгах  для  погашения  карточных  долгов,  довел  Нежгостицы  до  принудительного  выставления  на  торги,  которые  состоялись  в  1904 г.  Имеющиеся фотографии  достаточно  ярко  передают  характер  отношения  Глинки-Маврина – младшего  к  наследственной  вотчине.  Он  действительно  превратил  усадебную  жизнь  в  какой-то  маскарад,  обряжая  лакеев  в  старинные  ливреи,  лесничих – в  древнерусские  одежды,  обзавелся  черкесами  в  национальных  нарядах.  Об  этих  годах  и  последующей  судьбе  усадьбы  Вал – Нежгостицы  блестяще  написано  в  книге  Н.В. Мурашовой,  Л.П. Мыслиной.
     В  1925  году  в  бывшей  усадьбе  Глинки-Мавриных,  за  белую  окраску  парадных  ворот  часто  называемой  Белый  Вал,  была  организована    крупнейшая  в  Ленинградской  области  здравница  «Красный  Вал»,  где  обслуживалось  до  600  отдыхающих  одновременно.
     Замечательная  усадьба,  безусловный  памятник  архитектурно-паркового  искусства,  погибла  в  годы  войны.  Фашистские  захватчики  превратили  санаторий  в  концентрационный  лагерь.  «В  корпусах  Красного  Вала  размещалась  комендатура…  В  северной  части  парка  захоронены  советские  воины,  попавшие  в  плен  и погибшие  от  рук  гитлеровских  палачей.  При  отступлении  фашисты  разрушили  здания  «Красного  Вала»  (В.И. Зерцалов).
     По  окончании  войны  санаторий  был  возрожден,  правда  без  восстановления  архитектурного  ансамбля  нежгостицкой  усадьбы.
     Что  же касается  домовой  церкви  в  усадьбе  Глинки-Мавриных,  то  ее  размещение  в  одном  из  боковых  флигелей  усадебного  особняка  указывается  в  описи  1904  г.  По-видимому,  церковное  помещение,  но  уже  используемое  по  иному  назначению,  пребывало  в  относительной  сохранности  до  варварского  уничтожения  усадьбы  при  немецком  отступлении.
     95.  Крени  (Ретюньской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  1860-е  гг.,не сохранилась.
     Деревня  Крени  находится  на  дороге  Ретюнь – Большие  Озерцы,  при  ответвлении  на  деревню  Бор.  Это  самый  южный  населенный  пункт  в границах  Лужского  района  и  Ленинградской  области.
     Считается,  что  название  деревни   происходит  от  «старинного  новгородского  слова  крень – полоз  от  саней,  крени – «сани».  Местные  жители,  помогая  при  волоке  судов,  подкладывали  под  них  крени…  некогда  здесь  проходил  волок  из  бассейна  Луги  в  бассейн  Плюссы»  (С. Кисловский).
      Такое  объяснение  выглядит  несколько  сомнительным.  Для  верхнего  Полужья  происхождение  топонимов  обычно  связано  с  особенностями  местности,  землеустройством,  этнографической,  социальной,  имущественной  характеристикой  жителей,  величиной  и  особенностями  застройки  населенных  мест,  а  также  персонажами  славянского  пантеона,  личными  именами  и  прозвищами  новгородцев  и  псковичей.  Сани,  или  полоз  (полозья)  выпадают  из  этих  правил.  Но  как  бы  то  ни  было,  волок  через  деревню  Крени  вполне  мог  проходить  ввиду  близости  к  ней   истоков  речек  Рыбенки  (бассейн  р. Луги)  и  Городоньки – Моглинки  (бассейн  р. Плюссы).  Может  быть,  название  деревни  каким-то  образом  отражает  ее  размещение  на  самом  гребне  водораздела.
     Вопрос  о  часовне  в  д. Крени  рассматривался  в  Строительном  Комитете  Санкт-Петербургской  губернии  в  1868  году.  К  этому  же  времени  можно  отнести  и  постройку  самой  часовни.  Она  находилась  посредине  деревни,  при  одном  из  перекрестков.Проект её сохранился.Его автором был активно работавший в Лужском уезде архитектор Пётр Лукашевич.Это должна была быть постройка перекрытая четырёхскатной кровлей,увенчанной довольно крупной главкой на массивном барабане. Срубный объём предполагалось охватить трёхсторонней галлереей на резных столбах.Применение декора в технике пропильной резьбы,в частности узорчатых подшивных карнизов,определяет решение проектного облика часовни в стиле народного зодчества. Часовня  в Кренях,какой её зафиксировла фотография 1980-х годов  мало походит на свой проект.Разве что своими малыми размерами да ещё четырьмя скатами кровли.                Деревенские   часовни – это,  прежде  всего,  яркое  свидетельство того, насколько  жива  в сельской,  крестьянской  глубинке  ее  традиционная  культура.  О  каком  ладе в  деревенской  жизни  может  идти  речь,  при  равнодушном отношении местных жителей  к  состоянию  своих  скромных  храмов?
     96.  Крокол  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  конца  XIX в.,  находится  в  руинированном  состоянии.
     Деревня  Крокол  лежит  на  правом  берегу  р. Сабы,  через  реку  от  деревни  Николаевской,  к  которой  ведет  автодорога  из  г. Луги.  Николаевское,  Крокол  и  соседняя  с  ними  деревня  Гусли   дают  специфический  тип  расселения,  в  целом  характерный  для  русского  Севера,  когда  деревни  располагаются  не  в  одиночку,  а  «гнездами»,  что  восходит  к  древнему  расселению  родовых  групп.  «Так  селились  раньше  на  территории  всей  Восточно-Европейской  равнины.  На  юге  увеличение  плотности  населения  привело  к  тому,  что  гнезда  слились  в  крупные села,  на  Севере  же  гнездовой  тип  расселения  сохранился  до  наших  дней»  (Ю.С. Ушаков).
     Гнездовое  размещение  русских  деревень  вызывает  интерес  историков  архитектуры,  прежде  всего  тем,  что  здесь  отчетливо  проявляется  связь  народного  зодчества  с  эстетическим  отношением  к  природному  ландшафту.  И  в  нашем  случае  застройка  деревень  Николаевской,  Крокола  и  Гуслей  вместе  с  берегами  р. Сабы  воспринимаются  выразительным  архитектурно-природным  объединением,  в  котором  особенности  планировочной  организации  каждой  из  деревень  воспринимаются  в  общем  композиционном  единстве.  Даже  военным  разрушениям  не  удалось  уничтожить  этот  замечательный  пример  народного  зодчества.  А  разрушено  было  немало.  В  частности,  деревня  Крокол  сгорела  вся,  за  исключением  двух  домов.  Погибла  и  деревенская  часовня.  Ее  остатки  можно  было  видеть  на  берегу  реки.  Это  был  квадратный  в  плане  сруб,  в  углах  которого  бревна  крепились  врубкой  с  остатком,  «в  обло».
     Что  же  касается   названья  деревни   Крокол,  то  несомненна  его  близость  к  названию  деревни  Краколье  Кингисеппского  района,  имеющему  прибалтийско-финское  происхождение.
     97. Куболово  (Приозерной),  старообрядческий  молитвенный  дом,  деревянный,  XIX  в.,  не  сохранился.
     Деревня  Куболово  находится  в  северо-восточной  части  района,  когда-то  входившей  в  состав  Новгородской  губернии.  Деревня  расположена  в  верховьях  речки  Рыденки, в   окружении болотистой  лесистой  местности.  Здесь,  в  почти  медвежьем  углу,  издавна  нашли  убежище  раскольники-старообрядцы. Правда,поселились  они  здесь  не  с  самого  момента  раскола,  а  где-то  с начала  XIX  века,  но  и  в  эту  пору  старообрядчество  преследовалось  правительственными  и  церковными  кругами.  Гонения  на «староверов»  прекратились лишь  в 1906  году.
     Преимущественно  старообрядческим  было  население  и  соседних  с  Куболово  деревень – Поддубья  и,  уже  не  существующей,  Пустое  Рыдно.
     Первоначально  название  деревни  Куболово  было  Кубола,  которое  приобрело  окончание  «лово»  уже  под  влиянием  русской  традиции.  Большая  группа  подобных  названий  на  территориях,  расположенных  вблизи  и  к  югу  от  Санкт-Петербурга  связана  с  переселениями,  возникшими  в  шведское  время,  в  XVII  веке  «во  время  переселений  сюда  финнов  из  Саволакса  и  других  мест  Финляндии»  (А.И. Попов).  Впрочем,   возможно  и  более  раннее  происхождение  деревни  Куболово  (Кубола),  т.к.  окончание  на  «-ла»  в  названиях  населенных  мест  характерно  для прибалтийско-финских топонимов  обозначающих  родовые  поселения.  Поэтому  возникновение Куболова  можно отнести к периоду до  XVII в.,возможно, к поселениям води,или ижоры.
     98.  Кут  (Межозерной),  см. Старая  Середка.
     99.  Лесково  ныне  не  существующая  деревня,  находившаяся  к  западу  от  г. Луги),  часовня  во  имя  Архангела  Михаила  (?),  деревянная,  сер.  XIX  века,  не  сохранилась.
     Деревня  Лесково  находилась  на  территории  современного  Лужского  полигона,  у  истока  речки  Облинки  левого  притока  р. Облы,  в  местности  замечательной  в  природно-ландшафтном  отношении.
     Деревня  входила  в  приход  Преображенской  церкви  в  д. Островно,  также  не  дошедшей  до  наших  дней.  Деревенским  праздником,  отмечаемым  в  Лескове,  был  день  памяти  архистратига  Михаила,  что  дало  повод  соотнести  с  этим  именем  и  освященность  лесковской  часовни.
     Деревня  Лесково  вместе  с  деревнями  Корпово  и  Ведрово  была  расселена  в  послевоенные  годы  в  связи  с  расширением  территории  полигона   
     100.  Луга.  Собор  во  имя  Св. вмц. Екатерины,  каменный, 1783 – 1786 гг., реконструкция  западного  фасада  с  устройством  колокольни,  к  1841  г.,  закрыт  в  1934  г.  Действует  вновь  с  1993 г.  [пр. Кирова  (Покровская  ул.), 54].
    Город  Луга  находится  в  139  км  к  югу  от  Санкт-Петербурга  по  Киевскому  шоссе на одноимённой реке,впервые  упомянутой  в  начальной  русской  летописи   в  связи  с  походом  княгини Ольги  к  Новгороду  в  947  году.  Относительно  того,  что  означает  название  реки  Луги,  существует  две  версии.  По  А.И. Попову  оно  имеет  «несомненно  водское  происхождение»,   соответствующее  то  ли  эстонскому  «laugas»  (яма, лужа),  то  ли  финскому  слову  «laukka»  (ворота,  отверстие  для  ловли  лосося),  по  другой  версии  оно  связано  с  названием  обитавшего  здесь  племени  (Кисловский  С.В.).  В  пользу  этой  версии  говорит  возможность  переселения  в  Полужье  славянских  племен  из  южной  Прибалтики,  а  также  современные  исследования  этнографической  ситуации  в  прибалтийском  регионе  в  первые  века  н.э.  Племя  луганиев  (лугов,  ругов)  могло  дать  название  реки  Луги,  также  как  от  племени  лемовиев  могло  произойти  название  р. Лемовжи  (правого  притока  р. Луги,  Волосовский  р-н).
     Город  Луга  был  основан  по  указу  Екатерины II  от  3 (14)  августа  1777  года вблизи урочища при слиянии рек Луги и Вревки.  Церемония  официального  открытия  города  состоялась  13 (24)  января  1778  г.  Первым  городничим  Луги  был  назначен  секунд-майор  (надворный советник)Александр(Эрнст) Фаддеевич Гепнер  (? – 15 (26).06.1787). План города был высочайше утверждён  16 (27)  июня  1778 г.Есть основания считать,что его  автором  является  архитектор  Иван  Михайлович  Лейм  (1738 – 1810).
     Генеральный план Луги-один из образцовых проектов регулярной планировки  российских  городов  второй  половины  XVIII  века,с выразительным использованием особенностей местности.Положение центральной площади  города отмечено остриём излучины реки Луги.Веереная трассировка трёх центральных переулков,перекликающаяся с трёхлучевой системой Петербурга,делит территорию города на две симметричные группы кварталов. Главная площадь  отведена под строительство  городской  церкви  и  торговых  рядов.Лицевые участки окружающих площадь кварталов назначались под застройку  каменными  казенными  и частными домами.Предусматривалось окружение города земляным валом и рвом с устройством  четырёх въздов в  город:  со  стороны  Санкт-Петербурга,  Порхова,Новгорода  и  Гдова.   Границы  города  проходили  по  современным  улицам  Московской,  Победы, линии  железной  дороги, вдоль  подножья  Лысой  горы,в Заречной части. Разработанный  И.М. Леймом  генплан до сих пор  сохранил  свое  значение  для исторического  центра  города.
     Первые  дома в Луге были  построены   в  1779  году.  Все  они  были  деревянными.  Среди  них – дом  для  временного  проживания  городничего  и  караульня.  Часть  казенных  зданий,  в  т.ч. присутственные  места, размещались  в  близлежащих   помещичьих  имениях.  К  1783  г.,  т.е.  за  первые  пять  лет  истории  города  численность  его  населения  составляла  626  человек.
     Общеизвестно,  что  Екатерина II  в  1787  году  совершила  поездку  на  юг  России  и в Крым в направлении  через  Лугу. Путешествие  императрицы,  конечно же,не было внезапным,и на  местах  велась  соответствующая  подготовка к  высочайшему  визиту.  В  Луге, например,  для  этого  случая  был  построен специальный  путевой  дворец.  Он  был  одноэтажным,  деревянным,  с  корпусом  для  размещения  свиты. Официально  его  именовали  «Дом  исправленный  на  случай  высочайшего  шествия  в  полуденный  край».Надо думать, что специально  к  этому   времени  в  Луге  было  завершено  строительство  Екатерининской  церкви,зданий народной школы (ныне школа  № 2)  и присутственных  мест  (ныне  здание  ГОВД).  Две последних  постройки  относятся  к  творчеству  архитектора  Федора  Ивановича  Волкова  (1746 – 1803),  являются  памятниками эпохи  классицизма.  В  1840-е  годы  к  ним  присоединился  комплекс  каменных  построек  почтовой  станции,  в  архитектуре  которого  присутствовали  египетские  и  готические  мотивы  (снесен  в  1950-е  гг.).
     До  начала  1860-х гг.  город  рос  медленно,  например,  за  период  с  1814  по  1840  г.  в  Луге  было  построено  всего  лишь  около  20  обывательских  домов.
     Памятным  в  истории  города  стал  1857 г., когда в  этом  году  5 (17) декабря  было открыто  движение  поездов  до  Луги  по  строящейся  Петербургско-Варшавской  железной  дороге.  Возможность  железнодорожных  сообщений  способствовала  социально-экономическому  развитию  города  и  уезда.   В  Луге  и  ее  окрестностях  стало быстро расти  число  промышленных  производств  фабрично-заводского  типа.  Некоторые  из  них  дали  основание  ряду  современных  предприятий:  стеклозаводам  в  Плоском  и  Торковичах,  заводам  ЖБ и МК  и  ЖБИ  в  Толмачево,Лужскому абразивному заводу.
     Удобная  железнодорожная  связь  с  Петербургом,  благоприятные  природные  условия,  замечательные  ландшафты  способствовали  также  росту  популярности  Луги  как  одного  из лучших  мест  дачного  отдыха  в  окрестностях  столицы.  Спрос  на  земельные  участки  под  дачное  строительство  потребовал  разработки  нового  генплана  города,  утвержденного  в  1897  г.   Согласно  ему,  под  дачные  участки  были  отведены  зажелезнодорожная  часть  города  и  новые  заречные территории, а также  кварталы  в  южной и северной  частях  современного  центрального  района.
     Преобразования  широко  затронули  общественную  жизнь  города,  что  проявилось  в  увеличении  численности  торговых  и  ремесленных  заведений,  объемов  каменного  строительства,  открытии  новых  школ,  гимназий,    реального  училища, и   земской больницы,  одной  из  лучших  в  губернии.
     Перевод  в  Лугу  24-й  артиллерийской  бригады  в  1892  г.,  основание Сергиевского артиллерийского  полигона  во  много  оживили  общественную  жизнь  города.
     Рост  населения,  включая  жителей  окрестных  деревень и   дачников,  привел  к  увеличению  числа  прихожан,  вызвал  потребность строительства в Луге новых вместительных  церквей,   которые  заняли  ведущее  место  в  архитектурном  облике  города.
      В  советской  историографии  сознательно  принижалось  дореволюционноепрошлое  страны.  Луга  также  не  избежала  этой  участи.  Ее  досоветский  период  подавался  как  нечто  неполноценное,  будто  бы  между  старым  и  новым  не  действуют  законы  исторической  преемственности.
     Кардинальное  преодоление  однозначно  негативного отношения к досоветскому прошлому Луги произошло в конце 1990-х – начале 2000-х гг.,    благодаря  успехам местного краеведения.  В  результате, представления  о старой  Луге  как  о  захолустном  неблагоустроенном  уездном местечке,  отступили на второй план,теснимые примерами позитивных перемен,связанных с поэтапным развитием города.   Как  свидетельство  успехов  подлинного  исторического  мышления  можно расценить  установку  в Луге  закладного  камня  памятника  Екатерине II – основательнице  города  и  утверждение  депутатским  собранием  от  27  ноября  2002 г. гербом  муниципального  образования  «Лужский  район» исторического  герба города.Решением  Геральдического совета при Президенте  РФ от  15  мая  2003 г.  этот  вновь обретенный  герб  внесен  в  Государственный  геральдический регистр  Российской  Федерации.
    Историзм  обозначил  себя и в современной  застройке  Луги, например, в строительстве  по  пр. Кирова  домов , возрождающих  тип  традиционных  городских особняков  жилого  и  торгового  назначения и в отношении к архитектурному наследию.Но главным в этом вопросе  остаётся  ситуация с памятниками храмового зодчества, во многом определяющими облик исторического города.
     Екатерининская  церковь  стала  первым  храмом новоучреждённого города Луги.  Она  посвящена  памяти  Св.  великомученицы  Екатерины  Александрийской  (305-323),  небесной  покровительницы  Екатерины  II,  указом  которой  от  10  сентября  1779  года  «было  повелено  коллегии  экономии  для  построения  псковского  наместничества  в  новоназначенном  городе  Луге  соборной  церкви  каменной  отпустить  по  востребованию  правящего  должность  генерал-губернатора  генерал-поручика  Сиверса  6  тысяч  рублей,  располагая  сей  отпуск  в  два  года  с  начала  1780  года».  К  сожалению,  проект  и  смета  этой  первоначальной  церкви  пока  не  обнаружены.  Судя  по  срокам  финансирования,  строительство  церкви  должно  был  завершиться  в  1781  году.  Этого  не  произошло,  возможно,  из-за  перевода  Лужского  уезда из Псковского наместничества  в  состав  Санкт-Петербургской  губернии. Вопрос о строительстве  церкви в Луге был поднят заново.  Вначале  решено  было  строить  здесь  деревянный  храм.  «Санкт-Петербургские  ведомости»  от  30  сентября  1782  года  опубликовали  приглашение  к  торгам  на  постройку  в  Луге  деревянной  церкви,  но  уже  в  номерах  от  22  и  23  декабря  того  же  года  они  печатают  о  торгах  на  постройку  в  Луге  каменной  церкви.  В  январе  1783  года  был  издан  очередной  указ  Екатерины II  «на  строение  в  городах  здешней  губернии  Луге  и  Вытегре  каменных  соборных  церквей  потребную  сумму  23900  рублей…  отпустить  из  Кабинета  в  С.-Петербургскую  казенную  палату  в  течение  нынешнего  и  будущего  1784  года».
     Екатерининская церковь остаётся самым загадочным из храмов города.Авторство её не установлено,проект не обнаружен,дата освящения не известна.Традиционно она считается построенной в 1786 году,т.к. с января 1787 года она значится действующей.
      История  с  основанием  Екатерининской  церкви  становится  еще  более  загадочной,  в  связи  с  одним  из  историко-географических   очерков  К. Случевского,  посвященного  Луге.
     Путешествие  по  северо-западу  России  Случевский,  известный  лирический  поэт  конца  XIX  в.  совершил  в  1887  г.  Его  поразил  необычно  скромный,  неказистый  вид  церкви,  долгое  время  бывшей  главным  храмом  города.  В  связи  с  этим  Случевский  привел  услышанные  им  сведения  о  том,  что  в  Луге  по  ошибке  разместили  здание  лютеранской  кирки,  предназначенной  для  Ямбурга  (ныне  Кингисеппа),  а  там  возвели  прекрасный  собор  по  проекту  архитектора  А. Ринальди,  который  предназначался  для  Луги.  Но,  похоже,  это  всего  лишь  легенда. 
     Только в январе 2005 г.,когда мы уже завершали публикацию нашей книги в местной газете"Провинциальные новости",нами был обнаружен архивный документ,проливающий свет на один из ключевых моментов в истории создания Екатерининской церкви,благодаря чему стало возможным не только назвать дату начала её закладки,но и представить как проходила эта торжественная церемония.Документ подписан первым лужским городничим А.Ф.Гепнером и представляет текст его сообщения от 26 мая 1784 года в Лужскую нижнюю расправу,одно из подразделений Лужского уездного суда.
     "От лужского городничего надворного советника Гепнера в Лужскую нижнюю расправу сообщение.Сего месяца 15 числа по высочайшему Ея императораторского соизволения со сходственностью конфирмованного в прошлом 1778 году июня 16 дня новоучреждённого города Луги плана заложена по освящении сего городасоборная каменная церковь во имя Святыя Великомученицы Екатерины И сей праздник праздноваться будет ноября 24 дня в день тезоименитства Ея Величества Благоверной государыни Императрицы Екатерины Алексеевны самодержицы всероссийской,и при заложении вышереченной церкви произведено было молебствие храма Святые Екатерины,потом водосвятие со окроплением святою водою всех предстоящих народ и фундамента и по окроплении с прочтением на заложение  храма молитв и сложено под фундамент три плиты на коих насечен животворящий крест и по положению оных где должно быть жертвеннику  поставлено..
     Оное торжество произведено было Иоанно Богословского Череменецкого монастыря строителем иермонахом Николаем,священником церкви Николая Чудотворца выставки Вревки Тихоном Борисовым,церкви Рождества Пресвятой Богородицы выставки Смешино Савою Александровым,на реченном торжестве были лугский господин городничий надворный советник Александр Гепнер,лугский капитан-исправник коллежский асессор Николай Елагин,лугского нижнего земского суда титулярный советник Федор Назимов и прочее благородное общество...и для того определенно во все здешние присутственные места для сведения сообщить,о чем оной нижней расправе и сообщает майя 26 дня 1784 года городничий Александр Гепнер."
     Таким образом,лужская соборная Екатерининская церковь была торжественно заложена 15(26)мая 1784 года.Освящение законченного строительством храма,могло быть приурочено к  дню тезоимнитства Екатерины II и произойти 24 ноября(5 декабря) 1786 года при  митрополите  С.-Петербургском  и  Новгородском  Гаврииле  (Петрове).В то время лужским городничим состоял капитан Рейнер,который был третьим по счёту из лужских городничих после А.Ф.Гепнера(1778-1784) и временно исполнявшего эту должность с 1784 г. капитана Михаила Кишкина.
     Согласно исповедальным росписям начальный  причт Екатерининской церкви состоял из переведённого сюда из вревской Никольской церкви 36-летнего священника Тихона Борисова и дьячка Василия Антонова,34 лет.
     Екатерининская  церковь  представляла  собой  скромную  каменную  постройку  с  одной  апсидой  (церковь  была  однопрестольной),  действительно  напоминающую  протестантскую  кирку,что ,возможно,и дало повод считать её проект изначально разработанным для г.Ямбурга,совр.Кингисеппа.   Внешне церковь  мало  соответствовала  своему  положению  в  планировочной  структуре  города  и  ансамбле  городского  центра. Расположенная  на  высоком  берегу  реки,  замыкающая  пространство  главных  улиц она  должна  была  обладать  выразительным  силуэтом и  возноситься  над  городской  застройкой,  выявляя  ее  композиционный  замысел. Однако о ней этого  не  скажешь.  У  церкви  не  было  даже  скромной  колоколенки.Лишь к 1841 г.  произошло  оформление  её западного  фасада    классическим  4-х  колонным  портиком  с  возведением  над  ним  небольшой  колокольни.  Массивные  формы  портика  с  утолщенными  внизу  колоннами,  могли  быть  вызваны  необходимостью  усилить  несущие  способности западной стены,именно,в связи с устройством  колокольни.Храм окружили  четырехугольной  оградой  с  каменными  столбами.  Как выглядела  церковь на середину  XIX  века  показано  на  чертежах,  выполненных  архитектором  В. Болотовым  в  1853  году  и  на  рисунке  с  видом  г. Луги  после  опустошительного  пожара,  случившегося  27  июля  (8  августа)  1858  года.
     Уже  к  середине  XIX  века  остро  встал  вопрос  о  реконструкции  первоначальной  соборной  церкви.  Население  города  увеличилось,  и  возникла  очевидная  необходимость  в  расширении  храма.  Прихожане  церкви  подали  прошение  в  С.-Петербургскую  консисторию  о  дозволении  им,  "по  тесноте  существующего  ныне  здания  собора,  произвести  пристройку  к  сему  зданию  двух  приделов  и постройку  колокольни  по  представленному  при  сем  прошении  новому  плану  и  фасаду  на  церковную  кошельковую  сумму,  коей  имеется  налицо  свыше  17  тыс.  рублей."  Проект  и  смету  на  разломку  старой  и  постройку  новой  колокольни  и  пристройку  при  церкви  в  г. Луге  составил  академик  архитектор  Василий  Андреевич Болотов  (1833 – 1865).  24  апреля  1863  года  митрополит  Новгородский  Исидор  представил  этот  проект  на  утверждение  в  Главное  управление  путей  сообщения  и  публичных  зданий.  Но  проект  был  отклонен,  вследствие  неудобства  внутреннего  помещения.  Для  устранения  этого  недостатка  и  придания  фасаду  большей  благовидности  было  рекомендовано  проект  переделать.  Окончательный  вариант  проекта,  вычерченный  кондуктором  Гуровым,  был  утвержден  2  августа  1863  года.  Расширить  объем  церкви  предлагалось  за  счет  новых  пристроек.  Однако,  реконструкция  церкви  так  и  не была  произведена  по  причине,  на  которую  указал  архитектор  В.В.Виндельбрандт  в  своем  отзыве  на  проект  от  10  декабря  1870  года:  «Существующая  церковь  находится  слишком  близко  от  берега  реки  Луги  и при  самом  крутом  ее  повороте,  отчего  при  полноводии  берег  сильно  подмывается,  вследствие  чего  перестройка,  увеличение  ее  размеров  могла  бы  иметь  только  вредные  последствия  по  ее  устойчивости,  и,  наконец,  воспользование  существующих  стен  при  перестройке  состояло  бы  только  в  оставлении  одних  слабых  углов,  которые,  во  всяком  случае,  потребовалось  бы  разобрать».
     Вероятней  всего, именно  по  причине  плохих  грунтовых  условий  и  вызван  изначально  небоьшой  объем  храма,  когда  основное  внимание  уделили  не  столько  архитектурно - художественному  оформлению,  сколько  надежности  и  устойчивости  постройки.  Но  все  же  Екатерининская  церковь  не  лишена  выразительности,  которая  достигается  полукруглой апсидой,монументальным портиком с мощными колоннами-контрофорсами и строгой  пластикой  фронтона.  По  сообщению  «Историко-статистических  сведений  о  С.-Петербургской  епархии»  в  соборной  церкви  с  1789  года  хранилась  особо  уважаемая  прихожанами  икона  Печерской  Божьей  Матери,  перенесенная  сюда  из  деревянной часовни,  находившейся  в  5  верстах  от  Луги  в  Смешинском  приходе.  Из  священнослужителей  особым  уважением  пользовался  Андрей  Филиппович  Ласкин,  «прослуживший  на  пользу  церкви  более  60  лет  в  иерейском  и протоиерейском  сане».  Он  совершал  Божественную  литургию  в  Екатерининском  соборе  в присутствии  императора  Александра II  и  императрицы  Марии  Александровны.
     В советский период Екатерининская  соборная  церковь,  была приспособлена  под  учреждение  культуры.  Здесь  размещался  детский  кинотеатр  «Родина».Храм был заново освящён и стал вновь действующим в 1993 году,после возвращения его здания Епархии. 

      101. Луга.  Собор  во  имя  Воскресения  Христова.  Каменный,  1873 – 1887 гг.,  арх. В.В. Виндельбандт,  Г.И.  Карпов.  Приделы  Успения  и  св. Иоанна  Богослова.  Закрыт  в  1937  г.   Возвращен  общине  в  1991 г.  [пр. Кирова  (Покровская  ул.), 54].
     К  началу  1840-х  годов  увеличение  числа  прихожан  все  еще  единственной  в  городе  Екатерининской  церкви  привело  к намерению  её   расширить  за  счет  пристройки  к  ней  двух  приделов.  Техническая  экспертиза  отклонила  это  предложение  и  С.-Петербургская  Духовная  Консистория  предложила  построить  в  городе  новый  храм,запросив через  Благочинного  лужского  Екатерининского  собора  протоиерея  Андрея  Ласкина   представить  ей  «общий  приговор»  граждан  города  о  выборе  места  под   строительство  храма  и  план  выбранного  места.  Собрание  лужского  городского общества согласилось с этим предложением и  26  ноября  1865  года  назначило  место  для  постройки в Луге  новой церкви.Вначале это был участок вблизи  железной  дороги  по  южной  стороне  переулка,  позже  названного  Воскресенским  (ныне  Советский).  Однако, окраинное размещение  храма  было признано нецелесообразным и противоречащим   генплану  города.  Новый  храм  решено  было  строить  на центральной площади  со  стороны  Покровской (пр. Кирова) улицы,с запада от Екатерининской церкви.1 сентября  1869  года  инженером  Штукенбергом  был освидетельствован грунт этого места.   Он  оказался  песчаным,  сухим  и  крепким.   
     В 1869 году в Луге создаётся попечительство по постройке  нового храма. Составление проекта  поручили тридцатилетнему архитектору Василию Васильевичу Виндельбандту,который представил его на рассмотрение 19 февраля 1869 г.Проект был утверждён  10 декабря 1870 г. епархиальным архитектором Г.И.Карпровым.
     20 августа 1871 года план центральных кварталов Луги с обозначенным местом строительства нового городского храма  утверждается  императором  Александром II.Новуя  церковь решено было поставить на замыкании  Церковного (Воскресенского)  переулка,слегка отступив от её размещения на одной оси с Екатерининским собором.
     Одновременно  в  Луге  создается  строительная  комиссия  под  руководством  городского  головы,   купеческого  сына  Александра  Ивановича  Болотова.  Ее  членами  были:настоятель Екатерининского собора А. Ласкин,  священник  Н. Перетерский,  дьякон  Е. Китаев,  церковный  староста  С.И. Горшков,  лужские  купцы  Н. Усачев,  В. Леонтьев,  И. Кирпичников.  Первое  заседание  комиссии  состоялось  18  декабря  1871  года.  Одним  из  первых  вопросов,  рассмотренных  городскими представителями,  было  назначение  архитектора  В. Виндельбандта,  как  составителя  проекта  постройки  церкви,  наблюдателем  за  производством  работ.  Основной  же  заботой  инициативной  группы  была  заготовка  строительных  материалов,  в  которой  деятельное  участие  приняли  местное  купечество  и  крестьяне.  Никаких  государственных  субсидий  не  выделялось,  и  собор  полностью  возводился  на  частные  пожертвования.  Лес  на  стройку  пожертвовал  купец  Илья  Кирпичников,  известь – крестьянин  Иван  Моисее
     Закладка  нового  храма  состоялась  в  1873  году  с  благословения  митрополита  Исидора.  Собор  предполагалось  выстроить  «трехпрестольным,  довольно  обширных  размеров,  в  византийском  стиле».  Однако,  имевшиеся у  строительной  комиссии  деньги – 22  тысячи  рублей – были  израсходованы,  видимо,  уже  в  течение  первого  строительного  сезона.  На  продолжение  работ  денег  не  оставалось.
     Строительная  комиссия  поручила  своему  члену  священнику  Николаю  Перетерскому  составить  «Воззвание  о  благотворительной  помощи  на  сооружение  нового  соборного  храма  в  г. Луге»,  текст  которого  направили  для  публикации  в  редакции  газет  «Санкт-Петербургские  Ведомости»,  «Голос»,  «Сын  Отечества».
     В  «Воззвании»,  обнародованном  23  апреля  1874  года говоридось:  «сердце  каждого  лужанина  нелегко  смирялось  и  с  наружным,  истинно  очень  скудным  видом  своего  соборного  храма…  без  купола,  с очень малою  некрасивою  колокольнею,  всего  с  двумя  и  то  довольно  узкими  окнами…   к тому  же  в  стиле лютеранских  храмов.  Ясно,  что  для  города  Луги  в  настоящее  время  крайне  необходим  другой  храм – более  поместительный,  светлый  и  удобный  и  во  вкусе  православных  церквей».
     Далее от лица церковно-строительной комиссии сообщалось о проделанной работе и отмечалось,что для построения  собора  вчерне  потребуется  еще  до  40 тысяч  рублей.Церковно-строительная  комиссия  «к  глубокому  прискорбию своему» признала,что она не имеет «теперь никаких средств  к  продолжению  начатого  дела.  Граждане-прихожане  при  всем  своем  усердии  одними  личными  своими  приношениями  никак  не  могут  доставить  всей  потребной  суммы.  Все  вышеизложенное  побуждает  строительную  комиссию  обратиться  ко  всем  благочестивым  христианам  с  покорнейшей  и  усерднейшей просьбою:  помочь  посильными  пожертвованиями».
     Воззвание  было  обращено  к  людским  сердцам.  Добровольные  пожертвования  на  достройку  храма  принимались посредством  подписных  листов.  К сожалению,  собранных  средств  хватило  лишь  на  производство  работ  в объеме  освоения  заготовленных  строительных  материалов.  Привлечь  суммы  запасного  городского  капитала  не  удалось.  В  1875  году  работы  снова  остановились.  Недостроенный  собор  стоял  в  центре  города  несколько  лет,  пока городское  церковно-приходское  попечительство  решало  вопрос  о  его  завершении,  придя  в  результате  длительного  обсуждения  «к  убеждению,  что  для  окончания  его  постройки  потребно  еще  95000  рублей.  Сумма  эта  далеко  не  по  силам  небольшого  кружка  благотворителей».  К  этому времени  был  выложен  и  облицован  гранитом  фундамент,  возведены  столбы,  своды  и  стены  до  карнизов.
     Попечительство  обратилось  за  помощью  в  Епархиальное  ведомство,  где  «с  целью  уменьшения  расходов  и  приведения  собора  к  окончанию»  было  поручено  составить  новый  проект  епархиальному  архитектору,  действительному  статскому  советнику  Григорию  Ивановичу  Карпову  (1824-1900).  В  новом  варианте  проекта  архитектор,  «изменив  пятиглавый  собор  на  одноглавый,  с  окружающими  8-ю  главками,  уменьшив  колокольню,  выкинув  излишне  наружные  украшения»,  действительно  понизил стоимость  работ  для  окончания  собора  до  65  тысяч  рублей.
     В  мае  1882  года  проект  архитектора  Карпова  получил  окончательное  утверждение.  Собор  был  закончен  вчерне  в  1884  году о чём было сообщено в печати:"начатый в 1872  г.в городе Луге каменный  трехпрестольный  собор  Воскресения  Христова  с  приделами  Успения и Александра  Невского  построен  вчерне,  и ныне  на  постройку  его  уже  истрачено  более  90  тыс. рублей  серебром".
     В  1887  году  строительство  собора  было полностью  завершено.  В  конце  августа  постройка  была  освидетельствована  губернским  инженером-архитектором  А.В. Мусселиусом,  а  20  сентября  того  же  года  храм  был  священ.  В  документе  о  его  осмотре  говорилось,  что "собор  построен прочно  и  из  хорошего  материала.  Внутри  собор  окрашен,  кроме  полов,  и  в  настоящее  время  приступлено  к  постановке  иконостаса.  Снаружи  собор  не  оштукатурен,  а  окрашен  по  кирпичу".
     Северный  Успенский  придел  был  освящен  несколько  позже.  Южный  (правый)   сначала  хотели  посвятить  Св. благ. князю  Александру  Невскому,  небесному  заступнику  царствовавших  в  годы  постройки  собора  Императоров  Александра  II  и  Александра  III,  однако,  когда  дело  дошло  до  освящения,  его освятили  в  честь  особо  чтимого  в  Луге  и  ее  окрестностях  Св. Апостола  и  Евангелиста  Иоанна  Богослова.  (В  конце  XV  века,  близ Луги,  на  Череменецком  озере,  явилась  икона  Св. Ап. Иоанна  Богослова,  прославившаяся  чудесами   и  с  1848  г.  носимая  ежегодно  в  апреле-мае  месяце  крестным  ходом  из  Череменецкого  монастыря  в  Лугу  и  обратно).  Освящение  Иоанно-Богословского  придела  последовало  12  ноября  1896  г.  и  было  совершено  по  благословению  митрополита  С.-Петербургского  и  Ладожского  Палладия  св. прав. Иоанном  Кронштадским.
     Собор  был  пространен  внутри,  его  украшал  резной  четырехъярусный  иконостас,  все  образа  в  котором  были  исполнены  в  мастерской  школы  А.М. Горностаева.  Снаружи  храм  был  белоснежным,  окрашен  по  кирпичу  в белый  цвет.
     Среди  святынь  храма  особо  почиталась  икона  Божией  Матери  Печерской,  образ  Успения  Божией  Матери  с  ликами  Спасителя,  Св. Иоанна  Предтечи  и  апостолов.  Образ  этот  был  явлен  в  XVII  или  XVIII  вв.  близ  дер. Турово  Смешинского  прихода,  в  пяти  верстах  от  Луги,  среди  соснового  и  елового  бора,  в  глубоком  овраге,  в  пещере, - отсюда и название иконы.При обретении образа открылся св. источник  с  кристально  чистой  целебной  водой.
     Колонны  и  стены храма  были  расписаны  на  Евангельские  сюжеты.  От  входа  слева  на  ближайшей  колонне  помещалась  роспись  «Христос,  шествующий  по  водам»,  на  правой  были  изображены  апостолы,  ловящие  рыбу  на  Геннисаретском  озере.
     На  колокольне  храма  помещались  12  колоколов. Самый   большой,  имевший  вес  490  пудов,  и  отлитый  с  присадкой  серебра,  был  очень  звонким, - его  было  слышно  даже  в Череменце, - в  двадцати  верстах  от  Луги.
     6/19  августа  1900  года  на  литургии  в  Воскресенском  соборе  присутствовал  император  Николай II  с  семьей  и  свитой.  В  память  об  этом,   на  одной  из  колонн  внутри  храма  была  установлена  мраморная  доска.
     Собор  был  закрыт  в  1937  году.  По свидетельству  лужского  старожила  Н.А. Павлючика  в  том  же  году  был  арестован  весь  причт  Воскресенского  собора  вместе  с  протоиереем  Захарием  Бочениным,  старостой  и  даже  церковным  сторожем.  Почти  все  они  были  расстреляны.  С  собора  сорвали  кресты,  с  колокольни  сбросили  колокола.
     Собору  удалось  уцелеть  в  годы  войны.  Полностью  был  снесен лишь  шатер  колокольни.В таком виде собор изображен на акварельном рисунке,   выполненном  кем-то  из  немцев.
     После войны Воскресенский собор сначала определили к сносу,колокольню  планировали  приспособить  под  водонапорную  башню,  с  четырех  сторон  украшенную  огромными  часами.  К  счастью,  этого  не  случилось.
     Собор  с  полуразрушенным  верхом  никак  «не  вписывался»  в  облик  современного города с его размахом промышленного и жилищно-гражданского  строительства.Его решили  приспособить  сначала  под  детскую спортивную  школу, затем  под  выставочный  зал.В  1984-м  году  с  помощью  вертолета  на  главный  шатер  собора  и убранную  в  строительные  леса  колокольню  были  установлены  заново  изготовленные  главки. 
     В  1991  г.  Воскресенский  собор  передали  Епархии.  С  этого  времени,  заботы  по  его  восстановлению  легли  на  плечи  прихода.  Первым  делом  прихожан  и  их  добровольных  помощников  стало  освобождение  от  мусора  подвального  этажа  собора,  т.н. подклета,  и  приспособление  его  для  богослужений.В 2000 г. на колокольне были установлены новая главка и крест. В настоящее  время  продолжается  ремонт  внутрисоборных  помещений,  восстановление  шатровых  кровель и  остальных главок.Ввиду недостатка средств восстановление   собора  осуществляется  крайне  медленно.
     Воскресенский собор практически находится на одном из въездов в  Ленинградскую область,на одной из главных туристических трасс региона,что   определяет особую значимость работ по его восстановлению.   
     102.  Луга. Церковь  во  имя  Св. Николая Чудотворца на Вревском кладбище деревянная,известна с конца XYI в.,возобновлена в 1709 г.(?),и в  1832 – 1833 гг.,разобрана в начале  1930-х  гг.  Каменная,  1908 – 1909 гг., арх. В.Н. Бобров,закрыта в 1927г.,передана под снос в1934г.,сохранилась в руинированном состоянии.
     Вревское  кладбище прилегает к  юго-восточной  границе  города,размещаясь  на  мысу  при  слиянии  рек  Луги  и  Вревки.  Для местной  истории  это  поистине  знаковое  место.  Именно  оно  с  топографической  точностью  упомянуто  в известном  указе  Екатерины II  от  3 (14)  августа  1777 г.,  в  пункте,  касающемся  учреждения  нового  уездного  города  Луга  «близ  урочища,  где  река  Вревка  в  реку  Лугу  впадает».Об  урочище  здесь  сказано  не  случайно.  На  Руси  при  выборе  места под  новый город всегда учитывались  сведения о местных примечательностях,в том числе и об урочищах,т.е.местах,где  когда-то было  поселение, либо монастырь или церковь.
     Возможно,что Вревское урочище относилось именно к таким почитаемым местам.На Вревском  мысу могло находиться известное по писцовым книгам XVI в.сельцо  Лусское,относившееся к Дремяцкому погосту,которое по одной из имеющихся версий считается   предшественником  современной  Луги. 
     В  настоящее  время  появилась  возможность  по новому  взглянуть  на  прошлое  вревского  урочища.  В  1993  г.  в  Новгороде  мизерным  тиражом  впервые  в  русском  переводе  были  изданы  записки  шведа  Эрика  Пальмквиста:  «Заметки  о  России,  сделанные  во  время  последнего  королевского  посольства  к  царю Московскому  в  1674 г.».  Автор  заметок,  словно  опытный  разведчик,  описывает  не  только  свои  собственные  наблюдения,  но  и  приводит  сведения,  почерпнутые  из  других  источников,  вплоть  до  рассказов  бывалых  шведских  торговцев.
     В  «Заметках»  описан  и  торговый  путь  по  р. Луге,  шедший  вверх  по  течению  через  шведские  и  русские  владения.  Последние  начинались  деревней  Бежаны,  далее  суда  проходили  Красные  Горы,  Жельцы,  Слапи,  Естомичи,  Онежицы,  Торошковичи  и  т.д.,  чтобы  волоком  следовать  к  р. Мшаге,  затем  до  р. Шелонь,  по  который  плыть в  озеро  Ильмень  к  Новгороду.Примечательно,что описывая  место  слияния  рек  Вревки и Луги  Пальмквист  говорит  о  нахождении  здесь  какого-то  «каменного  монастыря».
     Пальмквист  мог  не  разобраться  в  собранных  им  сведениях.  «Каменным  монастырем»  здесь,  несомненно,  назван  Череменецкий  Иоанно-Богословский  монастырь,  водный  путь  к  которому  шел  из  реки  Луги  по  рекам  Вревке  и  Ропотке.  Тем  не  менее,  заметки  Пальмквиста  показывают,  что устье  р. Вревки  занимало  важное  место  в  древних  лоциях  Верхнего  Полужья.  Согласно  традициям  северного  зодчества,  поставленные  в  таких  местах  церкви,  играли  роль  путевых  вех,  пространственных  ориентиров.Известная с XVIвека( по данным А.Селина)  Никольская  церковь  на  Вревском  мысу  вполне  могла  служить  этим целям, усиливая  топографическую  определенность  данного  урочища,  чем  и  воспользовались  составители  Указа,  учредившего  город  Лугу.
     Церковь  находилась  на  оконечности  мыса  в  наиболее  старой  части  кладбища. Старожилы  свидетельствовали,  что  еще  в  1960-е  годы  в  этой  части  кладбища  виднелись  надгробья,  относившиеся  к  первой  половине  XVIII  в.,  что  является  еще  одним  доказательством  древнего  существования  Вревской  церкви.
     Место,  где  находилась  деревянная  вревская церковь   замечательно  описана  в  очерке  лужского    старожила и  талантливого  художника  Н.А. Павлючука. 
     "С  древних  времен  здесь,  у  слияния  речек Вревки  и  Луги  проживали  люди.  Трудились,  обрабатывали  землю,  надо  полагать,  занимались  рыбной  ловлей,  бортничеством,  строили  избы  и  храмы  и,  отжив  положенное  время,  упокаивались  на  этом  погосте.  Так  что  не  грех  и  предположить,  что  та  деревянная  церквушка  Николы  была  не  первой  на  этом  месте».
     Далее  Н.А. Павлючук  пишет,  что начале  пятидесятых  годов он видел на  кладбищенском  мысу  чугунный  крест  с  надписью  1722  года,  могилу  священника  Екатерининского  собора  о. Симеона  и  его  жены,  1794  года.  «А  у  самой  береговой  крутизны  на  вертикально  усеченной  плите  черного  мрамора  была  надпись: «Члену  «Народной  воли»  Н. Чернобаеву.  1927 г.».Рядом  с  храмом  были  захоронения  лужского  градоначальника  Камарзина,   и  его  невестки  М.Г. Камарзиной,  умершей  в  1962  г.  О  Марии  Гавриловне  Камарзиной  следует  сказать,  что,  работая  телеграфисткой  на  псковском  жлезнодорожном  вокзале,  именно  она  передала  в  Петроград  сообщение  об  отречении  от  престола  императора  Николая II. Затем долгое  время  М.Г. Камарзина  работала  на  лужском  железнодорожном  телеграфе.   
    Вревская  церковь являлась приходским храмом для жителей г.Луги до освящения Екатерининской соборной церкви и по сути является хоть и временным,но первым храмом города.В  1833-34гг. она была  почти  полностью обновлена  и заново освящена с сохранением своего наименования.Её внешний облик передают изображения на  почтовых карточках начала ХХ века.  Церковь состояла  из  прямоугольного в плане основного объема с пятигранной алтарной частью.Венчала храм высокая с верхним светом двухъярусная башня восьмерика с купольной кровлей и изящной главкой на тонком невысоком барабане.Западный  фасад акцентировала аналогичной  формы  колокольня. Наиболее  выразительно  церковь  выглядела  со  стороны  местности,  известной  как  «Некрасовская  дача»,названной так по  фамилии  священника  этой  же  церкви  В. Некрасова  и  находящейся на  другом  берегу  р.Луги
     В  1908  году  архитектором-строителем  В.Н. Бобровым  был  разработан  проект  новой,  на  этот  раз,  каменной  церкви  на  Вревском  кладбище.  Виктор  Никандрович  Бобров  (1864 – 1935)  был  разносторонним  зодчим, со  своим  глубоко  индивидуальным  художественным  почерком.  До  этого  он  уже  выполнил  много  построек  для  Петербурга  и  губернии,  среди  них  церковь  Пюхтицкого  Успенского  монастыря  на  Васильевском  острове.  В  советское  время  В. Бобров  работал  в институте  «Ленпроект».  Он  автор  обелиска  декабристам  на  острове  Декабристов.
     Каменная  Никольская  церковь  на  Вревском  кладбище  проектировалась  и  строилась  как  храм-усыпальница.  Она  была  построена  на  средства  Александры  Ивановны  Третьяковой,  вдовы  лужского  2-й  гильдии  купца  и  благотворителя   А.Н. Третьякова. Стоимость  храма  составила  60 000  рублей.  В  1910-м  году А.И. Третьякова  жертвует  выстроенную  на  ее  средства  церковь  городу.  Об  этом  пожертвовании  Епархиальное  управление  доложило  императору  Николаю II  и  в  Священный  Синод,  который  предложил  наградить  Третьякову  «золотой  медалью  на  Андреевской  ленте  для  ношения  на  шее».
     Проект  новой  Никольской  церкви  на  Вревском  кладбище  был  утвержден  Строительным  отделением  Санкт-Петербургского  губернского  правления  в  том  же  1908  году.  В  июле  следующего  года  В.Н. Бобров  сообщает:  «Строящаяся  церковь  на  городском  кладбище  в  городе  Луга  вчерне  закончена».При  строительстве  проект  был  несколько  изменен: «Основной  объем  расширен  в  стороне  на  1  сажень».
     Подробное  описание  церкви  сохранилось  в  акте  Комиссии  по  ее  освидетельствованию  от  19  октября  1909  года.  «Церковь  каменная,  двухэтажная  (имеет)  форму  креста  в  плане,  так  что  вся  верхняя  ее  часть  опирается  на  подпружные  арки».  Снаружи  декоративная  наружность  храма  достигалась  контрастом  белых  отштукатуренных  поверхностей  и  узорочья  деталей  из  красного  кирпича.  В  подвальном  этаже  была  устроена  усыпальница  Третьяковых.
     Освящение  церкви  состоялось  27  мая  1912  года.
     По  освящению  каменного  храма  старую  деревянную  церковь  решили  перенести  в  Заречную  часть  Луги  на  Лысую  гору,  где  предполагалось  построить  здание  для  церковно-учительской  семинарии.  Храм  и  семинария были  заложены  26  мая  1913  года  епископом  Вениамином,  будущим  митрополитом  Петроградским,  казненным  в  1922  году  и  причисленным  к  Лику  Новомучеников.
     Строительство  храма  и  семинарии  скоро  было  остановлено  из-за  начавшейся I-й мировой  войны  и  больше  не  возобновлялось.  Планировалось сооружение  храма  и  на  новом  Городском  кладбище  за  железной  дорогой (по  пути  на  полигон),  где  действовала  часовня.  Каменную  вревскую  церковь  закрыли  в  1917  году.  Через  семь  лет  храм  был  передан  строительным  организациям  для разборки на кирпич, но кладка  оказалась  слишком  прочной.  Даже  военное  лихолетье  не  смогло  превратить  храм  в бесформенные  развалины.  Былая  красота  прослеживается и в сохранившихся руинах.В  настоящее  время   группа  энтузиастов  принимает  меры по их благоустройству.       Восстановить  порушенный Вревский  храм  обязывают  его архитектурная выразительность,историческая значимость места его нахождения, связанного  с  основанием  города  Луги.
   
    103. Луга. Полковая  церковь  не установленного  наименования  в  здании малой  народной  школы,  освящена  в  1822  г.,год  упразднения  неизвестен  [Луга,  пер. Связи  (Базарный), 2].
     До  революции  в  старом  здании  лужской  школы  № 2  помещалось  уездное,  впоследствии  городское  училище.  Еще  раньше  оно   носило    название  малой  народной  школы.  Здание  школы  по праву  считается  архитектурным  памятником  второй  половины  XVIII в.
     Устройство  народных  школ  в  России  возникло  под  влиянием  идей,  характерных  для  эпохи  Просвещения.  Екатерина II  искренне  полагала,  что  «коль  скоро  заведутся  и  утвердятся  народные  школы,  то  невежество  истребится  само  собою …  разнообразные  в  России  обычаи  приведутся  в  согласие  и  исправятся  нравы».  Закон  о  городах  от  21  апреля  1785  г.  включал  пункт  об  устройстве  народных  школ,  или  как  их  еще  называли – училищ,  в  число  своих   главных  положений.
     Проекты  «образцовых  фасадов»  для  ряда  народных  школ  С.-Петербурга  и  С.-Петербургской  губернии,  включая  г. Лугу, были  выполнены  архитектором  Ф.И. Волковым  (1746 – 1803), который в 1782г.   завершил  учебную  практику  в  Италии  и  Франции.
     Здание  лужской  школы – образец  архитектуры  раннего  классицизма.  Оно  имеет  два  этажа,  первый  этаж  декорирован  прямоугольниками  руста.  Лицевой  фасад  завершается  традиционным  фронтоном.  По  проекту  Ф.И. Волкова было построено и соседнее со школой здание быв. Присутственных  мест, ( ныне  Лужское  ОВД).  Оба  здания  представляют  собой ансамблевое  решение  застройки  одного  из  центральных  кварталов  города.
     Сама  школы  выглядела  несколько  иначе,  чем  сейчас.   Вход  в  нее  был с лицевого  фасада. На  верхнем  этаже  размещались   классы, на  нижнем – 3  квартиры  для  учителей.
     Школа  была  открыта  11  февраля  по  старому,  или 22  февраля  по-новому  стилю  (в  XVIII в.  разница  между  старым  и  новым  летоисчислением  составляла  11  дней).
     Сначала школа  была   двухклассной.  На  ее  открытие  пришло  лишь  13 учеников.  И  в  дальнейшем  их  количество  было  незначительным.  Все  ученики  умещались  в  одной  комнате.  Так  продолжалось  по  меньшей  мере  до  1830-х  гг.  В  донесении  губернатору  от  1811  г.  о  лужской  школе  говорится,  что  в ней из-за  небольшого  числа  «обоего  пола  учеников  остаются  три  верхние  залы  и  две  учительские  половины  праздными».  Из-за  этого  школа  облагалась  «обременительным  постоем»,  т.е.  по  решению  властей,  пустующие  школьные  помещения  использовались  под  посторонние  цели.
     Именно  в  пустующих  классах  школы  в  1822  г.  была  размещена  полковая  церковь  стоявшего  в  Луге  гренадерского  полка  (по сообщению  И. Мордасовой).
     В 1875  г.  школа  подверглась  преобразованию,  превратилась  в  трехклассное  училище  с  6-летним  сроком  обучения,  которое  до  1900 г.  было  высшей  ступенью  народного  образования  в  уезде.
     В  1908  г.  училище  стало  четырехклассным  и  в  1912  г.  получило  право  высшего  начального  училища,  что  являлось  последней  ступенью  народной  школы.
     Отметим  также,  что  в  здании  народной  школы,  или,как ее стали называть,  городского  училища,  в  1865  г.  была  открыта    первая  в  городе  и  уезде  публичная  библиотека.  Она  действовала  на  платной  основе.Пользоваться ею могли все желающие.  За  пользование  книгами  и  журналами  с  горожан  взимались  3  р.в год,с сельских жителей – 3  р. 50 коп.  От  платы  освобождались  только  сельские  учителя  и  крестьяне,  представившие  свидетельство  о  бедности   от  местного  священника  или  учителя.
     104.  Луга.  Церковь  не установленного  наименования в  городской  богадельне,  освящена  в  1874  г.,  позже  не  упоминается.      
     Мы предполагаем ,что  данная  церковь  была  устроена  в  здании,  предназначавшемся  для  лужской  богадельни, позже  переданном  под  устройство  Мариинской  прогимназии,  впоследствии  гимназии  [здание  сохранилось,  пр. Володарского  (Успенская  ул.),  9].
     Впервые  вопрос  о  строительстве  богадельни  в  г. Луге  был  поднят  в  1864  г.  на  собрании  Лужского  городского  общества.  Участок  под  богадельню  был  выбран  на  Успенской  улице,  хоть  и  считавшейся  главной,  но  все же  уступавшей  более  престижной  Покровской  улице  (ныне  пр. Кирова).
     Средства  на  постройку  одноэтажного  здания  богадельни  пожертвовал  купец  Кутайцев,  в  размере  3000  руб.  к  маю  1868  г.  здание  богадельни  с  помещением  на  16  кроватей  было  вчерне  готово.
     После  изыскания  дополнительных  средств,  архитектор  В.В. Виндельбандт, доводит строительство  богадельни  до  2-го  этажа.3 (15)  сентября  1869  г.  здание  было  осмотрено  комиссией  и  в  1870  г.  окончательно  освидетельствовано.
     Между  тем,  еще  14  ноября  1868  г.  Лужское  городское  общество  обратилось  в  Министерство  народного  просвещения  с  просьбой  об  открытии  в  г. Луге  женского  училища.  В  1869 г. городское  общество  направляет  новое  ходатайство – «о  передаче  дома  богадельни  в  пользование  Мариинской  прогимназии».
     После  многолетних  согласований  просьбы  лужан  были  удовлетворены  и  в  Луге,  в  ранее  предполагавшемся  здании  богадельни  было  открыто  первое  в  городе  и  уезде  учебное  заведение  для  девочек.
     Если  исходить  из  даты  освящения  церкви  в  лужской  богадельне,  указанной  в  справочнике  «Земля  Невская  Православная» - 1874  г.,  можно  предположить,  что  открытие  Мариинской  женской  прогимназии,  вместо  богадельни  состоялось  либо  в  том  же,  либо  в  следующем – 1875  г.
     Судя  по  всему,  помещение  для  церкви  было  устроено  на  втором  этаже  с  включением  ризалитной  части  восточного  фасада,  где,  наверное,  размещался  алтарь.  Не  случайно  на  боковых  стенках  аттика  ризалита  были  устроены  ниши  в  форме  крестов,  хорошо  заметные  на  старых  фотографиях  здания  гимназии.  Они  напоминают  эмблему  Общества  Красного  Креста,  учрежденного  в  России  в  1867 г.
     Краткая  история  данного  здания  содержится  в  письме  из  Лужской  уездной  управы  на  имя  С.-Петербургского  губернатора  от  1889  г.  Здесь  говорится:  «Дом,  в  котором  помещается  прогимназия,  построен  не  городом,  а  некоторыми  обывателями  города  и  уезда  для  помещения  престарелых  и  увечных,  которое  не  осуществилось,  а  по  распоряжению  города  поместилась  прогимназия».
     Полное  название  этого  учебного  заведения  было:  «Мариинская  Лужская  женская  прогимназия,  основанная  в  память  спасения  Великого  князя  Алексея  Александровича».
     Алексей  Александрович – четвертый  сын  императора  Александра II.  В  сентябре  1868  г.  фрегат  «Александр  Невский»,  на  котором  он  служил  в  звании  лейтенанта,  потерпел  крушение  у  берегов  Дании.  Непонятно,  причем  здесь  открывшаяся  несколько  лет  спустя  женская  прогимназия.    Не  исключено,  что  это  посвящение  перешло  к  прогимназии  «по  наследству»  от  предполагаемой  к открытию  в  ее  стенах  лужской  богадельни.
     Здание  Мариинской  гимназии  сохранилось.  Оно  было  восстановлено  после  войны  почти полностью в  первоначальном  виде  и  является  одним  из  интереснейших  архитектурных  памятников  города.  Уже  много  лет здесь  находится  детское  учреждение  № 2  «Радуга».
     Сегодня  мы  можем  назвать  создателя  этого  исторического  здания – архитектора  благотворительных  обществ  Василия  Васильевича  Виндельбандта  (1840 – 1912).  Для  него,  только  недавно  закончившего  Академию  художеств,  эта  была  чуть  ли  не  самая  первая  самостоятельная  работа,  но  не  единственная,  связанная  с  Лугой.  Как  мы  уже  отмечали,  он  проводил  обследование  Екатерининской  церкви  на  возможность  ее  расширения  и  устойчивости,  находящихся  под  ней  грунтов.  В.В. Виндельбандту  принадлежит  разработка начального проекта  главной    примечательности  города,  центральной  лужской  святыни – Воскресенского собора(см.выше).
     Что  же  касается  дальнейшей  истории  открытия  в  Луге  богадельни,  то  в  1888 г.  для  нее  отвели  новый  участок  на  нечетной  стороне  Воскресенского  (Советского)  переулка.  Это  был  второй  дом  от  угла,  следующий  за  зданием  бывшего  банка,  ныне  отданного  КГИ  им. Кирилла  и  Мефодия.  Ныне  это  место  свободно  от  застройки.  Богадельня  была  одноэтажная,  деревянная,  состояла  из  двух  комнат – для  мужчин  и  для  женщин  и  в  1910-му  году  пришла  в  крайне  запущенное  состояние.  Опекало  богадельню  Лужское  мещанское  общество,  которое  в  ответ  на  критику  городской  общественности,  было  вынуждено  принять  решение  о  строительстве  в  Луге  взамен  «скверной  богадельни»  нового  здания  на  новом  месте. Но,  скорее  всего,  строительство  новой  богадельни  осталось  неосуществленным.
      
     105.  Луга.Собор/до 1941г.церковь/ во имя Казанской иконы Божией Матери,1901 – 1903 гг.,колокольня  1904  г.,арх. Н.Г. Кудрявцев, закрыт в  1937 г.,действующий,  [ул. Гагарина, 27].
     Собор во  имя  иконы  Казанской  Божьей  матери  долгое  время  был  единственным  действующим  храмом  Луги,  и поэтому  хорошо  известен  горожанам.Его до недавнего времени голубой,а ныне покрытый медными листами,  купол  возвышается  в  окружении  усадебной  застройки   на  северной  окраине  зажелезнодорожного  района города.  Вид  на  храм  открывается с   железной дороге,  словно  приветственный  знак,  для  подъезжающих  к  Луге  со стороны  Санкт-Петербурга.
     Казанский собор,безусловно,  входит  в  число  наиболее  красивых  построек  города.  Его  архитектурные  достоинства  отмечали  еще  дореволюционные  столичные   журналы,  сообщая  об  открытии  в  Луге  новой православной церкви.  До  недавнего времени,   имя  её  зодчего  оставалось  забытым.  Вспомнить  его  помогла подпись  под  архивными  чертежами  церкви – Николай  Галактионович  Кудрявцев,о котором мы уже имели возможность рассказать  в  сведениях  о  Троицкой  церкви  в  быв. имении  архитектора  «Ведрово»(см.Жемчужина.Санаторий).
     Переезд  Кудрявцевых в Лугу совпал с расширением  городских  территорий за  счет  нарезки  усадебных  участков  за  железной  дорогой.  Эта  часть  города  стала  популярной  дачной  местностью.  Особенно  интенсивно  новое  строительство  велось  от  реки  Наплатинки  до  Боровичского  переулка.  Здесь,на специально  запроектированной  площади,  при  пересечении  Тверской  улицы  (ныне  ул. Гагарина) с Лисьим  переулком,и было решено возвести  Казанскую  церковь.Инициаторами ее строительства стали почетный гражданин и  городской  голова  И.В. Якшинский,  потомственный  дворянин  Д.М. Краевский,  отставной  генерал-майор  А.А. Пешков.  Возводить  церковь  было  решено  на  пожертвования  местных  жителей. 
     Возможно,  что  переезд  Н.Г. Кудрявцева  в  Лугу  оказался  весьма  кстати,  чтобы  именно  ему  было  поручено  разработать  проект  Казанской  церкви.  Чертежи  храма  были  завершены  в  1901  г.  Освидетельствование  постройки  и  освящение  церкви  состоялось  в  1903  г.  Спустя  еще  один  год  была  спроектирована  и  построена  колокольня.  По  названию  церкви  Лисий  переулок  был  переименован  в  Казанский.
     Современники  высоко  оценили  художественное  своеобразие  Казанской  церкви,  сравнивали  ее  с  величавым  Софийским  собором  в  Новгородском  Кремле.  Кудрявцеву  действительно  удалось  соединить  формы  древнерусского  зодчества,  точнее,  его  великокняжеской  архитектуры  с  особенностями  стиля  модерн,  только  начинавшего  входить  в  моду.Этим  хуложественным синтезом  Казанская  церковь  выгодно  отличается  от  большинства  церковных  зданий,  появившихся в  конце  XIX  - начале ХХ в.  в  русской  провинции,  включая  С.-Петербургускую  губернию,  в  которых  русский  стиль  понимался  как  комбинация  архитектурных  деталей,  элементов  декора московских  или  ярославских  церквей  XVI – XVII вв.  В  контрасте  с  ними,  Казанскую  церковь  в  Луге отличает  сдержанность  наружного  оформления,  почти  скульптурная  пластика  объемов,  та  благородная  простота, которая  во  все  века  отличает  подлинные  шедевры  от  произведений  подражательного  характера.
     Казанская  церковь  вместительна  и  светла  внутри.  Ее  украшал  четырехъярусный  резной  иконостас.Певчие обычно собирались из любителей,  преимущественно  из  дачников.Однако сюда  приезжал петь и знаменитый  петербургский  хор  под  управлением  А. Архангельского.
     Перед  войной  церковь  была  закрыта  под  склад,перекрыта вторым этажом.  В  августе  1941  года  во  время  боев  на  Лужском  рубеже  в  Казанской  церкви  размещался штаб  41  корпуса  генерала  А.А. Астанина.
     106.  Луга.  Церковь  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  24-ой  артиллерийской  бригады,  каменная,  образцовый  проект арх. Ф.М. Вержбицкого,  освящена  в  1904  г.,  закрыта  в  1923  г.,  сохранилась в пределах основного  объема  [ул. Победы  (Порховская 1), 14].
     История  этого  храма  тесно  связана  с  историей  лужского  гарнизона.  4  ноября  1863  года  приказом  Военного  министерства  в  составе  Российской  армии  была  сформирована  новая  военная  часть – 24  артиллерийская  бригада,  штаб  и  одна  из  батарей  которой  были  размещены  в г. Луге.
     Через  четыре  года  в полном  составе  бригаду  перевели  в  Гатчину.  Она  героически  проявила  себя  в  русско-турецкую  войну  1877 – 1878 гг.  Орудия бригады  защищали  Шипкинский  перевал,  подавляя  своим  огнем  вражеские  батареи.Впоследствии 24-ая  артиллерийская  бригада  снова  размещается  в  Гатчине,затем  переводится в Финляндию и лишь в 1892г. выходит  приказ  о  ее  передислокации в Лугу.
     В  том  же  году  был  произведен  отвод  участка  городской  земли  для  бригадных  казарм,  под  постройку  артиллерийских  сараев,порохового погреба,  конюшни  и  т.д.  Выбор  участка  был  произведен  комиссией  в  составе  лужского  уездного  исправника  Н.Г. фон Кнорринга,  городского  головы  И.Я. Якшинского  и  депутата  от   войск   для  отвода  и  составления  генерального  плана  участка  полковника  Ф.Ф. Аргамакова.  «Отвод  участка  произведен  земельным  инженером  Азбукиным  в  местности,  называемой  Пески  за  ручьем  Черным,  между  улицею  города  Луги  Пески  (Красной  Артиллерии – авт.)  и  р. Лугой».  Площадь  участка  составила  20 десятин  (около  22  га).  Смету  на  постройку  казарм  и план  участка  составил  гражданский  инженер  Г.Ф. Станкевич.
     Территория  бригады  находилась  вдоль  берега  р. Луги  к  югу  от  современной  ул. Победы.
     В  Лужском  краеведческом  музее  хранится  закладная  доска  строительства  казарменного  комплекса,  отмеченная датой  23  апреля  1894  г.  и  именами  участников  церемонии,  включая  командира  бригады  генерал-майора Прежбяно,командиров батарей,гражданского инженера  Станкевича.
     Первоочередной  комплекс  казарм  строился  в  деревянном  исполнении.  На  период  строительства  подразделения  бригады  размещались  разбросано:  в  самом городе  и  соседних  с  ним  деревнях.
     В  апреле  1901  года  была  образована  Псковская  войсковая  строительная  комиссия  для  строительства  казарм  96-го  пехотного  Омского  полка  в  Пскове  и  второй  очереди  комплекса  построек  для  24-й  артиллерийской  бригады  в  г. Луге,  включая  здание  бригадной  церкви.
     Проектирование  и  надзор  за  строительством  комплекса  зданий  бригады  вел  все  тот  же  гражданский  инженер  Станкевич.  Строительство  бригадного  комплекса  было  завершено  в  1903  г.
     Что  касается  бригадной  церкви,  то  ее  строительство  связано  с  временем  реформ  русской  армии,  главным  идеологом  которых  был  военный министр  генерал  Алексей  Николаевич  Куропаткин.
     В  трехтомном  труде  «История  русской  армии»  А.Н. Куропаткин  изложил  свои  мысли  о  том,  что  войны,  которые  вела  Россия  в  XIX  веке,  за исключением  Отечественной  войны  1812  года,  были  на  пользу  другим  народам  и  в  ущерб  ей  самой.  Поэтому  русский  народ  отстал  в культурном  отношении  не  только  от  своих  западных  соседей,  но  и  подчиненного  России  населения  Польши,  Финляндии,  Прибалтики,   других  окраинных  регионов.  Из  этого  был  сделан  вывод,  что  России  нет  никакой  выгоды  вести  новые  войны  в  интересах  европейских  государств, расходовать  на  это  национальные  силы  и  средства.  На  посту  военного министра  А.Н. Куропаткин  стремился  приобщить  армию  к  работе  по  культурному  возрождению  страны.  Задача  укрепления  боевого  духа  армии  также  решалась  им на  идеологической  основе,  прежде  всего  за  счет  стремления  усилить  воздействие  православного  религиозного  сознания  на  моральное  состояние  войск.
     В  1900  году  по  инициативе  А.Н. Куропаткина  при  Военном  Совете  Военного министерства была учреждена Комиссия по вопросам  удовлетворения  религиозных  нужд  войск.
     Николай  II  одобрил  рекомендации  Комиссии,  чтобы  все  гарнизоны  имели  отдельные,  желательно  каменные  церкви,  которые  должны были  строиться  по  образцовым  проектам.
     К  разработке  образцового  проекта  полковых  церквей,был  привлечен  гражданский инженер Федор Михайлович Вержбицкий (1846 – после 1916).Он был  членом двух комиссий – по вопросам удовлетворения религиозных нужд войск и  по устройству казарм.Ф.М.Вержбицкому было поручено разработать типовой  проект церкви «вместительной и недорогой» и одновременно отвечающей всем  канонам  русского  православного  храма,  включая  эстетические  критерии.
     Созданный  Вержбицким тип церкви продолжал направление в церковном  строительстве,начатое архитектором К.А. Тоном,автором храма Христа Спасителя в Москве.
     Проект  Вержбицкого  представляет  собой  трехчастную  композицию  базиликального  в плане  храма  с  шатровой  колокольней  над  западным  входом, трапезной, большим  световым  барабаном  с  купольным  перекрытием над главным объемом.Проект  был  утвержден  лично  Николаем  II  и  автор  удостоился  премии  в  500 рублей.
     Современники  восторженно  воспринимали  церкви,  построенные  по этому проекту,  отмечая их  красоту,  оригинальность,  простоту  и  четкость  форм,  соответствие  русскому  стилю.
     Кроме  Покровской  церкви  в  Луге  по  этому  проекту  были  построены храм  148-го  Каспийского  полка  в  Петергофе,  освящен  в  1903  году  и  Александро-Невский  храм  96-го  пехотного  Омского  полка  в  г. Пскове  (1907 – 190 гг.).  Все  храмы  очень  похожи  между  собой  за  исключением  некоторых  деталей, что  делает  каждый  из  них  вполне  оригинальным  архитектурным  произведением.
     Церковь  Покрова  Пресвятой  Богородицы  при  24-й  артиллерийской  бригаде  была  освящена  1  октября  1904  года.  Эта  была  вторая  после  петергофской,  церковь,  построенная  по  образцовому  проекту  Ф.М. Вержбицкого.Рядом с церковным корпусом было выстроено параллельное ему здание бригадного офицерского собрания.В советское  время  эти  постройки  были  объединены  поперечным  помещением.
     28  ноября  1904  года  в  Покровскую  церковь  был  назначен  священник  Федор  Федорович  Забелин  (1869-1949),который  прошел вместе с 24-й бригадой первую мировую войну,затем служил в храмах г.Пушкина.В 1942г.  он был  вывезен  фашистами  в  г. Гатчину,где  служил  настоятелем  Павловского собора.В годы  оккупации Ф.Ф.Забелин спас советского разведчика  и  возможно  поэтому  избежал  ареста  после  освобождения  Гатчины  от  немцев.
     На  старых  снимках  церкви  видна  стоящая  рядом  с  ней  пушка.  Это девятифунтовое орудие,имевшее номер 4005.Его любопытную историю,случившуюся в годы русско-турецкой войны,поведал лужский краевед И. Половинкин:       "Интересный случай приключился с этой пушкой на  шипкинской  батарее  Центральной.  Когда  орудие  было  подготовлено  к  выстрелу,  в  амбразуру  попал  вражеский  снаряд  и  ударил  прямо  в  затравочный  стержень.Осколки полетели     через  головы,  никого  не  зацепив,  на  стволе  образовалась  вмятина,  а  вытяжная  трубка  воспламенилась.  Вследствие  этого  произошел самопроизвольный  выстрел,  поразивший  турецкую  батарею.  Ночью  слесарь  Вейдеман  исправил  повреждения,  сделав  заправочный  стержень  из  ушка  медного  артельного  котла. Позже, при  переходе  через  горы  у  деревни  Кишлы пушка  вместе  с  лошадью  и  солдатом  упала  в  пропасть,  но  зацепилась  за  дерево.  Лошадь  и  человек  без  серьезных  травм  были  тотчас  спасены,  а  орудие  вытащили  только на  следующий  день,  и  то  с помощью  целой  роты  Красноярского  полка.
     После  войны,  в  1881  году,  при  перевооружении  бригады  новыми  артиллерийскими  системами,  личный  состав  ходатайствовал  об  оставлении  этой  пушки   на  память,   на  что  царь  ответил:  «С  удовольствием!»…  Орудие  под   номером  4005  установили  на  углу  ограды  храма.  На  его  гранитном  постаменте  лаконично  сверкали  золотом  цифры  «1877 – 1878».
     К  сожалению,  этот  уникальный  памятник  русской  военной  старины  сохранился  лишь  на  старых  фотографиях.
     Лишенное  колокольни  и  главы  здание  церкви  сохранилось  и  используется  под  спортивный  зал  для  тренировки  юных  дзюдоистов.  Его  адрес – ул. Победы, 14.
       В  годы  советской  власти  данная  территория  продолжала  использоваться  под  военные  нужды.
     До  войны  здесь  размещался  101  корпусной  артиллерийский  полк  (КАП).  Покровская  церковь  была  приспособлена  под  полковой  клуб.  Во  второй  половине  1970-х  годов  состоялась  передача  этих  земель  городу под  жилищно-гражданское  строительство.  Ныне – это  территория  микрорайона  «Центральный – 1»  с  вновь проложенной  улицей  Миккели.           Лишенное  колокольни  и  главы  здание  церкви  сохранилось  и  используется  под  спортивный  зал  для  тренировки  юных  дзюдоистов.    Кроме  церкви  и здания  офицерского  собрания  от  построек  24-й  артиллерийской  бригады  остались:  2-х этажное  на  высоком  цоколе  кирпичное  здание  казарм,приспособленное под общежитие,здание  манежа(используется для хозяйственных нужд одной из лужских школ)и пороховые погреба  (ныне  жилые  дома, на ул. Луговой,в т.н. «офицерской  деревне»).
   
     107.  Луга.  Церковь  во  имя  Св. равноап. Кн. Ольги.,  при  реальном  училище  приюта  принца  П.Г. Ольденбургского,  деревянная,  1904  г.,  арх. И.А. Претро,  А.И. фон  Гоген,  закрыта  в  1923 г,действовала  в  1942 – 1945 гг.,  разобрана  в  1960-е гг.,  подвальная  часть  сохранилась  [пр. Володарского  (Успенская  ул.), 50].
     Деревянная  Ольгинская  церковь  находилась  на  южной  окраине  города,  на  Лангиной  горе,  при  развилке  Киевского  шоссе  и  дороги  на  п. Медведь.  Изящная  архитектура  этой  как  будто  бы  миниатюрной  церкви  словно  открывала  знакомство  с  одним  из  самых  красивых  уголков  города,  до  сих  пор  сохранившего  остатки  своего  былого  паркового  великолепия.
     В  1900  году  здесь  в  «высокой  лесной  местности»  открылось  отделение  реального  училища  Приюта  принца  П.Г. Ольденбургского,  на  землях,  выделенных  частью  городом,  частью  пожертвованных  владельцем  имения  Естомичи  генерал-майором  А.А. Пешковым.
     Древний  разветвленный  род  Ольденбургов  находился  в  родстве  с  российским  императорским домом.  Представитель   Готторпской  линии  Ольденбургов,  принц  Карл-Фридрих  был  мужем  старшей  дочери   Петра I – Анны,  и  отцом  Российского  императора  Петра III,  свергнутого  с  трона  своей  супругой  Екатериной II.  В  свою  очередь,  матерью  Екатерины II  (до  крещения  в  православии  носившей  имя  София)  была  двоюродная  сестра  Карла-Фридриха  Голштинского,  а  родным  дядей – принц  Георг-Людвиг  Голштинский.  Принц  Георг  был  основателем  новой  ветви  Ольденбургов,  которым  принадлежало  герцогство  Ольденбургское,  на  северо-западе  Германии.  Георг-Людвиг  имел  значительное  влияние  при  русском  дворе  в  недолгий  период  царствования  Петра III.  Его  внук,  принц  Георг,  был   женат  на  одной  из  дочерей  Павла I  и  приходился  родным  племянником  супруги  последнего – императрицы  Марии.
     Императрица  Мария  Федоровна  заслужила  славу  как  благотворительница  всероссийского  масштаба.  Основанные  ею  благотворительные  заведения  управлялись  специально  учрежденным  Ведомством  Императрицы  Марии.  Близкая  родственная  связь  с  августейшей  благотворительницей  по-видимому  определила  сферу  общественной  деятельности  дальнейших  представителей рода  Ольденбургов.
     Сын  принца  Георга  и  внук  Павла I  Петр  Георгиевич  Ольденбургский  (1812 – 1881)  вошел  в  историю  России  своими  заслугами  на  ниве  просвещения,  здравоохранения  и  особенно  беспрецедентно   крупномасштабной  благотворительной  деятельностью.  По  его  инициативе  в  стране  было  построено  496  благотворительных  учреждений,  на  нужды  которых  он  отдал  свыше  миллиона  личных  сбережений.  Он  являлся  основателем  русского общества  международного  права,  попечителем  ряда  средних  и  высших  женских  образовательных  учреждений,  общин  сестер  милосердия,   больниц,   детских  санаториев  и  т.д.
     Особой  частью  благотворительной  деятельности  принца  Петра  Георгиевича  стала  организация  Детского  приюта,  устав  которого  был  окончательно  утвержден  в  1857  г.  Приютскому  заведению  был  придан  характер  технической  школы  со  своими  мастерскими.  Программа  мужского  обучения  была  доведена  до  курса  училища.  С  1890  года  приют  получил  права  мужского  реального  училища  и  женской  гимназии.  «Приют  превратился  в  учебно-воспитательный  центр,  в  котором  было  3  реальных  училища – в  Петербурге,  Луге  и  в  Гаграх;  2  женские  гимназии – в  Петербурге  и  в  поселке  Лесное  под  Петербургом.  Всего  в  этом  центре  обучалось  до  1700  мальчиков  и  девочек».
     Для  организации  летнего  отдыха  приютских  детей  был  приобретен  участок  в  пос. Лесное.  Так  возникло  летнее  отделение  приюта.  Для  его  расширения  был  приобретен  участок  под  Лугой,  где  были   выстроены  деревянные  дома-дачи  для  приютских  детей.  Таким образом,  в  Луге  находились  реальное  училище  и  летнее  отделение  детского  приюта  принца  П.Г. Ольденбургского.  Лужское  отделение  реального  училища  приюта  в  Луге  было  открыто  в  1900  году.   Оно  представляло  собой  комплекс  административных  и  жилых  построек,  зданий   учебных  классов  и  церкви,  освященной  во  имя  Св. равноап. княгини  Ольги.
     Название  Ольгинской  церкви  было  выбрано  не  случайно.  После  смерти  П.Г. Ольденбургского  приют  патронировал  его  сын  Александр,  сын  которого-Петр  Александрович был женат на сестре императора Николая II  Ольге  Александровне.
     Великая  княгиня  Ольга  (1882 – 1960), как  и  многие  женщины  императорской  семьи, опекала  ряд  благотворительных  учреждений,  общины  сестер  милосердия  и  т.д.  В  частности  в  Луге  при  пересечении  современных  улиц  пр.Комсомола  и  Дмитриева  в  1912  году  был  открыт  Ольгинский  приют для  вдов  и  сирот  военного  ведомства.
     Проектирование и  надзор  за  строительством  всего  комплекса  построек  реального  училища,  завершенного  в  1909  г.,  осуществлял  архитектор  приюта  принца  П.Г. Ольденбургского  Ипполит  Александрович  Претро  (1871 – 1937),  до  этого  выполнивший  проект  приютского  здания  в  Петербурге  по  совр. адресу:  12-я  Красноармейская, 36.
     Проект  Ольгинской  церкви  прошел  освидетельствование  в  1903  году. Это  было  красивое  деревянное  строение  шатровой  архитектуры  с  декоративным  убранством  в  русском  национальном  стиле.  Особенно  изящной  выглядела  звонница,  решенная  по  типу  беседки,  с  пояском  из  кокошников  по  основанию  шатра.
     Отметим,  что  И.А.  Претро  продолжал  активно  работать  в  советские годы,  является  автором  многих  объектов,  построенных,в частности,  в  Ленинграде и Харькове  (тогда  столице  Украины).
     В  книге  «Земля  Невская  Православная»  сообщается,  что  Ольгинская  церковь  построена  «арх. И.А. Претро  по  проекту  арх. А.И. фон Гогена»,  что,  несомненно,  усиливает  историко-архитектурную  значимость  этого  утраченного  храма.  Академик  архитектуры  Александр  Иванович  фон  Гоген  (1856 – 1914)    строил  по  всей  территории  российской  империи  от  Варшавы  до  Порт-Артура.  Особую  известность  он  получил  как  автор  петербургского  особняка  балерины  М.Ф. Кшесинской,  с  балкона  которого  в апреле  1917  г.  выступал  В.И. Ленин,  и  в  котором  ныне  находится  Государственный  музей  политической  истории  России.
     В  1918  г.  прихожане,  желая  спасти  храм  от  закрытия,  обратились к  митрополиту  Вениамину  с  обращением  переименовать  Ольгинскую  церковь   из  домовой  при  учебном  заведении  в  приходскую.  Ходатайство  было  удовлетворено  резолюцией  митрополита  от  5 (18)  августа:  Приход,  при  Ольгинской  церкви,  что  в  г. Луге,   в  указанных  границах  утверждаю  с  11  июля,  каковой  день  храмового  праздника  должен  считаться  и  днем  открытия  прихода». Митрополит  Вениамин  был  казнен  в  августе  1922  г.  и  спустя  70  лет,  4  апреля  1992  г.,  был  прославлен  в  лике  святых, как  новомученик, Архиерейским  Собором  Русской  Православной  церкви.
     В  дальнейшем  в  здании  реального  училища  открылось  новое  учебное заведение – педагогическое  училище,  которое  в  1920-30 гг.  окончили  сотни  выпускников.  В  парке  училища  расположили  Дом  отдыха  «Ленпромкассы»,потом  пионерлагерь.
     В  одном  из  зданий  училища  в  1941  году  размещался  штаб  177  стрелковой  дивизии,  оборонявшей  Лугу.  Во  время  войны  все  здания  училища  были  разрушены.  В  послевоенные  годы  на  территории  бывшего  парка  проходили  сельскохозяйственные  выставки.
     С  открытием  педучилища  в  Ольгинскую  церковь  перевели  богатейшую  музейную  коллекцию  бывшего  реального  училища,  дав  основание  Лужскому  краеведческому  музею.  «Уникальным  экспонатом  того  музея  могли  бы  позавидовать  многие  нынешние  музеи.  Так,  там  были  представлены  в  экспозиции  две  натуральные,  привезенные  из  Египта  мумии.  В  музее  бережно  хранился  Указ  императрицы  Екатерины II  об  основании  нашего  города  (скорее  всего  экземпляр  указа – А.Н.)…  Еще  были,  к  примеру,  пищали  XVIII  века,  рояль  композитора  Н.А. Римского-Корсакова  и  даже  такие  любопытные  экспонаты,  как  заспиртованные  новорожденные  уроды»,пишет об этом музее его историк И.Скафенко. Музей  в  Ольгинской  церкви погиб в войну. В годы  оккупации и до 1947г.в  ней вновь совершались богослужения.Само  здание в перестроенном виде (без  колокольни и церковного шатра)  простояло до середины 1960-х гг.Ныне сохранилась лишь цокольная  часть  храма,  на  месте  которого  находится  скромное  здание  продовольственного  магазина.
     Ольгинская  церковь  не  исчезла  из  памяти.  Сохранилось  большое  число  ее  изображений  на  видовых  открытках  начала  ХХ  в.  На  них  прекрасно  видно,  что  этот  храм  играл  важную  роль  в  архитектурном  пространстве  города,  оформляя  собой  въезд  в  Лугу  с  Псковского  направления  и  начало  Медведского  шоссе.  На  сегодняшний  день  это  ответственное  место  городского  плана  все  еще  не  получило  адекватного архитектурно-градостроительного  акцента.
     108.Луга. Церковь  во  имя  Св. благоверн. Кн. Александра  Невского  при  филиале  Петербургской  Школы  Народного  Искусства,  домовая,  деревянная,  1914 г., не  сохранилась  [Лужский  пер. 1].
     В  1911  г.  супруга  Николая II  императрица  Александра  Федоровна  основывает  в  Петербурге  Школу  Народного  Искусства,  для  которой  в  1914-1915 гг.  сооружается  специальное,  дошедшее  до  наших  дней  здание, выполненное  в  стиле  петровского  барокко – наб. Канала  Грибоедова, 2а.  Идея  Школы  заключалась  в  создании  в  России  принципиально  нового  учебного  заведения,  призванного  «установить  утерянные  связи  между  славным  прошлым  и  настоящим  народного  искусства,  между  столицей  Российского  государства  и  самыми  отдаленными  деревнями,  между  народным  искусством  и  церковным,  между  народными  мастерицами  и  профессиональными  художниками».  Современники  называли  школу  «художественным  монастырем».  В  ней  обучались  девочки,  владеющие  народными  ремеслами,  из  всех  губерний  Российской  империи,  послушницы  и  монахини  из  разных  монастырей.
     4(17)ноября 1913г. в Канцелярию императрицы Александры Фёдоровны на её имя поступило прошение о т жены действ. статского советника Елизаветы Павловны Шестаковой,гдебыло сказано,что она в знак в знак выздоровления наследника престола цесаревича Алексея просит принять от неё в дар участок земли в городе Луге с находящейся на нём усадьбой,построенной Шестаковой"для организации детского приюта,или санатория для выздоравливающих детей",что усадьба"совершенно окончена"и имеет всё необходимое:мебель,посуду,бельё в расчёте на содержание здесь двенадцити детей-6 мальчиков и 6 девочек.
     Здесь же говорится,что предлагаемая в дар усадьба находится"на высоком песчаном боровом месте на берегу речки"Горячие ключи(Тёплый ручей-автю),окружена хорошим старым сосновым лесом и отстоит от станции      ж/дороги"Луга" в двух верстах на самой западной границе городской земли".
     Ранее эту усадьбу Шестакова предлагала петербургскому Комитету попечительства,представитель которого составил подробное описание находящихся здесь построек.Они были признаны добротнымиЮпостроенными из хорошего леса.Главное здание былоодноэтажным с мезонином на две комнаты.В нижнем этаже находились две спальни,отдельно для мальчиков и девочек,большая столовая,она же комната для игр,кухня,изоляционная,ванная,комната для заседаний попечительского совета,вспомогательные помещения."Фундамент сделан солидный из из дикого груботёсаного камня с обширным из того же камня подвалом.."Далее даётся описание комнат-высоких,светлых и довольно больших.Они производили "ввиду новизны постройки и хорошей плотницкой работы,очень весёлое впечатление".Не от вида ли этих комнат усадьба получила своё будущее название-"светёлка".
     Предварительно ознакомившись с планами участка и построек императрица "соизолила запросить г-жу Шестакову согласна ли она предоставить свой дом в распоряжение Школы Народного Искусства".Шестакова ответила согласием.
     30 мая(12 июня)1914 года на дарственную бы составлен нотариальный акт,где отмечалось,что полученный от Шестаковой участок достался ей в 1905 г."по купчей крепости" и находится в 212 кварталепо Лужскому переулку подномером вторым,имея площадь964 кв.саженей(0,4га).
     С севера участок был ограничен берегом Тёплого ручья,ширина которого в этом месте вызвана запрудой,устроенной к 1910-му году инженером М.Н.Колянковским для нужд его завода.С востока"Светёлка"граничила с участком некоей Целебеевой,с юга-с Лужским переулком.К западу от неё находились два участка в 211 квартале.Один из них принадлежал К.И.штолю,другой его отцу-И.В.Штолю,владельцу дачной местности,от которой сохранились несколько жилых домов и здание бывшей мельницы на берегу оз.Омчино.Эту часть озера лужане до сих пор называют Штолевским озером.Оба участка Штолей,один в августе 114,другой в сентябре!915 года были приобретены для расширения территории №Светёлки".Кроме того,Лужская городская дума подарила "Светёлке" ещё 2 десятины земли вверх по берегу Тёплого ручья,руководствуясь заботой о"разитии в Луге высокопросветительных задач".В результате участок "Светёлки"расширился до площади в 3,17 га.
     В связи с событиями Первой  мировой  войны  в  «Светелке» был открыт   лазарет  для  раненых  воинов  (Лазарет  № 1  по  Луге  и Лужскому уезду). Уход  за  ранеными  осуществляли  воспитанницы  Школы.Государыня Александра Фёдоровна неоднократно  посещала  «Светелку»  и   лазарет,  как  правило,  инкогнито,  под  видом  сестры  милосердия.
     Большую  работу по изучению истории госпитоля в «Светелке» проделало отделение  Александро-Невского общества трезвости при  лужской  Екатерининской церкви.Помимо прочего,отделением общества было выявлено посвящение устроенной при лазарете в"Светёлке"домовой церкви во имя Св. благоверного князя  Александра  Невского.Службы в «Светелке» совершал священник  Ольгинского  храма  реального  училища  приюта  принца  Ольденбургского  на  Лангиной  горе  о. Константин  Титов.
     Ныне  на  месте  «Светелки»  находится  вспомогательная  школа-интернат.  К  сожалению,  здания,  где  проживали  воспитанницы  Школы и  находилась  домовая  церковь  больше  не  существует.  Оно  сгорело  в 1988 г.  Тем не  менее  бывшая  «Светелка»  прочно  вошла  в  число  памятных  мест  города.  19  мая  2002  г.,  в  день  рождения  Николая II  и  в  память  Св. царственных  мучеников  сюда  состоялся  крестный  ход  по благословению благочинного Лужского округа протоиерея Н.В.Денисенко.Вскоре здесь был торжественно установлен памятный крест.
     До сих пор о бывшей "Светёлке"напоминает расположеный напротив её участка,на другом берегу Тёплого ручья сохранившейся до наших дней красивый деревянный дом Е.П.Шестаковой,а также мостик через ручей,который впервые в этом месте был построен также Шестаковой,чтобы соединить её дом с усадьбой,которую позже она пожертвовала императрице
     110.  Луга.  Церковь  во  имя  Св. вмч. Пантелеймона  Целителя  в  Лужском  психоневрологическом  интернате,  домовая,  освящена  в  1995 г.
     Храм  устроен  стараниями  администрации  интерната  и  благочинного  Лужского  округа  протоиерея  Н.В. Денисенко.
     111.  Луга.  Часовня  не  установленного  наименования  при  лужской  земской  больнице,  деревянная,  1860-е  гг.,  упразднена  в  1890-е  гг.,  не  сохранилась.
     Земская   больница – одно  из  социальных  завоеваний  дореволюционной  Луги.  Длительное  время  здесь  под  больничные  нужды  арендовалось  то  одно,  то  другое  частное  строение,  никак  не  отвечающие  требованиям  санитарной  гигиены,  зачастую  находившееся  в  ветхом  состоянии.
     «Положение о земских учреждениях»  1864  г.предоставляли  земству,  наряду  с другими  полномочиями,  заботу  о  народном  здравии.  «Надо  отметить", - пишет сотрудница лужского краеведческого музея И.Скафенко – «что  в  России  больницы  приказов  имели  дурную  репутацию  «домов  смерти».  В  Лужском  уезде  до  земской  реформы  была лишь  одна  такая  больница  на  20  коек.  В  отчете  уездной  земской  управы  отмечалось  крайне  ветхое  состояние  дома,  в  котором она размещалась:  «зловоние  проникает  в  палаты,..полы  имеют  большие  щели».  Врачи  и  другой  персонал  получали  от  приказа  ничтожное  вознаграждение.
     В  1870  году  лужское земство  приобрело  в  собственность  здание  городской  больницы  и  произвело  ряд  улучшений,  устроив  особые  отделения  для  заразных  и  сифилитиков. 
     В  «Историко-статистических  сведениях  С.-Петербургской  епархии»  1884 г.  при  Лужском  Екатерининском  соборе  указывается  наличие  4-х  часовен:  в  деревнях  Естомичи  и  Раковичи,  а  также  «одна  каменная  при соборе и одна деревянная при уездной земской больнице».В  последнем  случае  речь  идет  о  больнице  приобретенной  земством  в  1870 г.
     В  1891  году  в  Луге  открывается  новая  специально  выстроенная  земская  больница  на  два  приемных  покоя.  Современники  отзывались  о  ней  как  «о  прекрасной  земской  больнице».  Слова  о  социальном  завоевании  здесь  вполне  уместны.  На  1898  г.  в  России  более  60 %  губернских  и  около  90 %  уездных  городов  все  еще  не  имели  специально  оборудованных  стационарных  помещений  для  оказания  населению постоянной  медицинской  помощи.Размещалась больница по западную сторону Успенской(пр.Володарского)улицы,на горке,фасадом выходя на совр.ул Победы.
     Можно  предположить,  что  и  в  этот  медицинский  комплекс  также  входило  здание  часовни,  но  сведения  на  этот  счет  нами  не  обнаружены.
     В советские годы в зданиях бывшей земской больницы размещалась Лужская районная больница,сгоревшая при отступлении немцев из города.В 1970-е гг.на её месте были выстроены корпуса ПТУ(позже лицея)№ 25.
     112.  Луга.  Часовня  не установленного  наименования  в  городском  саду  (соборной  площади),  каменная,  1891 – 1892 гг.  арх. Л.Л. Петерсон.  Не  сохранилась  [пр. Кирова  (Покровская  ул.), 54].
     17  октября  1888  года  у  станции  Борки под  Харьковом  потерпел  крушение  царский  поезд.  Погибли  298  человек.  Император  Александр III  и  члены  его  семьи  не  пострадали.  28  октября  вышел  манифест об  их  чудесном  спасении.  По  этому  случаю  во  многих  городах  России  приступили  к  возведению  часовен.
     Каменную  часовню-памятник  было  задумано  поставить  и  в  Луге.  В  1891  году  для  нее  было  выбрано  место  близ  Воскресенского  собора  и  разработан  проект  на  средства,  ассигнованные  Лужской  городской  думой. Проект  часовни  разработал  академик  архитектуры  Людвиг  Людвигович  Петерсон  (1842-1902),  который  был  также  автором  построенного  в  окрестностях  Луги,  вблизи  д. Ящеры,  охотничьего  домика  императора  Александра III.
     Строительство  часовни  было  завершено  в  1892  году.  Часовня  посвящалась  не  одному  событию,  а  трем,  и  называлась:  «В  память  мученической  кончины  императора  Александра II,  столетия  городского  Екатерининского  собора  и  чудесного  спасения  Их  Императорского  Величества  и  Августейшей  семьи».
     По  имеющимся  изображениям  это  было  выразительная в архитектурном  отношении постройка.Её нижняя часть  была декорирована рустом, верхняя – полукруглым  окном  над  входом  и  угловыми  нишами  с  расположенными  в  них  изящными  колонками.  Четырехскатную  кровлю  завершали  барабан  и  главка  с  яблоком  и  крестом.
     Часовню  поставили  в  одном  их  пролетов  ограды  городского  сада  к северу  от  собора.  Одновременно  был  пересмотрен  первоначальный  проект городского  сада.  Под  городской  сад  вначале  отводили  лишь  половину  площади,  ту,  которая  обращена  к  современному  переулку  Толмачева.  На  другой  половине  хотели  построить  торговые  ряды  и  важню,  а  на  оставшейся  свободной  территории  открыть  место  для  рыночной  торговли.  Устройство  сада  задерживалось  из-за  затянувшегося  возведения  Воскресенского  собора.
     Проектирование  часовни  совместили  с  изменением  плана  городского  сада.  Под  сад  решили  отдать  всю  площадь  полностью.Под  цели  базарной  торговли  отвели  место  на  территории  свободного  от  жилой  застройки  соседнего  квартала,  назвав  новую  площадь  Базарной,  ныне  пл. Мира. 
     То,  что  соборная  площадь  в  г. Луге  «обращена  в  сад»,  отмечено  С.-Петербургским  губернским  Строительным  отделением  в  июле  1892  г.
     Остается загадкой,что за часовня названа  в «Историко- статистических  сведениях  С.-Петербургской  епархии» за 1884 г.,о которой здесь сказано,  что  она  была  каменной и находилась  при  Лужском  Екатерининском  соборе.
     113.  Луга.  Часовня  неустановленного  наименования  на  Базарной  площади,  каменная,  1906 г.,  архитектор  гражд. инж. П. Пономарев,  не  сохранилась  [пл. Мира ].
     Изображение  данной  часовни  присутствует  на  старых  почтовых  открытках  с  видом  Базарной  площади  (ныне  пл. Мира).  Часовня  представляла  собой  восьмигранный  в  плане  высокий  объем  с  шатровым  верхом.  Каждая  грань  фланкируется  изящными  колонками  и  завершается  арочным  верхом.  Венчает  часовню  традиционное  пятиглавие,  где  большую  главку  шатра  окружают  четыре  малые  главки, установленные  над  арками  восьмигранника.
     114.  Луга.  Часовня  во  имя  св. Нила  Столбенского,  деревянная,  1900-е  гг., не  сохранилась  [у  насыпи  Петербургско-Варшавской  ж/дороги, в  3-х  км  к  северу  от ж/вокзала].
     Часовня  находилась  с  восточной  стороны  ж/дорожной  насыпи,  первоначально  имела  вид  навеса  поставленного  над  родником,  пользовавшегося  славой  чудотворного  источника.  Рядом  располагался  деревянный  киотец.   Все место  окружала  штакетниковая  ограда.  К  1910-му  году  над  родником  была  установлена  часовня  в  виде  беседки  с  четырехскатной  кровлей,  нарядным  фризом  и  вставками  сплошного  остекления  по  главному  и  боковым  фасадам.  Местность  представляла  собой  берег  небольшого  озера  в  окружении  смешанного  леса.
     Вызывает  вопрос  посвящение  часовни  Нилу  Столбенского,  культ  которого не характерен для  Верхнего  Полужья. По  гипотезе краеведа  И.В. Половинкина,  часовня  могла  быть  поставлена  по  инициативе  и  на  средства  осташковских  купцов,  имевших  в  Луге  торговую   общину,  т.к.  именно  г. Осташков  является  исходным  центром  почитания  этого  святого
     115.Луга-3.Полковая церковь неустановленного наименования,каменная, нач.1910-х.гг, сохранилась в перестроенноом виде,территория лужского гарнизона.
      Об этой церкви исследователь истории Лужского артиллерийского полигонаГ.З.Куллама сообщает,что именно в здании бывшей полковой церкви с ноября 1945 по май 1961 года размещался Дом офицеров Лужского военного гарнизона,до этого клуб 93-ей тяжёлой гаубичной артиллерий ской бригады.   
     116.Луга-3. Часовня  неустановленного  наименования  на  новом  православном  кладбище,  деревянная,  1909-1910 гг.,  не  сохранилась  [городское  кладбище,  Луга-3].
     Православное  кладбище  у  истоков  Теплого  ручья  было  основано в  1909 г.  по  соедству  с  ранее  действующим  католическим.  Из  сведений  о  находящейся  здесь  часовне  известно  лишь  то,  что  со  временем  ее  хотели  заменить  на  кладбищенскую  церковь.  Ныне  на  данном  месте  находится  Воинский  мемориал.
    
    
    
     116.  Луги  (Мшинской).  Церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  не  действовала  с  1937  г.  Закрыта  в  1941  г.,  здание  отдано  под  клуб.
     Деревня  Луги  (в  прошлом – Луга)  находится  восточнее  ст. Низовская  и  поворота  дороги  из  пос. Красный  маяк  на  Пехенец  в  обход  садоводческого  массива  «Мшинский».  До  революции  центр   Луговской  волости  1  стана  Лужского  уезда.  О    находившейся  здесь  церкви  известно  по  справочнику  «Земля  невская  православная».
     116.  Луговское  (Осьминской),  часовня  неустановленного  наименования,  каменная,  1915 г.  Сохранилась.
     Деревня  Луговское  лежит  в  1  км  северо-восточней  волостного  центра – пос. Осьмино,  на  дороге  в  деревню  Хилок.  Часовня  находится  к  северу  от  дороги,в  самом центре деревни,на участке свободном  от застройки (1990 г.) За  часовней  проходит  русло  ручья – притока  р. Белки.
     Квадратная  в плане  (примерно  6,5 х 6,5 м)  часовня  высотой  до  карниза  около  2,4 м  сложена  из  кирпича  на  цокольном,  из  природного  камня,  основании,  перекрыта  четырехскатной  кровлей,  которую  венчает  легкой  формы  главка  на    столбчатом  подножии,  имитирующем  традиционный  восьмерик.  Фасады  изначально  окрашены  красным  суриком  непосредственно по кирпичной  кладке,выделяясь своим насыщенным цветом в окружающем прострастве.
     Часовня  в  Луговском  выглядит  изящной  архитектурной  миниатюрой.  В  этом  отношении  привлекает  внимание  оформление  входа,  решенного  в  виде  ризалита,  который  завершается  сложной    симметричной  композицией  закругленного  фронтона  с  поставленной  над  ним  башенкой,  крытой  на  два  ската.  Фронтон  и  башенка  фланкированы  высокими  парапетами  с  треугольным  верхом,  что  придает  всей  композиции  сходство  с  традиционным  многоглавием  русских  храмов.
     Часовня – не  единственная  достопримечательность  деревни.  В  Луговском  сохранилось  несколько  старинных  крестьянских  домов – двухэтажных,  добротных,  построенных  из  местного  кирпича,  безусловно,   представляющих  как  архитектурный,  так  и  этнографический  интерес.
     117.  Лунец  (Торошковской),  часовня  во  имя  Архангела  Михаила,  деревянная,  втор.  пол.  XIX в.,  не  сохранилась.
     Сегодня  деревня  Лунец  отсутствует  в  числе  населенных  мест  района.  Она  была  упразднена  в  1964  г.,  большая  часть  домов  была  вывезена  на  центральную  усадьбу  совхоза  в  пос. Торошковичи.  Находился  Лунец  юго-западнее  Торошковичей  на  пути  в  д. Югостицы,  там,   где  начинается  грунтовый  отрезок  дороги.
     Часовня,  какой  ее  описали  в  1971  г.,  была  построена  по  типичной  схеме  срубной  постройки с галереей на западном  фасаде – со  стороны  входа.  В  1920-30е гг.  сруб  был  обшит  досками.  Особый  интерес  представляли  двери  с  характерными  деталями  оформления  и  резные  полки  для икон.
     Сегодня  на  месте  деревни  находится  лишь  обелиск  на  братском  захоронении  советских  воинов,  погибших  в  1941-44 гг.
     Жители  Торошковичей  и  окрестных  деревень  каждый  год  9-го  мая  прибывают  сюда,  чтобы  почтить  память  павших  защитников  Отечества.  Когда-то  братская  могила  имела  ограждение  из  секций   красивой  кованой  решетки  бывшего  дворца  А.А. Половцева  в  Раптях  (пос. Дзержинского – см. выше).  Ныне  вместо  нее  установлена  ограда  с  использованием  обычной  арматуры  и  символики  в  виде  красноармейских  звезд.
     Памятник  павшим – это  одновременно  и  память  о  бывшей  деревне  с  таким  веселым  и  звучным  названием – Лунец.  Подобного  топонима  больше  нет  ни  в  одном  из  районов  области.  Мы  не  знаем,  что  означает  это  слово,  но  что-то  подсказывает  нам,  что  есть  в  нем  какая-то  связь  с  находящимся  здесь  родником,  лункой,  полной  чистой  ключевой  воды. 
     118.  Люблино  (Володарской),  часовня  во  имя  Св. равноап. вел. Княгини  Ольги,  деревянная,  втор. пол. XIX в.,  сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Деревни  Люблино  также  нет  на  современных   картах  района.  Но  в  отличие  от  Лунца,  она  не  исчезла,  не  переселена,  не  вывезена  вместе  с  домами  в  другие  веси.  Люблино  осталось  там  же,  где  и  стояла  веками.  Утратилось  лишь  название  деревни,  полностью  вошедшей  в состав  пос. им. Володарского  (см. выше)  и  ставшей  его  северо-восточной  окраиной.
     Люблино – деревня  сравнительно  позднего  происхождения – XVII – XVIII вв.  Во  второй  половине  XVIII  века  сельцо  Любино  принадлежало  Андрею  Лаврентьевичу   Назимову,  род  которых  имел  своих  многочисленных  представителей  в  лужских  местах  и,  особенно,  на  Псковщине.
     Ольгинская  часовня  находится  в  середине  бывшей  деревни,  справа  от  шоссе  из  Городца,  сразу  за  его  поворотом  к  центру  поселка.  Часовня  напоминает  лунецкую,  тот  же  сруб,  перекрытый  на  два  ската,  те  же  галерея  и  высокое  крыльцо  при  входе.
     В  часовне  хранится  каменный  (известняковый)  крест,  нижним  концом  вросший  в  землю.  Среди  местных  жителей  часовня  пользовалась  особым  уважением.  Считалось,  что  она  сберегает  деревню  от  пожара.
     119.  Любочажье  (Осьминской),  часовня  во  имя  Свв. мчч. Флора  и  Лавра,  деревянная,  пер. половина  XIX в.,  не  сохранилась.
      Деревня  Любочажье  (старинное – Любочажа)  находится  на  дороге  Луга – Осьмино,когда-то входила в приход Знаменской Красногорской церкви.Деревня  известна по меньшей мере с конца XVIв.,по Писцовой книге 1571 г.,также как и ряд  ближайших  деревень:  Шипино,  Хилок,  Саба,  Черенско  и  др.
     120.  Лютка  (Приозерной),  часовня  неустановленного  наименования,  каменная,  конец  XIX в.,не сохранилась.
     Деревня Лютка находится на правобережье  р.Тесовой, к западу от д.Клюкошицы  (см. выше).Это одно из главных памятных мест района,связанное с именем знаменитого отечественного  востоковеда,  исследователя  индийской  поэтики  и  философии  буддизма,  тибетолога  Федора  Ипполитовича  Щербатского  (1866 – 1942).  Профессор  С.-Петербургского,  затем  Ленинградского  университета,  он  в  1918  г.  становится  академиком  российской  Академии  наук,  продолжая  жить  в  фамильной  усадьбе  в  Лютке  и  в  послереволюционные  годы.
    Сохранившаяся  до  наших  дней  усадьба  была  создана  при  родителях  Федора  Ипполитовича  в  1870-е  годы.  Усадебный  дом  выделяется  башней – эркером,  узорочьем  кирпичной  кладки.Также своеобразна  архитектура дома,  построенного  Щербатским  для  своей   экономки  (т.н. «Марьянин  дом»),  где  элементы  кирпичного  и  деревянного  декора  выразительно  дополняют  друг  друга.  Парковые  насаждения  включают  такие  экзоты  как  туя  и  белые  ивы.  Саженцы  последней  Щербатский  вывез  из-за  границы  и  посадил    их  не  только  по  окружности  осушительного  канала,  но  и  вдоль  деревенской  улицы.
     Часовня  в  Лютке  находилась  на  самом  краю  деревни.  Она  была  сложена  из  кирпича,  украшена  витражами.  Из  усадьбы  к  ней  можно  было  подойти  по  мосту,  построенному  над  дорогой.  Из-под  часовни  бил  родник  со  «святой  водой»,  над которым  стоял  каменный  крест.  По  преданию,  вода  излечивала  от  болезни  глаз.  Часовня  была  полностью  разрушена  в  войну.  Крест  над  родником  фашисты  сбросили  в  реку  Тесовку.  В  1980-е  годы  его  отреставрировали  и  поставили  вновь  над  родником,  чуть  выше  первоначального  места.  Сегодня  о  местонахождении  утраченной  часовни  напоминают  заросли  белой  сирени.
     В  Лютке  находятся  два  воинских  мемориала:  в  усадебном  парке  братское  захоронение  павших  в  1919 г.,  в  период  гражданской  войны,  и при  въезде  в  деревню – памятник  советским  воинам,  павшим  в  1941 – 44 гг.
     Лютка – древнейшее  село,впервые упомянутое в 1568г.До этого оно входоло в состав дворцовой волости,описание которой 1500г.не сохранилось.Правда,в книге по Водской пятине этого года упоминается  деревня Лутско,относящаяся к  Климентецко-Тесовскому  погосту.Возможно,что это название со временем стало звучать,как Лютка.
     121.  Малая  Ящера  (Мшинской),  церковь  во  имя  Корсунской  иконы  Божией  Матери,  деревянная,  1873  (проект  1870),  не  сохранилась.
     Современная  деревня  Малая  Ящера  находится  по  обоим  берегам  р. Ящеры, восточнее  дер. Пехенец,  справа  от  шоссе  Луга – Санкт-Петербург.  Деревня  получила  свое  название  от  реки.  Яшер – тотем  одного  из  племен  древних  славян,  означающий  божество  подземного  мира. Его представляли  в  виде  змееподобного  существа  с  двумя  головами,  обращенными  одна – на  восход,  другая – на  закат  солнца,  что  символизировало  смену  циклов  жизни  и  смерти  в  мире  природы.
     Большинство  деревень  вдоль  Ящеры  имеет  самое  древнее  происхождение  и по  Писцовой  книге  1500 г.  относилось  к  Никольско-Бутковскому  погосту: Долгое  (Долговка)  на  Ящере,  Максимов  Пихинец  (Пехенец)  на  Ящере.  Есть  среди  этих  деревень  и  «Ящера  на  речке  на  Ящере»,  которая  вероятнее  всего  относится  к  нынешней  деревне  Ящера,  находящейся  западнее  Живого  Ручья,  при  слиянии  рек  Ящеры  и Луги,  на  территории  Толмачевской  волости.
     В  той  же Писцовой  книге  есть среди  этих  поселений  и  деревня  Каменка,  которая  в  XVIII – XIX вв.  называлась  д. Каменкой-на-Ящере.
     В  1830-х  годах  Каменка  (на  Ящере)  числится  уже  сельцом  с  господским  домом  и  находится  во  владении  коллежского   советника  Аксенова. Спустя десятилетие при сельце действует пильный завод генерала  М.П. Сакера,  уже известного  нам  по  д. Александровке  и  Городцу  (см. выше).  На  другом  берегу  реки  при  д. Ящере  работает  стекольный  завод.
     С  отменой  крепостного  права  в  Каменке  остается  лишь  владельческая  мыза,  крестьянские  дворы  переносятся  от  нее  выше  по  реке,  дав  начало  деревне,  ставшей  называться  Малой  Ящерой.
     В  1870 г.  владелица  мызы  Каменка  полковница  Александра  Алексеевна  Бальяно,  урожденная  Багратион,  устраивает  в  своем  имении  часовню,которую  через  три  года  преобразовывает  в  усадебную  церковь,  освященную  во  имя  Корсунской  иконы  Божией  Матери.  В  1875  г.  Бальяно-Багратион  просит  разрешения  пристроить  (надстроить)  к  церкви  колокольню.Её просьба  после  рассмотрения  благочинным  Лужского  уезда  священником  села  Перечицы  Николаем Сперанским  поступила  в  губернский  Строительный  комитет.  Скорее  всего,она  была  удовлетворена.
     После  смерти   А.А. Бальяно  в  1876 г. церковь  из  имения  переносится  на  ее  могилу,  на  местное  кладбище.
     Далее  происходит  следующее.  В расположенной  по  соседству  с  Каменкой  деревне  Малой  Ящере  в  1880-е  гг.  два  брата,  потомственные  почетные  граждане  Сергей  и  Виктор  Никитичи  Фокины  открывают  фабрику  по  выделке  бумажной  массы с производством  оберточной  бумаги,  но  практически  всеми  делами  фабрики  занимался только  один  из  братьев.  Фабрика  находилась  за  рекой,  т.е.  на  левом  берегу  Ящеры.
     Фокин вознамерился перенести  Корсунскую  церковь в  Малую  Ящеру,  выстроив  для  этой  цели  дом  для священника  с  необходимыми  хозяйственными  постройками,  а  также  обещал  выделить  землю  для  нужд  священника  и  под  церковь.  Однако  дело  вскоре  отложилось  из-за  спорных  отношений  между  назначенным  в  Малую  Ящеру  священником  и хозяином фабрики,который,стал  еще  и  церковным старостой.
     Вот  как  об  этом  конфликте  повествуется  в  «Ведомости  о  состоянии  церквей  Лужского  уезда»  1901 – 1903 гг.
     «Село  Малая  Ящера,  оно  же  фабрика  Ящера,  но  название  села  служит  предметом  и   пререканий  между  местным  священником  и  церковным  старостой,  который  есть  и  главный  строитель  церкви.  По  объяснению  старосты  Фокина,  он,  Фокин,  по  той  причине,  что  священник  пишет  в  документах  село  не  Фабрикой  Ящерой,  а  Малой  Ящерой,  не  приводит  в  исполнение  своего  обещания  о  вырезке  причту  14  десятин  земли  и  о  постройке  домов  для  причта.
     Дом  для  священника  Фокин  построил  и  священник  уже  живет  в  доме,  но  не  как  в  церковном,  а  как  в  собственном  доме  Фокина,  стоящем  на  земле  Фокина.  При  этом  священник  за  неимением  клочка  земли  около  дома  очень  стеснен,  так,  например,  он  с  разрешения  Фокина  сделал  из  дома  тропу  на  реку  для  хождения  за  водой,  а  Фокин  возбудил  жалобу  на  самоуправство  священника  во  владениях  его,   Фокина…»
     В  этих  же  «Ведомостях…»  дается  краткое  описание  малоящерской  церкви: «Церковь  деревянная,  однопрестольная,  маленькая,  низкая.  Внутри  и  снаружи церковь  чиста.  Церковь  с  кладбищем  с  трех  сторон  окружена  рвом,  валом  и  изгородью  по  нему  в  2-е  жердочки.  В  ограде  стоит  полуразрушенная  часовня,в которой с постройкой  церкви  миновала  всякая  надобность.
     Прихожане  жертвуют  в  церковь  хорошо,  пожертвовали  много  из  утвари,  ризницы,  2-а  дубовых  заклиросных  иконостаса».  Возможно,  что  здесь  дано  состояние  церкви  до  ее  последнего  перемещения  «на  дарственную  землю».
     Кем  же  был  этот  принципиальный  священник,  вступивший  в  конфликт  с  владельцем  фабрики,  т.с. своим благодетелем? Полагаем,  что  его  личность  заслуживает  внимания.  Он  относится  к  числу  лучших  представителей  уездных  священнослужителей  последних  дореволюционных  десятилетий.  Это – Николай  Петрович  Тихомиров  (1873 – 1944),  в  1894  г.  закончивший  курс  С.-Петербургской  Духовной  Семинарии  и  рукоположенный  в  священники  Передольской  церкви   Лужского  уезда,  затем  переведенный  служить  в  церковь  с. Перечицы  и  в  1899 г. – в  Малую  Ящеру.  В  1912  г.  он  уже  был  митрофорным  протоиереем,  состоял  Благочинным  четвертого  округа  Лужского  уезда,  имел  орден  Св. Анны  третьей  степени.
     О  пребывании  Н.П. Тихомирова  в  Малой   Ящере,  его дальнейшей  судьбе,  о  проблемах  с  устройством  малоящерской  церкви имеются выразительные  воспоминания  его  вдовы – Зинаиды  Павловны,  урожденной  Заклинской,  приведенные  в  книге  ее  внучатой  племянницы,  изданной  в  1995  г.
     Воспоминания  З.П. Тихомировой  ярко  рисуют  жизнь  сельских  священников  тех  сложных  лет,  что  делает  их  интереснейшим  историческим  свидетельством  культурно-бытового  значения.  Приводим  их  с  самыми  незначительными  сокращениями.
     «… В  Малой  Ящере – жили  мы  в наемном  помещении,  очень  холодном  и  неудобном.  Две  избы,  посередине  сени – без  потолка,  только крыша,  под полом  в подвале  стояла  осенью  вода,  которая  зимой  замерзала.  Образовывался  каток.  Пол  мы  стали покрывать  бумагой  (ведь в   Ящере  была  бумажная  фабрика  оберточной  желтой  бумаги)  и  каждую  неделю  наклеивали  новый  слой – к  лету  образовалась  папка – сынишка  стал  ходить.  На  нем  отозвалась  температура  пола – и  он  перестал  говорить почти…  Но  Бог  милостив – весной  на  воздухе,  на  солнышке  окреп  и  стал  развиваться  крепким,  бойким  ребенком.
     В  1899  году  мы  перешли  в  новый  дом,  выстроенный  за  рекой  Фокиным  (фабрикантом),  согласно  его  обещанию  при  определении  туда  священника.  Дом  был  большой – пять  комнат  и  кухня,  хлев  для  скота  и  навес  для  дров…
     При  переезде  в  Ящеру  у  нас  была  лошадь,  корова  Белоголовая  и  Звездочка,  телка…  Лошадь  была  нужна,  так  как  надо  посещать  школы  и  ездить  по  приходу.  Молока  было  много.  Сметана  своя,  масла  маловато,  покупали.  Ведь  много  и  надо  было  молока.  Потребителей  много – пили  досыта.  В  огороде  сажали  картошку.  Самое  хорошее  в  Ящере – это  белые  грибы…   Всем  хватало,  всем  родным  давали…  Было  много  и  земляники  в  лесу.  Привольно  жили,  есть чем  вспомнить.  Конечно,  были  горести,  да  какие!  Все  пережито – прошло – что  и  вспоминать  их.  Дай  Бог  всем  так  жить – мирно  с  мужем  и  со всеми  родными  и  прихожанами.
     Обещал  фабрикант  Фокин  дать  и земли  в  пользование  священника  и  в  собственность  церкви.  Но  когда  речь  зашла  о  наделе – пошли  неприятности,  притеснения,  оскорбления.  Крестьяне,  видя  все  это,  постановили  отделить  от  себя – на  границе  деревень  Пехенец  и  Ящеры – отделить  земли  на  бору  для  церкви  и  причта.  Разрешили  и  отмерили.  И  вот  забота  и  устройство  всего  легла  на  мужа.  Церковь  стояла  на  кладбище,  перенесенная  из  имения  «Каменка»  на  могилу  владелицы  имения – Бальяно.  Теперь  предстояло  церковь  перенести  на  дарственную  землю – значит  и прах  княгини  надо  перенести.  Стали  думать  о  переносе  церкви.  Тут  опять  Господь  помог – первого  октября  была  последняя  служба  в  храме  на  кладбище,  и  сразу  же  стали  убирать  Иконостас,  а  иконы  и  всю  утварь – в  дом.  Затем  разобрали  церковь,  перевезли  на  новую  землю.  И  сразу  же  пошла  стройка.  Убирали,  разбирали  и  перевозили  сами  крестьяне  бесплатно,  по  усердию.  Девятого  октября  храмовый  праздник  Корсунской  Божией  Матери – надо  спешить  к  этому  дню.  Не  по  дням,  а  по  часам  воздвигали  храм.  Но  забота  была  о  храме,  была  и  о  домах  для  причта.  Летом  муж  выхлопотал  лес  для  домов – был  у  герцогов  Лихтенбергских,  их  лесные  дачи  были  недалеко  (у  ст. Мшинская – авт.),  они  дали  лес  бесплатно.  Крестьяне  также  бесплатно  заготовили  лес  и   привезли  на  новое  место.  Идет  стройка  дома.  Нужны  стекла,  печные  и  оконные  приборы.  Опять  муж  нашел  добрых  людей.  Пожертвовали  и это.  Спасибо  всем  за  жертвы  на  святое  дело.
     … Вот  и  восьмое  число – утро – приехали  два  брата:  Анатолий  и  Борис ( также  священники – авт.) – стали  помогать ставить  Иконостас,  иконы.  Женщины  моют  пол,  убирают  на  улице.  Школьники  делают  арку.  В  четыре  часа  пошли  лошади  на  станцию – встречать  духовенство.    Шесть  часов – раздался  первый  удар  колокола!  Как  глубоко  прошел  он  в  сердца  людей,  любящих  храм  Божий,  жилище  Господа.  Выступили  слезы…
     В  Ящере  прожили  мы  до  1915  года.  Владыка  Вениамин  назначил  мужа  наблюдателем  церковно-приходских  школ.  Муж  был  уже  благочинным  четвертого  ужского  округа.  Пришлось  оставить  Ящеру  и  переселиться  в  Лугу – приписали  к  собору,  а  служить в  Казанской  церкви.
     Наняли  мы  дом  на  Екатерининской  улице  (ныне ул. Софьи  Перовской – авт.) …  Зажили  мы  уже  городской жизнью.  Лошадь  еще  держали,  а  первое  время  летом  держали  и  пчел,  три  улья.  Затем  их  ликвидировали,  неудобно, кругом  жилье,  пешеходы  по  улицам,  приезжали  и  свои  родные  погостить».
     К  воспоминаниям З.П. Тихомировой  мы вновь  обратимся,  когда  будем  приводить  сведения  о  Ново-Островенской  дивизионной  церкви.  Сообщим  лишь  о дальнейшей  судьбе  протоиерея  Николая  Тихомирова.  Служа  в  Петрограде  в  церкви  при  Смоленском  кладбище,   он  был  в 1933  г.  арестован,  отправлен  в  лагерь  под  Владивосток,  но  уже  в  следующем  году  по  болезни  получил  условное  освобождение.  В  1937  г.,  уже  служа  в  церкви  в  Неболочах,   он  был снова арестован, приговором  лишен  права  переписки  и  согласно  официальной  справке  «умер»  26  ноября  1944 г.  Реабилитирован  в  1960  г.
     Сын  Николая  Петровича  и  Зинаиды  Павловны  Тихомировых – Сергей  Николаевич  в  1944 г.  был  призван  в  армию  и  через  два  месяца  погиб  в  бою.  Сегодня  о  прошлом  Малой  Ящеры  напоминают  остатки  фабричной  плотины  и  шаткий  висячий  мост,  соединяющий  берега  реки.  Что  же  касается  бывшей  мызы  Каменки,  то  о  ней  может  напомнить  частично  сохранившееся  кладбище,  где  когда-то  нашла  покой  ее  владелица  Бальяно-Богратион,  которую  З.П. Тихомирова  назвала  княгиней.  Возможно,  что  и  в  самом  деле  она  находилась  в  родственной  связи  с кн. Багратионом-  прославленным  военачальником,  героем  Бородинского  сражения.
     Стоит  отметить,  что  одним  из  последних  владельцев  Каменки-на-Ящере  был  флигель-адъютант  К.П. Прежбяно,  фамилия  известная  в  истории  г. Луги.  Генерал-майор  Прежбяно  был  командиром  24-й  артиллерийской  бригады,   и  в  1894  году  участвовал  в  закладке  бригадных  казарм  на  берегу  р. Луги,   к  югу  от  современной  ул. Победы,  на  т.н.  бывшей  территории  КАПа  (см. Луга. Покровская  церковь).Имеет ли он отношение к владельцу Каменки является предметом дальнейшего краеведческого поиска. 
     122.  Малая  Ящера  (там  же).  Часовня  неустановленного  наименования, деревянная,  пер. половины  XIX в.,  не  сохранилась.
     Часовня  находилась  на  малоящерском  кладбище,  внутри  кладбищенской  ограды.  С  переносом  сюда  церкви  из  соседнего  имения  Каменки  (см. предшествующий  очерк)  надобность  в  часовне отпала.  Скорее  всего,  она  была разобрана  из-за  ветхости.
     123.  Малые  Озерцы  (Ретюньской),  часовня  неустановленного  наименования, деревянная,  пер. половина XIX в.
     Деревня  Малые  Озерцы  находится  на  восточном  берегу  оз. Озерецкого  на юге  Лужского  района,  к  юго-западу  от  пос. Ретюнь.  В  прошлом  здесь  было три  одноименных  пункта:  Большие,  Средние  и  Малые  Озерцы.  Из  них  лишь  Малые  Озерцы  были  деревней,  два  первых – селами  с  помещичьими  усадьбами.  Озерцы  входили  в  приход  Предтеченской  церкви  села  Поддубья  (см. ниже).  О часовне  в  Малых  Озерцах  имеются  лишь  предварительные  сведения,  требующие дополнительного  исследования.
     124.  Маркизовское  (Теплые  ключи),  см. Новое  Островно.
     125.  Медвежье  (Осьминской),  церковь  во  имя  Св. вмч. Георгия  Победоносца,  деревянная,  до  1571 г.  (после  1582 г.  не  упоминается),  Свт. Николая  Чудотворца,  одновременно  с  предыдущей,  в  1600 г.  упомянута  безымянной,  Казанской  иконы  Божией  Матери,  деревянная,  1899 г.,  закрыта  в 1930-е  гг.,  действовала  в  1941–45 гг.,  разрушена,  сохранились  фундаменты.
     Деревня  Медвежье  находится  на  шоссе  Луга – Осьмино,  между  деревнями  Захонье  и  Любочажье.  Образовалась  она  в  XV веке  за  счет  земель,  отделенных  от  близлежащей  деревни  Заречье  и  вначале  называлась  выставка  Медвежья  Гора.  Заречье  и  выставка  находились  на  границе  Дремяцкого,  слабонаселенного  в  этой  части,погоста и Сумерской  волости  с  центром  у  озера  Самро.
     Согласно  писцовым  книгам  Сумерская  волость  представляла  собой  достаточно  развитую  сеть  поселений,  в  основном  расположенных  у  воды,  по  берегам  озер  и  рек.  Поселения  вдоль  р. Сабы,  включая  Заречье  можно  рассматривать  как  органически  тяготеющие  не  столько  к  Дремяцкому  погосту,  сколько  к  Сумерской  группе  населенных  мест.
     Бывшие в Медвежьем древние храмы наверняка были клетскими,напоминающими избы,постройками с главкой на коньке двускатной кровли и с отдельно стоявшими  звонницами.
     Памятная  некоторым  старожилам  Казанская  церковь  в  Медвежьем  была  построена  в  1899 г.  Она  была  деревянной  на  каменном  фундаменте  с  шатровым  верхом. По документам  1910  года  тесом  были  обшиты  только  ее  купол  и  колокольня.  Длина  церкви  вместе  с  колокольней  составляла  27,7 м  при  наибольшей  ширине – 14,2м  и  высоте  до  карниза – 4,5 м.
     Церковь  хорошо  освещалась  за  счет  12  больших  окон  в  стенах  и  4-х  меньших,  устроенных  в  шатре.  Внутри  храма  находился  довольно дорогой  иконостас.
     Колокольня  была  строена  в  1  ярус,  высотой  в  11,7  м  до  карниза.  Церковь  была  теплой,  отапливалась  тремя  печами.
     Даже  по этому  техническому  описанию  видно,  что  это  был  основательный  храм,  достойный  стоять  в  достаточно  представительном  месте.  Село  Медвежье  и  было  таковым.  Здесь  имелось  три  добротных  дома  для  причта  со всеми  надлежащими  хозяйственными  постройками.  Причем,  дом  священника,  построенный  в  1914  г.  имел  два  крыльца – черное  и парадное  с  навесом  на  двух  кронштейнах  и  площадь  без  сеней  около  140,9  кв. м.
     В  Медвежьем  действовала  церковно-приходская  школа  1913  года  постройки, работало  почтовое  отделение.  Таким  село  оставалось  и  в  первое  десятилетие  Советской  власти,  только  в  здании  церковно-приходской  школы  разместилась  сельская  школа-четырехлетка.
     Закрытая  в  1930-е  годы  церковь  вновь  стала  действовать  в  годы  войны.  Разобрали  ее  в  конце  1940-х  годов.
     126.Медвежье(там же),часовня во имя свв.Флора и Лавра,деревянная,2005г.,дейстующая.
     Часовня в Медвежьем построена с помощью местных жителей при благотворительной поддержке петербуржца,доктора экономических наук О.П.Литовка.Часовня решена с соблюдением местных исторических традиций и представляет собой квадратный в плане сруб под четырёхскатной кровлей с небольшой луковкой,увенчанной крестом.Возведение часовни в Медвежьем воспринимается и как напоминаие о прежде здесь находившихся храмах.

     127.Мерево(Каменской),часовня неизвестного наименования,каменная,1847-48 гг.,не  сохранилась.
     Деревня  Мерево  находится  на  южном берегу  оз. Меревского,  на  дороге  Луга – Оредеж.  До  постройки  объездного  пути  дорога  проходила  через  деревню.
     Мерево –стариннейшее поселение Полужья.Даже  памятников  археологии  здесь  выявлено  больше,чем  в  какой-нибудь  другой деревне на юго-западе  Ленинградской  области – 9,  включая  две  стоянки  древнего  человека,  относящихся  к  периодам  неолита  и  раннего  металла.
     Часовня  стояла  справа  от  дороги  на  взгорке  и  своим  шатровым  верхом  выделялась  среди  деревьев  на  фоне  деревенской  застройки.
     Мерево – родина  генерал-майора  Дмитрия  Васильевича  Лялина  (1772 – 1847), чей  портрет  находится  в  Военной  галерее  Эрмитажа,  посвященной  Отечественной  войне  1812 г. Про  захоронение Д.В.Лялина на  кладбище  у  дер. Заплотье  мы  уже  упоминали.
     Придорожная  часовня  в  Мерево  была  построена  по  инициативе  именно  генерала  Лялина.Н.В. Мурашовой  и  Л.Н. Мыслиной  об этом говорится,что Лялин,   после  выхода  в  отставку  проживая вдалеке от  Мерево- в  Великих  Луках,  на  Псковщине,  незадолго  до  смерти  завещал  похоронить  себя  на  Верхутинском  погосте  при  церкви  Св. Троицы  и  построить  в  Мерево  «новую  каменную часовню»,  проект  которой  в  1847  г.  был  представлен  им  в  соответствующие столичные  инстанции.  Утверждение  проекта  произошло  в  1848  году,  уже  после  смерти  Лялина.  Часовню  выстроил  наследник  генерала,  меревский  помещик  Иван  Никитич  Трубашов. Часовня  снаружи  была  окрашена  известью  либо  по  штукатурке, либо  непосредственно  по  кирпичной  кладке.
     128.  Мерево  (там  же),  часовня  во  имя  Свв. апп. Петра  и  Павла,  деревянная,  втор. пол. XIX в.,  разобрана  до  камней  основания  к  началу  1990-х  гг.
     В  1988г. студентами  архитектурного  факультета  ЛИСИ  было произведено обследование исторических примечательностей д.Мерёво.Было выявлено,что в Мерево,  рядом  с  бывшим  «усадебным  домом  Забельских  была  часовня,  деревянная.  Здесь  отмечали  заветный  праздник  Петров  день,  а  также  Троицу,  т.к.  деревня относилась  к  приходу  Верхутинской  Троицкой  церкви  (см. Заплотье – авт.)».
     В то  время  часовню,  хоть  и  в полуразрушенном  состоянии,но всё ещё  можно  было  видеть.  Она  стояла  в  усадебном  парке,  у  его  восточной  границы,была  квадратная  в  плане,  рубленая,на фундаменте из  уложенных по  ее  периметру  валунов.
     Последние  владельцы  меревской  усадьбы  купец  Иван  Яковлевич  Забельский и  его  супруга  Екатерина  Алексеевна,  урожденная  Байкова,  представляют  несомненный интерес,  как  собиратели  предметов  искусства – старинной  мебели и  картин  западноевропейских  мастеров.  Основную  часть  коллекции  они  держали  в  своем  петербургском  доме  и  лишь  некоторую  часть  в  Мерево.
     После  смерти  мужа  Е.А.  Забельская  выделила  средства  на  постройку  в  меревской усадьбе каменной часовни, что так и  не  было  осуществлено.  Известны  также  и  значительные  пожертвования  Забельских  в  пользу  художественных  училищ  Петербурга,  на  ремонт  Верхутинской  церкви  и  т.д.
     Заслуживает  внимания    судьба  самого  усадебного  дома  Забельских.  Здесь, в  1920-х – 30-х  годах  был  организован  один  из  лучших  пансионатов  в  окрестностях  Ленинграда,  который  обычно  так  и  называли – «пансионат  Забельского».  В  нем  отдыхали  многие  выдающиеся  деятели  науки  и  искусства,  например,  врач-инфекционист  профессор  Г.А. Ивашенцев  (1883 – 1933), чьим  именем  названа  улица  в  Санкт-Петербурге.  В  Мерево в  июне-августе  1929 г. жил,  чтобы  вылечиться  от  болезни  легких, замечательный  художник  К.С. Петров-Водкин  (1878 – 1939),  автор  известнейших  картин  «Купанье  красного  коня» (1912),  «Петроградская  мадонна» (1920),  «Смерть  комиссара» (1928).   Из  Мерево он  писал  жене:  «Домик  тебе  понравится  и  место  тоже,там  как  будто  на  острове,  с  одной  стороны  вода,  с  другой – большой  бор,  где  так  пахнет  сосной,  что  чувствуешь  себя,  точно  в  аптеке…  Я  хочу  предложить  Шишкову  провести  здесь  лето».  Шишков – это  писатель   В.Я. Шишков, ранее  уже  отдыхавший  в  д. Ретюнь  Лужского  района.
     На  фотографии  из  семейного  архива  Ивашенцевых  прекрасно  виден  высокий  дом  Забельских,  ставший  пансионатом,  а  впереди,  справа  от  дороги белым  силуэтом  выделяется  каменная деревенская  часовня.
     На  месте  дома  Забельских  в  конце  1950-х  годов  было  построено  новое здание  сельской  школы,  дошедшее  до  нашего  времени.  Сегодня  в  нем  находится  одна  из  многочисленных   баз  отдыха  района
     129.  Мошковы  Поляны,  (см. Каменные  Поляны).
     130.  Моровино  (Ям-Тесовской),  неустановленного  наименования  мужской  монастырь,  церковь,  часовня,    согласно  местным  преданиям, якобы  находившиеся  здесь  в  древнее  время.
     Деревня  Моровино  находится  на  левом  высоком  берегу  р. Оредеж,  в  100 м  к  северу  от  дороги  Луга – Оредеж – Любань.  Изначально  в  деревне  была  только  одна  улица,  идущая  вдоль  реки.  Вторая  улица  возникла  в  1930-е  годы,  когда  в  Моровино  стали  свозить  дома  раскулаченных  жителей  соседних  хуторов.  Последние  возникли  в  ходе  осуществления  столыпинской  реформы,  когда  земли  моровинского  надела  интенсивно  раскупались  латышами  под  устройство  хуторских  хозяйств.  С  тех  пор  среди  жителей  Моровино  латышские  семьи  составляли  довольно  большой  процент  (по  данным  конца  1980-х  гг.).
     Моровино – деревня  удивительно  богатая  преданиями,  касающимися  ее  истории.  Здесь  все  еще  помнят  про  каменный  крест,  о  котором  рассказывали,  что  стоит  он  на  месте,  где  был  погребен  сам  Рюрик.  Другая, более правдолодобная легенда,гласит,что  через  Моровино  везли  от  варягов  молодую  жену  для  князя  Ярослава  Мудрого с  остановкой  в  окрестностях  деревни.
     После  заключения  Столбовского  мира  со  Швецией  в  1617  г.  граница  между  русскими  и  отошедшими  к  шведам  землями  проходила  по  р. Оредеж  и  Моровино  оказалось  в  числе  приграничных  поселений.  Это  тоже  отразилось   в  местных  преданиях,  в  частности,  о  безымянном  городке,  расположение  которого  называют  к  западу  от  деревни  при  впадении  р. Белой  в  Оредеж.  О  нем  мы  говорили  выше  (см. Бережок).  Есть  и  другая  версия  об  этом  загадочном  месте.  "При  устье  р. Белой  находился  древний  городок.  Говорят,  что  это  была  крепость,  или  острог.  От  него  к   Щупологовской  церкви  (см. ниже – авт.)  шел  подземный  ход,  через  Оредеж,  прорытый  прямо  поперек  реки".
     Другое предание,не подтверждённое другими источниками,касается якобы находившегося здесь древнего монастыря:"Не  доходя  городка,  возле  реки  Моровки  в  старину  стоял  мужской  монастырь.  В  нем  была  часовня  с  негасимой  лампадой.  Здесь  выходил  на поверхность  газ,  поэтому  огонь  и  был  негасимый,  т.е. вечный.  Там  же  стояла  еще  церковь.  Она  за  грехи  прихожан  провалилась  под  землю.  По  великим  праздникам  (церковным – авт.)  из  провала  все  еще  можно  услышать  пение.
     Еще  говорят,  что при этом монастыре был глубокий колодец.Его уничтожили,  когда  проводили  мелиорацию.  В  этом  колодце  монахи  спрятали  от  шведов  10-ведерную  бочку  с  золотом  и  серебром.  С  тех  пор  путь,  по  которому  катили  эту  бочку,  не  зарастает  травой.Бочка время  от  времени  всплывала  на  поверхность,  и  мужики  ходили  ночами  караулить  ее  появление,  но  у  них  ничего  не  выходило,  вытащить  бочку  им не  удавалось».
     Деревне  Моровино  повезло.  Здесь  «преданья  старины  глубокой»  были  услышаны  и  записаны.Раньше подобные рассказы нередко  собирали школьники  под  руководствомБчаще всего, учителя  истории.Сегодня  также поисковая  школьная  работа  способна  принести  свои плоды,  существенно  пополняя копилку  знаний  о прошлом  родных  мест.
     131.  Мужич  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  сер. XIX в., не  сохранилась.
     Деревня  с  колоритным  и  вполне  понятным  названием  Мужич  (возможно  от  прозвища  ее  зачинателя)  находится  на  левобережье  р. Сабы,  в  14 км  юго-восточней  пос. Рель,  на  грунтовом  продолжении  дороги  Рель – Николаевское.
     Деревня – безусловно,  древнейшая,  но  ни  историческими  сведениями,  ни  народными  преданиями  о  ней  мы  не  располагаем.
     В  1970  г.  лужским  архитектурно-поисковым  отрядом  ЛОО ВООПИК  удалось  выявить,  что  «до  войны  здесь  была  часовня,  по  описанию  местных  жителей,  очень похожая  на  часовню  в  соседней  дер. Николаевское  (см. ниже – авт.)».  Из  этого  можно  сделать  вывод,  что  часовня  в  Мужиче  была  самого  простого  типа  в  виде  срубной  постройки,  двускатная  кровля  которой  перекрывала  также  и  крыльцо,  опираясь  на  столбы.
     132.  Муравейно  (Толмачевской).  Часовня  не установленного  наименования,  деревянная,  1903 г.,  арх. В.В. Малков-Панин,  не  сохранилась.
     Деревня  Муравейно  лежит  на  правом  берегу  р. Луги  к  западу  от  д. Бежаны,  в  прошлом  относилась  к  приходу  Знаменской  церкви  в  с. Красные  Горы.Активное  освоение здешних мест  началось в  конце  XIX века,  преимущественно  под  строительство  дачных  поселков:  Живой  Ручей,  Железо,  Натальино,  окрестности  дд. Бежаны  и  Муравейно.Правый  берег  р. Луги  на  протяжении  свыше  25 км  от  ст. Преображенская  (пос. Толмачево)  превратился  в  почти  сплошную  ленту  дачных  местностей.   Их  обслуживало  развитое  водное  сообщение  с  обустроенными  пристанями  различных пароходных  компаний.
     Муравейно – редкий  топоним.  Другого  названия  населенного  пункта  с  окончанием – «вейно»  на  территории  Ленинградской  области  нами  не  обнаружено. 
     В  конце  XVIII – первой  четверти XIX  века  сельцо  Муравейно  принадлежало  дворянину  Гавриле  Ивановичу  Вишнякову  и  его  наследникам.  К  середине  XIX  века оно представляло  собой  имение,  состоящее  из  трех частей,  одна  их  которых  принадлежала  действительному  тайному  советнику,  сенатору  Александру  Федоровичу  Веймарну  (1793 – 1882),  человеку  с  деловой  хваткой  и  большими  родственными  связями.  Неутомимо  скупая   имения,  он  постепенно  вырос  в  крупного  землевладельца.  В  основном,  его  земли  находились  в  Ямбургском  уезде,но,как  видим,он не  чурался и приобретений  недвижимости в таких отдаленных  местах,каким в середине XIXв.являлось Муравейно.
     От  старой  помещичьей  усадьбы,  возможно  основанной  в  Муравейно  еще  при  Вишняковых,сохранилась лишь одна липовая  аллея,ведущая  к  реке  от  замечательного  своей  архитектурой  особняка,  построенного  в  начале  ХХ  века новой  владелицей  здешнего  имения  Евгенией  Константиновной  Барсовой.
     Усадебный  дом  в  Муравейно  сохранился  до  наших  дней  вплоть  до  фрагментов  первоначальных  интерьеров.  Перед  нами  образец  загородного  дачного  особняка,  выстроенного  по  всем  правилам  ландшафтной  архитектуры.  Ведущие  от  дома  лестничные  марши  подчеркивают   террасированное  строение  берегового  рельефа.  Сам  усадебный  особняк  получил  прекрасный  обзор  со  стороны  реки,  демонстрируя  богатые  возможности  деревянного  зодчества.  Особенно  примечательно  его  силуэтное  завершение,  представляющее  сложную  композицию  мансардных  надстроек,  включая  угловую  башню.  На  береговой  возвышенности при  выходе  липовой  аллеи  к  пространству  реки  Е.К. Барсова  поставила  часовню.  Ее  проект  был  разработан  в  1903 г.  военным  инженером  полковником  В.В. Малковым-Паниным.  Часовня  была  построена  в  «русском  стиле» с  шатровым  завершением,килевидными  кокошниками  по  верху  карниза.  На  сохранившихся  чертежах  часовни  представлен  не  только  ее  внешний  вид,  но  и  решение  интерьера  с  рисунком  иконостаса.
     Других  построек  В.В. Малкова-Панина  неизвестно.Его  проектирование  часовни  в  Муравейно не было  случайным.  Он был  в  родстве  с  хозяйкой  имения  Е.К. Барсовой,  состоял  вместе  с  ней  в членах  Правления  Красносельской  и Царскославянской  бумажными  фабриками  «Т-ва  наследников  Печаткина  К.П.»  После  этого  невольно  напрашивается  вопрос:  не  был  ли  инженер-полковник  В.В. Малков-Панин  также  и  архитектором  дошедшего  до  наших  дней  усадебного  дома  в  Муравейно?
     133. Мхи  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,деревянная,  втор. пол. XIX в.
     Небольшая  деревенька  Мхи  расположена  в  болотистой  местности  к  северу от  озера Спас-Которское,  на  грунтовой  дороге  из  деревни  Извоз  (см. выше).
     Часовня  была  поставлена  у  дороги  в  центре  деревни.  Она  относится  к типу,  обычному  для  этих  мест:  квадратная  в  плане,  срубная,  с  кровлей  на  четыре  ската,  очень  похожая  на  часовню  в  соседней  деревне Вагошке.  Интересный  отзыв  о  ней  сохранился  в  отчетных  материалах  поискового  отряда  ВООПИК  за  1970 г.  «В  центре  деревни  у  дороги  стоит  часовенка,  попроще,  чем  в  д. Вагошка,  но  мила  и  уютна».
     134. Наволок  (Скребловской),  церковь  неустановленного  наименования  в  быв. имении  Большой  Наволок, домовая, деревянная, первая пол. XVIII в., упразднена  в  конце  1790-х гг.
     Старинная  деревня  Наволок находится  в середине дуги  восточного  берега  Череменецкого  озера. Деревня  вытянулась  вдоль  бровки  верхней  береговой  террасы.  Название  деревни  нередко  производят  от  «волока»,  перемещения  судов  и  грузов  в  древности  по  суше  из  одного  водоема  в  другой.
     В  топонимических  справочниках  по  Ленобласти  Наволоку  дается  другое  объяснение – от  одноименного  географического  термина  со  значением  «низменная  полоса  суши,  на которую  вода  «наволакивает»  (намывает)  песчаные  наносы». (С.В. Кисловский).
     Письменные  сведения  о  Наволоке  восходят  к  концу  XV в.,  но  возникло  село  гораздо  раньше.  Его  история  овеяна  преданиями,  согласно  которым  здесь  проходили  дружины  Александра  Невского  из  Новгорода  к  Чудскому  озеру.  Свидетелем  тех  легендарных  времен  считаются  древние  курганы.  Еще  в  1930-х  годах  на  территории  Наволока  насчитывалось  свыше  70-ти  курганных  насыпей.  В  настоящее  время  остался  лишь  один  курган,  на  вершине  которого  возвышается  каменный  крест,  местный  оберег,  называемый  «погост-камнем». Собиратель фольклора Ленинградской облдасти Владимир Бахтин опубликовал сведения об этом кресте со слов местного жителя Д.Е.Иванова, который в годы своего детства,т.е. в начале 1910-хгг, видел на этом кресте из дикого мелкозернистого камня изображение воина,или дружинника,облачённого в  шлем и кольчугу. Тогда вокруг кургана было поле.Через пятьдесят лет деревня разрослась и курган оказался на одном из вновь отведённых участков, хозяин которого решил раскопать мешающий огороду курган. Рыл полный день,отрыл захороненные в кургане древние кости.Ночью во сне ему явился старец и сказал6"Не беспокой наши кости." Утром мужик  увидел, что обе его коровы околели. Он зарыл кости на прежнее место, но вскоре заболел и умер.С тех пор курган никто не трогал.
     Второй примечательностью  Наволока  являются  его  старинные  парки:  северный,  со  стороны  деревни  Солнцев  Берег  и  южный,  со  стороны  Репьев.
     До  революции  парки  относились  к  разным  селениям.  Северный  принадлежал  селу  Большой  Наволок.  Здесь  еще  в  допетровское  время  была  помещичья  усадьба.  Принадлежала  она дворянскому  роду  Неплюевых.  В  ней  родился  наиболее  известный  представитель  этой  фамилии  Иван  Иванович  Неплюев  (1693 – 1773 гг.),  сподвижник  Петра I,  моряк,  судостроитель,  дипломат,административный  талант  которого  в  полной  мере  проявился  при  устройстве  Оренбургского  края.  Он – автор  интереснейших  мемуаров,  которые  до сих пор сохранили свое художественное и историческое значение.И.И. Неплюев  достоин  особого  внимания местных краеведов,  ибо  и  похоронен  он  также  на  лужской  земле,  в  церкви  Иоанна  Предтечи  села  Поддубье  Ретюньской  волости (см. ниже).
     Неплюевы  владели  Большим  Наволоком  до  начала  XIX  века,  пока  усадьба не  была  продана  в  1802  году  тайному  советнику  коллегии  иностранных  дел Гавриле  Семеновичу  Зимину.  К  тому времени  в  усадьбе  уже  была  упразднена домовая  церковь,  основанная  здесь  Фролом  Исааковичем  Неплюевым,  внучатым  племянником  петровского  сподвижника.  Согласно  Н.В. Мурашовой,  иконы,  ризы  и  утварь  наволокской  неплюевской  церкви  были  переданы  в  Череменецкий  монастырь.
     Что  же касается  самой  усадьбы,  то  от  нее  прекрасно  сохранился  старинный  парк  регулярной  планировки.  Он  разбит  по  склону,  ведущему  от  верхней  террасы  к  берегу  озера.
     Парадная  часть  усадьбы    находилась  на  верхней  террасе.  Здесь  все  еще  впечатляет  старинная  подъездная  аллея  с  поворотным  кругом,  обсаженная липами.  Слева  от  аллеи  находится  знаменитый  наволокский  дуб,  настоящий  памятник  природы,  возрастом  около  300  лет.  В  начале  1920-х  годов  в  могучее дерево  попала  молния  и  расщепила  ствол  у  развилки.  Местный  кузнец  П. Егоров  спас  дуб-великан,  стянув  его  обручами.  Железные  полосы  вросли  в  дерево  и  до  сих  пор  видны  на  его  ветвях.
     Что  же касается  парка  на  южной  окраине  современной  деревни,  то  он  относился  к  сельцу  Средний  Наволок  и  также  имеет  мемориальное  значение,  как  связанный  с   памятью  о  декабристе  Артамоне  Захаровиче  Муравьеве.
     135.  Наволок  (там  же),  часовня  во  имя  Св. ап. Иоанна  Богослова,  каменная,  1891 г.,  арх. В. Фельдман,  действующая.
     Усадьбы  Большой  и  Средний  Наволок  разделяла  деревня  Малый Наволок,  земли  которой  вместе  с  наделом  Большого  Наволока  значительной  частью  находились  в  ведении  Петербургской  Казенной  палаты  и  были  подарены  императором  Николаем I  своему  брату Вел. Князю  Михаилу  Павловичу  (1798 – 1849),  который  в  1838  году  становится  владельцем  и  бывшей  неплюевской  усадьбы  в  Большом  Наволоке.  После  смерти  вел. князя  наволокское  имение  перешло  к  его  вдове,  вел. княгине  Елене  Павловне,  урожд. принцессе  Вюртенбергской  (1806 – 1873),  которая  разместила  здесь контору,по управлению  «всеми  ближайшими  селами  и  деревнями  великокняжеской  вотчины»  (Н.В. Мурашова).  Елена  Павловна  особое внимание  уделяла  благоустройству  имения,  благодаря  чему  Наволок,  по  отзывам  современников,  стал  «богатой  и  красивой  деревней»,  откуда  открывалась  широкая  панорама  с  видом  Череменецкого  монастыря.  Озеленением  и  садоводством  в  Наволоке  ведал  садовник  А.И. Фельдман.  Его  стараниями  обновились  запущенные  наволокские  сады  и  усадебный  парк.  Он  также  вел  занятия  в  устроенном  Еленой  Павловной  училище  для  крестьянских  детей,  обучая  их  навыкам  садоводства  и  фермерского хозяйства.
     После  смерти  Елены  Павловны  хозяйкой  наволокского  имения  становится  ее дочь Екатерина Михайловна,в замужестве герцогиня  Мекленбург-Стрелецкая,  которая  в  1886  году  продает  Большой  Наволок  петербургскому  фабриканту,  мануфактур-советнику  К.Я. Палю,  к  тому  времени  уже  приобретшему   имения  в Среднем   Наволоке  и  соседних  Репьях.
     В  соответствии  с  современными   ему  экономическими  взглядами  Паль  устроил  из  своего  обширного  имения  многопрофильное  хозяйство.  В  его  наволокской  экономии  кроме  полеводства  и  садоводства  содержался  завод   орденских  и  рысистых  лошадей,  разводили  кур  лучших  пород,  другую  птицу,  а  также  рогатый  скот  и  йоркширских  свиней.  Хозяйственный  комплекс  палевского  имения  при  б. усадьбе  Средний  Наволок  частично  сохранился  до  наших  дней.
     К.Я. Паль  принимал  активное  участие  в  жизни  местной  крестьянской  общины.  В  частности,  он  являлся  почетным  блюстителем  и  одним  из  инициаторов  открытия в  Наволоке  2-х классной  школы,  вместо  упраздненного  училища,  открытого  в  1840-х  годах  дворцовым  ведомством.
     В  1907  году,  выделив под  эти  цели  часть  усадебной  земли,  Паль  ходатайствовал  перед  Санкт-Петербургским  правлением  о  благоустройстве  и  расширении  сельского  училища.  Прошение  в  строительное отделение  на  возведение  нового  здания  школы  было  подано  им  10  августа,  а  в  начале  января  1908  года  работы  уже  были  завершены.
     Школа  была  истинным  украшением  центральной  улицы  села.  Окна  главного фасада,  обращенного  в  сторону  Череменецкого  озера,  обрамляли  деревянные  резные  наличники,  основной  объем  здания  с  мансардой  венчал  шпиль  с  флагштоком,  конек  крыши  украшал  ажурный  гребень.  К  сожалению,  сейчас  можно  говорить  не  о  сохранении,  а  о  восстановлении  заново  этой  примечательной  постройки,утраченной в 1990-е гг.
     Примечательностью  Наволока  и  всего  восточного  берега  Череменецкого  озера  являются  придорожные  аллеи  из  вековых  лип,  посаженных  Палем.  Еще  одним  свидетельством  его  заботы  о благоустройстве  села  является  наволокская  часовня.  Она  поставлена  также  на  главной  деревенской  улице  к северу  от  участка  бывшей  школы.  Ее  чертежи  разработал  архитектор  В. Фельдман,  однофамилец,  или,  вероятнее  всего,  родственник  вышеупомянутого  садовника  А.И. Фельдмана.  Проект  «на  постройку  каменной  часовни  в  селе  Большой  Наволок  Лугского  уезда…  во  имя  св. апостола  и  евангелиста  Иоанна  Богослова»  был  утвержден  губернским  строительным  отделением  12 (24)  марта  1891 г.
     Наволокская  часовня  является  памятником  архитектуры.  Она  построена  в  характерном  для  того  времени  национальном  стиле,  с  рядами  кокошников  по  основанию  шатрового  верха,  увенчанного  золоченой  главкой.  В  декоре  часовни  использованы  цветные  изразцы.  Главный  фасад  включает  нишу – киотец  с  иконой  Иоанна  Богослова.  Заботой  местного  населения  наволокская  часовня  поддерживается  в  надлежащем  порядке.
     136. Нежгостицы,  см. Красный  Вал.
     137.  Нелаи  (Заклинской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  втор. пол. XIX в., сохранилась.
     Деревня  Нелаи  находится  к  югу  от  дороги  Луга – Новгород  на  юго-западном  берегу  оз. Нелайского.  Напротив  деревни,  через  озеро  расположен  Дом  отдыха «Луга»,  бывшая  ус. Никольское,  принадлежавшая  Л.М. Спицыной  и  получившая  известность  тем,  что  здесь  летом  1887   года  проживал  на  даче  Н.А. Римский-Корсаков,  работая  над  завершением  оперы  «Князь  Игорь» - произведения  его  умершего  друга,  композитора  А.П. Бородина.
     Часовня  находится  на  восточном  конце  деревни  в  окружении  старых  деревьев,  напоминающих  о  почитаемых  в  языческие  времена  заповедных  рощах.
Она выглядит  достаточно  традиционной:  квадратной  в  плане  с  четырехскатной  кровлей  и  галереей-гульбищем  по  западному  и  южному  фасадам.   От часовни  открывается  красивый  вид  на  озеро  в  месте  наибольшего  сужения  его  акватории.  В  свою  очередь,  сама  часовня  под  нависшими  над  ней древесными кронами  воспринимается  замечательным  ландшафтным  уголком,  украшающим  прибрежную  линию  деревенской  застройки.
     138.  Николаевское  (Рельской),  церковь  во  имя  Свт. Феодосия  Угличского.  Деревянная,  1898 г.,  закрыта  в  1930-е  гг.,  сгорела  в  1941-44 гг.
     Деревня  Николаевское  находится  к  юго-востоку  от  деревни  Рель,  на  дороге    через  д. Ставотино,  расположена  на  левом,  западном  берегу  р. Сабы.  Как  говорилось  выше,  Николаевское,  вместе  с  деревнями   Крокол (см.)  и  Гусли,  дает  пример  гнездового  типа  расселения,  восходящего  к  древнейшей  традиции  возникновения  населенных  мест  на  русском  Севере  не  в одиночку,  а  в  виде  тесной  группы  при  озере  или  реке.  С  конца  XIX  века  Николаевское  являлось  главным  звеном  в этой  группе.  Поэтому,  именно  сюда  было  решено  перенести  Феодосиевскую  церковь,  до  этого  находившуюся  на  кладбище в д.Рель и  разобранную  в  связи  со  строительством  там  нового кладбищенского  храма (см. ниже).
     К  сожалению,  никакими  сведениями  об  архитектуре и  убранстве  церкви  в Николаевском после её переноса из Рели   мы  не  располагаем.  Известно  лишь,  что  церковь  сгорела  во  время  войны  вместе  с  находившимся  рядом  домом  священника.
     Следует  отметить,  что  Николаевское – сравнительно  позднее  название  деревни,  ранее  она  называлась  Заклинье,  а  еще  раньше  вовсе  необычным  именем – Юр-Михайловское.Может быть это  название  произошло  от  месторасположения  деревни – на  юру,  т.е.  на  голом  возвышенном  месте  и  первоначально  звучало  как  Михайловское-на-юру.
     139. Николаевское  (там  же,  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  втор. пол XIX в.,  перенесена  на  современное  место  в  конце  1940-х – нач. 50-х гг.,сохранилась.
     Часовня  поставлена  на  месте  сгоревшей  церкви  Феодосия  Угличского  (см. выше).  Первоначально  она  находилась  в  деревне  Переволок,  располагающейся  на  правом  берегу  р. Сабы,  двумя  километрами  ниже  Николаевского.
     Часовня  перенесена  на  современное  место  в  течение  первых  послевоенных  лет. Она  представляет  собой  простейшее  срубное  строение,  перекрытое  двускатной  кровлей  и  обшитое вертикальными  досками  по углам,  наподобие  угловых  пилястр  или  лопаток.  Часовенка  окружена  густой  растительностью,  находится  в  ветхом  состоянии.
     140.  Никольский  Погост,  см. Усадище.
     141.  Новое  Березно  (Приозерной),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  нач. ХХ в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Новое  Березно  находится  на  обоих  берегах  речки  Березинки  в  месте  отхода  от  нее  многокилометровой  Туховежской  мелиоративной  канавы,  на  кольцевой  автодороге  Оредеж – Туховежи – Оредеж.
     До  1971  года  на  этом  месте  было  две  деревни – Старое  и  Новое  Березно,  объединенных  в  одну  с  ее  нынешним  названием.  Часовня  замыкала  собой  широкую  деревенскую  улицу,  одна  сторона  которой  обсажена  серебристыми  ивами.  На  этой  же  стороне  улицы  находится  захоронение  трех  советских  разведчиков,  погибших в   1943  году.
     142.  Новое  Островно  (территории  МО РФ),  церковь  во  имя  Преображения  Господня,  каменная,  1908 – 1909 гг.,  арх. А.П. Аплаксин,  закрыта  в  1917 г.,  впоследствии  передана  под  войсковой  клуб,  сохранилась  в  руинированном  виде.
     Местность  Новое  Островно,  или как  ее  еще  называли – Теплые  Ключи  находится  в  прибрежной  зоне  оз.  Островенского,  примерно  в  8 км  к  северо-западу  от  г. Луги.  Когда-то  эти  земли  входили  в  состав  обширного  майората  морского  министра  России в  эпоху  Александра I – адмирала,  маркиза  И.И. де Траверсе  (о  нем  см. ниже – Островно,  Романщина)  и  его  наследников. В  конце  XIX  века  эта  часть  имения  Траверсе  была  выкуплена  лужским  купцом-лесопромышленником  Х.У. Ривошем,  затем,  в  1906  году  у  его    наследников,  военным  ведомством  под  устройство  полигона  для  учебных  занятий  Офицерской  Артиллерийской  школы,открытой в Царском  Селе в  1883 г. До  этого  боевые  стрельбы  слушателей  ОАШ  проводились  на  разных  площадках.  В  1908  г.  лужскому  артиллерийскому  полигону  было  присвоено  наименование  «Сергиевский»  в  честь  инициатора  его  создания  великого  князя Сергея  Михайловича,  который,   будучи  генерал-инспектором  российской  артиллерии  внес  значительный  личный  вклад  в  дело  ее  боевой  подготовки.  Подробно  о  создании  Лужского  полигона  рассказано в местной печати исследователем его истории Г.З.Куллама( Ермаковой).
     Отметим  лишь,  что  лужский  полигон  по  замыслу  его  устроителей  должен был  стать  образцовым   «не  только  в  России,  но  и  в  Европе»  и  оборудованным  «по  последнему  слову  техники».  Для  этого  заведующим  учебным полем  (полигоном)  ОАШ  был  назначен  подполковник  барон  И.Н. фон Майдель,  классный  специалист,  теоретик,  знаток  европейской  практики   артиллерийского дела.
     Благоустройством  полигона  в  части  строительных  работ  ведала  комиссия  по  постройке  казарм  и  лагеря  ОАШ.  К  концу  1909  года  здесь  уже  было  возведено  около  200  зданий  различного  назначения,  включая  здание  Офицерского  собрания  с  башней,  увенчанной  шатровой  кровлей  и  снабженной  уникальными  часами,  бой  которых  можно  было  слышать  даже  в  Луге.
     Прием  полигона  в  эксплуатацию  состоялся  по  акту, подписанному  29  мая (1  июня)  1910 г.
     Параллельно  со  строительством  казарм  на  полигоне  велось  возведение  войскового  храма.  Надо  отметить,  что  на  приобретенных  под  полигон  землях находился Островенский погост  с  каменной  Преображенской  церковью,  построенной  в  начале  1850-х  годов  помещицей  М.И. Траверсе  (см. Островно).  Однако, храм  в  Островно  своими  размерами  не  подходил  для  войсковых  нужд,позтому при полигоне  была выстроена новая дивизионная  Преображенская  церковь,  которую, в отличие от старой Островенской, называли Ново-Островенской,  Её строительство велось  по  проекту  архитектора  А.П. Аплаксина,   утвержденному  в 1907 г.,на  личные  средства  вел. кн. Сергея  Михайловича и завершилось в 1909 г.
     Об архитекторе А.П.Аплаксине нами уже говорилось в  связи  с  его  проектом  Покровской  церкви  в  Вычелобке  (см. выше),завершённым  спустя  год  после  проекта  Ново-Островенского  храма.  У  обеих  построек  можно  найти  много  сходного:  традиционное  пятиглавие,  противопоставление  тяжеловесной  пластике  нижней  части  храма  его  устремленному  ввысь  многоярусному  верху,  использование  в  наружном  декоре  сдвоенных  и  тройных  окон,  мощный  вынос  объема  алтарной  части.  Но  в  Ново-Островенской  церкви  главка  над  апсидой  с  куполками  над  ризалитами  северного  и  южного  фасадов  образуют  дополнительный  начальный  ярус  ее  силуэтного  решения.  Проект  предусматривал  храм с  трапезной  и  высокой  колокольней,  что  придавало  бы  его  плану  форму  в  виде  православного  креста  с  двумя  перекладинами.  Но  вместо  колокольни  при  храме  устроили  отдельно  стоящую  звонницу.  В  результате  церковь  укоротилась  в  длину  и  приняла  облик,  близкий  к  центрической  композиции.  Можно  сказать,  что  от  этого  храм  много  выиграл  в  художественном  отношении.  Его  пирамидальный  верх  отчетливо  возносился  в  свободном  одиночестве  над  зеркалом  Островенского  озера,  в  панораме  лесных  массивов.
     Вот  как  описана  Ново-островенская  Спасо-Преображенская  церковь  в  страховом  документе  1910 г.: «Каменная,  на  цокольном  фундаменте,  с  каменным  куполом,  но  без  колокольни…  длина  церкви  10,5 саж. (22,36 м) – авт.),  наибольшая  ширина  церкви  7,5 саж. (15,34 м),  высота  до  верха  карниза  3 саж.  1 аршин  (7,09 м.),  высота  купола  от  пола  до  свода  7,5 саж.  (15,34 м).  На  церкви  имеется  кроме  купола  4  главы  каменные  и  одна  глава  над  алтарем – деревянная,  обитая  железом.  Над  главным  куполом – деревянная  обшитая  железом  пирамида  (т.е. шатер – авт.)  высотой  4 саж. 2 аршина  (9,98 м).  Больших  окон  2  и  малых 16…   К  церкви  примыкает  деревянный…  обшитый  вагонкой  тамбур  2 х 2 саж..  Иконостас  длиною  6 саж.,  высотою  в  4 саж…   В  5  саженях  от  церкви  деревянная  звонница,  покрытая  толем.  Церковь  построена  в  1909 г.  Оценка  вместе  с  иконостасом …  12000  рублей».
     В  15  метрах  от  храма  находился  дом  священника,  через  13  метров  от  которого  жил  псаломщик.  К  церковным  постройкам  относилась  также  и  церковно-приходская  школа  в  д. Карпово  (см. выше).
     О  последних  месяцах  короткой  истории  Ново-Островенской  церкви  известно  из  воспоминаний  вдовы  служившего  при  ней  в  это  время  священника  Н.П. Тихомирова,  бывшего  одновременно благочинным IV лужского церковного округа  и  к  тому  времени  проживавшим  в  Луге,  служив  в  Казанской  церкви  (о  нем  см. выше – Малая  Ящера).
     В  этих воспоминаниях  говорится:  «Осенью,  в  октябре  командир  Лужского  дивизиона  Петр  Иванович  Тарасов  просил  мужа  быть  духовным  отцом  и  совершать  службы  в  их  храме  в  дивизионе.  За  труды  предложил  квартиру  с отоплением  и  паек  офицерский  и  жалованье  офицерское.  Муж  согласился.  Пошли  сборы  к  переезду…  И вот явились две подводы, платформа, телега и  четыре лошади и двадцать человек  солдат. Вещи были быстро уложены, солдаты хрупкие вещи взяли в руки, и маршем  на  новое  место.  Мужу подали пролетку раньше, и  он на месте принимал вещи. Когда я  пришла, все вещи были уже на местах и даже кровати застелены. Это все  хлопотали  два церковных сторожа. Подали ужин из офицерского собрания… Пошла  жизнь  по-военному.
     Служба  в  церкви  шла   обычным  порядком – посещалась  солдатами  и  офицерами,  солдаты  в  порядке, рядами.  Наступил  Великий  пост.  Говели  все  солдаты  группами  по  400 – 500  человек  три  раза  в  неделю – четверг,  суббота  и  воскресенье.
     … На третьей  или  четвертой  неделе  поста  произошла  революция – прошло  все  тихо.  Солдаты  со  своими  офицерами  прошли  по  Луге,  возвратились  в  порядке.  Церковь  стали  посещать  по  желанию.  В  Пасху было  очень много  солдат,  был  и  Крестный  Ход.
     После  Пасхи  церковь  закрыли.  Должности  наблюдателей  церковно-приходских  школ  уничтожили,  а  наблюдателей  назначили  в  Петрограде  по  кладбищам  приписанными».
Претерпевшая  многие  невзгоды,   Ново-Островенская  дивизионная  Спасо-Преображенская  церковь  сегодня  выглядит  почти  полностью  разрушенной.  От  нее  уцелел  лишь  один  из  фрагментов  стены  с  дверным  проемом,  обрамленным  пилястрами  и  арочным  фризом.  Но  и  по  этим  остаткам  можно  судить  о  изначальном  архитектурном  богатстве  храма.
     142.  Новое  Село  (Торошковской),  церковь  во  имя  Архангела Михаила,  деревянная,  XVI в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Новое  Село  находится  на  дороге  Луга – Торошковичи – Ручьи,  на  берегу  р. Луги.  С  течением  времени  здесь  произошло  возникновение  двух  одноименных  деревень:  Новое  Село I  и  Новое  Село II.  Которое  из  них  возникло  ранее  и  упоминается  в  средневековых  описаниях  неизвестно.
     Средневековое  Новое  Село  входило  в  состав  Передольского  погоста  Шелонской  пятины,  о  котором  под  1582 г.  сообщается:  «В  Передольском  же  погосте  монастырь  Покровский  пуст  на  реке  на  Луге  воеван,  а  в  нем  церков  древяна  (деревянная – авт.)  Покров  Святой  Богородицы  стоит  без  пения,  престол  разорен,  а  свечи  и  книги  поимали  литовские  люди.  Да  в  монастырь  же  четыре  места  келейных,  игуменьи  с  сестрами,  а  кельи  пожгли  литовские   люди».
     Передольский  погост  подвергся  нападению  в  1581  году,  почти  все  входящие  в  него  деревни  и  села  были  разграблены,  население либо  перебито,  либо  бежало.  Подобную  участь  испытало  и  Новое  Село,  о  котором  под  тем  же  1582  г.  говорится:  «Село  Новое  пусто,  а  в  нем  церковь  древяна  Михаило  Архангел,  да  в том  же  селе  три  (места)  дворовых  церковных».
     В  описях  второй  половины  XVIII века  встречаются  сведения  о  сельце  Новое  Село,  которое  принадлежало  разным  владельцам, была  на  Новгородской  дороге  (ныне,  дорога  на  Медведь)  и  при  нем  находилась  скромная  помещичья  усадебка  с  деревянным  господским  домом.
     Возвращаясь  к  истории  Передольского  погоста  следует отметить,  что  находившаяся  в  с. Передолье  каменная,  восходящая  к  концу XVII века  Воскресенская  церковь  является  одним  из  первых  примеров  каменных  культовых  построек  в  Полужье  и  служила  в  XIX  - начале ХХ веков  «источником  форм  и  пропорций  при  строительстве  каменных  часовен  в  близлежащих  деревнях».  В  наше  время  от этой  церкви  остались  только  «жалкие  остатки».
     143.  Новоселье  (Володарской),  церкви  Дремяцкого  погоста,  XV – пер. пол. XIX в.,   не  существуют.
     Деревня  Новоселье  находится  к  востоку  от  Киевского  шоссе  при  повороте  с  него  южнее  д. Городец  по  старой  дороге  на пос. Володарского  (б.  имение  Заполье,  см. выше).  При  деревне  сохранилось  старое  кладбище.  Вот,  собственно  и  все,  что  осталось  здесь  от  бывшего  Дремяцкого  погоста,  которому  подчинялась  обширнейшая  территория,  включающая  не  только  окрестности  оз. Врево,  но  и  территорию  современной  Серебрянской  волости,  земли, ныне  относящиеся  к  г. Луге  и  Лужскому  Полигону,  верховьям  р. Сабы  и  лужского  левобережья.  В  наши  дни  название  древнего  погоста  сохранилось  лишь  за  местным  кладбищем – Дремеч,  или  по  иному  «Гремяч»,  что  означает  родник,  ключ  с  далеко  слышным  звонким  журчаньем.
     О  древности  Дремяча  свидетельствуют  археологические  памятники,  находящиеся  поблизости  от  него  в  урочище  Могильняк, курганно-жальничные захоронения  с  насыпями  и  оградками  овальной  и  четырехугольной  формы,  а  также  мысовое  городище  с  2-х метровой  высоты  валом  и  рвом.  Урочище,  где  оно  расположено  так   и  называется – Городок.
     Историю  церквей  Дремяцкого  погоста  можно  разделить  на древний  и  новый периоды.  Первый  из  них  отражает  все  драматические  перипетии  русского  северо-запада  XVI – конца XVII в.
     Первым  храмом,  построенным  на  Дремяче  была  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца.  Она  впервые  упомянута  в книге  Шелонской  пятины  1498 г.  «А  на  нем (Дремяцком  погосте – авт.)  церковь  Николы  Велики.  А  людей  нетяглых:  двор  поп Яков,  двор  Микитка  диак,  двор  дьяк  же  Олекса,  двор   сторож  Кондратко,  двор  проскурницын  (просфирницын – авт.)  зять  Сенка».
     Дремяцкому  погосту  удалось  избежать   запустения подобного  Передольскому (см. выше – Новое  Село).  Во  всяком случае в  писцовой  книге  1582 г.  его  состояние  приводится  вполне  благополучным.
     Старая  Никольская  церковь  стояла  уже  с  приделом  во  имя  Св. вмчч. Флора  и  Лавра.  Рядом  с Никольской  была  возведена  новая,  теплая  церковь  во  имя  Рождества  Пресвятой  Богородицы.  «А  церковное  строение  приходное,  а  звон  у  церкви  колоколы,  да  на  погосте  дворы  церковные:  двор  поп  Иван,  двор  дьячек  Лазарко,  двор  Пронко  пономарь,  двор  проскурня  Марина».
     Беда  обрушилась  на погост  в  период  шведской  оккупации  новгородских  и псковских  земель  1611 – 1617 гг.,  когда  шведскому  захвату  подверглись  не  только  Ладога,  Новгород  и  Старая  русса,  но  также  Порхов  и Гдов  с  их  уездами  и  Сомерская  (окрестности  оз. Самро)  волость.  В  списке  1628-29  гг.  сведения  о  Дремяцком  погосте  даются  со  ссылкой  на  прошедшее  время: «Погост  Дремяцкой,  а  на  погосте  два  места  церковных,  что  были  церкви  Николы  Чудотворца  да  Рождество  Пресвятые  Богородицы  да  четыре  места  церковного  причёту».
В  последующие  полвека  жизнь  на  погосте  восстанавливается.  Заново  возводится  Никольская  церковь,  заселяются  церковные  дворы.  В  записи  1678  года  о  Дремяцком  погосте  сказано,  что  в  нем  находится  «церковь  Николая  Чудотворца,  а  на  погосте  дворы  церковных  причетников:   двор  попа  Якова  Максимова,  двор  дьячка  Елисейка  Андреев,  двор  пономарев  да  двор  просвирницын».
     К  концу  второго  десятилетия  XVIII века  состояние  Дремяцкого  погоста  было  уже  не  столь  благополучным.  Число  церковных  дворов  здесь  сократилось  с  четырех  до  двух.  В  1720-м  году  на  погосте  проживали  лишь  «поп  Федор  Венедиктов,  у  него  сын  Алексей»  и  пономарь  с  детьми.  Судьба  Никольской  церкви  остается  неясной.  Сведений  о  ней позже  1678  года  не  обнаружено
     До  упразднения  Городецкого  монастыря  (см. выше – Городец)  Дремяч  оставался  местом  размещения  приходского  храма,  каким  и  стала  построенная  в  1718  г.  деревянная  Троицкая  церковь.  Монастырь  упразднен  в  1764 г.,  но,  по  крайней  мере,  все   следующее  десятилетие  за  дремяцкой  Троицкой  церковью  сохранялась  роль  главного  приходского  храма.  В  1773  году  она  значится  с  двумя  пристроенными  приделами  во  имя  мчч. Флора  и  лавра  и  Рождества  Богородицы,  в  память  о  ранее  находившихся  здесь  престолах.  Троицкая  церковь  была  уничтожена  пожаром  в  1803 г.  С  этого  времени  более  35  лет  бывший  Дремяцкий  погост  простоял  без храма,  на месте  которого  была  сооружена  скромная  кладбищенская  часовенка.
     В  1839  г.  престарелая  помещица  сельца  Бусаны,  вдова  коллежского  асессора  Анна  Алексеевна  Баралевская  «своим  усердием»  устроила  на  дремяцком  кладбище  новый  храм  из  часовни,  «которая  по  преданию  была  на  месте  сгоревшей  в  1803  г.  трехпрестольной  приходской  Троицкой  церкви». Храм  был  "деревянный,  без  колокольни,  во  имя  мученицы  Параскевы,освящен  в  1839 г.,  сентября  27  дня  (9  октября  н.с. – авт.)".    Надпись  об  освящении  храма  с  указанием  этой даты  находилась  на  надпрестольном  кресте.  Антиминс  храма  освятил  в  1838 г.  митрополит  Григорий.
     Дремяцкая  церковь  Параскевы  Пятницы  находилась  на  северной  окраине  деревни  Новоселье  на  расстоянии  300 м  от  деревенских  построек.  Она  представляла   собой  деревянную  на  каменном  фундаменте,  вытянутую  в  плане  постройку  длиной  8 саж. 1 арш.,  шириной  3 саж.  2 арш. (т.е. 17,8 х 7,8 м)  и высотой  снаружи  до  верха  карниза  5,5 арш. (3,9 м).  На  церкви  имелась  всего  лишь  одна  маленькая  главка.  Такой  церковь  в  Новоселье  запечатлена  на  рисунке  А.И. Ковалева,  выполненным  с  натуры  в  1966 г.    В  пояснении  к  нему,   автор  обращает  внимание  на  густые  заросли  сирени,  которые  плотно  обступили  храм,  на  старые  кресты  к  востоку  от  церкви,  у  ее  алтарной  части,  на  сохранившийся  киот  с  дарственной  надписью  на  его  пластине…
     На  фотографии  1989 г.  дремяцкая  церковь  представлена  в полуразрушенном состоянии,  с  утраченной  главкой.  Зато  на  ней  хорошо  видно  устройство  ее  основания  в  виде  шестигранного  барабана,  перекрытого  полусферическим  куполом.  Это  одна  из  последних  фотографий  церкви.  Через  три  года,  в  1992 г.  она  сгорела  до  основания.
     В  истории  Дремяцкого  погоста,ставшего обычным сельским кладбищем,есть  особая  страница,связанная с событиями  Великой  Отечественной  войны.  Здесь  был  похоронен  летчик  С.А. Титовка,  Герой  Советского  Союза,  удостоенный  этого звания  посмертно,за  подвиг,  совершенный  в  небе  над  Городцом,  находящимся  почти  в непосредственной  близости  от  Новоселья.
    
     145. Ожево (Рельской), часовня  во  имя  Св. прор. Илии,деревянная,1909 г., сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Деревня  Ожево  находится  на  границе  со  Сланцевским  районом,  в  1 км  к  югу  от  дороги  Осьмино – Сланцы.
     В  XIV – XVI вв. земли  в  окрестностях  оз. Самро  входили  в  состав  особой  Сомерской  волости,  бывшей  объектом  притязания  как  Пскова,  так  и  Новгорода,  затем  вошли  в  состав  Гдовского  уезда  Санкт-Петербургской  губернии.  До  сих  пор  их  отличают  признаки  отчетливого  этнографического  своеобразия  по  сравнению  с  остальной  территорией  района.  Они  прослеживаются  в  застройке  здешних  деревень, где, совсем не редкостью выглядят  добротные  каменные  крестьянские  дома  второй  половины  XIX в – начала  ХХ   в.,  отличающиеся  кирпичным  узорочьем,  или  большие  по  размеру  деревянные  избы  с  крытым  хозяйственным  двором.  Здешние  церкви,  будь  они  каменными  или,  что  реже,  деревянными,  так  же  впечатляют  своей  величиной, монументальностью  и  архитектурным  декором.
     Те  же качества присутствуют  и  в  облике  местных  часовен.  Примером  тому  может  быть  Ильинская  часовня  в  Ожеве,  построенная  в  начале  ХХ  века.
     К  сожалению,  за  последние  15  лет  ожевская  часовня  подверглась  значительным  разрушениям. Но,  по  имеющимся  обмерным  чертежам,   рисункам  и  фотографиям  нетрудно  представить  ее  первоначальный  облик.
     Часовня  в  Ожево – это  в  плане  близкая  к  квадрату  постройка  со  сторонами  10,5 х 12 м  и  высотой  от  основания  цоколя  до  карниза – 6,5 м.  Часовню  с  трех  сторон  (кроме  восточной)  окружала  галерея,  перекрытая  с  часовней  общей  кровлей,  свесы  которой  опирались  на  резные  столбики,  установленные  по  периметру  широкого  цокольного  основания.  (14,5 х 17,5 м).  Вход  в  часовню  выделен  фигурным  фронтоном,  в  нижних  углах  которого  помещена  дата  освящения  часовни – 1909 г.  Высокую  четырехскатную  кровлю  часовни  венчал  восьмерик  барабана  с  шатровым  перекрытием  и   с  установленным  над  ним  крестом.
     Уже  в  1995 г.  часовня  стояла  с  утратами  шатра,  кровли  и  галереи  с северной  стороны.  Но  даже  в  таком  виде  она  воспринималась  замечательным произведением  народной  архитектуры.
     146. Озерцы  (Ретюньской),  церковь  во  имя  Архангела Михаила,  деревянная,  упоминается  в  1574 г.,  с  приделом  свт. Николая,  сожжена  литовцами  в  1581 г.
     Озерцы – древнее  село    на  территории Лужского  района,  входило  в  состав  Которского  погоста  с  центром  в с. Которск (ныне – Псковская  обл.).  В  XVIII  веке  сельцо  Озерцы  принадлежало  разным  владельцам.  При  нем  находились  две  помещичьи  усадьбы  с  регулярными  садами,  разбитыми  вероятно в  1730 – 40 гг.  Отметим,  что  в столь  отдаленных  от  Санкт-Петербурга  местах  сады  и парки  при  помещичьих  усадьбах  оставались  сравнительной  редкостью  почти  до  начала  XIX столетия.
     В  описании  Лужского  уезда  1838 года  находим  три одноименных  поселения: усадьба Озерцы  частных  владельцев,  деревня  Малые  Озерцы – дворцового  ведомства  и  деревня  Большие  Озерцы,  также  относящаяся к  помещичьим  владениям.
     Ныне  на  карте  района  существуют  деревни  Большие  и  Малые  Озерцы,  расположенные  вдоль  северо-восточного  берега  оз. Мокрого,  причем  на  Большие  Озерцы  замыкаются  все  главные  дороги,  пересекающие  эту  часть  района:  из  пп. Ретюнь,  Серебрянка,  деревень  соседней  Псковской  области.   Очевидно,  слово  «большие»  в  названии  деревни  указывает  на  наличие  здесь  «большого  двора»,  так  в  новгородских  писцовых  книгах  XV – XVI вв.  называлась  помещичья  усадьба.Вполне возможно, что и  упоминаемая  в  писцовых  книгах  Михайловская  Озерецковская  церковь  такженаходилась  на  территории  современной  деревни  Большие  Озерцы.
     147.  Олешно  (Волошовской),  часовня  во  имя Казанской  иконы  Божией Матери,  деревянная, сер. XIX в., сохранилась.
     Деревня  Олешно  находится  к  востоку  от д. Белая  Горка (см. выше),  в 2-х км от  дороги  Луга -  Островно – Волошово.  Название  деревни  происходит  от  русского  «олешье»,  что  означает: «ольховая  роща»,  «ольшаник» (С. Кисловский).  Деревня  расположена  вдалеке  от  лесов,  занимает  невысокую  возвышенность,  которая, подобно  острову,  выделяется  среди  окружающих  низин. Часовня  стоит  возле  дороги  в  том  месте,  где  деревенские  дома,  отступив от  общей  линии  застройки,  вызвали  образование  небольшой  площади.  Таким  образом,  часовня  получила  необходимое  пространственное  обособление.
     В  основу  часовни  положен  квадратный  в  плане  сруб,  окруженный  галереей- гульбищем  с  северной,   южной  и  западной  сторон.  Часовня  и  гульбище  перекрыты  единой  четырехскатной  кровлей.
     Особый  интерес  вызывает  арка,  врезанная  в  кровлю  при  входе  на  галерею  и  сложная  композиция  завершения  крыши,  состоящая  из восьмигранной  луковичной  главки  (ныне  утраченной),  столбчатого  барабана  и  восьмерика  основания  с  низким  шатровым  перекрытием.
     Часовня  в  Олешно замечательна  обилием  декоративного  убранства,  включающего  фигурные  с  капителями  столбики  галереи  и  резное  кружево  подзоров,  которое  пышной  бахромой  украшает  нижние  кромки  кровли  и  полукружие  входной  арки.  Галерея  имела  ныне полностью  утраченную  балюстраду  ограждения  и  архитектурно  оформленное  крыльцо.
     Часовня в Олешно долгое  время  простояла  заброшенной.В последнее время силами местного населения  на ней ведутся  ремонтные  работы.Здесь  очень  важно  сохранить  изначальный  облик  храма,  части  его  архитектурного  декора,  чтобы впоследствии  была  возможность  вернуть  часовне  ее  первоначальную  красоту.
     148.  Оредеж  (Оредежской),  часовня во имя Свт.Николая Чудотворца, деревянная,2003-2004гг. 
     Оредеж – поселок  при  одноименной  станции  С.-Петербургско – Витебской  железной  дороги,  волостной  центр,  расположен  на  автодороге  Луга – Любань  на  левом,  южном,  берегу  р. Оредеж.
     Вопрос  о  строительстве  поселковой  часовни  был  поднят  в  1999 г.  по  инициативе жителей поселка,включая  главу Оредежской  волости  И.И.Жарковскую.  Выбор  территории  под  строительство  часовни  был  осуществлен  с  участием  благочинного  лужского  церковного  округа  протоиерея  Н.В. Денисенко  и  главного  архитектора  района  А.В. Носкова  с  последующим  утверждением  межведомственной  комиссией  и  администрацией  МО «Лужской  район».  Участок  для  строительства  часовни  выбран  на  одной  из  центральных  улиц  поселка.  Торжественное  освящение  закладного  камня  оредежской  часовни  состоялось    1 июля 2003 г.
     Помощь в строительстве часовни оказали:депутат областного ЗакСа В.А.Санец, руководители предприятий:"Лужские Электрические сети",СК"Орлан","Лужский абразивный завод",работники Оредежской пилорамыи  местные предприниматели: Н.И.Пельменев,Н.П.Арестова, А.Я.Довгань, представители администрации Райпо: Е.А.Овсянкина,Л.Н.Петрова.В строительных работах участвовали прихожане-жители пос.Оредежа и окрестных деревень:Мошковые Поляны,Почапа,Борщёво.Лес на постройку часовни посёлок получил бесплатно.Также безвозмездно был перенесён водопровод, решен вопрос с переносом проходящих рядом электросетей.
     Рубили часовню местные плотники Д.Головешкин, Л.Дмитриев, Д.Лукашов, О.Медведев,Д.Абрамов.Часовня была освящена 3 июня 2004г. благочинным Лужского округа протоиереем Н.В.Денисенко.
     148.  Оредеж  (там  же),  церковь в быв.селе Ворота:  во  имя Свт.Николая Чудотворца(?), деревянная,кон.XYIIв.,до какого времени действовала-неизвестно,во имя  Пресвятой  Троицы,  деревянная,  1795 г., закрыта  в  1930-е гг.,  действовала  в  1942 – 45гг.,  не  сохранилась.
     Старинное  село  Ворота  находилось  при  месте  резкого  сужения  русла  р. Оредеж  при  ее  истоке  из  оз. Антоново.  Здесь  берега  реки  почти  смыкаются друг  с  другом,  напоминая проём гигантского  шлюза, природных  ворот,  что,  безусловно,  отразилось  в  названии  бывшего  здесь  села.  Сегодня  это  место  находится  на  северной  окраине  пос. Оредеж,  примыкая  к  границе  поселковой  черты.
     По меньшей мере с сер.XYII века Ворота  были вотчиной  местных  помещиков   Сукиных, здесь  находилась  их  родовая  усадьба.  Со  временем   Ворота  становятся  частью  обширного  имения,  в  начале  XVIII  века  принадлежавшего  Якову  Ивановичу  Сукину,  действ. стат.  советнику   и  первому  товарищу  С.-Петербургского  губернатора  (Н.В. Мурашова).
     Кроме  Ворот  Я.И. Сукину  принадлежало  полностью  или  частично  еще  свыше  15  поселений  на  территории  Лужского  района,  включая  деревню  Нежгостицы,  где  в  1820-е гг.  генерал  от  инфантерии  А.Я. Сукин,  сын  Якова Ивановича,  устроил  новую  фамильную  усадьбу-резиденцию  с  ее  роскошным  архитектурно-парковым  ансамблем  (см. выше: Красный  Вал).До  тех  пор  центром  управления  лужским  имением  Сукиных  оставались  Ворота,  в  какой-то  мере  сохраняя  это  значение  и  в  последующее  время.
     До  второй  половины  XIX в.  Ворота  были  обычным  селом,  при  въезде  в  которое  располагались  крестьянские  дома.  Затем  дорога  поворачивала  к  реке и  приводила  прямо  к  господской  усадьбе,  оставив  по  одну  сторону  помещичьи  скотный  двор  и  плодовые  сады,  по  другую,  восточную,  сельское  кладбище  с  выстроенной  на  нем  церковью.
     В  Справочном  указателе,  изданном  в  1867 г.  сообщается,  что  деревянная  «церковь  Живоначальныя  Троицы»  была  построена  в  с. Ворота  в  1795 г.  До  этого  здесь  уже  был  храм,  построенный  в  конце  XVII – начале  XVIII в.,  судьба  его  неизвестна.  По  одним  данным  он  назывался  также  Троицким,  по  другим,  был  освящен  во  имя Свт. Николая  Чудотворца.
     Что  касается  усадьбы  Сукиных,  то,  как  и  нежгостицкое  имение,  она  перешла  сначала  к  дочери  А.Я. Сукина  Анне  Александровне,  в  замужестве  Мавриной,  затем  к  ее  дочери,  супруге  императорского  флигель-адъютанта  Б.Г. Глинки-Маврина,  затем  к незамужней  дочери последнего-  Вере  Борисовне.
     На  плане  1860 г.  усадьба  выглядит  вполне  патриархальной.  Просторный  с  двумя  флигелями-крыльями  помещичий  дом  стоит  обращенный  к  реке  на  верхней  береговой  площадке. Крутой склон берега обрывается  почти у самой воды. За  домом  располагается  широкое  пространство  двора.  С  западной  стороны  к нему  примыкает  скромный  участок  парка  и  регулярные  посадки  плодовых  деревьев.  Хозяйственный  двор  отделяет  «чистую»  часть  усадьбы  от  сельских  построек.
     К  началу  ХХ  века,  при  Вере  Борисовне  Глинке-Мавриной,  усадьба  в  Воротах получает известность как  одно  из лучших  дачных  мест  в  окрестностях  Луги.  Здесь  устраивается  пароходная  пристань,  постепенно  увеличивается  количество  дач.  Благодаря  близлежащим станциям  железной  дороги петербургским жителям  стало  более  удобно  добираться  сюда  на  дачи.
     Сегодня  от  древнего  села  Ворота  осталось  лишь  действующее  кладбище  с разрушающимися фундаментами  Троицкой  церкви и  многочисленные  груды  булыжников,  остатки  когда-то  помещичьих,  затем  ставших  колхозными,  хозяйственных  строений.  Но,  самое  главное,  остался  уникальный  вид  на  Оредеж,  на  его  сходящиеся  воротами  берега,  связанные  железнодорожным  мостом  и  красивые  дали  вверх  по  течению  реки,  где  выделяется  белое  здание  школы  в  пос. Торковичи,  бывший  особняк  еще  одной  старой  усадьбы  в  окрестностях  Луги.
     150.  Островенка  (Толмачевской),  часовня  не установленного  наименования,  каменная,  конец  1860-х гг.,  не  сохранилась.
     Деревня  Островенка  находится  в  6 км  к  западу  от  пос. Толмачево  (быв. ст. Преображенская),  на  левом  берегу  р. Луги,  при впадении  в  нее  речки  Островенки,  на  дороге  Луга – Осьмино.  Деревня  находится  на  пологой  возвышенности.  Когда-то  Осьминская  дорога,  ранее  дорога  на  Ямбург  (ныне г. Кингисепп)  проходила  через  деревню,  ныне  она  обходит ее  с  северной  стороны,  по  основанию  возвышенности.
     Часовня  стояла  при  пересечении  р. Островенки  с  Ямбургской  (Осьминской  дорогой)  на  юго-восточном  конце  деревни.  Земля,  на  которой  была  построена  часовня,  принадлежала  местному  помещику,  отставному  гвардии  поручику  Петру  Скобельцину  и  относилась  к  его  усадьбе,  находившейся  почти  напротив  часовни,  по другую  сторону  дороги  при  выходе  к  берегу  р. Луги,  т.е. на  участке  между  старой  дорогой  и  современным  шоссе.
     Господский  дом  был  поставлен  с  видом  на  р. Лугу,  хозяйственные  постройки  и  службы  размещались  по  боковым  сторонам  прямоугольного  в  плане  двора,  протянувшегося  от  реки  к  дороге.
     Чертежи  часовни  и  натурный  план  усадьбы  подписаны  архитектором  Соловьевым  в  1868 г.  Автором  часовни  мог  быть  Константин  Терентьевич  Соловьев  (р. 1837),  который  в  1863 г.  закончил  Академию  Художеств.  Из  его  известных  построек  самые  ранние  датируются  началом  1870-х гг.  Возможно,  что  часовня  в  Островенке  была  одной   из  «проб  пера»  начинающего  архитектора.
     Часовня должна была  представлять  собой  восьмигранный  объем  с  узкими  угловыми  гранями  и  перекрытый  шлемовидным  восьмигранником  купола, стоять  на  фундаменте  из  природного  камня.  Вход  в  часовню решено было оформить  арочным  проемом  облицованным полуциркульной  кладкой  с  центральным  замковым  камнем. Насколько построенная часовня отвечала этому проекту не известно.
     В  делах  Строительного  отделения  С.-Петербургской  губернии  сохранился  документ  о  рассмотрении  проекта  часовни  в д. Островенке, где  сообщается,  что  эту  часовню  Петр  Скобельцын  просит  разрешить  ему  построить  «на  свой  счет…  в  память  чудесного  спасения  жизни  Его  Величества  Государя-императора  Александра  Николаевича  в  Париже».  Здесь  имеется  ввиду  вторая  после  выстрела  Д. Каракозова  попытка  убить  Александра II,  когда  он  посетил  Париж  в  1867 г.  в  связи  с  проходившей  здесь  Всемирной  выставкой.  25  мая  один  из  наводнивших  Францию  польских  эмигрантов, некий  Антон  Березовский, выстрелил  в  императора, но  промахнулся.  Пуля  попала  в лошадь  сопровождавшего  царя  французского  шталмейстера.  Причиной  покушения  было  желание  польских  националистов  расправиться  с  Александром II  за  подавления  их  мятежа  в  Западной  Белоруссии  и  Литве  в  1863 – 65 гг.
     151.  Островно  (Волошовской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  втор. пол. XIX в.,  сохранилась.
     Деревня  Островно  находится  на  дороге  Луга – Волошово,  на  юго-западном берегу  оз. Островенского,  в  3-х км  южнее  деревни  Белая  Горка  (см. выше),  бывшей  центральным  селом  древнего  Бельского  погоста  с  деревянной  Дмитриевской  церковью,  к  которой  среди  прочих  была  приписана  и  островенская  часовня.
     Часовня  расположена  за северо-западной  окраиной  деревни  справа  от  деревенской  улицы  (старой  дороги  на  Волошово)  и  представляет  собой  скромное,  квадратное  в  плане  и  перекрытое  двускатной  кровлей  срубное  строение  с  галереей-террасой  по  западному  фасаду, со стороны входа. Галерея  перекрыта  выступом  чердачного  помещения  в  форме  треугольного  фронтона,  увенчанного  крестом.
     Располагаясь  на  дороге  к  Белогорской  церкви,   часовня  в  Островно  тем самым  способствовала  проявлению  благочестивых   чувств   людей,  идущих  на  молитву  в  свой  приходской  храм.
     152.  Островно  (территория  МО РФ  к  северо-западу  от  г. Луги,  см. Новое Островно),  церковь  во  имя  Свт. Николая Чудотворца, деревянная, XVI в., Преображения Господня,пер.четв. XYIII в.,деревянная,Св. вмч.  Георгия  Победоносца(Спас-Преображенская)?,  деревянная, втор. пол. XVIII в., сгорела  в  1840-е гг(?), Преображения Господня, каменная, 1851 – 52 гг.,закрыта  в  1923 Г., не сохранилась.
     Местность Островно могла получить своё название как от  оз.Островенского  с его двумя крупными островами,так и от находившихся  на южной стороне озера села Островно и одноименного погоста.Кроме того на северо-западном берегу озера  размещалась скромная деревенька с тем же названием. Некогда  здесь  был  великолепный  сосновый  лес,  который  был начисто  вырублен  «под  нужды  строительства  Петербургско-Варшавской  железной  дороги  на  дрова,  шпалы  и  т.д.».Со временем местность вновь приобрела свой лесной вид.   
     О ранних церквях Островенского погоста имеются отрывочные  и  порой  противоречивые  сведения.  В  XVI  веке  здесь находилась  деревянная  Никольская церковь, о которой  сообщается в "Книге записи Софийской пошлины" 1576 – 1577 гг. В  справочнике "Земля Невская Православная"  говорится,  что  в  Островно  стояла деревянная  церковь  Преображения  Господня,  построенная  до  1730 г.  Однако,  в  Описании  Лужского  уезда  конца XVIII   века  сообщается,  что  в  селе  Остров,  так  на  то  время  называлось Островно,  находилась  деревянная Георгиевская  церковь.
     В  «Историко-статистических  сведениях  о  С.-Петербургской  епархии»  говорится,  что  в  первой  половине  XIX в.  в  Островно  находилась  ветхая  деревянная Никольская церковь.В описании уезда 1838г она названа Спасскою и т.д.
     Из анализа имеющихся данных вытекает,что Никольская церковь  могла находиться в Островно  приблизительно до начала XYIII в.  Сведения о имевшейся здесь деревянной Преображенской  церкви могут относиться самое поздне к 1770-м гг. .То,что в Островно  в конце XYIII в. стояла имнно церковь во имя Св.вмч. Георгия Победоносца,наделённая церковной землёй, подтверждается и более поздними источниками,в частности,прошением Санкт -Петербургской Духовной Консистории 1900г. о возрождении межевых знаков по границам земли,принадлежавшей Георгиевской церкви села Островно.
      Мы допускаем,что здесь  присутствует  двойное название одного и того же храма." В XYIII  же столетии,при перестройке церквей,в очень многих сёлах,главные ные престолы переименованы в честь праздников Господних Богородичных(напр.Воскресения,Преображения) а чтимым святым посвящены придельные алтари..,но народ,в большей части,уезда  продолжал и до ныне (т.е. до 1880-х гг.-авт.) продолжает  торжественно праздновать  так называемые  годовые праздники не в честь главных престольных праздников,а по прежнему в честь вышеупомянутых святых даже и в том случае,когда до перестройке церквей,им не было и посвящено придельных алтарей...И в настоящее время значительное число главных и придельных престолов посвящены:св.Николаю-15,Покрову Божией Матери-9,..Дмитрию и Георгию-6".Вероятно главный престол островенской церкви изначально был посвящен св.Георгию,затам после перестройки,или поновлении храма,его осятили во имя Преображения Господня ,но по местной традиции церковь продолжала именоваться Георгиевской.Так ,или иначе  вопрос об островенских храмах до середины XIX века остаётся открытым, в отличие от ряда других фактов,касающихся  истории Островно.
     Во второй половине XYIII века село Остров с деревнями Остров,по другому называемой Заозерье, и Наплатинка владел надворный советник Иван Назарьевич Елагин,представитель разветвлённого дворянского рода,одна из ветвей которого укоренилась в местных краях при царе Алексее Михайловиче.Его  совладельцами  по островенскому имению значились ещё два помещика,одним из которых был Пётр Матвеевич Херасков-брат  знаменитого литератора времён Екатерины II.Кроме Георгиевской церкви в селе находился деревянный господский дом,вероятней всего принадлежавший И.Н.Елагину,который также владел и пустопорожними землями, изъятыми у него ,как у поручителя,за чужие казённые долги и которые позже были отведены под строительство г.Луги.
     До настоящего времени родословная лужских Елагиных оставалось загадкой. Прояснить  вопрос  помогло сравнение библиографических и вновь выявленных архивных данных о предках И.Н.Елагина и его брата владельца соседнего имения Романщина*см.ниже) Ефима Назарьевича.В результате  выстроилась  цепочка имён:Богдан(Михей)-Иван-Конон-Назар, идущая от первых исторически реальных представителей всего рода Елагиных-Воина Яковлевича и его сыновей Козьмы(Константина) и Юрия,живших в середине-второй половине XY века.Вопреки существующим предположениям,выяснилось,что лужские Елагины не находилиь в сколь-нибудь близком родстве с найболее известными представителями этого рода,включая писателя и историка екатерининского времени Ивана Перфильевича Елагина.
     Остаётся открытым вопрос о родстве лужских Елагиных с И.Ф.Елагиным-участника 2-й камчатской экспедиции Витиуса Беринга,составител карт открытых экспедицией берегов Северной Америки и Японии,основателя города Петропавловска-на-Камчатке.
     В 1784 г. имние к тому времени умершего И.Н.Елагина были исключены из казённых по секвестру земель и переданы   Дмитрию  Ефимовичу Елагину,который после смерти своего отца  стал наследником земель обоих братев-Ефима и Ивана Назарьевичей.Овдовев, он оставил после себя 18-летнюю дочь Елизавету и 15-летнего сына Василия.К Елизавете Дмитриевне отошло село Романщина с деревнями Чеголи и Островно(Заозерье).В её же владеньях находился и погост Островно с Георгиевской церковью,церковной землёй,домами священника и причта.До начала 1870-х Осровно и романщина составляли единое  имение,перейдя сначала к мужу Елизаветы Ефимовну-артиллерии поручику Алексею Кошкарову,звткм к адмиралу М.К.Макарову и в 1813 году к адмиралу маркизу Жан Батисту  (в  русском  варианте  Ивану  Ивановичу)  де  Траверсе,  незадолго  до  этого  назначенному  на  должность морского  министра  российской  империи. 
     Маркиз  Траверсе – известная  историческая личность  и  вполне  заслуживает  внимания  наших  читателей.  В  советское  время  о  нем  вспоминали  редко,  считали  за  авантюриста  и  ретрограда,  опираясь  на  отзывы  его  недоброжелателей,  таких  как  декабрист,   барон  В.И. Штейнгель,  который  питал к  маркизу  личную  неприязнь.  Еще  в  1812 г.  последний  доложил  Александру I  о  том,  что  Штейнгель  был  обвинен  морским  судом  за  применение  к  своим  подчиненным  «тяжких  телесных  наказаний».  В  результате  Штейнгель  был  вынужден  оставить  службу  на  флоте,  и  постарался  свести  счеты  с  маркизом  в  своих  мемуарных  признаниях.
     Более  всего  Траверсе  ставили  в  вину  то,  что  он  ограничил  учебные  плавания  российских  судов  всего  лишь  восточной  частью  финского  залива,  которую  потому  так  и  прозвали  «Маркизовой  лужей».  Начинающим  морякам  не  было  дела  ни  до  опустошенности  государственной  казны,  по  причине  войн  с Наполеоном,  ни  до  императорского  указа  от  23   июля  1812 г.,  по  которому  было  остановлено  все  корабельное  строительство,  включая  срочный  ремонт  кораблей,  обреченных  гнить  на  причалах.  «Маркизова  лужа»  давала  хоть  какую-то  возможность  для  практической  подготовки  морских  кадров.
     Между  тем  адмирал  де  Траверсе  был  из  людей  удивительной  судьбы.  Представитель  старинного  рода  французских  аристократов,он  родился в 1754 г. на  острове  Мартиника,  входящем  в  архипелаг  Малых  Антильских  островов, разделяющих  Карибское  море  и  Атлантический  океан.  Даже  во  внешности  адмирала,  если  судить  по  его  портретам,  присутствовал  креольский  налет.
     Будущий  адмирал  с  юных  лет  приобщился  к  морскому  делу,  пройдя  все  корабельные  должности.  В   составе  французской  эскадры  он  участвовал  в  войне  против  Англии  за  независимость  ее  северо-американских  колоний,  за  что  был  награжден  высшими  орденами  Франции  и Соединенных  Штатов,  удостоен звания  капитана  I  ранга.  Людовик XVI  восстанавливает  его  титул  маркиза.
     Начало  революционных  событий  привело  к  скорому  развалу  французских  военно-морских  сил.  Траверсе  с  разрешения  Людовика XVI  согласился  принять  приглашение  Екатерины II  перейти  на  службу  в  российский  флот  и  в  1791  г.  прибывает  в  Санкт-Петербург.
     В  России  проявились  как  военный  опыт,  так  и  административные  способности  Траверсе.  В  этом  его  можно  поставить  в  один  ряд  с  такими  знаменитыми  иностранцами  на  русской  службе,  верой  и  правдой  служившими  государству  Российскому,  как адмирал  Х. де Рибас,  граф  А.Ф. Ланжерон,  герцог  А. де Ришелье.  С  двумя  последними  Траверсе  находился  в  тесном  общении  по  службе  на  юге  России.
     До  этого  маркиз  в  чине  генерал-майора  командует  на  Балтике  парусно-гребной  эскадрой,  затем  пожалованный  Павлом I  в  вице-адмиралы  служил  в  русской  Финляндии  комендантом   Роченсальмского  архипелага,  руководил  подготовкой  обороны  Финского  залива  от  английской  угрозы.
     Новый  поворот  в  карьере  де  Траверсе  произошел  со  вступлением  на  престол  Александра I.  В  1802 г.  маркиз  получает  чин  адмирала  и  назначается  командиром  Черноморского  флота.
     На  новом  месте  кипучая  энергия  маркиза  нашла  широкое  поле   деятельности  по  укреплению  трех  важнейших  новороссийских  портов  в  Николаеве,  Херсоне  и  Севастополе,  строительству  херсонских  и  николаевских  верфей,  содержанию  русского  гарнизона  в  Адриатике  на о. Корфу – опорной  базе  отечественного  флота  в  Средиземноморье.  Являясь   губернатором  Николаева,  Траверсе  за  семь  лет  сумел  привести  этот  недавно  созданный  город  в  подлинно  цветущее  состояние,  превратить  его  в  крупнейший  черноморский  арсенал.
     Военным  достижением  Траверсе  на  Черном  море  является  организация  штурма  находившейся  под  турками  Анапы  в  апреле  1807 г.,  где  впервые  в  боевых  действиях  флота  был  применен  специально  предусмотренный  десант  из  егерей  и  казаков,  прообраз  будущей  морской  пехоты.  Примечательно,  что  вслед  за  этим  маркизу  поступило  приглашение  от  Наполеона  вернуться  во   Францию,  чтобы  занять  руководящий  пост  во  французских  военно-морских  силах.  Траверсе  ответил  обычными  для  него  словами,  звучащими  как  клятва: «Россия  ныне  мое  отечество,  она  помогла  мне  в  тяжелое  время,  я  навсегда  сохраню  ей  благодарность».
     Официально  Траверсе  стал  морским  министром  России  в  1811 г.,  сменив  на  этом  посту  адмирала  П.В. Чичагова,  хотя  перед  этим  уже  два  года  исполнял  его  обязанности.  Триумфом  деятельности  маркиза  на  министерством  посту  стала  организация  российских  морских  экспедиций:  кругосветного  плавания  О.Е. Коцебу  с  изучением  арктических  побережий  Чукотки  и  русской  Америки  (Аляски),  антарктических  плаваний  Ф.Ф. Беллинсгаузена  и  М.П. Лазарева  (1819 – 1821 гг.)  и  одновременно  с  ними  арктических  морских  и  материковых  экспедиций  М.Н.  Васильева,  Г.С. Шишмарева,  П.Ф. Анжу  и  Ф.П. Врангеля.  В  результате  открытий  русских  моряков  на  географических  картах  появилась  большая  группа  новых  островов,  часть  из  которых  была  названа  именем  Траверсе.  Это  архипелаг  из  тридцати  двух  атоллов  в  Тихом  океане, открытый  О.Е. Коцебу,  и  о-ва  Траверсе  в  группе  Южных  Сандвичевых  островов  Атлантического  океана  вблизи  берегов  Антарктиды,  открытые  Ф.Ф. Беллинсгаузеном.
     Главной  усадебной  резиденцией  маркиза была  Романщина.Считается,что Островно было получено Траверсе в подарок от Александра I.Это всего лишь глубоко  укоренившася легенда.Уже при поздних Елагиных Островно и романщина были единым имением.Было только одно имение,которое император пожаловал адмиралу,и то не Александр,а Павел I.Находилось оно в Пензенской губернии.В 1825 г.повелением Александра I оно было принято в казну с выдачей владельцу "стоющей суммы".Отдельного Островенского имения адмирал под Лугой не имел.
     Кроме сведений о якобы царском подарке в дореволюционных изданиях говорится о том,что окрестности Островно изобиловали дичью и потому были часто избираемы для императорской охоты. Местные  жители  еще  в  конце XIX в.  показывали  на  одном  из  островков  Островенского  озера  остатки  деревянной  беседки  с  колоннами,  в  которой  любил  отдыхать  Александр I.Более того, в свое  время  нам  пришлось  услышать  от  лужской  долгожительницы,  ныне  покойной,  Татьяны  Дмитриевны  Байковой,  пересказ,  слышанного  ею  в  гимназические  годы  стихотворения,  где  в  духе народной сатиры  была  представлена всё та же легенда  о  пребывании  Александра I  в  Островенском  имении  маркиза Траверсе.  Татьяна  Дмитриевна  помнила  это  стихотворение,как говорится, «с  пятого  на  десятое», но смогла достаточно полно пересказать его содержание и передать его характерную  форму.  По  всей  видимости,  стихотворение  было  сочинено во  второй  половине XIX века,  может  быть  кем-нибудь  из  лужских  учителей,  как  говорится,  забавы  ради, в  подражание былинному сказанию.   Нам  оно  показалось  интересным  примером  местного  фольклора,  подобных  образцов  которого  в  районе   пока  что  не обнаружено.
     Нами  была  сделана  попытка  реконструировать  эту  лужскую  «былину»  с  бережным  сохранением  услышанных  от  Т.Д. Байковой  стихотворных  отрывков:

      Как  островенские  лягушки  царю  жаловались

Раз-де  вздумалось  царю-батюшке,
Всей  Руси-то  православной  императору,
Бонапарта-злодея  сокрушителю
По  округе  столичной  проехати,
Поразведать  про  житье  люда  здешнего,
Про  печали  чьи  и  жалобы.

Вот  ко  Луге-городку  подъехал  царь.
К  озерцу  подъехал  Островенскому,
Слышит  чей-то  плач  на  озере.
Подивился  государь,  стал  спрашивать:
Кто  там  плачется,  кто  горьки  слезы  льет?
Пусть  бы  он  передо  мной  покажется!

И  узрел  здесь  царь  лягву  убогую,
Что  из  озера  к  нему  на  берег  выползла.
И  спросил  царь-государь  ее:
-Ты  пошто,  лягва  убогая,  кручинишься,
От  какой  беды  ты  горьки  слезы  льешь?

Говорит  в  ответ  лягва  убогая:
Как  нам,  лягвам  островенским,  не  кручиниться,
Как  своих нам  горьких  слез  не  лить?
Коль  ты  вотчинное  наше  озеро
Своему  отдал  министру  верному
Как  ни  есть  маркизу  французскому!

А  ведь  правда  о французах  и  до  нас  дошла,
Что  прозвала  их  молва  лягушатниками,
Что  мы,  лягвы,  им  лучше  всяких  яств,
Самое  их  лакомое  кушанье…
Нам  знать,  лягвам  островенским,
Скорой  смерти  ждать.

Подивился  государь  той  речи  лягвиной:
Я  чтоб  лягвы  говорили  и  не  слыхивал!
Уж  как  ты  меня,  лягва,  распотешила,
Разогнала  скуку  мою  царскую!
Я вас,лягвы,за это пожалую,
Чтобы  жить  вам  без  страха  в  вашем  озере!

А  маркизу  своему  указ  я  выпишу,
Чтобы  соседствовать   ему  без  ссоры  с  лягвами
Почитать  за  честь  их  пенье  дружное,
Чтобы яствами  из  них  отныне  брезговать,
Самому  не  есть,  гостей  не  потчевать!
 
     Мы считаем,что первое достоверное свидетельство об адмирале Траверсе в Островно принадлежит академику Н.Я.Озерецковскому,посетившему Лугу в 1814 году:
     "В сем городе санкт-петербургские купцы Рябов и Гусев с товарищами у какого-то знатного иностранца наняли фаянсовую фабрику при самой реке Луге.Глину добывают в берегах реки Наплатинки,в городских дачах протекающей"
     Этим иностранцем вполне мог быть маркиз де Траверсе,за год до этого вступивший во владение данными землями.Если это так,то маркиз нашёл им более выгодное применение,чем охотничьи забавы,положив начало,или став одним из зачинателей лужского предпринимательства. 
     Что же касается села и  погоста Островно,то судя по плану 1810 годаони  находились на южной оконечности Островенского озера. Село состояло из двух рядов строений,разделённых дорогой из г.Луги до д.Островно(Заозерье).Церковь располагалась к западу  от села, на южной стороне дороги.В дальнейшем,при адмирале де Траверсе,здесь вряд ли произошли сколь-нибудь существенные изменения.
     После  смерти  адмирала  имения  Островно  и  Романщина  переходят  к  его  дочери  фрейлине  двора   Е.И.В. маркизе  Марии  Ивановне  Траверсе  (1807(06) – 1871).  Это  была,  по  мнению современников,  не  блещущая  красотой  девица,  до  шестидесяти  лет  не  расстававшаяся  с  мечтой  о  замужестве.  Управление  имением  она  доверила  своему  бывшему  крепостному  Ефиму  Кутайсову,   выбившемуся  в  купцы  3-й  гильдии,  который  со  временем  стал  распоряжаться  «тем  имением,  как  своею  собственностью».   Кутайсов  построил  для  нее  на  Островенском  озере  новую  усадьбу  «среди  дремучего  леса»,  где  она  и  обосновалась,  покинув  отцовский  дом  в  Романщине.  Но  еще  до  своего  переселения  маркиза  обратилась  в  губернские  инстанции  с  просьбой  разрешить  ей  построить  в  погосте  Островно  новую  каменную  церковь  взамен  обветшалой  деревянной.  Проект  нового  храма  был  утвержден  в  феврале  1851 г.,  и  уже  в  следующем  году  каменная  церковь  в Островно  была  построена.  Освятили  ее  во  имя  Преображения  Господня.
     В  епархиальных  сведениях  об  этом  сказано  следующее:  Настоящая  каменная  церковь  Преображения  построена  в  1852 году  усердием  помещицы  маркизы  Траверсе  и  управляющего  имением  царскосельского  купца  Ефима  Тимофеевича  Кутайсова.  Кроме  церкви  эти  лица  построили  каменную  сторожку  и  2  дома  для  причта. Постройка  оценена  в  50  тысяч  рублей  серебром.
     Антиминс  в  храме  освящен  митрополитом  Венедиктом  в  1837 г.  и  подписан  митрополитом  Серафимом.
     В  храме  достопримечательны:
     1. Старинное  Евангелие   со  следующей  надписью:  «Сия  книга,  глаголемая Евангелием,  Шелонския  пятины,  Залеские  половины,  Дремяцкого  погоста,  выставки  Островна,  церкви  Преображения  Господа  Бога  и  Спаса  нашего  Иисуса  Христа,  а  куплена  на  казенные  деньги 1771 г.,  февраля  5  дня,  а  подписал  Михей  Елагин  своеручно».
     2.  Крест  с надписью: 1730 года  марта  в …  день  построен  сей  Животворящий  крест  и позлащен  Дремяцкого  погоста  выставки села  Островно  в  церкви  Преображения  Господня…»
     3. Икона  св. Николая,  на  кипарисе,  с  золотым  венцом,  украшенным  драгоценными  камнями.  Она  пожертвована  помещиком  Вараксиным.  На  иконе – риза, оставшаяся от  сгоревшей  церкви…  На  кладбище  погребены  благодетели  храма  купцы  Долговские».
     При  жизни  М.И. Траверсе  церковь  содержалась  в  должном  порядке.  Зато  судьба  самой  владелицы  Островно  оказалась  печальной.  К  1856 году  у  нее  стали  подозревать  признаки  умственного помешательства.Её поместили в «лечебное заведение  доктора  Штейна»,  где  ей  поставили  диагноз  нервного  расстройства.  Ей  назначили  попечителем  её  старшего  брата  Федора  Ивановича.  Мария  Ивановна  вначале  на  это  согласилась,  но  мучимая  «однопредметным  расстройством  умственных  способностей,  основанном  на страхе,  что  у  нее  хотят  отнять  родовое  имение  и  что  она  испорчена  (отравлена – авт.)  беленою»  она  тайно  уезжает  от  брата,  якобы  по  совету  своего  управляющего  и  поселяется  в  Островно,  ведя  затворническую жизнь в  окружении  глухого  леса.
     Федор  Иванович  Траверсе  умирает  в  1858  г.  Родственники  маркизы  озабочены  состоянием  имения,  добиваются  встреч  с  больной.  Но  маркиза  считает  их  за  «злодеев,  которые  смеют  называть  себя  родственниками…  и  которые  забыли  о  совести  и  чести»,  угрожают  ее  здоровью  и  жизни.  В  конечном  счете,  по  предписанию  уездного  предводителя  дворянства  В.Н. Пантелеева   лужский  исправник  в  сентябре  1862 г.  отправился  на  встречу  с маркизой.  Рапорт  об  этой  поездке  выглядит  весьма  занятноым «Я  поехал  к  ней  22  числа  на  дачу  в  2-х  верстах  от  г. Луги.  Дача  среди  густого  леса  окружена  забором  со  всех  сторон, …  ворота  заперты  всегда  на  ключ.  Около  часа  времени  я  ходил  кругом  всей  дачи  и  невзирая  на  страшный  лай  5  собак  никто  не  являлся…» 
     Мария  Ивановна  Траверсе  умерла  в  1871 г.,  так  и  оставшись  незамужней.  Ее  похоронили  под  сводами  построенной  на  ее  средства  Островенской  церкви  в  подвальной  части,  где  еще  до  1940-х  годов  можно  было  увидеть  надпись  на  ее  надгробии.
     После  смерти  маркизы  Островно  перешло  к  ее  племяннику  по  линии  Александра  Ивановича  Траверсе-старшего  и  впоследствии  выкупается  лужским  купцом  евреем-лесоторговцем  Х. Ривошем  с  дальнейшим  приобретением  земель  островенского  имения  Военным  воеводством  для  устройства  артиллерийского  полигона.
     Оставшаяся  без  своей  устроительницы  островенская  церковь  постепенно  приходила  в  упадок,  хотя  службы  в  ней  совершались  почти  до  освящения  выстроенной  поблизости   Преображенской  воинской   церкви  в  Новом  Островно  (см. выше).
     В  церковных  материалах  приводятся  интересные  сведения  о  состоянии  церкви  островенского  погоста  бывшего  маркизовского  имения  на  самое  начало  ХХ в.
     Островно  «стоит  в  пустынной  болотистой  местности,  очень  скучной.  Священник  Леонид  Павлов,  псаломщик  Алексей  Зверев.
     Церковь  каменная,  однопрестольная,  зданием  крепкая,  построена  маркизой де  Траверсе.  О  бывшем  благолепии  церкви  напоминают   бронзовые  церковные  врата,  хорошая  живопись,  теперь  уже  утратившая  свою  светлость.  Внутри  церкви  грязно,  два  стекла  в  алтаре  разбито,  и  потому  в  церкви  множество  мух…  Снаружи  церковь  нуждается  в  ремонте, …  что  по  бедности  церкви  и  прихожан  сделать  трудно…
     Церковь  с  кладбищем  обнесена  деревянным  палисадом…  Прихожане  не  посещают  храма  своего  по  отдаленности  деревень  от  своей  приходской  церкви …  справляют  часовенные  праздники:  поют  в  часовнях  общие  молитвы.  [В  церкви]  бывает …  человек  по 5.
     Библиотека  большая  и  хорошая,  образована  старанием  прежнего  священника,  который  обращался  с  письмами  к  авторам  появляющихся  на  свет  книг.
     Школ  в  приходе:  одна  церковно-приходская  и три  школы  грамоты…
     Священник  старенький,  скромный,  со  стороны  поведения  хороший.  Он  имеет  намерение  перейти  в  другой  приход,  но  удерживается  супругой,  уроженкой  этого  села.  Действительно  в  этом  селе  скучно  и  бедно…  Священник  Павлов  прослуживает  здесь  более  5  лет,   заслуживает  перевода  на  лучшее  место.  Литургию  приходили  петь  учителя  и  учительницы,  бывшие  на  курсах  в  Луге.  Обычно  поет,  особенно  зимой,  один  псаломщик».
     Внешний вид  каменной Островенской церкви  передают дореволюционная почтовая открытка нач.1910-хгг.,фоторепродукцию  которой нам любезно предоставил И.В.Попов,а также снимок того же времени,опубликованный Г.З.Куллама, в её очерке
"Сергиевский полигон" в  выходящей в Луге газеты"Провинциальные новости" за 2006г,№42.Это был слегка приземистый круглый в плане храм,увенчаный скромной шлемовидной главкой на высоком узком барабане,низ которого был окружён пояском из килевидных кокошников.Двухъярусная колокольня  имела шатровый верх,высоко вознесённую главку и те же кокошники у основания шатра.Купол храма был выкрашен в красной краской.
     Г.З.Куллама опубликоала таже и  стихотворение,сочинённое  проходившем службу на Лужском полигоне офицером П.Закревским,где несколько строк посвящены Островенской церкви:

               ПОГОСТ НА СЕРГИЕВСКОМ ПОЛИГОНЕ

           Когда,свистя над озером Церковным,
           Шрапнелей пролетит певучая семья...
           Я трепетно свой взор к погосту обращаю,
           Где Островенский старый храм,
           Меж сосен крест и красный купол замечаю
           И мыслю я:-Предвечный там!
           Хранит Он там людские жизни,
           Приют нашедшие благой
           Под гулом адской нашей тризны,
           Всесокрушительной и злой.

     153.  Осьмино  (Осьминской),  церковь  во  имя  Св. вмч. Георгия  Победоносца,  деревянная,  до 1498 г.;  деревянная,  упомянута  в  1675 г.;  деревянная, 1700 – 1709 гг.  с  приделами:  Пресв. Троицы  (с 1747 г.) и  Свт. Николая;  перестроена  в  1896 г.  Закрыта  в  1936 г.,  возвращена  общине  в  1995 г.  Сохранилась  частью  в  реконструированном,  частью  в  разобранном  виде.
     Ныне  деревня  Осьмино – один  из  волостных  центров  на  территории  района.  В  советский  период  до  1961 г.  поселок  Осьмино  был  центром  одноименного  административного  района  Ленобласти.  До  революции  с. Осьмино  с  округой  входило  в  Гдовский  уезд  С.-Петербургской  губернии.  В  древнерусские  времена  Осьминская  волость  относилась  к  Сумерскому  (от  Самро)  погосту  Шелонской  пятины.  Первые  письменные  сведения  об  Осьмино  относятся  к  1498 году.  «В  Сумерском  погосте…  деревня   Восьмина,  а  в  ней  церковь  Егорий  Велики».  Деревня  принадлежала  небогатому  помещику  Дмитрию  Родионовичу  Мякинину.  Здесь  же  была  его  усадьба  и  дом  его  ключника  Невера.  «Да  в  той  же  деревне  двор  поп  Лука  да  брат  его  Окудинко…»
     Древнее  название  села  происходит  или от  «восьмины» – русской  земельной  меры,  равной  1/4  десятины,  т.е.  чуть  более  2500  кв. м.,  либо  от  слова  «осьма» - жилище.  Местная  легенда  так  объясняет  название  села:  Ехал  царь  Петр I  через  деревню  и  здесь  сломалась  ось  у  его  кареты.  Ось  заменили,  а  деревню  прозвали  Осьмино – т.е.  мена  оси.  Но  эта  легенда – не  более  чем  досужий  вымысел.  Пока  известно  лишь  одно  место  в  районе,  где  бывал  Петр I.  Это  соседняя  с  Осьмино  деревня  Самро,  в  то  время  с. Песье.
     Современная  деревня  Осьмино  составлена  из  двух  когда-то  отдельных  поселений:  Осьмино  Лог  на  правом  берегу  р. Сабы  и  Осьмино  Гора – на  левом,  высоком.  В  географическом  отношении  расположение  Осьмино  замечательно  своей  близостью  к  слиянию  рек  Луги  и  Сабы,  на  возвышенности,  имевшей  в  древности  стратегическое  значение.  В  период  русско-шведских  конфликтов  Осьмино  использовалось  как  один   из  опорных  пунктов  обороны  русского  приграничья.
     В  конце XVII в.  село  Осьмино  принадлежало  к  дворцовой  Сомерской  волости.  К  этому  времени  относится  еще  одно  описание  Георгиевской  церкви,  которое  было  произведено  в  1675 г.  писцом  Ф.В. Нащокиным  и  подьячим  Василием  Берестовым:  «Село  Осьмино  на  реке  на  Сабе,  а  в  нем  церковь  страстотерпца  Христова  Георгия,  древена,  клецка,  а  в  церкви  Божия  Милосердия  образ  местный  Страстотерпца  Христова  Георгия,  в  деянии  на  окладе.  Двери  царские,  сень  и столпцы  писаны  на  краске,  да  в деисусе  10  образов,  паникадило  медное  о  шестнадцать перах  у  деисусе  и  в  тябле…  Да  у  церкви  колокольня,  на  8  столбах,  верх  шатровый,  а  на  ней  2  колокола:  один  в  3  пуда,  другой – в  один  с  половиной…  Строение  мирское,  приходских  людей»
     Вскоре  после  этого  описания  храм  подвергся  пожару,  и  его  пришлось  возводить  заново.  Новую  церковь  строили  «всем  миром»,  возводили  по  дедовским  плотницким  традициям  без  пил  и  гвоздей  одними  топорами,  с  применением  плотно  подогнанных  врубок.  Церковь  освятили  в  памятный  для    России  год – 1709,  год  победоносной  Полтавской  битвы.  Источники  сообщают  об  этом  так:  «В  селе  Осьмино  Гора  церковь  деревянная,  построена  прихожанами  вместо  сгоревшей.  Освящена  в  1709  году  при  указу  Иова  митрополита  Великого  Новгорода  и  Великих  Лук».
    На протяжении веков селяне и странствующие почитали Георггиевскую церковь,как местную святыню.Первое,что поражало современников-это былинная мощь его сруба.  Толщина  бревен,  из  которых была  срублена  церковь,  достигала  почти  полуметрового  диаметра.  По  одной  легенде  эти  бревна  были  взяты  из  отбитого  у  шведов  обоза,  по  другой,  более  правдоподобной,  лес,  из  которого  строена  церковь,  был  изначально  отправлен  на  заграничную  продажу по  реке  Нарове,  но  засел  на  порогах  и был  употреблен  на  храм. Особенно  впечатляла алтарная  часть,  состоявшая  из  трех  пятигранных  прирубов – аспид,  похожих  на  крепостные  бастионы.  Сходством  с  крепостным  зодчеством веяло от могучих вецов, ощущалось в суровом величии общего вида храма. Это  прекрасно  чувствовали  современники,  отмечая,  что  Георгиевская  церковь  в  Осьмино  замечательная  «грубостью  отделки  и  толщиною  бревен»
     До  середины  XVIII в.  Георгиевская  церковь  была  однопрестольной.  В  1747 г.  к  ней  были  пристроены  Троицкий  и  почти  одновременно  с  ним  Никольский  приделы.  С  этого  времени  церковь  стала  трехапсидной.  Дата  пристройки  северного,  Троицкого,  придела  была  помещена  на  его  церковных  вратах.  С  запада  к  церкви  примыкало  помещение   трапезной,  из  которой  в  храм  входили  через  широкую  арку,  в  приделы  же  вели  небольшие  низкие  двери.  Храм  вместе  с  трапезной  снаружи  с  трех  сторон  окружала  открытая  галерея-гульбище  на  выносных  консолях.  С  запада  на  галерею  поднимались  по  высокому  крыльцу  с  навесной  кровлей  на  столбчатых  опорах.
     В  конце  XVIII  века  территории  погоста  была  обнесена  оградой  и  рядом  с  храмом  была  поставлена  высокая   колокольня, традиционный  восьмерик на  четверике  с  шатровым  завершением,ещё более усиливавшая крепостной  облик  храма.  Особенно  примечателен  был  ярус  звона,  решенный  в  формах  каменной  архитектуры,  где  стены  каждой  грани  прорезали  узкие  арочные  проемы.
     Георгиевская  церковь  изначально  была  «об  одной  главе».  Впоследствии,  ее  силуэт  получил  более  развитую  композицию.  Две  малые  главы  стали  венчать  двускатные  кровли  приделов.  Эти  главы  к  началу  ХХ в.  были  обиты чешуйчатой  жестью.Верхи  апсид  вначале  завершались  килевидной  формы  «бочками»,  увенчанными  собственными  главками.  Это  уже  потом,  к  концу  XIX века  алтарные  прирубы  перекрыли  единой  скатной  крышей.
     Интерьеры  храма  выглядели  также  сурово,  как  и  его  наружный  облик:  стены  из  круглых  бревен  без  отески,  настланный  из  таких  же  бревен  пол, но  уже  гладко  выровненный  топором.
     Особенностью  внутреннего решения  церкви  являлось  сочетание  высокого  центрального  пространства,  перекрытого  восьмигранным  «небом»  с  низкими  объемами  приделов  и  трапезной.  Центральный  объем  имел   двухсветное  освещение,  т.е.  окна  основного  и  дополнительного  верхнего  пояса,  тем  не  менее,  внутри  церкви,  как  отмечали  очевидцы,  царил  полумрак,который рассеивала железная люстра,по легенде, подаренная  храму  самим  Петром I.Из  обстановки  выделялся  древний  иконостас  центрального  алтаря  «о  пяти  ярусах»,  царские  двери  обоих  приделов,  относивщиеся  к  XVII  веку.
     Храм  был  расписан  в  традициях XVII  века  и  привлекал  богатством  своего  красочного  убранства.  В  церкви  находилось  много  старинных  икон,  часть  из  которых  будто  бы  была  перенесена  сюда  из  уничтоженных  пожаром, или  упраздненных  окрестных  храмов,  включая  Георгиевскую  церковь  XVI  века в  селе  Медвежье  (см. выше).  Особый  почет  прихожан  вызывала  древняя,  едва  ли  не  XV  века,  икона  Св. Параскевы  Великомученицы.
     К  храмовым  древностям  относился  также  один  из  колоколов,  отлитый  в  1651 году  западным  мастером  Антоном  Виленсом,  что  было  видно  из  надписи  на  колоколе,  выполненной  на  латинском  языке.
     Осьмино  было  пожаловано  Петром I  в  вотчину  своему  сыну,  царевичу  Алексею  Петровичу  (1690 – 1718),  для  которого  здесь  был  выстроен  дворец.  Считается,  что  царевич  бывал  в  Осьмино  и  подарил  Георгиевской  церкви  часть  храмовой  утвари – серебряный  потир  с  государственным  гербом,  старинные  оловянные  сосуды,  оловянную  дарохранительницу  «с  вылитыми  четырьмя  евангелистами»,  люстру  из  желтой  меди  с  государственным  гербом,  а  также  малоформатное  Евангелие,  напечатанное  в  1701  году.
     После  казни  царевича  Петр I  пожаловал  Осьмино  своей  супруге – императрице  Екатерине I.  В  1737  году  село  приписали  и  Александро-Невской  лавре,  имевшей  в  Осьмине  свою  контору  на  месте  прежнего  дворца  царевича Алексея.  Затем  село  переходило  из  ведомства  в  ведомство,  пока  в  1827  году  не  сделалось  гдовским  Императорским  имением,  доходы  от  которого  шли на  содержание  императорской  резиденции  «Александрии»,  близ  Петергофа.
     В  начале  XIX века  в  Осьмино  числилось  500  «дымов»,  т.е.  крестьянских  изб,  но  случившейся  вскоре  пожар  вынудил  многих  жителей  села  переселиться  в  Ямбург  (Кингисепп),  Гдов  и  другие  места.  По  данным  на  1902 – 03 гг.  в  Осьминском  приходе  состояло  14  деревень,  из  которых  самой  дальней  была  Хилок,  отстоящая  от  Осьмино  в  10 км.  Правда,  к  тому времени  приходской  церковью  являлась  уже  не  Георгиевская,  а  построенная  много  позже  нее  на  правом  берегу  Сабы  каменная  Тихвинская  церковь  (см. ниже).  Именно  эта,  правобережная,  низменная  часть  и  стала  именоваться  селом  Осьмино,  тогда  как  левобережная  часть  села  называлась  по-прежнему – Осьмино-Гора.
     Прихожан  к  тому  времени  насчитывалось  немногим  менее  3000 тыс. человек.  Основными  занятиями  населения,  кроме  традиционного  земледелия,  были:  мелкая  торговля,  извоз,  сбыт  льна,  скота,  леса,  выделка  овчин,  ловля  рыбы  в  реках  Сабе  и  Лососинке,  а  также  продажа  рыбы,  ловленной  на  Чудском  озере.
     В  Осьмино  имелась  т.н. министерская  (т.е. относящаяся  к  Министерству  народного  просвещения)  школа,  открытая  1 (13)  сентября  1881 года,  что  может  считаться  одной  из  памятных  дат  в  истории  современного  поселка.
     Георгиевская  церковь  была  основательно  подновлена  в  1896  году.  Под  церковь  подвели  кирпичный  фундамент,  храм  покрыли  железной  кровлей.  Колокольню  украсили  резьбой  в  «древнем  русском  вкусе»  и  соединили  с  храмом  крытой  остекленной  галереей.
     Самым  удивительным  впечатлением  от  фотографий  Георгиевской  церкви  начала  прошлого,  века  является  то,  что  все  части  храма  предстают  в  замечательном  единстве,  как  величавый  архитектурный  ансамбль,  который  не  смогла  нарушить  даже  дощатая  обшивка  стен,  произведенная  в  1890-е  годы.
     К  сожалению,  уникальную  Георгиевскую  церковь  постигла  участь  большинства  русских  православных  храмов.Она была  закрыта  в  1936  году,  хранившиеся  в  ней  книги,  иконы,  утварь  растащили,  снесли  главки  на  четверике  и  приделах.  В  1954  г.  церковь  приспособили  под  клуб,  разобрав при  этом  колокольню.  Затем  храм  пытались  использовать  под  склад  РайПО.
     Нельзя  сказать,  что  проблема  сохранности  Георгиевской  церкви  оставалась  без  внимания  общественности.  В  1988  году  институтом  «Спецпроектреставрация»  за  счет  областных  средств,  при  долевом  участии  ЛОО  ВООПИК  на  церкви  были  произведены  противоаварийные  и  консервационные  работы.
     В  1997  году  ремонтные  работы  по  кровле  церкви  были  выполнены  силами  общества,  работавшего  по  программе  «Забытый  храм».  Возглавил  работы  уроженец  осьминского  края,  сотрудник  одного  из  петербургских  институтов  и  в  то  же  время  человек,  искушенный  в  плотницком  искусстве  Б.И. Максимов.  Директор  местного  совхоза «Партизан»,  Борис  Александрович  Беляев  выделил  на  ремонтные  работы  жесть  и  другие  материалы  из  совхозных  запасов.  Казалось,  что  доживет  храм  до  лучших  времен,  дождется своей  реставрации.  Уверенность  в  этом  придавало  и  возвращение  церкви  религиозной  общине,  которое  произошло в  1995 г.
     Община  активно  взялась  за  устройство  приходского  храма не особенно считаясь с его древностью.  Был  снесен  переход,  когда-то  соединявший  церковь с  бывшей  колокольней,  а также  спилены  консоли  галереи-гульбища  XVIII  века.  К  западному  фасаду храма  пристроили  новый  объем  из  стандартного  бруса.  Новая  постройка  лишь по  высоте  соответствует  разобранному  2-х  ярусному  переходу,  в  4  раза  превышая  его  по  ширине.
     С  1999  г.  церковные  службы  совершаются  не  в  историческом  храме,  а  в  новой  пристройке.  Покинутый  храм  оставался  в  целости  недолго.  В  мае  2002 г.  его  увенчанный  крестом  центральный  четверик  рухнул  внутрь  церковного  сруба.
     Сегодня  в  Осьмино  есть  фактически  новый  храм,  преемник  обрушившейся  древней  церкви.  Но  точка  в  судьбе  исторического  храма-памятника  еще  не  поставлена.  Многие  сельчане  восприняли  его  гибель  как  свою  общую  беду  и  продолжают  бороться  за  восстановление  своей  древней  святыни.  Благо  примеры  других  районов  области  поддерживают  их  в  этих  действиях.  Они  не только  обращаются  с  просьбами  в  разные  инстанции,  но  и  изыскивают  собственные  средства.  Решительную  помощь  оказал  им  их  земляк,  а  ныне  петербургский  предприниматель  Юрий  Алексеевич  Степанов.  На  его  средства  под  руководством  известного  архитектора-реставратора  Е.П. Варакина  были  произведены  обмер  храма,  маркировка  бревен  его  венцов.  Обрушившиеся,  или  смещенные  со  своих  мест  конструкции  были  разобраны  и  складированы  под  навесы.  Уцелевшие  и  не  потерявшие  своей  устойчивости  части  укрыли  от  атмосферных  осадков.Учитывая,что Георгиевская церковь в Осьмино является объектом культурного наследия регионального значения,её возрождение-проблема не только жителей посёлка.
    
     154.  Осьмино  (там же),  церковь  во  имя  Св. вмч. Параскевы  Пятницы,  деревянная,  XVII в.,  не  сохранилась.
     Об  этой  церкви  известно  исключительно  из  местных  преданий,  приведенных  в  «Историко-статистических  сведениях  о Санкт-Петербургской  епархии»  (вып. Х, 1885 г.):  «В  17  столетии  в  Осьмине  существовала  церковь св. Параскевы  Пятницы,  она  истреблена  пожаром  и  на  месте  ея,  на  правом  берегу  реки  Сабы,  около  1700 г.  заложена  настоящая  деревянная  церковь  во имя  великомученика  Георгия».  Что  лежит  в  основе  этих  сведений – неясно,  т.к.  они  находятся  в  явном  противоречии  с  данными  писцовой  книги  1675 г.  (см. предыдущий  очерк).  Тем  не  менее,  версия  о  возможном  нахождении  в  Осьмино  древней  Пятницкой  церкви  согласуется  с  известиями  о  хранившейся  в  Георгиевском  храме  особенно  почитаемой  древней  иконы  св. Параскевы  Великомученицы.
     155.  Осьмино  (там  же),  церковь  во  имя  Тихвинской  иконы  Божией  Матери,  каменная,  1826 – 1828 гг.,  закрыта  в 1933 г.,  разрушена  в  годы  войны.
     Тихвинская  церковь  находилась  в  правобережной,  низкой  части  Осьмино.  Она  считалась  «собственно  Осьминской  церковью»,  в  то  время  как древняя  Георгиевская  церковь  (см. выше)  относилась  к  селу  Осьмино Гора.
     Имеющиеся  сведения  о  строительстве  Тихвинской  церкви  восходят  к  рассказам  местных  жителей.
     В  конце XVIII  века  «жители  села  Осьмина,  торговавшие  в  Петербурге,  принесли  оттуда  икону  Тихвинской  Божией  Матери  и  в  честь  ее,  при  участии  всего  прихода,  выстроили  «каменную  теплую  церковь,  с  деревянным  куполом  без  колокольни».  Эта  церковь  простояла  недолго  и  по  неизвестным причинам  была  разобрана.   Новую  каменную  Тихвинскую  церковь  построил  «петербургский  купец,  осьминский  уроженец  Гавриил  Карпович  Поршняков… почти на  свой  счет…  Когда  же  дела  его  расстроились,  то  на  окончание  постройки  было  занято 5000  рублей  ассигнациями  из  духовного  учебного  управления.  Так  как  строили  поспешно  и  кирпич  был  не  особенно  хорош,  то  на  куполе  и  колокольне  штукатурка  стала  отваливаться  и  впоследствии  была  заменена  железною  обшивкою».  Церковь  имела  три  алтаря.  Алтари  в  приделах  были  посвящены  Архангелу  Гавриилу  (покровителю  устроителя  храма  Г.К. Поршнякова)  и  свт. Петру  Митрополиту.
     Местные  источники  утверждали,  что  наружный  вид  Тихвинской  церкви  напоминал  собою  Покровскую  церковь  в  коломенской  части  Петербурга  (стояла на  совр. площади  Тургенева),  и  что  Осьминская  церковь  « строена  по  ея  плану».
     Краткое  описание  церкви  содержится  в  ее  страховых документах  1910 – 1915 гг.
     «Церковь  Тихвинской   Божией  матери,  каменная,  штукатурена  и  окрашена  масляною  краскою,  покрыта  железом…  Длина  церкви  с  колокольнею  14  саж.,  ширина  8 саж.,  высота  до  верха  карниза  3 1/5 саж.  На  церкви  имеется  одна  большая  глава..  Колокольня  одноярусная,  высотою  до  верха  карниза  9 саж…  Церковь  построена  в  1828-м  году».
     Внешний  вид  каменной  Тихвинской  церкви  в  Осьмино  ныне  известен  лишь по  фотографиям  начала  ХХ  века.  Церковь  стояла  на  террасированной  мысовой  возвышенности,  хорошо  заметной  в  пологом  ландшафте  этой  части  Осьмина.  Несмотря  на  скромные  размеры  храма,  его  белый  силуэт  прекрасно  читался  на  фоне  окружающей  застройки.
     Сегодня  на  месте  разрушенной  в  годы  войны  Тихвинской  церкви  находится  здание  сельского  клуба.
     Мы  должны  быть  благодарны  тем  фотографам,  которые  сохранили для  нас  исторические  виды  населенных  мест,  старинных  церквей,  других  архитектурных памятников.  Значение их  работ,  хотя  бы  для  архитекторов-реставраторов,  трудно  переоценить.  До  наших  дней  дошло  достаточно  много  видов  Осьмино  и  обоих  осьминских  храмов.  Может  быть,  кому-либо  их  здешних  жителей  известно,  кем  они  были  выполнены,  кто  были  эти  неизвестные  фотографы.  У нас  есть  все  основания  считать,  что  по  крайней  мере  часть  этих  фотоснимков  была  сделана  женщиной-фотографом  А. Филипповой,  жительницей  Осьмино. 
     156. Павшино  (Каменской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  втор. пол. XIX в.,  сгорела  в  годы  войны.
     Деревня  Павшино  расположена  на  южном  берегу  оз. Хвойного,  имеет  древнее  происхождение.  Название  деревни  происходит  от  имени  Павша, уменьшительное  от Павла,  имевшего  широкое  хождение  в  землях  Великого   Новгорода.
     Современная  деревня  имеет  простейшую  планировку  в  виде  единственной  улицы,  идущей  вдоль  берега.  До  революции  в  деревне  была  земская  школа.
     Часовня  в  Павшино  находилась  на  берегу  озера.  По  описаниям  старожилов  это  была  срубная  постройка  с  четырехскатной  кровлей  и  террасой  при  входе.
     157.  Паншино  (Приозерной),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  втор. пол. XIX в.,  сгорела  в  1930-е  годы.
     Деревня  Паншино  находится  на  правом  берегу  р. Рыденки  на  высокой  надпойменной  террасе.  По  словам  местных  жителей,  часовня  находилась  на  краю  деревни,  сгорела  до  войны.  Сведений  о  внешнем  облике  часовни  не  обнаружено.
     158.  Переволок  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,    деревянная,к середине 1950-хгг.перенесена в д.Николаевскую.
     Деревня  Переволок  лежит  на  правом  берегу  реки  Сабы,  ниже  образующих  общее  гнездо  деревень  Николаевское,  Крокол,  Гусли  (см. выше).
     Существует  следующее  предание,  объясняющее  название  деревни,  восходящее  ко  временам  петровских  войн  со  шведами:  «Неподалеку  от  места,  где  находится  деревня,  шли бои.  Лодки  Петра  не  смогли  пройти  через  пороги  на  Сабе  и  суда  переволокли  через  них.  Отсюда  и  название  деревни».
     Действительно,  в  названии  деревни  вполне  могло  быть  отражено  ее  нахождение  при  переволоке,  т.е.  «волочении»  судов  по  берегу  в  обход  порогов,  но  это,  безусловно,  могло  случиться  задолго  до  петровских  походов.
     Когда-то  деревни  Переволок,  Гусли,  Крокол,  Николаевское  принадлежали  Покровскому  Поречскому  женскому  монастырю,  находившемуся  при  селе  Козья  Гора  (ныне  Сланцевского  района).
     Часовня  в  Переволоке была в конце 1940-начале 50-хгг. перенесена в д.Николаевскую,на место сгоревшей там церкви во имя Феодосия Угличского(см.выше).
     159. Перечицы (Каменской), церковь во имя Св. вмч. Георгия Победоносца, деревянная, до 1500 г., сожжена шведами в сер. XVII в., восстановлена в конце XVII – нач. XVIII в., поновлена  в  1858 г., новая, деревянная, 1893 г., арх. Н.В. Дмитриев, закрыта в 1930-е гг., не сохранилась.
     Деревня  Перечицы  лежит  на  правом  берегу  р. Оредеж,  на  дороге  Луга – Торковичи,  напротив  расположенного  на  противоположном  берегу  реки  волостного  центра – пос. Каменка.  В  далеком  XV  веке  это  было  помещичье  село,  название  которого  писалось  как  Передчицы.  Глядя  на  географические  карты  обращаешь  внимание,  что  Перечицы  и  впрямь  находятся  на  передовом  рубеже:  к  северу  от  них простирается  безлюдное  пространство,  если  не  считать  входящих  в  Перечицкую округу деревенек  Замошье  (Большое  Замошье)  и  уже  несуществующую  Неелово.  Немудрено,  что  именно  Перечицы,  наряду  с  Тесовским  городком,  были  первоочередным  объектом  нападения  при  всяком  серьезном  военном  конфликте  на  этом  древнерусском  порубежье.
     В  «Переписной  оброчной  книге  Вотской  пятины»  за  1500 год  о  Перечицах сказано,  что  село  находилось  «за Еремеем  за  Трусовым,  сыном  Воробьина»  и  далее  читаем…  «в  селе  Передчицах,  в  Кузьминском  Фефилатова,  что  за  Митею за   Волковым, на  Еремееве  четверти:  двор  в  большом  сам  Еремей,  двор  человек  его  Ермолка,  а  хрестьян  двор  Онтропко   Гаврилков,  двор  Ивашко  Тимошкин,  двор  Гридка  Офонасов,  сеют  ржи  15  коробей,  и  сена  косят  на  Еремея  70  колен,  3  обжи…».
     В  той  же  книге  ниже  сказано:  Село  Передчицы,  на  реце  на  Оредежи,  а  в  нем  церковь  Великий  Егорей»  и  далее  об  усадьбе  «двор  большой  пуст» что  означает,  усадьба,  как  и  все  перечицкое  поместье  свободно  от  «старого  боярина»,  а  «новосведенному»  (после  присоединения  Новгорода  к  Московскому  княжеству)  не  передана.  Но  для  нас,  в  данном  случае,  важно,  что  здесь  мы  впервые  встречаем  упоминание  о  церкви  в  Перечицах,  в  селе, которое  не  являлось  центром  погоста.  Следовательно,  перед  нами  храм,  редкого  для  тех  времен  сельского  прихода,  система  которых  еще  только  зарождалась.
     Одна  их  ярких  страниц  в  истории  Перечиц  относится  к  XVII  веку.
     Столбовский  мир  1617  г.,  заключенный  между  Россией  и  Швецией,  обрек  на  иноземный  гнет  многочисленное  русское  население  оставшейся  за  шведами  Ижорской  земли.  Русские  крестьяне  и  посадские  люди  во  все  возрастающем  количестве  стали  перебегать  из  оккупированных  земель  на  русские  заставы  и проситься  «на  государеву  сторону»,  говоря  «и  хоти  де  нас  государь  велит перевешать,  то  нам  де  хоти  попов  дадут  покаяться».  К  середине  XVII  века  исход  русских  с  Ижорской  земли  принял  массовый  характер.  По  требованию  шведской  стороны  в  1649 г.  в  Стокгольм  была  направлена  русская делегация  во  главе  с  окольничим,  Борисом  Ивановичем  Пушкиным,  представителем  старшей,  новгородской,  линии  рода  Пушкиных.  На  какое-то  время  в  русско-шведских  отношениях  установилось  шаткое  затишье,  до  тех  пор,  пока  шведский  король  Карл X  не  вмешался  в  начавшуюся  в  1654  г.  войну  Московского  государства  с  Польшей  из-за  Украины  и  Белоруссии.  Шведские  отряды  стали  занимать  города  в  Литве,  вторгаясь  и  в  уже  завоеванные  Россией  места.  В  1656   году  напряженные  отношения  между  Москвой  и  Стокгольмом  вылились  в  откровенную  войну.
     В  ее  преддверии  русские  успели  построить  вдоль  своей  границы    цепь  острогов  и  застав.  «Находясь  в  расстоянии  15 – 20  верст  один от
другого,  острожки  преграждали  дороги,  шедшие  из  шведских  владений  в  новгородские  и  псковские  земли,  охраняли  переправы  через  порубежные  реки». Перечицы  также  входили  в  состав  этого  оборонительного  пояса – далекого  предтечи  героического  Лужского  рубежа,  созданного  на  подступах  к  Ленинграду  в  начале  Великой  Отечественной  войны.
     5  июня  русские  ратники  под  командованием  воеводы  Сомерской  волости  Данилы  Неплюева  отразили  шведский  натиск  на  Сапский  и  Пелецкий  броды  на  реке  Луге.  В  это  же  время  шведская  флотилия  вступила  в  Ладожское  озеро,  вступив  15  июня  в  бой  с  русскими  судами  у  Зеленецкого  острова  и  потерпев  сокрушительное  поражение.  «Нападение,  произведенное  15  июня,  было  согласовано  с  одновременной  диверсией  в  другой  части…  театра  военный  действий.  17  июня  отряд  противника  совершил  набег  на  деревню  Перечицы  Бутковского  погоста…  Нападавшие  разграбили  и  сожгли  церковь,  помещичьи  и  крестьянские  дворы,  угнали  скот  и  забрали  в  плен 15  крестьян.
     …  Нападение  на  деревню  Перечицы  вызвало  немедленную  организацию  партизанского  отряда  (может  быть  первого  в  истории  Лужского  края – авт.).  Как  доносил  новгородский  воевода:  «Собрався …  из  иных  из  окольных  деревень…  крестьяне  с  ружьем  человек  с  40  за  ними  (шведами – авт.)  ходили».
     Крестьянский  отряд  не  посрамил  себя  в  отличие  от  отряда,  посланного  ему  на  помощь  тесовским  воеводой  князем  Богданом  Елецким  и  состоящего  из 40  человек  «дворян  и  детей  боярских».  Последние,  достигнув  Перечиц  и  не встретя  врага,    «дальше  продвигаться  не  рискнули  «для  того,  что  те  неметцкие  люди  пошли  назад  за  рубеж  крепкими  месты  и  в  тех  местех  чаяли  у  них  больших  неметцких  людей».  Преследовать  врага,  чтобы  отбить  своих,  пришлось  одному  крестьянскому  отряду,  которого  не  устрашила  возможность  встречи  с  «большими  неметцкими  людьми».
     Церковь  в  Перечицах  была  восстановлена,  скорее  всего,  в  начале  XVIII века.  Во  всяком  случае  ее  исповедальные  росписи  нам  известны  с  1737 г.  В  них  мы  встречаем  имена   уже  знакомого  нам  Андрея  Павловича  Пушкина  (см.. дер. Берег)  и  его  родителей:  к  тому  времени  умершего  Павла  Пушкина  и  его  супруги,  сорокалетней  Анны  Воиновны  (урожд. Муравьевой).  Самому  Андрею  Павловичу  в  1737 г.  было,  как  значится  в  исповедальной  книге,  5  лет,  что  значительно  расходится  с  общепринятой  датой  его  рождения  в  1728 г.
     Перечицы были  вотчиной  этой  линии  Пушкиных с 1570-хгг.  Не  исключено,  что  одним  из  сожженных  шведами  в  Перечицах  помещичьих  дворов   была  усадьба  деда  Андрея  Павловича  Пушкина – Кирилла  Ильича.
     Брак  Елизаветы  Абрамовны  Ганнибал  с  Андреем  Павловичем  Пушкиным  был  совершен  в  1754 г.  Так,  впервые,  за  42  года  до  свадьбы  родителей  А.С. Пушкина,  род  Ганнибалов  соединился  с  родом  Пушкиных.  Более  того,  этим  же браком  было  заложено  сближение  старшей  и  младшей  ветвей  самого  пушкинского  рода.  Дело  в  том,  что  представители  старшей  ветви  Пушкиных  оказались  на  поместьях  в  Новгороде  «и  в  силу  сложившихся  исторических  судеб,  они  долгое  время  служили  не  московским  государям,  как  предки  поэта,  а  новгородским  не  то  что  князьям,  но  даже  владыкам.  От  этой,  хотя  и  старшей  ветви,  остальные  Пушкины  пытались  отмежеваться  как  от  захудалой»,  говоря  «А  мы…  новгородцами…  быти  не  хотим,  и  ими  не  считаемся,  а  считаемся  мы  своею   лествицею»,  т.е.  родословной»  (В.П. Старк).
     Андрей  Павлович  Пушкин  выходит  в  отставку  в  1762 г.,  в  чине  подполковника  и  последние  годы  своей  жизни  проживает  в  своей  перечицкой  усадьбе.  Если  верить  исповедальным  росписям,  то  умер  он  еще  не  достигнув  40-летнего  возраста.  Относительно  его  ранней  смерти  в  обществе,  и  особенно  среди его  родни,  ходил  довольно  мрачный  слух.  В  его  смерти  обвиняли  его  жену,  дочь  арапа  Петра  Великого – Елизавету  Абрамовну.  Считали,  что  он  был  убит  в  Перечицах,  ею  ли  самой,  или  по  ее  наущению мужиками.  Правда,  несмотря  на  всю  тяжесть  такого  обвинения  «следствия  о  том  убийстве  не  было».
     Сама  Елизавета  Абрамовна – двоюродная  бабушка  поэта  намного  пережила  своего  несчастного  супруга.  Как  недавно  стало  известно,  она  умерла  27  ноября  1815 г.  и  была  погребена  в  Перечицах  вблизи  Георгиевской  церкви.
     Попутно  отметим,  что  пятью  годами  раньше  там  же  у  церкви  была  похоронена  и  младшая  сестра  Елизаветы  Абрамовны – Анна,  в  замужестве  Неелова,  знакомая  нам  по  Влешковичам  и  Заплотью  (см. выше).  Последние  годы  жизни  она  прожила  в  своей  усадьбе  в  селе  Большое  Замошье,  в  3-х  верстах  к  северу  от  Перечиц.  В  исповедальных  ведомостях  перечицкой  церкви за  1737 г.  встречаем  среди  владельцев  усадища  Замошья,  имя  ее свекрови – Татьяны  Яковлевны,  56  лет  и  дочери  последней – Варвары  Степановны  Нееловой,  19  лет.
     Как  известно,  муж  Анны  Абрамовны – С.С. Неелов  был  похоронен  на  Верхутинском  погосте,  вблизи  нынешней  д. Заплотье.  Почему  же  его  супруга  не  оказалась  захороненной  рядом  с ним?  Вероятно  из-за  того,  что  она  умерла  9 (21)  апреля,  в  самое  время  весеннего  бездорожья,  когда  переправа из  Перечиц  на  другой  берег  Оредежа  еще  не  была  наведена  и  тело  этой  дочери  Ганнибала  было  решено  похоронить  у  перечицкой  церкви.  Большое  Замошье  оставалось  в роду  Нееловых  еще  целое  столетие.
     По  сведениям  за  1838 г.  в  селе  Перечицы  находилось  уже  три  господских  дома,  из которых  один  принадлежал  дочери  Елизаветы  Абрамовны  Пушкиной – Елизавете  Андреевне,  вышедшей  замуж  за  Карпа  Афанасьевича  Боровского  (1754 - ?),  уволенного  в  отставку   с  чином  поручика.  У  них  родилось  три  дочери:  Анна,  Мария,  Александра,  но  ни  одной  из  них  не  пришлось  стать  владелицей  Перечицкой  усадьбой.
     Две  другие  господские  усадьбы  принадлежали:  некоей  «Федоровой  и  дочери ее майорше  Пущиной» и титулярному  советнику  И.В. Козловскому. Последний  «откупил  у  остальных  владельцев  все  части  села…   построил  к  западу  от  усадьбы  мельницу,  завел  в  селе  магазин»  (Н. Мурашова,  Л. Мыслина).
     К  началу XIX в.  церковь  в  Перечицах  заметно  обветшала.  По  этой  причине  местные  помещики  из  числа  прихожан  (перечицкий  приход был  образован  в  1779 г.)  обратились  в  губернские  церковные  инстанции  с  ходатайством  разрешить  им  построить  в  Перечицах  каменный  храм  взамен  ветхой  деревянной  Георгиевской  церкви.  Но  это  намерение  осталось  неосуществленным.
     В  1847 г. Козловский  продает  перечицкое  имение,  куда  входила  (читатели  наверно  помнят)  и  уже  рассмотренная  нами  пустошь  Минкино  (см. Каменка), действительному  статскому  советнику  Андрею  Филипповичу  Оболенскому,  профессору  Царскосельского  лицея.
     Благодаря  А.С. Пушкину  нам  интересно  все,  что  связано  с  историей  Царскосельского  лицея,  тем  более,  если  это  касается  таких  по  своему  приметных  личностей,  каким  был  А.Ф. Оболенский  (1793 – 1871).  В  «Русском  биографическом  словаре»,  где  ошибочно  указана  дата  его  рождения – 1789 г.,  называется  его  происхождение  из  духовного  звания.  Следовательно,  Андрей  Филиппович  не  принадлежал  ни  к  одной  из  ветвей  княжеского  рода  Оболенских,  как  на  это  указывают  некоторые  дореволюционные  справочники.
     А.Ф. Оболенский  перешел  на  службу  в  Лицей  в  1816 г.,  за  год  до  первого,  т.е.  пушкинского,  выпуска.  С  1817 г.  он  занимает  должность  профессорского  помощника,  с  1826 – адъюнкт  профессора  и  в  1833 – 1861 гг.  находится  в  звании  профессора  нравственных  наук,  читая  лекции  по  гражданскому  и  финансовому  праву,  вопросам  общественного  благоустройства  и  благочиния,  выйдя  в  отставку  в  1861 г.  По  ряду  авторитетных  отзывов,  например,  академика  К.С. Веселовского,  бывшего  лицеиста,  лекции  Оболенского  строились  в  расчете  на  доступность  для  слушателей,  «это  был  бесспорно  умный  и  знающий  человек»,  лицеисты  слушали  его  внимательно  и  охотно.  Правда,  некоторым  казалось,  что  свои  предметы  Оболенский  читал  «наискучнейшим  образом». 
     Нам  кажется,  что  недоброжелательных  мнений  об  Оболенском  было  бы  намного  меньше,  не  доведись  ему  долгий  срок  вместе  с  профессорством  быть лицейским  инспектором,  с  1829  по  1843  гг.
     Надо  отметить,  что  к  1830-м  годам  Лицей  был  совсем  другим,  чем  во  времена  А.С. Пушкина.  Лицейская  республика  осталась  в  прошлом.  В  1822 г.  «железная  рука  Аракчеева»  передала  Лицей  Управлению  военно-учебных  заведений.   Обстановка  в  лицее  становилась  все  более  казарменной.  В  обязанность  инспектора  и  гувернеров  вменялось  «иметь  внимательное  наблюдение»  за  нравственностью  лицеистов  и  «почасту  внушать  воспитанникам, … что  вежливость  и  знание  приличий  есть  первый  признак  образованности».  А.Ф. Оболенский,  который,  по  словам  все  того  же  академика  Веселовского  «был  добрым  человеком»  старался  усердно  следовать  этим  предписаниям,  чем,  конечно  же,  вызывал  негодующую  реакцию  не  только  у  части  своих  подопечных,  но  и  у  бывших  лицейских  наставников,  например,  отставного  директора  лицея  Е.А. Энгельгардта.  Последний  писал  соученику  Пушкина – В.Д. Вольховскому,  что  ныне  лицеем  «управляет  Оболенской,  низкий  фарисей,  основывающий  все  воспитание  на  постыдной  системе  подслушивания  за  дверьми,  на  изловлении  и  краже  записочек  по  ящикам,  и  даже  доходил  до  того,  что  приучивал  воспитанников  делать  тайные  доносы  на  товарищей».
     Подобную  характеристику  Оболенскому  дает  и М.Е. Салтыков-Щедрин.  На  этом  фоне  выделяется  некролог,  написанный  на  смерть  А.Ф. Оболенского  неизвестным  автором  из  бывших  лицеистов.  В  нем  Оболенский  назван  «одним  из  краеугольных  камней  лицея»,  освещается  его  деятельность  по  выходе  в  отставку,  когда  он  поселился  в  Перечицах,  где  занялся  «хозяйством  и  архитектурными  постройками».  Здесь  он  выбирается  в  мировые  посредники,  затем,  передав  посреднические  полномочия  своему  сыну  Николаю  Андреевичу,  становится  мировым  судьей,  «потом  общий  глас  выбрал  его  в  председатели  съезда  мировых  судей».  Следующие  фразы  звучат  подобно  апофеозу: «Всегдашний  враг  одной  формалистики   Андрей  Филиппович  любил  дело,  а  не  одну  только  форму.  Девиз  его  жизни  был:  «не  только  слыть,  но  и  быть».  Поистине,  мнения  о  человеке  сложно  подвести  под  один  общий  знаменатель.
     Правда,  у  нас  есть  веские  основания  считать,  что  данный  некролог  написал  никто  иной,  как  младший  сын  А.Ф. Оболенского – Владимир, с 1888 г.  ставший  владельцем  наследственного  поместья  в  Перечицах.  Он   был  лицеистом  1841 г.  выпуска,  закончил  лицей  с  серебряной  медалью,  служил  чиновником  особых  поручений  при  Главном  управлении  Западной  Сибири,  в  1852 г.  в  Ялуторовске  встречался  с  находящимся  там  на  поселении  И.И. Пущиным,  который  писал  об  этой  встрече  к  своему  лицейскому  другу  Ф.Ф. Матюшкину  «на  днях  у  меня  был  Оболенский,  он  сын  того,  что  был  в  Лицее  инспектором…  С  ним  я  потолковал  о  старине,  забросал  я  его  вопросами местными..   Ему  теперь  только  32  года…».По нашему мнению,под "вопрсами местными"скрывается намёк на то,что Пущин расспрашивал Оболенского о положении своих товарищей-декабристов,отбывающих ссылку в западно-сибирских краях.
     Оболенскпие  тщательно  следили  за  состоянием  перечицкого  храма.  А.Ф. Оболенский  в  1858  г.  капитально  поновил  старый  храм  Его  сын  Владимир,  будучи  председателем  приходского  совета,  состоящего  из  20  человек,  внес  значительную  сумму  из  собственных  средств  на  постройку  в  Перечицах  новой  церкви.  Церковь  сначала  хотели  построить  каменной.  Ее  проект  заказал  уже  знакомый  нам  купец  В.Ф. Каменский,  земли  которого  были  не  только  в  соседнем  имении  Каменка  (см. выше),  но  и  в  самих  Перечицах.  Проект  каменной   перечицкой  церкви  был  выполнен  в  1892 г.  архитектором  Н.В.  Дмитриевым  при  участии  гражданского  инженера  Чижова  [Н.К. - ?],  выполнившего  генеральный  план  участка  между  берегом  реки  и  идущей  вдоль  нее  деревенской  улицей.  Однако,  через  год  Каменский  испросил  разрешения  поставить  церковь  по  данному  проекту  не  в  Перечицах,  а  при  своей  мызе  «Каменке».  Для  Перечиц  Н.В. Дмитриев  разработал  новый,  на  этот  раз  деревянный  храм,  который  был  построен  в  середине  1890-х гг.  О  ее  создателе  архитекторе  Н.В. Дмитриеве  мы  уже  сообщали  в  сведениях  о  храме  в  Каменке.
     В  1901 г.  новую  перечицкую  церковь  обнесли  оградой,  в  1905 г.  изнутри  и  снаружи  обшили  тесом.
     К  сожалению,  изображений  как  старой,  так  и  новой  церквей  в  Перечицах  нами  не  обнаружено.  Приводим  данные  о  новом  перечицком  храме  по  его  беглому  описанию  начала  ХХ в.: «Церковь  деревянная,  новая,  однопрестольная,  внутри  и с наружи  чиста,  обнесена  деревянной  оградой  с  каменными  столбами  и  на  каменном  фундаменте.  Утварью  бедна…  Приходское  Попечительство,  кажется,  обременено  долгом  в  несколько сот  рублей,  в  каковой  впало  при  постройки  церкви.  Священник  (Василий  Ильинский – авт.)  в воскресные  дни  вечером  не  служит,  бесед  внеслужебных  с  народом  не  ведет…  Пенье  (церковного  хора – авт.)  удовлетворительно,  но  по  Перечицам,  как  дачной  местности,  желательно  и  возможно  лучше.  Священник  Ильинский  склонен  к  самовосхвалению  и  суетлив,  внушает  мало  доверия…  Церковный  староста…  усерден».  Здесь  же  сообщается,  что  в  приходе  было  6  часовен  и  2  школы:  земская  в  самих  Перечицах  и   «церковно-приходская  при  приписной  церкви  (в  Жельцах,  на  ст. Преображенская,  ныне  Толмачево – авт.).  Ученики  земской  Перечицкой  школы  отвечали  слабо».
     Церковь  стояла  на  пересечении  двух  дорог  на  берегу  реки.  Напомним,  что  возле  еще  старого  перечицкого  храма  М.П. Мусоргский  мог  наблюдать  сцену  объяснения  юродивого  с сельской  красавицей,  что  легло  в  основу  его  музыкальной  пьесы  «Светик  Савишна»  (см. Каменка).  В  1930-е  годы  службы  в  церкви  прекратились,  иконы  уничтожили,  в  церкви  сделали  клуб.  «Немцы  устроили  в  церкви  конюшню»  (по  рассказам  старожилов,  записано  в  1988 г. – авт.).  При  их  отступлении  церковь  сгорела.  Ныне  от  нее  сохранились  лишь  остатки  фундамента,  вокруг  которых  заметны  остатки  старого  кладбища.  Старые  могильные  плиты,  в т.ч.  и  с  именем  А.Ф. Оболенского,  лежат  в  фундаментах  некоторых  деревенских  домов  «и  в  углах  фундамента  здания  библиотеки».  Из  старых  построек  села  выделяется  каменный  дом  бывшего  трактира,  где  в  послевоенное  время  устроили  клуб.
     На  месте  усадьбы  Оболенских,  где  также   мог  бывать  Мусоргский,  и  усадебного  парка  разрослась  светлая  березовая  роща.  Еще  недавно  в  ней  легко  было  найти  т.н. «семейное  дерево»,  на  котором  благодаря  искусству  садовника,  семь  деревьев  росло  из  одного  ствола.
     Березы  заполоняют  всю  территорию  верхней  террасы,  подступают  к  ее  обрыву,  спускаются  вниз  по  склону.  Отсюда  открывается  широкая  панорама  оредежских  берегов  и  заречных  далей.  Особенно  хорошо  здесь  сухим  осенним  днем.  Именно  в  это   время  воспоминания  о  Ганнибалах,  Пушкиных,  Оболенских  проявляются     здесь особенно  ярко,  вызывая  восприятие  перечицких  рощ  как  нечто  близкое  михайловскому  или  суйдинскому  паркам,  заветным  «лицейским  садам».
     160. Песье,  см. Самро.
     161.  Петровская  Горка  (Скребловской),  церкви  на  территории  быв. Петровского  погоста,  не  дошедшие  до  нашего  времени.
     Деревня  Петровская  Горка  находится  на  юго-западном  побережье  Череменецкого  озера,  к  северу  от д. Голубково,  лежащей  на  дороге  из  Луги, через пос. Скреблово.
     Название  деревни  Петровская  Горка  восходит  к  Петровскому  погосту располагавшемуся  здесь  чуть  ли  не  со  времен  Св. равноап. княгини  Ольги.  Это  был  центр  одноименной  округи,  входившей  в  состав  Шелонской  пятины  Великого  Новгорода.  Свидетельством  о  тех  легендарных  временах  является  древнее  городище  на  береговом  мысу,  ныне  занятом  существующей  церковью  и  кладбищем.
     Первые  письменные  данные  о  Петровском  погосте ещё недавно относили  к  1498 г.  В  то  время  здесь  уже  стояла  деревянная  церковь  во  имя  Свв. апп. Петра  и  Павла,  в  составе  погоста  упоминаются  деревни:  Врево,  Наволок,  Госткино, Велехово    и  Иоанно-Богословский  Череменецкий  монастырь.  Среди  местных  помещиков  встречается  знакомая   нам  по  Наволоку  фамилия  двух  братьев  Гаврилы  и  Мвана  Федоровичей  Неплюевых.Ныне найболее раннее сообщение о Петровском погосте относят к середине-концу XIII века.Этим временем датируется берестяная грамота с упоминанием " петровского попа на Череменце"(сообщено А.Селеным).
     Писцовая  книга  1524 г.  добавила  сюда  новые  названья деревень,входивших  в состав погоста:  Репей  (совр. Репьи),  Коростовичи,  Надевичи,  Нежгостищи…
     Полвека  спустя  на  погосте  стояли  уже  две  деревянные  церкви:  холодная Петропавловская  и  теплая,  посвященная Свт. Николаю Чудотворцу.  В  конце  XVI  века  погост  был  разорен  «литовскими  людьми»,  здешние  церкви  долго  простояли  «без  пения»,  а  Никольская  даже  «завалилась».
    Военные действия  в районе Череменецкого озера завершились в феврале 1617 года.С этого времени началось восстановление Петровского погоста.Церковь  Николая  Чудотворца  была  отстроена  заново,  Петропавловская  основательно  поновлена.  Ее  заменили  на  новую   в  конце  XVII  века ,в 1681 г.
     На  протяжении  последующих  полутора  столетий  погост  не  раз  подвергался пожару.  То  одна,  то  одновременно  обе  церкви  сгорали  дотла  и  восстанавливались  заново.  В  1760-е  гг.  из-за  неосторожности  пономаря  Никольской  церкви,  оставившего  в  ней  «не вполне  потушенные  огарки»  сгорела не  только  эта  церковь,  но  и  весь  погост.  Удалось  спасти  от  огня  напрестольный  крест,  книги  Евангелий,  священные  покровы,  несколько  икон.
     В  1767 г.  на  средства  заорешского помещика,  некоего  Агафона  Васильевича,  на месте  древней  Никольской  церкви  был  построен  деревянный  храм  во  имя  Воскресения  Христова.  Церковь  была  построена  как  временная,  в  надежде  на  то,  что  у  ее  устроителя  хватит  времени  и  средств  заменить ее  на  каменный  храм.  Но  эти  планы  не  сбылись,   и  деревянная  Воскресенская  церковь  простояла  на  погосте  свыше  120  лет,  пока  не  сгорела  от  очередного  пожара  в  1889 г.
     Нес колько ранее,в  1868 г.,  на  погосте  вновь  возникла  и  деревянная  церковь  во  имя  Свв. апостолов  Петра  и  Павла.  На  этот  раз ее  поставили  на  местном  кладбище  за  дорогой  в  д. Югостицы.  Ее  построили  по  проекту  архитектора  Павла  Андреевича  Чепыжникова  (ок. 1820 – 1876),  построившего  ряд доходных  домов  в  Петербурге,  например,  по  современному  адресу  Невский пр., 71,  на  углу  с  ул. Марата  (сохранился).
     Новая  Петропавловская  церковь  Петровского  погоста  была  также  холодной, однопрестольной,  стояла  на  частично  сохранившемся  до  наших  дней  каменном  фундаменте.  Снаружи  она  была  обшита  тесом  и  окрашена,  внутри  обита  холстом,  имела  железную  кровлю.
     Согласно  описанию  «длина  церкви, считая  и  колокольню  10 саж. 2 арш., наибольшая  ширина  7 саж. 2 арш.,  высота  до  верха  карниза  3 саж. 2 арш.»  На церкви  имелась  одна  большая  и  четыре  малых  главки.  «Колокольня  в  один  ярус,  общею  высотою  до  верха  карниза  7 саж».  Общий  вид  церкви  прекрасно  передает  фотография,  выполненная  в  конце  1920-х  годов  исследовательницей  архитектурных  памятников   Полужья  Е. Н. Глезер.
     Церковь  представляла  собой  сложную,  если  не  сказать  затейливую  композицию, составленную,  словно из кубиков, из  отдельных  архитектурных  объемов. К  ним  относятся  и  перекрытые  двускатными  кровлями  помещения  террас,  примыкающих  к  каждому  из  трехсторонних  входов  в  храм,  устроенных  в  срубе  под  колокольней.  Фронтонный  пояс  своими  острыми  зигзагами  усиливал  динамику  шатрового  верха  храма.  Детали  декора  создавали  живописные  светотеневые  контрасты  в  наружном  облике  церкви.  Сегодня  трудно сказать,  каким  храм  казался   в  натуре.  На  фотографии  он  производит  впечатление  театральной  декорации,  постройки  в  духе  народного зодчества,сказочной старины, что,  может  быть,  вполне  отвечало  древности  здешних  мест.
     Церковь  была  уничтожена  в  первые  месяцы  войны.
     162. Петровская  Горка  (там  же),  церковь  во  имя  Воскресения  Христова,  каменная,  1892 – 1901 гг., арх. М.А. Щурупов,  закрыта  в  1938 г.,  действует с 1941 г.
     Воскресенская  церковь – последняя  память  о  древнем  Петровском  погосте,  основанном  еще  княгиней Ольгой.Далеко заметны светло-синие церковные главки.Перед нами  чудом  сохранившийся  уголок классического  русского  пейзажа,  какой  в  его  неискаженном  виде  уже  редко  встретишь  на  территории района.  Храм  гармонично  связан  с  линиями  окружающего  ландшафта,  простором  полей  и береговой  панорамой  Череменецкого  озера.
     Воскресенская  церковь – последнее  творение,   лебединая  песня  замечательного  мастера  русского  православного  зодчества  Михаила  Арефьевича  Щурупова (1815 – 1901).  Строительство  православных  храмов  было  делом  жизни  этого  выпускника  и  золотого  медалиста  петербургской   Академии  Художеств,  которую  он  окончил  в  1836 г.
     «Современники  признавали  Щурупова  бесспорным  знатоком  церковной  архитектуры.  Он  строит  церкви  в  Санк-Петербурге  и  губернии  (Новой Ладоге,  Кобоне,  Гдовском  уезде),  во  многих  местах  Российской  империи  и  за  границей – в  Токио,  на  Афоне.  К  сожалению,  из  его  петербургских  работ  в  подлинном  виде  сохранились  лишь  надгробный  памятник  деятелям  русской  партии,  казненным  при  Анне  Иоанновне – А.П. Волынскому,  П.М. Еропкину,  А.Ф. Хрущову  и  около  3-х  доходных  домов,  строительство  которых  было  совсем  не главным  для  творчества  Щурупова.  Разрушению  и  перестройкам  подверглись  почти  все  произведения  зодчего  в  России.  «Созданный  же  им  для  торжества  православия  в  другой  стране – Японии – храм  Воскресения  Христова,  является  до  сих  пор  украшением  японской  столицы».  Так  что  скромная  лужская  деревня  Петровская  Горка  является  несомненным  архитектурным  раритетом.
     Каменную  Воскресенскую  церковь  поставили  на  быв. Петровском  погосте  взамен  сгоревшей  в  1889 г.,  одноименной  деревянной.  Её проект,подписанный Щуруповым,после некоторой доработки,очевидно им же, был  окончательно  утвержден  в  1894 г.  Завершение  строительства  совпало  с  годом  смерти  ее  создателя.  Известно,  что  сбору  средств  на  завершение  строительства  этого  храма  много способствовал  о. Иоанн  Кронштадский,  причисленный  к  лику  святых  Русской  Православной  Церкви.
     Проектируя  храм,   М.А. Щурупов  избежал  соблазна  перенасытить  его  деталями  внешнего  убранства.  Декор храма  подчинен  его  конструктивному  решению. Это  особенно  заметно в архитектуре западного  фасада, объединенного  с  ярусом  колокольни.  Здесь  система  расположенных  по  вертикали  арок  создает  динамичную,  развивающуюся  ввысь  композицию,  подхваченную  шатровым  силуэтом.
     Щурупов  проектировал  свой  храм,   когда  еще  стояла  над  озером  в  целости  и  сохранности  гигантская  колокольня  Череменецкого  монастыря.  Воскресенская  церковь  должна  была  быть  ее  дополнением,  частью  общего  с  ней грандиозного  архитектурно-ландшафтного  ансамбля.  Кроме  того  напротив,  через  озеро, возвышались купола  монументальной  Покровской церкви в с.Югостицы.  Знал  бы  мастер, что из всех этих построек уцелеет  лишь  созданная  им  церковь,возможно,  он  решил  бы  ее  иначе,  не  столь  камерно,  придал  бы  больший  масштаб  ее  объемам.
     Воскресенскую  церковь  в  народе  называют  Голубковской,  т.к.  находится  она  вплотную к  соседней  деревне  Голубково.  Деревня  примечательна  находящимся  здесь  старинным  парком,  относящимся  к  усадьбе,  в  начале  XVIII века  пожалованной  Петром I  своему  первому  учителю  и  впоследствии  ближайшему  соратнику – Никите  Моисеевичу  Зотову  (С. Кисловский).    Широкую  известность  Н.М. Зотов  получил  как  наблюдатель  за  строительством  одного  из  бастионов  Петропавловской  крепости,  названного  его  фамилией,  и  как  «князь – папа,  патриарх  Всешутейшего  собора»,  маскарадного  действа,  призванного  высмеивать  пережитки  старой  боярской  Руси  и  утверждать  в  России  новые  «демократические»  порядки.  С  1701 г.  Н.М. Зотов  занимал  должность  начальника  ближней  царской  канцелярии,  благодаря  чему  был  возведен  в  графское  достоинство.
     В  середине  XVIII  века  Голубково  переходит  во  владения  П.В. Бакунина – Меньшого,  с  которым  мы  уже  встречались,  говоря  о д. Бутково (см.).  В  начале  1780-х  годов  П.В. Бакунин  избирается  предводителем  дворянства  по  Лужскому  уезду.  При  нем  усадьба  еще  сохраняла  свой  архаический  вид,  где  вместо  парка  находился  сад  с  плодовыми  деревьями  и  кустарниками  смородины.  Коренное  преобразование  усадьбы  произошло  в  конце XVIII – начале XIX в.,  при  ее  новом  владельце – Д.Г. Елагине,  когда  в  Голубкове   появляется  «уже  настоящая  барская  усадьба  с   обширным  парком,  насаженным  по  уступам  террас…»  (Н. Мурашова,  Л. Мыслина).
     В 1880-м  году  композитор  Н.А. Римский-Корсаков,  живя  на  даче  в  Стелеве,  в  свое  первое  знакомство  с  лужской  землей,  заезжал  в  Голубково  в  гости  к  помещику  П.И. Спицыну,  который  стал  к  тому  времени  владельцем  голубковской  усадьбы.  Об  этом  своем визите  Николай  Андреевич  упомянул  в  сочиненном  им  шутливом  стихотворении  «Лето  в  Стелево»:
     Мы  посетили  Голубково
     Побыв  у  Спицына  в  гостях,
     (Помещик  нрава  он  простого),
     Домой  вернулись  на  рысях…
    
     С  Голубково связаны  имена выдающихся  представителей отечественного  оперного искусства:  певца  Большого  театра  Н.А. Преображенского,  народной   артистки  Советского  Союза  С.П. Преображенской,  режиссера  Мариинского  театра  А.Я. Морозова.  Об  этом  и  многом  другом  из  истории  деревни и  ее  округи  рассказывали  экспонаты  голубковского  музея,  созданного  усилиями  местного  жителя,краеведа  Василия  Яковлевича  Яковлева.  О  популярности  музея  говорит  тот  факт,  что  его  посещение  предусматривалось  областными  экскурсионными  маршрутами.  Судьба  музея  оказалась  печальной.  Переведенный  в пос. Скреблово,  он  в  2002 г.  сгорел  вместе  с  приютившим  его уникальным  усадебным  особняком.
     163.  Петровская  Горка  (там  же),  часовня  во  имя  Преображения  Господня,  деревянная,  кон. XVIII в.,  разобрана  и  заменена  на  новую  в  сер. XIXв.,  поновлена  в  1990-е гг.,  действующая.
     Первоначально  часовня  в  Петровской  Горке  стояла  на  склоне  холма,  где находилась  деревянная  Воскресенская  церковь.  Часовня  стояла  над  колодцем,  вода  в  котором  бежала  из-под  церковного  алтаря  и  считалась  чудодейственной,  целительной.
     Внутри  часовни  стоял  восьмиконечный  деревянный  крест  с  распятием,  ранее  находившийся  в  одном  из  сгоревших  храмов  Петровского  погоста  (см. выше).  По  свидетельствам  участников  архитектурно-поискового  отряда  (1971 г.) «надпись  на  кресте  гласила,  что  он  поновлен  по  приказу  царя  Феодора  Иоанновича».
     О  исцеляющей  силе  колодезного  источника  есть  письменные  свидетельства:  «В  1807 г., мая  27  дня  Петровского  погоста  деревни  Боднева  дочь  крестьянина  Анфима  Тимофеева  девица  Елена  бе в  велицем расслаблении.  Та,  о целебоносном  слышавши  источнице,  молила  своих  сродников,  да  принесут  ей  воды;  и  бысть  принесена  вода;  то  испив  ее  оная  девица  получила  совершенное  оздравление».  Другое  свидетельство  говорит  о  том,  что  в  следующем  году  дворовый  человек  из  усадьбы  в  Голубково  «Иоанн  Борисов,  имея  зело  кровяные  глазы  и  ни  мало  не  видяше  света.  Той  свежей  омыв  больные  очи  свои  водою  сего  источника,  получа  им  очищение  и  прозрение»…
     Впоследствии  часовню  перенесли  в  сторону  от  колодца  и  «вода  в  колодце  иссякла».
     Существующая  часовня  в д. Петровская  горка  представляет  собой  простое  квадратное  в  плане  строение  с  четырехскатной  кровлей  и  высоким  восьмиконечным  крестом.
     164.  Поддубье,  Оредежской,  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  пер. пол. XVI в.,  не  действовала  к  1582 г.,  упоминается  как  приходская,  предшествующая  Троицкой  церкви  в  Верхутино  (см. Заплотье).
     Деревня  Поддубье  лежит  на  восточном  берегу  оз. Поддубского  (Троицкого),  к  югу  от  некогда  известной  в  области  Поддубской  турбазы.  Деревня  упомянута  в  писцовой  книге  Вотской  пятины  1500 г. – «Поддубье,  над оз. Верхутном»,  но  о  наличии  здесь  церкви  не  сообщается.  Никольская  церковь  в  Поддубье  упоминается  в  переписи  1582 г.,  как  недействующая.  В  «Историко-статистических  сведениях  о С.-Петербургской  епархии»  в  описании  Троицкой  Верхутинской  церкви  читаем,  что  до  строительства  последней  в  1795 г.  приходская  церковь  находилась  на  противоположном  берегу  озера  в д. Поддубье  и  что  от  нее  сохранилось  лишь  кладбище,  где  на  момент  составления  сведений  можно  было  видеть  каменные  кресты.  Вероятно,  это  были  сведневековые  кресты,  относящиеся  к  XIV – XVI вв.  Между  прочим,  есть  вблизи  Поддубья  памятники  гораздо  более  раннего  времени – курганная  группа  VIII – X веков,  т.е.  восходящая  к  освоению  Полужья  новгородскими  (ильменскими)  словенами,  о  которых  говорится  в  «Повести  временных  лет».
     165.  Поддубье  (там  же),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  конец  XIX – нач. XX в.,  сохранилась.
     Деревянная  Никольская  часовня  находится  на  южной  окраине  деревни,  на  берегу  Поддубского  озера  на  месте  старого  кладбища,  где  некогда  стояла  приходская  Никольская  церковь  (см. выше).  Внешне – это  традиционного  типа  постройка,  квадратное  в плане  срубное  строение  с  террасой – галереей,  напоминающей  классический  портик,  перекрытый  двускатной  кровлей  с  карнизом  и  фронтоном.  Часовню  венчает  квадратного  сечения  барабан и главка  с  четырехскатным перекрытием. 
     Поддубье  когда-то  было одним из мест,  входивших  в  экскурсионные  маршруты  для  отдыхающих  на  соседней  турбазе. В  ее  окрестностях  в  декабре  1917 г.  более  недели  провел  председатель  свергнутого  Временного  правительства  России  А.Ф. Керенский,  пробираясь  из  тайного  убежища  в деревне  Ляпунов  Двор  на р. Ящере  (совр. Караулке)  обратно  в  Петроград,  чтобы  успеть  к  открытию  Учредительного  собрания.  Керенский пишет  о  своем  пребывании  в  Поддубье,  что,   это  было  «тайное  лесное  убежище,  расположенное  по  дороге  в  Новгород.  Лесное  поместье  принадлежало  богатому  лесопромышленнику  З. Беленькому…  Полуразвалившийся  дом  утопал  в  снежных  сугробах.  Сын  Беленького  проходил  службу  в  гарнизоне  в  Луге,  и  это  он  организовал  мое  бегство  из  Гатчины».  Из  Поддубья  Керенский  через  Новгород и  Бологое  пробрался  в  Питер  и  после  роспуска  Учредительного  собрания – в Финляндию.
     166 – 167.  Поддубье  (Ретюньской),  церковь  во  имя  Рождества  Иоанна  Предтечи,  деревянная,  XVII в.,  поновлена  в  середине  XVIII в.,  перестроена  в  1858 г.,  закрыта  в  1940 г.,  действовала  в  1942 – 1960 г.г.  повторно  закрыта  в  1962 г.,  обращена  в  клуб,  сгорела  в  1980-е гг;
     Каменная,  того  же  наименования,  1767 – 1772 гг.,  с  частичными  перестройками  в  XIXв.,  закрыта  в  1940 г.,  разрушена  в  годы   войны.
     Деревня  Поддубье  находится  на  юге  района  к  востоку  от  д. Малые  Озерцы  (см. выше)  у  развилки  дорог через  Крени  на  Ретюнь  и  через  Парищи  на  Киевское  шоссе.  Это  замечательное  памятное  место,  каких  немного  в  Ленинградской  области.  Оно  связано  с именем  одного  из  ключевых  деятелей  российской  истории  XVIII  века – И.И. Неплюева,  уже  знакомого  нам  по  сведениям  о  д. Наволок  (см. выше).  Моряк,  дипломат,  администратор, способный к  решению  крупномасштабных  государственных  задач – он  был  истинный  представитель  поколения,  сформировавшегося  в  великую  эпоху  петровских  преобразований.  Его  заслуженно  называют  одним  из  «птенцов  гнезда  Петрова».
     Неплюевы  владели  многими  родовыми  вотчинами  в  Новгородских  землях,  включая  лужские  земли.  Во  время  правления  царевны  Софьи  Леонтий  Неплюев,  используя  свою  дружбу  с  любимцем  царевны  Василием  Голицыным,   завладел  всеми  неплюевскими  вотчинами,  которые  после  падения  Софьи  и ссылки  Голицына  были  возвращены  его  племяннику  Ивану  Никитичу  Неплюева,  т.е.  отцу  петровского  выдвиженца.  Иван  Никитич  прожил  недолгую  жизнь.  Он  умер  в  38-летнем  возрасте  в  1709 году  вследствие  тяжелого  ранения,  полученного  в  бою  под  Нарвой.  Его  похоронили  в  главной  неплюевской  вотчине – в  сельце  Поддубье  Которского  погоста,  на  местном  кладбище  у  деревянной  Предтечинской  церкви.  Здесь  же  в  скором  времени  будет  похоронена  и  его  супруга  Марфа  Петровна,  урожденная  княжна  Мышецкая  (1672 – 1715).
     Иван  Иванович  Неплюев  (1693 – 1773)  родился  в  другом  родительском  имении – Большом  Наволоке.  Здесь  он  провел  детство  и  отрочество.  В  18-летнем  возрасте  он  женится  на  Феодосье  Федоровне  Татищевой,  дочери  новгородского  наместника И.Ю. Татищева.  Вскоре  молодые  переселяются  на  жительство  в  Поддубье.  В  1715 г.  И.И. Неплюева  отрывают  от  семьи,  призвав на  государеву  службу,  определив  для  начала  в  Новгородскую  математическую  школу,  затем   переведя  в  Нарву  учиться  навигации  и  оттуда  приняв  в  С.-Петербургскую  морскую  академию.  Таким  было  начало  его  большой  и  славной  карьеры.
     В  1716 г.  И.И. Неплюев  вместе  с  группой  гардемаринов  посылается  в   Венецию,  где  проходит  боевую  стажировку  в  войне  с  турецким  флотом,  отличается  в  бою  при   Дульцине,  затем  направляется  на  обучение  в  Испанию,  в  Королевскую  академию  в  г. Кадиксе  и  в  1719 г.  возвращается  в  С.-Петербург,  где  привлекает  внимание  царя,  по  указу  которого  его в  1721 г.  назначают  русским  резидентом  в  Константинополе.  По  пути  к  месту  назначения  Неплюев  на  два  дня  наведывается  в  Поддубье   для  прощания  с  женой  и  детьми.  Жена  прибыли  к  нему  в  Турцию  лишь  в  1727 году. И.И. Неплюев  отзывается  на  Родину  в  1735 г.  и  назначается  киевским  генерал-губернатором. 
     1740  год – последний  год  царствования  Анны  Иоанновны – печально  памятен делом  А.П. Волынского,  которому формально  вменялось  в  вину  заключение  невыгодного  для  России  Белградского  мира  с  Турцией.  «Неплюев,  что  не  делает  ему  чести,  был  членом  следственной  комиссии…  и  активно  участвовал  в  пытках  обвиняемых  по  этому  делу.  В  начале  царствования  Елизаветы  Петровны  он  по  доносу  подвергся  опале,  но  вскоре  был  прощен  и  назначен  наместником  Оренбургского  края,  которым  и  управлял  в  течение  шестнадцати  лет,  основав  и  сам  Оренбург  и  еще  около  семидесяти  крепостей» (П. Суворков).  В  Оренбуржье  Неплюев  проявил  себя  как   истинный  патриот,  служа интересам  Отечества.
     При  Екатерине  II  Неплюев  назначается  сенатором.  Несмотря  на  полное  доверие  к  нему  императрицы,  он  все  более  осознает  разницу  между  собой  как  человеком  петровского  закала  и  атмосферой  наступившего  времени.  В  октябре  1766  года  он  уходит  в  отставку  и  поселяется  в  родном  Поддубье.  Здесь  его  наездами  навещает  младший  сын  Николай.  В  Поддубье  И.И. Неплюев  создает  свое  жизнеописание,  замечательный  пример  русской  мемуарной  классики 18-го  века  и  строит  каменный  храм,  основу  задуманного  им  некрополя  Неплюевых.
     Место  под  церковь  Иван  Иванович  выбрал  сам  лично  в  январе  1767 г.  На  северном  конце  деревни  в  100  метрах  от  своей  усадьбы.  Храм  должен  был  подняться  в  соседстве  с  росшим  здесь  могучим  дубом,  возраст  которого терялся  в  глубине  столетий  и  от  которого,  говорили,  произошло  название  сельца  Поддубья.
     Храм,  названный  как  и  старая  деревянная  поддубская  церковь  во  имя  Рождества  Св. Крестителя  и  Предтечи  Христова  Иоанна  был  закончен  постройкою  только  к  1772 г.  и  в  этом  же  году  24  июня  (5  июля)  был  освящен.
     Храм, выполненный в стиле раннего классицизма,   представлял собой  крестообразную  в  плане  постройку  с  широким  куполом  на  низком,  без окон,  барабане.  Вход  в  церковь  вел  через  нижний  объем  колокольни  и  узкую  галерею.  Колокольню  завершал  ярус  звона  с  низким  купольным  перекрытием,  украшенным  высоким  четырехгранным  шпицем  с   яблоком  и  крестом.
     Под  глухими  сводами  храма  размещались  гробницы  самого  Ивана  Ивановича Неплюева  и  его  потомков.  Гробница  Ивана  Ивановича  находилась  в  глубине  церкви  против  алтаря  с  левой  стороны.  Это  было  надгробие  из  лиловатого  камня,  покрытое  чугунной  плитой.  Надпись  на  ней  гласила:  «Зде  лежит  действительный  Тайный  советник,  сенатор  и  обоих  российских  орденов  кавалер Иван  Неплюев.  Зрите,  вся  та  вещая  слава,  могущество  и  богатство  исчезает  и  все  сие  камень  покрывает  и  тело  его  истлевает.  Умер  от  рождения  на  81-ом  году  месяца  ноября  11-го  дня  1773  году».
     Из  других  Неплюевых  в  храме  были  похоронены:  невестка  И.И. Неплюева,  жена  его  сына  Николая,  Татьяна  Федоровна,  урожд. Мышецкая,  внук  Иван  Николаевич  (1823),  правнуки  Иван  (1800 – 1858)  и  Адриан  (1804 – 1829).
     В  1837  г.  правнук  И.И. Неплюева – Иван  Иванович-младший  попытался  приделать  к  храму  каменные  пристройки  с  деревянными  перекрытиями.  Вскоре  пристройки  стали  отходить  от  церкви,  вызвав  в  ее  стенах  сквозные  трещины.  Потолок  стал  грозить  обрушением,  и  его  пришлось  поддерживать  деревянными  стойками.
     В  1881 г.  стены  пристроек  разобрали  и  построили  вновь  на  прочном  фундаменте,  вместо  деревянных  перекрытий  устроили  кирпичные  своды.  В  таком,примерно, виде  церковь  простояла  до  своего  закрытия  в  1940 г.  и  до  уничтожения  в  годы  войны.
     Больше  повезло  старой  деревянной  церкви,  вблизи  которой  продолжали  покоиться  родители  И.И. Неплюева  и  которая,  с  окончанием  постройки  каменного  храма, из приходской стала кладбищенской.
     Несмотря  на  основательный   ремонт,  сделанный  в  1859 г.  деревянная  поддубская  церковь  продолжала  быть  скромных  размеров,  имея  длину  вместе  с алтарной  частью  около  15 м.,  ширину – 6,5 м.  и  такую  же  высоту.  При  входе  церковь  имела  деревянное  крыльцо  под  навесом.  Стены  ее  после  ремонта  были  обшиты  тесом  и  выкрашены  масляной  краской.  Храм  имел  единственную  главку,  трехъярусный,  старинной  живописи  иконостас.
     Закрытая  в  1940 г.  церковь  вновь  стала  действовать  в  1942 г.  и  была повторно  закрыта  в  1962 г.  Здание  храма  отдали  под  клуб.  Еще  в  1971 г. была  видна  валявшаяся  рядом  с  ним  церковная  главка.  С  храмом  связано  много  легенд,  по  одной  из  них  считалось,  что  в  ней  отпевали  А.С. Пушкина,  когда  везли  его  тело  на  погребение  в  Святогорский  монастырь.
Церковь сгорела в 1987  г.
     Поддубский  приход  включал  11  окрестных  деревень:  Парищи,  Березицы,  Юбры,  Эцево,  Мокрово,  Витово,  Крени,  Озерцы,  Новоселье,  Палицы,  Бор.  Источник  1884  года  сообщает:  «Прихожане  занимаются  хлебопашеством,  многие  в  Петербурге  нанимаются  в  услужение,  или  поступают  в  полотеры».  Число  прихожан  было  1204  мужчин  и  1402  женщин.  Многие  брали (за  плату – авт.)  для  ухода  детей -  питомцев  Воспитательного  дома  (до  500  детей  обоего  пола).
     Было  в  приходе  3  училища,  из  них  2 – в  Поддубье:  земское,  в  нем  учились  41  мальчик  и  21  девочка, и  от  Воспитательного  дома,  где  обучалось  34  ребенка.  Еще  одно  училище  также  от  Воспитательного  дома,  находилось  в  деревне  Березицы.  В  нем  училось  26  детей.
     Прощаясь  с  Поддубьем,  хочется  вновь  вернуться  к  памяти  об  И.И. Неплюеве,  привести  высказывание  о  нем  одного  из  его  биографов.
     «Неплюев  жил  в  то  время,  когда  иные  помещики  отличались  от своих  крестьян  только  покроем  платья  и  большею  возможностью  безнаказанно  совершать  разные  преступления,  начиная с   воровства  и  разбоя  и  кончая  убийством,  когда  право  сильного,  было  правом  злодея,  богатство  и  общественное  положение – защитою  от  наказания.  И  среди  такого  состояния  нравственной  расшатанности  и  духовного  убожества,  Неплюев,  подобно  немногим другим,  является  светлою  и  симпатичной  личностью.  Не  желая  идеализировать духовно-нравственный  образ  Неплюева  вопреки  исторической  истины,  мы  должны сказать,  что  и  он,  как  человек  и  сын  своего  века  не  всегда  действовал безукоризненно…  но  все  эти  уклонения..  не  умоляют  его  громадных  заслуг  перед  Россией,  которой  он  посвятил  всю  свою  жизнь  и  труды».
     Неплюевские  мемориальные  места – Поддубье  и  Наволок  должны  быть  извлечены  из  забвенья
     168. Поля  (Толмачевской),  часовня  во  имя  Свв. вмчч. Флора  и  Лавра, деревянная  сер. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Поля  находится  на  дороге  Луга – Осьмино  западнее  Красных  Гор  (см. выше).  В  этом  месте  река  Саба  вплотную  приближается  к  современному  шоссе.
     Поля – деревня  древняя,  упоминается  под  1571  годом,  вместе  с  деревнями:  Захонье,  Саба,  Дубецка,  Шипина,  Елемка,  Любочажа,  Черенска,  Хилок  и  др.  Все  они  входили  в  состав  Дремяцкого  погоста  (см. выше – Новоселье).
     В  середине  XIX в.  Поля  относились  к  Красногорскому  приходу  Знаменской  церкви,  крупнейшими  деревнями  которого  были:  Ситенка  (34  двора),  Клескуши,  Старицы  (23  и  22  двора),  Ветчины  (20  дворов).  В  самих  Полях  было  11  дворов,  как  и  в  Бреях,  Вязе.
     О  часовне  в  Полях  известно,  что  была  она  деревянной,  часовенный  праздник  приходился  на  18  августа  ст. стиля.  В  это  день  в деревне  устраивали  Крестный  ход.
     169.  Почап  (Оредежской),  часовня  не установленного  наименования,  деревянная,  1870 – 80-е гг.,  не  сохранилась.
     Деревня   Почап  находится  вблизи  юго-восточной  окраины  пос. Оредеж  (см. выше).  Старая  часть  деревни  расположена  на  левом  берегу  руч. Черного,  в  прошлом  бывшего  руслом  р.  Гверездянки.  Ныне  многочисленные  мелиоративные  канавы  кардинально  изменили  исторический  ландшафт  данной  местности,  включая русла  рек  и  ручьев.
     Деревня  Почап Будковского погоста  занесена  в  писцовую  книгу  Вотской  пятины  1500 г.  В  XVIII  веке она уже значится сельцом.  Здесь  была  основана  помещичья  усадьба  с  деревянным  господским  домом  и  фруктовым  садом.  Она  принадлежала в  1780-е годы  майорской  жене дворянке А.Д. Рыкачевой и находилась  при  пересечении  единственной  деревенской  улицы  и  дороги  из  Великого  Села  (см. выше).  В  начале  XIX  века  к  югу  от  нее  возникла ещё одна  господская  усадьба,  по  причине  раздела  имения  между  братьями  Василием  и  Петром  Рыкачевыми.Её устроила  жена  Петра – Авдотья  Рыкачева.  Сегодня  об  этой  усадьбе  напоминают  лишь  остатки  подъездной  аллеи.
    Первая  усадьба,  поменяв  нескольких  владельцев  и  будучи  неоднократно  перестроенной,  частично  сохранилась  до  наших  дней.   Усадебный  дом  сгорел  лет  девять  назад,  от  него  остались  заросшие  кустарником  фундаменты.  Уцелела  часть  парковых  насаждений,  пруды  и отдельные  хозяйственные  постройки.  На  плане  сельца  Почап  середины  XIX  века  видно,  что  это  была  довольно  благоустроенная  усадьба,  решенная  в  классическом  духе.  Помещичий  дом  размещался  по  центру   парадного  двора,  полукружие  которого  фланкировали  служебные  флигели.  За  домом  был  разбит  пейзажный  парк.  Земля через  дорогу  использовалась  в  хозяйственных  целях.  При  помещице  С.В. Стебницкой  здесь  в  1870-е  гг. построили  каменный  скотный  двор.
     Той  же  Стебницкой  была  построена  и  деревенская  часовня  (Н.В. Мурашова).  Это  была  скромная  постройка,  сруб  которой  перекрывала  двускатная  крытая  щепой  кровля.  Позже,  углы  часовни  обшили  вертикально  поставленными  досками,  на  манер лопаток.  Вход  в  часовню  был  оформлен  террасой,  перекрытой  выносом  кровли  с  полуциркульным  пропилом  плоскости  фронтона.  Такой  часовня  изображена  на  снимке  П. Полякова,  выполненном  в  начале  1990-х гг.
     В  1970-е гг.  внутри  часовни  еще  можно  было  видеть  иконы  и  старинной работы  деревянный  резной  крест.
     170.  Преображенская  (см. Толмачево).
     171.  Пристань  (Ям-Тесовской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  конец  XIX в.,  действующая.
     Деревня  Пристань  находится  на  южном  берегу  оз. Пристанского,  на  шоссе Оредеж – Любань.  В  недавнем  прошлом  эта  довольно  большая  деревня  была  центром  сельсовета.  При  переходе  к  волостному  делению  сельских  территорий  центрально-административные  функции  от  Пристани  перешли  к  сегодняшнему  поселку  Ям-Тесово.
     Название  деревни напоминает  о древнем  судоходстве,  осуществляемом  по  здешней  водной  системе,  включающей  низовья  Оредежа.Первое описание Пристани,как государевой, относятся 1560-м годам.
     Ныне  единственная  деревенская  улица  протянулась  вдоль  берега  озера.  В деревне  почти  нет  старинных  домов,  самые  старые  датируются  1900 – 1910-ми  годами. На высокой  береговой возвышенности  находится  братское  захоронение  воинов  Красной  армии,  погибших  в  Великую  Отечественную  войну. Недалеко  от  деревни  имеется городище железного века - Куплева  Гора.  Местные  жители  считают,  что  «на  ней  в  старину  устраивались  торжища».
     Часовня  находится  в  конце  деревни  на  берегу  озера.  Она  являет  собой сруб  с  двускатной  кровлей.  Вход  в  часовню  ведет  через  террасу,  перекрытую  выступом  чердачного  помещения  с  опорой  на  четыре  столба.  Снаружи  по  обеим  сторонам  дверей,  ведущих  внутрь  часовни,  находятся  убранные  в  рамы  живописные  изображения  Спасителя  и  Богородицы.  Заметно,  что здесь, как и  в соседнем  Заслуховье  (см. выше),  местные  жители  проявляют  заботу  о  своем  малом  храме:  убрали  нависающие  над  ней  деревья,  обновили  кровлю,  заменили  прежний  забор  на  новую  штакетниковую  ограду.  Есть  надежда,  что  постепенно  обретет  часовня  и  былое  живописное  убранство.
     172.  Псоедь  (Осьминской),  часовня  во  имя  Св. вмч. Дмитрия  Солунского,  деревянная,  сер. XIX в.,  поновлена  в  1970-е гг.,  сохранилась.
     Деревня   Псоедь  находится  в  2-х км  южнее  пос. Осьмино  на  высоком  левом  берегу  р. Сабы.  Предшественником  деревни  было  древнее  городище,  находящееся  по  другую  сторону  реки,  на  мысу  при  впадении  в  Сабу  р. Сарки.
     В  этнографическом  плане   Псоедь  чрезвычайно  интересная  деревня.  Застройка  вдоль  ее  единственной  улицы  напоминает  архитектурный  заповедник,  музей  под  открытым  небом,  где  почти  каждый  дом  является  живущим  обычной  будничной  жизнью  памятником  старины.  Многие  дома  построены  из  красного,  добротного  обжига,  кирпича,  характерного  для  этой  части  Ленобласти,  включая  соседний  Сланцевский  район.  Раньше  жители  Псоеди  и  других  соседних  деревень  промышляли  в  Питере,имея собственный  извоз  и  разбогатев, старались  выстроить себе  дома  с  размахом,  крепкие,  в  расчете  на  не  одно  поколение.  Это  касается  и  деревянных  строений,  которые  в  Псоеди  отличаются  особой  основательностью,  возможно  берущей  начало  в  монументальной  архитектуре  Осьминской  Георгиевской  церкви  (см. выше).
     Дмитриевская  часовня  стоит  почти  в  центре  деревни,  на  вершине  берегового  откоса.  Отсюда  открывается  живописный  вид  долины  р. Сабы.  Эстетическое  чувство  русского  крестьянина  не  позволило  деревенской  застройке  вплотную  подступить  к  часовне,  оставило  вокруг  нее свободное пространство.  В  силу  этого,  часовня  открыта  обзору  с  любой  из  сторон,  что  вполне  оправдано  ее  художественной  выразительностью.
     Часовня  рублена  в  два  яруса,  нижний  ярус  представляет собой  не обшитый  четверик  на  два  окна,  по  одному  с  севера  и  с  юга.  С  трех  сторон,  за  исключением  алтарной,  его  окружает  галерея  на  10  столбах,  в  основания  которых  положены  крупные  валуны.  Нижний  ярус  и  галерея  перекрыты  единой  вальцовой  кровлей  на  четыре  ската.  Вход  на  галерею  и  в часовню  отмечен  треугольным  фронтоном,  украшенным  двухскатной  профильной  резьбой.
     Верхний,  также  квадратный  в  плане, ярус  обшит  широкой  доской.  Его  три  окна  оформлены  наличниками  с  лучковым  завершением.  В  результате  часовня  получила  двусветное  освещение.
     Четырехскатная  кровля  верхнего  яруса  увенчана  металлическим  крестом  с  подкрестным  шаром – «яблоком».
     Часовня  крыта  лемехом,  что  является  примечательностью  для  всего  Полужья.  Причем  скаты  кровли  крыты  простым  мелким  лемехом,  а  барабан  и  главка  украшены  фигурным,  «городчатым»  лемехом.
     Сегодня  трудно  представить,  что  этой  часовни  могло  бы уже  не  быть.  Ее,  обветшалую  и  грозящую  обрушением,  в  прямом  смысле  слова,  спас  уроженец  Псоеди,  уже  называемый  нами  в  связи  с  ремонтом  Георгиевской  церкви  в  Осьмино,местный уроженец  Б.И. Максимов.  Желая  восстановить  лемеховое  покрытие  часовни,  он  на  свои  средства  ездил  учиться  этому  делу в  знаменитые  Кижи.  И  сегодня  Борис  Иванович  не  оставляет  часовню  без  своего  попечительства.  Его  пример  наводит  на  мысль о необходимости   в разных районах области создания центров плотницкого  искусства,  именно  искусства,  а  не  просто  строительного  дела.  В  противном  случае,  нас  окончательно  захлестнет  волна  стандартного «евростиля» пополам  с  западно-украинскими,  молдавскими,  белорусскими  традициями  в  ущерб собственной  самобытности.
     173. Пустошка  (Серебрянской).  Часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  1888 г.,  руинирована.
     Деревня  Пустошка  находится  в  7 км  к  северу  от  пос. Серебрянка, на  шоссе  из  Луги   через  д. Смерди.
     Пустошке  удалось  уцелеть  в  войну,  здесь  все  еще  можно  видеть  много  старых домов, среди  которых есть несколько представляющих историко-архитектурный  интерес.
     Часовня  в  Пустошке  была  простейшей  конструкции, дощатой,  украшена  деревянной  резьбой.  Год  постройки  часовни  была  вырезан  на  одной  из  досок ее  декора.
     174. Пушкино  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,   деревянная,  конец  XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Пушкино  расположена  на  южном  берегу  оз. Спас-Которское,  названого  так  по  одноименному  древнему  поселению,  одному из  торговых  центров  бывшей  Сомерской  волости,  расположенному  в  двух  километрах  к  западу  от  Пушкино.
     Название  деревни  без  сомнения  восходит  к  одному  из  представителей  рода  либо  Пушкиных,  либо  Мусиных-Пушкиных,  ведущих  свое  начало  от  одного  и  того  же  предка – легендарного   Ратши. 
     Что  же  касается  самой  часовни,  то  те,  кто  ее  видел,  называли  ее  «украшением  деревенской  улицы»,  хотя  и  отмечали,  что  «по  своей  схеме  она не  представляла  из  себя   ничего  нового:  сруб  с  консольным  выносом  крыши.
     175. Райково  (Осьминской),  часовня  во  имя  Архангела  Михаила,  деревянная,  XIX в.,  сохранилась.
     Деревня  Райково  находится  на  правом  берегу  р. Сабы,  в  ее  низовье,  в  6 км  к  северу  от  Осьмино  (см. выше).
     Райково – безусловно,  старая  деревня  и,  скорее  всего,  объединила  в  себе  два  некогда  самостоятельных  поселения.  В  этом  убеждает  сама  планировка  села,  состоящая  из  двух  частей  застройки, расположенных  под  прямым  углом  друг  к другу.Одна иэ них протянулась  по  берегу  вдоль  дороги  из  Осьмино,  другая,  восточная,  расположена  вдоль  правого  берега  р. Лососинки,  притока  Сабы.  Между  этими  массивами  деревенской  застройки  существует  планировочный  разрыв  около  200 м.  Перед  нами  типично  северный  пример  гнездовой  системы  расселения,  еще  более  отчетливый,  чем  уже  наблюдаемый  нами  в  связи  с  деревнями  Гусли  и  Крокол  (см. выше).
     Часовня  стоит  в  начале  восточной  части  деревни,  у  дороги  из  Осьмино,  за  мостом  через  р. Лососинку,  на  высокой  мысовой  террасе.  Возможно,  что  раньше  на  этом  месте  находилось  древнее  селище  и  часовня  была  поставлена  здесь  не  только  из-за  природной  красоты  места.
     Сама  часовня  не  лишена  оригинальности  и  являет  собой  четверик  сруба, окруженный  трехсторонней  галереей   под  четырехскатной  кровлей.  Перекрытие  галереи  поддерживают  семь  столбов.  Верх  часовни  перекрывала  двухскатная  кровля,  увенчанная  ярусом  с  шатровым  на  4-е  ската  перекрытием  в  алтарной части.
     В  целом  часовня  в  Райково  является  интереснейшим  архитектурным  памятником  народного  деревянного  зодчества.
     176.  Раковичи  (Межозерной),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  пер. пол. XIX в.,  не  сохранилась.
     Деревня  Раковичи  находится  справа  от  Киевского  шоссе,  на  восточном  берегу  оз. Раковического.  В  прошлом  вся  территория  деревень  Калгановки  и  Раковичей  была  размежевана  на  узкие  полосы  частных землевладений,  которые  тянулись  от  дороги  до  самой  воды.Сегодня  Эти  места  являются  популярным  местом  дачного  строительства.
     Часовня  в  Раковичах  была  приписана  к  Екатерининской  соборной  церкви  города  Луги.
     177.  Раковно  (Заклинской),  часовни  неустановленного  наименования  в  деревнях  Большая  и  Малая  Раковно,  деревянные,  XIX в.,  не  сохранились.
     В  прошлом  на  месте  современной  дер. Раковно,  расположенной  на  дороге  Луга – Вычелобок  находились  две  деревни:  Большая  Раковна  и  Малая  Раковна,  разделенные  одноименной  речкой.  Обе  деревни  относились  к  приходу  Покровской  церкви  в  селе  Вычелобок  (см. выше).  Согласно  «Историко-статистическим  сведениям  по  Санкт-Петербургской  епархии»,  часовни  находились в   обеих  деревнях.  Других  данных  об  этих  часовнях  не  найдено.
     178. Рапти,  см. Дзержинского,  пос.
     179.  Рассохи  (Скребловской),  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,   каменная,  до  1582 г.,  не  сохранилась.
     Деревня  Рассохи  находится  к  югу  от  Череменецкого  озера,  на  дороге  до  дер. Невежицы.  Рассохи  упоминаются  в  писцовых  книгах  XVI в.,  как  деревня  Розсохи,  входившая  в  состав  Передольского  погоста.
     Запись  1582 г.  гласит:  Село  Розсохи  зжено  и  воевано,  а  в  нем  церковь  камена  Никола Чюдотворец  стоит  без  пения,  престол  разорили  литовские  люди,  а  к  тому  ж  селу  три  места,  что  были  дворы  церковные.
     Других  сведений  о  церкви  не  выявлено.  Очевидно,  в  1582 г.  церковь  была  разорена  и  более  не  восстанавливалась.
     Возможно,  что   предания  о  бывшей  в  деревне  древней  церкви  трансформировались  в  слухи  о,  якобы,  бывшей  в   Рассохах  каменной  часовни, что  было  зафиксировано  в  ходе  полевых  исследований  в  1990 г.
     180. Релка  (Рельской),  часовня  неустановленного  наименования,   деревянная,  втор. пол. XIX в.,  сохранилась.
     Деревня  Релка  находится  в  1, 5 км.   к  северу  от  дороги  Осьмино – Рель,  в  районе  оз. Самро,  на  границе  со  Сланцевским  районом.  Деревня  имеет сравнительно редкую для данной местности  двухуличную  планировку.  Две  деревенские  улицы  проложены  параллельно  друг  другу  с  расстоянием  между  ними  в 300 м.  Аналогичное  решение  имеет  и соседняя  деревня  Залустежье.  Причем,  в  обоих  случаях,  такая  планировка  не  обусловлена  наличием  реки  или  другой   природной  причиной.
     Релка,  Рель – термины,  «широко  распространенные  в  новгородских  говорах,  со  значение  «грива»,  «гряда»  (на  болоте,  пойме,  лугу)» (С. Кисловский).
     Часовня  в  Релке  стоит  справа  от  дороги  в  деревню  Ожево  (см. выше).  Часовня  поставлена  на  вершине  древнего  кургана  с высотой  насыпи – 1 м., диаметром- 14 м. ( В. Лапшин).
     Часовня  представляет  стройное  сооружение,  состоящее  из  обшитого  вагонкой  квадратного  в   плане  сруба,  перекрытого  четырехскатной  кровлей.  Основной  объем  увенчан  небольшой  на  четыре  грани  башенкой.
     Вход  в  часовню  оформлен  в  форме  тамбура,  фронтон  которого  прорезан  фигурной  нишей  с  килевидным  завершением.  Такому  решению  входа  вторит  конструкция  звоннички,  пристроенной  к  западной  грани  верхнего  четверика.  Силуэт  часовни  завершается  установленным  над  звонницей  крестом.
     Часовня  в  Релке  построена  в  лучших  традициях  народного  деревянного  зодчества,  где  строгость  и  лаконичность  форм  сочетается  с  соразмерностью пропорций,  что  присуще   истинному  искусству
     181. Рель  (Рельской),  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная  до  1576 г.,  сгорела  в  1725 г.,  возобновлена  в  1726 г.,  сгорела в  1865 г.;  каменная  1869 – 1886 гг.,  арх.  И.Б. Слупский,  с  приделами:  Покрова  и прор. Анны.  Закрыта  в  1939 г.  Сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Деревня  Рель  находится  к  востоку от  оз. Самро,  на  дороге  из пос. Осьмино,  является  центром  одноименной  волости.
     Выше  указывалось,  что  «релью»,  «релкой»  в  древности  называлась  возвышенность,  холмистая  гряда.  Местное  предание  дает  иную,  более  поэтическую  версию  происхождения  названия  села  от  крика  журавлей,  во  множестве  селившихся  в  окрестных  болотах. Все  еще  прилетают  сюда  журавли,  описывают  круги  над  здешней  церковью.  А  она,  в  свою  очередь,  под  стать  этим  красивым  птицам,  возвышается  на  придорожном  холме,  устремив  к  небу  свой  шатровый  верх.
     Построенная  во  времена  Ивана  Грозного  известная  по  описаниям  1627-28 гг.  деревянная  Никольская  церковь  в  Рели  сгорела  в  1725 г.  На  ее  месте  вскоре  была  построена  новая  церковь.  В  1726  году  вышел  Указ  о  разрешении  «попу  села  Рели,  церкви  Николая  Чудотворца  Феодору  Мартынову – освятить  построенную  в  том  селе,  на  прежнем  церковном  погорелом  месте  церковь  во  имя  Николая  Чудотворца».Эта  церковь  сгорела  25  апреля  1865  года  то  ли  от  свечи  на  жертвеннике,  то  ли  от  того,  что  на  священнике  Иоанне  Заозерском,  служившем  панихиду,  загорелась  подкладка  ризы.  Спасенную от  огня  утварь,  иконы,  документы  перенесли  во  вновь  устроенную  деревянную кладбищенскую  Покровскую  церковь.
     Вскоре  жители  села обратились  к  епархиальному  начальству  с  прошением  о  строительстве  нового  храма  на  прежнем  освященном  традицией  месте.  Составление  проекта  было  поручено  архитектору  Ивану  Блажеевичу  Слупскому  (1826 – 1891),  который  в  1869  году  выполнил  чертеж  на  этот  раз каменной  церкви.  Часть  средств  для  строительства  храма  выделила  епархия,  часть  поступила  от  пожертвований  прихожан  и  «других  доброхотных  дателей».
     И.Б. Слупский – выпускник  Варшавской  художественной  школы  получил  в  1861 г.  звание   академика  архитектуры,  длительное  время  работал  в  Министерства  путей  сообщения,  с  1876  г.  становится  городским  архитектором,  строит  в  Петербурге  доходные  жилые  дома,  особняки,  комплекс  подворья  Коневского  монастыря  на  Загородном  проспекте,  часовню  Спасо-Преображенского  собора. Рельская  церковь  является его  наиболее  представительной  работой.
     30  мая  1870  г.  проект  Рельской  церкви  и  смета  к  нему  были  утверждены.  Стоимость  строительства  определялась  в  29  тысяч  912  рублей  86 копеек  серебром.  В  том же  году  состоялась  закладка  храма.
     Церковный  староста  Тарас  Федоров  вел  активную  подготовку  к  строительству:  закупил  известь,  организовал  доставку  гранитного  бута  для  фундаментов  и  цоколя,  нанял  мастеров  для  выделки  кирпича.
     Прихожане,  начав  постройку,  обязались  доставлять  материал.  Плиту  привозили  из  Нарвы  и  из  Смолеговиц  Ямбургского  уезда,  известь – из  Никольщины  Гдовского  уезда,  железо – со  станции  Молосковицы.  Гранитные  валуны  для  фундамента  и  цоколя  тащили  на  себе  с  поля,  без  лошадей.  Для доставки  камней  в  200  пудов  собиралось  вместе  до  70  человек.
     Местные  крестьяне  входили  и  в  состав  строительной  комиссии  по  постройке  храма,  которую  возглавил  священник  Петр  Тихомиров,  родитель  уже  знакомого  нам  по  Малой  Ящере  и  Новому  Островно  священника  и  лужского  благочинного  Н.П. Тихомирова.Членами  комиссии  были  Тарас  Федоров  из  д. Соколок,  Александр  Петров  из  д. Переволоки,  Петр  Никифоров  из  д. Залустежье,  Иван  Сидоров  из  д. Релка.  Кирпичные  работы  взялся  выполнить  крестьянин  с. Рель  Иван  Ильин.
     После  двух  лет  строительства  работы  были  приостановлены  из-за  отсутствия  средств.  Лишь  к  октябрю  1878  года  храм  был  построен  вчерне.  Над  угловыми  башнями  были  возведены  шатровые  купола  и  установлены  кресты, до  второго  яруса  была  выложена  колокольня.  Но  центральные  своды  храма  остались  без  прикрытия.  Кроме  того,  «без  всякого  на  то  распоряжения»  плотники  сняли  кружала  из-под  арок  между  пилонами,  над  которыми  возводился  купол,  доведенный  до  половины.
     17  октября  работавшие  внутри  церкви  заметили  вертикальные  трещины  на  двух  передних  пилонах.  Из  Петербурга  немедленно  был  вызван  архитектор  Слупский.  В  тот  же  день,  осмотрев  постройку,  он  дал  распоряжение  устранить  дефекты,  вызванные  небрежностью  в  строительстве.
     Через  10  дней  случилась  катастрофа.  В  ночь  с  27  на  28  октября  рухнул  центральный  купол.  Созванная  комиссия  по  расследованию  причин  обрушения  вначале  обвинила  архитектора  в  ошибке  при  расчете  несущих  способностей  колонн,  не  выдержавших   давление  купола.  Дополнительное  расследование  показало,  что  беда  произошла  из-за  плохого  качества  кирпича, из  которого  были  сложены  верхние  части  колонн  и  небрежной  кладки.  Строительство  храма  снова  было  приостановлено,  на  этот  раз  почти  на  4  года.
     Из  материалов,  оставшихся  после  обрушения  большого  купола,  прихожане  выстроили  колокольню  к  деревянной  Покровской  церкви,  расположенной  на  кладбище.  Лишь  в  апреле  1883  года  члены  строительной  комиссии  по  постройке  церкви  направили  в  Строительное  отделение  прошение  о  рассмотрении  и  утверждении  нового  проекта  Рельской  церкви,  составленного  тем  же  архитектором  Слупским.  Причем,  теперь  его  уже  называли  академиком, сообщая,  что  к  работе  над  новым  проектом  он  приступил  в  августе  1882  года.
     К  зиме  1884  года  храм  был  отстроен  вчерне.  Оставалось  только  выложить  кокошники  на  малых  куполах  и  установить  стропила  на  главном  куполе.  Один  придел  назвали  Покровским,  другой  еще  не  был  «намечен». На  постройку  церкви  к  тому  времени  было  истрачено  более  50  тысяч  рублей,  не  считая  доставки  материалов  прихожанами.  16  января  1884  года  Консистория  обратилась  за  разрешением  на  чистую  отделку  храма.
     Внутренняя  отделка  храма,  вероятно,  велась  два года.  Интерьер  храма  был  богатым,  об  этом  можно  судить  по  чертежам  и  по  сохранившимся  фрагментам  росписи.
     Строительство  церкви  завершилось  только  в  1886  году.  Велось  вместо  запланированных  четырех,  целых  шестнадцать  лет.
     По  стилю  Никольская  церковь в   Рели  напоминает  лучшие   постройки  знаменитого  петербургского  зодчего  К. Тона.  Как  произведение  тоновской  школы  она  вошла  в историю  русской  архитектуры.   
     После  своего  закрытия,  Никольский  храм  в  Рели  постепенно  пришел  в  заброшенное  состояние. Его  постановка  на  учет  как  памятника архитектуры  позволило принять определённые меры по его  сохранности.На церкви были проведены первоочередные протоивоаварийные работы.  К  началу  1990-х  гг.  был  сделан  проект её восстановления,  затем  были  установлены строительные леса.  Но  вскоре  происшедшие  в  стране  перемены  привели  к  прекращению  финансирования  восстановительных  работ.
     В  настоящее  время  храм  пришел  в  остроаварийное  состояние,  лишился  главок,  обрушаются  своды…  Отдельным  энтузиастам  не  по  силам  хотя  бы  законсервировать  церковь,  а  материальные,  бытовые,  социальные  проблемы  так  опутали  сельчан,  что  нет  у  них  ни  желания,  ни  средств  хоть  как-то  помочь  сохранению  церкви.  Хотя  объявись  долгожданный  благотворитель,  люди  откликнутся  и,  как  говорится,  всем  миром  храм  будет  возрожден.
     182. Рель  (там  же).  Церковь  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  1865 г.,  колокольня  1879 г.,  вновь  отстроена  в  1899 г., закрыта в  1939 г.,  не  сохранилась.
     После  того,  как  в  1865  г.  в  Рели  сгорела  деревянная  Никольская  церковь,  на  местном  кладбище  прихожане  построили  деревянный  храм,  освятив  его  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы.  Церковь  была  построена  по  распоряжению  Осьминского  волостного  правления,  без  плана,  по  образцу  сгоревшей  церкви.  В  1879 г.  к  ней  была  пристроена  колокольня,  из материала,  оставшегося  после  обрушения  каменной  Никольской  церкви,  строившейся  по  проекту  И.Б. Слупского  (см. выше).  Рельская  кладбищенская  церковь  была  освящена  10 (22)  ноября  1865 г.  благочинным  села  Осьмино  священником  Александром  Троицким.  Антиминс  ее  был  освящен  митрополитом  Исидором  четырьмя  годами  раньше,  в  1861 г.  Длина  церкви  без  колокольни  составляла  9,  ширина – 4  сажени.
     В  церкви  хранилось  много  старинной  утвари:  дарохранительница,  две  дароносицы  и  т.д.  Икону  Божией  Матери  «Скоропослушницы»  в  1879 г.  в  церковь  пожертвовал  купец  Хохрев.  Эта  икона  была  писана  и  освящена  на  Афоне,  в  Греции,  в  «обители  святого  архидиакона  Стефана  и  св. Дмитрия».
     В  таком  виде  церковь  простояла  до  конца  1890-х,  когда  было  принято  решение  построить  на  рельском  кладбище  новый  храм.  Церковь   разобрали  и  перевезли  в  село  Николаевское  (Юр-Михайловское),  где  в  1898 г. её  вновь  собрали  и  освятили  во  имя  Свт. Феодосия  Угличского  (см. Николаевское).
     Уже  в  ходе  подготовки  данного  очерка,  нам  удалось  найти  материалы  по  Николаевской  Феодосиевской  церкви – деревянной,  снаружи  и  внутри  обшитой тесом,  с  высотой  до  карниза  2  сажени.  Над  церковью  возвышался  бревенчатый  купол,  также  обшитый  тесом.  Длина  церкви  вместе  с  колокольней была  11  сажен,  при  ширине  4  сажени,  что  в  целом  соответствует  данным  по  разобранной  Покровской  церкви, на месте которой  в  1899  году  был  освящен новый  храм,  также  во  имя  Покрова  Богородицы.На чертеже он выглядит бревенчатым  с  обшивкой.Его венчает  одна  большая  главка  и маленькая – над  апсидой. Еще  одна  глава  венчает  одноярусную  колокольню.  Храм  имел  хорошее  освещение,  включая  окна  верхнего  света.  Колокольню  и  церковь  соединяло  помещение  трапезной.  Выразительность  внешнего  облика  храма  достигалась  за счет  элементов  художественного  декора,  подчеркивающих  конструктивную  основу  постройки.
     Покровская  церковь  в  Рели  действовала  до конца  1930-х  годов  и  была  разобрана  в  первые  послевоенные  годы.
     183.  Рель  (там  же),  часовня  неизвестного  наименования,  каменная,  кон. XIX в.  не  сохранилась.
     Часовня стояла  на  кладбище  в  Рели  у  алтарной  части  Покровской  церкви (см. выше),  по  оси   храма.   Часовня  была  каменной.  Ее  построил  над  прахом  своих  родителей  действительный  стат. советник,  некто  Ларионов,  на  чьи  средства  была  построена  Покровская  церковь. 
     184.  Репьи  (Скребловской),  часовня  во  имя  св. блгв. кн. Александра  Невского,  каменная,  до  1884  г.,  сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Деревня  Репьи  находится  на  восточном  берегу  Череменецкого  озера,  южнее  дер. Наволок  (см. выше).
     Первые  сведения  о  деревне  восходят  к нач.XYIв. Она  называлась  Репей  и относилась  к  Петровскому  погосту  (см. Петровская  Горка).  О  древности  Репьев  напоминали  археологические  сопки  и  курганы,  находившиеся  к  северу  и  югу  от  деревни,  к  настоящему  времени  не  сохранившиеся,  в  том  числе  и в  результате  научных  раскопок.
     В  середине  XVIII  века  в  Репьях  возникает  помещичья  усадьба,  расцвет  которой  происходит  в  1840-е  годы,  когда   Репьи  стали  собственностью  генерал-лейтенанта  в  отставке  Александра  Петровича  Квашнина-Самарина  (1800 – 1859),  представителя  фамилии,  хорошо  известной  в  истории  России  и  русской культуры.
     При  Квашнине-Самарине  в   Репьях  был  разбит  обширный  пейзажный  парк  с разнообразием  ландшафтных  видов.  Здесь  до  сих  пор  сохранились  установленные  уже  при  новых  владельцах  каменные  мостовые  опоры,  похожие  на древние  стелы.
     Дошедшая  до  наших  дней  каменная  часовня  была  поставлена  наследниками  А.Л. Самарина.  В  память  о нём она была  посвящена  его  Св. покровителю  блгв. кн. Александру  невскому.  Место  для  часовни  было  выбрано  на  светлой  поляне, напротив  усадебного  дома,  через  дорогу.
     Часовня представляет  собой  постройку,  решенную  в  стиле  отживающего  в  то  время  классицизма,  с  фронтоном,  образованным  двускатной  кровлей,  массивным  карнизом  и  треугольным  козырьком  над  входом.  Липы,  растущие  двумя  группами  по  сторонам  подхода  к  часовне,  усиливали  ее архитектурно-мемориальную значимость.
     В наше время часовня  воспринимается  как  одна  из  парковых  построек,  придающая  этому  ландшафтному  уголку   особый  торжественно-лирический  характер.
     В  1903 – 1904 гг. часовня  капитально  ремонтировалась,  действовала  еще  в 1970-е  годы,  когда  в  ней  находилась  памятная  икона  в  серебряном  окладе, пожертвованная  в  часовню  в  1868 году.
     На  территории    Череменецкого  монастыря,  по  соседству  с  Иоанно-Богословским  храмом  находится  надгробие  Софии  Дмитриевны  Квашниной-Самариной,  урожденной  Салтыковой.  Это  умершая  в  1860 г.  жена  владельца  Репьев  А.П. Квашнина-Самарина.
     Что  же  касается  усадьбы,  то  ее  новый  расцвет  приходится  на  1870-е  годы,  когда  усадьба  стала  принадлежать  одной  из  четырех  дочерей  Квашниных-Самариных,  жене  инженер-полковника  морской  строительной  части,  Надежде  Александровне  Большаковой  (р. 1840).
     Большаковы  построили  в  Репьях  новый  каменный  двухэтажный  усадебный  особняк  дворцового  типа,  привлекающий  своим  причудливым  обликом,  перезагруженным  художественными  ухищрениями.  Два  монументальных  башенных  ризалита  второго  этажа  с  трехъярусными  фигурными  фронтонами  объединены  короткой  «вставкой»  второго  этажа  и  фланкированы  купольными  завершениями  боковых  корпусов.  Дом  прекрасно  показан  на  фотографии  1927 г.  В  1960-е гг.  на  его  мощных  фундаментах  построили  протяженное  здание  бывшей  Базы  отдыха  ЛТО «Буревестник»  довольно  невзрачной  архитектурной  внешности.
     Из  дальнейших  владельцев  Репьев  несомненный  интерес  представляет  гражданский  инженер  Николай  Сергеевич  Кудрявцев  (1857 – 1900),  родной  племянник  уже  известного  нам  Н.Г. Кудрявцева,  создателя  Казанской  церкви  в г. Луге  и  усадьбы  в  «Ведрово»  (см. Жемчужина,  санаторий).
     В  памяти  местного  населения  Н.С. Кудрявцев остался   неким  чудаком,  «разорившимся  на  инженерных  экспериментах».  Старожил  Репьев  Сергей  Степанович  Ефимов  (р. 1890)  в  свое  время  рассказал  слышанное  от  своего  отца,  что  Кудрявцев  сконструировал  в  Репьях  какой-то  особенный  паровоз,  построил  ветряную  мельницу  и  даже  осуществил строительство  подводной  лодки, которую  испытывал  на  Череменецком  озере.
     К  слову  сказать,  старший  сын  Н.С. Кудрявцева – Георгий – стал  преподавателем  Университета  в  Лиме,  столице  государства  Перу,  в  Южной  Америке,  погиб  в  автомобильной  катастрофе  в  нач. 1970-х гг.
     В  1900г. Репьи  выкупил  К.Я.. Паль,  к  тому  времени  владевший  Большим и  Средним  Наволоком  (см. Наволок).  Все  три  своих  имения  на  Череменце  Паль  объединил  густыми  посадками  липы  по  обеим  сторонам  связующей  их  дороги.  До  сих  пор  эта  вековая  аллея  является  украшением  проходящего  здесь  современного  шоссе.
     Последним  владельцем  Репьев  местные  жители  называли  промышленника  Богданова,  «хозяина  табачной  фабрики,  известной  при  советской  власти,  как  фабрика  им. Урицкого».
     Этим  Богдановым  мог  быть  лишь  А.А. Богданов,  в  1913  году  ставший  членом  правления  товарищества  фабрик  табачных  изделий  «Лаферн»,  основанного в  1852 г.  в  Петербурге   австрийским  подданным,  купцом  2-й  гильдии  барономГупманом де Бальбеллом,для петербургской фабрики которого  в  1908-13 гг.  были  построены  новые  производственные  корпуса  в  стиле  «модерн»(Васильевский остров,  9-я  линия,  36/40) .  С  1923  г.  фабрика  носила  имя  М.С. Урицкого,  с  1970 – Ленинградское  производстственное  объединение  табачной промышленности.
     185. Речка  (Тесовской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  кон. XIX в.,  не  сохранилась.
     Ныне  несуществующая  деревня  Речка  находилась  на  границе  бывших  Лужского  и  Новгородского  уездов.  Деревня  и  впрямь  находилась  на  речке,  носящей  название  Черная.  Сегодня  о д. Речка  напоминает  дорога,  ведущая  к  юго-востоку  из д. Хрепелка  к  каким-то  строениям,  оставшимся  на  месте  ликвидированной  деревни.  Поистине  дорога    «в  никуда».
     О  часовне  в  д. Речка  есть  лишь  крайне  скудное  сообщение,  что,  по  данным  1971 г.,  она  находилась  «в  крайне  аварийном  состоянии».
    186. Романщина  (Дзержинской_),  церковь  во  имя  Св. прор. Илии,деревянная, 1679 г.,  разобрана  в  1840 г.
     Деревня  Романщина  находится  к  северо-востоку  от  дороги  Луга – Медведь  (Медведское  шоссе),  в  1 км  восточнее  места  ее  пересечения  с  железной  дорогой  Луга – Новгород.
     О  находившейся  в  Романщине  старинной  Ильинской  церкви  наиболее  подробно  сообщается  в  "Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии " (вып. IX), 1884 г.  «Село  Романщино  находится  в  15- вер. От  Петербурга  и  в  10 вер. От Луги,  подле  мызы  «Романщины»,  при  р. Луге  и  Вировском  ручье,  впадающем  в  р. Лугу.
     Прежняя  приходская  церковь  во  имя  Рождества  Христова  находилась  в  селе  Штрешеве  (совр. Стрешево – авт.),  в  2 вер. Отсюда,  на  старой  Новгородской  дороге  (совр.  Медведское  шоссе – авт.).  Потом  церковь  и  село  или  «выставка»  Штрешево  сгорели…  Кроме  Штрешевской  приходской,  была  в  Романщине  деревянная,  домовая  церковь,  во  имя  Пророка  Илии,  построенная  в 1679 г.  помещиком  Иваном  Михеевичем  Елагиным.  Когда  церковь  в  Штрешеве  сгорела,  то  Ильинская  стала  приходского  и  к  ней  прирезана  была  церковная земля.  Когда  и  эта  церковь  начала  ветшать,  тогда  помещик  села  Романщины,  подпоручик  Ефим  Назарьевич  Елагин  построил  подле  нее  в  1772 г. каменную  церковь.Храм  Тихвинской  Божией  Матери (т.е.  построенный  Е. Елагиным каменный  храм – авт.)  существует  и  до  ныне,  а  Ильинская  церковь  разобрана  в  1840 году;.. Иконы  из  нее  перенесены  в   притвор  каменного  храма,  а  дерево  употреблено  на  отопление  церкви».      
     187. Романщина  (там  же),  церковь  во  имя  Тихвинской  иконы  Божией  Матери,  каменная,  1772 г.,  сохранилась  в  аварийном  состоянии.
     Каменная  Тихвинская  церковь  в  Романщине  была  построена  местным  помещиком  подпоручиком  Ефимом  Назарьевичем  Елагиным  (1735 – 1799)  в  1772 г. ввиду  ветхости  находившейся  здесь  приходской  деревянной  Ильинской  церкви  (см. выше).
     Тихвинская  церковь  освящена  в  1776 г.  Дата  ее  постройки  была  помещена  в  верхнем  ярусе  давно  не  существующего  иконостаса, год  освящения  в  надписи  на  когда-то  хранившимся  в  церкви  кресте:  «Освятися  жертвенник…  при  державе  Императрицы  Екатерины  Алексеевны  всея  России  и  при  наследнике ея  Павле  Петровиче,  при  супруге  его  Марии  Федоровны,  по  благословению  преосвященного  Гавриила  архиепископа  Велико-Новгородского  и  Санкт-Петербургского  в  лето  от  сотворения  мира  7284  от  Рождества  же  во  плоти  Бога  Слова  1776,  индикта  9  месяца  сентемвриа  27  дня,  на  память  св. мученика  Каллистрата  и  дружины  его, - святил  оный  храм,  по  указу  Череменецкого  монастыря  игумен  Иоил  с  освященным  собором,  строил  помянутый каменный  храм,  коштом  и  присными  трудами,  усердный  рачитель  и  прихожанин  села  Романщины,  подпоручик  Ефим  Назарьев,  сын  Елагин.  Окончася  при  детях  его  Дмитрии  и Иване».
     Тот  же  источник  так  описывает  внешний  вид  храма,  его  примечательности:  «Тихвинская  церковь  квадратная,  сделана  из  кирпичей,  выкладенных  сплошной  кладкой  и  связанных  железом…  Наружные  стены  испещрены разными  фигурами  из  кирпича,  особенно  у  окон,  карнизы  сделаны  из  кирпича  в  виде  поясков  и  зубчатых  треугольников,  с  откосами  по  углам.  Крыша  церквина  два  ската,  а  на  алтаре – полукруглая.  Крыша  и  глава  покрыты  железом…  На  церкви  и  на  колокольне  четырехконечные,  железные  вызолоченные  кресты.  Церковь  и  колокольня  оштукатурены…»
     Такое  бесхитростное  описание  церкви  никак  не  передает  ее  изящества,  соразмерности  и  художественные  особенности,  как  памятника  архитектуры  позднего  барокко, являющего  собой  тип  русского  бесстолпного  храма.  Над  основным  квадратным  в  плане  объемом  возвышается  восьмерик  с  шатром  и  главкой.  С  востока  к  четверику  примыкает  пятигранная  апсида,  со  стороны  входа  такой  же  в  плане  притвор  (трапезная).  Двухъярусная  восьмигранная  колокольня  сначала  располагалась  отдельно  от  церкви.  Позже  колокольню  и  церковь  «связали»  деревянным  переходом,  оштукатуренным  «под  камень».
     Тихвинская  церковь предстаёт как гармония  объемов,  рисунка  силуэта  и  пластики  архитектурных  деталей:  руста  по  граням  нижнего  яруса,  сдвоенных  пилястр  восьмерика,  сложного  профиля  карнизов  и  нарядных,  напоминающих  ручную  лепку,  наличников.Но  главное – храм  приведен  в  удивительное  согласие с  характером  местности.  В  окружении старых  деревьев  церковь  выглядит  скромным,  уединенным  сооружением.  Вид  на  нее  открывается  со стороны  реки  Луги.  Отсюда  поставленная  на  пологой  возвышенности  церковь  воспринимается  неожиданно  монументально,  почти  без  помех,  во  всей  выразительности  своих  пропорций.
     Согласно  историческим  сведения  в  церкви  находился  иконостас  старинной  работы  из  трех  «тяблов»  (поясов,  ярусов).  «Антиминс  храма  освящен  архиепископом  Гавриилом.  В углах  его  лики  4  Евангелистов,  в  середине  четвероконечный  крест,  а  под  ним – картина  тайной  Вечери».  Антиминс  был  освящен  13 (24)  декабря  1775 г.
     В  храме  находились  такие  святыни  как  кресты  с  мощами  свв. Моисея  Мурина,  Нила  Столбенского,  Антония  Римлянина  и   частицами  Животворящего  Древа  и  ризы  Пресвятой  Богородицы,  а  также  иконы:  Образ  Божией  Матери  Тихвинской  в   вызолоченной  ризе  с  драгоценными  камнями  и  старинная  икона  Знамения  Божией  Матери.
     Приход  Романщиковской  церкви  соседствовал  с  Вычелобовским  и  Петровском.  Он  включал  три  помещичьи  усадьбы:  Романщину,  Солнцев  Берег  и  Рапти  (см. выше,  Дзержинского  пос.).  С  1878  г.  приход  церкви  состоял  из  7  деревень, с  числом  прихожан – 1020 человек.  В  приходе  короткое  время  действовала  школа  в  д. Бор,  где  находилась  также  и  одна  из  часовен  прихода  (наименование  не установлено).  Школа  в  Бору  была  закрыта  за  неимением  подходящего  для  нее  помещения.  Взамен  ее  в  1879 г.  в  Раптях  помещиком  А.А. Половцовым  была  открыта  школа  на  20  детей  (мальчиков).  Всего  же  в  приходе  обучалось  до  80  крестьянских  детей (на  1884 г.).
     Крестные  ходы  совершались:  24  июня – «в  Петровске»  (Петровские  Бабы? – авт.),  26  сентября – в  д. Бор,  8  июня – в  д. Раптях.
     Тихвинская  церковь – живое  напоминание  о  прошлом  Романщины,  о  связанных  с  нею  лицах.
     Елагины представляли собой разветвлённый дворянский род. К  московской ветви этого  рода  относится  Степан  Парфентьевич  Елагин,  который  «в 1644  году  был приставлен  у  датского  королевича  при  проезде  от  рубежа  Водской  пятины  до Новгорода  (т.е.  по  Ивангородской  дороге,  через  Тесово – авт.)».  Этот  же  Елагин  строил  город  Олонец,  был  воеводою  в  Сомерском  (от озера Самро) остроге, Невеле,  Гдове,  Вычегде.Похоронен в Псково-Печерском монастыре. 
     Безусловно,  выдающимся  человеком  был  И.Ф. Елагин,  участник  второй  камчатской  экспедиции  Витиуса  Беринга.  Будучи  штурманом  на  корабле  «Св. Павел»  под  командованием  А.И. Чирикова  он  проявил  себя  как  мужественный  моряк  и  талантливый  картограф, участвуя  в  составлении  карты  северных  и  восточных  берегов  Российской  империи  «прилежащих  к  Северному  Ледовитому  и  Восточному  океанам  с  частью  вновь  найденных  чрез  морское  плавание  западных  американских  берегов  и  острова  Япона».  Им  же  вместе   с  А.И. Чириковым  была  составлена  итоговая  карта  открытий  1-й  и  2-й  Камчатских  экспедиций.
     Кроме  того,  Иван  Елагин  первый  возвел  жилые  и  складские  строения  на берегу  Авачинской  бухты,  став  основателем  будущего  Петропавловска-на-Камчатке.К сожалению, его родство с владельцами Романщины остаётся невыясненным. 
     В  краеведческой  литературе  можно  найти  предположение,  что  в  родстве  с  лужскими  Елагиными  был  и  выдающийся  деятель  Екатерининской  эпохи  Иван  Перфильевич  Елагин  (1725 – 1796) – вице-президент  Главной  дворцовой  канцелярии,  писатель,  историк,  покровитель  начинающего  литератора,  будущего  сатирика – Д.И. Фонвизина,  создателя  бессмертного  Митрофанушки.Некоторые краеведы ошибочно  предполагали,  что  будто бы  И.П. Елагин  мог  подсказать  Екатерине II место  для  размещения  г. Луги.На самом деле г.Луга был основан на землях секвестированных у брата Ефима Назарьевича Елагина-Ивана Назарьевича, владельца имения в Островно.(см.выше).
     Сегодня загадку родословной лужской ветви Елагиных можно считать разгаданной,о чём мы имели возможность сообщить в очерке о храмах Островенского погоста.Что  же  касается  Романщины,то  первым её владельцем стал прадед Ефима Назарьевича Елагина -Иван михеевич(Богданович),чьим старанием здесь была построена в 1679г. вышеупомянутая деревянная Ильинская церковь.По жалованной грамоте царя Алексея Михайловича он был награждён"за многия службы поместным окладом",который составляли: находившиеся в Щебецком погосте Шелонской пятины сельцо Краевское с деревнями(к юго-западу от оз.Самро),в Петровском погосте той же пятины пустошь Романщина,в Водской пятине в Городенском погосте дер.Слопи(Слапи).
      В Романщине Елагиными  была отстроена  помещичья  усадьба  с  деревянным  господским  домом  и  плодовым  садом  регулярной  планировки.  Усадьба  располагалась  к  северу  от  Тихвинской  церкви.  Господский  дом  был  поставлен у  бровки  террасы,  у  подножья  которой  был  вырыт  прямоугольный  пруд.  Расходившиеся  веером  три  партерных  дорожки  вели  от  дома  к  пруду.
     С  севера  жилая  часть  усадьбы  широкой  аллеей  отделялась  от  хозяйственных  построек.  Еще  одна  скотопрогонная  аллея  соединяла  хозяйственный  двор  с р. Лугой.  С  запада  от  усадьбы  находились  крестьянские дворы.
     В  таком  виде  усадьба  пребывала,  по  крайней  мере,  до  1813  года,  т.е. до  приобретения   Романщины  морским  министром  маркизом  И.И. де  Траверсе.Считается,  что  маркиз  купил  поместье  у  наследников  Елагина  в  1799  году,  но  эта  дата  опровергается  многими  документами,  включая  собственноручное  письмо  маркиза  от  16  ноября  1813  года  к  романщинскому  старосте  Петру  Панкратьевичу,  в  котором  последнему предписывается объявить  крестьянам  и дворовым  людям,  что усадьба  Романщина  "с  деревнями  и  принадлежащими  к ней  землями  и  всякими  угодьями, равно  как  господским  домом" стала его,маркиза,собственностью и что отныне он является их  новым  господином.
     Ещё одной ошибкой является то, что  адмирал  Траверсе  приобрел  Романщину  у  наследников  Е.Н. Елагина – устроителя  Тихвинской  церкви.  Согласно  документам,  наследниками  Е.Н. Елагина  были   его  сыновья  Дмитрий  и  Иван  Ефимовичи.  Младший – Иван – был  холост.  Дмитрий  (1752 – 1809)  был  старше  младшего  на  10  лет,  незадолго  до  смерти  овдовел,  оставил  после  себя  18-летнюю  дочь  Елизавету.  Он  же  был  владельцем  и  островенского  имения  с деревнями  Заозерье  и  Толкова.  Вскоре  после  смерти  Дмитрия  Елагина  село  Романщина  с  деревней  Чеголи,  а  также  елагинское  поместье  на  Островенском озере  стали  принадлежать  Алексею  Кошкарову,мужу Елизаветы Дмитриевны Елагиной, который  владел  ими  всего  лишь  около  года,  Уже  в  конце  января  1811 г.Романщина и остальные части этого елагинского имения   перешли  в  собственность  адмирала  Михаила  Кондратьевича  Макарова  (1748 – 1813).
    Скажем  сразу,  адмирал  М.К. Макаров  не  имеет  никакого  отношения  к  прославленному  флотоводцу  Степану  Осиповичу  Макарову,  герою  русско-японской войны.  Отец  С.О. Макарова  происходил  из  солдатских  детей,  «получив  право потомственного  дворянства  на  девятом  году  жизни  сына,  когда в  1857  г.  был  произведен  в  чин  поручика»  (В.П. Старк).
    Имя  же  адмирала  М.К. Макарова  оказалось  незаслуженно  забытым.  Между  тем,  это  был  боевой  адмирал,  прошедший  большой  путь  служения  на  море, участник  ряда  памятных  для  русского  флота  сражений.
    Выпускник  петербургского  Морского  кадетского  корпуса  М.К. Макаров  в  1766  году  получает  первый  офицерский  чин – мичмана  и  уже  через  четыре  года,  будучи  лейтенантом  в  эскадре  адмирала  Г.А. Спиридова,  принимает  боевое  крещение  в  бою  с  турецким  флотом  при  Чесме.  Войну  с  турками  он заканчивает  в  звании  капитан-лейтенанта.  Затем  были  Гогландское  и  Эландское  сражения  со  шведским  флотом.  За  отличие  в  первом  из  них  Макаров  удостаивается  первой  высокой  награды – ордена  Св. Георгия  4-й  степени  с  белым  крестом.  «В  эти  годы  в  Средиземном  море  одерживала  победы  эскадра  под  командованием  Ушакова,  а  в  Северном  море – корабли  Макарова».  (В.И. Сычев).  За  действия  в  Северном  море  во  взаимодействии  с английским  флотом  Екатерина II  наградила  контр-адмирала  М.К. Макарова  орденом  Св. Анны  1-й  степени,  английский  король – золотой  шпагой,  украшенной  бриллиантами.  «В  1799 г.  уже  Павел I  наградит  его  Мальтийским  орденом,  а  английская  корона – второй  шпагой»  (В.П. Старк).  Этих  наград  он  удостоился  за  совместные  действия  с  английским  флотом  против  голландской  эскадры – действующей  в  союзе  с  наполеоновской  Францией.  Макаров – единственный  пример  награждения  российского  адмирала  двумя  наградами  от  британского  короля – золотыми  с  бриллиантами  шпагами.  При   Павле  I  Макаров  становится  и  кавалером  ордена  Св. Александра  Невского.
    С  первых  дней  царствования  Александра  I  судьбы  М.К. Макарова  и  И.И. Траверсе  сблизились  довольно  тесно.  Оба  моряка  одновременно   производятся  в  адмиралы  синего  флага  Балтийского  флота.  В  1802  г.  Макаров  назначается  членом  адмиралтейств – коллегии,  по  упразднению  которой  в  сентябре  этого  же  года  определяется  в  «Комитет  для  образования  флота»,  принимая  деятельное  участие  в  подготовке  учреждения  российского  морского  министерства,  которое  в  1809  г.  возглавил  маркиз  Траверсе.  Маркиз  с  этого  времени   самым  тесным  образом  сотрудничает  с  М.К. Макаровым,  который  с  1807  и  до  конца  своих  дней  начальствовал  всеми  морскими  командами  Петербурга.  (В.П. Старк).
    В  1804  г.  М.К. Макаров  вступил  в  брак  с  Марией  Александровной  Круз, вдовой  адмирала  Александра  Ивановича  Круза,  урожденной  Варлант.  А.И. Круз (1727 – 1799)  участник  Семилетней  войны  и  Чесменского  сражения,  снискал  себе  славу,  когда  будучи  командующим  эскадрой  Балтийского  флота нанес  сокрушительное  поражение  шведскому  флоту  в  Выборгском  сражении  1790 г.
    Адмирал  М.К. Макаров  умер  бездетным  13 (25)  августа  1813 г.  Его  похоронили  в  Романщине  под  сводами  Тихвинской  церкви,  по  соседству  с  устроителем  этого  храма  Е.Н. Елагиным.  В  том  же  году  хозяином  Романщины, Чеголей  и все  того  же  Островно  становится  маркиз  Траверсе. 
    Возможно,  что  и  Макаров  и  Траверсе  приобрели  Романщину  не  без  участия  еще  одного  своего  коллеги – генерал-аудитора  и  с  1812 г.  директора  Аудиторского  департамента  Морского  министерства  контр-адмирала  Матвея  Михайловича  Муравьева  (1762 – 1823).  Он  владел  расположенным  в  относительном  соседстве  с  Романщиной  селом  Затуленье,  в  связи  с  чем  и  был  уже  упомянут  нами.  Именно  М.М. Муравьев  фигурировал  в  роли  продавца, или  его  доверенного  лица,  при  покупке  Романщины  маркизом  Траверсе.
    Первым  браком  маркиз  был  женат  на  Мари-Мадлен  де  Риуфф,  от  которой  имел  двух  сыновей:  старшего,  родившегося  в  1791 г.  в  Швейцарии  Жана  Франсуа  и  младшего,  увидевшего  свет  в  Финляндии  в  1796 г.,  рождение  которого  стоило  жизни  его  матери.  Его  крестной  матерью  стала  сама  Екатерина  II,  пожелавшая,  чтобы  младенца  назвали  в  честь  ее  старшего  внука,  будущего  императора  Александра  I.  При  этом  царственная  крестная  «приказала  положить  в  колыбель  младенца  патент  на  звание  мичмана».  Далее произошли  следующие  события,  во  многом  затруднившие  изучение  родословной  Траверсе.
    «Маленький  Александр  серьезно  заболел.  Маркиз  обратился  с  просьбой  к  императрице  передать  чин  мичмана  его  старшему  сыну…  Императрица  благосклонно  даровала  свое  согласие.  Вот  почему  Жан  Франсуа  по  прозвищу  Фан-Фан  получил  с  этого  дня  (20  марта  1796 г. – авт.)  имя  Александр, которое перешло  ему вместе  с  чином». Но  заболевший  младенец  выздоровел,  а  высочайшее  соизволение  осталось  в  силе.  Милость  императрицы  сохранилась  за  старшим  сыном  и  получилось  так,  что  оба  брата  стали  носить  одинаковые  имена.   Если  учесть,  что в силу этого   некоторые  из  их  сыновей стали двойными  тезками,  то  немудрено,  что  в  указаниях  на  потомков  адмирала  до  сих  пор  встречаются    грубые  ошибки.
    Через  четыре  года  после  смерти  Мари-Мадлен,  сорокашестилетний  маркиз  там  же  в  Финляндии  женился  на  19-летней  Луизе-Ульрике  Брюин,  представительнице  одной  из  знатных  шведских семей,  ставшей  матерью  уже  знакомых  нам  по  Островно    маркизы  Марии  Ивановны  Траверсе  и ее  старшего брата  Федора  Ивановича.
    Луиза-Ульрика  скончалась  в  Петербурге  в  марте  1821 г.  Согласно  воле  покойной,  ее  тело  перевезли  в  Романщину  и  похоронили  вблизи  алтаря  Тихвинской  церкви.  Тогда  же  маркиз  записал  в  своем  дневнике  о  своем  желании  быть  похороненным  вместе  с  супругой,  «чтобы  ее  прах  покоился  в  одной  могиле  с  моим».
    Смерть  жены  потрясла  адмирала.  Он  серьезно  заболевает  и  безвыездно  остается  в  Романщине.  Александр I  отверг  его  просьбу  об  отставке,  но  разрешил  перевод  в  Романщину  штаб-квартиры  морского  министра.  Ее  разместили  в  усадебном  флигеле  и  на  протяжении  восьми  месяцев  руководство  морским  министерством  Российской  империи  осуществлялось  отсюда,  из  Романщины!..
    Ежедневная  связь  с  Петербургом  поддерживается  через  курьеров.  Из  Романщины  «отсылаются  депеши  в  Лайбах,  где  на  конгрессе  присутствует  Александр I.  В  Романщине  в  эти  дни  изучаются  отчеты  о  ходе  экспедиций  Васильева  и  Шишмарева,  Литке,  Врангеля  и  Анжу.  Готовятся  планы  новых  исследований.  Здесь,  10  апреля  Траверсе  получает  первое  донесение  Беллинсгаузена  о  плавании  вокруг  Антарктиды  и  об  открытии  трех  островов, названных  именем  министра»  (о-ва Траверсе – авт.).
    В  июле  приходит  известие  о  возвращении  кораблей  Беллинсгаузена  и  Лазарева  и  отчеты  капитанов  об  успешном  плавании,  в  ходе  которого  российские  мореплаватели  первыми  приблизились  к  Антарктиде.  Об  этом,  единственном  в  XIX  веке  плавании  русских  к  южному  материку, Траверсе  писал  Александру I  из  Романщины,  что  «по  всей  справедливости  оно  должно  быть  поставлено  в  число  знаменитых  путешествий   сего  рода».
    Организация  экспедиции  стала  апогеем  деятельности  морского  министра.  30  августа  император  представил  его  к  награждению  высшим  орденом  России – Св. Андрея  Первозванного,  а  2  сентября  посетил  Романщину  и  лично  вручил  награду.  Здесь  же  был  подписан  Высочайший  указ,  впервые  определяющий  границы  Российской  империи  на  Дальнем  Востоке  и  в   Русской  Америке»  (В.И. Сычев).
    Дополнительный  интерес  к  Романщине  вызывают  ее  посещения  императором  Александром I.
    Внучка  маркиза  М.А. Паткуль  в  своих  воспоминаниях  отмечает,  что  Александр I,  «объезжая  осматривать  войска,  двенадцать  раз  посетил  старика  (ее  деда – авт.)  останавливаясь  у  него  в  доме  на  сутки  и  дольше…  Когда  приходилось  принять  царя,  дед  с  дочерью  своей,  фрейлиной  двора  ея  величества  (т.е.  М.И. Траверсе – авт.)..  переселялся  во  флигель,  а  дом  предоставлялся  в  распоряжение  императора…  Дедушка  показал  нам  кабинет,  в  котором  занимался  император…  во  время  своих  помещений;  кабинет  оставался  всегда  в  том  же  виде  и  был  неприкосновенен,  пока  дед  был  жив».
    В  алтаре  романщинской  церкви  длительное  время   находилась  бронзовая  доска  с  надписью,  сообщающей,  что:  «Благочестивейший   Государь  Император  Александр  Павлович,  всемилостивейше  посетив  морского министра  маркиза  де  Траверсе,  в  селе  его  Романщине,  изволил  быть  в  приходской  церкви  Тихвинской  Богоматери,  при  совершении  божественной  литургии,  сентября  25  дня  1821  года».
    В  записках  лейб-хирурга  Д.К. Тарасова,  сопровождавшего  царя  во время  его  многочисленных  поездок,  читаем,  что  29  ноября  1823 г.  царь,  возвращаясь  в  Петербург  из путешествия  по  России,  ночевал  в  городе  Луге  у  генерала  Бархмана.  Обычно  же  остановки  делались  в  Долговке  и  Романщине.  «16-го  августа,  в  восемь  часов  утра,  государь  выехал  с  бароном  Дибичем  по  Белорусскому  тракту;  на  станции в  Долговке  был  обед,  а  ночлег  по  обыкновению  в  Романщине  у  маркиза  де Траверсе».  Маркиз,  пишет  далее  Тарасов,  «всегда  встречал  императора  в  андреевской  ленте,  и  государь  во  всех  путешествиях,  почти  ни  разу  не  миновал  Романщины,  отправляясь  и  возвращаясь  из  путешествий  по  Белорусскому  тракту.  Государю село  Романщино  нравилось,  как  по  местоположению  своему,  на  коем  с  особенным  искусством  раскинут  сад  и  парк,  при  скромном  деревянном  доме,  в  коем,  несмотря  на  наружную  его  скромность,  сосредоточены  всевозможные  удобства  жизни,  по  особливому  радушию  и  доброте  маститого  маркиза».
    Правда,  в  свете  ходила  и  друга  версия  причины  частых  визитов  государя  в  Романщину.  Злые  языки  поговаривали,  что  маркиз  «обязан  был  милостью  Александра  глазам  хорошенькой  гувернантки-француженки.  Император,  проезжая  на  запад  России  или  за  границу,  будто  невзначай,  всегда  останавливался  в  поместье  маркиза,  Романщине,  и  проводил  у  него  несколько  дней  в  рыцарских  подвигах…».
    Романщина  оставалась  центром  Морского  министерства  до  25  ноября  1821  года.  В  этот  день  была  учреждена  должность  начальника  штаба  по   Морской  части.  На  него  возлагались  обязанности,  исполнявшиеся  прежде  Морским  министром.  Траверсе,  формально оставаясь  в  своей  должности,  получил  почетный  отпуск  по  болезни  с  сохранением  содержания  (В.И. Сычев).
    Окончательная  отставка  последовала  в  1828 г.  при  Николае I  в  связи  с реорганизацией  морского  министерства  по  образцу  военного.  При  этом  маркизу  была  выражена  благодарность  «за  успешное  руководство  министерством в  прежнем  его  виде».  За  ним  сохранили  содержание  и  членство  в  Государственном  совете.  Маркиз  И.И. де-Траверсе  скончался  в  Романщине  7  (19)  мая  1831 г.  и  был  похоронен  у  Тихвинской  церкви  рядом  с  женой.
    Единственной  наследницей  Романщины  и  Островно  стала  дочь адмирала   Мария  Ивановна  Траверсе.  Она  продолжила  родительскую  заботу  о  состоянии  Тихвинской  церкви,  производя  на  свои  средства  необходимый  ремонт  храма,  устройство  деревянных  полов.  По  ее  заказу  были  изготовлены  и  принесены  в  дар  церкви  серебряные  с  позолотой  ризы  на  иконы  Спасителя,  Тихвинской Божией  матери,  а также  серебряные  с  позолотой  священные  сосуды.
    Имеющиеся в краеведческой литературе сведения о  дальнейших  владельцах  Романщины  во многом ошибочны.В частности,считается,что после М.И.Траверсе Романщина перешла к Александру Ивановичу-младшему,затем  её совладельцами стали его дети Мария Александровна,в замужестве Паткуль, и Николай Александрович де Траверсе-младший,лишь ,в 1880 г. Романщина перешла к его племяннику,т.е. сыну М.А.Паткуль,Владимиру.На деле всё было иначе.Здесь следует обратиться к  доступным   первоисточникам,  в  первую  очередь  к  запискам самой  Марии  Александровны  Паткуль. Есть в  них  одно  замечательное  место,  касающееся  судьбы  её сына  Владимира.  Речь здесь идет  о  периоде  1873 – 1877 гг. М.А.Паткуль пишет: «В  продолжении  этих  нескольких  лет  дети  подросли,  Владимир  успел  после  выпуска  из  лицея  прослужить  три  года  в  Кирасирском его  величества  полку,  выйти  в  отставку  по  слабости  здоровья  и сделаться  помещиком  села  Романщина  в  Лужском  уезде,  купленном  ему  отцом  от  двоюродного  брата,  которому  имение досталось  в  наследство  после  тетушки».  Здесь  под  тетушкой  имеется  ввиду фрейлина  Мария  Ивановна  Траверсе,  под  двоюродным  братом – Николай  Александрович  Траверсе,  который,  следовательно,  был  сыном  дяди  М.А. Паткуль – Александра  Ивановича  Траверсе-старшего,  т.е.  Жана  Франсуа,  или  Фан-Фана и о котором мы уже упоминали,как о владельце имения в Островно.
    Что  же  касается  родного  брата  Марии  Паткуль -  Николая  Александровича  маркиза  де  Траверсе,  которого  ошибочно  считают  хозяином  Романщины,   то  его  имя  также  попало   в  анналы  Российской  истории.  Он  родился  в  1829  г.,  после  обучения  в  пансионе,  руководимом  уже  известным  нам  по  Перечицам  А.Ф. Оболенским, поступил  в  Александровский,  бывший  Царскосельский лицей,  который  окончил  в  1850  г.,  имел  чин  коллежского  асессора,  служил в  Сибири,  где  познакомился  с  известным  русским  революционером  М.А. Бакуниным,  некоторыми  из  ссыльных  декабристов.  Его  судьбой  интересовался  И.И. Пущин.  Вскоре  Н.А.  Траверсе  назначается  чиновником  особых  поручений  в  Государственный  контроль.  Во  время  своей поездки  в  1862 г.  в  Лондон  он  знакомится  с  А.И. Герценом.  По  возвращению  в  Россию его  арестовывают  по  делу  о  «сношении с  лондонскими  пропагандистами» и  7  августа  1862 г.  помещают  в  Алексеевский  равелин  Петропавловской  крепости.  Не  выдержав  заключения,  он  уже  в  декабре  того  же  года  проявляет  признаки  психического  расстройства.  Его  помещают  в  военно-сухопутный   госпиталь  и  в  августе  1864  г.  освобождают  из  крепости,  передав  на  поруки  жены  с  учреждением  на  квартире  полицейского  караула.  Несчастный  Н.А. Траверсе  умер  в  том  же  1864 г.  в  возрасте  35  лет.  Его  имя  прочно вошло  в  мартиролог  деятелей  русского  революционного  движения,  в  историю  Царскосельского  (Александровского)  лицея.  Но  к  истории  Романщины,  вопреки  известным  утверждениям,  он  имеет  только  самое  косвенное  отношение.
     Мария  Александровна   Паткуль(1820-1899),  известна  не  только  как  автор воспоминаний-замечательного  исторического  документа  эпохи,  но  и как  женщина  удивительной  красоты.Посвящённый её памяти очерк так и был озаглавлен:
«Русская  красавица  прошлого  века».  Ее  муж – Александр  Владимирович  Паткуль,  потомок  известного  деятеля  петровский  эпохи,  товарищ  детских  лет будущего  императора  Александра II,  впоследствии  генерал-адъютант,  участник  Кавказской  войны,  петербургский  обер-полицмейстер. То,что Романщина была выкуплена Паткулем  до  начала  русско-турецкой  войны, т.е. в  1873-74 гг.  подтверждается  и  другими  источниками,  в  частности  в  сведениях  об  учреждении в  Романщине  церковного  попечительства:  «Попечительство  открыто  в 1873 г.  Председатель  его  поручик  Владимир  Александрович  Паткуль.  Собираемые  попечительством  деньги  тратятся  на  ремонтировку  церковного  дома и  церкви».
    Романщина  оставалась  за  Паткулями  до  самой  революции.
    Вновь  возвратимся  к  Тихвинской  церкви.  Источники  начала  ХХ  века  отмечают  ее  хорошее  состояние,  чистоту,  хотя  и  при  некоторой  скудости  церковной  утвари.  «Прихожане  жертвуют  на  храм:  есть  пожертвованные  облачения,  хоругви,  был  денежный  сбор  на  плащаницу».  Отмечают  и  хорошее  состояние  приходской  библиотеки,  с  «порядочным  количеством»  книг.  Церковь  была  обнесена  оградой,  церковное  кладбище  окружал  вал.
    В  приходе  уже  действовали  2  земские  и  1  церковно-приходская  школы.  Последняя  находилась  в  самой  Романщине.  «Помещение  школы  очень  хорошее,  в  школе  просторно,  чисто,  много  картин».  Школа  была  построена  в  1885 г.
    Источники  сохранили  нам  имена  большинства  членов  причта  романщинской  церкви,  начиная  с  1730-х  гг.  Но  вполне  подробные  сведения  удалось  обнаружить  лишь о  двух  священниках  Тихвинского  храма,служивших здесь в начале и второй половине прошлого столетия.  Первым  из  них -  протоиерей  Борис  Заклинский,  близкий  родственник  не раз  упомянутого  выше  лужского  благочинного  Н.П. Тихомирова  (см. Малая  Ящера,  Новое  Островно).
    Род  церковнослужителей  Заклинских  произошел  от  Заклинья,  одного  из  погостов  Лужского уезда,  находившегося  в  96  верстах  юго-западнее  Луги,  вблизи  ст. Новоселье  Варшавской  железной  дороги.
    Борис  Павлович  Заклинский  происходил  из  семьи  псаломщика  петербургской сампсониевской  церкви. Он  рано  остался  круглым  сиротой.Тогда  Владыко  Антоний  (Вадковский),  устроитель  обители  в  Зачеренье  (см. выше)распорядился перевести  служить  в столицу его дядю  – Ивана  Николаевича  Заклинского,  бывшего  до  этого  псаломщиком  Поддубской  церкви  Лужского  уезда  (ныне  Ретюньской  волости)  и  ставшего Борису,его братьям и сёстрам вместо  родного  отца,  как  и  для детей  другого  своего  умершего  брата  Сергея,  диакона  церкви  в  Рели.
    Вскоре  после  выпуска  из  семинарии  Б.П.  Заклинский  был   назначен  служить  в  романщинской  церкви.  Жили  они  в  доме  священника,  построенном  еще  во  времена  адмирала  Траверсе.  Здесь  их  застала  революция.  Дочь  о. Бориса  Ольга  вспоминает:  «Дом  наш  стоял  на  горе  при церкви.  В  1917 году из  окон  было  видно,  как  шли  внизу  солдаты  с  винтовками.  Мама  держала  меня  на  руках  и  стояла  у  окна,  а  все  дети  смотрели  в  окно.  Мать  сказала:  «Если  придут  солдаты  и  начнут  приставать,  я,  Олюшка,  вместе  с  тобой  выброшусь  в  окно».  А  дом-то  был  двухэтажным». 
    Затем  о. Борис  служил  в  Модолицах,  потом  в  с. Медвежье  (см. выше).
    Судя  по  внешности  и  описанию,  священник  Б. Заклинский  был  в  молодости  весьма  яркой  личностью.  Модная  прическа,  лихо  закрученные  усы,  щегольская  бородка,  пенсне,  галстук-бабочка  выдавали  в  нем  большого  жизнелюба,  человека  живого,  бойкого  характера,  хотя  на  вид  он  и  мог  кому-то показаться  тщедушным.  Накануне  замужества  его  избранница слышала  от  родных:  «За  кого  идешь,  ему  и  жизни-то  два  дня»…  «Два  дня – да  мои» - слышали  в  ответ.  Далее  дочь  его  рассказывала:  «Отец  прожил  86  лет.  Он  любил  женщин  и  любовные  утехи.  И  еще  до  свадьбы  мама  лазала  к  нему  через  окно».
    Когда  настало  время  определять  детей  в  школу,  о. Борису  удалось  перевестись  поближе  к  Луге,  в  Городец.  За  учебу  своих  детей  священники  были  обязаны  платить.  Семья  о. Бориса  жила  бедно  настолько,  что  дети  сами  были  вынуждены  добывать  деньги  на  школу,  ходить  по  домам  стирать  и  мыть  полы.  Отец  научил  их,  чтобы  они  написали  М.И. Калинину.  Тот  прислал  ответ  с  приказом – снять  с  них  плату  за  учение…   Дочь  о. Бориса вспоминает: «В  30-е  годы  отца  арестовали.  Сидел  он  сначала  в  Луге,  а  потом  в  Ленинграде,  в  Крестах.  Дали  три  года…  После  Крестов  отправили  папу  в  ссылку…  После  войны  отец  вернулся  в  Ленинград,  в  Вырицу».  Стараниями  о. Бориса  Заклинского  была  восстановлена  полуразрушенная  в  войну  вырицкая  церковь  Петра  и  Павла.  Иконостас  для  нее  собирали  по  церквам  в  окрестности  Луги  и  привезли  в  Вырицу  «на  десяти  лошадях».    Протоиерей  вырицкой  Петропавловской  церкви,  когда-то  начинавший  свое  пастырское  служение  в  Романщине,  Б.П. Заклинский  умер  в  1967  г.
    Особый  вклад  в  поддержание  церкви  в  Романщине  внес  один  из  последних  ее  настоятелей,  священник  Михаил Дмитриевич Румянцев.  Ему  мы  обязаны  тем, что  Тихвинская  церковь  хоть  в  каком-то  сносном  виде  смогла  сохраниться  до  наших  дней.
    Трудности  с  существованием  причта  Романщинской  церкви  начались  в  1937 г.  «В  марте  было  арестовано  местное  духовенство:  настоятель  о. Владимир, диакон  Александр  Землянский.  С  тех пор  о  них  ничего  неизвестно.  Тогда  кто-то  проник в   церковь, и что-то оттуда похитил,  в  этом  обвинили  арестованных»  (С. Иванов,  со  слов  местного  старожила  С. Степанова).
    Затем  до начала войны  церковь   не  действовала,сохранив почти всю свою утварь.Службы в храме возобновились в 1943 году.Уже тогда храм  требовал ремонта. Назначенный  в  1948  г.  его  настоятелем  священник  Румянцев  со  всей  энергией  взялся  за  дело  возрождения  церкви.  Вот  что  пишет  об  этом  его  биограф  С. Иванов:  «Большую  заботу  о  возрождении  храма  проявил  священник  М.Д. Румянцев…  Ездил  и  посылал  рапорты  митрополиту,  кое-что  ремонтировал  сам.  И  наконец.  26  августа  1952  года  на  заседании   у  митрополита  было  решено  помочь.  Удалось  приостановить  разрушение.  До  этого  последняя  существенная  помощь  в  виде  пожертвования  была  сделана  в  1914  году  помещиком  Меркульевым. М.Д. Румянцеву  принадлежат  проникновенные  строки  о  живописной  прелести  окрестностей  храма.  Протоиерей,  прожив  долгую  и  трудную  жизнь,  повидал  очень  много  сельских  церквей  и  в  ряде  их  удивительную  красоту  этого  места:  «Через  поле  к  храму  идет  аллея  дубов. Сама  церковь,  уже  разрушающаяся,   придает  месту  трогательный  вид.  Около  нее  старенькое  кладбище,  все  поросшее  сиренью…».
    Интересна  биография  этого  священника.  Юношей,  обучаясь  плотницкому  ремеслу,  он  посетил  паломником  Коневецкий  и  Валаамский  монастыри,  преодолевая  опасный  зимний  путь  по  иссеченному  трещинами  льду  Ладожского  озера.  На  Валааме он провёл три года,  соблюдая  строгости  монастырской  жизни  и  трудясь  на  строительных  работах.  Призыв  в  армию  надолго  вернул  его  к  мирской  жизни.  М.Д. Румянцев  прошел  первую  мировую  войну,  в  1918  году командовал  продотрядом  по  снабжению  Петрограда  хлебом.  Затем  работал  бухгалтером.
    В  1948 году  он  тяжело  заболел  и  в  надежде  исцелиться  дал  обет  вернуться  к  религиозному  служению.  Написал  об  этом  письмо  патриарху  и  вскоре  получил  сан  священнослужителя.  В  Романщине  сам выполнял  плотницкие  работы  по  ремонту  церкви. Его глубоко  волновали  вопросы  веры.  Кому-то  его  проповеди  показались  противоречащими  священному  писанию.  В  ответ  он  написал  митрополиту  пространное  письмо  с  изложением  своих  богословских  взглядов  и  отстоял  свою  точку  зрения.  Одновременно  служил  он  и  в  Воскресенской  церкви  в  д. Торошковичи.  Умер  М.Д. Румянцев  в  1962 году.  Могила  его  находится  на  кладбище  в  Романщине  неподалеку  от храма».
    К  концу  1960  года  в  церкви  перестали  проводить  службы,она  снова  стала приходить в аварийное состояние.Об окончательном  её закрытии поведал  лужанин   А.И. Ковалев:     «Я  посетил  храм  в  Романщине  почти  сразу  после  его  упразднения,  в  сентябре.  Прошел  внутрь  церкви  через  открытую  дверь  со  стороны  алтаря.  Видно,  что  кто-то  сюда  уже  лазил.  В  церкви  валялись  обломки  утвари,  обрывки  облачений,  книжных  страниц.  Все  ценное  из  церкви  было  вывезено.  Вывоз  организовала  секретарь  горисполкома,  выполняя  чье-то  решение.  Она  послала  в  Романщину  старосту  лужской  Казанской  церкви  А.А. Павловского,  дав  ему  в  помощь  двух  рабочих.  Они приехали  в  Романщину  на  бортовой  машине.  Вынесли  из  церкви  иконы,  Царские  врата,  все  ценное  из  утвари  и увезли в  Лугу,  сгрузив  все  это  в  сарай  при  доме Казанской церкви.  Что-то взяли  в  церковь,  а  многое  в  том  сарае  и  погибло  из-за  протечек,  влажности,  пришло  в  негодность.
    В  Романщине  рядом  с  церковью  был  домик,  где  жил  одинокий  монах,  который  и  служил  и  присматривал  за  храмом.  Говорили,  что  он  был  из  псковских  Печор.  Так  в  его  доме  те  же рабочие  разворотили  печь,  снесли  трубу,  чтобы  выжить  его  из  Романщины.  Вроде  он  уехал  обратно  в  Печоры».
     Ныне земля,на которой находится Романщина принадлежит АОЗТ"Рапти". Надо  отдать  должное  директору  АОЗТ  В.О. Санцу за его содействие сохранению Тихвинского храма,  помощь  материалами  для его  ремонта и восстановления надгробия Траверсе.
     В  1992   году  по  заказу  инспекции  по  охране  и  использованию  памятников  истории  и культуры  Ленинградской  области  на  средства  областного бюджета  был  разработан  проект  реставрации  церкви.   Из-за  отсутствия  достаточного  финансирования ремонт шел  крайне  медленно. Были  проведены    кирпичные  работы  по  воссозданию  яруса    звона  колокольни,  алтаря ,  восстановлены  разрушенные  участки  кладки.  Бесплатно  приведен  в порядок  памятник  на  могиле  Энгельгардтов.  Существенную  помощь  в  этом  оказала  семья  местных  жителей  Углиницыных. Жертвователем  на  ремонт  храма  стал  и  житель  С-Петербурга  Владимир  Иванович  Ершов,  чей  вклад  пошел  на  закупку  материалов  для  починки  кладки   стен  и  колокольни.
    Казалось  бы,  что  работы  должны были  уже  идти  к  завершению,  но  из-за прекращения  финансирования  они были  остановлены  и  больше  не возобновлялись.
    Сегодня настало  время   возвращения  незаслуженно  забытых  исторических  имен.  Относится  это  и  к  адмиралу  де Траверсе. Крест  на  его могиле многократно  подвергался  варварскому  разрушению,  восстанавливался  и  снова оказывался  разбитым. 27  июля  2003 г.  в  День  Военно-морского  флота  РФ  надгробие  на  могиле  адмирала  Траверсе  было  полностью  восстановлено  при участии  бойцов  поискового  отряда  «Лужский  рубеж»,  ОО «Поиск»  (г. Сургут),  студентов  КГУ  им. Кирилла  и  Мефодия,  казаков  общины  «Станица  Екатерининская».Крест был  реставрирован  командиром  поискового  отряда  «Лужский  рубеж»  В.С. Шитцем  в  канун  празднования  300-летия  Санкт-Петербурга.
    Завершая  данный  очерк,  считаем  нелишним  напомнить,  что  до  революции  две  улицы  в  Луге  были  связаны  с  памятью  об  адмирале  де Траверсе.  Это – Большая  Маркизская  и  Малая  Маркизская  улицы,  ныне  соответственно  Красноармейская  и  Горная. Считаем вполне уместным возвращение хотя бы одной из них прежнего наименования,что  безусловно  будет  способствовать   сохранению   топонимики  исторического  города,  каким  является  Луга,её обогащению  редкими, уникальными названиями. 
    188.  Ручьи  (Торошковской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  конца  XIX  в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Ручьи – последний  населенный  пункт  района  по  дороге  в  Новгородскую  область   из  Торошковичей  через  Новое  Село  (см. выше),  расположено  на  левом  берегу  р. Луги.  Ручьи – старинное  село  с  малоизвестным  прошлым.  Сообщение  о  когда-то  бывшей  здесь  часовне  было  получено  от  местных  старожилов  в  ходе  натурных  обследований.

 
    189. Сабо  (Толмачевской),  часовня  во  имя  Свв. мчч. Флора  и  Лавра,  деревянная,  сер. XIX века,  не  сохранилась.
    Деревня  Сабо  находится  на  северном  берегу  оз. Красногорского  у  истока р. Сабы,  на  дороге  Луга – Осьмино.  В  прошлом  эта  деревня входила  в  приход  Красногорской  церкви  (см. выше).  О  находившейся  здесь  часовне  свидетельствуют  данные  в  Историко-статистических  сведениях  по  Лужскому  уезду.
    Часовня  в  Сабо  могла  быть  построена  не  ранее  1840-х гг.  Размещалась  она  в  урочище  к  юго-западу  от  деревни  у  ручья,  с  левой  стороны  бывшей дороги  на  Осьмино.  Рядом  с  часовней  находился  камень – «следовик»,  т.е.  с  выемкой  в виде  отпечатка  ноги  человека.  На  рисунке,  выполненным  А.И. Ковалевым  по памяти,  часовня  показана  в  виде  сруба,  обнесенного  галереей-гульбищем  под  общим  четырехскатным  перекрытием  завершающимся  по  верху  высоким  на  два  ската  чердачным  помещением,  увенчанным  восьмиконечным  крестом  на  столбчатом  основании.
    Ставившие  часовню  мастера  прекрасно  чувствовали  ландшафтные  особенности местности,  возводя  часовню  у  кромки  леса  на  подходе  к  ней  по  широкому  полю.  Со  слов  старожилов  известен  местный  обычай  печь  на  праздник  Флора и  Лавра  овсяный  пирог  и  готовить  небольшой  сноп  овса. Затем  на  лошадях  подъезжали  к  часовне.  Снопок  ставили  в  часовню,  священник  служил  молебен и  кропил  водой  лошадей.  Овсяный  пирог  скармливали  также  лошадям.  По  словам  А.И. Ковалева,  при  деревне  было  имение  «лейтенанта  флота  фон-Транзе,  участника  Цусимского  сражения».  А.И. Ковалев  сообщил  также,  что  по  сведениям  старожилов,  часовни  были  и  в  соседних  с  Сабо  деревнях:  Замостье  и  Высокая  Грива,  не  включенных  в  наш  список.
     Часовня  в  Сабо  была  разобрана   перед  самой  войной.
     190.  Сабицы  (Волошовской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца, деревянная,  пер. пол. XIX в.,  не  сохранилась.
    Современное  название  деревни – Большие  Сабицы.  Расположена  она  в  низовье  одноименной  речки,  берущей  начало  из  Сабицкого  озера,  на  восточном  берегу  которого  была  ныне  не  существующая  деревня  Сабцы,  или  Сабец,  относившаяся  к  приходу  Знаменской  церкви  в  с. Красные  Горы  (см. выше).
     Нынешняя  д. Большие  Сабицы  расположена  на  двух  берегах  реки.  В  прошлом  Большими  Сабицами  называлась  лишь  правобережная  часть  деревни.  Левобережная  часть  носила  название – Малые  Сабицы.  Обе  деревни  относились  к  приходу  Спасской  церкви  в с. Сяберо,  удаленному  от  них  на  значительное расстояние,  по  современным  меркам – 10 км.
     Источники  не  уточняют,  на  каком  именно  берегу  находилась  Сабицкая  часовня.  Известно  лишь,  что  деревенским  праздником  считался  день  Покрова  Пресвятой  Богородицы.  В  этот  день  нарядно  одетые  жители  Больших  и  Малых Сабиц  собирались  возле  часовни,  где  проходила  торжественная  служба,  продолжавшаяся  народным  гуляньем.
     191.  Самро  (Рельской),  храмы  Песьего(Пясьего?)  погоста.
     Деревня  Самро  находится  на  юго-восточном  берегу  одноименного  озера,  на  дороге  Осьмино – Сланцы  (через  Рель,  см. выше).  В  древности  здесь  находился  центр Песьего(Пясьего?) погоста Сумерской волости.Находящаяся  при  погосте  деревня  до  1910  года также называлась  Песьей,  затем  получила  новое  официальное  название – Алексеевское.  Но  это  название  так  и  не  прижилось.  В  народном  обиходе  деревню  продолжали  именовать то 
Песьей,то  Самро.  В  документах  1940-х  годов  эти  названия   иногда  писались вместе,  через  дефис: д. Песье-Самро.
    О  древности  д. Самро  свидетельствуют  многочисленные  курганы,  расположенные  в  ее  окрестностях,  в  том  числе  и  в  непосредственной  близости  от  сохранившегося  здания  церкви.  Деревня  примечательная  тем,  что    здесь  в  1700 г.  останавливался   Петр  I,  следуя  походом  под  Нарву.
    С  конца  XVIII  века  д. Самро  относилась  к  Гдовскому  уезду  С.-Петербургской  губернии,  была  вотчиной  императорской  семьи,  в частности, одно  время  принадлежала  императрице  Марии  Александровне,  супруге  императора  Александра II.
    Храмы  Песьего  погоста  до  сих  пор  остаются  малоизученной  темой.  Известно,  что  первые  сведения  о  находившейся  здесь  древней  церкви  относятся  ко  второй  половине XVI века.   Согласно  справочнику  «Земля  Невская  Православная», церковь  была  деревянной,  освященной  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы.  Упоминание  о  ней  впервые  приводится  в  Писцовой  книге  1576  г.  Последнее  сообщение  о  ней  относится  к  1660 г.  Возможно,  что  Покровская  церковь  в  Самро  была   уничтожена  в  ходе  русско-шведских  пограничных  конфликтов  конца  XVII  века.
    Следующий  храм  на  Песьем  погосте  появился  лишь  в  1737  г.  Он  был  освящен  во  имя  Воскресения  Христова.  Строили  его  на  средства  прихожан.  Будучи  деревянной,  эта  церковь  была  восстановлена  после  пожара  в  1756  г.  и  простояла  на  данном  месте  полных  два  столетия.
    К  сожалению,  мы  не  располагаем  сколько-нибудь  подробным  описанием  этой  церкви,  или  ее  фотографиями.  Нам  известно,  что  это  был  однопрестольный  храм,  рубленый,  на  каменном  фундаменте  с  купольным  перекрытием  алтарной  части,  полуциркульными  сводами,  колокольней  и  наружной  окраской  стен.  Известно  также,  что  с  1849  г.  при  церкви  была  открыта  церковно-приходская  школа  и  что  церковный  приход  уже  во  второй  половине  XIX  века  был  довольно  многочисленный,  включая  деревни:  Будилово, Вагошку,  Извоз,  Глиненку,  Славянку,  Горестицы,  Замошье,  Жог,  Новоивановское,  Мхи,  Шимы  и  др.  В  самой  деревне  Песье  находился  71  двор,  другие,  наиболее  крупные  деревни  были  Горестицы – 48  дворов,  Жог  и Славянка,  в  каждой  по  27  дворов.
    К  концу  XIX  века  деревянная  Покровская  церковь,  очевидно,  перестала  удовлетворять  потребностям  многолюдного  прихода  и  было  решено  воздвигнуть  рядом  с  ней  новый  более  поместительный  каменный  храм.
    Разработку  проекта  каменной  церкви  на  Песьем  погосте  произвел  гражданский  инженер  Семен  Иванович  Андреев  (1863 – ок. 1930),  который  кроме  ведения архитектурной  практики  являлся  членом  или  руководителем  ряда благотворительных  обществ.  Он  был  создателем  разнообразных  по  назначению  построек,  включая  санаторий  в  Малой  Вишере.  Церковь  в  Самро  является  ярким  примером  церковных  зданий,  построенных  им  в  Санкт-Петербургской  губернии.  Ее  проект  был  разработан  С.И. Андреевым  в  1901 г.,  строительство  окончено  к  1909 г.
    В  существующей  литературе  каменную  церковь  в  Самро  именуют  во  имя  Вознесения  Господня.  Однако,  в  других   источниках  каменный  храм  в  Самро  называется  как  и  его  деревянный  предшественник – Воскресенской  церковью,  что  более  соответствует  традиции  преемственности  посвящения  при  замене  старой  церкви на новую.
    Архитектура  каменного  храма  в  Самро  решена  в  национальном  стиле,  таким,  как  его  понимали  русские  зодчие  конца  XIX – начала  ХХ  века.  Ярким  представителем  этого  стиля  был  В.А. Косяков,  создатель  Морского  собора  в  Кронштадте  и  Покровской  церкви  в д. Козья  Гора,  расположенной  неподалеку  от  д. Самро,  на  северном  берегу  Самровского  озера  (Сланцевский  район).  Церкви  в  Козьей  Горе  и  Самро  строились  практически  одновременно,  но  церковь  в  Самро  мало  в  чем  походит  на  козьегорскую,  разве  что  сочетанием  шатрового  верха  колокольни  и  шлемовидной  церковной  главки.  По  своей  трактовке  национального  стиля – это  совсем  разные  храмы.
    Храм  в  Самро  больше  напоминает  церкви,  построенные  по  проектам  А.П. Аплаксина  (см. Вычелобок,  Новое  Островно).  Это  касается  пропорционального  решения  нижнего и верхнего  ярусов  церкви,  оформления  дверных  и  оконных  проемов, других  деталей  декора.  Но  в  отличие  от  аплаксинских  построек,  Воскресенская  церковь  в  Самро  выглядит  подчеркнуто  монументально,  благодаря  объемам  колокольни  и  церковного  барабана,  напоминающих   крепостные  башни.
    С  освящением  каменной  церкви  надобность  в  деревянной  Воскресенской  церкви  отпала.  В  1914  г.  она  была  закрыта.  В  начале  1930-х  годов  служила  зернохранилищем,  в  1937-38 гг.  была  переделана  под  клуб.  После  войны  не  использовалась.  Ее,  полуразрушенную,  снесли  в  1956-57 гг.  по  просьбе  председателя  местного  колхоза  «Красный  Самряк».
    Закрытая  в  1939 г.каменная Воскресенская  церковь  в  Самро  действовала в  1942-57 гг.  До  начала  1990-х  годов  она стояла  во  всей  своей  целостности  с  главками  и  крестами.  В  1993-м  году    храм  загорелся  от  горящего  соседнего  дома. Возникшим  пожаром были  уничтожены  церковные  верхи:  купольное  перекрытие  барабана,  шатер  и  главка  колокольни.
    В  1965  г.  в  редакцию  Всесоюзного  радио  пришло  письмо  от  жителей села  Самро  Т.Н. Степановой  и  М.Ф. Федоровой.  Они  решили  написать  это  письмо  в  ответ  на  передачу  о  том,  как  бережно  сохраняются  памятники  старины  в г. Суздале.  В  своем  письме  они  рассказали  как  обстоит  дело  со старыми  храмами  в  их  деревне,  в  надежде,  что  там,  в  Москве,  что-нибудь  сделают  для  их  сохранности.  Попробуем  пересказать  это  трогательное  письмо  двух  наивных  женщин,  как  говорится,  поближе  к  его  тексту: «… Слушая  по  радио  вашу  передачу  о  том,  что … счастливые  люди  ездят  по  разным  городам  и  селам  и  смотрят  красоту  памятников  старины  [нам] очень  понравилось  суздальское  прошлое…  так  бы  и  хотелось  рядом  побыть…  Вы  просите  написать,  у  кого  что  сохранилось  из  прошлого…  Это  очень  хорошо  было  бы,  если  бы  некоторые  люди  ценили  работу  людей  [прошлых  времен],  как  всякая  работа  делалась  вручную  и  не  было  электричества  и  как  работал  каменотес  и  подумал  бы  каждый,  идя  громить  какое-либо  здание.  Вот,  например,  у  нас  в  селе  была  деревянная  церковь, построенная  Петром I…  ножовкой  и  топором,  шестиугольная…  Ну,  что  же,  церковь  переделали  на  клуб  и  во  время   войны  она,  якобы, сгорела…  Площадь  была  красивая…,  а  теперь  бурьян,  хлам  разный.  Это  посреди  села…
    И  еще…  церковь  поставлена… красивая,  по  последнему  слову  техники  [каменная  Воскресенская – авт.],  три  иконостаса,  отделка  и  позолота  словно вчера  нанесена…  Очень  жаль  всего  того,  что  там  было  и  все  выбросили,  растащили.  Иконы  так  красиво  писаные  на   дорогом  дереве,  рублевым  узором нанесена  позолота,  словно  кружева…  люди  годами  работали,  а  они  разгромили  вмиг.  Приезжали  из  Ленинграда  посмотреть  и  были  очень  поражены  такому  неряшливому  отношению  к  церкви.   Совхоз  в  церковь  сыпет  зерно «хранить», в 57 году  они  ключ  от  верующих  отобрали,  а  в  обл. исполком  написали,  что  верующие  сами  отдали.Народ  хочет,  чтобы  они  хотя  бы  к  тому  что  осталось  по-человечески  относились,  не  ломали.  Пусть   как память  о  наших  отцах  и  дедах  постоит…  И  там  же  площадь  у  церкви.  Там липы  вековые,  ель,  тополь  и  что же,  подъезжают  машины,  землю  размесили,  соляркой  залили  и  тракторами  задевают  за  эти  деревья.  А  они  заветные,  и  у  всех  такое  бездушное  отношение,  что  хочется  плакать».
    Заканчивается  письмо  просьбой  помочь  навести порядок,  а  также  не  передавать  «по  радио,  кто  писал  и  просил».
    Письмо  для  рассмотрения  было  направлено  в  областные  инстанции.  В  итоге  все  осталось  по-прежнему.  Все  же,  возможно,  что  обращение  жителей  деревни  на  радио  сыграло  свою  роль,  помогло  дальнейшему  сохранению  храма.  Даже  сегодня  каменная  Воскресенская  церковь   производит  сильное  впечатление,  особенно  при  взгляде  на  нее  с  дороги  при  подъезде  со  стороны  Рели.
    Архитектуру  часто  называют  застывшей  музыкой.  Несмотря  на  утраты,  храм  в  Самро  подтверждает  справедливость  этого  сравнения.  Перед  нами  величавая  мелодия,  отражающая  силу  русского  характера,  мощь  той  самой  национальной  идеи,  поискам  которой  уделяется  так  много  внимания  в  современной  России.
   
    192. Саралог (Осьминской),  часовня  во  имя  Св. прор. Илии, деревянная,  втор. пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Саралог  (Сара-лог)  находится  юго-восточнее  пос. Осьмино  (см. выше),  при  подъезде  к  нему  по  дороге  из г. Луги.  Деревня  раскинулась  по обоим  берегам  р. Сарки,  правого  притока  р. Луги.  В  прошлом  разнобережные  части  деревни  были  отдельными  поселениями,  левобережная  часть  называлась  Сара-Горой,  позже  деревней  Гурьево.  Топоним  «Сара»  в  финно-угорских  языках  означает:  ответвление,  небольшая  речка,  ложбинка  и,  даже,  сторона.
    О  многовековой  истории  Саралога  говорит  находящийся  здесь  жальничный   могильник,  восходящий  к  XIII  веку.  Это  площадка  40 х 40  м.  с  параллельными  рядами  камней,  проложенных  по  оси  север – юг.
    На  северной  окраине  Саралога,  его  правобережной  части,  находится  братское  захоронение  советских  воинов.
    Часовня  в  Саралоге  была  поставлена  над  ручьем,  в  том  месте,  где  по преданию  была  явлена  икона  с  ликом  Св.  пророка  Илии.  Часовня  стояла  на высоком  берегу.  Ее  внешний  вид  неизвестен.  Но  жители  Саралога  сохранили  в  памяти  место,  где  она  стояла.  2  августа  2004 г.  в  день  Св.  пророка  Илии  на  месте,  где стояла  часовня,  был  водружен  крест,  который  освятил  благочинный  Лужского  округа,  протоиерей  Николай  Денисенко.  Был  освящен  и  источник, над  которым  стояла  часовня,  и  где  произошло  чудесное  явление  иконы.
    193.  Святье  (Володарской),  церковь  неустановленного  наименования, деревянная,  кон.  XIX в. (?),  не  сохранилась.
    Деревня  Святье  находится  к  востоку  от  оз. Святейское,  на  дороге  в  г. Лугу,  через  Конезерье.
    Сведения  о  церкви  в  Святье  получены  в  ходе  полевых  исследований,  без  дополнительного  изучения  других  источников.  Церковь  могла  находиться  на  северо-восточном  берегу  озера,  за  ручьем  от  деревни,  на  участке,  обозначенном  рядами  берез  (вдоль  берега),  дубов  и  кленов  (вдоль  дороги  на  Конезерье).Возможно,что церковь относилась как к Святью,так и к д.Хвощно, и церковью  в Святье считали именно хвощновскую церковь /см. ниже/.
    Дорога  из  Конезерья  в  Святье  проходит  через  д. Стелево,  которую  по  праву  называют  одним  из  наиболее значимых  памятных  мест  района,  связанных с  именем  замечательного  русского  композитор  Н.А. Римского-Корсакова,  здесь  он  создавал  свою  сказочно-волшебную  оперу  «Снегурочка», и  впервые  почувствовал  очарование  лужской  земли,  что  впоследствии  привело  его  к  решению  поселиться  вблизи  этих  мест,  в  усадьбе  «Любенск»  б. Лужского  уезда.
    Николай  Андреевич  работал  над  «Снегурочкой»  в  свой  первый  приезд  в  Стелево  в  1880 г.  Казалось,  что  сама  здешняя  природа  помогала  ему  в  работе,  вдохновляюще  действовала  на  него.  Вот  как  пишет  об  этом  композитор  в  своей  «Летописи».  «Первый  раз  в  жизни  мне  довелось  провести  лето  в  настоящей  русской  деревне.  Здесь  мне  все  нравилось,  все  восхищало.  Красивое  местоположение  прелестных  рощ   Заказница,  Подберезовская,  огромный  лес  Волчинец,  поля  ржи,  гречихи,  овса,  льна  и  даже  пшеницы.  Множество  разбросанных  деревень,  маленькая  речка,  где  мы  купались,  близость  большого  озера  Врево,  бездорожье,  запустенье,  исконно  русские  названия  деревень  Конецозерье,  Подберезье,  Тетеревина,  Копытец,  Хвошня  и  другие.  Все  приводило  меня  в  восторг:  отличный  сад  с  множеством  вишенных  деревьев  и  яблонь,  смородины,  земляники,  клубники,  крыжовника,  с  цветущей  сиренью.  Множество  полевых  цветов  и  неумолкаемое  пение  птиц – все  гармонировало  с  моей  влюбленностью  в  сюжет  «Снегурочки».
    В  здешних  местах  композитор  видел  сходство  со  сказочной  природой  своей  оперы:  лес  в  Волчинце  напоминал  ему  заповедный  лес,  Копытецкая   горка – Ярилову  гору.
    Второй  раз  Римский-Корсаков  отдыхал  в  Стелево  летом  1882  г.,  когда  работал  над  завершением  «Хованщины»  М.П.  Мусоргского.  В  том  же  году Н.Н. Пургольд  (брат  жены  композитора)  сделал  рисунок  стелевского  дома.
    Упомянутые  в  письмах  и  воспоминаниях  Римского-Корсакова  места  ныне  большей  частью  существуют  как  урочища,  в  том  числе  и  за  пределами  района,  что  дает  возможность  создания  межрегионального  рекреационно-туристического  заповедника    «Берендеево  царство»,  по  типу  известных  этнографических  музеев  под  открытым  небом,  дополненных  организацией баз   многодневного  отдыха  и  туризма,  с  использованием  существующих деревень,  включая  Святье.
    194. Серебрянка  (Серебрянской),  церковь  во  имя  Преображения  Господня  в  б. селе Большие  Клобутицы,  деревянная,  1919 – 1920 гг.,  закрыта  в  1939 г.
    Пос. Серебрянка,  центр  одноименной  волости  находится  на  линии  железной  дороги  Санкт-Петербург – Псков  и  автодороге  Луга – Ретюнь – Волошово.
    История  пос. Серебрянки  восходит  к  первым  векам  славянского  заселения  верхнего  Полужья.  Об  этом  свидетельствует  древнее  селище,  выявленное  на  северной  окраине  быв. деревни  Малые  Клобутицы,  где  были  найдены  изделия  из  обожженной  глины,  датируемые  IX – XVI вв.  Еще  два  аналогичных  древних  поселения,  обнаруженные  на  территории  поселка,  восходят  к  XII  и  XVI вв.
    В  прошлом,  на  месте  современного  поселка  находились  две  деревни  Большие  и  Малые  Клобутицы  (по  разные  стороны  железной  дороги).  Клобутицы – один  из  древних  топонимов  района.  Его  происхождение  объясняется  записью  в  Писцовой  книге  1498 г.,  где  сказано,  что  в  числе  конфискованных  Иваном III  новгородских  земель  в  Дремяцком  (см. Новоселье)  и  Которском  погостах  были  земли  своеземца  Луки  Клобутицкого.  От  этой  фамилии,  надо  думать,  и  произошло  название  Клобутиц.
    Современное  название  поселка  произошло  от  названия  железнодорожной  станции,  устроенной  к  северо-востоку  от  данных  деревень.В 1887 году на ст.Серебрянка на даче с 21 мая по 29 августа проживал М.Е.Салтыков - Щедрин.Здесь писатель завершает "Мелочи жизни" и работает над "Пошехонской стариной".
    Церковь  в  с. Большие  Клобутицы  была  начата  строительством  незадолго  до  революции.  Строительные  работы  были  прерваны  революцией  и  началом  Гражданской  войны.
    Церковь  перестала  быть  действовавшей  в  1938 г.  и  в  дальнейшем  была  передана  под  клуб.
    195.  Середка,  см. Старая  Середка.
    196.  Ситенка  (Толмачевской),  часовня  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  1905,  не  сохранилась.
    Деревня  Ситенка  находится  на  дороге  Луга – Осьмино,  за  окраиной  левобережной  части  пос. Толмачево, при  слиянии  ручьев  Ситенка  и  Чернецкого,  являющимися  естественными  границами  деревни.
    Ситенка – одно  из  древнейших  поселений  в  районе,возможно,дославянского происхождния.Здесь находятся памятники археологии-т.н. длинные курганы.Традиция их сооружения возникла к VI веку и доживает до X-XI веков. 
    С  XVIII в.  Ситенка  входила  в  приход  красногорской  Знаменской  церкви,  была  крупнейшей  деревней  прихода:  на  1880-е гг.  насчитывала  34  двора.  Ввиду  удаленности  от  приходской  церкви,  в  Ситенке,  возможно  уже  в  первой  половине  XIX  в.,  была  построена  часовня, которую  в  начале  ХХ в.  заменили  новой,  по  проекту,  утвержденному  в  1905 г.  К  тому  времени  Ситенка  уже  входила  в приход  Островенской  церкви  (см. Островно).
    Проект  ситенской  часовни  выполнил  в  1900 г.  гражданский  инженер  Н.Г. Кудрявцев,  за  год  до  разработки  чертежей  Казанской  церкви  в  г. Луге  (1901 – 1902 гг.).  Возможно,  что  часовня  в  Ситенке  является  наиболее  ранним  проектом  Н.Г. Кудрявцева,  выполненным  по  заказу  лужан. Она  представляла  собой  квадратный  в  плане  сруб,  скромных  размеров,  с  трех  сторон  окруженной   галереей  на  12  столбах  с  легкой  изящно  оградой,   была  одноглавой,  с  высокой  кровлей,  опирающейся  на  перекрытия  галереи.
    Часовня  обладала  торжественно-монументальным  силуэтом  и,  несмотря  на  простоту  деталей  декора,  выглядела  чрезвычайно  нарядной.  Н.Г. Кудрявцев  привнес  в  нее  черты  народной  архитектуры,  сохранив   должное  единство  общего  архитектурного  замысла,  где  конструктивные  и  художественные  особенности  неотделимы  друг  от  друга.
    К  сожалению,  мы  не  знаем,  как  выглядела  часовня  в  натуре.  Вполне  вероятно,  что  ее  строительство  велось  с  отступлением  от  авторского  проекта. Так,  к  сожалению,  часто  происходит  и  в  настоящее  время.
    Художник – лужанин  А.И. Ковалев  создал  рисунок  Покровской  часовни  в  Ситенке,  опираясь  на  свидетельства  очевидцев.  На  рисунке  А.И. Ковалева,  часовня  представлена  также  одноглавой,  окруженной  галереей.  Есть  что-то  общее  и  в  оформлении  входа  на  галерею.
    Однако,  вместо  шатра,  часовня  завершается  массивной  луковичной  главкой  на  широком  приземистом  барабане.  Декоративный  поясок  из  кокошников  проходит  по  верхней  части кровли,  которая  в  отличие  от  проекта  Н.Г. Кудрявцева  решена,  как  и  сам  объем  часовни  не  четырех-,  а  восьмигранной.  Окончательно  решить  вопрос  о  внешнем  виде часовни  в  Ситенке  могла  бы   ее  фотография,  но  таковой  пока  не  обнаружено.
    197.  Скреблово  (Скребловской),  часовня  во  имя  Воздвижения  Креста  Господня  при  бывшем  имении  Алтуфьев  Берег,  каменная,  1868г.,  сохранилась  перестроенная  под  жилой  дом.
    Центр  одноименной  волости  пос. Скреблово  находится  на  дороге  из г. Луги,  на  восточном  берегу  озера  Нижнее  Врево.  В  прошлом  через  эти  места  проходил  проезжий  тракт – «большая  дорога  из  города  Гдова  в  Новгород»,  которая  с  образованием  г. Луги  стала  называться  «старой».  Она  соединяла  два  соседних  сельца:  Скреблово  и  Алтуфьев  Берег.
    Алтуфьев  Берег…   такого  названия  давно  нет  на  картах  района.  Бывшее  сельцо  стало  северной  окраиной  современного  поселка  Скреблово,  украшением  которого  был  находившийся  здесь  уникальный  исторический  особняк,   образец  архитектуры  русской  усадьбы  пер. пол. XIX в.  Он  сгорел  в  2002 г.  по  чьей-то  невыявленной  вине.  Сразу  потускнели  берега  Вревского  озера.  Словно  само  романтическое  прошлое  этих  мест  покинуло  обезображенную  пожарищем  поляну,  скрылось  в  гуще  парковых  кулис.
    Усадьба  в  Алтуфьевом  (Алсуфьевом)  Берегу  возникла  много  раньше  скребловской,  едва  ли  не  в  петровские  времена,  возможно  одновременно  с  усадьбой  в  Голубково  (см. Петровская  Горка,  Воскресенская  церковь).  Имя  ее  основателя  неизвестно,  но  в  межевых  документах  1781 г.  хозяевами  Алтуфьева  Берега,  равно  как  и  сельца  Скреблово  были:  надворная  советница  Матрена  Семеновна  Аргамакова  (возможно  имевшая  родственное  отношение  к  петровскому  генерал-квартирмейстеру  Аргамакову)  и  двое  поручиков – Андрей  Иванович  Мартьянов  и  Михаил  Саввич   Ишкарин.  Из  этих  троих,  Ишкарину  принадлежала  лишь земля,  без  крестьянских  и  господских  дворов,  т.е.  «земля  впусте».
    В  самом  сельце  Скреблово  было  на  то  время  два  господских  двора:  один – Аргамаковой,  другой – Мартьянова.   Последний  со  временем  становится  и  владельцем  имения  в  Алтуфьевом  Берегу,  определив  ее  приданым  для  своей  дочери  Анны,  вышедшей  замуж  за  Дмитрия  Степановича   Карамышева,  представителя  древнего  дворянского  рода,  зачинатели  которого  поступили  на  московскую  службу  в  XV  веке  при  царе  Иване III.
    Отметим,  что  сам  Д.С. Карамышев  был  предводителем  дворян  Порховского  уезда  Псковской  губернии,  губернское  дворянство  которой  возглавлял  его  брат  Николай  Степанович  Карамышев.  Быть  может,  здесь  таится  еще  одна  ниточка  пушкинских  знакомств,  протянувшаяся  до  лужской  земли?
    В  1833  г.  Алтуфьев  Берег  переходит  к  сыну  Дмитрия  Степановича  Арсению  Дмитриевичу  Карамышеву,  который  получил  это  отцовское  имение  по  раздельному  акту  с  братьями.  Теперь  дадим  слово  авторам  книжной  серии:  Дворянские  усадьбы  Санкт-Петербургской  губернии.
    «Выпускник  Царскосельского  лицея,  Арсений  Дмитриевич  в  1824  г.  начал  службу  в  канцелярии  императрицы  Марии  Федоровны,  в  1833 г.  вышел  в  отставку  и  поселился  в  имении  Алтуфьев  Берег,  где  его  отец  устроил  настоящую  барскую  усадьбу  площадью  10  десятин  с  усадебным  домом,  надворными  постройками,  парком  и  фруктовым  садом».
    Здесь  следует  сделать  два  замечания.  На  1838  г.  А.Д. Карамышев  значится  как  надворный  советник,  а  во-вторых: «настоящая  барская  усадьба»  в  Алтуфьевом  Берегу  уже  была  задолго  до  Карамышевых.  Более  того,  на  конец  XVIII  века  она  все  еще  является  редким  примером  усадьбы  с  наличиствующем  при  ней  парком  (садом).  Известен  ее  план  1781 г.,  где  четко  показан  регулярный,  с  прямоугольными  боскетами  сад,  где вопреки  распространенной  традиции  центральная  аллея  проложена  не  по  оси  дома,  а  привязана  к  его   углу.  При  взгляде  с  воды,  дом  как  бы  прячется  за  деревьями  и  не  играет  большой  роли  как  архитектурная  доминанта  усадебного  ансамбля.
    Замкнутость,  закрытость  планировки,  затесненное  расположение  усадебного  дома  выглядят  довольно  архаично,  что  позволяет  отнести  усадьбу  в  Алтуфьевом  Берегу  к  первой четверти  XVIII  века.  Перед  нами  скорее  старая  боярская  усадьба,  чем  «парадиз»  петровского  и  последующего  времени.
    В  1836  г.  А.Д. Карамышев  расширил  свои  владения,  присоединив  к  Алтуфьему  Берегу  смежную  с  ним  1-ю,  северную  часть  сельца  Скреблово,  выкупив  ее  у  Ишкариных.
    Что  же  касается  2-й  части  сельца  Скреблово,  то  к  началу  XIX  века  ее  единственным  владельцем  становится  тот  же  А.И. Мартьянов,  которому  наследует  его  сын  Степан  Андреевич.  Этот  последний  являлся  наглядным  примером  «дикого  барства»,  живой  иллюстрацией  к  гневным  строкам    пушкинской  «Деревни».  Это  видно по  той  характеристике,  которую  дал  ему  уже  известный  нам  Ф.Я. Миркович  (см. Володарское,  домовая  церковь  в  имении  «Заполье»):  «В  Скреблово  жил  Мартьянов  Степан  Андреевич,  отставной капитан  артиллерии  времен  Екатерины – старый,  богатый  человек,  развратник  и  большой  поклонник  Бахуса».
    Богатый  дворянин,  владелец  обширного  объединенного  имения,  расположенного  в  одном  из  красивейших  уголков  столичной  губернии  должен  был  почесть  за  долг  отстроить  свою  загородную  усадьбу  по  моде  своего  времени.По мнению известного петербургского историка архитектуры Н.В. Мурашовой   автором  усадебного  дома  в  Скреблово  мог  быть  один  из  ярких  представителей  архитектуры  русского  классицизма  1820 – 1840-х  годов  А.И. Мельников,  хотя  заказчиком  проекта  дома  вполне  мог  быть  С.А. Мартьянов,  т.е. дом  может  считаться  ранней  работой  зодчего.
    Мартьянов  владел  Скреблово  до  1825  г.  Затем  усадьба меняет  нескольких  хозяев,  из которых  самым  заметным  является  статских  советник  Николай  Федорович  Какурин,  до  отставки  служивший  в  Министерстве  народного  росвещения.  «Дворяне  Лужского  уезда    с  1836  по  1844  год  избирали  его  депутатом  для  составления  губернской  родословной  книги»  (Н.В. Мурашова).
    В  1859 г.  А.Д. Карамышев  в  очередной  раз  расширяет  свои  владения,  присоединив  к  ним  бывшее  имение  Мартьяновых  вместе  с  замечательным  усадебным  домом.  К  тому  времени  Арсений  Дмитриевич  был  женат  вторым  браком  на  Платониде  Николаевне,  урожденной  Милиновой.
    А.Д. Карамышев  оставил  о  себе  память  как  об  активном  общественном  деятеле,  принимавшем  разнообразное  участие  в  жизни  г. Луги  и  уезда.  Он  был  и  почетным  смотрителем  Лужского  уездного  училища  (ныне  лужская  школа  № 2),  и  уездным  судьей  и  попечителем  городской  больницы,  избирался  в  1843-45 гг.  предводителем  лужского  уездного  дворянства.  Столь  же  деятелен  он  был  и  в  заботе  о  своих  имениях:  обновил  мельницу  на р. Быстрице,  заменил  плодовый  сад  в  Скреблово  на  обширный  парк  с  хорошо  продуманной  сетью  прогулочных  дорожек.  Плодовый  сад  в  Алтуфьевом  Берегу  Карамышев  сохранил,  и  он,  обновляясь,  просуществовал  здесь  до  1980-х гг.,  пока  не вымерз  в  одну  из зим.
    Арсений  Дмитриевич  умер  в  1867 г.  В  память  о  нем  его  вдова  задумала  построить  часовню,  для  которой  выбрала  место  в  Алтуфьевом  Берегу  на  дороге  в  Скреблово.  Часовня  была  построена  в  1868 г.  и  освящена  во  имя  Воздвижения  Креста  Господня.
    В  архитектурном  плане  часовня  является  довольно  интересной  постройкой. Это  было  прямоугольное  в  плане  сооружение  с  длиной  четыре,  шириною – три  сажени  (8 х 6 м)  с  высотой  до  верха  карниза  также  три  сажени.  Часовня  имела  купольный  верх  с  четырьмя  круглыми  окнами  и  шатровой  главкой  на  восьмигранном  деревянном  барабане,  имевшем  каркасную  основу.
    Часовня  освещалась  только  верхним  светом,  через  круглые  окна  купола.  В неё  вела  массивная  двухстворчатая  дверь.  Фасады  часовни  украшали  декоративные  ниши – прямоугольные  с  арочным  завершением.  Над  ними  были  устроены  низкие  подкарнизные  окна  с  цветными  стеклами.
    Стены  часовни  были  выложены  из  дикого  камня.   Членящие  их  лопатки  и внутренние  плоскости  нишек  имели  кирпичную  облицовку.  Карнизы  и  обрамления  ниш  были  оштукатурены  и  выкрашены  в  белый  цвет.  Каменная  мозаика, фактурное  разнообразие  фасадов  усиливали  общее  впечатление  от  часовни,  расположенной  в  глубине  поляны,  в  окружении  высоких  деревьев.  Такой  она  запечатлена  Е.Н. Глезер,  проводившей  обследования    архитектурных памятников  Полужья  в  1920-е гг.  По  сведениям,  полученным  от  местных  старожилов,  неподалеку  от  часовни  находилось  кладбище,  где  имелось   захоронение  латышских  стрелков,  погибших  в  1919  году.
    После  смерти  А.Д. Карамышева,  (имевшего  11  детей),  хозяйкой  Алтуфьева  Берега  становится  его  старшая  дочь  Анна  Арсеньевна,  вышедшая  замуж  за  Григория  Васильевича  Бардовского  (1848 – 1880),  присяжного  поверенного  при  Петербургском  окружном  суде.
    Г.В. Бардовский  получил  известность,  выступая,  как  защитник  на  главных политических  процессах  1870-х  годов,  например,  в  1877 г.  на  процессе  50-ти  («москвичей»),  на  котором  была  произнесена  знаменитая  обличительная  речь  рабочего  П.А. Алексеева,  ставшего  прототипом  главного  героя  романа  А.М. Горького  «Мать».  Еще  одним  громким  процессом  с  участием  Г.В. Бардовского  был  процесс  193-х  в  1878  г.,  крупнейший  процесс над  революционерами-народниками.  Г.В. Бардовский  оказывал  также  различную  помощь участникам  революционных  групп,  в  т.ч.  народовольцам.  В  1879  г.  Бардовского  арестовали  по  подозрению в  укрывательстве  Ольги  Любатович,  члена  исполкома  «Народной  Воли».
    Находясь  под  стражей  в Доме  предварительного  заключения,  Г.В. Бардовский  впал  в умственное  расстройство.  В  1880 г.,  за  несколько  месяцев  до  своей  смерти, он  был  выдан  родственникам  с  условием  подчинить его  строгому  надзору.
    Сегодня  имя  Г.В. Бардовского  основательно  забыто.  В  энциклопедических  изданиях  чаще  можно  встретить  имя  его  старшего  брата – Петра  Васильевича  Бардовского  (1846 – 1886),  который,  будучи  русским  дворянином  и  занимая  должность  коронного  мирового  судьи  в  Варшаве,  принимал  участие  в  деятельности  польской  рабочей  партии  «Пролетариат».  При  обыске  в  его  квартире  был  захвачен  архив  «Пролетариата»  и  черновой  текст  составленного им  «Воззвания  к  воинским  чинам».  По  приговору  военного  суда  П.В. Бардовский  и  три  его польских  соратника  были  повешены  в  Варшаве  за  воротами  Александровской  цитадели.  Похоронен  он  на  берегу  Вислы,  неподалеку  от  места  казни.
    Петр  Васильевич  Бардовский  часто  гостил  в  Алтуфьевом  Берегу  у  своего брата,  который,  не  владея  своими  чувствами,  увлекся  юной  сестрой  своей  жены,  Марией  Арсеньевной,  жившей  вместе  со  своей  матерью  и  второй  сестрой  Ольгой  в  скребловской  усадьбе.
    Эта  любовная  история  имела  еще  одного  участника – 12-летнего  военного  гимназиста,  будущего  популярного  поэта  С.Я. Надсона.  Рано  осиротев,  он  воспитывался  в семье  своего  дяди  по  матери  Ильи  Степановича  Мамантова,  женатого  на  одной  из  сестер  Петра  и  Григория  Бардовских.  Вместе  с  дядей,  его  женой  и  их  сыном  Василием  Мамантовым,  Надсон  приезжал  в  Алтуфьев  Берег  зимой  и  летом  1875 г.,  оставив  об  этих  поездках  подробные,  живо  написанные  воспоминания,  имеющие  непреходящее  краеведческое значение.
    Как  и  следовало  ожидать,  романтически  восторженный  мальчик  влюбился  в хорошенькую,  не  многим  старше  его  Марию  Арсеньевну,  Марусю,  как  он  называет  ее  в  своем  «Дневнике»,  где  сердечные  переживания  сопровождаются  чарующими  описаниями  Алтуфьева  Берега  и  Скреблово,  картинами  усадебного  быта.
    17  апреля  1875  г.  Надсон  сделал  первую  дневниковую  запись:  «Наконец  я  собрался  вести  дневник.  Выписки  из  него  послужат  хорошим  материалом  для  задуманного  мною  сочинения: «Воспоминания  юности» …  Прежде  всего  надо  записать в  дневник,  что до  Пасхи  я  был  влюблен  в  одну  барышню,  некую  Сашу  Сазонову.  Она  мне  нравилась,  и  я  ею  чуть  не  бредил,  но  теперь,  ах! …
    Нас  распустили  в  среду  на  Страстной  неделе  поста…  В  субботу  я  узнал,  что  нас,  т.е.  меня  с  Васей  (Мамантовым – авт.) …  собираются  взять в  деревню  к  Григорию  Васильевичу  (Бардовскому – авт.).  Впрочем,  это  не  деревня,  а  поместье  в  14  верстах  от  Луги.  Надобно  до  Луги  ехать  по  Варш. ж.д.,  а  от  Луги  до  имения,  называемого  Алтуфьевым  Берегом,  на  лошадях…
    Приехали,  наконец,  в  Лугу  и,  наняв  два  тарантаса,  покатили  в  деревню.  Первые  десять  верст  проехали  по  ровному  шоссе  без  всяких  приключений,  на  одиннадцатой  нас  встретили  сани  тройкой,  высланные  в  Лугу,  к  нам  навстречу.  Вася,  я  и  Петр  Васильевич  (Бардовский – авт.)  сели  в  сани.  Тетя  осталась  в  своем  тарантасе,  а  дядя  (И.С. Мамантов – авт.),  чтобы  облегчить  лошадь,  сел  в  другой…  Когда  уже  было  всего  полверсты  до  дому,  лошади  неосторожно  рванули,  сани  полетели  на  бок,  и  мы  все   торжественно  вывалились  в  снег…  снова  уселись  в  санки  и  с  веселым  хохотом  поехали  дальше…
    Дом  на  Берегу  чрезвычайно  большой  и  очень  изящно  украшенный  внутри.  Видно,  что  здесь  когда-то  жил  русский  боярин  на  широкую  руку.  Дом  окружает  со  всех  сторон  сад,  в  полуверсте  находится  лес,  в  другой  стороне,  сейчас  же  за  садом,  громадное  озеро.  Через  зимнюю  дорогу,  ведущую  к  озеру  (через  нее  зимою  ездят)  лежит  сад  соседней  усадьбы  Карамышевых.  Хозяйка  усадьбы,  Платонида  Николаевна,  очень  умная  (как,  по  крайней  мере,  мне  показалось,  и  как  я  слышал  от  других),  приветливая  барыня.  У  нее  несколько  дочерей  и  сыновей  и,  замечательная  вещь,  все  дочери,  каких  я  только  знаю,  отличаются  красотой…  Это-то  и  есть  та  самая  причина,  почему  я  начал  писать  дневник…».
    Дальше  Надсон  называет  всех,  кто  был  на  Пасху  в  Алтуфьевом  Берегу,  включая  сыновей  Платониды  Николаевны – Александра  Арсеньевича  и,  почти  своего  ровесника,  юного  Ваню,  сообщает,  что  все  Бардовские  и  Карамышеву  отправились  к  заутрене  в  Череменецкий  монастырь,  за  исключением  уставшей  тети  и  приболевшего  Надсона.  Затем  был  праздничный  пасхальный  ужин  в  доме  Бардовских,  во  время  которого  Надсон  понял,  что  он  страстно  влюблен  в  Марью  Арсеньевну  Карамышеву,  Марусю.  «Итак – пишет  Надсон:  ужин был  очень  оживлен.  Меньше  всех  говорила  Марья  Арсеньевна,  виноват:  Маруся!..  Григорий  Васильевич  сказал  мне,  чтобы  я  обнес  гостей  конфетами.  Никакие  слова  передать  не  могут,  что  я  чувствовал,  когда  она своими  розовыми  губками  проговорила:  mercy!  Я  был  счастлив,  нет,  больше, - наверху  блаженства.  А  она!  Спокойная,  как  всегда…  я  в  эти  мгновения,  кажется,  жизнь  отдал  бы за  один    поцелуй  ее  ножек!  Сазонова  в  эти  мгновенья  мне  показалась  такой  ничтожной  и  уродливой!..  Не  упрекайте  меня  в  непостоянстве,  на  любовь  нельзя  надеть  вожжи…  Это  свободное,  вольное  чувство.  Это  Любовь  и  ничто  иное…».
    Через  несколько  дней  Надсон  с  Бардовскими  и  Марусей  выехали  в  Петербург,  пробыв  более  суток  в  Луге,остановившись в гостиннице Дудкина,названной Надсоном,как "Дудки".
    Уже  в  вагоне,  когда  Анна  Арсеньевна  спала,  утомленная  поездкой,  Надсон  заметил,  что  Григорий  Васильевич  о  чем-то  разговаривал  с  Марусей. О  чем  они  говорили,  он  не  слышал,  но  видел,  что  Маруся  сильно  покраснела,  и  громко  отчеканивая  слова  «сказала  своим  чудным  голосом: - Полно  вам,  Григорий  Васильевич,  глупости  говорить».  Но  эта  сцена  еще  не вызвала  в  Надсоне  никаких  подозрений.
    Летом  того  же  1875  года  Надсон  снова  в  Алтуфьевом  Берегу,  название  которого  он  находил  совсем  «непоэтичным».  На  шестой  день  по  приезду  сюда  ему  открылась  печальная  истина.  Вот  что  находим  мы  в  его  «Дневнике»:  «16  июня  1875 г.  понедельник…  Марья  Арсеньевна  больна.  Почему?  Это  для  меня  загадка,  зато  многие  знают  это.  Я  разрешу  ее  во  что  бы  то  ни  стало.  Вот  что  было.  Как  я  уже,  кажется,  замечал,  Григорий  Васильевич,  говоря  просто  и  без  обиняков,  влюблен  в  Марью  Арсеньевну,  много  есть  причин  думать  это…  одним  словом,  это  верно…  Я  слышал  как  шепотом  поговаривали  про  это,  слышал  отрывочные  слова  вроде  таких:  «она  почти  еще  девочка,  и  это  неблагоразумно…»  Но  еще  около  двух  месяцев  Надсон  был  во  власти своей  влюбленности в   Марусю.  В  «Дневнике»  есть  замечательная  сцена,  когда  Надсон  в  Скреблове  лежал  в  траве  карамышевского  парка  перед  усадебным  домом  под  березою  «с  твердым  намерением  писать  стихи».  Карандаш  и  бумага  были  припасены  заранее.   Далее  следует  яркая  зарисовка  скребловского  пейзажа:  «Солнце  ярко  палило, бросая  свои  косвенные  лучи  на  очаровательную  природу.  Как  бы  замирая  в объятьях  жаркого  дня,  дремало  озеро,  изредка  поблескивая  своими  прохладными  струями  о  камни  берега.  Ни  малейший  ветерок  не  шевелил  вершин  заснувшего  леса,  прибрежный  камыш,  нагнувшись  в  воде,  кажется  шептался  с  озером…  Все  было  упоительно  хорошо…  Я  писал  не  помню  что:  окошечко  на  чердаке,  окошечко  той  комнаты,  где  обитала  моя  фея,  вдохновляло  меня…
    Идиллию  разрушила  сама  Марья  Арсеньевна,  неожиданно  появившись  за  спиной  влюбленного  поэта,  отчего  он  смутился,  смял  лист  со  стихами  и  бросил  его  в  траву.  Через  несколько  дней  все  уже  знали  про  его  отношение  к  М.А.  Это  резко  охладило   чувства  Надсона.
    Но  еще  долго  при  встречах  с  Марусей  быстро  взрослеющий  юноша  испытывал  невольное  волнение,  вспоминал  о  времени,  проведенном  в  Алтуфьевом  Берегу,  и  тогда  его  охватывало  мучительное  чувство  ревности.  Вот  как  он  пишет  об  одной  из последних  своих  встреч  с  Марьей  Арсеньевной  на  петербургской  квартире  Бардовских  через  два  года  после  сцены в   Скреблово:  «Несмотря  на  то,  что  я  смотрел  на  Марусю  с  полным  желанием  и  расположением  пробудить  в  себе  старое,  я  заметил  с  какой-то  страшной  радостью,  что  она  значительно  подурнела  и  похудела.  Цвет  лица  испортился,  в  глазах  пропал  прежний  кокетливый  вызов,  во  всех  движениях  нет  следа  той  свежести,  которая  в  Алтуфьевом  Берегу  напоминала  мне  русскую  зиму…  Отчего  же  произошла  такая  перемена?  Моя  пылкая  фантазия  рисует  целый  роман  ее  отношений  к  Григорию  Васильевичу,   страдания  гордой  и  самолюбивой  Анны  Арсеньевны,  сцены  ревности,  горе  Маруси  и   какая-нибудь  причина,  мешающая  ей  покинуть  дом  Бардовских».
    Финалом  данной  истории  звучат  слова,  написанные  Надсоном  в  октябре  1880 г.  «Вокруг  меня …  произошло  много  перемен,  очень  крупных:  Марья  Арсеньевна  (опять  ее  имя  на  страницах  дневника)  вышла  замуж  тотчас  же  после  того,  как  арестовали  Григория  Васильевича.  Григорий  Васильевич  помешался…  Мар. Арс.  я  не   видел  около  двух  лет,  да  и  не  хочу  видеть: она  профанирует  святость  воспоминаний  первой  любви».
    Надсон  умер  от  туберкулеза  легких  в  январе  1887 г.  Ему едва исполнилось  24  года.  За  год  до  смерти  он  узнал  об  аресте  в  Варшаве  Петра  Васильевича  Бардовского.  Стихи  Надсона,  пронизанные  чувством  скорби, сомненья,  сострадания  к  ближнему,  до  самой  революции  находили  отклик  в  сердцах  и  мыслях  широкого  круга  читателей.Не забыты они и сегодня.
    Нам  известна  судьба  и  некоторых  других  упомянутых  Надсоном  лиц.  Платонида  Николаевна  Карамышева  умерла  в  1886 .  Ее  похоронили  на  кладбище  Череменецкого  монастыря.  Надгробный  камень  с  ее  могилы  был  обнаружен  при  разборе  фундаментов  одного  из  зданий  турбазы,  устроенной  на  территории  монастыря  в  1950-е  годы.
    Марью  Арсеньевну  выдали  замуж  за  весьма  пожилого  капитана  I ранга  Лемана.  К  1900-му  году  она  уже  значилась  вдовой,  впоследствии  жила  в  Ницце.  Ее  сестра  и  совладелица  усадьбы  в  Скреблово  осталась  жить  в  Луге.
    Анна  Арсеньевна  (жена  Г.В. Бардовского  и  близкая  знакомая  известной  революционерки  Веры  Фигнер)  ненадолго  пережила  своего  мужа,  оставив  сиротой  малолетнюю  дочь  Екатерину  Григорьевну  (1877 – 1936),  которую  взяла на  воспитание  семья  известного  адмирала  К.П. Пилкина,  создателя  вместе  с С.О. Макаровым  российского  минного  флота.  К.П. Пилкин  был  женат  на  Марии Павловне  Леман,  брат  которой  был  женат  на  Марье  Арсеньевне.  Кроме  Екатерины  Григорьевны  в  семье    Пилкиных  воспитывалось  еще  7  детей-сирот. Об  этом  нам  рассказала  дочь  Екатерины  Григорьевны  и, следовательно,   внучка  Г.В. Бардовского,  Евгения  Владимировна  Казанская,  по  профессии архитектор-реставратор,  один  из  авторов  проекта  восстановления  Большого  Дворца  в  Петергофе,  руководитель  проектной  группы  по  восстановлению  дворцовых  интерьеров.
    По  семейному  преданию,  рассказанному  Е.В. Казанской,  часовня  в   Алтуфьевом  Берегу  была  построена  не  в  1868 г.,  как  об  этом  сказано  в страховых  документах  нач. ХХ века,  а  десятилетием  позже,  в  надежде  на  исцеление  душевной  болезни  Г.В. Бардовского,  или  за  его  упокой.Но зта версия не имеет документального подтверждения.
    В  1887-88 гг.  Алтуфьев  Берег  был  приобретен  женой  инженер-технолога  А.А. Ильиной.  Усадьбу  Скреблово  Ольга  Арсеньевна  Карамышева  продала  в  начале  1900-х  годов  потомственному  почетному  гражданину  Павлу  Семеновичу  Андрееву,  женатому  на  юной  грузинской  княжне  Саломее  Андронниковой,  получившей  широкую  известность  своей  близостью  к  петербургским  художественным  кругам.  Ее  портреты  писали  многие  известные  художники,  поэты,  ей  посвящали  свои  стихи,  например,  А. Ахматова,  О. Мандельштам.  Саломея  Андронникова  вместе  с  мужем  жила  лето  в  Скреблово,  оставив  об  этом  яркие  воспоминания,опубликованные в своё время в журнале "Огонёк".   Мы  лишь  отметим,  что  воспоминания  С. Андронниковой своей  чувственной  коллизией чем-то  очень  близки  запискам  С. Надсона.    Поистине,  Скреблово  (включая  быв. Алтуфьев Берег)  производит  впечатление  какого-то  рокового  места.
    Сегодня  при  въезде  в  Скреблово  со  стороны  г. Луги  привлекает  внимание  большой  двухэтажный  деревянный  дом  с  фронтонами  на  всех  четырех сторонах.  Он  стоит  слева  от  дороги.  Это  бывший  дом  известного  ученого-астронома  и  сельскохозяйственного  деятеля  Сергея  Павловича  Глазенапа  (1848 – 1937),  построенный  им в своём имении,  в  с. Надевицах  (к  югу  от  Скреблово)  и  в  1940-е гг.  перенесенный в  Алтуфьев  Берег вместо  сгоревшего  в  войну  усадебного  дома  Бардовских.  За  ним  стоит  каменное  двухэтажное  жилое  строение,  в  котором  по  сохранившимся  нишам  на  фасадах  можно  распознать  кардинально  перестроенную  карамышевскую  часовню.  Теперь,  после  утраты  скребловского  особняка,  лишь  этим  фасадным  нишкам,  оставшимся  от  стен  бывшей  часовни  суждено  воскрешать  память  об  именах    и  событиях,  о  которых  мы  только  что  рассказали.
    198. Славянка  (Рельской),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  втор. половина  XIX  в.,  сохранилась  в  полуразобранном  виде.
    Деревня  Славянка  находится  на  западном  берегу  одноименного  озера,  на  дороге  Рель-Самро,  впечатляет  красотой  ландшафтного  окружения,  имеет  все  условия  для  организации  дачного  отдыха.
    Окрестности  деревни  богаты  археологическими  памятниками  IX – XVI  вв.  Славянка  входила в   приход  Воскресенской  церкви  на  Песьем  погосте,  совр. деревни  Самро  (см. выше).
    Часовня  в  Славянке  была  поставлена  на  крутом  берегу  озера,  в  окружении  лесных  деревьев.  Старожилы  рассказывали,  что  возле  часовни бил  ключ  «со  святой  водой».  К  часовне  устраивали  Крестный  ход  из  Задейшино  (с. выше)  с  иконой  Свт. Николая  Чудотворца.
    Часовня  в  Славянке  представляет  собой  срубный  четверик  с  высокой  крышей  на  четыре  ската,  увенчанной  скромной  шатровой  главкой  на  восьмигранном  барабане.  Часовню  с  трех  сторон  окружала  крытая  галерея-гульбище.   Часовня  крыта  щепой,  что  уже  воспринимается  как  экзотика.
    Традиция  размещения  часовен  где-нибудь  в  укромном  уголке  восходит  к  славянскому  язычеству  с  его  культом  заповедных  мест.  В  Славянке  эта  связь  с  предками  проявляется  особенно  наглядно.
    199. Слапи  (Заклинской),  часовня  во  имя  Рождества  Иоанна  Крестителя,  деревянная,  1999.
    Деревня  Слапи  является  одним  из  восточных  пригородов  г. Луги,  находится  на  автодороге  Луга – Новгород.
    Деревня  входила  в  приход  Успенской  церкви  в  с. Смешино,  о  котором  на  втор. пол. XIX века  говорилось,  что  здесь  «по  деревням  есть  несколько  старых  полуразвалившихся  часовен».  Возможно,  это  относится  и  к  деревне  Слапи,  местным  праздником  которой  был  день  памяти  Свв. Флора  и  Лавра.
    В  «Дачном  путеводителе  по  г. Луге  и  его  окрестностях»  1909 г.  о  Слапях  говорится  как  о  популярном  лужском  пригороде  с  очень  удобным  сообщением  «либо  на  крестьянских  лошадях,  либо  на  пароходе».  Пристань  в  Слапях  находилась  в  500 м  от  деревни.  Здесь  же  отмечается  красота  окружающей  местности  с  высокими  холмами,  широтой  панорамных  видов.
    Современная  часовня  в  Слапях  построена  на  средства  частного  лица,  освящена  8 (21) сентября  1999 г.  благочинным  Лужского  округа  протоиереем  Николаем  Денисенко,  является  одним  из  примеров  возрождения  традиций  храмового  зодчества.
    200. Смерди (Серебрянской),  церковь  во  имя  Казанской  иконы  Божией  Матери,  деревянная,  1868 г.,  закрыта  в  1940 г.,  не  сохранилась.
    Деревня  Смерди  расположена  на  дороге  Луга – Серебрянка,  северо-восточнее  д. Ильжо  (см. выше).  Название  деревни  говорит  само  за  себя – от  древнерусского  «смерд»,  «смерды»  (мужик,  черный  люд).  До  XVI  века  смердами  называли  земледельцев-общинников,  попавших  в  крепостную  кабалу.  Поселение  с  таким  названием  могло  возникнуть  лишь  много  веков  назад,  что  подтверждают  старинные  писцовые  книги  и  памятники  археологии,  находящиеся  вблизи  деревенских  построек.
    До  середины  XIX  века  Смерди  значатся  как  деревня.  С  возникновением  при  ней  помещичьей  усадьбы  (мызы),  а  затем  церкви – она  начинает  именоваться  селом.  Проложенная  рядом  со  Смердями  Петербургско-Варшавская  ж.д.  оживила  жизнь  деревни  и  всей  округи.  В  1856 г.  в  Смердях  уже  было  36  крестьянских  дворов.
    В  1860-е  годы  одним  из  местных  помещиков,  капитан-лейтенантом  А. Степановым,  в  Смердях  была  построена  однопрестольная  деревянная  на  каменном  фундаменте  церковь,  освященная  во  имя  Казанской  иконы  Божией  Матери.  Церковь  была  построена  по  проекту  архитектор  Федора  Борисовича  Нагеля  (1831 (32?) – 1903),  выпущенного  в  1854  г.  из  Академии  художеств.  Вероятно,  это  его  первая  и  единственная  церковь,  к  проекту  которой  он  приступил  в  конце  1850-х  годов,  что  вообще  позволяет  считать  церковь  в  Смердях  наиболее  ранней  из  известных  его  работ.
    Храм  был  освящен  21  октября  ст. стиля  1868 г.  благочинным  лужским  протоиереем  Петром  Григорьевым,    антиминс – епископом  Палладием  25  февраля того  же  года.  «Кроме  Степанова  об  устроении  храма  заботился  первый,  определенный  сюда  священник  Мариинской  церкви  Петр  Степанович  Силин».  Здесь,  под  Мариинской  церковью,  скорее  всего,  подразумевается  церковь  при Мариинской  женской  прогимназии  в  г. Луге,  размещенной  в  здании,  изначально  предполагаемом  под  богадельню  (см. выше).
    Для  деревянного  сооружения  церковь  в  Смердях  выглядела  достаточно  внушительной – длиной,  включая  колокольню,  свыше 24 м.,  высотой – около  7 м. Церковная  колокольня  была  построена  с  одним  ярусом  и  достигала  высоты  до  карниза  более  11  метров.  Над  серединой  церкви  возвышалась  единственная  глава  характерной  коронообразной  формы.
    Восьмерик  звона  имел  высокий  шатровый  верх  с  изящной  шлемовидной  главкой  на  столбчатом  барабане.  Церковь  была  обнесена  штакетниковой  оградой  с  резными  столбами  ворот,  окружена  растущими  в  ограде  деревьями. Здесь  же  в  ограде  располагалось  изначально  и  кладбище,  закрытое  к  началу  ХХ  века.
    Приход  Казанской  церкви  в  Смердях  был  довольно  обширный,  насчитывал  14  деревень,  включая  Бараново,  Ильжо,  Заполье,  Середку,  Кут,  Пустошку  и  т.д.  Крестные  ходы  совершались  23  апреля,  1  и  8  июля.  В  приходе  праздновали  Николая  Чудотворца,  Покров,  Успенье,  Флора  и  Лавра,  Казанскую  Б.М.,  Георгия.  «В  эти  дни  служатся  по  деревням  молебны,  после  молебна  священник  благословляет  молящихся  хлебом-солью».
    Дополнительные  сведения  о  церкви  и  приходе  находим  в  документах  начала  1900-х  годов,  где  отмечается  хорошее  содержание  храма,  достаточность  церковной  утвари,   наличие  в  приходе  6  часовен  и  усердие  к  храму  прихожан.   «Прихожане  к  храму  усердны,  много  есть  пожертвованных вещей,  религиозны,  поминают  усопших,  служат  много  молебнов.  Когда  приносится  из  Череменецкого  монастыря  икона  Св. Иоанна  Богослова,  молебны  служат  прихожане  у  своих  домов».
    В  приходе  было  три  школы.   Первую  из  них,  церковно-приходскую,  построил  в  1870-е гг.  на  свой  счет  председатель  местного  церковного  попечительства,  петербургский  купец  Леонтий  Павлов.  Действовала  в  Смердях  также  земская  школа  и  школа  грамоты.  Наибольшие  успехи  показывали  ученики  земской  школы.  Учащиеся  же  церковно-приходской  школы  «ничего  не  знают,  кроме  молитв,  потому  что  законоучитель  не  посещал  школы»…
    В  1905-м  году  в  приходе  была  открыта  еще  одна  школа,  церковно-приходская,  в  д. Пустошка.
    На  фотографиях  дореволюционного  и  советского  времени  церковь  в  Смердях  изображена  со  стороны  колокольни  и  северного  фасада,  что  позволяет  судить  о  ее  архитектурных  особенностях,  общей  выразительности  облика.
    Смерди,  бесспорно,  относится  к  литературным  местам  района  и  области,  как  связанные  с  биографией  и  литературным  творчеством  великого  князя  и  популярного  в  прошлом  поэта  К.К. Романова.
    Константин  Константинович  Романов  (1858 – 1915)  являлся  внуком  императора Николая  I.  Служа  по  семейной  традиции  на  военном  поприще,  пройдя  путь  от  командира  гвардейской  роты  до  главного  начальника  военно-учебных  заведений  Российской  империи,  он  с  юных  и  до  преклонных  лет  питал  склонность  к  литературе,  музыке,  театру,  сумел  стать  автором  многих  поэтических  произведений,  драм,  стихотворных  переводов,  издававшихся под  неизменным  псевдонимом  «К.Р.»
    Сочинения  «августейшего поэта»  получали  одобрительные  отзывы  таких  корифеев  русской  литературы  как  И.А. Гончаров,  Ф.М. Достоевский,  А.А. Фет,  А.Н. Майков,  Я.П. Полонский.  Его  стихи  были  положены  на  музыку  П.И. Чайковским,  А.К. Глазуновым  и  стали  широко известными  романсами.
    В  свое   первое  пребывание  в  Смердях  в  августе  1885 г.  великий  князь завершил  задуманное  и  начатое  в  Красном  Селе  свое  программное  стихотворение  «Умер  бедняга!  В  больнице  военной…»,  которое  вскоре  сделалось  народной  песней.  Ее  нередко  можно  было  услышать ещё  в  начале 1950-х  годов.
    Однако,  несколькими  днями  ранее,  здесь  же  в  Смердях  К.К. Романовым  было  создано  лирическое  стихотворение,  вошедшее  в  цикл  «Времена  года».  Оно  датировано  15  августа:
    Смеркалось:  мы  в  саду  сидели,
    Свеча горела  на  столе.
    Уж  в  небе  звезды  заблестели,
    Уж  смолкли  песни  на  селе…
   
     Вторая  строка  этого  стихотворения  навечно  вошла  в  историю  русской  поэзии.  Ее  обессмертил  Б. Пастернак,  включив  в  текст  своего  поэтического  шедевра:
    Мело,  мело  по  всей  земле,
    Во  все  приделы.
    Свеча  горела  на  столе,
    Свеча горела.
   
    Далее  она  вошла  в  песню  А. Галича  «На  смерть  Б. Пастернака»  и  своей известностью  повторила  судьбу  стиха  полузабытого  поэта  первой  половины  XIX  века  И. Мятлева  «Как  хороши,  как  свежи  были  розы».  Хотя  бы  одной  этой,  рожденной   здесь  строкой,  д. Смерди  достойна  войти  в  число литературных мест ленинградской области.   
    …  Август  следующего  1886  года.  Цитируем  великокняжеский  дневник:  «Лагерь.  23  августа.  Утро.  Мыза  Смерди.  Мой  письменный  столик  стоит  на  том же  месте,  как  в  прошлом  году:  на  нем  в  порядке  расставлены  вещи,  которые  я  всюду  вожу  с  собою:  налево  четыре  книжки: стихотворения  Лермонтова,  Пушкина,  «Жемчужины  русской  поэзии»  и  «Новый  завет»,  тетради  для  записывания  стихом  и  писем».
    Запись  от  26  августа:  «Я  с  грустью  думал  о  необходимости  покинуть  «приветливые  Смерди»  и  сочинил  эти  четыре  стиха:
    Садик  запущенный,  садик  заглохший,
    Старенький,  серенький  дом!
    Дворик  заросший,  прудок  пересохший,
     Ветхие  службы  кругом.
    Хотелось  бы написать  в  честь  Смердей  и  продолжение  к  этому  начатому  стихотворению…».
    Стихотворение  в  честь  Смердей  было  завершено  в  Павловске  15  сентября.  Это  одно  из  редких  поэтических  описаний  лужской  деревни  с  отживающей  свой век  старой  усадьбой.
    18  сентября  того же  1886  года  К. Романов – снова  в  Смердях  в  целях  обеспечения  безопасности  проезда  императорского  проезда  на  барановском  полустанке  (у  д. Бараново).  Дневниковая  запись  от  21  сентября: 
    «Все  это  кажется  мне  радужным  сном,
    Волшебной  несбыточной  сказкой!
    Прощай,  милый  тихий  край!  Пора  на  зимовку,  и  сочинил  я  стихотворение  «Пронеслись  мимолетною  грезой».
    Кажется,  это  последнее  стихотворение  КР.,  связанное  со  Смердями.  Считаем  уместным  привести  здесь  его  первые  две  строфы,  полные  музыкальной  выразительности:
     Пронеслись  мимолетные  грезы!
    Беззаботные  минули  дни!
    - Словно  осенью  листья  березы
    Незаметно  умчались  они.
   
    Все,  что  горького  в  прошлом  прожито
    Наболевшей  душою  моей,
    Хоть  на  миг  было  мной  позабыто
    Среди  этих  безоблачных  дней…
    История  самой  усадьбы  в Смердях,  где  останавливался  «К.Р.»  остается  малоизвестной.  В  начале  ХХ  века  она  принадлежала  помещику   Н.А. Павлову,  который  создал  при  ней  образцовое  хозяйство,  продукция  которого  демонстрировалась  на  ряде  выставок,  в  том  числе  и  лужской  в  1910  году. До  войны  в  усадебном доме  располагалась  сельская  школа.
    Деревня  Смерди  со  всеми  своими  строениями,  бывшей  усадьбой,  церковью  полностью  сгорела  в  годы  войны.  На  месте  усадьбы  сохранились  только  остатки  парка  с  вековыми  дубами  и  липами,  фрагменты  аллей.
    В  деревне  все  меньше  остается  старожилов,  тех,  кто  может  указать,  где  стояла  в  Смердях  Казанская  церковь.  Пока  не  поздно,  хорошо  бы  на  этом  месте  установить  памятный  знак,  или,  лучше  всего,  часовню,  по  примеру  других  мест  района.
    201.  Смешино  (Заклинской),  церковь  во  имя  Рождества  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  XVI  в.,  не  упоминается  после  1582 г.
    Деревня  Смешино  находится  вблизи  г. Луги,  на  берегу  оз. Заклинского,  к  югу  от  дороги  Луга – Оредеж.  По  поздней  версии  название  деревни  происходит  от  слова  «смесь»,  т.к.  якобы  выделенная  под  церковь  земля  представляла  собой  смешение  участков,  нарезанных  от  разных  владельцев.  Это  всего  лишь  вымысел,  попытка  объяснить  слово  по  его  созвучию  с  другими.
    На  самом  деле  село  Смешино  значится  в  Писцовой  книге  Вотской  пятины  1500 г.  по  Городенскому  погосту,  т.е.  задолго  до  появления  здесь  церкви.  К  началу  XVI  в.  в  Смешине  находилась  помещичья  усадьба – «двор  большой»  Ивана  Ододурова.    Скорее  всего,  упомянутая  под  1582 г.  церковь  Рождества  Богородицы  в  сельце  Смешине  была  построена  на  средства  местного  помещика.  После  1582 г.  данная  церковь  не  упоминается.
    202.  Смешино  (там  же),  церковь  того  же  названия,  деревянная,  1702 г.,  перестроена  к  1758 г.,  разобрана  за  ветхостью  после  1806 г.
    По  сведениям,  уже  в  середине  XIX   века  считавшимися  преданием,  новая церковь  в  Смешине  была  построена  из  разобранной  и  перевезенной  сюда  деревянной  Никольской  церкви  в  д.  Турово.  Это  состоялось  в  1701 – 1702 гг.  Вновь  воссозданную  церковь  переосвятили  во  имя  Рождества  Пресвятой  Богородицы,  в  память о  находившейся  здесь  церкви  XVI в.  (см. выше).
    На  плане  1781 г.  церковь  показана  стоящей  на  северо-восточном  конце  Заклинского  озера,  в  начале  единственной  улицы  сельца,  при  подходе  к  нему  прежней  дороги  из  г. Луги,  шедшей  вдоль  береговой  кромки.
    Через  полвека  церковь  потребовала  основательного  ремонта  и  была  практически  перестроена.  Об  этом  свидетельствовала  надпись  на  находившейся  в  храме  жертвенной  иконе  св. Троицы:  «Лета  от  Рождества  Христова  1702  г  строен  храм  Рождества  Пресвятой  Богородицы  на  Смешино,  радением  Максима  Ивановича  Базанина;  возобновлен сей  образ  и  церковь  1758 года»
    Деревянная  Рождества  Богородицы  церковь  в  Смешино  была  разобрана  за  ветхостью  в  начале  XIX  века,  в  связи  с  возведением  здесь  нового,  каменного  храма  (см.  ниже).
    203.  Смешино  (там  же),  церковь  во  имя  Успения  Пресвятой  Богородицы,  каменная,  1806 г.,  закрыта  в  1940 г.,  действовала  в  1942-45 гг.,  сохранилась  в  предаварийном  состоянии.
    В  1804 г.  помещик  села  Смешино  подполковник  Ефим  Васильевич  Елагин  направил  на  имя  митрополита  Новгородского  и  Санкт-Петербургского  Амвросия  «покорнейшее  прошение»  разрешить  ему  построить  на  собственные  средства  с  Смешинском  погосте  новую  каменную  церковь  во  имя  Успения  Пресвятой  Богородицы,  вместо  обветшавшей  к  тому  времени  деревянной  церкви,  построенной  в  1701 – 1702 гг.  Чертежи  каменной  церкви,  предусматривающие,  «чтобы  она  могла  быть  теплой»,  были  утверждены  Синодом  в  1803 г.
    Просьба  Е.В. Елагина  была  удовлетворена   и  спустя  два  года  рядом  с  деревянной  Рождественской  церковью  в  Смешино  возник  новый  каменный  храм.  В  храмозданной   грамоте,  выданной  митрополитом  Амвросием  сказано,  что  каменная  Успенская  церковь  в  выставке  Смешино  Лужского  уезда  Городенского погоста  была  построена  в  1806 г.
    Успенская  церковь – однопрестольная,  строена  из  красного  кирпича  под  штукатурку  наружных  и  внутренних  стен.  Длина  церкви  вместе  с  колокольней – 10 саж. 2 арш. (около 24 м)  при  наибольшей  ширине  3 саж. 2 арш. (около 8 м).  Церковь  увенчана  скромной  шатровой  главкой,  установленной  на  восьмигранной  опоре  по  центру  низкого  купола,  перекрывающего  приземистый  глухой  (т.е.  без  окон)  барабан.  Церковь  построена  в  два  света.  Ее  интерьер  освещают  9  больших  с  арочным  верхом  окон  и  два  полуциркульных  окна  в  плоскости  фронтонов  северного  и  южного  фасадов.
    Церковная  колокольня  строена  в  один  ярус,  имеет  высоту  около  12,5 м.,  завершалась  высоким  шпилем  с  плавно  расходящимися  к  низу  гранями.  Внутри  церковь  была  расписана.  Росписи  частично  сохранились  до  наших  дней.
    Рядом  с  церковью  находился  дом  для  священника,  построенный  в  1855 г.,  и  построенная  в  1894 г.  церковная  сторожка.
    В  1886 г.  в  Смешине  выстроили  церковно-приходскую  школу.  Церковно-приходские  школы  в  приходе  были  также  в  деревнях  Слапи  и  Крупели.
    Церковь  в  Смешино  представляет  собой  уникальный  образец  храма,  выполненный  в  стиле  русского  классицизма.  К  сожалению,  имя  ее  архитектора  остается  неизвестным.  Но  это  был,  безусловно,  выдающийся  зодчий.  Возможно,  что  перед  нами  одна  из  ранних  работ  А.Д. Захарова,  будущего  создателя  знаменитого  петербургского  Адмиралтейства.  Правда,  церковь  строили  местные  мастера,  которые  могли  привнести  в  ее  облик  что-либо  связанное  с  их  профессиональными  приемами.  В  каких-то  деталях  церковь  могла  подвергнуться  переделкам.   Но  эти  моменты  не  привели  к  существенному  искажению  первоначального  архитектурного  замысла.  Знатоков  истории  отечественного  зодчества  неизменно  восхищает  выразительность  общей  композиции,  чистота  архитектурных  линий,  точность  пропорциональных  соотношений  Смешинского  храма,  торжественный  вид  его  четырехколонных  портиков,  решенных  в  лаконичных  формах  дорического  ордера.   Вот,  что  вспоминает  уже  знакомый  нам  И.Н. Кудрявцев  о  своей  первой  встрече  с  Успенской  церковью  в  Смешино,  происшедшей  в  начале  1930-х  годов.
    «Примерно  в  1930 г.,  во  время  прогулки  по  окрестностям  г. Луги,  я  встретил  маленькую  церквушку  в  районе  Смешенья.  Она  мне  показалась  интересной,  и  я  сделал  два  беглых  эскиза  карандашом  на  рыхлой,  почти  оберточной  бумаге.  Много  позднее,  увидев  в  городе  Котка,  в  Финляндии, местный  православный  храм,  я  вспомнил  церковь  в  Смешенье.  Несмотря  на  различие  по  величине,  обе  постройки  показались  мне  родственными.  Они  обе по  стилю  и  по  облику  могли  быть  отнесены  ко  времени  рубежа  XVIII – XIX вв…".
 Далее  И.Н. Кудрявцев  сообщает,  что  аналогичные  храмы  можно  встретить  на  Орловщине,  в  селе,  где  родился  писатель  И. Тургенев,  а  также  в  других  местах  европейской  России.  «Но – пишет  далее  И.Н. Кудрявцев – рассматриваемые  нами  два  храма  (т.е. в Смешено  и  Котке – авт.),  как  более старые,  следует  считать  образцами  выработанного  нового  направления,  а  потому  сыгравшими  особую  историческую  роль».  Такую  высокую  оценку  редко  можно  встретить  в  отношении  к  памятникам  провинциальной  архитектуры,  за  исключением  периода  древнерусского  искусства, или памятников  деревянного  зодчества.
    Архитектурная  выразительность  церкви  в  Смешино  привлекала,  и  до  сих  пор  влечет  к  себе  внимание  художников  и  фотографов.  Несколько  видов  смешенской  церкви  запечатлено  на  открытках  начала  ХХ  века,  выпущенных  лужским  издателем  Ф. Ермаковым,  а  также  издательством  «В  пользу  общины  Св. Евгении»,  т.н.  «Красного  Креста».
    Смешинский  погост  запечатлел  основатель  отечественной  цветной  фотографии  С.М. Прокудин-Горский,  создатель  уникальной  галереи,  посвященной  различным  местностям  и  народам  России.  Эта  фотография  вошла  в  его,  можно  сказать,  «Смешинскую  серию»  открыток  с  видами  этой  деревни  и  ее  окрестностей.
    Успенскую  церковь  в  Смешино  можно  видеть  на  рисунках  и  живописных  работах  современных  лужских  художников:  С. Юдина,  В. Шубина,  А. Ковалева.
    Но  вот  неожиданный  факт.  Готовя  материалы  к  данной  теме,  мы  открыли,  что  на  территории  Лужского  района  была  еще  одна  церковь,  построенная  по  тому  же  самому  проекту,  что  и  Смешинский  храм.  Речь  идет о  церкви  в  с. Белом,  о  которой  мы  писали  выше.  Оказывается,  Е.В. Елагин  ее  построил,  используя  утвержденный  проект  Смешинской  церкви.  Об  этом  он  специально  испросил  разрешение  у  епархиального  начальства.  В  письме  1811 г.  на  имя  действующего  митрополита  Е.В. Елагин писал: …  В  Лужском  уезде  в  давние  времена  построена  деревянная  церковь  во  имя  Рождества  Христова  под  названием  выставки  Белой,  при  коей  похоронены  мои ближайшие  родственники.  Та  самая  церковь  от  давности  построения  приходит уже  в  ветхость.  Усердие  мое  есть  в  той  же  ограде  неподалеку  оной  соорудить  каменную  с  такою  же  колокольнею,  точно  такою,  какая  по  дозволению  Вашего  Преосвященства  последовавшего  в  1804 г.  января  3  дня,  построена  мною  без  пособия  постороннего  в  выставке  Смешино  от  г. Луги  в 4 в.,  к  сооружению  новой  церкви  приговорены  разные  мастера  и  работники  к  заготовлению  нужных  материалов  с  дачею    им  от  меня  заработков.  Но  одного  важнейшего  недостает,  Высокопреосвященный  Владыко,  к  сооружению  той церкви  одного  архипастырского  Вашего  благословления,  которое  всеусердием  испршивает  от  Вашего  Святейшества  милостивейшего  архипастыря  с  глубочайшим высокопочитанием  и  преданностью  Лужский  помещик,  отставкой  подполковник  Ефим  Васильев  сын  Елагин».
    Как  известно,  церковь  в  Белом  была  построена  к  1815  году,  но  в  отличие  от  смешинского  храма  неоднократно  переделывалась  и  к  1905  г.  подверглась  полной  реконструкции.  Так  что,  обнаруженный  «двойник»  ни  в  малейшей  степени  не  умаляет  уникальность  церкви  в  Смешино. 
    Что  же  касается  упомянутых  Е.В. Елагиным  его  ближайших  родственников,  похороненных  при  храме  в  с. Белом,  то  среди  них  вполне  мог  быть  и  его отец,  морской  артиллерии  полковник  Василий  Лаврентьевич  Елагин,  чья  фамилия  значится  и  на  межевой  плане  церковной  земли  Смешинского  погоста  1780 г.
    Закрытая  в  послевоенные  годы  церковь  в  Смешино  к  1980-м  годам  пришла  в  предаварийное  состояние.  В  1980-е  гг.  была  предпринята  попытка  ее  реставрации  по  заранее  разработанному  проекту,  включая  стадию  рабочих  чертежей.  Но  из-за  прекращения  финансирования  реставрационные  работы  на  церкви  были  прерваны.  Инспекция  по  охране  и  использованию  памятников  истории  и  культуры  Ленобласти  в  1994 г.  пыталась  включить  Успенскую  церковь  в д. Смешино  в  Федеральную  программу  возрождения  объектов  культурного  наследия.  Но  добиться  этого  не  удалось.  Вопрос  сохранения  уникального  архитектурного  памятника – церкви  в  д. Смешино  остается  открытым.
    204.  Соколок,  см. Ставотино.
    205.  Сорочкино  (Мшинской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  нач. ХХ в.;  Флора  и  Лавра,  1999  (проект).
    Деревня  Сорочкино  находится  на шоссе  Санкт-Петербург – Луга,  к  северу  от  ж/дорожной  станции  и  пос. Мшинская.  История  деревни  чрезвычайно  интересна  и  заслуживает  специального  рассказа.
    Деревня  возникла  при  строительстве  Порховского,  позже  Смоленского  тракта,  предшественника  совр. Киевского  шоссе  в  конце  XVIII века.  Тракт  проходил  восточнее  современной  автомагистрали  и  был  перенесен  на  существующую  трассу  в  царствование  Николая I.
    Вслед  за  переносом  дороги  началось  перемещение  Сорочкино  на  новое  место  с  разбором,  перевозом  и  возведением  заново  деревенских  домов.  Деревне  удалось  уцелеть  в  войну.   Даже сегодня  в  облике  многих  из  ее  домов  хорошо  читаются  стилистические  признаки  архитектуры  первой  половины – середины  XIX  века.  К  сожалению,  многие  из  них  находятся  в  ветхом  состоянии,  носят  следы  изуродовавших  их  перестроек.  Если  бы  не  эти  характерные  приметы  нашего  сельского  «благосостояния»,  Сорочкино  могло  бы  быть  деревней  экспозиционного  значения,  архитектурным  и  этнографическим  комплексом,  расположенным  на  оживленной  автотрассе.  Это  прекрасно  понимают сами  жители.  Не  случайно  среди  относительно  новых  деревенских  домов  есть  такие,  что  своим  декоративным  нарядом  успешно  привлекают  внимание  проезжающих.
    Известно,  что  в  начале  ХХ  века  в  Сорочкино  должна  была  строиться  часовня,  проект  которой  был  подан  на  рассмотрение  в  петербургские  инстанции.  Однако  судьба  проекта  и  имя  его  автора  остаются  неизвестными.
    Вторая  попытка  построить  в  Сорочкино  часовню  предпринята  уже  в наше  время.  В  1999 г. по  инициативе группы  сельчан  и  дачников  в Сорочкине  вновь  задумали  поставить  часовню.  Архитектор  Анна  Тюльнева  разработала  для  нее  проект  в  традиционном  стиле  русских  деревянных  часовен  с  высокой  двускатной  кровлей,  увенчанной  луковичной  главкой.
    206.  Спасс-Которск,  (Рельской)  церкви  во  имя:  1. Преображения  Господня;  2.  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянные,  до 1571 г.,  разорены  в  Смутное  время.
    Деревня  Спасс-Которск  находится  на  южном  берегу  Спасс-Которского  озера,  напротив  находящейся  на  северном  берегу  д. Извоз  (см. выше).  В  древности  Спасс-Которск  именовался  селом  Которским  и  относился  к  Бельскому  погосту  (см. выше:  Белая  Горка).    Приставку  «Спасс»  село  получило  по  находившейся  здесь  Спасо-Преображенской  церкви,  отмеченной  в  писцовых  книгах  конца  XV – начала  XVI  века.
    Никольская  церковь  возникла  в  селе  несколько  позже  Преображенской.  Считается,  что  оба  храма  погибли  в  буре  событий  Смутного  времени  и  более  не  возобновлялись
    207.  Ставотино  (Рельской),  часовня  во  имя  Вознесения  Господня  в  быв. д.  Соколок,  деревянная,  втор. пол.  XIX в.,  закрыта  в  1937г.,  отреставрирована  в  1986 г.
    Деревня  Ставотино  находится  в  2 км  к  юго-востоку  от  д. Рель,  на  дороге  в  д. Николаевское.
    Современная  д. Ставотино  состоит  из  двух  исторических  деревень:  Ставотино  и  Соколок.  Последняя  составляет  северо-западную  часть  Ставотино. Граница  между  деревнями  проходила  по  месту  изгиба  дороги  в  сторону  д. Николаевской.
    Окрестности  Ставотино  словно  опутаны  паутиной  из  небольших  речек  и  ручьев,  богаты  озерами.  Водные  названия  словно  взяты  из  былин  и  народных  сказок:  руч. Борецкий,  речки  Узьминка,  Лужинка,  болото  Поленец,  оз. Кутилка,  Соколовское.  Именно  на  берегу  последнего  археологами  была  обнаружена  одна  из  наиболее  древних  в  Ленобласти  стоянок  первобытного  человека,  восходящая  к  эпохе  раннего  мезолита.
    Часовня  в  Ставотино  находится  в  центре  бывшей  деревни  Соколок  справа от  дороги.  Она  представляет  собой  сруб  площадью  5,5 х 6,5 м  с  двумя  окнами  на  северной  и  южной  стенах  и  примыкающей  к  нему  с  запада  галереей  на  четырех  столбах.  Сруб  и  галерея  перекрыты  общей  четырехскатной  кровлей,  по  центру  которой  установлен  четверик  барабана  с  венчающей  его  луковичной  главкой.  Изначально  часовня  была  крыта щепой.  В таком  виде  она  изображена  на  рисунке  Н. Пашко,  выполненном  в  1976 г.  Часовня  выглядит  на  нем  достаточно  обветшалой.  Судьба  ее  могла  бы  оказаться  совсем  плачевной,  если  бы  не  усилия  местного  уроженца,  ныне  жителя  Санкт-Петербурга  Е. Исакова,  активного  радетеля  восстановления  православных  часовен  и  храмов,  включая  церковь  в  д. Рель  (см. выше).  В  1980-е  годы  он  укрепил  столбы  и  восстановил   ограждение галереи,  заново  перекрыл  часовню,  отреставрировал  барабан  и  главку,  благодаря  чему  обновленная  часовня  снова  заняла  подобающее  ей  место  в  архитектурном  облике  деревни.
    Вторая   примечательность  Ставотино  находится  неподалеку  от  часовни,  ближе  к  повороту  дороги.  Это  двухэтажное  здание  бывшей  деревенской  школы,  основанной  местными жителями  революционерами – большевиками,  братьями  И.П.  и  А.П. Воробьевыми  в  1928 г.  Перед  нами  один   из  наиболее  ранних  примеров  постройки  школьного  здания  на  территории  района  за  годы  советской  власти.
    Еще  одной  примечательностью  Ставотино  является  здание  «магазеи» - для хранения  зерна,  построенное  в  1903 г.,  выделяющееся     своим  специфическим видом  в  застройке  деревни.
    208.  Старая  Середка  (Межозерной),  часовня  во  имя  Свв. Флора  и  Лавра, деревянная,  первой  полов.  XIX в.,  каменная,  конец  XIX – нач. ХХ  в.,  сохранилась  в  аварийном  виде.
    Деревня  Старая  Середка  (до  середины  XIX в. – Середка)  расположена  справа  от  автодороги  Луга – Псков  на  юго-восточном  берегу  оз.  Пишелевского,  разделенного  перемычкой  с  находящимся  к  северу  от  него  оз. Раковическим.  В  прошлом  деревня  Середка  относилась  к  Петровскому  погосту  (см. Петровская  Горка).
    История  часовни  в  Старой  Середке  мало  изучена. До  конца  XIX в.  она  оставалась  деревянной.  Постройка  вместо  нее  каменного  храма  возможно  связана  с  каким-либо  памятным  событием,  например,  с  300-летием  Дома  Романовых.
    Если  судить  по  существующему  виду,  часовня   сложена  из  кирпича,  квадратная  в  плане,  имела по  окну  с  северной  и  южной  стороны,  с  востока  имела  прямоугольный  выступ  для  размещения  алтаря.  Очевидно,  часовню  перекрывала  четырехскатная  крыша  с  установленной  по  ее  верху  главой  на  деревянном  барабане.  Вход  в  часовню  оформляет  фигурный  парапет,  решенный  в  виде  симметричной  композиции,  состоящей  из  трех  частей:  центрального  столба  с  ромбовидным  верхом  в  окружении  треугольных  фронтончиков.  Угловые  пилястры,  накладные  наличники  арочных  окон  придавали часовне  архитектурно  завершенный  облик.
    В  послевоенные  годы  часовня  использовалась  как  склад  удобрений.
    Кроме  часовни  в  Старой  Середке  имеется  несколько  жилых  домов  и  хозяйственных  построек,  также  представляющих  историко-архитектурный  интерес.
    209.  Старая  Середка  (там  же),  часовня  во  имя  Свв. Флора  и  Лавра  в  бывшей  деревне  Кут,  деревянная,  пер. пол. – середины  XIX  в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Кут  находилась  на  правом  берегу  речки  Кутки,  впадающей  в  Раковическое  озеро.  Ныне  территория  бывшей  деревни  Кут  входит  в  состав  деревни  Старая  Середка,  представляет  ее  западную  окраину.
    Когда-то  из  Кута  шли  две  дороги: на  Смерди  (см. выше)  и  д. Дубровку. У  разветвления  этих  дорог  и  могла  находиться  здешняя  часовня.
    210.  Стрешево  (Торошковской),  церковь  во  имя  Рождества  Христова,  деревянная,  нач.  XVIII в. (?),  сгорела  в  конце  XVIII – нач. XIX в.
    Деревня  Стрешево  (в  прошлом  часто  писалась  как  Штрешево)  находится  на  дороге  Луга – Торошковичи,  в  старину - Новгородском  тракте.  О  бывшей  здесь  приходской  церкви  говорится  в  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  1884 г.  Предположительно  речь  здесь  идет  о  периоде  с  конца  XVII  по  начало  XIX  в.
    «…  Приходская  церковь  во  имя  Рождества  Христова  находилась  в  селе  Штрешево…  на  старой  Новгородской  дороге.  Потом  церковь  и  село,  или  «выставка»  Штрешево  сгорели;    на  месте  церкви  построена  часовня;  от  сгоревшей  церкви  сохранились  царские  и  боковые  двери, старые  образа  и  деревянное  паникадило,  с   18  железными  свечниками.  Паникадило  повешено  в  часовне,  а  прочие  предметы  переданы  во  вновь  устроенный,  во  имя  Дмитрия  Солунского,  приделе  в  Вычелобокской  церкви  (см. выше – авт.).  Село  или  выставка  Штрешево  с  озерком,  носящим  то  же  имя,  обращено  в  деревню».  Когда  церковь  в  Штрешеве  сгорела,  то вместо  нее  приходской  церковью  стала  Ильинская  церковь  в  Романщине  (см. выше).
    Деревня  Стрешево – родина  Героя  Советского  Союза  партизанки  Антонины (Тоси)  Петровой.  Дом,  где  родилась  и  жила  героиня,  сохранился.  На  нем  установлена  памятная  доска.
    211.  Стрешево  (там  же),  часовня  во  имя  Рождества  Христова  (?),  деревянная,  пер. половина – середина   XIX в.,  не  сохранилась.
    Часовня  в  Стрешево  была  поставлена  на  месте  и  в  память  бывшей  здесь Рождественской  церкви.
    212. Сырец (Заклинской).  Церковь  во  имя Св. Архангела Михаила  в  бывшем  имении  графа М.Н. Муравьева,  деревянная,  1864 – 66 гг.,  арх. А.И. Резанов.  Закрыта  в  1939 .,  сгорела  в  1993 г.
    Деревня  Сырец  находится  в  16 км  к  юго-востоку  от  г. Луги,  к  северу  от  дороги  Луга – Новгород,  на старом  участке  Новгородской  трассы  из  Заполья,  через  Колодно  на  д. Щепы  Новгородской  области.  Деревня  находится по  обоим  берегам  Сырецкого  озера.Поселение по  южному  берегу  озера  исторически  именовалась  деревней  Малый  Сырец  и  состояла  исключительно  из  крестьянских  дворов.  На  северном  высоком  берегу  озера  находилось  сельцо  Большой  Сырец,  представляющее  собой  помещичью  усадьбу  с  жилыми  и  хозяйственными  постройками,  плодовым  садом  и   пейзажным  парком. 
    Почти  все  усадебные  строения  были  деревянные:  господский  дом,  жилой  флигель,  конюшня.  К  каменным  постройкам  относились  каретный  сарай  и  амбар.  Такой  усадьба  стала  выглядеть  к  концу  XIX – началу  ХХ  в.
    История   Сырца  восходит  к  глубокой  древности.  К  югу от  деревни  находились  курганы,  указывающие,  что  первые ее  жители  поселились  именно  здесь  на  южном  берегу  озера,  месте  действительно  сыром,  что,  возможно,  и  определило  название  деревеньки.   Первое  упоминание   о  Сырце  находим  в  составленной  в  1500  г.  Писцовой  книге  Водской  пятины,  по  Городенскому  погосту.
    Во  второй  половине  XVIII в.  земли,  относящиеся  к сельцу  Большой  Сырец,  принадлежали  разным  помещикам,  среди  который  встречаются  и  уже  знакомые  нам  по  предыдущим  очеркам  лица:  П.В. Бакунин,  Ф.И. Неплюев,  Я.И. Сукин.  Встречается  здесь  и  новое  для  нас  имя – Николая  Николаевича  Муравьева,  унаследовавшего  часть  сырецкого  имения  от  своего  отца  генерал-инженера,  директора  Канцелярии  от  строений  государственных  дорог,  сенатора  Николая  Ерофеевича  Муравьева  (1726 – 1770).  Возможно,  что  Н.Е. Муравьев  имел  прямое  отношение  к  проектированию  трассы  Санкт-Петербург – Порхов,  на  которой,  спустя  семь лет  после  его  смерти  будет  заложен  г. Луга.
    К  началу  1790-х  годов  Николай  Николаевич  Муравьев  (1768 – 1840)  становится  хозяином  помещичьей  усадьбы  в  Большом  Сырце,  скупив  в  последующие  годы  все  части  Большого  и  Малого  Сырца,  объединив  в  своих  руках  всё  здешнее  поместье.
    Н.Н. Муравьев – видный  деятель  александровской  эпохи,  участник  Отечественной  войны  1812 г,  основатель  знаменитого  московского  училища  для колонновожатых,  положившего  начало специальной  учебной  подготовки  штабных  кадров  русской  армии.  Его  могила  находится  вблизи  церкви  в  деревне  Мроткино,  ныне  Батецкого  района  Новгородской  области.  Там  же  похоронен  и его  отец – Н.Е. Муравьев.
    Известность  Н.Н. Муравьева  превзошли  его  сыновья.  Детство  трех  старших из  них  пало  на  годы,  проведенные  в  Сырце.
    Это:  Александр  Николаевич  Муравьев (1792 – 1863),  один  из  основателей  декабристского  движения,  учредитель  первой  декабристской  организации – Союза Спасения.  Сосланный  в  Сибирь  без  лишения  чинов  и  дворянства,  он  в  дальнейшем  занимал  крупные  административные  посты,  проявил  себя  прогрессивным  государственным  деятелем.
    Николай  Николаевич  Муравьев-Карский  (1794 – 1866),  создавший  вместе  с  братьями  преддекабристскую  организацию  «Священная  артель»,  боевой  генерал.  Прозвище  Карский  получил  за  взятие  турецкой  крепости  Карс  (1855).
    Михаил  Николаевич  Муравьев  (1795 – 1866),  активный  участник  первого  этапа  декабристского  движения,  в  дальнейшем  министр  Государственных  имуществ,  губернатор Западного  края  (1863 – 1865),  подавивший  мятеж  и  террористическую  вакханалию  польских  националистов  в  Белоруссии   и  Литве,  за  что  получил  почетное  право  именоваться  Муравьевым-Виленским,  пожалован  в  графы.
    Все  три  брата  участвовали в  Отечественной  войне  1812 г.  Шестнадцатилетний  Михаил  был  тяжело  ранен  в  Бородинской  битве  на  батарее Раевского.  В  последний  раз  все  трое  братьев  побывали  в  Сырце  в  конце  февраля  1812  года  по  пути  из  столицы  в  действующую  армию.  Александр  и  Николай  Муравьевы  рассказывают  об  этом  в  своих  записках:  «Захотелось  нам посетить  наперед  отцовское  имение  Сырец,  лежащее  почти  на  15  верстах  от г. Луги…  В  Сырцах  осматривали  мы    все  памятники  нашего  молоденчества,  сами  только  что  вышедшие  их  этого  возраста…  В  доме  картины,  мебель,  часы  с  кукушкой,  камин  в  отцовском  кабинете…  Пробыв  трое  суток  в  деревне  мы отправились  далее  по  назначению».
    После  смерти  Н.Н. Муравьева-отца,  владельцем  Сырца  становится  его  третий  сын-  Михаил.
    Михаил  Николаевич  Муравьев  кардинально  обновил  родительскую  усадьбу.  Ранее  она  представляла  собой  хозяйственный  двор  с  расположенными вокруг  него  жилыми  и  хозяйственными  постройками.  Теперь  же  сырецкая  усадьба  стала  походить  на  скромную,  но  вполне  комфортную  загородную  резиденцию.  Происшедшие  в  ней  перемены  вполне  детально  описал  граф  и  историк  С.Д. Шереметев,  племянник  жены  М.Н. Муравьева.
    М.Н. Муравьев  выстроил  новый  «с  виду  небольшой,  по  поместительный»  усадебный  дом,  скотный  двор,  здания  служб,  ветряную  мельницу.  На  склонах,  ведущих  к  большому  пруду,   устроили  сад.
    Многокомнатный  господский  особняк  стал  украшать  балкон,  увитый  диким  виноградом.  Дом  и  гостевой  флигель  раскрывались  в  пейзажный  парк,  продолжавшийся  в  сторону  озера.  За  усадьбой  была  посажена  березовая  роща.  Линейные  посадки  пихт,  лип,  кленов  разделяли  усадьбу  на  господскую и  хозяйственную  части,  к  которым  позже  присоединились  церковная  площадка,  охваченная  зелеными  кулисами,  и  поставленная  через  дорогу  школа.
    Церковь  в  Сырце  была  построена  М.Н. Муравьевым  «в  память  и  благодарность  Господу  Богу,  за  усмирение  польского  мятежа»  и  освящена  в  честь  Св. Архангела  Михаила,  небесного  покровителя  графа.  Проект  церкви  выполнил   выдающийся  архитектор  середины  XIX  в.  Александр  Иванович  Резанов  (1817 – 1887),  академик  архитектуры,  ныне  известный  в  основном  как  автор  дворца  вел. князя   Владимира  Александровича  на  Дворцовой  набережной  (современное  здание  Дома  Ученых).  Помогал  зодчему  в  наблюдении за  строительством  храма  священник  Вычелобокской  церкви  Сергий  Ефимов.  Он же  и  Благочинный  протоиерей  г. Луги  Андрей  Ласкин  произвели  освящение  сырецкой  церкви  26  августа  1866 г.
    В  плане  церковь  имела  форму  греческого  креста  с  примыкающим  с  запада  объемом  колокольни,  длиной  25 м,  шириной  17 м.  Высота  церкви  до  карниза  5 м,  вместе  со  шпилем – 7,5 м.
    Храм  был  деревянным,  на  прочном  каменном  фундаменте.  Снаружи  обшит  тесом – при  взгляде  на  его  изображение,  создается  ощущение,  что  здесь,  как  и  в  церкви  в  Белой  Горке  (см. выше)  за  основу  были  взяты  формы  каменных  церквей  эпохи  классицизма  в  их  сближении  с  национальным  стилем, что  особенно  заметно  в  деталях  архитектурного  декора.
    Все  работы  по  возведению  и  отделки  церкви  в  Сырце  производил  подрядчик,  костромской  крестьянин  Арсений  Бородулин,  который  до  этого  построил  дворец  для  Великих  князей  в  Красном  Селе.
    Внутри  церкви  находился  трехъярусный  иконостас  с  иконами,  написанными  в  византийском  духе.  Звон  колокольни  состоял  из  7  колоколов.  Самый  большой  колокол  весил  44  пуда  35  фунтов  с  надписью,  указывающей  в  связи  с  чем  была  построена  церковь.  Надпись  на  втором,  22-пудовом  колоколе  была  посвящена  устроителю  церкви  графу  М.Н. Муравьеву.
    Церковный  участок окружал  земляной  вал.  Стоимость  церкви  была  настолько  значительной,  что  М.Н. Муравьев  признался:  «затраченных  на  нее  денег  хватило  бы  на  постройку  каменного  храма».
    Михаил  Николаевич  Муравьев  умер  в  Сырце  6  августа  1866  г.,  накануне освящения  Михайловской  церкви.  Его  похоронили  на  Лазаревском  кладбище  в  Александро-Невской  Лавре.  А.И. Резанов  в  1868  г.  построил  на  его  могиле  надгробный  памятник-часовню.
    Учитывая  памятную  значимость  Сырца,  как  места,  связанного  с  историей  декабристского  движения,  известными  военными  и  государственными  деятелями  по  заданию  инспекции  по  охране  и  использованию  памятников  культуры  Ленинградской  области  были  произведены  обмеры  сырецкой  церкви,  разработан  проект  ее  реставрации.  Как  оказалось,  это  было  сделано  своевременно.  В  1993 г.  церковь  в  Сырце  сгорела,  однако  имеющиеся  обмеры,  фотографии,  проектные  материалы  создают  необходимую  основу  для  ее  восстановления.
    213.  Сырец  (там  же),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  сер. XIX в.,  не  сохранилась.
    Упомянутая  в  «Историко-статистических  сведениях»  часовня  в  Сырце,  вероятно,  находилась  при  деревне  Малый  Сырец,  отделенной  от  Большого  Сырца  речкой,  которая  называлась  то  ручьем  Безымянным,  то  речкой  Сыренкой,  то  Раковенской. 
    Малый  Сырец  составляли  исключительно  крестьянские  постройки.  Известно,  что  в  деревне  на  8  июля  ст. стиля  устраивался  крестный  ход.
    214. Сяберо  (Волошовской),  церковь  во  имя  Спаса  Нерукотворного  Образа,  быв.  Спасского  Сяберского  монастыря,  деревянная,  XIV  в.,  перестроена  в  1670 г.,  приходская  с  1764 г.,  вновь  построена  в  1850 – 1853 гг., закрыта  в  1940 г.,  возвращена  приходу  в  1995 г.
    Деревня  Сяберо  находится  к  юго-западу  от  г. Луги,  в  17 км  от  волостного  центра  пос.  Волошово,  на  берегу  одноименного  озера,  на  мысу,  при  дороге  Луга – Волошово – Большие  Сабицы.
    Первые  поселения  на  берегах  Сяберского  озера  появились  в  первобытную  эпоху.  Вблизи  деревни  Сяберо  обнаружены  две  стоянки  неолитического  человека  с  характерным  типом  глиняных  изделий  (ямочно-гребенчатой  керамикой).  Здесь  же  обнаружено  и  селище,  относящееся  уже  к  древнерусским  поселениям  XV – XVI вв.  Характерно,  что  именно  в  этот  период  на  псковщине  и  новгородчине  бытует  особая  группа  сельских  собственников – сябров.  Так  называли  пайщиков,  совладельцев  пахотных  земель и  промысловых  угодий,  не  только  крестьян,  по  и  помещиков  и  даже  лиц  духовного  звания,  которые,  владея  своими  долями  (жеребьями)  в  общих  землях – угодьях  могли  свободно  распоряжаться  ими,  заключать  земельные  сделки  и  т.п.  К  концу  XVI  века  сябриничество  исчезает.
    По  сведениям,  собранным  местным  учителем  В.Я. Ефимовым,  на  берегах  Сяберского  озера  находились  поселения  кривичей.  Деревня  Сяберо  возникла  на  косе,  образованной  из  четырех  островов,  обжитых  семьями  четырех  поселенцев,  которые  «совместно  обрабатывали  землю  и  владели  скотом»,  т.е. были  совладельцами – сябрами.  Отсюда  пошло  название  озера.  Сама  же  деревня  изначально  называлась  Подледье  и  лишь  к  концу  XIX  века  была  переименована  в  село  Сяберо.
    Расположение  деревни  почти  уникальное,  на  узкой  полосе  земли,  вытянувшейся  далеко  вглубь  озера.  У  северного  конца  деревни,  на  островке,  отделенном  от  основного  берега  узкой  протокой  размещен  погост,  на  котором  когда-то  был  основан  Спасский  Сяберский  мужской  монастырь.
    По  преданию,  местным  рыбакам  явилась  в  водах  озера  икона  Спаса  Нерукотворного  Образа,  о  чем  сообщили  новгородскому  владыке,  по  благословению  которого  и  был  воздвигнут  монастырь.   Считается,  что  монастырь  занимал  два  северных  островка.  На  третьем,  за  ними,  располагались  кельи,  к  концу  XVI  века  их  число  возросло  до  семи.  Деревня  же  занимала   четвертый,  наиболее  крупный  остров.
    Драматичное  событие  в  жизни  монастыря  произошло  в  1581  году,  когда  он был  полностью  разорен  «литовскими  людьми».  Возможности  защищаться  у  него  не  было.    Каменных  стен  он  не  имел.  К  приходу  поляков  в  монастыре  остались  лишь  иеромонах  Михаил  и  старец  Филат.  Рукописный  источник  сообщал,  что  перед  вражеским  нашествием  монахи  колокола  опустили в озеро,  а  монастырские  ценности  зарыли  на  берегу,  пометив  это  место  камнем  с  выбитой  на  нем  гусиной  лапкой.
    Монастырская  церковь  была  заново  отстроена  в  1670  г.  Об  этом  свидетельствовали  ее  наиболее  ранние  клировые  ведомости.  В  то  же  время  еще  более  10  лет  монастырь  находился  без  строителя  и  священника,   богомолие  «стояло  без  пения  церковного».
    После   упразднения монастыря  в  1764 г. Сяберская  церковь  стала  приходской.  Она  была  вытянутого  плана,  однопрестольной,  одноглавой.  Колокольня  имела  шатровый  верх,  открытый  ярус  звона,  соединялась  с  церковью  переходом  с  устроенной  над  ним  площадкой  галереи  под  двускатной кровлей.
    К  1850-м  годам  было  решено  заменить  обветшалую  сяберскую  церковь  на  новый  храм,  разработку  проекта  которого  поручили  архитектору  Петру  Лукашевичу,  до  этого  построившего  Успенскую  церковь  в  Городце  (см. выше). Лукашевич  разработал  проект  сяберской  церкви  по  всем  канонам  стиля  классицизма.  Предложенный  им  храм  должна была  венчать  купольная  глава,  установленная  на  высоком  барабане  с  узкими  арочными  окнами.  Северный  и  южный  фасад  завершались  строгими  фронтонами.  Высокий  объем  колокольни  венчал  граненый  шпиль.
    Проект  Лукашевича,  с  его  данью  классицизму,  уже  не соответствовал   тем веяниям, которые  утвердились  в  русском  храмовом  зодчестве  к  середине  XIX  века,  благодаря  образцовым  проектам  русских  православных  церквей,  разработанным  профессором  архитектуры  К.А. Тоном.  В  числе  последних  были  проекты   пятишатровых  деревянных  храмов,  один  из  которых  был  взят  основой  для  применения  к  новой  сяберской  церкви.  Возможно,  что  изменить  проект  пришлось  тому  же  Лукашевичу.  Во  всяком  случае,  церковь  до  карнизов  решена  в строгом  соответствии  с  подписанными  им  чертежами.  Зато  известно  имя  строителя  храма.  Это  был  плотник  Иван  Петров.  Надпись  на  кресте  над престолом  гласила,  что  храм  был  освящен  29  января  1853  г.  (по  новому  стилю  10  февраля).
    Композиционно  новая  церковь  напоминает  старую.  Она  представляет  собой  квадрат  с  пятигранной  апсидой. Шатровая  колокольня  связана  с  церковью  теплым  переходом.  Фундаменты  и  цоколь  храма  сложены  из  дикого  камня,  на растворе.  Храм  увенчан  пятью  главами  на  глухих,  фигурного  силуэта барабанах.  Данью  классицизма  воспринимаются  четырехпилонные,  с  широкими  фронтонами портики,  оформляющие  входы  в  храм.  Им  вторят  фронтончики  над  окнами.  Причем,  над  нижними  окнами  они  особенно  изящны.  Концы  их  боковых  сторон  закруглены  в  виде  волют,  разделенных  узким  разрывом.
    Спасская  церковь  в  Сяберо  встала  над  озером  величественной  ландшафтной  доминантой.  С градостроительной  точки  зрения  это  яркий  пример  национального  понимания  архитектурно-природных  взаимосвязей.
    В  храме  находилась  древняя  икона  Нерукотворного  Спаса,  украшенная серебряной  ризой,  изготовленной  в  1860-е гг.  «В  1867  г.  на  собранные  по книжкам  деньги  устроен  новый  иконостас».
     Первая  школа  на  территории  сяберского  прихода  была  открыта  в  д. Подлесье  в  1847  г.  В  самом  Сябере  в  1882 г.  было  основано  земское  училище,  в  котором  в  первый  год  училось  15  мальчиков  и  5  девочек.  Частная  школа  действовала  в  д. Сабицы.  В  1891 г.  при  сяберской  церкви  было  построено  здание  церковно-приходской  школы  на  50  детей.
    О  дальнейшей  судьбе  церкви  известно  со  слов  Любови  Ивановны  Лебедевой – председателя  учрежденного  в  1991 г.  приходского  совета:  «Церковь  была  действующая  до  тех  пор,  пока  в  1937  году  не  арестовали  священника…  В  1939  г.  сожгли  иконы,  разграбили  и  уничтожили  церковную  утварь,  в  храме  открыли  клуб.  Это  продолжалось  недолго,  а  дальше  храм  стоял  в  запустении». Хотели  приспособить  церковь  под  склад,  но  спасло  ее машин  и  тракторов  подъездом.
    Возрождение  храма  началось  силами  местных  жителей.  Л.И. Лебедева  сообщает: «В  1991  г.  стали  расчищать  завалы  мусора,  на  пожертвования  приобрели  краску,  стекло  и  начали  ремонт.  Все,  что  есть  теперь  в храме – это  дары  прихожан.  Даже  образ  Спаса  Нерукотворного  и  икона  великомученицы  Параскевы,  написаны  местным  художником  Виктором  Павловичем  Громовым».
    Сегодня  в  храме  продолжаются  восстановительные  работы.  К  церковному  острову  сделан  новым  мост.  Приведено  в  порядок  кладбище. В  церкви  служит поселившийся  в  Сяберо  иеромонах  Варлаам,  стараниями  которого  при  входе  в  храм  оформлены  стенды  с  материалами  по  истории  села  и  церкви.
    В  2000 г.  впервые  заново  был  совершен  крестный  ход в  Ильинскую  пятницу  от  сяберской  церкви  к  святому  источнику,  вблизи  бывшей  часовни  вмч. Параскевы  (см. Вердуга),  под  полом  которой  находился  камень-следовик.  Считалось,  что  это  след  "самой  матушки  Параскевы".  Есть  надежда,  что  в  скором  времени  и  сама  Пятницкая  часовня  обретет  свой  восстановленный  облик.
    215.  Сяберо  (там  же),  часовня  во  имя  Свв. бесср.  Косьмы  и  Дамиана, деревянная,  1880-е гг.,  не  сохранилась.
    Космодемьяновская  часовня  в  Сяберо  находилась  около  Спасской  церкви  (см. выше)  на  территории  кладбища.  Она  была  собрана  в  1880-е  годы  на  месте  и  из  бревен  прежней  холодной  (летней)  церкви.
    Часовня  представляла  в  плане  квадрат  со  срезанными  углами.  Ширина  больших  граней – 3,6 м,  малых (угловых) – 1,9 м.  На  южной  и  северной  гранях  находились  большие  арочные  окна,  на  западной – арочный  дверной  проем.  Особенностью  часовни  был  сильно  вынесенный  карниз,  причем  стены  часовни  продолжались  на  1,0 м  выше  карниза.
    Часовню  перекрывал  невысокий  восьмигранный  шатер,  завершавшийся  со  столькими  же  гранями   барабаном  и  главкой.  Карниз  и  свес  кровли  украшал резной  подзор.  «Небо»  (потолок) в  часовне  также  имело  форму  шатра,  что  являлось  редчайшим  явлением  для  этого  времени  как  для  данной  местности,  так и  всего  региона.
    Часовня  и  Спасская  церковь  представляли  собой  подобие  ансамбля,  в  котором  нашли  отражение  местные  строительные  традиции.
    216.  Теплые  (Маркизские)  ключи,  см. Новое  Островно,  Островно.
    217.  Тетеревино,  ныне  урочище  (Володарской),  часовня  невыявленного  наименования,  втор. пол. XIX – нач. ХХ в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Тетеревино  находилась  в  22  км  к  югу  от  деревни  Конезерье  (см. выше).  По  соседству  с  ней  были  еще  две  деревни – Копытец  и  Ростово,  исчезнувшие  в  годы  войны.  Тетеревино  было  упразднено  в  конце  1970-х годов  и  с  тех  пор  стала  значиться  на  картах  района  как  урочище. О  том,  что  в  Тетеревино  когда-то  была  часовня  стало  известно  со слов  ее  бывших  жителей,  в  ходе  обследования  населенных  мест  района  по  заданию  быв. Инспекции  по  охране  и  использованию  памятников  истории  и  культуры  Ленинградской  области.
    218.  Толмачево,  ул. Парковая, 10.  Церковь  во  имя  Преображения  Господня, деревянная,  1888 – 1899 гг.,  арх. Н.Э. Тейх,  Н.В. Дмитриев,  закрыта в  1937 г.,  вновь  действовала  с  1941 г.,  сгорела  в  1999 г.,  ныне  в завершении   процесса  восстановления.
    Толмачево,  поселок  городского  типа,  находится  в  15 км  к  северу  от  г. Луги,  при  одноименной  станции  железной  дороги  Санкт-Петербург – Псков.  Поселок  расположен  по  обоим  берегам  р. Луги.  Исторически  правобережная  часть  поселка  относилась  к  д. Жельцы,  которой  в  конце  XVIII в.  владела  одна  из  внучек  А.П. Ганнибала – Христина  Андреевна  Пушкина,  в замужестве  Гулидова,  а  в  начале  XIX в. – Иван  Иванович  Неплюев,  внук  уже  известного нам  И.И. Неплюева  (см. Поддубье,  Ретюньской  вол.).
    Жельцы – деревня  древнейшая.  В  XIV – XV вв.  относилась  в Бутковскому  погосту  Водской  пятины  и  была  одной  из  важнейших  пунктов  на  водном  пути  из  Новгорода  к  Нарвскому  порубежью.  Деревня  располагалась  в  береговом  ландшафте  реки  Луги,  выходящем  к ней  пологой  возвышенностью – Уткиной  горой,  крутые  склоны  которой  окаймляла узкая  полоска  пожни, сменявшаяся пойменными  лугами  и  ширью  полноводной  в  те  годы  реки.  Песий ручей  разрезал  Уткину  гору  извилистой,  глубокой,  похожей  на  каньон,  лощиной.  Обширные  сосновые  боры  указывали  на  сухой,  здоровый  характер  местности.
    Первая  помещичья  усадьба  в  Жельцах  появилась  еще  при  Неплюеве  (Н.В. Мурашова).  Но  настоящий  спрос  на  здешние  земли   начался    с  началом  движения  по  Петербургско-Варшавской  железной  дороге и основания ж/станции Преображенской,позже переименованной в Толмачово. При  ст.Преображенской   в  сер.  XIX в.  возникло  обширное  имение  Н.Н. Анненского.
    Дачный  бум  сделал  продажу  земель  выгодным  делом.  Имение  Анненских  по частям  стало  переходить  в  другие  руки,  проходя,  как  правило,  путь  последующих  перепродаж.  Показательная  в  этом  отношении  и  судьба  той  части  имения,   которая в конце XIX века  стала  собственностью  жены  генерал-майора  Ф.И. Жербина
    Здесь  мы  считаем  нужным  напомнить  о  следующем.
    В   одном  из  залов  Русского  музея  находится  портрет  двух  детей – мальчика  и  девочки,  которые  с  увлечением  рассматривают  коллекцию  бабочек. Автор  портрета – выдающийся  художник  1-й  половины  XIX  века  Павел  Андреевич  Федотов.
    На  портрете  представлены  дети  петербургского  купца,  коммерции  советника  Ивана  Федоровича  Жербина,  получившего  дворянство  за  деятельность в  сфере  общественного  хозяйства  и  благотворительности.  И.Ф. Жербин  поставлял  строительные  материалы  для  Михайловского  дворца,  где  с 1895  года  размещается  Русский  музей.  Здесь  же  на  площади,  перед  дворцом-музеем  стоял  не  сохранившийся  собственный  дом  Жербина.  В  этом  доме  в  1820-е  годы  проживали  польский  поэт  Адам  Мицкевич,  издатель  журнала  «Отечественные  записки»  П.П. Свиньин,  у  которого  бывали  на  поэтических  вечерах  А.С. Пушкин,  И.А. Крылов,  А.С. Грибоедов.
    И.Ф. Жербин был  женат  на  Марии  Ивановне   Гладышевой,  по  первому  браку Ивановой.  Портрет  их  детей  был  написан  Федотовым в  1851  году.  К  тому  времени  И.Ф. Жербина  уже  не  было  в  живых,  и  его  вдова  вышла  замуж  на  генерал-майора,  командира  лейб-гвардии  Финляндского  полка  С.С. Крылова.  В  том  же  полку  офицером  до  1844  года  служил  и  сам  Федотов.  Очевидно,  с  полковым  командиром  у  него  сложились  близкие  товарищеские  отношения.Кроме детей Жербиных  Федотов написал  также портреты  самого  Крылова  и   его  жены.  Все  три  произведения  почти  до  самого  поступления  в  Русский  музей  хранились  там  же,  где  и  были  написаны:  в  доме  на  Михайловской  площади.
    На  портрете  детей  представлены  четырнадцатилетний  Федор  Иванович  Жербин  (1836 – 1903 гг.),  впоследствии  поступивший  в  гвардию  и  дослужившийся  до  звания  генерал-лейтенанта  и  его  сестра,  одиннадцатилетняя Ольга  Ивановна,в замужестве Розенбах  (1839 – 1898).
    Ф.И. Жербин  был  не  только  военным,  но  и  активным  общественным  деятелем,  входил  в  состав  С.-Петербургской  городской  Думы,  участвовал  в  комиссии  по  сооружению  храмов,  руководил  строительством  Адмиралтейской  набережной  в  ее  современном  виде,  впоследствии  был  избран  предводителем  дворян  Лужского  уезда.
    Теперь  обратимся  к  архивам.  Жена  полковника  Александра  Петровна  Рот  продала  в  1875  году  свое  имение  усадьбу  Преображенскую,  или  Жельцы,  тайному  советнику  Александру  Александровичу  Волкову,  у которого  в  1883  году  и  был  куплен  Жербиными  участок  земли  по  левую  сторону  ручья  Черного  от  места  его  пересечения  с  дорогой  на  станцию.   Приобретать  недвижимость  на  имя  супруги  в  то  время  было  распространенным  явлением.  Последовал  этой  практике  и  Ф.И. Жербин.  Площадь  приобретенного  участка  составляла  37 га.  Он  доходил  от  дороги  почти  до  самой  реки  Луги,  понижаясь  по  неровному  лесистому  склону.  По  имени  жены  Жербин  назвал  имение  Лидино.  Вскоре  Лидино  становится  красивой  парковой  местностью  с  причудливой  сетью  дорожек,  прудами,  контрастом  тенистых  участков  и  солнечных  полян.  На  верхней  террасе,  почти  у  края  глубокого  оврага  с  текущим  внизу  ручьем  находился  усадебный  дом с  высокой  угловой  башней,  выступами  эркеров  и  балконами.
    В  парке  были  и  другие  постройки:  оранжереи,  дачные  домики,  службы.
    За южной  границей  Лидино,  т.е.  по  другую  сторону   нынешней  ул. Свободы  начиналось  имение  Затишье.  Оно  принадлежало  генерал-адъютанту  Николаю  Антоновичу  Розенбаху,  женатому  на  сестре  Ф.И. Жербина – Ольге.  В  этом  соседстве  словно  нашло  свое продолжение  то  нежное чувство  дружбы,  каким  наполнен  портрет  детей  Жербиных  в  Русском  музее.
    В  Затишье  летом  1888  года  жил  на  даче  М.Е. Салтыков-Щедрин.  Здесь  он  работал  над  главами  «Пошехонской  старины» - одного  из  лучших  своих  произведений.  Прогуливаясь,  писатель  часто  посещал  и  Лидино.  Одна  из  аллей  в  нижней  части  парка  так  и называлась  Салтыковской.  Она  сохранилась  до  сих  пор.  По  ней  можно  пройти  из  Лидино  не  только  в  бывшее  Затишье,  но  и  дальше,  к  месту  расположения   бывшего имения  Дубки, включавшего  в себя  участок,  принадлежавший  генерал-лейтенанту  Генриху  Степановичу  Гуро  и  его  супруге  Анне  Михайловне,  родителям  Елены  Генриховны  Гуро  и  ее  сестры  Екатерины  Генриховны  (Низен) – активных  участниц  футуристического  направления  в  литературе  и  искусстве  1910-х  годов.
    За  Дубками  был  участок,  который  в  конце  XIX  века  приобрел  знаменитый  пейзажист  И.И. Шишкин.  Художнику  давно  полюбились  здешние  места,  он  часто  приезжал  сюда  на  этюды,  снимал  здесь  дачу.  Преображенское  имение  он  купил  совместно  с  архитекторов  В.Ф. Свиньиным,  осуществившим  приспособление  Михайловского  дворца  под  экспозицию Русского  музея.  Имение  Шишкина  и  Свиньина  находилось  по  западную  сторону  шоссе  Санкт-Петербург – Луга  при  его  выходе  к  реке  Луге.
    Вскоре,  после  приобретения  «Лидино»  Ф.И. Жербин  решает  построить  в  Жельцах  на  собственный  счет  и  на  собственной  земле  православную  церковь, к  проектированию  которой  он  приглашает  архитектора  Николая  Эдуардовича  Тейха  (1862 - ?),  архитектора  Городской  управы,  являвшегося  как  и  Ф.И. Жербин  гласным  Городской  думы.  Впоследствии  Н.Э. Тейх  сумел  войти  в  высшие  деловые  круги  Санкт-Петербурга,  его  финансовую  элиту.
    В  1888  г.  Н.Э. Тейх  завершает  работу  над  проектом  Спасо-Преображенской  церкви  в  «Лидино» - деревянного  пятишатрового  храма  на каменном основании.
    В  архитектурном  отношении  проект  Тейха  далек  от  распространенного  в  конце  XIX  века  «русского  стиля»  с  обилием  декора  в  технике  пропильной  резьбы.  Здесь больше  чувствуется  связь  с  архитектурой приближающегося нового времени, постройками 1900-1910-хгг. 
    На  проектных  чертежах  церковь  представляет собой  уравновешенную,,  статическую  композицию,  основой  планировки  которой  является  вытянутый  прямоугольник.  Центральный  шатер  с  четырьмя  слуховыми  окнами  помещен  на  восьмигранном  барабане,  установленном  на  невысоком  четверике.  Четверик  окружают  угловые  башенки,  равные  с  ним  по  высоте  и  завершающиеся  малыми шатрами. Стены  храма  Тейх  предполагал  обшить  горизонтальной  вагонкой,  за  исключением  подкарнизного  пояса  и  треугольного  верха  над  западным  входом,  отмеченного  крестообразным  окном.
    По  каким-то  причинам  проект  церкви в   «Лидино»  был  представлен  Ф.И. Жербиным  на  утверждение  в  Губернское  правление  лишь в   1893 г.,  т.е.  спустя  пять  лет  после  его разработки  Н. Тейхом.
    Закладка  церкви  состоялась в  1894  г.  Ее  строительство  шло  очень  медленно,  завершившись  только  в  1899  году.  В  тот  же  год,  12  августа,  храм  был  освящен  и  приписан  к приходской  Георгиевской  церкви  в  с. Перечицы  (см. выше).
    Строительство  церкви  сопровождалось  изменениями  ее  первоначального  проекта.  Северный  и  южный  эркеры  вместо  пятигранной  получили  трехгранные  объемы,  что  понизило  жесткость конструктивного  решения  церкви.  В  подалтарной  части  церкви  была  устроена  каменная  крипта – усыпальница,  где  была  погребена  умершая  в  1897  году  жена  генерала –  Лидия  Михайловна  Жербина.  Было  улучшено  освещение  церковных  интерьеров  за  счет  освобождения  окон  центрального  барабана  от  затемнявших  их  глубоких  ниш – распалубок.  Но  особую  важность  представляет   изменение  пропорционального  строя  храма.  При  сохранении  общей  композиции  первоначального  проекта  церковный  объем  получил  отчетливую  устремленность  ввысь,  за  счет    увеличением  высоты  узких  барабанов  и  верхов  луковичных  главок.
    Некоторые  исследователи считают,  что  изменения  в  проект  были  внесены  архитектором  Н.В. Дмитриевым,  автором  церквей  в  Каменке  и  Перечицах,  который  завершил  строительство  обеих  храмов  как  раз  в  1893 – 94 гг.  Возможно,  что  сам  Н. Тейх  и  порекомендовал  Жербину  Н.В. Дмитриева,  своего соавтора  по  возведению  одного  из  столичных  объектов.
    Есть  также  мнение,  что  за  строительством  наблюдал  лично  генерал  Ф.И. Жербин,  который  и  произвел  конструктивную  переработку  проекта.
    Церковь  возвели  на  земле  отмежеванной  в  1895  г.  из  имения  «Лидино», в  виде  узкой  полосы,  идущей  по  левому  берегу  Песьего(Чёрного)  ручья.  Отмежеванный  участок  получил  название  «Жербинка».  Ныне  его  ограничивают  улицы  Свободы  и  Парковая.  Церковь  поставили  вначале  участка,  у  дороги  к железнодорожной  станции,  но  так,  чтобы  вход  в  нее  вел  из  глубины  участка.
    Вторым  браком  Ф.И. Жердин  был  женат  на  Ольге  Ивановне,  урожденной  Княжевич.  В  1902  г.  он  составляет  духовное  завещание – документ,  имеющий  непосредственное  отношение  к  судьбе  церкви  и имения,  а  также  семейных  портретов.
    Согласно  завещанию   Лидино  и  Жербинка  становятся  собственностью  О.И. Жербиной  (Княжевич).  При  этом  генерал  завещал  часть  своего  капитала  для  построенной  им  в  имении  Лидино  (Жербинка)  «церкви  Преображения  Господня  со   склепом-усыпальницей  Жербиных  под  церковью».
    Проценты  с  капитала  должны  были  идти  на  ремонт  и  содержание  храма,  на  поминовение  тех,  кому  суждено  будет  покоится  в  семейной  усыпальнице,  на  неугасимую  лампаду.
    Ф.И. Жербин  предусмотрел  средства  и  на  будущий  капитальный  ремонт  церкви,  проведение  которого  он  определили  через  шестидесятилетний  срок,  т.е.  к  началу  1960-х  годов.
    Отдавая  дань  благотворительности,  владелец  Лидино  предусмотрел  создание специального  фонда  «на  устройство  при  церкви  Сиротского  дома…  с  тем,  чтобы  в  этом  Сиротском  доме  принимались  сироты  круглые  предпочтительно  и преимущественно  Лужского  уезда».  Открытие  дома  для  сирот,  который  должен был  называться  имением  генерал-лейтенанта  Жербина,  намечалось  также  через 60  лет  на  проценты  с  оставленных  ценных  бумаг.  В  нем  должно  было  воспитываться  «не  менее  как  20  сирот».
    В  специальном  пункте  завещания  оговаривалась  и  судьба  фамильных  портретов.  «Три  жанровых  портрета  работы  художника  Павла  Андреевича   Федотова:  генерал-майора  Сергея  Сергеевича  Крылова,  матери  моей  Марии  Ивановны  и  мой  с   сестрой  Ольгой  (детьми)  оставляю  я по  смерти  жены  моей  в  дар  Русскому  музею  императора  Александра  III».  Портреты  в  музей  передал  пасынок  Ф.И. Жербина  капитан  генерального  штаба  Дмитрий  Максимович Княжевич.
    О.И. Княжевич  стала  хозяйкой  «Лидино»  в  1903  г.  после  смерти  Ф.И. Жербина.  Затем  имение  перешло  к  сыну  генерала – Михаилу  Федоровичу,  который  владел  им  до  Октябрьской  революции.  В  1918  году  он  был  арестован,  но  в  ходе  следствия  выяснилось,  что в  1905  году  он  отказался вывести  свою часть  на  подавление  революционных  волнений,  заявив,  что  «мои  солдаты  не  жандармы».  Этот  факт  спас  ему  жизнь.  Затем  М.Ф. Жербин  преподавал  в  военно-инженерном  училище.  Его  сыновья,  т.е.  внуки  устроителя  толмачевской  церкви,  стали  инженерами.  Старший – Савва  Михайлович  Жербин  стал  конструктором  первых  отечественных  паровых  и  газовых  турбин,  работал  в  должности  заместителя  министра  тяжелого  машиностроения,  стал  лауреатом  Сталинской  премии.
    Лауреатом  Сталинской  премии  стал  и младший  внук  Ф.И. Жербина – Михаил  Михайлович,  инженер-строитель,  руководивший  восстановлением  шахт  Донбасса.   Кроме  того,  у  него  параллельно  с  институтом,  закончившего консерваторию,  был  диплом композитора  и  дирижера.
    Словно  сама  судьба  прислушалась  к  завещанию  владельца  Лидино.  Здесь  с  1945  года находится  Детский  дом,  один  из  лучших  в  Ленинградской  области.  Долгое  время  он  размещался  в  усадебном  доме  Жербиных,  пока  не  построили  для  него  новое  здание,  может  быть  во  многом  комфортнее  прежнего,  но  абсолютно  безликое,  а  памятный  дом,  где  бывал  М.Е. Салтыков-Щедрин  снесли.  Но  старый  парк  сохранился  и  является  настоящим  украшением  поселка.  Восхищает  разнообразие  парковых  видов  с  долиной  ручья,  солнечными  полянами  и  тенистыми  аллеями,  кронами  вековых  деревьев.
    На  территории  бывшего  «Затишья»  находятся  кварталы  поселковой  застройки.  Уголок  этого  парка  сохранился  лишь  на  крутых  склонах  и  на  нижней  террасе,  при  выходе  к  реке.  Мемориальная  Салтыковская  аллея  приобрела  вид  разъезженной  дороги.  От  «Дубков»  остались  разрозненные  фрагменты.
    Закрытая  в  1937  г.  Преображенская  церковь  пережила  войну,  открывшись  в  1941  году.   Пусть  не  на  средства  генерала,  а  на  пожертвования  прихожан,  она  поддерживалась  в  надлежащем  виде.
      В  1990-м  году  прихожанин   церкви  Александр  Гаврилович  Ованесов,  полковник  запаса,  по  своей  инициативе  и  на  свои  сбережения  подарил  церкви  колокол,  взамен  утраченного  в  годы  войны.  Об  этом   говорит  высеченная  на  колоколе  надпись.
    В  1999  г.  церковь  была  уничтожена  пожаром.  На  муниципальном  уровне  было  принято  незамедлительное  решение  о  ее  восстановлении,  заказан  и  разработан под руководством петербургского архитектора В.П.Орлова  проект  ее  воссоздания  на  основе   чертежей  Н.Э. Тейха, исторических  фотографий  и  обмеров  сохранившегося  каменного  основания.
   Работы  по  восстановлению  храма  осуществляются при  активной  поддержке  директора  Толмачевского  завода  железобетонных  и  металлических конструкций-Н.И.Шайтора,муниципальной администрации.
    219.  Торошковичи  (Торошковской,  центр),  церковь  во  имя  Воскресения  Христова,  деревянная,  до  1582  г.,  возобновлена  в  1690  г.,  сгорела  в  1852  г.,  вновь  возобновлена  в  1856  г.,  арх. А. Саввин,  каменная,   1906 г.  арх. Н.Н. Никонов,  закрыта  в  1939  г..  действовала   в   1942 – 1963 гг., возвращена  общине  в  1995 г.,  действующая,  восстанавливается.
    Волостной  центр  пос. Торошковичи  находится  на  левом  берегу  р. Луги,  на  дороге  Луга – Медведь  (Новгородской  области).
    Торошковичи  впервые  упоминаются  в  Писцовой  книге  1500 г.  по  Передольскому  погосту.  Название  села  записано  здесь  как  Творошковичи.  Возможно,  оно  восходит  к  имени  славянского  бога  Сварога,  для  которого   распространенным  жертвенным  подношением  был  творог.  Расположение  Торошковичей  на  высоком  береговом  рельефе  допускает  возможность,  что  здесь  находилось  и  языческое  святилище,  посвященное  Сварогу.
    Передольский  погост,как административная единица, относился  к  Водской  пятине,  но  его  центральное  село  с  погостской  церковью  находилось  «за  Лугой  в  Шелонской  пятине»,  также  как  и  ряд  входивших  в  погост  деревень:  Малый  и  Большой  Наволоки, Подберезье  (ныне  Новгородской  области) и  т.д.
    Торошковичи – название двух населенных  пунктов  на  правом  и  левом  берегах  р. Луги.  Правобережные  Торошковичи  назывались  Малыми,  левобережные – Большими.  В  Малых  Торошковичах  церковь  возникла  раньше, чем  в  Больших.  По  сведениям Писцовой  книги  1500 г.  она  была  деревянной  и  освящена  во  имя  Свт. Василия Великого.  Здесь  же  находилась  и  помещичья  усадьба  Ивана  Васильевича  Вельяминова-Сухого.  Во  времена  Ивана  Грозного  село  уже  принадлежало  другому  помещику – Михаилу  Дмитриевичу  Бутурлину.
    Церковь  в  Больших  Торошковичах  возникла  не  ранее  40-х  годов  XVI  века.
    Трагическим  периодом  в  истории  как  Больших,  так  и  Малых  Торошковичей стали  годы  «войны  Грозного  с  Польшей  и  Ливонским  орденом,  когда полчища шведов  под  предводительством  Понтиуса  Делагарди  опустошали  северо-западные пределы  Новгородской  области  (Водскую  пятину),  а  польско-литовский  войска Батория,  осаждавшего  Псков, - юго-западные  (Шелонскую  пятину).
    В  записях  1582  г.  о  Малых  Торошковичах  говорится,  что  хоть  церковь  продолжала  здесь  стоять,  но  служб  в  ней  не  проводилось,  в  селе  не  уцелело  ни  одного  двора – ни  крестьянского,  ни  помещичьего,  ни  церковного.  Вместо  них  были только  пустые  места.  Такому  же  разорению  подверглось  и  соседнее  село  Холуи,  где  дворы  были  сожжены,  «а  крестьян  побили  литовские  люди».
    О  Больших  Торошковичах  в  той  же  книге  сказано:  «Село  Торосковичи  пусто,  а  нем  церковь  Воскресенья  Христова  стоит  без  пенья  (без  служб – авт.),  да  четыре  (места)  церковных  пусты,  хоромы  сгнили  и  развалились».
    Еще  более  тяжкие  бедствия  обрушились  на  край  во  время  захвата  новгородчины  шведами  под  началом  Якоба  Делагарди.  Из  более  чем  20  деревень  торошковского  прихода  отмеченных  под  1500  годом,  пережили  это  время  только  7,  остальные  исчезли  навсегда,  лишь  память  о  некоторых  из  них  продолжала  сохраняться  в  названиях  пустошей  и  урочищ.  Навсегда  исчезли  относящиеся  к  торошковскому  приходу  церкви  в  селах  Холуи  и  Мокрицы,  ныне  Новгородской  области,  а  сами  села  обратились  в  деревни.
    Лишь  с  окончанием  Смутного  времени  началось  медленное  возрождение  Торошковичей.  Воскресенская  церковь  в  Больших  Торошковичах   была  вновь  отстроена  лишь в   1690  году.  Немногим  ранее  была  выстроена  деревянная  церковь  и  в  Малых  Торошковичах,  только  названная  уже  не  Васильевской,  а во  имя  Преображения  Господня,  с  двумя приделами  Василия  Великого  и  Филиппа-митрополита.  Ее  устроителем  мог  быть  местный  помещик   Игнатий  Яковлевич  Муравьев,  пожертвовавший  сюда  в  1672  г.  напрестольный  крест  и  колокола.  В  XVIII  веке  Малые  Торошковичи  переходят  к  помещикам  Тырковым, получив  второе  название:  Торошковичи-Тырковы.  В  1741  году  здесь  вместо  ветхой  деревянной  началось  строительство  каменной  Преображенской  церкви,  освященной  в  1766  году.
    Церковь  имела  трехъярусную  колокольню,  высотой  свыше  34  метров  и  с  шестью  колоколами,  из  которых  самый  большой  весил  более  39  пудов.  Одновременно  со  строительством  церкви в  усадьбе  возникли  каменные  господский дом  и  службы.  Церковь  была  обнесена  каменною  же  оградою.  «Все  работы  по  церкви,  начиная  с  выделки  кирпича  и  кончая  резьбою  и  позолотой  иконостаса,  были  произведены  руками  крестьян-прихожан».
    Церковь  и  усадьба  в  Малых  Торошковичах  были  разрушены  в  годы  войны  и  впоследствии  разобраны  на  стройматериалы.
    Сведения  о  церкви  в  Торошковичах-Тырковых,  или  Малых,  проливают  свет  на  историю  деревни  Ручьи,  о  которой  сообщалось  выше.  До  1881  года  Ручьи  числились  за  Большими  Торошковичами, затем  по  просьбе  крестьян  они  были  переведены  в  приход  Малоторошковской  церкви.  Теми  же  сведениями  подтверждаются  и  сообщения  старожилов  о  том,  что  в  Ручьях  когда-то  была  свои  часовня.  Она  здесь  действительно  имелась,  причем,  задолго  до  конца  XIX  в.,  была  деревянной  и  к  ней  ежегодно  в  Ильинскую пятницу  совершался  крестный  ход.
    В  Больших  Торошковичах  построенная  в  1690  г.  деревянная  Воскресенская церковь  была  из-за  ветхости разобрана  и  возобновлена  в  1846  г.,  но  простояла  в  этом  виде  недолго,  сгорев  вместе  с  селом  7  мая  1852  года. К  тому  времени  село  давно  уже  называлось  вторым  названием – Торошковичами-Сенявиными,  в отличие  от  правобережных – Тырковых.
    Приставку  Сенявино  (Синявино)  Большие  Торошковичи  получили,  когда  стали  принадлежать  адмиралу  А.Н. Сенявину,  имя  которого  занимает  одно  из  почетных  мест  в  морской  истории  России.
    Алексей  Наумович  Сенявин  (1716 (1722) – 1797),  является  представителем  морской  династии,  начало которой  положили  его  отец  Наум  Акимович  и  родной  дядя  Иван  Акимович.  Последний  еще  в  1697  году  плавал  вместе  с  Петром  I  на  Переяславском  озере  (А.А. Шапиро).  Наум  Акимович,  в  свою  очередь,  в  1699  году  был  матросом  на  корабле  «Отворенные  врата»,  который  ходил  по  Азовскому  морю  под  командованием  царя,  затем  участвовал в  Северной  войне,  брал  Орешек  (Шлиссельбург)  и  Нарву.  В  1719  году  его отряд  из  шести  кораблей  и  одной  шнявы  (легкого  корабля)  после  жаркого  боя  вынудил  к  сдаче  боевые  суда  шведов.  «Эту  первую  победу  своих  парусных  кораблей  на  Балтике  Петр  I  назвал  «добрым  почином  Российского  флота»  (Там  же).  Наибольшую  известность  получил  Д.Н. Сенявин,  вице-адмирал,  командующий  русской  средиземноморской  эскадрой,  двоюродный  племянник  А.Н. Сенявина.  Сам  же  Алексей  Наумович  в  годы  Семилетней  войны командовал  линейным  кораблем  «Иоанн  Златоуст»,  участвуя  в  совместных  действиях  армии  и  флота  против  крепости  Кольберг.  Позже  по  приказу  Екатерины  II  он  возрождал  Петровские  верфи  на  Дону,  для  строительства  кораблей,  удовлетворявших   боевым  требованиям  в  условиях  плавания  «на  мелководных  местах».  Флотилия  А.Н. Сенявина  помогла  овладеть  Крымом,  отбив у  турок  оба  берега  Керченского  пролива.
    А.Н. Сенявин  отдает  Большие  Торошковичи  в  приданое  своей  дочери  Екатерине  Алексеевне  (1761 – 1784),  вышедшей  в  1780  г. замуж  за  графа  Семена  Романовича  Воронцова,  брата  знаменитой  княгини  Е.Р. Дашковой,  сподвижницы  Екатерины II,  состоявшей  президентом  Академии  наук,  автора  известных  «Записок», 
    К  момену  свадьбы  С.Р. Воронцов  уже  перенес  арест  за  свою  верность  свергнутому  Петру III,  был участником  нескольких  сражений  против  турок  и  находился  в  преддверии  своей  дипломатической  карьеры.  Заключенный  по  взаимному  сердечному  согласию  брак  обещал  быть  счастливым.
    В  1782  г.  С.Р. Воронцова  назначают  посланником  в  Венецию,  куда  он  уезжает  с  женой  и  новорожденным  сыном.  Необычно  суровая  для  Венеции  зима  1783  г.  оказалась  гибельной  для  Екатерины  Алексеевны.  Она  заболевает  чахоткой  и  умирает  накануне  перевода  ее  супруга  послом  в  Англию.  Е.А. Воронцова  похоронена  в  Венеции,  в  церкви  св. Георгия.  В  память  о  ней  следует  сказать,  что  это  была  не  только  любимая  фрейлина  императрицы,  любящая  жена  и  заботливая  мать.  Она,  увлеченно  овладевала  сочинительством  музыки,  обещала  стать  талантливой  женщиной-композитором.
    С.Р. Воронцов  находился  на  дипломатической  службе  в  Англии  более  сорока  лет,  с  краткими  приездами  в Россию.  Овдовев,  он  один  занимался  воспитанием  детей:  сына  Михаила  (речь  о  нем  впереди)  и  дочери  Екатерины,  ставшей  впоследствии  графиней  Пемброк  и Монгомери.  Долгие  годы, прожитые  им  после смерти  жены  были  освящены  ее  именем.  «Время  было  не  властно  ни  над  памятью,  на  над  любовью».
    С.Р. Воронцов  несмотря  на  свое  внешнее  англоманство,  был  верен  интересам  России,  не  отходил  от  близости  к  русской  церкви,  с  полным  правом  говоря  о  себе: «Я  русский  и  только  русский».
    В  1855  г. при  оправившихся  после  пожара  Больших  Торошковичах  была  выстроена  новая  церковь, по прежнему  деревянная,  освященная  во  имя  Воскресения  Христова.  Строили  ее  «на  пожертвования  крестьян  и  на  собранные  по  книжке  деньги».  Освящение  храма  состоялось  1  апреля  1856  г.  Смету  постройки  составил  архитектор  Александр  Саввин,  о  жизни  и  творчестве  которого  других сведений  не  выявлено.  «За  постройкой  наблюдали: сам  архитектор,  священник  Василий  Семенович  Вишневский  и  церковный  староста,  крестьянин  Козьма  Прокофьев».
    Храм  был  сравнительно  скромных  размеров,  крестообразный  в  плане  при  длине  около  15,  ширине  11  метров  с  высотой от  фундамента  до  конца  креста центральной главки  немногим  более  17  метров.  Вероятно,за основу своей постройки  А. Саввин  взял  один  из  образцовых  проектов  сельских  храмов  из  альбома  архитектора  К.А. Тона.
    К  тому  времени  владельцем  Больших  Торошковичей  стал  сын  Семена  Романовича  князь  Михаил  Семенович  Воронцов  (1782 – 1856).
    Имя  М.С. Воронцова  снова  возвращает  нас  к  пушкинской  теме в местном  краеведении.  До  сих  пор  об  этом  выдающемся  деятеле  императорской  России судят  в  основном  по взаимоотношениям  его  и  А.С. Пушкина.  Последний,  как  известно,  отбывал  южную  ссылку,  служа  под  началом  Воронцова  и  открыто  ухаживал  за  его  женой,  красавицей  Елизаветой  Ксаверьевной,  урожденной  Браницкой.  К  тому  же    Воронцов  стал  объектом  сочиненной  на  него  Пушкиным  ядовитой  эпиграммы:  «Полумилорд,  полукупец…»  После  этого  вопрос:  был  ли  М.С. Воронцов  врагом  А.С. Пушкина?-  воспринимается  чисто  риторическим.  Кстати,  об  эпиграмме.  Употребленный  в  ней   эпитет – «полуподлец»,  вполне  может  заключать  в  себе  не  столько  бранный смысл,  сколько  хорошо  понимаемый  современниками  намек  на  низкое, «полуподлое»,  происхождение  рода  Воронцовых,  который,  в  отличие  от  древнего  почтеннейшего  пушкинского  рода,  выдвинулся  благодаря  заслугам,  проявленным  двоюродным  дедом  М.С. Воронцова – Михаилом  Илларионовичем  в  заговоре,  посадившем  на  царский  престол  дочь  Петра I  Елизавету  Петровну.
    Если  же  судить  непредвзято,  то  вся  жизнь  М.С. Воронцова  является  примером  разностороннего,  активного  служения Отечеству.  Военную  службу  он  начал  в  20  лет, участвовал  в  войнах  со  Швецией  и  Турцией.  В  Бородинском  сражении  его  дивизия  отражала  натиск  пяти  французских  дивизий,  усиленных  200-ми  пушками.  Дивизия   М.С. Воронцова погибла  почти  полностью,  а  сам  он  был  ранен.  Узнав,  что  в  Москву  прибыло  несколько  десятков  подвод  вывезти  вещи  из  его  московского  дома  во  владимирское  поместье  Воронцовых,  «он  приказал  оставить  вещи  «добычею  врага»,,  а  на  подводы  взять  раненых,  150  офицеров  и  300  солдат».
    «Административная  деятельность  Воронцова  по  устроению  Новороссийского  края  создала  ему  имя  в  истории  русской  культуры:  им  приняты  были  разумные  меры  к  заселению  еще  пустых  земель…  «полумилорд,  полукупец»,  как  назвал  Воронцова  Пушкин…  обнаружил  английский  размах  и  понимание  торгового  и  промышленного  значения  Новороссии…»  Одесса,  где  впоследствии  будет  похоронен  Воронцов,  при  нем  стала  «южной  столицей  России».  Будучи  наместником  Кавказа  с  неограниченными  полномочиями  он  не  только  вел  успешные  боевые  действия  против  горцев,  за  что  был  награжден  княжеским  достоинством,  но  и  сумел  дать  почувствовать  кавказцам  выгоды  единения  с  Россией.  «Это  мирное  завоевание  Кавказа  было  более   прочным,  чем  военное».  В  1852  г.  70-летний  М.С. Воронцов  получил  право  именоваться  светлейшим  князем  и  чин  генерал-фельдмаршала,  выйдя  в  отставку  к  1854 г.,  за  два  года  до  смерти.
    Мог  ли  М.С. Воронцов,  полностью  погруженный  в  государственные  дела,  уделять  хоть  какое-то  внимание  одной  из  своих  дальних  деревень,  какой  были  Большие  Торошковичи?  По  нашему  мнению,  не  только  мог,  но  и  был  обязан  проявлять  свою  заботу  о  них.
    Торошковичи  находились  на  пути  в  Великий  Новгород  и  в  штаб  округа  военных  поселений  село  Медведь.  Источники  отмечают,  что  проезжая  этой  дорогой  император  Александр I  неизменно  любовался  красотой  здешних  мест.  То  же  можно  сказать  и  о  времени  Николая  I.  Поэтому  сгоревшая  и  годами сохранявшая  вид  пожарища  деревня  могла  бы  бросить  тень  на   репутацию  М.С. Воронцова.  Специальное  внимание  этому  вопросу  уделила  житель  Торошковичей,  краевед  Е.Г. Тихомирова.  Ей  удалось  выявить  сохранившиеся  в  памяти  старожилов  когда-то  слышанные  ими  сведения  о том,  что  узнав  о  постигшем  деревню  пожаре  «князь  Воронцов  прислал  деньги  крестьянам  на  постройку  домов  и  покупку  скотины».  Кто-то  в  1946  году  видел  старинный  план  деревни,  составленный  М.С. Воронцовым.
    Более  определенно  можно  сказать  о  гуманизме  сына  М.С. Воронцова  князя Семена  Михайловича  (1823 – 1882).  Е.Г. Тихомирова  нашла  в  «Сведениях  о  помещичьих  имениях»  по  Лужскому  уезду  за  1860 г.  следующие  данные:
    «Князя  Воронцова,  село  Торошковичи.  Крестьян  мужского  пола  228,  дворовых  нет,  число  дворов  95…  земля  состоит  в  пользовании  крестьян.  Величина  денежного  оброка  7 руб. 43 коп.  с  души,  а  с  тягла  нет.  Добавочных  повинностей  к  оброку  у  него  нет.
    Того  же  владельца  деревня  Холуи – крестьян  крепостных 23,  число  дворов 11,  оброка  с  тягла  нет».
    «Для  сравнения – сообщает  Е.Г. Тихомирова – у  соседних  помещиков  денежный  оброк  доходил  от  14  до  30  рублей,  а  с  тягла  от  12  до  30  рублей».
    После  отмены  крепостного  права  содержание  церкви  ведется  исключительно силами  прихода  и  при  поддержке  отдельных  жертвователей.  «Церковь  содержится  своими  средствами,  а  на  случайные  издержки  собирается  сумма  по  сборным  книжкам,  или  дается  помощь  от  попечительства,  открытого  в  1870  году…  Помещица  Нефедьева  исправила  церковную  ризницу,  истратив  для  этого  до  500  рублей  (весь  церковный  капитал  составлял  в  то  время  300  руб. – авт.).  Красносельский  купец  Арсений  Николаевич  Бородулин  пожертвовал серебряную  чашу,  84  пробы  в  2 1/8  фунта  весом».  Деревень  в  приходе  было  семь:  Торошковичи-Сенявины,  Холуи  (за  рекою),  Горка,  Новое  Село 1,  Новое  Село  2,  Лунец,  Потесы.
    «Прихожане  летом  занимаются  хлебопашеством,  зимою  уходят  в  Петербург,  где  занимаются  извозом  и  полотерством,  или  поступают  в  дворники,  женский пол  поступает  в  услужение…  В  приходе  считается  255  крестьянских  дворов  (на  1884 г. – авт.),  крестьян  мужского  пола  613,  женского – 670».
    В  открытой  в  1883  г.  земской  школе  в  Торошковичах  учились  38  мальчиков  и  16  девочек.  Попечителем  школы  был  Тимофей  Васильевич  Пекин,  дворянин,  живший  в  селе  Белом  Городенской  волости.  В  том  же  году  при  Торошковской  церкви  была  открыта  и  приходская  школа,  где  детей  безвозмездно  учил  священник  Вишняков.
    В  первых  числах  июня  по  всему  приходу  совершался  Крестный  ход  с  иконою  Св. апостола  Иоанна  Богослова,  приносимою  из  Череменецкого  монастыря.  Более  скромные   Крестные  ходы  были  в  Ильин  день  в  деревнях  Торошковичи-Сенявины  и  двух  Новых  Селах,  в  Петров  день – в  деревне  Горки.
    Церковное  попечительство  (председатель  лужский  землевладелец  Ф.И. Хитров)  ремонтировало  церковь  и  ограду,  выделяло  средства  для  устройства  дома  для  училища,  моста  через  р. Лугу...  Для  сообщения  заречных  деревень с  приходом,  «помогало  деньгами  и  натурой  беднейшим  прихожанам».
    К  началу  ХХ  века  построенная  в  1855  г.  деревянная  церковь  обветшала,  купол  угрожал  обрушиться.  Кроме  того,  своими  размерами  церковь не отвечала  обширности  прихода,  стала  тесной.
    Проект  нового,  на  этот  раз  каменного,  Воскресенского  храма  для  Торошковичей-Сенявиных  был  разработан  в  1887  г.  епархиальным  архитектором  Николаем  Никитовичем Никоновым  (1840 – 1918), одним  из  виднейших  мастеров  «русского  стиля»  конца  XIX – начала  ХХ  века.  Н.Н. Никонов  автор  Иоанновского  женского  монастыря  на  р. Карповке  в  Петербурге,  Казанской  церкви  в  Зеленогорске  (Териоках),  церквей  в  Котлах,  Грызове  (Кингисеппский  и  Волосовский   районы  Ленобласти),  а  также  Ново-Афонского  монастыря  в  Абхазии.
    К  строительству  Воскресенской  церкви  приступили  в  1899  году.  Уже  через  2  года  в  ведомости  о  состоянии  церквей  Лужского  уезда  за  1901  год  отмечалось,  что  в  селе  Торошковичи-Сенявины  строится  новая  каменная  церковь,  которая  вчерне  готова.  Постройка  производится  на  различные  средства.  Есть  объявления  в  «Петербургском  листке»  с  приглашением  к  пожертвованиям. 
    В  1906  году  строительство  храма  в  основном  было  завершено.
    Церковь  была сложена  из  кирпича  на  гранитном  цоколе.  В  осуществленной постройке  было  заметно  стремление  архитектора  подчеркнуть  «древность  корней»  нового  храма.  Как  предыдущий  деревянный,  он  был  прямоугольным  в  плане,  имел  входы  с  3-х  сторон.  Как  и  в  большинстве  своих  культовых  построек,  в  Воскресенской  церкви  Никонов  использовал  формы,  характерные  для  московско-ярославских  храмов  XVII  века.
    Для  церкви  в  Торошковичах  Никонов  избрал   тип одноглавого  бесстолпного храма  с  пристроенной  шатровой  колокольней.  Архитектор  вначале  спроектировал  установку  каменного  подкупольного  барабана  «непосредственно  на  каменном  стрельчатом  своде»,  т.е.  конструкцию,  требующую  особой  проверки на  прочность.  Расчет  устойчивости  церковного  свода  пришлось  проверять  заново.  В  результате  Никонов  внес  изменения  в  проект,  заменив  каменный  барабан  деревянной  конструкцией,  что  намного  уменьшило  давление  на  свод.
    Храм  решен   Никоновым  предельно  компактно,  его  членение  на  основные  части  выделены  только  пластикой  фасадов.  Храм  состоит  из  трех  частей:  притвора  с  колокольней,  самого  помещения  церкви  и  оригинально  решенной  алтарной  части,  где  полуциркульный  в  плане  высокий  объем  алтаря  с  окнами  верхнего  света,  опоясывает  5-гранная  галерея  с  кровлей  на  пять  скатов,  увенчаная  луковичной  главкой  на  высокой  тонкой  «шейке».
    Каменный   храм  поставили  к  западу  от  старой  деревянной  церкви  на  возвышенности,  что  во  многом  усилило  его  значение  в  застройке  села  и  прилегающей  местности.
    В  Выборгском  областном  архиве  Е.Г. Тихомировой  обнаружен  ряд  документов,  касающихся  истории  церкви  после  1917  года.  К  1930  году  в  селе  Торошковичи  была  образована  «Ячейка  Союза  воинствующих  безбожников  Лужского  района  Торошковского  сельсовета»,  которая  настаивала  на  скорейшем закрытии  храма.  24  января  1930  года  ячейка  направила  заявление  в  Лужский  районный  исполнительный  комитет  с  просьбой  от  лица  своих  150  членов  закрыть  торошковскую  церковь  «и  дать  возможность  и  право  оборудовать  в  помещении  церкви,  согласно  желанию  граждан, больницу.  Если  же  за  недостатком  средств  или  по  техническим  соображениям  нельзя  будет  оборудовать  больницу,  то  ячейка  просит  организовать  там народный  дом…».  К заявлению  прилагались  протоколы  общих  собраний  деревень  прихода:  Торошковичей,  Филимоновой  Горки,  Нового  Села  1 – 2,  Лунца,  Потесья.
    В  то  же  время  в  заявлении  отмечалось,  что  часть  населения  прихода  была  против  закрытия  храма.  Вероятно,  по  этой  причине  церковь  закрыли  позже,  лишь  в 1938  году,  под  школу.  Тогда  же  был  арестован  священник  Воскресенской  церкви  Тресин.
    Сохранилось  описание  богатого  убранства  и  опись  имущества  Торошковской церкви  за  1936  год.  В  храме  находился  трехъярусный  деревенский  иконостас.  Среди  икон  наиболее  ценными  были:  Моление  о  чаше,  Образ  Святой  Троицы,  Образ  Пресвятой  Богородицы,  Илья  Пророк,  Божья  Матерь  Федоровская  и  другие.  Кроме  икон  в  храме  находилось  16  предметов  церковного  серебра,  7  евангелий,  среди  которых  одно  в  бронзовом  с  позолотой  окладе,  более  100  наименований  одежд,  подсвечников,  лампад,  мебели,  крестов.  Все  это  бесследно  исчезло.
    Церковь  вновь  была  открыта  в годы  Великой  Отечественной  войны  и  действовала  до  1964  года.
    В  1992  году  по  заказу  областной  Инспекции  по  охране  памятников  был  выполнен  проект  реставрации торошковской церкви,  возведены  леса,  начаты  ремонтно-консервационные  работы,  которые  велись  до  конца  1994  года,  а  потом  были  остановлены  из-за  отсутствия  средств.  К  тому  времени  в  Торошковичах  была  создана  православная  религиозная  община,  устав  которой  утвердил  и  подписал  митрополит  С.-Петербургский  и  Ладожский  Иоанн.  При  содействии  главы  администрации  Торошковской  волости  Г.И. Ивановой  в  одном  из  лужских  банков  был  открыт  счет  на  восстановление  храма.  Силами  прихода при поддержки некоторых лужских предприятий работы по восстановлению церкви были возобновлены. Приведено  в  порядок  расположенное  при  церкви  старинное  кладбище.  Много  икон  было  подарено  восстанавливаемой торошковской церкви  из  Владимирской  церкви  Санкт-Петербурга. 
    Восстановление  храма дало  мощный  импульс  краеведческой  работе  в  Торошковичах.  Ее  центром  стала  поселковая  школа, история  которой  достойна  отдельной  публикации.  Здесь  мы  ограничимся  лишь  некоторыми  сообщениями.
    Поселковая  школа  вначале  размещалась  в  здании  открытой  еще  в  1883  году  земской  школы.  С  1901  года  здесь  стал  работать  учителем  выдающийся педагог,  человек  влюбленный  в  свой  край,  подвижник  Алексей  Дмитриевич  Дмитриев.  «Весь  дальнейший  расцвет  школы  связан  с  его  именем».  Его  усилиями  в  1926  году  школа  переехала  в  новый  специально  построенный  для нее  и   до  сих  пор  сохранившийся  дом:  одноэтажный  с  четырехсторонними  мезонинами – подлинное  украшение  села.  А.Д. Дмитриев  отдал  педагогическому  труду  55  лет,  воспитав  многие  поколения  сельчан.  В  1981  г.  было  построено  современное  здание  Торошковской  школы.
    В  настоящее  время  директором  школы  является  А.Н. Иванов,  понимающий  всю  важность  краеведческого  образования.  При  нем  школе  было  присвоено  имя  А.Д. Дмитриева.  При  его поддержке  в  школе  был  открыт  краеведческий  музей,  где  сосредоточено  более  100  предметов  крестьянского  быта,  стенды,  посвященные  истории  школы,  личности  М.С. Воронцова,  прошлому  периоду  Торошковичей,   периоду  Великой  Отечественной  войны  и  т.д.
    В  2001  году  школа  принята  коллективным  членом  Всероссийского  Воронцовского общества.  Музей  устроен  силами  жителей  Торошковичей    и  соседних  деревень,  школьниками  под  руководством  энтузиаста-краеведа  Е.Г. Тихомировой,  которая подготовила каталог  собрания  вверенного  ей  школьного  музея,дающего надежду, что  школьный  музей в  Торошковичах  не  разделит  печальную  судьбу  многих  подобных  коллекций,  собираемых  местными  энтузиастами.
    Церковь  и  школа –  это  были  два  противоположных  идеологических  полюса  в  жизни  советского  общества.  Но  как  у  всяких  противоположностей  в  их  взаимоотношениях  должны  присутствовать  моменты  как  борьбы,  так  и  единства.  Основой  такого  единства  может  стать   уважительное  отношение  к  родной  истории.  Тому  подтверждение – пример  Торошковичей.
    220.  Торошковичи  (там  же),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная  (?),  начало  ХХ  в.,  не  сохранилась.
    Часовня  в  Торошковичах  была  поставлена  в  память  и  на  месте  бывшей  здесь  деревянной  Воскресенской  церкви  (см. выше).  На  плане   1908  г. часовня  показана  расположенной  у  перекрестка  главной  дороги  села  (современное  шоссе  из  г. Луги)  и  улицы,  ведущей  от  нее  к  каменному  Воскресенскому  храму.
    221.  Турово  (Заклинской),  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  деревянная,  сер. XVI века,  воссоздана  в  XVII  веке,  перевезена  в  1701 – 1702 гг.  в  с. Смешино  (см. выше)  с  переосвящением  во  имя  Рождества  Богородицы.
    Деревня  Турово  находится  в  3  км  к  западу  от  г. Луги,  на  северном  берегу  оз. Туровского,  на  дороге  Луга – Оредеж.
    В  Писцовой  книге  1500 г.  Турово  упомянуто  как  сельцо  с  помещичьей  усадьбой  («большим  двором»)  Семёна  Лукича  Мякинина  и  относилось  к  Дмитриевскому – Городенскому  погосту.  О  находившейся  здесь  Никольской  церкви  XVI века  известно  по  книге-справочнику   «Историко-статистические  сведения  по  Санкт-Петербургской  епархии»  1884 г.
    222. Турово  (там  же),  часовня  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца, деревянная,  1900-е (?)  гг.,  не  сохранилась.
    О  существовании  здесь  часовни  и  ее  внешнем  облике  известно  исключительно  по  открытке  начала  ХХ  века  с  изображением  вида  деревни  со  стороны  Туровского  озера.
    Часовня  находилась  на  восточной  окраине  деревни,  на  береговом  склоне  у  развилки  дорог  на  Оредеж  и  на  Шалово.  Если  судить  по  открытке,  это  было  шестигранное  в  плане  строение  башенного  типа    с  высоким  шатровым  верхом,  увенчанным  луковичной  главкой  на  высоком  столбчатом  основании.  Часовня  стояла  в  стороне  от  линии  застройки  и  потому  прекрасно  воспринималась  в  береговом  ландшафте.
    Часовня,   вероятно,  была  поставлена  в  память  о  находившейся  в  Турово  древней  Никольской  церкви  (см. выше).
     Турово по краеведческим меркам - место примечательное. До  187о-х гг.здешнее поместье принадлежало начальнику Охтенского капсюльного завода в Петербурге Н.М.Саблину, затем его дочери Марии Николаевне,ставшей женой генерал-майора артиллерии Александра Степановича Лаврова, одного из основоположников отечественного сталепушечного производства, основателя знаменитого на всю Россию производства колокольного литья в Гатчине. Однако, вначале бронзо- литейный завод Лаврова  был основан при его усадьбе в Турово для выпуска и изобретённой им  в 1868г. фосфористой бронзы. Ввиду удалённости от Петербурга дело оказалось невыгодным. К тому же открытый в 1876 г.  завод в  следующем году пострадал от пожара и был переведён в Гатчину и в начале 1880-х гг. был перепрофилирован на выпуск церковных колоколов / С.Е.Глезер/.
     Но главная примечательность  Турова, заключается в причастности этой лужской деревни к истории отечественной фотографии. В 1890 году дочь генерала Лаврова -Анна Александровна стала женой выдающегося деятеля русской культуры, учёного,изобретателя, открывателя собственной технологии цветной фотографии, зачинателя цветной фотосъёмки в России Сергея Михайловича Прокудина- Горского    ( 1863-1944). Турово стало одним из мест, где Прокудин -Горский успешно опробовал свой метод фотографирования и цветной фотопечати. Известно значительное число сделанных им снимков Турово и его окрестностей, включая город Лугу и станцию Преображенскую,ныне Толмачево.Многие из этих снимков были воспроизведены в известной  серии почтовых открыток, выпущенных в пользу Общины Св.Евгении/издание Красного Креста/, а также изданных самим фотографом. На этих открытках Турово представлено замечательными по своим худежественным достоинствам и лирическому чувству зимними пейзажами, которые в числе прочих работ мастера в 1908 г. демонстрировались Николаю II и, возможно,повлекли его одобрительное отношение к тогда же высказанной Прокудиным - Горским  идее- запечатлеть красоту, природное и этногорафическое разнообразие, памятники древности нашего Отечества, всю "истинную Россию".      
    223.  Турово  (там  же),  часовня  во  имя  Печерской  иконы  Божией  Матери, деревянная,  время  возникновения  неизвестно,   возобновлена  в  середине  XIX  века,  разрушена  в  конце  1930- начале  1940-х гг.,  вновь  построена  в  1996  году.
    Часовня  располагалась  к  северу  от  д. Турово,  у  дороги  на  деревню  Шалово,  в  глубокой  лощине  («пещере»),  над  родником,  истоком  ручья  Черного.  Когда-то  часовню  окружала  березовая  роща,  нынче  почти  полностью  вытесненная  хвойным  лесом.
    Предание   гласит: «В  урочище  Малой  Печорки  девочка-пастушка,  отправившаяся  сюда,  на  край  леса,  из  соседней  деревни  Турово  пасти  скот,  чудесным  явлением  Божией  Матери  была  избавлена  от  посягательств  некоего  крестьянина,  пожелавшего  напасть  на  нее,  но  остановленного  явлением  Самой  Пресвятой  Богородицы.  На  месте  явления  Пресвятой  Богородицы,  в  глубоком  лесном  овраге,  в  пещере,  местными  крестьянами  была  обретена  икона  Божией  Матери,  получившая  название  «Печерской»  и  открылся  св.  источник    с  кристально  чистой  целебной  водой.  Вскоре  над  ним  была  устроена  деревянная  часовня  Печерской  Божией  Матери,  где  и  была  помещена  икона…».
    В  этом  предании  ясно  чувствуются  отголоски  языческой  Руси.  Пастухи,  равно  как  и  рыбаки,  благодаря  своему  занятию,  прекрасно  «ведающие»  признаки  многих  природных  явлений,  в  первую  очередь  связанных  с  предсказанием  погоды,  считались  наделенными  особой  сакральностью,  способностью  общаться  с  потусторонними  силами.  В  христианскую  эпоху  именно  пастухам  и  рыбакам,  главным  образом,  и  открывались  чудесно  явленные  иконы.
    Женщины,  младенцы,  убогие  умом  также  наделялись  сверхъестественными  качествами,  способностью  общения  с  высшим  миром.  В  случае  с  явлением  Печерской  иконы  мы  видим  слияние  этих  персонажей  в  один – образ  девочки-пастушки.
    В  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  сказано,  что  в   Екатерининском  соборе  в г. Луге  с  1789  года  хранилась  особо  уважаемая  прихожанами  икона  Печерской  Божией  матери,  перенесенная  сюда  из  деревянной  часовни,  находившейся  в  5  верстах  от  Луги  в  Смешинском  приходе.  Это  значит, что  часовня  в  Малой  Печорке  существовала  еще  до  основания  г. Луги.
    Народная  традиция  и  предание  связывает  существующее  почитание  Печерского  образа  Божией  Матери  с  иконой  Успения  Пресвятой  Богородицы  в  Лужском  Казанской  соборе,переданный сюда в годы войны..  Образ  этот,  вероятно,  следует  датировать  временем  не  позже  XVI  века.По мнению И.В.Попова её и следует считать"той самой  Печерской  явленной  иконой  Божией  Матери".
    Древность  иконы  из  Казанской  церкви  не  вызывает  сомнения.  Но,  к  сожалению,  она  не  могла  быть  той  самой  явленной  в  Печерке  иконой,  которая  позже  хранилась  в  Лужском  Екатерининском соборе  в  серебряной  вызолоченной  ризе.  Какой  была  явленная  икона,  свидетельствует  картина  художника  Н.Ф. Роота  «Праздник  явленной  иконы  у  Печер  близ  Луги»,  написанная  в  1900 г.  В  центре  картина  здесь,  если внимательно  приглядеться,  можно  отчетливо  увидеть  киот  с  помещенной  в  нем  иконой,  изображающей  Богоматерь  с  младенцем,  но  никак  не  сцену  Успения  Богородицы.  Есть  несколько  свидетельств,  что  празднование  в  Печерке  совершалось  с  присутствием  чудоявленного  здесь  образа  Божией  матери.
    В  1849  г.  в  целях  возобновления  Печерской  часовни,  ее  проект  был  направлен  митрополитом  Новгородским  и   Петербургским  Никанором  на  рассмотрение  в  столичный  Департамент  проектов  и  смет.  Автором  проекта  был  уже  известный  нам  по  Городцу  и  Сяберо  архитектор   Петр  Лукашевич.  Проект  представлял  собой  квадратную  в  плане  постройку,  окруженную  галереей   на  шести  квадратного  сечения  опорах  по  каждой  стороне.   Часовня  и  галерея   перекрыты  общей  четырехскатной  кровлей  с  восьмигранным барабаном  с  купольным  завершением,  увенчанным  большим  крестом.  Второй,  малый  крест,  размещался  на  аттике   западного  фасада  над  входом  на  галерею.  И  в  этом  проекте  П. Лукашевич  остался  верным  стилю  классицизма, уже  вышедшему  из  моды.
    К  проекту  прилагался  план  местности  «на  которой  предположено  возобновить  часовню  во  имя  Печерской  Божией  Матери  близ  деревни  Турово». На  плане  часовня  показана  установленной  над  истоком  ручья,  в  тесной  лощине,  образованной  склонами  косогора.  Надпись,  указывающая,  что  это  именно  проект  часовни  Печерской  Божией  Матери  есть  и  на  чертеже  с  планом  и  фасадом  часовни.
    Исправленный  и  утвержденный  проект  был  отослан  адресату  7  мая  1850  года  для  воплощения.
    Неизвестно,  какие  исправления  были  внесены  в  проект,  но  если  на  картине  Роота  часовня  показана  в  соответствии  с  этими поправками,  то  вряд  ли  они  улучшили  художественный  вид  часовни.  Вместо  центрической  «под  купол»  постройки,  часовня  приобрела  вид  вытянутого  прямоугольника.  Четырехскатная  кровля  оказалась  замененной  на  двускатную,  по  центру  конька  которой  был  врезан  низкий  восьмигранный  барабан,  над  которым  на  узком  столбике  возвышалась  скромная  луковичная  главка.
    В  одном  часовня,  безусловно,  выиграла,  стала  более  соответствовать  характеру  местности  и  народным  традициям.
    В  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  сказано,  что  в  пятницу  1-й  седьмицы  Петрова  поста  устраивался  крестный  ход  «к  Пещерской  часовне,  где  явилась  икона  Божией  Матери.  Часовня  находится  близ  деревни  Турова,  во  имя  свт. Николая,  построенная  помещицею Варварой   Кишкиною  и  крестьянином  деревни  Гобжиц  Перечецкого  прихода  Тимофеем  Власовым,  в  1851  г.  Часовня  стоит  в  глубокой  пещере  (почему  и названа  «Пещерной»)  и  окружена  березами; под  часовнею – ключ  чистой  воды, а  несколько  подальше – купальня  с  водою,  которая  считается  целебною».
    По  нашему  мнению  в  этом  сообщении  смешались  сведения  о  двух  туровских  часовен:  той,  что  была  поставлена  по  месту  явления  образа  Божией  Матери  и  другой,  построенной  на  месте   бывшей  в  Турово  церкви  во  имя  Николая  Чудотворца  (см. выше). Только  этим  можно  объяснить  приведенное  в  данной  книге  название  Печерской  часовни,  как  Никольской.
    В  начале  ХХ  века  Печерская  часовня  была  основательно  поновлена,  убрана  под  четырехскатную  высокую  кровлю  на  резных  столбах,  украсилась  подкарнизными  досками  с  зубчатой  бахромой.  Такой  часовня  представлена  на  одной  из  открыток  1910-х гг.
    К  этому  времени  почитание  образа  Печерской  иконы  Божией  Матери  приобрело  общеепархиальный  характер,  сопровождалось  совершением Крестного  хода  на  св. источник  и  архиерейским  богослужением  в  Лужском  Воскресенском  соборе.  Празднование  «Печерок»  приходилось  на  последнюю  пятницу  перед  Петровым  постом,  т.е.  на  22  мая  (4  июня).  Кроме  того,  в Луге  и  в  Турове  открывались  т.н.  печерские  ярмарки.  Они  проходили  в  зависимости  от  празднования  Пасхи  либо  в  конце  мая,  либо  в  первой  половине  июня. 
    Печерская  часовня  была  разрушена  в  конце  1930 – начале  1940-х гг.  Однако,  народное  почитание  св. источника  продолжалось,  не  иссякло,  дожило  до  нынешнего  времени.
    Часовня  над  св. источником  вновь  поднялась  летом  1996 г.  Вот,  что  рассказывал  об  этом  один  из  инициаторов  ее  воссоздания  лужский  старожил, человек  замечательного  художественного  и  литературного  таланта  Николай  Андреевич  Павлючук, к сожалению,  уже  ушедший  из  жизни:
     -  У  нас  давно  родилась  эта  мечта – поставить  часовню, - рассказывает  Николай  Андреевич  Павлючук,  и  вот  нынче  мы  ее  осуществили.  Собрались  группой:  Николай  Алексеевич  Колесников,  Петр  Ильич  Сиваков,  Борис  Васильевич  Васильев,  другие  активные  прихожане  Луги – и  своими  силами,  на свои  деньги  построили  часовенку…
    Очень  скромное  это  сооружение:  на  четырех  опорах – маленький  куполок.  Но  когда  в  лесу  из-за  густых  елок  показывается  сначала  крест,  а  потом  и  вся  часовня,  стоящая  на  дне  оврага,  сердце  замирает…
    Восстановленная  часовня  была  освящена  14  мая  1996  г.  благочинным  Лужского  округа  протоиреем  Н.В. Денисенко.  Он  же  возглавляет  крестные  ходы  из  Луги  в  Печерку,  вновь  ставшие  ежегодными.
    В  1999  г.  на  Печерском  источнике  была  восстановлена  и  освящена  купальня.  Восстановили  ее  на  пожертвования  лужан – Олега  Алексеевича  Мельникова  и  Николая  Михайловича  Тищенко.
    224.  Туховежи  (Ям-Тесовской),  часовня  невыявленного  наименования,  деревянная,  кон.  XIX  с. (?),  не  сохранилась.
    Деревня  Туховежи  расположена  в  17 км  юго-восточнее  пос. Ям-Тесово,  центра  волости,  на  кольцевой  автодороге  Оредеж – Туховежи – Оредеж.  Деревня растянулась  поперек  дороги,  в  обе  стороны  от  нее.
    Древность  деревни  доказывается  ее  названием.  «Вежи»  означает  стан,  «стать  вежами»,  значит  стать  лагерем,  станом.  Первая  часть  названия  деревни  может  быть  произошла  от  новгородского  мужского  имени   Тухиня.
    Туховежи связаны с одним из драматичных эпизодов Великой Отечественной  войны. Здесь 12 июля 1942 г. сдался немецкому армейскому патрулю командующий попавшей в окружение 2-ой Ударной армии генерал- лейтенант Андрей Андреевич Власов(1901-1946),впоследствии создатель из советских военнопленных  сражавшейся на стороне немцев Русской освободительной армии - РОА.
      Туховежи почти полностью выгорели в войну.В ходе  полевых  исследований    1988 г.было установлено, что к югу от  деревни,  при  дороге  стояла  деревянная,  не  сохранившаяся  к  тому  времени  часовня.
    225.  Усадищи  (Приозерной),  церковь  во  имя  Свт. Николая  Чудотворца,  б. Никольского  монастыря,  деревянная,  до  1500 г.,  каменная,  1725 г.,  приходская  с  1764 г.,  возобновлена  в  1884 г.,  разрушена  в  1938 г.
    Усадищи до революции относились к Новгородской губернии.Деревня  расположена  над  озером  Пристанским,  на  мысу,  образованном  слиянием  рек  Оредежа  и  Тесовой.  Мыс  узким  клином  врезается  в  равнинное  пространство  поймы,  заросшей  низкорослым  лесом.
    На  острие  мыса  в  1-м  километре  к  западу  от  деревни  находился  один  из  первых  в  Полужье  монастырей,  Никольский,  входивший  в  границы  Климетцкого  Тесовского  погоста,  основанный  в  XV  веке  и  упомянутый  впервые  под  1500 г.
    В  1725  г.  вместо  деревянной,  в  монастыре  была  построена  каменная  Никольская  церковь,  которая  после  упразднения  в  1764  году  монастыря  становится  приходской.
    В  1884  году  каменная  Никольская  церковь  была  отстроена  заново,  по  новому  проекту.
     Даже  простого  посещения  деревни  достаточно,  чтобы понять  красоту  ее  многих  домов  и  открывающихся  природных  видов.
    Уникальным  материалом  по  истории Усадищ  может служить их описание,  сделанное  студентами  Ленинградского  инженерно-строительного  института  в  1988 г.,  когда  по  линии  ВООПИК  они  проводили  архитектурное  обследование  этой  части  Лужского  района.  Приводим  его  с  незначительными  сокращениями:
    Деревня  Усадищи  лежит  на  р. Оредеж  при  его  обходе  Тесовского  (Пристанского – авт.)  озера.  Деревня  необыкновенно  красивая.  Деревенская  улица  обсажена  с  двух  сторон  старыми  деревьями.  С  нее  открывается  прекрасный  вид  на  реку.
    На  мысу  при  слиянии  рр.  Оредежа  и  Рыденки  (Тесовой – авт.),  на  самой  высокой  точке,  располагалась  каменная  церковь  Николая  Чудотворца,  разрушенная  в  1938  году.  Церковь  была  видна  со  всех  окружающих  деревень.  У  дочери  бывшего  священника  этой  церкви  Марии  Васильевны  Суглинской  сохранилась  картина,  написанная  ее  родственником,  на  которой  изображена  эта  церковь  со  стороны  Ям-Тесово.
    Церковь  была  побеленной,  с  шатровой  колокольней.  Колокольня  была  пристроена  к  церкви,  и  вход  в  храм  был  прямо  под  колокольней.
    Вокруг  места,  где  стояла  церковь,  сохранилось  старое  кладбище  (существующее  и  ныне – авт.),  окруженное  каменной  оградой,  сохранилась  и  кирпичная  арка.  Из  осмотренных  могил  наиболее  старая  относится  в  1886  году.
    По  словам  местных  жителей,  рядом  с церковью  было  5  домов,  т.н.  погост, где  жили  священник,  дьякон  и  другие  члены  причта.
    Деревенская  улица  была  ориентирована  на храм.
    В  Усадищах  много  старых  домов  XIX – начала  ХХ  веков.  Особенно  интересен  дом,  построенный  в  1913  году  в  стиле  деревянного  модерна,  т.н.  дача  Поликарпова.  Также  выделяется  дом  Ефремовых,  в  облике  которого чувствуется  рука  профессионального  архитектора.
    В  доме,  где  позже  размещалась  школа,  потом  магазин,  снимал  на  лето  дачу  известный  советский  ученый,  химик-органик  Алексей  Евграфович  Фаворский  (1860 – 1945).  Сейчас  дом  не  используется  (на  1988 г. – авт.),  возле  него  построен  новый  магазин.
    Самый  старый  дом   в  Усадищах – это  дом  Гнилиных.  Ему  200  лет.  Он  стоит  на  подклети  2-х метровой  высоты.
    Деревенская  школа  после  революции  размещалась  в  каменном  двухэтажном  доме  лавочника  Маркова.
    В  этом  же  отчете  отмечается,  что  проложенная  через  деревню  грунтовая  дорога  не  отвечает  условиям  охраны  исторического  облика  деревни,  включая  сохранность  домов  и  вековых  деревьев.
    Высокая  оценка  архитектурного  облика  Усадищ,  данная  в  этом  описании  не  устарела.  И  в  наши  дни  деревня  Усадищи  выглядит  своеобразным  заповедником,  памятником  истории  народного  быта  и  заслуживает  статуса  исторического  поселения.
    226.  Усадищи  (там  же),  церковь  во  имя  Свв. апп.  Прохора,  Никанора,  Тимона  и   Пармена,  быв.  Никольского  монастыря,  деревянная,  до 1573  г.  Позже  не  упоминается.
    Других  сведений  об  этом  храме  не  обнаружено.  О Никольском  монастыре  («Никольском  монастыре  с  Клинска  Тесовска»)  см. предыдущую  справку.
    227.  Усадищи  (там  же),  церковь  во  имя  Сретения  Господня,  деревянная,  1613  г.  После  1751  г.  не  упоминается.
    Других  сведений  об  этом  храме  не  обнаружено.
    228.  Ушницы  (Приозерной),  часовня  невыявленного  наименования,  конец  XIX в. (?),  не  сохранилась.
    Деревня  Ушницы  находится  в стороне  от  основных  дорог,  у  восточной  границы  района  с  Новгородской  областью,  на  правом  берегу  речки  Поповки,  притока  р. Тесовой.
    Деревня,  бесспорно,  обладает  древней  историей,  а  также  интересна  в  архитектурном  отношении.  Здесь  в  1980-е   годы  выявлено  12  домов  XIX – начала  ХХ  века.  По  рассказам  старожилов,  раньше  Ушницы  были  большой  и  богатой  деревней,  входили  в  приход   церкви в Клюкошицах  (см. выше).
    Деревянная  часовня  в  Ушницах  находилась  в  центре  деревни,  сгорела  в  1960-е  гг.
    К  югу  от  деревни,  за  р. Поповкой  в  Новгородской  области  находятся  Большое  и  Малое  Ушницкие  озера,  откуда  берет  начало  р. Луга.
    229.  Фроловское,  см. Клюкошицы.
    230.  Хабалинка  (Оредежской),  церковь  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  до  1500 г.,  упразднена  в  1771 г.
    Деревня  Хабалинка  находится  на  южном  берегу  оз. Хвойлово  (Хвойное),  образованного  руслом  р. Оредеж,  на  дороге,  ведущей  к  шоссе  Луга – Любань.
    В  прошлом  деревня  носила  название  Хабалина  Гора,  считалась  селом,  впервые  упомянута  в   писцовой  книге  по  Вотской  пятине  1500 г.,  как  относящаяся  в  Бутковскому  погосту.  В  то  время  Хабалина  Гора  принадлежала  князю  Ивану  Михайловичу  Гагарину.  В  тексте  Писцовой  книги  сказано,  что  «село  Хабалина  Гора  расположено  над  оз. Хвойным,  а  в  нем  церковь  Покров  Пречистые,  да  двор  большой  (т.е.  помещичий – авт.)  с  садом,  а  в  нем  сам  князь  Иван  Михайлович  Гагарин,  двор  человека  его  Парфёнко,  дв. попа  Степана…»
    В  этой  записке  обращает  внимание редкое для Писцовых книг того времени  упоминание  о  саде,  имеющемся  при  господской  усадьбе.    Если  в  самом  Новгороде почти каждый богатый  двор  имел  при  себе  цветник,  либо  участок  с плодовыми  деревьями  и  кустами,  то  в новгородской  сельской  округе  садовые насаждения  при  помещичьих  усадьбах  были  скорее  исключением,  чем  правилом. В деле их  проникновения  в  сельскую  глубинку  Новгород  XIV – XVII вв.  играл  такую  же  роль, какую  стал  играть   Петербург в  становлении усадебного искусства,  начиная  с  первых  десятилетий  XVIII   века.
   Хабалина  Гора  дает  один  из  первых  примеров  домовой  (усадебной)  церкви в истории края.
    Что  касается  личности  князя  Ивана  Михайловича  Гагарина,то это возможно, был тот самый князь, который вместе со своими братьями Василием и Юрием Михайловичами  получил  прозвище  Гагара,  давшее  начало  известнейшему  в русской  истории  роду князей Гагариных.
    231.  Хвощно  (Володарской),  церковь  во  имя  св. вмч.  Дмитрия  Солунского,  деревянная  1769 г.,  сгорела  в  1803 г.,  деревянная  1864 – 66 гг.,  арх. К.И. Брандт,  Г.И. Карпов,  П. Лукашевич,  закрыта  в  1930-е гг.,  не сохранилась.
    Дер. Хвощно  расположена  к  югу  от  оз. Врево,  на  юго-западном  берегу  оз. Хвощанского  (Святейского),  на  дороге  из  д. Конезерье  (см. выше).  О  древности  деревни  напоминают  окрестные  курганы.
    Впервые  церковь  в  Хвощно  была  построена  по  одним  данным  в  1762 г.,  по  другим – в  1769 г.  Церковь  была  деревянной,  освящена  во  имя  Св. вмч. Дмитрия  Солунского.  Храм  был  выстроен  на  средства  князя  Мышецкого.
    Село  называлось  Большим   Хвощном,  но  стоящая  при  нем  церковь  формально  относилась  к  сельцу  Малое   Хвощно,  расположенному  на, восточном  берегу  озера. В  1795  г.  Хвощненский  храм  был  наделен  землею,  пожертвованной  помещиком  Малого  Хвощно.
    Церковь  в  Хвощно  сгорела  13  марта  1803  года,  по  неосторожности  здешнего  крестьянина  Гаврилы  Петрова,  который  ходил  с  огнем  «на  свой  скотный  двор  задать  корм  лошади».  Вскоре  сначала  загорелся  скотный  двор, затем  хлебный  амбар.  С  амбара  огонь  перекинулся  на  стоявшую  в  7  метрах  деревянную  Дмитриевскую  церковь.  Большинство  икон  и  церковной  утвари  удалось  спасти,  но  расходные,  метрические  и  исповедальные  книги  сгорели  вместе  с  храмом.
    Приход  сгоревшей   хвощненской  церкви  был  переведен  в  Знаменский  погост  в  с. Горки  (ныне  д. Подмошье,  Новгородской  области).  Часть  деревень,  включая  Стелево  были  причислены  в  приходу  в  Городце  (см. выше).
    Вопрос  о  возобновлении  хвощненской  церкви  встал  почти  сразу  после  пожара  в 1804 – 1806 гг.,  но  был  оставлен  без  ответа,  возможно сначала из-за  войны  с  Наполеоном,  затем  по  причине  ликвидации  прихода,  когда  его  деревни были  распределены  между  Городецким  и  Знаменским  (Горским)  приходами.
    Только  в  1858  г.  дело  о  восстановлении  Хвощненской  церкви  было  возобновлено,  благодаря  рапорту,  посланному  в  Лужское  духовное  правление  благочинным  г. Луги  протоиереем лужского  Екатерининского  собора  Андреем  Филимоновичем   Ласкиным,  одним  из  наиболее  деятельных  храмоустроителей  в  истории  уезда.  К  тому  времени  Хвощно  и  Малое  Хвощно  принадлежали  отставному  поручику  Ивану  Семеновичу  Спицыну,  который  уже  обращался  к  епархиальному  начальству  с  просьбой  разрешить  ему  поставить  каменную  усадебную  часовню,  там  где  на  пожалованной  его  дедом  земле  находилась  сгоревшая  полвека  назад  Дмитриевская  церковь,  построенная  также  его  предком – князем  Мышецким.
    Ласкин  сообщил,  что  предложение  построить  на  месте  сгоревшего  храма  не  часовню,  а  новую  церковь  Спицын  воспринял  «с  душевной  отрадой»,  но  отметил,  что  только  он  и  стелёвский  помещик  капитан  1  ранга  А.Л. Мендель  могут  помочь  строительству  деньгами,  крестьяне  же  за  недостатком  средств  могут  помочь  лишь  работой,  «если  от  начальства  будет  назначена  сумма  на  постройку  церкви».  Вместе  с  тем,  Спицын  обещал  приложить  усилия  к  сбору  средств  на  постройку  храма.
    В  апреле  1860  г.  епархиальный  архитектор  Карл  Иванович  Брандт  (1810 – 1882),  выпускник  Академии  художеств,  автор    построек  на    Валааме, в Старой  Ладоге,  монастырских  подворий  в  Петербурге,  разработал  проект  церкви  в  Малом  Хвощне,  утвержденный  в  церковных  инстанциях.  Проект  был  направлен  Спицыну  как  надзирающему  за  постройкой  храма.  По  получению  проекта  Спицын  доложил,  что  готов  приступить  к  строительству  храма  «на  месте,  отстоящем  от  имения  моего  (в  Малом  Хвощно – авт.)  на  80  сажен,  при  проезжей  дороге  и  на  возвышенности».
    Но  к  августу  1860  года  Спицын  неожиданно  предложил  новое  место  для  храма  в  полуверсте  от  прежнего.
    Ознакомившись  с  предложенной  Спицыном  местностью  для  строительства  церкви,   благочинный  Ласкин  нашел  ее  крайне  неудачной:  в  низине,  среди  поля,  не  защищенной  от  ветров,  вдобавок  имеющей  «самый  дикий  грунт».  Прежнее  место  было  сочтено  лучшим.  Спицыну  было  напомнено,  что  там  же  «покоится  прах  прежних  прихожан».  Спицын  согласился  с  доводами  благочинного,  однако  постройка  церкви  по  проекту  Брандта  обошлась  бы  в 9000  рублей,  тогда  как  будущими  прихожанами  к  июню  1864  г.  т.е.  за  три  года  была  собрана  всего  лишь  десятая  часть  этой  суммы  (939  руб.).
    К  тому  времени  в  должность  епархиального  архитектора  вступил  Григорий Иванович  Карпов,  будущий  создатель  Воскресенского  собора  в  г. Луге.  В  1864  г.  Карповым  был  разработан  новый  проект  церкви  в  Хвощне  со  сметой на  её  строительство  в  сумме  3590  рублей  5,5  копеек.  Разрешение  на  постройку  хвощненской  церкви  по этому  проекту  было  получено  в  июле  того  же  года.
    Для  наблюдения  за  постройкой  церкви  Спицын  пригласил  архитектора  Петра  Лукашевича,  хорошо  знакомого  нам  по  Городцу,  Турово,  Сяберо  и  с  которым  мы  еще  встретимся  в  очерке  о  Череменецком  монастыре.  Приглашение Лукашевича  чуть  ли  не  вновь  задержало  начало  строительства  храма.  14  августа  1864  г.  от  помещика  Спицына  в  Духовную  консисторию  было  отправлено  письмо,  к  которому  Лукашевич  приложил  свою  записку  следующего с одержания:  «По  приглашению  г-на  лужского  помещика  Ивана  Семеновича  Спицына  меня,  как  архитектора  для  постройки  церкви  при  усадьбе  Малом  Хвощне.,  нахожу  я,  что  местность  на  которой  предполагается  постройка  вовсе  неудобна,  отстоит  от  господского  жилого  дома  в  40  саженях  (85  м.- авт.),  но  обозренная  предложенная  местность  господином  Спицыным  в  дар под  храм  Господень,  есть  местность  прекрасная,  как  по  качеству  земли,  таки  и   расположению»
    Казалось  бы, эта  записка  Лукашевича  позволяет  считать,  что предназначенное  место  под   церковь  находилось  где-то в близи  усадьбы    Малая  Хвощня,  т.е.  на  восточном  берегу  озера,  что  явно  противоречит  картографическим  и  другим  историческим  сведениям.  Однако,  на  военно-топографической  карте  1863  г.  кроме  мызы  Малое  Хвощно  на  восточном  берегу  оз. Святейского  (Хвощнянского)  показана  вторая  мыза – Воскресенская,  располагавшаяся  на  юго-западном  краю  озера,  через  дорогу  от  деревни  Большое Хвощно.  Вероятно,  упомянутый  Лукашевичем  «господский  жилой  дом»,  отстоящий  в  40  саженях  от  места  постройки  церкви,  относится не  к  Малому Хвощну,  а  к  мызе  Воскресенской.  К  слову  сказать,  Малое  Хвощно к  концу  XIX  века  исчезает  с  карт  Лужского  уезда,  где  при  Хвощненском  озере  показывается  лишь  одна  Воскресенская  мыза.
    Вероятно,  доводы  Лукашевича  об  изменении  места  постройки  храма  в  Хвощне были  оставлены  без внимания  и  к  строительству  церкви  приступили  в  конце  1864 – начале  1865 годов.
    В  рапорте  помещика  И.С. Спицына  благочинному  А.Ф. Ласкину  от  25  апреля  1866 г.  сообщается,  что  «вновь  сооруженная  церковь  при  усадьбе  в  Хвощне  выстроена,  покрыта,  главы  обшиты,  полы  постланы  и  столярные  работы  приходят  к  окончанию, …  иконостас  делается».  Спицын  сообщает,  что  на  церковь  израсходовано  уже  1612  рублей  при  собранной  на  пожертвования  сумме  в  996  рублей.
    В  завершающийся  строительством  храм  был  назначен  священник  Козьма  Яковлев,  который  в  письме  от  7  июня  1866 г.  сообщает  епархиальному  начальству,  что  вновь  воздвигнутую  церковь  в  селе  Хвощне  «предполагается  освятить  в  октябре  сего  1866г.»  и   просит  выдать  для  нее  «весь  церковный  круг  богослужебных  книг».
    Церковь  в  Хвощне  была  освящена  благочинным  Андреем  Ласкиным  25  октября  1866 г.  в  память  Св. вмч. Дмитрия  Солунского.  Границы  церковной  земли  были  вновь  возобновлены  в  1891 г.  по  межеванию  1795 г.
    К  сожалению,  нам  неизвестны  какие-либо  изображения  Хвощненской  церкви, включая  чертежи  архитекторов  К. Брандта  и  Г. Карпова.  Судить  о  ее  внешнем  облике  помогают  только  письменные  сведения  о  ней.  В  частности,  новый  проект  церкви,  составленный  Г.И. Карповым,  соответствовал  образцовым  чертежам  высочайше    утвержденным  в  1858 г.,  которые  преследовали  своей  целью  строительство  недорогих  сельских  деревянных  церквей  при  упрощенном  согласовании  проектов  (А. Берташ).
    По  сведениям  из  страховых  документов  1910  г.    Дмитриевская  церковь  в  Хвощне  была  деревянной  на  каменном  фундаменте,  снаружи  обшита  тесом  и покрашена  масляной  краской,  внутри  обита  холстом,  загрунтованным  масляной краской.  Церковь  имела  окрашенную  в  зеленый  цвет  железную  кровлю,  имела одну большую  главу  и  четыре  малых  главки.  Длина  церкви  вместе  с  колокольней  была  12  саженей  при  ширине  5  саженей.  Высотой  храм  до  верха  карниза  был  2,5  сажени,  одноярусная колокольня – 5  саженей.  Церковь  была  теплой,  отапливалась  двумя  круглыми  железными  печами,  имела  10  больших   и  3  малых  окна.  Ближайшая  к  церкви  чужая  постройка – помещичий  жилой  дом – находился  с  северной  стороны от  нее  на  расстоянии  39  саженей,  что  соответствует  данным,  приводимым  П. Лукашевичем,  когда  он  предлагал  вести  строительство  церкви  на  другом,  по  сравнению  с  данным,  месте.
    Церковь  в  деревне   Хвощно  была  закрыта  в  1930-е  гг.,  действовала  в  годы  оккупации,  уничтожена  в  1944 г.  в  ходе  боевых  действий(?).
    Отметим, что упомянутые в данном очерке князья Мышецкие осели в здешних краях в XV веке,во время падения Новгородской республики и предоставления Великим князем Иваном III конфискованных новгородских земель своим ставленникам, включая четырёх сыновей князя Ивана Мышецкого. Возможно,их потомки не были в числе активных деятелей раскола,какими оказались представители других ветвей этого многочисленного рода,у которых во время борьбы с раскольниками Пётр I отобрал их поместья.
    232.  Хвощно  (там  же),  часовня  невыявленного  наименования,  деревянная,  конец  XIX  века,  не  сохранилась.
    Часовня  в  Хвощно  упомянута  в  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии».  В  отличие  от   Дмитриевского  храма,  находящегося  в  стороне  от  села,  часовня  могла  находиться  в  самом  селе,  называвшемся  в  прошлом Большое  Хвощно.
    233.  Хвощно  (там  же),  часовня  невыявленного  наименование  в  быв. деревне  Копытец  (Копытцы),  деревянная,  первая  пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Копытец  располагалась  северо-западнее  д. Хвощно  и  юго-восточнее д. Тетеревино  (см. выше).  В отличие  от  Тетеревино,  числившегося  в  составе населенных  мест  района  еще  к  началу  1980-х  годов,  Копытец  исчез  из  списка  «живых»  деревень  либо  в  годы  войны,  либо  в  первое  послевоенное  десятилетие.  Мы  уже  говорили  о  связи  этих  мест  с  жизнью  и  творчеством  Н.А. Римского-Корсакова,  работавшего  в  соседнем  Стелёве  над  оперой  «Снегурочка».  Название  Копытец  словно  само  пришло  из  какой-нибудь  русской сказки,  подтверждая  целесообразность  создания  в  окрестностях  Стелёво – Святье -  Хвощно  «Туристической  тропы»,  связанной  со  стелевским  периодом  творчества   великого  русского  композитора. 
    О  нахождении  в  Копытце  (Копытцах)  часовни  известно  из  статистического очерка  о  церкви  в  Хвощно,  1884 г.
    234.  Холомцы  (Тесовской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  втор. пол.  XIX  в.,  не  сохранилась.
    Деревня  Холомцы  находится  к  югу  от  оз. Белого,  на  дороге  Оредеж – Тесово-4.  Деревня  расположена  на  возвышенном  месте, в  окружении  болотистой низменности,  питающей  исток  р. Черной,  правого  притока  р. Луги.
    О  том,  что  в  Холомцах  когда-то  стояла  деревянная  часовня,  известно  от  местного  населения  в  ходе  исследования  поселений  Оредежско-Тесовского  куста  в  конце  1980-х – начале  1990-х  годов.
    Вблизи  Холомцов  находится  много  урочищ,  на  месте  сгоревших  в  войну  деревень: Быдко,  Заблюдежье,  Лощицы,  Коростыни.  Из  них  наибольший  интерес  представляют  Лощицы  и  Заблюдежье.
    Лощицы  интересны  своей  археологией.  Здесь  обнаружен  обширный  курганно-жальнический  могильник,  с  насыпями  диаметром  свыше  6 м,  а  также  насыпь  в  виде  сопки  высотой  3,5 м  и  диаметром  16 м,  на  вершине  которой покоится  древний  каменный  крест.
    Заблюдежье  в  XVIII  веке  было  сельцом,  одна  из  помещичьих  усадеб в котором  принадлежала  деду  и  отцу  декабриста  Артамона  Захаровича  Муравьева,  и  где,  возможно,  приходилось  бывать  ему  самому.
    Что  же  касается  Холомцов,  то  здесь  вскоре  после  основания  г. Луги  и Лужского  уезда  произошло  событие,  повлекшее  за  собой  уголовное  дело,  одно  из  первых  подобных  дел,  которое  пришлось  рассматривать  учрежденному  13  (24)  января  1778  г.  Лужскому  уездному  суду.  Дело  раскрывает  неприглядную  нравственную  атмосферу,  царящую  во  многих  помещичьих  усадьбах крепостного  времени.  Все  началось  со  следующего  «сигнала  с  места»:
    «Лугского  уезда  Бутковского  погоста  от  господ  и  благородных  дворян  в Лугский  уездный  суд  объявление.  Сего  1778  году  июня  5  дня  будучи  в  усадище  Холомцах  пример-майор  Иван  Лаврентьевич  сын  Елагин  помре  и  приехав  к  нам  для  уведомления  в  усадище  Забледожье  староста  его  Мыртын  Алексеев  (сказал),  что  его  господин  волею  Божьей  умре.  Того  ради  мы  приехали  в  то  усадище  Холомцы  по  долгу  христианскому  видеть  и  усмотрено нами  и  церковнослужителями,  что  на  мертвом  теле  боевые  раны,  а  именно: шея  передавлена,  грудь  избита,  рука  правая  перерезана  в  четырех  местах, пах  левый  исцарапан  руками,  тайные  уды  и  ствол  (половые  органы – авт.)  исцарапаны  же,  ядра  и  кожа  разодрана  в  пяти  местах,  и по  осмотру  нашему,  что  от  убития,  а  не  волею  Божьею  умре.  Того  ради  мы,  благородные  дворяне  оной  канцелярии  объявляем  для  лучшего  свидетельства  прислать  по  указом!»
    Обращение  подписали:  полковник  Матвей  Муравьев,  капитан  Яков  Бестужев, гвардии  капрал  князь  Александр  Елецкий.  Первый  из  подписавшихся – это  как  раз  и  есть  один  из  владельцев  Заблюдежья,  дед  А.З. Муравьева – декабриста.
    Покойный  же  И.Л. Елагин  приходился  родным  дядей  устроителю  каменной  Успенской  церкви  в  с. Смёшино  Е.В. Елагину.  Характер  повреждений  особенно  в  паховой  области  («тайных  удов»)  давал  повод  считать  смерть  барина  убийством.
    Разбирать дело  был  послан  судебный  заседатель  поручик  Николай  Малгин.  Первой  была  допрошена  сорокалетняя  клюшница  Пелагея  Семенова,  которая  сказала,  что  в  ту  ночь  она  находилась  в  падучей  болезни,  а  в  доме  оставались  старостиха  Татьяна  Антонова  и  сенные  девки:  старостина  дочь  Акулина  Маркова  и  Анисья  Фролова,  а  «мужских душ  в  доме  не  было».  Опрос  старостихи  и  сенных  девок  равно  как  и самого  старосты  Мартына  Алексеева  показал,  что  клюшница  Пелагея  в  ту  ночь  была  пьяна,  а  не  больна,  а  раны  на  теле  могли быть  получены   барином  от  паденья  и  удара о  порог,  когда  он  за  несколько  дней  до  смерти  погнался  за  дворовой  девкой  Василисой  Петровой,  чтобы  нанести  ей  побои  за  ее  провинность.
    Старосту  и  вышеназванных  пятерых  женщин  арестовали  и  отдали  под  стражу  лужскому  городничему  секунд-майору   Эрнсту  Гепнеру,  чтобы  держал  их  как  колодников.  Вскоре  сенные  девки  семнадцатилетняя  Акулина,  четырнадцатилетняя  Анисья  и  шестнадцатилетняя  дворовая  девка  Василиса  были признаны  несовершеннолетними,  и  ввиду  отрицания  ими  своей  виды  суд  предложил  предать  их  дело  воле  Божьей,  а  их  вернуть  назад  в  Холомцы.
     Старосту,  его  жену  и  клюшницу  в  конце  1778  г.  отправили  в  псковский  наместнический  суд.  Тело  И.Л.  Елагина  было  выдано  9  января 1779  года  для  погребения  брату  арестованного  старосты  Михаилу   Алексееву.
    По-видимому  и  псковское  разбирательство  не  прояснило  дело.  Арестованных  отправили  назад  в  Лугу.  На  этапе  умер  староста  Марк  Алексеев,  а  затем  лужский  городничий  Гепнер  сообщил,  что  находящаяся  у  него  под  стражей  клюшница  девка  Пелагея  Семенова  «легла  в  болезни    и  волею  Божией  помре».  Таким  образом,  под  судом  осталась  одна  лишь  вдовая старостиха  Татьяна  Антонова.  Доказательств  ее  причастности  к  убийству  у  суда  не  было.  22  февраля  1779  г.  суд  вынес  решение  «предать  сие  дело  суду  волею  Божией».
    Дело  возобновилось  только  через  13  лет,  когда  стало  известно,  что  елагинский  крестьянин  Григорий  Миронов  зачем-то  вздумал  сказать  про  себя, как  об  убийце  своего  барина  и  что  в  этом  ему  помогла  старостиха  Татьяна  Антонова  с  клюшницей  Пелагеей  и  дворовыми  девками  Акулиной  Марковой  (дочерью  старосты),  Анисьей  Фроловой  и  Василисой  Петровой.
    Следственная  машина  заработала  снова.  Миронов  вначале  свою  вину  отрицал,  но  в  ходе  дальнейших  допросов  признался,  «что  его  к  убийству  барина  подговорила  Татьяна  Антонова.  Она  подговаривала  его  «целую  неделю  и  научила,  чтоб  оного  (И.Л. Елагина – авт.)  убить  до  смерти.  И  бывшая  в то  время  девка  Акулина  Маркова…  принесла  к  нему  на  конюшню  бутылку  вина  и  поив  его  звала  в  горницу  в  вечеру,  говоря,  что  де  господин  пьяный  спит,  то  и  можно  оного  убить,  почем  он  в  горницу  и  пришел…  Акулина  Маркова  дала  ему подушку,  которую  он  положил  на  лицо  и держал,  а  девки  Анисья  Фролова,  клюшница  Пелагея  Семенова,  Акулина  Маркова,  Василиса  Петрова  и  женка  Антонова  наскочив  на  него,  господина  Елагина,  задавили  до  смерти,  причем  девка  Маркова  схватив  (барина)  зубами  за  тайные  уды  грызла…»
    Впоследствии  Миронов  признал,  что  за  убийство  получил  от  Татьяны  Антоновой  сорок  копеек.  Василиса  Петрова  и  Анисья  Фролова  говорили,  что  они  «к  убийству  неприкосновенны»,  а  в  покои  их привела  Татьяна  Антонова, она  же  и  подушкой  душила.
    Вдруг,  почти  завершенное  расследование  получило  неожиданный  поворот,  и Григорий  Миронов  и  Василиса  Петрова  сделали  признание,  что  про  убийство «знала  и  госпожа  их  майорша  Елагина  жена  Мавра  Марковна».  В  свою  очередь  Анисья  Фролова  показала,  что  на  момент  убийства  Мавра  Марковна  Елагина  была  в  Новгороде,  «и  когда  она  приехала,  то  секла  ее,  Фролову, неоднократно  прутьями,  чтобы  никому  о  приключении  с  мужем  ее  не  сказывала…»
    Впору  было  заводить  новое  дело  о  мужеубийстве,  или  в  подговоре  к  нему.  Но  Мавры  Марковны  Елагиной  к  тому  времени  уже  не  было  в  живых.  За  три  года  до  этого  она  была  уличена  в  другом  злодеянии – умерщвлении  своей  крестьянки  Степаниды  Анисимовой.  Причем  тело  своей жертвы  М.М. Елагина  сама  лично  с  помощью  двух  своих  дворовых  людей  отвезла  ночью  к озеру  (надо  полагать,  к  Белому)  и  опустила  в  прорубь.  Может  быть,  это убийство  и  не  было  бы  раскрыто.  Но  тело  убитой  крестьянки  по  весне  всплыло  в  р. Оредеж,  напротив  Надбелья.  Очевидно,  из  озера  его  вынесла  речка  Белая,  приток  Оредежа.
    Мавру  Елагину  судили,  приговорили  к  лишению  «чести  и  достоинства  дворянского»,  ссылке  в  дальний  монастырь,  а  ее  имение  отдали  наследникам.  Приговор  был  отослан  на  ревизию  в  верхний  земский  суд  и  пока  он  там  находился  «она,  Елагина,  находясь  под  стражею,  помре…»
    Не  так  уж  вольно  было  помещикам  издеваться  над  своими  крепостными,  как  об  этом  говорится  в  школьных  учебниках.
    Дело  же  об  убийстве  И.Л. Елагина  закончилось  приговором  лишь  двум  его  основным  участникам – Григорию  Миронову  и  Татьяне  Антоновой.  Их  решено  было  сослать  на  поселение.  Антоновой  к  тому  времени  уже  исполнился  71  год.
    В  отношении  же  дворовых  девушек,  суд  учел  и  давность  преступления,  и  их  несовершеннолетие  при  его  совершении,  и  то,  что  ко  времени  возобновления  дела  все  они  были  уже  замужем.  В  результате  новый  приговор  их  не  коснулся.
    Кому-то  покажется,  что,  рассказав  о  том,  что  когда-то  случилось  в  Холомцах,  мы  уклонились  от  темы  книги.  Это  не  совсем  так.  Храмы  своими церковными  главками  всегда  помогали  путникам  в дороге,  служили  путевыми  вехами,  вызывали  интерес  к  тому  или  иному  месту.  Мы  тоже  выступаем  в  роли  путешественников,  но  только  во  времени,  по  дорогам  истории.  В  Холомцы  нас привело  известие  о  когда-то  бывшей  здесь  часовне.  Еще  недавно    уничтожение  храмов  символизировало  прощанье  с  «проклятым  прошлым».  В  результате  над  многими  и  многими  русскими  деревнями  нависла  угроза  исторического  безродья.Следуя  «дорогой  к  храму»  мы  позволили  Холомцам,  ныне  заурядной  деревеньке,  стать  вровень  с  классическими  примерами  помещичьей  деспотии,  такими,  как   аракчеевское  Грузино,  или  усадьба  печально  знаменитой  Салтычихи.
    Кроме  того,  история  Холомцов  наводит  на  мысль,  что,  может  быть,  племянник  убитого  И.Л. Елагина – Ефим Васильевич – помнил  о  грехах  своего  дядюшки  и  его  супруги,  наследником  которых  он  стал,  и  желание  спасти  их  души  было  одной  из  причин  постройки  им  церквей  в  Смешино  и  Белом.
   
   235.   Череменецкий Иоанно-Богословский мужской монастырь (Скребловской),
основан в XV веке. Закрыт в 1930 г., действующий  с 1991 г.
1)Собор во имя св. ап. Иоанна Богослова, XV - XVI вв., перестроен в середине XIX
века, сохранилась в руинированном  виде;
2)церковь во имя Преображения Господня, 1707 года, перестроена в 1870-е годы по
проекту архх. П. Лукашевича- К. Кольмана, ныне действующая;
3)церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы, XVI в., после 1585 года не
упоминается.
   Череменецкий Иоанно-Богословский монастырь находится на Западном берегу Череменецкого озера, на полуострове, в 24 км южнее г. Луги. Череменецкое озеро, имеющее ледниковое происхождение, считается одним из наиболее красивых водоемов края. Оно протянулось на 14 км с юга на север узкой лентой, между холмистыми берегами с сохранившимися парками старинных усадеб, придорожными аллеями, заповедными лесными угодьями.
  Череменецкий монастырь-памятник единения Руси. В 1471 году произошла битва при р.Шелонь, в которой московский князь Иван III разбил новгородское ополчение. Вскоре новгородские земли вошли в состав московского княжества. В это время Ивану III становится известно о явлении на Череменецком озере иконы с ликом его небесного покровителя св. апостола Иоанна Богослова. По преданию она открылась пастуху Мокию, крестьянину из окрестной деревни Русыни (ныне Батецкого района Новгородской области). Икона светилась «лучезарным сиянием». Образ Иоанна Богослова стал особенно почитаем на Руси с XIII века, когда с его помощью были спасены от разорения пригороды Рязани во время батыева нашествия. Явление иконы было воспринято Великим князем, как благословение его объединительной миссии. Вскоре на Череменецком озере был основан мужской монастырь и при нем храм во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
  Традиция относит явление иконы к 1476 г. Монастырь и Богословская церковь, еще деревянная, впервые упоминаются  в Писцовой книге Шелонской пятины 1498 г., как относящиеся к Петровскому погосту (см. Петровская горка).
  Следующие сведения отражают состояние Череменецкого монастыря спустя сто лет с момента его основания.В писцовых книгах Шелонской пятины 1581-1582 гг. указывается,что в монастыре было две церкви - Каменная (Богословская) и деревянная (Рождества Пресвятой Богородицы), шестнадцать келий,конюшня, четыре житницы, мельница конная, ограда и, наконец, деревни и земли на трех погостах: Петровском, Дремяцком и Передольском.
  Бедствия постигшие, Полужье в конце XVI в., не обошли и Череменецкий монастырь. В 1580 гг. он был «зжен и воеван литовскими людишками». Монахи частью погибли, частью были уведены в плен. В обители остались лишь «черный поп» Закхия да два старца. Сожжены были все 16 келий. Но церкви и хозяйственные постройки уцелели.
Второе разорение монастыря случилось уже в конце 17-го века, когда по челобитной двух пришлых старцев Симона и Прохора его приписали к новгородскому Вяжицкому Никольскому монастырю. Вяжицкий архимандрит буквально разграбил череменецкую обитель, перевезя к себе монастырскую казну, хлебные припасы, библиотеку, церковную утварь, уведя монастырских крестьян, а лошадей и скот распродав. Лишь ходатайство окрестных помещиков: Елагиных, Неплюевых и других  к самому патриарху Иоакиму остановили грабеж и вернули Череменецкому монастырю прежнюю самостоятельность, но без возвращения вывезенных ценностей.
   Впрочем, и сами местные помещики, бывало, норовили захватить самовольно часть монастырских угодий, из-за чего у монастыря с ними случались затяжные тяжбы.
В начале XVIII века монастырь обрел второй каменный храм - церковь Преображения Господня, построенную на средства Емельянэ Васильевича Курицына, принадлежавшего к дворянскому сословию. Освятили её 12 июня 1707 р. Церковь поставили на том месте, где когда-то находился деревянный Рождественский Храм. Правда,местный краевед И.Половинкин пишет, что эта церковь вначале была деревянной и лишь через несколько десятилетий ее перестроили в камне.Обе церкви - Богословская и Преображенская были поставлены рядом друг с другом на высоком холме, находящемся почти в самом центре острова.
  « В середине XVIII века к Иоанновскому собору пристроили трапезную и высокую колокольню сложенные из кирпича» (Н. В. Мурашова). Колокольня располагалась над папертью, была двухъярусной, имела вид восьмигранного столба с купольным завершением, увенчанным главкой на барабане с узким арочным проемом. С
учетом высоты рельефа колокольня почти на пятьдесят метров возвышалась над уровнем озера.
   В 1764 г. приписанный к столичной епархии монастырь был по указу Екатерины II оставлен на своем содержании без назначения от казны годового жалованья, т. е. стал «внештатным». Лишь в 1897 году он был возведен во 2-й класс. Число монашествующих не превышало  15 - 20 человек, послушников 40 - 45.Как правило,монастырь управлялся строителями, реже игуменами. Лишь в 1906 году его настоятель был возведен в сан архимандрита.
Собственное содержание монастыря складывалось за счет принадлежавших ему угодий, включая рыбные ловли. Причем, за взятые в казну рыбные места на р. Нарове монастырю ежегодно выдавалась компенсация. Определенный доход шел от приношений богомольцев и от частных пожертвований, которые нередко представляли значительные суммы,например, вклад графини Анны Алексеевны Орловой ~ Чесменской (1785 - 1849) был размером 5715 рублей серебром.
  До середины XIX века монастырь окружала деревянная ограда, имевшая вид широкого прямоугольника. Вдоль неё размещались монастырские строения: кельи, трапезная, хозяйственные постройки. Число их постоянно увеличивалось по мере процветания монастыря. До завершения строительства дамб к монастырю подплывали на лодках. По нижней кольцевой дорожке подходили к широкой каменной лестнице, огражденной чугунной решёткой, которую поставили вместо деревянной в 1841 году (Н. В. Мурашова). Лестница вела ко второй кольцевой дорожке, охватывающей склоны холма, и приводила к его вершине, к расположенным на ней храмам.
В начале 1850-х годов при настоятеле Иакинфе деревянная монастырская ограда была заменена на каменную, сложенную из булыжного камня. Её протяженность превышала 0,5 км при высоте около 3 метров.Примерно в это же время был капитально отремонтирован и частично видоизменен Богословский собор. Его оштукатурили, обновили,покрыли железом кровлю и купола.
   С мая 1862  по январь 1868 г. настоятелем монастыря был игумен Антоний (1803-1872), представляющий особый интерес. В миру он был известен как писатель Алексей Поликарпович Бочков. Он писал повести на исторические темы, в основном из жизни средневековой Прибалтики. Читателям нравилась живость их языка, хорошее знание описываемой эпохи. Смерть жены в 1827 году привела писателя к душевной болезни. Он дал обет в случае своего выздоровления принять монашество. 10 лет Бочков странствует по монастырям, в 1837 году становится послушником, а в 1844 г. постригается в монахи. Годом позже он получает сан иеромонаха. По своим взглядам он был близок к видному церковному деятелю и духовному святителю Игнатию (Брянчанинову) и будучи настоятелем Череменецкого монастыря вёл с ним активную переписку. Согласно преданиям свт. Игнатий бывал в Череменецком монастыре по приглашению игумена Антония, указывалось несколько вековых деревьев якобы им посаженных на территории монастыря.
  Став  настоятелем монастыря, игумен Антоний не порывал с творческой деятельностью, продолжал писать религиозные, политические и даже юмористические стихи, переписывался с поэтессой - монахиней Е. Н. Шаховой.
   Игумену Антонию принадлежит инициатива устройства в г. Луге подворья Череменецкого монастыря на участке, подаренном монастырю в 1860 г. мещанской вдовой Екатериной Орловой. Сруб для монастырского дома был возведен в 1867 г, но окончательный вид это здание  {совр. адрес: пр. Кирова,59) приобрело после ряда перестроек в 1888 - 1891 гг. и на сегодняшний день является старейшей деревянной постройкой Луги, памятником архитектуры.
   В 1869 г. Антоний переселяется в Москву, где через три года умирает, заразившись тифом в одной из больниц для бедных, где во время эпидемии он оказывал больным пастырскую помощь.
   В свою бытность игуменом Череменецкого монастыря Антоний, обладавший художественным даром, выполнил значительное число рисунков с видом обители, изображением её храмов и колокольни. Все рисунки сделаны свинцовым карандашом на бумаге и являются уникальным документами, передающими облик монастыря в середине- конце 1860-х годов.Антонием изображен вид богословского собора, где ясно чувствуется принадлежность этого храма к памятникам древнерусского зодчества, несмотря на его, более поздний пятиглавый верх. Антоний запечатлел и вид Преображенской церкви, такой, какой она была в его время: приземистой, с высоким восьмигранным барабаном, перекрытым  восьмигранным  куполом, над которым на узком
столбчатом основании возвышалась небольшая, вытянутой формы главка на узкой удлиненной шейке.
  В начале 1870-х годов Преображенская церковь была дополнена пристройкой. Главка её была существенно видоизменена. Первоначальный проект перестройки храма был составлен П. Лукашевичем, с которым читатель уже многократно •встречался на страницах нашей книги. 16 июня проект храма и план монастыря был направлен из Духовной консистории в губернское Строительное отделение, где был признан неудовлетворительным «по недостатку архитектурной обработки». Архитектор Строительного отделения К. К. Кольман выполнил рисунки, в соответствии с которыми проект был доработан и одобрен 29 декабря того же года.
   Карла Карловича Кольмана (1835 - 1889)  современники ценили «как художника, обладающего тонким вкусом» ( Н. Н. Союматина). С 1865 года он состоял на службе в техническо-строительном комитете Министерства внутренних дел, получил в 1868 г. звание профессора. Кольман придал завершению Преображенской церкви шатровую форму, решив декоративную обработку её фасадов,руководствуясь образцовыми проектами К. К. Тона.
   Жилые и хозяйственные постройки монастыря также подверглись реконструкции с участием архитекторов П.Лукашевича и Ломова (А. Ломана?-авт). С именем первого из них читатель уже многократно встречался на страницах нашей книги, о втором же сведений обнаружить не удалось. Н.В. Мурашова сообщает, что кельи монастыря были выстроены в 1850-е гг. по проекту архитектора Б.Б. Гендейрейха.
   В результате реконструкции монастырского комплекса в юго-западном углу ограды было выстроено новое каменное здание трапезной, по соседству с братским корпусом, в котором нижний этаж был каменным, второй - деревянным. Бывшую конюшню передали под портняжную и сапожную мастерские. С западной стороны холма разместили как кельи, так и хозяйственные постройки - пекарню, квасоварню, ледник. От них мощеная булыжником дорожка вела наверх, к церковкой площадке. За ограду были вынесены деревянные конюшни, экипажные сараи, бани.
   На Деревенецком острове постепенно сложился главный комплекс монастырского хозяйства со скотным двором, конюшнями, гумном, ригою и т. д. Во второй половине XIX века значительное число из этих деревянных строений были заменены на каменные (подробно об этом см. выше: Деревенец).
   Особый вклад в благоустройство и хозяйственную деятельность Череменецкого монастыря внес его казначей о. Серафим. Очевидец сообщает (1881г.) «Хозяйственная часть монастыря ведется поистине мастерски. Ни один уголок земли у него не пропадает даром: где родит сад,  где устроен огород. Овощей и фруктов так много, что достанет не только на монастырь, но остается и на продажу. А эти гряды с сотнями тысяч различных деревьев: сосен, елей, всякого сорта, пихты, дубы, кедры! Какое приятное впечатление они производят на месте! И сколько приносят пользы! Не только сам монастырь пользуется ими в изобилии, но и продаёт на сторону, а ещё больше кажется, жертвует на устройство садов при учебных, богоугодных заведениях. При доме престарелых для бедных духовного звания в Санкт- Петербурге пожертвована не одна тысяча деревьев на сад именно Череменецким монастырем».
   На следующее свидетельство стоит обратить особое внимание: «Болотистые места в самом монастыре осушаются. Например, огромное болотистое пространство, отделяющее собственно монастырь от скотного двора (на Деревенце - авт.) с помощью канав почти уже совсем осушено теперь и, как объяснил о. Серафим, там предложено разбить большой парк и перенести туда от монастыря гостиницу»
Следовательно, дамбы, связывающие монастырский остров с Деревенцом и берегом были полностью отстроены в 1870 - 1880-е годы при усердии о. Серафима во время управления монастырем игуменами о. Авраамом (1868 - 1882) и Мелентием (1Я83 - 1892). Дамбы, связывающие острова между собой и берегом укрепили насыпями из булыжного камня и щебня.
   Внимание паломников привлекали особенности монастырской рыбной ловли. «На монастырском берегу, мы видели будку и предположили, что это караулка. Караулка это действительно, но караулят из нее кого бы вы думали? Лещей! Когда настанет время идти лещам, то проходят они иногда монастырским берегом и всегда массой... приводят в движение тихо стоящую воду и шумом дают знать о себе. Тут сетями и ловят их. Здесь же на берегу, где стоит эта будка, на большей сосне висит деревянный крест... со словами: «на освящение вод и очищение воздуху». Далее в лесу виднеется другой крест, гораздо больше первого, укрепленный между двумя соснами. Священное изображение на нем и слова принадлежат прежнему игумену, предшественнику о. Авраама (т.е. игумену Антонию -авт.)».
  В дальнейшем монастырь продолжал пополняться новыми постройками. В 1903 г. за монастырской оградой разместили двухэтажное здание церковноприходской школы, построенное по проекту архитектора Н. Г. Кудрявцева, автора проекта Лужской Казанской церкви. Он же разработал проект и нового монастырского храма - однокупольного с бетонными сводами, двухэтажного в русском стиле. Но постройке этой церкви помешала первая мировая война.
  Наиболее значительными из последних монастырских строений были здание гостиницы и деревянный настоятельский корпус с балконом на восточном фасаде.
   Несмотря на то, что монастырь значился заштатным, второклассным, вид его был вполне представительным,художественно выразительным. Об этом свидетельствуют его многочисленные изображения на старых фотографиях и почтовых открытках. Богатым было и внутреннее убранство монастырских храмов, расписанных жившими при монастыре художниками П. Чернышевым и И. Солонинным. В куполе Богословского собора была изображена Пресвятая Троица. В куполе Преображенской церкви коронование Божьей Матери. Интерьеры храмов украшали великолепно исполненные картины на темы Ветхого и Нового Заветов в богатых рамах.
   Главной святыней монастыря является чтимая чудотворная икона Св. Апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Она была одета в серебряную с позолотой ризу, «К ней в 1885 году Великим князем Константином Константиновичем (о нем см. выше: Смерди - авт.) пожертвована была массивная серебряная лампада в память о двух (в 1888 и 1889 гг.) посещениях им монастыря». (В. С. Орлов). В советские годы икона находилась в Казанском соборе города Луги, ныне возврашена обители. В ризнице Богословской церкви хранилась одноименная икона, написанная на камне. Её нашли в Череменецком озере в 1875 г. Ряд икон для монастырских храмов  выполнил свободный художник П. Брускин. На временной деревянной звоннице Преображенской церкви был повешен 120-ти пудовый колокол, отлитый на деньги, пожертвованные бывшим казначеем иеромонахом Вениамином и купцом, потомственным почетным гражданином А. А. Максимовым, в память посещения монастыря в 1897 г. митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Высокопреосвященным Палладием.
По обету жителей г. Луги с 1848 г. ежегодно 1 мая чудотворный Иоанно-Богословский образ несли с крестным ходом в Лугу и обходили с ним город с посещением домов.
   В 1862 г. петербургский купец Т. О. Туранов пожертвовал монастырю часть своего земельного участка в Петербурге на Моховой улице, где по проекту архитектора Г. И. Карпова, автора Лужского Воскресенского собора, в 1863 - 1865 гг. была построена часовня со светло-синими стенами и узкими окаймлёнными позолотой окнами. Над входом в неё была укреплена икона с ликом св. Иоанна Богослова. Монастырская часовня в Петербурге действовала  до 1931 года. Ныне на её месте находится левая часть дома по адресу: Моховая  ул.,25.
   При монастыре на южном, восточном и северном склонах церковного холма было кладбище, где издревле находили последний приют представители многих местных дворянских родов: Базанины, Муравьёвы, Карамышевы, Квашнины-Самарины и многие другие. Почти все надгробья утрачены. Сохранился мраморный склеп, устроенный владельцем Раптей (см. пос. Дзержинского) А. А. Половцовым над могилой матери и скромный камень над прахом владелицей Репьёв С. Д. Квашниной-Самариной. В начале 1990-х годов, уже после передачи монастырских построек Александро-Невской лавре была обнаружена надгробная плита  с именем Александра Артамоновича Муравьёва, сына иявестного декабриста. В советские годы она использовалась как ступенька лестницы при входе в здание бывшей монастырской гостиницы.Было найдено инадгробие с утраченного захоронения Платониды Николаевны Карамышевой, хозяйки Скреблово, о которой упоминает в своих дневниках поэт С. надсон (см. Скреблово).   Монастырь был, посещаем многими историческими лицами, включая композитора Н. А. Римского-Корсакого, капитана легендарного крейсера «Варяг» Всеволода Федоровича Руднева. В 1907 г. в Череменецком монастыре отбывал трёхмесячное клиросное послушание  сосланный сюда за свои реформаторские взгляды священник и будущий известный публицист  Григорий Петров.
  Череменецкий монастырь был местом массового паломничества. Многие из богомольцев оставили  свидетельства, рассказы, записки о своём посещении этого Святого места. В одном из номеров Санкт-Петербургского духовного вестника за  1895 год было помещено большое стихотворение, почти поэма «Воспоминание о
Череменецком монастыре». Это стихотворение бьшо обнаружено в 1996 г.  студентом Петербургского Электротехнического института и начинающим краеведом С. Ивановым. Мы ограничимся приведением лишь первых строк этого стихотворного памятника:
             Череменецкая пустыня -
             России чудный уголок!
             Твоя краса, твоя Святыня,
             Твой дивный, райский уголок,
             Кругом, ухоженный цветами,
             Высоких лип, берёз, дубов
             И кедр, и сосен, и кленов
             С тремя прекрасными садами
             И на холме высоком храме
             С главой, ушедшей к небесам,.
    В 1920-е годы в монастыре была создана сельхозартель, где трудились оставшиеся в обители монахи. Рядом через колючую проволоку, был открыт детский интернат. В 1930-м году монастырь ликвидировали, монахи были арестованы и сосланы. В монастырских зданиях сначала разместилась сельхозкоммуна «Красный Октябрь», позднее школа садоводства. Иоанно - Богословский собор и колокольня были взорваны в 1946 году, якобы на кирпич. От собора остались только восточный фасад древней известняковой кладки и  своды подклета.
   В 1967 году территорию монастыря передали под турбазу, которая просуществовала здесь до конца 1980-х годов, была достаточно популярной и успешно выполняла свои функции, как один из центров отдыха и познавательного туризма.
   В 1991 году бывший монастырский комплекс был передан Троицкому собору Александро-Невской лавры, ныне здесь снова действует монастырь, относящийся к Санкт - Петербургской епархии.
   В 1995 году по инициативе областной инспекции по охране памятников истории и культуры предприятием «Каменное зодчество», руководимом известным архитектором-реставратором И. П. Любаровой, начались работы по сохранению древнего Богословского собора, начало которых бьшо прервано отсутствием финансирования.В дальнейшем восстановительные работы в монастыре велись силами Епархии. Отремонтирован один из братских корпусов, гостиница, проводятся службы в отремонтированной Преображенской церкви, где находится чудотворная икона св. апостола Иоанна Богослова.
    В настоящее время  реставрационно-восстановительные работы в Череменецком монастыре осуществляются по Федеральной программе восстановления храмов- памятников Российской Федерации
   236.  Черенское  (Осьминской),  часовня  во  имя  Казанской  иконы  Божией  Матери,  деревянная,  втор. пол. XIXв., действующая.
    Деревня  Черенское  находится  на  дороге  Луга – Осьмино,  почти  напротив  д. Захонье  (см. выше),  в  прошлом  входила  в  приход  Красногорской  Знаменской  церкви.  Старое  название  деревни – Черенско.  В  сведениях  на  начало  1880-х  годов  о  местной  часовне  говорится,  как  о  «часовне  усадьбы Черенска»,  крестный  ход  к  которой  совершался  8 (20)  июля.  Возможно,  современная  часовня  в  Черенском  является  постройкой  более  позднего  времени.  Она  представляет  квадратный  в  плане  сруб,  окруженный  с  трех  сторон  галереей  под  общей  двускатной  кровлей,  с  зашитыми  бревнами  фронтонами.  Изначально  кровлю  поддерживали  16  столбов,  по  углам  образующие  четкие  пары.  Ныне  два  столба  (по  одному  на  каждой  из  боковых  сторон)  утрачены.  На  галерею  ведет  высокое  крыльцо  из  4-х  ступеней.  Вид  часовни,  какой  она  была  в  1970-е  годы  изображен  на  рисунке  лужского  художника-краеведа  Н. Пашко.  Наименование  часовни  установлено  со  слов  знатока  этих  мест  А.И. Ковалева.
    237.  Чолово, посёлок (Приозерной),  церковь  во  имя  Св. прор. Ильи (?),  Ильинского  Череменского  монастыря,  между  1500 – 1566 гг.,  после  1602 г.  не упоминается  (КЦИС  «Земля  невская  Православная,  см. Черемна,  № 679).
    Чолово- название посёлка и станции Петербурго-Витебской  железной  дороги,   проходившей по границе  Лужского  и  Новгородского  уездов, а также расположенной к западу от станции деревни.      Поселок  Чолово возник путём объединения в послевоенные годы деревни Черемны и ж/дорожной станции Чолово. Деревня Черемна находилась восточнее железной  дороги  на  землях  прежнего  Новгородского  уезда,  входивших  в  состав  Климентовского Тесовского  погоста,  см.: Заполье  (Приозерной).    Чолово находится  на  левом  берегу  речки  Череменки, притока  р. Руденки,  впадающей  в  р. Оредеж. Сегодня  речка  Череменка  является  единственным  напоминанием  о  находящейся  при  ней  местности – Черемна,  где  был  когда-то  древний  Ильинский  монастырь.
    Ильинский  Череменский  монастырь,  как  и  близкие  к  нему  Зверинский  и Чащинский  монастыри,  находился  на  одной  из  главных  магистралей  русского  северо-запада – Ивангородской  дороге,  соединявшей  Великий  Новгород  с  г. Нарвой  и  оттуда  с  западными  странами,  в  частности  Данией  и  Швецией.  Казалось  бы,  такое  расположение  должно  было  бы  способствовать  процветанию монастырских  обителей  и  всех  поселений,  находящихся  на  этой  межгосударственной  трассе.  Но,  увы!  Приграничные  конфликты,  события  Смутного  времени,  когда  Новгород  со  всей  округой  был  оккупирован  шведами,  привели  к  полному  разорению  этого  края. Впрочем, даже накануне Смуты состояние края не вызывало восторгов современников. Свидетельством тому являются записки датчанина  Акселя Гюльденстерна,входившего в свиту принца Ганса, следовавшего по Ивангородской дороге на пути в Москву к своей невесте-царевне Ксении Годуновой и неожиданно умершего вскоре  после прибытия. 
    В  записках  Акселя  Гюльденстерна приводятся  удручающие  картины запустения многих  поселений,  находящихся  на  пути  следования свадебного  кортежа,  отмечается  нищенское  существование  здешних  монастырей. Например,  о  Чащинском  монастыре  сказано,  что  при  нем  находились  всего  три  голодных  монаха,  а  сам  монастырь  напомнил  автору  записок  «грязный дворишко» захудалого  норвежского  крестьянина.  Монастырь  был  разграблен  настолько,  что  в  нем  не  осталось  ничего  из  утвари,  включая  столов  и  лавок.  Из  живности  путникам  бросилась  в  глаза  пара  вконец  отощавших  собак  и  неизвестно  почему  уцелевшая  «одна  несчастная  курица».    Очевидно, в  точно  таком  же положении  оказался  и  монастырь  в  Черемне,о котором историк А. Селин  приводит  следующие  данные:  «Ильинский  Череменский  монастырь  впервые  упомянут в  1566 г.:  «монастырь  Черемно  на  речке  на  Черемне  на  Ивангородской  дороге,  а  в  монастыре  живут  чернцы…»  Писцовая  книга  1582  г.  отмечает  его  владения  в  Климентовском  Тесовском  погосте…  В  1602  г.  его  строитель  (настоятель – авт.)  Яким  (единственный  известный  нам  иерарх  этого  монастыря)  и  слуга  Кузьма  Деревягин  отказались  дать  людей  на  «посошное  дело» - строительство  мостов  на  Ивангородской  дороге…  Позднее,  в Смутное  время,   Череменский  монастырь,  вероятно,  исчезает.  Во  второй  половине  XVII  в.  на  месте  монастыря  возникла  дворцовая  деревня,  заселенная  выходцами  из-за  шведского  «рубежа»;  впрочем,  описание  Тесовской дворцовой  волости  1674 – 1676 гг.  сохраняет  память  о  когда-то  существовавшем  на  месте  деревни  монастыре:  «деревня  Черемна,  что  бывал  монастырь  Череменский  на  речке  на  Череменке»…  Местоположение  монастыря  соотносится  с  современным  п. Чолово…"
    238.  Чолово  (там  же),  церковь  неустановленного  наименования,  закрыта  в  конце  1930-х  годов,  действовала  в  1942-45 гг.
    В  справочнике  «Земля  Невская  православная  (№ 680,  Черемна)  высказывается  предположение,  что  данная  церковь  могла  быть  переосвящена  из  часовни.  В    выпуске  26 – 27  «Санкт-Петербургских  епархиальных  ведомостей»  церковь  в  Черемне  помещена  в  список  церквей  по  Новгородскому уезду  действующих  в  годы  войны  (1942 – 1945),  служил  в  ней  священник  Николай  Телятников.
    Ныне  на  месте  деревни  Черемны  находится  пос. Чолово,  возникший  в  1950-е гг,.  но  до  сих  пор  в  окрестностях  поселка  существует  немало  мест,  с  которыми  связаны  древние  предания.  Часть  из  них  приводится  в  книге  А. Селина  по  истории  Иваногородской  дороги.  Это – два  урочища,  к  северу  и  югу  от  Черемны.  Первое  носило  название  Живая  вода  и  находилось  в  шести  верстах  от  Черемны  по  дороге  к  древнему  Зверину  монастырю,  на  речке  Зверинке,  ныне  Гатчинского  района.  Согласно  преданию, на  этом  месте  останавливался  Иван  Грозный  со  своим  войском  и  пил  воду из  ручья.  Вода  ему  понравилась  и  он  окрестил  ручей  «пьючей  водой».  В  трех  же  верстах  от  Черемны  в  направлении  к  Горыням  находилось  другое  место,  под  названием  «Гнилое  Болото»,  восходящим  также  во  времени  Ивана  Грозного.  «Проезжая  по  дороге  (Ивангородской – авт.),  царь-батюшка  захотел  пить,  а  воды  у  бояр  не  было…  Слез  царь-батюшка  с  коня  быстрого  и  хотел  испить  из  болотца,  а  вода  оказалась   худая,  ржавая.  Топнул  царь-батюшка  своей  царской  ножкой  и  назвал  это  место  «Гнилым  болотом»  и пить  не  стал».  Оба предания  хранились  в  памяти  местных  жителей  по  меньшей  мере  до  1920-х  годов,  когда  и  были  записаны.
    239.  Шалово  (ныне  территории  г. Луги),  церковь  во  имя  Тихвинской  иконы  божией  Матери  (?),  деревянная,  1907 – 1908 гг.,  арх. Э.А. Густавсон,  закрыта  в  1934  г., до 1990-х гг. использовалась  под  клуб, сохранилась в виде руин.
    Историческая  деревня  Шалово  ныне является  северо-восточной  окраиной  г. Луги,  включена  в  городскую  черту.  Деревня  имеет древнее  происхождение,  входила  в  состав  Дремяцкого  погоста  Шелонской  пятины.  Первоначально  деревня  называлась  Шавово,  может  быть  от  прозвища  Шавок,  данного  кому-нибудь  их  здешних  первопоселенцев.  В  конце  XIX  века  Шалово  становится  одной  из  дачных  местностей  вблизи  г. Луги.  Почти  все  местные  жители,  числившиеся  как  крестьяне-собственники,  сдавали  летом  свои  дома  под  дачи.  Это  были  помещения  из  2 – 3-х  комнат, оклеенных  обоями  и  обставленных  необходимой  мебелью.  Стоимость  такой  дачи на  лето  составляла  60,  75  и  более  рублей.  Напомним,  что в  то  время  царский  рубль  приравнивался  примерно  к  2-м  долларам  США.  Подрабатывали  шаловцы  и  за  счет  поездок  дачников  в  Лугу,  за  50 -  80  копеек  в  один конец.
    В  одном  из  крестьянских  домов  летом  в  1890  году  в  Шалово  отдыхала  Елизавета  Васильевна  Крупская  с дочерью  Надей,  будущей женой  В.И. Ленина.  Здесь  Надежда  Крупская  впервые  приобщилась  к  произведениям  К. Маркса.  Сохранился  ее  рисунок  с  изображением  шаловской  дачи,  подписанный:  Шалово. Дача  Федора.  16-го  июля  1890  г.
    Отдыхали  в  Шалово  многие  известные  художники,  из  которых  назовем  выдающегося  мастера  графики  Г.С. Верейского,  автора  акварели  «Белая  ночь  в  Шалово  под  Лугой»,  входящей  в  собрание  Государственной  Третьяковской  галереи.
    Церковь  в  Шалово  была  построена  в  начале  XIX  в.,  является  интереснейшим  памятником  архитектуры, образцом  стиля  «модерн», художественного  направления,  взлет  которого  в  России  приходится  на  конец  1890-х – 1900-е  годы.  Церковь в  Шалово  является  тем более  замечательным  примером  этого  стиля,  поскольку  в  данном  случае  мы  имеем  дело  с  храмовым  строением,  обычно  достаточно  консервативным  в  своих  формах и, к  тому  же,  решенном  в  дереве,т.е.  без  использования  тех  строительных материалов,  с которыми  в  первую  очередь  связывают  стиль  модерн – металлом, стеклом,  железобетоном,  облицовочным  кирпичом  и  т.д.
    Своей  оригинальностью  храм  в  Шалово  был  обязан  своему  создателю,  архитектору  Эриху  Александровичу  Густавсону,  в  1901  году  выпущенному  из  Академии  художеств.  На  момент  строительства  церкви  в  Шалово  Э.А. Густавсону  было  33  года,  и  он  находился   лишь в  начале  своей  карьеры.  Без  преувеличения  можно  сказать,  что  шаловский  храм  был  архитектурным  экспромтом,  импровизацией  зодчего,  движимого  целью  соответствовать  художественной моде  своего  времени.
    События  происходили  в  следующем  порядке.  22  января  1907  г.  из  столичной  Духовной  консистории  в  строительное  отделение  Санкт-Петербургского  губернского  правления  поступил  для  рассмотрения  и  утверждения  проект  на  постройку  церкви  в  д.  Шалово  Смешинского  прихода  Лужского  уезда.  В  начале  февраля  Строительное  отделение  уведомило  Духовную  консисторию  о  том,  что  чертеж  церкви  в  Шалово  «не  может  быть  утвержден»,  т.к.  он  выполнен  в  виде  эскиза,  карандашом,  «без  показания  конструкций  и  без  генерального  плана  местности.  В  общем  проект  составлен крайне  небрежно,  даже  без  соответствующих  надписей».  Дальше  следовала  просьба проектов  подобного качества исполнения,  особенно  без  генерального  плана, в  Строительное  отделение  не  присылать.
    Мы  не  знаем,  кем  был  составлен  этот  отклоненный  проект  Шаловской  церкви,  но  смеем  думать,  что  автором  его  был  Э.А. Густавсон,  вскоре  приславший  в  Строительное  отделение  подписку  о  том,  что  он  имеет  законное  право  «заведовать  производством  построек»  и  осуществлять  «технический  надзор  и  руководство»  по  работам,  если  (они)  будут  производиться  в  дер. Шалово  по  постройке  церкви».  При  этом   Густавсон  дал  специальное  обязательство  отвечать  за  правильность  и  прочность  работы.
    Густавсон  получил  разрешение  вести  проектно-строительные  работы  по  церкви  в  Шалово.  В  апреле  ему  было  направлено  обязательство  крестьян – владельцев  земельных  наделов,  смежных  с  церковным  участком,  о  том,  что  они  не  будут  производить  построек  ближе  двадцати  саженей  от  церкви.  В  мае  Строительное  отделение  утвердило  разработанный  Густавсоном  проект  церкви,  на  этот  раз  отвечающий  всем  обязательным  условиям.
    В  комплект  чертежей  входили  генеральный  план  участка,  проект  западного  фасада  храма,  план  и  разрез  храма.  Причем  чертеж  церковного  фасада  обращает  на  себя  внимание  тем,  что  он  представляет  собой  типичный  образец  постройки  в  т.н. «русском  стиле»  с  элементами  декора  в  «народном»  духе,  заимствованными  из  арсенала  архитектурного  убранства  крестьянских  строений.
    Безусловно,  в этом  рисунке  фасада  есть  и  художественное  зерно, но  в  целом  он  производит  впечатление  малоинтересной,  подражательной  композиции.
    Утверждая  этот  проект,  Строительное  отделение  поставило  перед  Густавсоном  условие,  чтобы, когда  церковь  будет  готова  вчерне,  предоставить  ее  для  осмотра  комиссии.
    25  марта  1908  г.  Густавсон  уведомляет  строительное  отделение,  что  церковь  в Шалово  вчерне  готова  и  приглашает  комиссию  для  ее  осмотра.  Освидетельствование  храма  состоялось  18  апреля  1908  г.  Был  составлен  Акт осмотра,  где  отмечалось,  что  «постройка  вполне  прочна»,  в  расстоянии  20 сажен  от  нее  других  построек  нет,  за  исключением  стоящей  рядом  с  церковью  деревянной  часовни-усыпальницы».
    Можно  только представить  изумление  комиссии,  увидевшей,  что внешне  церковь  выглядит  совсем  не  так,  как  в  утвержденном  проекте.  От  декора  в  «русском  стиле»  не  осталось  почти  никакого  следа.  Церковь  приобрела  вид,  к  восприятию  которого  комиссия  явно  не  была  готова,  но,  тем  не  менее,  сумела  оценить  его  художественные  достоинства.  В  акте  это  впечатление  отражено  достаточно сдержанно,  с  сохранением  официального  тона  документа:  «В  фасадах  допущены  существенные  изменения,  почему  необходимо  представить  план ее  в  натуре,  хотя  таковые  (изменения – авт.)  и  служат  лишь  к  украшению  церкви».
    Нам  остается  лишь  догадываться,  с  каким  настроением  встретила  комиссия  самовольно  измененный  проект,  каких  усилий  стоило  Густавсону  убедить  комиссию  в  собственной  правоте.  Тем  не  менее,  это  ему  удалось.  Он,  конечно  же,  выполнил  условия  комиссии  и  представил  рисунки  фасадов  почти  готового  строительством  храма.  Причем  в  этих  эскизных  рисунках  связь  шаловской  церкви  со  стилем  «модерн» получила  даже  более  четкое  выражение, чем  в  натуре.
    Густавсон  построил  шаловскую  церковь  по  типу  русских  одноглавых  шатровых  храмов.  Причем  декоративные  мотивы  модерна,  в  частности,  характерный  рисунок  арок  в  композиции  наличников  и  щипцовых  частей  фасадов,  органически  сочетаются  с  решенным  в  русском  стиле  шатровым  верхом,  установленным  на  традиционном  четверике.
    Стиль  модерн  особенно  был заметен  в  архитектуре  западного  фасада,  со  стороны  звонницы,  как будто  архитектор  специально  избрал  целью  воплотить  в  дереве  пластику  железобетонных  конструкций.  Церковь  в  Шалово,  какой  она  видна  на  старых  почтовых открытках,  представляла  подлинный  историко-художественный  интерес  и  заслуженно  была  включена  в  число  объектов культурного наследия  Ленинградской  области.
    240.  Шалово  (там  же),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная, 1907 – 1908 гг.,  не  сохранилась.
    Часовня  находилась  в  северо-западном  углу  ограды  Тихвинской  церкви,  построенной  в  д. Шалово  по  проекту  Э.А. Густавсона  (см. выше).  В  акте  освидетельствования  постройки  Шаловской  церкви  она  названа  часовней-усыпальницей.  Автором  ее  мог  быть  так  же  Густавсон.
    На  открытках  начала  ХХ в.  хорошо  видна  лишь  кровельная  часть  часовни двускатная  над  притвором,  с  западной  стороны  часовни  и  купольной  со  шпилем  над  самой  часовней.  Других  сведений  о часовне  при  церкви  в  Шалово  не  обнаружено.
    241.  Шалово  (там  же),  домовая  церковь  неустановленного  наименования,   в быв. имении  Лебедева.
    В  начале  ХХ  века  в  Шалове  кроме  крестьянских  усадеб  возникло  несколько  крупных  частных  имений,  владельцы  которых  также  не  брезговали  дачным  промыслом.  Территория  бывшего  пионерского лагеря  «Рубин»  (не  путать с  современной  базой  отдыха  «Рубин»)  относилась  к  имению  некоего  Шляхова, располагавшемуся  справа  от  деревенской  дороги  на  берегу  р. Шаловки.  По  другую  сторону дороги было имение  Лебедева, в дальнейшем территория  быв.  пионерлагеря  Ленхладокомбината.
    На  дореволюционных  открытках  с  видами  Шалово  хорошо  виден  главный  дом  этого  лебедевского  имения – трехэтажное,  решенное  в  готическом  стиле  здание.  К  нему  вела  сохранившаяся  липовая  аллея.  Лебедевский  особняк  разобрали  в  1945  году,  последнюю  из  построек  этого  имения – каменную  конюшню  снесли в  1980-е  годы.  Что  же  касается  упомянутой  в  одной  из  архивных  дел  домовой  церкви  в имении  Лебедевых,  то,  к  сожалению,  с  самим  делом  мы  не  успели  ознакомиться,  и  какими-либо  другими  данными  об этой  церкви  не  располагаем.
    242.  Шаломино  (Осьминской),  часовня  во  имя  Св.  блгв. кн. Александра  Невского,  деревянная,  кон. XIX – нач. ХХ  в.,  действующая.
    Деревня  Шаломино  находится  на  дороге Луга – Осьмино,  не доезжая  Черенского  (см. выше).  Часовня  расположена  справа  от  дороги  на  деревенской  улице,  на  ее  свободной  от  застройки  стороне.
    Деревня  входила  в  приход  Знаменской  церкви  в  Красных  Горах  (см. выше),  на  1880-е  гг.  насчитывала  6  дворов.  О  позднем  происхождении  часовни  свидетельствует  ее  посвящение  св. Александру  Невскому,  тогда  как  все  более  ранние  часовни  прихода  были  посвящены  праздникам,  за  исключением  часовни в   Шипино  (см. ниже).
    Часовня  в  Шаломино  прямоугольная  в  плане  с  галереей – террасой  при  входе.  Вход  в  нее  расположен  со  стороны  деревенской  улицы.  Часовня  перекрыта  коньковой  кровлей  и  представляет  собой  наиболее  простой  вид  храмовой  постройки.
    243.  Шатновичи  (Скребловской),  церковь  во  имя  Воскресения  Христова,  деревянная,  XVI  век,  упомянута  в  1582  г.
    Название  Шатновичи  носят  две  деревни  Лужского  района – Большие  Шатновичи  и  Малые  Шатновичи – находящиеся  на  дороге  Луга – Невежицы,  при  ее  пересечении  с  р. Куксой,  впадающей  в  Череменецкое  озеро  у  деревни  Югостицы  (см. ниже).  Археологические  сведения  начала  ХХ  века  позволяют  считать  Большие  Шатновичи  более  ранней  деревней,  история  которой  уходит  в  глубокую  древность.  Считается,  что  вся  она  «построена  на  курганах».  Вероятно  с  ней  следует  отождествлять  старинное  село  Шатновичи,  относившееся  к  Передольскому  погосту,  где  в  XVI  веке стояла  деревянная  Воскресенская  церковь.
    События  Ливонской  войны  разорили  край.  В  переписи  1582 г.  о  Шатновичах  сказано:  «Полсела  Шетнович  пуста,  а  нем  церковь  деревена  Воскресение  Христово  стоит  без  пения,  а  том  же  селе  два  (места),  что  были  церковные» / предоставлено А.Селиным/.  Других  данных  о  храме  в  Шатновичах  нам  неизвестно.
    Зато  известно  другое.  Осенью  2000  года  в  Государственный  Эрмитаж  поступила  богатая  коллекция  археологических  находок,  найденная  в  Больших  Шатновичах  при  огородных  работах.  Находка  состояла  из  25  предметов,  среди  которых  были  две  нитки  бус,  тонкая  серебряная  проволока,  монеты.  Исследования  находки  позволили  отнести  ее  к  разным  погребениям – одному  женскому  и  двум  мужским.  Особенно  изящны  серебряные  и  бронзовые  височные кольца  женского  головного  убора  и  мужские  поясные  пряжки,  выполненные  из  бронзы  и  украшенные  орнаментом  из  спиральных  завитков.  Характерной  находкой  является  и  серебряная  подковообразная  застежка,  очевидно,  из  мужского  погребения.
    Обращают  внимание  железный  секировидный  топор,  явно  скандинавского  происхождения.  Что  же  касается  серебряных  монет,  то  они  датируются  началом  XI  века.  Одна  из  них  саксонский  денарий  (вендка),  другая  также  из  Германии  представляет  собой  подражание  денарию  императора  Оттона III.  Согласно  В.Ю. Соболеву,  автора  статьи  о  находке  в  Больших  Шатновичах  «женское  погребение  было  совершено  не  позднее  конца  первой  трети  XII  столетия  (1134 г.),  мужские  погребения  датируются  более  широко – концом  XI – XII вв.».
    Археологическая  находка  в  Больших  Шатновичах  существенно  продлевает  возраст  этой  деревни,  относя  ее  появление,  по  меньшей  мере,  в  1130-м  годам,  началу  установления  Новгородской  боярской  республики.
    244.  Шильцево  (Ретюньской),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,  XIX в.,  существовала до 1970-80-х гг.
    Деревня  Шильцево  лежит  на  дороге  Ретюнь – пос. Серебрянский,  на  западном  берегу  оз. Шильцевского.  Окрестности  деревни  поражают  обилием  памятников  археологии,  свидетельствующих  о  ее  древности.  Непосредственным  предшественником  современной  деревни  может  считаться  открытое  в  1985  г.  селище  XIV – XVI  вв.,  находящееся  на  восточном  берегу  озера  в  400-х  метрах   от  Шильцево.
    В  прошлом  территория   современного  Шильцева  делилась  на  два  поселения:  собственно  деревню  и  пос. Никольское,  образовавшаяся  на  основе  одноименной  помещичьей  усадьбы  (мызы),  ранее  называемой  Вошково  и  лежащей к  югу  от  дороги.  История  мызы  Никольской  (Вошковой)  подробно  изложена  в  книге  Н.В. Мурашовой  и  Л.П. Мыслиной  о   дворянских  усадьбах  Лужского  района.  Что  же  касается  непосредственно  деревни,  то  она  по  праву  может  считаться  одним  из  памятных  мест, связанных  с ближайшими родственниками  поэта Александра  Блока: его  прадедом  Александром  Ивановичем,  дедом Львом  Александровичем,  родным  дядей  Петром  Львовичем  Блоками.
    Петр  Львович  Блок  становится  владельцем  Шильцево  к  1890-м  годам. До этого  он, окончив  курс  юридического  факультета  Петербургского  университета, воевал добровольцем   во  время  турецкой  войны,  затем  посвятил  свою  жизнь  адвокатуре.  Это  был  человек,  любивший  литературу  и  музыку.  Известно,  что отношения  А.А. Блока  с  отцом  и  родственниками  по  отцовской  линии  были  непростыми,  но  Петр  Львович, видимо,  составлял  исключение.  Поэт  бывал  в  его  петербургском  доме,  участвовал  в  литературных  вечерах,  о  чем  свидетельствуют  его  дневниковые  записи.
    Что  касается  часовни  в  Шильцево,  то ее  обследование  производилось  в  1971  году  по  линии  Ленинградского  отделения  ВООПИК.  Тогда  же  было  выявлено  местное  предание,  что  это  была  точная  копия  часовни  времен  Ивана  Грозного,  стоявшей  на  этом  же  месте.
      245.  Шипино  (Осьминской),  часовня  во  имя  св. прп.  Наума,  деревянная,  XIX  в.,  сохранилась  в руинах.
    Деревня  Шипино  находится  к  востоку  от  дороги  Осьмино – Хилок,  на  левом  берегу  р. Обновы,  притока  р. Луги, входила  в приход  красногорской  Знаменской  церкви.  О  древности  деревни  говорит  обширный  курганно-жальничный  могильник  на  правом  берегу  р. Обновы,  содержащий  56  насыпей,  относящихся  к  4  разным  типам  погребений:  полусферическим  насыпям,  насыпям  с  прямоугольной  каменной  обкладкой,  «жальничным  рядам»,  жальникам  с  кольцевой  обкладкой.  В  пореформенное  время  в  Шипино  к  крестьянскому  населению  добавились  купцы  и  мещане,  возможно,  выходцы  из прежних  крепостных,  жителей  деревни.  О  часовне  в  Шипине  источники  сообщают,  что  она  устроена  в  честь  преподобного  Наума  «в  память  чудесного  исцеления  крестьянина    Наума,  страдавшего  болезнью  ног».  Здесь  праздновали  первую  пятницу  Петрова  поста,  думая,  что  «в  этот  день  совершилось  исцеление».  На  торжество  собирались  богомольцы  из  окрестных  поселений,  включая  Гдовского  уезда,  к  которому  относилась деревня.
    245.  Щербинка  (ныне  территория  пос.  Оредеж),  часовня  неустановленного  наименования,  деревянная,   нач. – сер. XIX в.,  не  сохранилась.
    Несуществующая  ныне  деревня  Щербинка  находилась  на  дороге  Оредеж – Почап,  на  территории,  составляющей  ныне  юго-восточную  окраину  пос. Оредеж, входила  в  приход  бутковской  Покровской  церкви  (см. выше),  находясь  от  последней  в  7  верстах.  В  сведениях  за  1884  год  часовня  в  Щербинке  названа  ветхой.  Других  данных  о  ней  не  обнаружено.
    247.  Щупоголово  (Приозерной),  церковь  во  имя  Рождества  Иоанна  Предтечи,  деревянная,  до  1745  г.,  в  годы  советской  власти – часовня,  закрыта  в  1939 г.,  действует  как  церковь  с  1942 г.
     Деревня  Щупоголово  находится  на  левом  берегу  р. Оредеж,  к  западу  от д. Горыни  (см. выше).  О  названии  деревни  существует  следующее  предание,  известное  со  слов  бывшего  председателя  Лужского  Исполкома  Н.И. Филимонова, слышанное  им  в  детстве  от   учительницы  местной  школы.  Предание  гласит,  что  спасшиеся  от  опричников  Ивана  Грозного  крестьяне  Тесовской  волости  выходя  из  лесу,  из  укрытия,  и  удивляясь  тому,  что  остались  живы,  шутя  ощупывали  свои  головы,  словно  показывая,  что  она  цела  и  по-прежнему  находится  на  плечах.  От  этого  ощупывания  голов  деревня  стала  потом  называться  Щупоголово.
    Конечно  же,  это  всего  лишь  легенда.  Деревня  под  названием  Щупоголово упоминается  в  Писцовой  книге  по  Водской  пятине  1500 г.  по  «Спасскому  на  Аредеже»  погосту,  т.е.  задолго  до  разгрома  Новгорода  Иваном  Грозным.  Памятником  древней  истории  деревни  является  старинный  каменный  крест  на  территории  деревенского  кладбища.  Впрочем,  поводов  щупать  голову,  радуясь, что  она  уцелела  и  тогда  было  предостаточно. Вражеские набеги  на  земли  Верхнего  Полужья в XIII-XVI вв. совершались  довольно  часто. Не случайно по  другой  версии  легенда  об  ощупывании  голов  связывается  с якобы  происшедшей на  этом  месте  битве  с  литовцами,  после  которой  оставшиеся  в  живых  воины  удивлялись  своему  спасенью, ощупывая свои головы.  Эту  версию  записали участники  архитектурно-поискового  отряда  ВООПИК  в  1988 г.  Они  же  собрали местные  сведения,  касающиеся  истории  щупоголовской  церкви.  По  этим  сведениям,  церковь  эта  возникла  из  часовни,  поставленной  то  ли  на  месте и  в  память  вышеупомянутой  битвы  с  литовцами,  то  ли  на  месте  остановки Ивана  Грозного  во  время  Ливонского  похода.  Так  или  иначе,  но  церковь – часовня  была  рублена  в  XVI  веке  и  обшита  тесом  в  1905  году.  Если  эти данные достоверны,  то  щуполголовская  церковь  является  уникальным историческим   памятником.

    248.  Югостицы  (Скребловской),  церковь  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы,  деревянная,  до  1580-х гг.  с  приделом  свт. Николая; деревянная,  1694 г.  с  приделами  Архангела  Михаила  и  свт. Николая,  поновлена  в  1755 г.,  разобрана  в  1874 г.;  каменная,  1859 г.,  закрыта  в  1930-е гг.,  действовала  в  1942 – 1944 гг.,  здание  сохранилось  с  утраченными  куполами.
    Деревня  Югостицы  лежит  на  южном  конце  Череменецкого  озера,  на  правом берегу  впадающей  в  него  речки  Куксы.  Через  деревню  проходит  шоссе  из  г. Луги.
    Югостицы  входили  в  Петровский  погост  Шелонской  пятины  (см. Петровская  Горка).  Первое  упоминание  о  них  встречается  сравнительно  поздно – в 80-е  годы  XVI  века,  где  они  названы  селом,  при  котором  уже  находилась  церковь.
    По  поводу  названия  деревни  до  сих  пор  в  ходу  следующая  версия,  приведенная  в  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  (т. IX, 1884 г.):  Село…   называется  так,  по  сказаниям  старожилов, оттого,  что во  время  литовских  набегов,  крестьяне  постоянно  опасались  пришествия  «гостей  с  юга».  Это  народное  объяснение  топонима  созвучными  с ним  словами. На  деле же, его  основой  могло  быть  новгородское  мужское  имя  Уегость,  относящееся,  как  и  имена  Нежегость,  Радегость  и  т.п.,  к  славянским  именам  балтского  происхождения  (гость  от  немецкого  «Gast» - гость,  посетитель,  пришелец  и  т.п.).  Например,  Радегаст («солнечный  бог»  или  «небесный  предок»)  по  А.С. Кайсарову  «было  божество  оботритов,   или  мекленбургских  славян».
    Что  стало  с  древней,  упомянутой  в  XVI  веке,  церковью  неизвестно.  Новый  деревянный  храм  в  Югостицах  был  устроен  в  1694  году  помещиком  Стефаном  Евстафьевичем  Зиновьевым.  Как  и  прежний,  он  был  посвящен  Покрову  Пресвятой  Богородицы.  Новая  церковь  имела  два  придела.  К  ранее  бывшему свт. Николая добавился  еще  один  придел  во  имя  Архистратига  Михаила.  Церковь  была  освящена  по  благословению  Новгородского  митрополита  Корнелия  в  том  же  1694  году.  «Строенная  без  архитектора,  она  была  самой  незатейливой  постройки».
    Уже  к  середине  XVIII  века  церковь  в  Югостицах  пришла  в  ветхость.  В 1754 – 55 гг.  по  челобитной  югостицкого  священника  Гурия  Аверкиева  «с  причетниками  и  приходскими  людьми»  в  духовных  инстанциях  рассматривался  вопрос  о  разрешении  строительства  в  Югостицах  каменного  храма,  на  средства  прихода  и  на  более  удобном  месте,  чем  старая  деревянная  церковь.Но  дело  закончилось  ничем  из-за  вопроса  о  земле,  т.к.  выбранное  под  каменный  храм  место  находилось  между  крестьянскими  наделами,  а  не  на  церковной земле.
    Тем  не  менее,  в современных публикациях можно встретить,  что  в  1783  году,  когда  Югостицы  находились  во  владении  помещика Фрола  Исаковича  Неплюева  здесь  «была  уже  другая,  каменная  церковь  во  имя  Св. Николая  Чудотворца»,  на  месте  которой  в  1874  г.  «поставили  каменную  часовню».  Это  противоречит  не  только  архивным материалам,  но  и  епархиальным  источникам  1884 г., где  говорится,  что  до  1859 г.  в  Югостицах  находилась  лишь  одна  старая  деревянная  церковь,  та,  что  была  построена  С.Е. Зиновьевым  и  которая  к  1874 году  была  «уничтожена  и  едва  приметно  место,  где  она  стояла».
    В  начале  XIX  века  Югостицы  переходят  от  Неплюевых  к  княжескому  роду Белосельских-Белозерских.  В  епархиальных  сведениях  сказано,  что  это  произошло  в  1817  году. Н.В.Мурашова  называет  более  точную   дату–1802 г., когда  владельцем  югостицкого  поместья  стал  князь  Александр  Михайлович  Белосельский-Белозерский,  выкупивший  его  у  Дмитрия  Николаевича  Неплюева  (1763 – 1806). Далее  сообщается  об  устройстве  Белосельскими-Белозерскими  своей  усадьбы  в  Югостицах,  на  участке,  протянувшемся  вдоль  берега  Череменецкого  озера,  площадью  25  десятин.  В  центральной  части  участка  был  поставлен  господским  дом,  на  местоположение которого  ныне указывает  прямоугольник  из  рядов  плотно  посаженных  двухсотлетних  лип.
    Своей  усадьбе  Белосельские-Белозерские  дали  редкое  название – Световид.  Это  название  заслуживает  отдельного  внимания. Традиционно  оно  объясняется  расположением  усадьбы  «на  красивом  возвышенном  месте»,  откуда  открывается  «светлый  вид  на  озеро»  и  т.д.,  следуя  версии,  изложенной  в  «Сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»,  где  говорится,  что  при  Белосельских-Белозерских  село  Югостицы  было  «названо  Световид  по  видному  своему  положению». В  официальных  документах  село  нередко   называется:  «Световид,  Югостицы  тож».
    Для  нас  же  название  «Световид»  является  как  раз  тем  случаем,  когда  явление  местного  порядка  должно  рассматриваться  в  контексте  культуры  своего  времени.
    Начало  1800-х  годов в русской  истории  характеризуется  яркой  вспышкой  интереса  к российским  древностям,славянской  языческой  мифологии  усиленной находкой  и  первой  публикацией  в  1800 г.  рукописи  «Слова  о  полку Игореве». В  1804  году  выходят  две  книги,  посвященные  язычеству  древних  славян:  «Славянская  и  российская  мифология»  М.С. Кайсарова,  будущего  профессора  Дерптского  университета  (Дерпт – ныне  эстонский  г. Тарту),  и  «Древняя  религия  славян»  Г.А. Глинки,  предшественника  Кайсаров  по  профессорской  кафедре  в  Дерпте,  затем  помощника  воспитателя  при  великих  князьях  Николае  (будущем  царе  Николае I)  и  Михаиле  Павловичах  (о  Г.А. Глинке,  отце  Б.Г. Глинки-Маврина  см. выше – «Красный  Вал»).  И  Кайсаров  и  Глинка  одним  из  главных  славянских  языческих  богов  называют  Световида  (Святовида,  Святовича),  уделив  рассказу о  нем   несколько  страниц,  более,  чем  самому  Перуну.  Оба  исследователя  описывают  изображение  Световида  в  виде  четырехликого  (или  четырехголовогоистукана,  сделанного  из  дерева,  в  одной  руке  которого  был  лук,  в  другой  рог,  выкованный  из  металла  и  наполняемый  вином.  Он  почитался  у  славян  Оракулом.  По  наполненности  его  рога  вином  предсказывали – богатая или  нет  будет  жатва  на  будущий  год.     Кайсаров,  отмечая почитание  Световида  «по  всем  отраслям  славянских  поколений»  признается,  что  ему  ничего  не  известно  о  культе  этого  бога  на  территории   Польши  и  России. Глинка  же,  в  свою  очередь,  пишет,  что  Световид  «имел  на  Севере  два  славных  храма:  один  на  острове  Ругене  в  городе  Ахроне  (от  славянского  «ухрон» - авт.),  а  другой  в  Холмограде,  который  полагается  на  самом том  месте,  где  село  Бронницы,  на  находящемся оного  холме,  на  коем теперь  построена  церковь  св. Николая».  Отдельно  отметим  то,  что  годом  раньше,  т.е.  в  1803  г.  Г.А. Глинка  поместил  в   № 15  журнала  «Вестник  Европы»  свою  статью  «Храм  Световида»,  из  которой,  по  нашему  мнению,  А.М. Белосельский-Белозерский  и  заимствовал  название  для своей  усадьбы в  Югостицах,  откуда,  действительно  открывался  красивый  вид  на  Череменецкое  озеро,  широкую  развертку  его  противоположного  берега  с  храмами  Петровского  погоста.
    Был  ли  знаком  А.М. Белосельский-Белозерский  с  этой  статьей  Г.А. Глинки?  Положительный  ответ  на  этот  вопрос  возникает  при знакомстве с  личностью  князя. Состоящий  в  переписке  с  великим  Кантом,  избранный  в  1800 г.  членом  Петербургской  Академии  наук,  в  1805 – Российской  Академии  словесности,  «за отличное  знание  языка  Российского  и  рачительные  в  оном  упражнении»  Александр  Михайлович,  конечно  же,  должен  был  следить  за  публикациями  в  таком  солидном  журнале,  каким  был  «Вестник  Европы»,  и  уж наверняка  не  обошел  своим  вниманием  книги  Кайсарова  и  Глинки.  Название  «Световид»  является  безусловно  замечательным  примером  в  истории  российской топонимики.
    А.М. Белосельский-Белозерский  умер  в  1809  г.  Его  вдова  Анна  Григорьевна,  урожденная  Козицкая,  в  1820-е  годы  передала  права  на  владение  Югостицким  имением  их  сыну  Эсперу  Александровичу,  предварительно  расширив  имение  покупкой  деревень  Чайково  и  Вяжище  (последняя – к  югу  от д. Хвощни  (см. выше), за  границей  Ленобласти).
    Э.А. Белозерскоий  представляет  интерес  своим  причастием  к  делу  декабристов, близким  родством  с  видным  деятелем  декабристского  движения  Захаром Чернышевым.Человек  долга  и  личного  мужества,  он,  будучи  в  чине  генерал-майора  и  назначенный  начальником  полицейского  управления  С.Петербургской – Московской  железной  дороги  во  время  эпидемии  тифа  в  1846 г.  сам  лично  осматривал  состояние  лазаретов,  заразился  тифом  и  умер.  В  том  же  году,  также  от  тифа  умерла  и  его  мать – А.Г. Белосельская-Белозерская.
    С  именем  Эспера  Александровича  связано  начало  школьного  образования  в Югостицах.  Им  в  1835  г.  в  сельской  Световидской  конторе  Белосельских-Белозерских  была  открыта  школа  для  крестьянских  детей,  просуществовавшая  до  1862 года.  За  три  года  до  ее  закрытия,  т.е.  в  1859 г.  в  Югостицах  были  открыты  еще  две  школы,  одна  от  крестьянского  общества, размещавшаяся  в  церковной  сторожке,  другая  в  квартире  священника Петрова,  открытая  его  женой».
    Эспер  Александрович  был  женат  на  Елене  Павловне,  урожденной  Бибиковой,  которая, как сообщает Н.В.Мурашова,  «в  память  о  муже… решила  выстроить  в Югостицах  вместо  старой  новую  каменную  церковь».Проект  церкви  был  разработан  к  маю  1847 г. Далее приводятся сведения о  создании храма, которые, к сожалению содержат ряд существенных ошибок. В частности сообщается,  что  церковь  была  построена  в  1853 г.,  но  освящена  лишь  в  1859 г.  Храм  же не  освящали  потому,  что  место  около  церкви  не  было  «усажено  деревьями,  а  вместо  ветхих  гумен  и  бани  построен  в  250  саженях  (т.е.  около  полукилометра  от  храма! – авт.)  хлебный  магазин  деревянный,  который  загораживает  вид  церкви  от  села».
    Между  тем,  в  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  1884 г.  приводится  надпись  на  памятной  медной  доске,  что  была  вмурована  в  цокольное  основание  храма:  «В  лето  от  Рождества  Христова  1853 г.,  в  царствование  Его  Императорского  Величества,  Самодержца  Всероссийского  Николая  I-го,  заложен  храм  сей,  во  имя  Покрова  Божией  Матери,  усердием  наследников  князя  Белосельского-Белозерского.  Храм  освящен 1-го  октября  1859 г.  Храм  построен  крестьянином  Тверской  губернии,  под  наблюдением  архитектора  Романова».
    Но,  может  быть,  епархиальный  источник  ошибается,  и  храм  был  действительно  закончен  строительством  в  1853 году?  Нет,  никакой  ошибки  здесь  нет,  ибо  причт  старой  деревянной  церкви  в  феврале  1852 год  обратился  в  Главное  управление  заводами  и  вотчинами  наследников  Белосельского-Белозерского  с  запросом  «где  будет  сооружаться  новый  храм  и на  чьей  земле,  на  церковной  или  на  крестьянской?»  Это  говорит  о  том,  что  ни  о  каком  завершении  строительства  церкви  в  1853  году  не  может  быть  и  речи.
    Попытаемся  восстановить  порядок  событий.  8  мая  1847  г.  от  княгини  Е.П. Белосельской-Белозерской  поступает  прошение  к  митрополиту  Новгородскому,  Санкт-Петербургскому,  Эстляндскому  и  Финляндскому  Антонию  разрешить  по  желанию  прихожан  и  при  пожертвовании  наследников  кн. Белосельского-Белозерского  соорудить  в  селе  Световид  вместо  ветхой  приходской  деревянной  Покровской  церкви  новую  каменную  «на  более  возвышенном  месте  в  конце  того  же  селения,  где  находится  теперь  деревянная  и  уже  очень  ветхая  часовня».  К  сему  были  приложены  фасады  и планы  с  разрезами  храма  с  тем,  чтобы  вести  его строительство  под  надзором  специально  присланного  княгиней  архитектора.
    Выбранное  княгиней  место  было  осмотрено  лужским  благочинным  Андреем  Ласкиным,  который  счел  его  неподходящим  для  строительства  церкви.  Как  и  100  лет  назад вопрос  о  том,  где  стоять  новому  храму  стал  препятствием  для  его  постройки.
    Поиск  места  под  церковь  длился  почти  шесть  лет.  То,  что  устраивало  причт  и  прихожан  не  нравилось  княгине  и,  наоборот,  предложения  Елены  Павловны  подвергал  сомнению  благочинный.  Наконец,  стороны  нашли  компромиссный  вариант – построить  храм  к  югу  от  села,  за  развилкой  дорог,  ведущих   в  деревни  Чайково  и  Дубровку  (последняя  ныне  значится  урочищем).  Освидетельствовать  выбранное  место  был  отправлен  художник-архитектор  Яков  Барышев.  Он  решительно  отклонил  с  таким  трудом  найденное  место  и  предложил  построить  храм  там,  где  он  и  был  вскоре построен – по  правую  сторону,  со  стороны  задворков села  в  200  метрах  (ста  саженях)  от  ветхой  церкви,  на  церковной  земле.  Предложение Барышева  было принято  вопреки  возражениям  благочинного  А. Ласкина  и  причта,  ибо  Елена  Павловна  предупредила  духовные  инстанции,  что  в  противном  случае  она  откажется  от  своего  намерения  внести   пожертвование  на  строительство  храма.
    К  земляным,  а  точнее,  к  камнеломным  работам  под  основание  церкви  приступили  в  сентябре  1852 г.  На  следующий  год  начались  собственно строительные  работы,  завершившиеся  через  шесть  лет. Правда,  на  одной  из  страниц  архивного  дела  читаем,  что  «в  селе  Световид…  в  1853 г.  построена  каменная  церковь»,  но  здесь  мы  имеем  дело  с  очевидной ошибкой.
    Как  было  сказано  выше, строительные  работы  вел  подрядчик  «крестьянин  Тверской  губернии,  под  наблюдением  архитектора  Романова».  Н.В.Мурашова   называет его  Александром  Никитичем  Романовым.  К  сожалению,  ни  о  нем,  ни  о  его  предшественнике  Якове  Барышове  каких-либо  дополнительных  сведений  не  обнаружено.
    В  июне  1859 г.  была  разобрана  колокольня  старой  церкви.  Снятые  колокола  временно  установили  отдельно  на  столбах,  до  помещения  на колокольню  вновь  выстроенного  храма.
    Постройка  церкви  стоила  40  тысяч   рублей  серебром.
    По  указу  духовной  Консистории  каменная  церковь  в  Югостицах  была  освящена  1  (13)  октября  1859  года,  несмотря  на  то,  что  территория  вокруг  нее  была  еще  не  до  конца  обнесена  оградой,  расчищена  от  сараев  и  других  построек, связанных  со  строительством  церкви,  хранением  кирпича,  извести  и  т.п.,  не  обсажена  деревьями,  не  благоустроена  водоотводами.
    Приведем  выдержки  из  «Описи  новопостроенного  иждивением  наследников  князя  Белосельского-Белозерского  храма  в  селе  Югостицах  Лужского  уезда»,  где  даются данные  по  его   постройке  и  его  краткое  описание.
    «Новоосвященный,  во  имя  Покрова  Пресвятой  Богородицы  1  октября  1859  г.  храм  в селе  Югостицы  построен  с  разрешения  Епархиального  начальства  от  8  мая  1851  года…,  начат  постройкою  1853  года  на  церковной  земле  и  окончательно  отстроен  со  всеми  к  нему  принадлежностями  сего  же  1859  года,  каменный  зданием  с  таковою  же  колокольнею,  холодный  об  одном  приделе  и  о  пяти  главах,  на  фундаменте  из  плитного  цоколя  с  тремя  в  оный  входами,  плитнокаменными  со  ступенями крыльцами  (какой  былинный  слог! – авт.),  и  двумя  в  каждый  вход  одними  полустеклянными,  а  другими  закрытыми,  выкрашенными  на  масле  под  ясень  дверями.   …  Крыши…  окрашены  масленою  под  цвет  чугуна  краскою,  а  главы  с  куполами  зеленою  краскою;  кресты  на  главах  церкви  и  колокольни  чугунные – позлащенные;  ограда  около храма  устроена  на  цокольной  шлифованной  плите  с  таковыми  же  столбами,  четырехугольными,  и  решетками,  окрашенными  зеленою  краскою,  чугунными…»
    Упомянутый  в  «Описи»  придел,  скорее  всего  трапезная,  объединяющая  храм  и  колокольню.
    Церковь  была  освящена,  но  вопреки  указу  духовной  консистории  освидетельствование  ее  постройки  не  производилось,  без  чего  построенный  и освященный  храм  не  мог  считаться  узаконенным.  Церковный  причт  также  не  мог  принять  храм  на  свою  ответственность, ибо,  как  рапортовал  благочинный  А. Ласкин,  данную  церковь  «при  ее  величине  и  высоте  средствами  прихода  поддерживать  невозможно».  Ласкин  предлагал обязать  устроителей  церкви,  т.е. наследников  князя  Э.А. Белосельского-Белозерского  сделать  вечное  пожертвование  на  церковь.
    Кроме  того,  отмечал  Ласкин,  церковь  построена  холодною,  без  печей,  зимою  «при  ее  каменном  полу  служить  в  ней  трудно»,  из-за  отсутствия  проветриваемого  подполья  здание  было подвержено  сырости.  Далее  благочинный  доносит: « «Строители  не  исполнили  по  указу  условия,  …  местность  около  церкви  не  усажена  деревьями,  а  вместо  снесенных  строений  гумна  и  бани  построен  в  25  саженях  (но  ни  как  не  в  250, см. выше-авт.)    хлебный,  запасной  для  всей  вотчины деревянный  магазин,  который  от  села  загораживает  вид  церкви».  При  этом  Ласкин  ссылается  на  сообщение  церковного  причта,  подписанное  священником  церкви  Симеоном  Певцовым  и  дьячком  Герасимом  Шубиным  от  2  июня  1861 г.
    Освидетельствовать  храм  был  назначен  епархиальный  архитектор  Г.И. Карпов,  от  Белосельских-Белозерских – их  приказчик  Елисей  Барышев,  родственник  или  однофамилец  вышеуказанного  художника – архитектора  Якова  Барышева.  Но,  как  показывает  благочинный  Ласкин  в  рапорте  от  31  августа 1864 г.,  на  освидетельствование  Карпов  не  прибыл.  Церковь  вновь  осталась  непринятой  епархиальным  ведомством.
    1  апреля  1869 г.  было  решено  обратить  церковь  в  теплую,  в  связи с  чем  состоялось  ее  освидетельствование  отставным  инженер-капитаном  Савицким, избранным  церковным  старостой.  18  марта  1874 г.  был  составлен  акт  о  том,  что  «церковь  по  прочной  и  величественной  архитектуре  своей,  безусловно  заслуживает  тщательной…  поддержки  и  без  излишних  затрат  может  быть  обращена  в  теплую».
    Савицким  была  составлена  смета  на  устройство  печей.  Он  же  руководил  работами  по  их  устройству,  завершенными  в  том  же  1874  году.
    Дело  по  освидетельствованию  и  узаконению  каменной  церкви  в  Югостицах  было  закрыто  лишь  31  октября  1877 г.  На  основе  освидетельствования  храма инженером  Савицким  1869 г.  и  с  учетом  «18-летнего  в  ней священнодействия».
    Прежняя  деревянная  церковь  к  1874 г.  была  разобрана.  На  ее  месте  и  из  оставшихся  от  нее  материалов  была  поставлена  часовня.
    Если  судить    по  фотографиям,  каменная  церковь  в  Югостицах  не  зря  воспринималась  величественной.  Это  был  белокаменный  пятиугольный  храм  с  трапезной  и  шатровой  колокольней.  Внешне  она  отвечала  образцовым  проектам церквей   в  «русско-византийском»  стиле,  разработанным  ведущим  архитектором первой  половины – середины  XIX  века  К.А. Тоном.  Особенно  это  касается  колокольни.  Наибольшей  оригинальностью  отличается  форма  куполов,  напоминающих  императорские  короны.  Их  пластика  во  многом  смягчает  строгость  декоративного  решения  фасадов.
    Имя архитктора -создателя храма в Югостицах вплоть до настоящего времени оставалось неизвестным. То, что архитектор Романов наблюдал за строительством церкви вовсе не означает, что он был автором её проекта. Авторство каменной Покровской церкви  в Югостицах было определено петербургским исследователем Н.А.Яковлевым, любезно поделившимся с нами своим открытием. Автором проекта церкви в Югостицах является архитектор Роман Иванович Кузьмин (1810- 1868), который в своих отчётах Академии Художеств за 1852-55гг. сообщал, что он строил и занимался окончанием церкви в имении княгини Белосельской в Лужском уезде.Не исключено, что Р.И.Кузьмин и упомянутый в епархиальных статистических сведениях "архитектор Романов" одно и то же лицо.Возможно,что при публикаци в них текста на закладной доске имя архитектора- Роман было по ошибке переиначено в фамилию Романов.Из других построек Кузьмина назовёи собор Св. Павла в г.Гатчине и Греческую церковь в Петербурге, снесённую в связи со строительством БКЗ"Октябрьский". 
    О  достопримечательностях, содержащихся  в  каменной  Покровской  церкви  в  Югостицах,  имеются  следующие  сведения.  В  церкви  находились  две  чудотворные  иконы.  Одна  из  них – Покрова  Божией  Матери – была  перенесена  из  старой  церкви.  Еще  ранее  она  находилась  в сельской  часовне  и  оказалась  невредимой  после  того,  как  часовня  полностью  сгорела.  «Впоследствии,  когда  один  иконописец,  торопецкий  мещанин  Иван  Кузьмин,  захотел  подновить  икону,  она  не  допустила  его,  несмотря  на  то,  что целую  неделю  он  приступал  к  работе».  Считалось,  что  икона  исцеляла  от  болезни  глаз.
    Вторая  чудотворная  икона – во  имя  Анастасии  Великомученицы  также  была  взята  из  иконостаса  старой  югостицкой  церкви,до этого находилась в селе Заполье.  Хранились  в  церкви  и  старинные  книги  XVII – пер. пол. XVIII  вв.: два  Евангелия,  Общая  Минея,  Постная  Триодь.  Антиминс  был  освящен  епископом  Арсением  и  подписан  митрополитом  Исидором.
    В  1859  г.  в  приход  югостицкой  церкви  были  включены  три  деревни  от  Передольского  погоста:  Великое  Село,  Большие  и  Малые  Шатновичи  (о  них  см. выше).  Церковь  была  причислена  к  церквям  пятого  класса, но в 1864 г.  из-за  бедности  прихожан  ее  низвели  в  шестой  класс  с  урезанием  штата церковнослужителей.
    До  переведения  в классность  священники  и  церковнослужители  пользовались «скудными  подаяниями  прихожан».  С  присвоением  класса  причт  стал  получить жалование – 193  рубля  в  год.  Еще  23  рубля  дополнительного  годового  жалования  стало  поступать  от  крестьян.  Церковный  доход  исчислялся  до  150 рублей  серебром  в  год.  «Земли  при  церкви  33  десятины.  Из  них  3  дес.  под  усадьбами,  15 дес. – пахотной,  10 – луговой  и  5 – неудобной».  Землю  частью  обрабатывали  сами  члены  причта,  частью  арендовали  ее  крестьянам  за  определенную  долю  урожая.
    …"  Празднуют  часовенные  праздники  с  крестными  ходами…  Приходское  попечительство  считается  и  пишется  существующим,  чинов  в  попечительстве  15;  они  ничего  не жертвуют;  словом  попечительство  ничем  не  обнаруживает  признаков  своего  существования…»  При  этом  отмечался  хороший  уровень  церковного  пенья,  содержанья  церковной  библиотеки  и  архива.  Зато  пасторское  воздействие  на  прихожан  было  признано  слабым:  «собеседование  и проповеди  бывают  редко…»
    В  1861  году  владельцем  югостицкого  поместья  стал  Константин    Эсперович  Белосельский-Белозерский  (1843 – 1920).  С  отменой  крепостного  права  он  отдал  землю  и  усадьбу  в  Югостицах  крестьянам,  оставив за  собой лишь  лесной  массив  в  Вяжищах.  Передал  он  в  собственность  священнику Югостицкого  храма  и  церковный  дом,  построенный  иждивением  Белосельских  и  считавшийся  господским  имуществом.  К.Э. Белосельским-Белозерским  были  пожертвованы  средства  на  ремонт  и  окраску  церковной  кровли,  на  постройку печи,  другие  ремонтные  работы  в  храме.
    Приход  составляли  на  1884 г.  1100 человек.  Прихожане  праздновали  дни  Покрова  и  Преподобной  Анастасии.  «В  день  Анастасии  (29  октября)  бывает  крестный  ход  вокруг  погоста  и  служится  водосвятный  молебен  в часовне  у  Череменецкого  озера.  По  преданию,  это  соблюдается  в  память  того,  что  некогда  литовцы,  ограбив  Петровский  погост  и  желая  с  награбленной  добычей  переправиться  прямо  в  Югостицы,  потонули  в  болотах».
    О  состоянии  церкви  в  Югостицах  есть  свидетельства  начала  ХХ  в.  «Село  стоит  на  очень красивом  места…  церковь  одна,  каменная,  величественная,  снаружи   красивая,  внутри  просторная,  теплая,  ныне  только  что  окрашенная.  Поэтому  в  церкви  чисто,  но  голо,  так  что  церковными  орнаментами  бедна.  Утварью  и  ризницей  церковь  тоже  небогата…
    Кладбище  находится  в  1 1\2  версты от  села,  недавно  обнесено  булыжной  оградой…  Прихожане  мало  усердны  к  храму  и  религиозная  жизнь  их  проявляется  слабо.  Они  жертвуют  в  церковь  лишь  мелкие  вещи.  Жертвуют  собственно  лишь  проживающие  в  Петербурге…»
   Во  второй  половине  XIX  века  Югостицы  становятся волостным  центром.     Закрытая  в  1930-е  годы  югостицкая  Покровская  церковь  действовала  в  годы  оккупации,  частично  разрушена  в  ходе  боевых  действий.
   Следует  отметить,  что  в  1941  году  подступы  к  Югостицам   были  местом  ожесточенных  боев  на  Лужском  рубеже.  В  одном  их  сражений  под  Югостицами  погиб  командир  танковой  разведывательной  роты  Виктор  Кузьмич  Пислегин,  Герой  Советского  Союза,  удостоенный  этого  звания  еще  в  финскую войну.  Его  имя  носит  одна  из  улиц  г. Луги,  бывшая  Малая  Дворянская,  после  революции  переименованная  в  Малую  Гражданскую.  Прах  В.К  Пислегина  покоится  на  Лужском  мемориале  павших  героев.  На  месте  гибели  героя-танкиста  установлен  обелиск.
     Несколько  десятилетий  после  войны  церковь  все  еще  сохраняла  свой  величественный,  стройный  вид  благодаря  уцелевшему  куполу  над  центральным  барабаном, возвышавшемуся  над  кронами  обступавших  храм  деревьев.  Такой  церковь  предстает  на  снимке,  выполненном  замечательным  лужским  фотографом  и  краеведом  Ю.В. Андреевым  в  1960-е  годы.
    К  концу  1980-х  годов купол  над  храмом  исчез.  Деревья  словно  взяли  в плен  разрушающуюся  церковь.  «Природа  вбирает  руины  в  живой  пейзаж» - так сказала  об  этом  в  своем  стихотворении,  посвященном  Югостицам  Элла Крылова,  принадлежащая  к  числу  лучших  из  современных  русских  поэтов.
    Вид  гибнущего  и  безусловно  интересного  в  архитектурном  отношении  храма  не  оставляет  равнодушными  искренне  желающих  сохранить  исторические  памятники  родного  края.  Несколько  лет  назад  группа  энтузиастов-лужан  очистила  югостицкую  церковь  от  завалов  мусора,  попытались  перекрыть  пробоины  центрального  свода.  То,  что  можно  было  сделать  малыми  силами – они  сделали.  Что  дальше?
    Напомним, что Югостицы  находятся  на  территории  Череменецкого  ландшафтного  заказника.  Это  дает  надежду,  что  когда-нибудь  будет  разработан  и  утвержден  план  работ  по  его  сохранению,  включая  восстановление  югостицкой  церкви.
    249.  Югостицы  (там  же),  часовня  во  имя  Св. вмч. Георгия  Победоносца,  деревянная,  сгорела  в  первой  половине   XIX в.
    Часовня  предположительно  построена  в  начале – середине  XVIII века.  Местоположение  ее неизвестно.  По  преданию  в  ней  находилась  икона  Покрова  Божией  Матери,  слывшая  чудотворной,  т.к.  лишь  она  одна  была  найдена  после  того,  как  часовня  сгорела.  Часовня  больше  не  восстанавливалась,  икона  была  перенесена  сначала  в  деревянную,  затем  в  каменную  югостицкую  церковь.
    250.  Югостицы  (там  же),  часовня  неустановленного  наименования,  1870-е  гг.,  деревянная,  не  сохранилась.
    Часовня  была  построена  на  месте  разобранной  ветхой  деревянной  Покровской  церкви  в  Югостицах  из  оставшегося  от  нее  материалов.
    251.  Югостицы  (там  же),  часовня  во  имя  Св. вмц. Анастасии,  втор.  пол.  XVIII в.(?),  деревянная,  не сохранилась.
    Древность  часовни  подтверждается  ее  состоянием  на  1847 г.,  когда  она  была  названа  «очень  ветхой  часовней».  Она  находилась  на  перекрестке  дорог  на  расстоянии  210  сажен  (около  430 м.)  от  деревянной  югостицкой  церкви  (см. выше).  Возможно  именно  о  ней  говорится  в  «Историко-статистических  сведениях  о  Санкт-Петербургской  епархии»  в  связи  с  празднованием  местными  крестьянами  дня  преподобной  Анастасии  (29  октября  ц. ст.),  когда  устраивался  «крестный  ход  вокруг  погоста  и  служится  водосвятный  молебен  в  часовне  у  Череменецкого  озера.  По  преданию  это  соблюдается  в  память  того,  что  некогда  литовцы,  ограбив  Петровский  погост  и  желая  с  награбленной  добычей  переправиться  прямо  в Югостицы,  потонули  в  болотах».  Место,  где  стояла  часовня,  рассматривалось как  первоначальный  вариант  для  постройки    каменной  церкви  в  Югостицах,  но  было  отклонено,  в том  числе  и  из-за  своей  близости  к  крестьянским  домам.
    252.  Юр-Михалка,  см. Николаевское.
   
    253.  Ям-Тесово (Ям-Тесовской),  церковь  во  имя  Преображения  Господня,  деревянная  до  1500 г.,  возобновлена  к  1686 г.,  каменная  1835 г.,  закрыта  в  1938 г.,  действовала  в  1942 – 1945 гг.,  не  сохранилась.
    Деревня  Ям-Тесово, центр  одноименной  волости,  находится  на  дороге  Луга – Оредеж – Любань,  на  левом  берегу  р. Оредеж.
    Деревня,  в  прошлом  село,  Ям-Тесово  возникла  на  месте древнего  «Спасского  на  Аредежи»  погоста,  одного  из  административных  центров  новгородской  округи,  впервые  упомянутого  в  Писцовой  книге  Водской  пятины  1500 г.  «На  погосте  церковь  Спас – Преображенье».  Сам  погост  состоял  из  10  дворов.  Под  его  ведением  было  26  деревень,  одна  из  которых  названа  не  по  имени,  как,  например,  Моровино,  Щупоголово,  Микулкино  и  т.п.,  а  по  местоположению – деревня  на  Шуче,  на  Луке,  у  часовни.  Это  редкий  пример  упоминания  сельской  часовни  на  рубеже  XV – XVI  веков. Щуча - левый приток р.Оредежа, с устьем , примерно, напротив д.Нестерково/ Гатчинский р-н/.   Петербургский  историк  А.А. Селин, пишет,  что  «именно  близ  Спасского  погоста  располагалась  ямская  слобода  и  «государев  перевоз»  через  р. Оредеж…  «Государев  перевоз  у  Спаса  на  погосте»  близ  Тесовского  яма  зафиксирован  в  1566 г.,  позднее,  в  1602 г.  Известен  так  называемый  «Тесовский  урочный  мост»,  именно  это  позволяет  нам  локализовать  место  перехода  дороги  через  р. Оредеж  (по  местной  топографической  ситуации)  вблизи  современной  переправы  из  д. Ям-Тесово  в  д. Горыни».
    Материалы  А. Селина  содержат  дополнительную  информацию  о  Горынях,  в  частности  то,  что  они  в  начале  XIX  в.  слились  с  деревней  Почепово,  также  упомянутой  в  писцовой  книге  1500 г.  Она  располагалась  напротив  Спасского  погоста.  Писцовая  книга  Водской  пятины  1612 г.  именует  ее  «деревня  Почепово  на  болшей  дороге  на  Ивангородской».
    Приставка  «Ям»  говорит  сама  за  себя.  Ямской  гоньбой  начиная  с  XVI  века  называлось  регулярное  конное  сообщение,  проходящее  через  «заранее  оборудованные  станы – ямы,  на  который  имелись  сменные  лошади.  До  этого  времени  подводная  повинность  (подвоз)  выполнялась  за  счет  населения,  которое  обязывали  поставлять  подводы,  проводников,  корм(А. Лавров).  Слово  «ям»  занесено  на  Русь  татарами.  Оно  означало  особый  сбор  в качестве  откупа  от  выполнения  конной  повинности.  Собирали  его  ямщики,  или  ямники. К  началу  XV  века  ямом  стали  называть  и  саму  подводную  повинность.  Постепенно  дорожные  станы - шляги,  также  стали называться  ямами.
    В  Писцовой  книге  1500 г.  названы  деревни  в  окрестностях  Ям-Тесово:  Шляг  Горный  и  Шляг  Береговой на левом берегу р.Рыденки,  относящиеся  к  соседскому  со  Спасским  Климентовскому  погосту. Шляг Горный стоял на верхней надпойменной террасе, Береговой - на нижней. Ивангородская  дорога  проходила  через  Спасский  погост  на  Почепово  (Горыни)  и  далее  на  Чащу,  Рождественно  и  т.д. Её водный  дублёр  шел  через  современное  Ям-Тесово  по  Оредежу  и  далее  по  Луге.
    В  XVI  веке  из  местного  населения  стали  набирать  людей – ямских  охотников  на  длительный  срок,  или  на  постоянную  службу.  С  этого  времени начинается  возникновение  ямских  слобод,  возглавляемых  выборным  старостой.  Ямские  охотники  надеялись  землей  свободной  от  оброка,  которую  чаще  всего сдавали  в  аренду  крестьянам.  В  Спасском  погосте  одна  из  первых  ямских  слобод  находилась  вблизи  д. Моровино.  О  ней  говорится  в  Писцовой  книге  1582 г.  «Тесовский  ям,  располагавшийся  близ  Спасского  погоста  на  Оредеже  совершенно  точно  соотносится  с  современной  д. Ям-Тесово…  Впервые  «Слобода  ямская  у  Спаса  на  погосте»  отмечена  в  описании  1566 г.»  (А.А. Селин),  т.е.  в  2006 г.  Ям-Тесово  может  отметить  свое  440-летие. В  XVII  столетии  после  Смутного  времени  Тесовский  Ям имел разгон до Новгорода и до русско- шведской границы. В следующем столетии он  несколько  раз  упоминается  как  пустой, …  с  которого  «никуда  разгону  не  бывает» /А.Селин/.
    Возможно,  что  в  XVII  веке  в  Ям-Тесово  находилась  небольшая  крепостница – «острог»,  оборонительные  сооружения,   которые  упоминали  в  своих  рассказах  старожилы.
    В  1880-е  гг.  село  именовалось  Ям, а в скобках  Тесово,  от  общего  названия  местности.Что  же касается  самого  Спасского  погоста,  то  А.А. Селин сообщает, что  находившаяся  здесь  церковь  запустела  в  годы  Ливонской  войны, но  была  возобновлена,  видимо,  в  годы  правления  Бориса  Федоровича  Годунова; во  всяком случае,  в  1612  г.  известен  «Спасский  поп  Тесовского  яму  Пров  Анцыфоров»…,  и  что  деревянная  Преображенская  церковь  Спасского  погоста  была  восстановлена  в  1686 г.
    Спасский  погост  является  родиной  человека,  занимающего  прочное,  хотя  и  не  совсем  почетное  место  в  русской  истории.  Тем  не  менее,  в  какой-нибудь  из  западноевропейских  стран  место,  где  сподобился  родиться  подобный  исторический  деятель,  со  временем  стало  бы  одним  из  широко посещаемых  туристами  пунктом,  обросло  бы  соответствующими  преданиями,  объектами  показами,  пусть  и  весьма  сомнительной  подлинности.  У  нас  же  обречены  на  безвестность  зачастую  и  куда  более  замечательные  места:  Сырец,  ретюньское  Поддубье,  или  та  же  Романщина,  на  пробуждение  интереса  к  которой  понадобились,  как  минимум,  10  лет  популяризаторской  работы.
    Спасский  погост  является  местом  рождения  церковного  деятеля  первой  половины  XIX  века  архимандрита  Фотия,  в  миру  Петра  Никитина,  прозывавшегося  по  фамилии  Спасский,  от  названия  погоста.  «Он  родился  7  (18 – авт.)  июня  1792 года…  Отец  его,  Никита  Федоров,  был  дьячком  при  приходской  церкви»  (Е.П. Карпович).
    В  1814  г.  по  окончании  семинарского  курса  будущий  архимандрит  «поступил  в  Петербургскую  академию,  но  через  год  по  болезни  вышел  из  нее  и  был  назначен  учителем  Александро-Невского  училища».  Перед  этим  он  побывал  в  родном  Ям-Тесово.  После  пострижения  в  монахи  (1817 г.)  его  назначают  законоучителем  во  2-й  кадетский  корпус.  «Вскоре  Фотий  выступил  против    сильных  в  то  время  мистиков  и  «возвысил  вопль  свой,  яко  трубу»  против  «масонов,  верующих  в  антихриста»,  диакона  и  сатану».  Напомним,  что  под  мистиками  и  масонами  здесь  имеются  в виду  участники  т.н.  «библейских  обществ»,  возникших  в  Англии  и  с  1806  г.  все  более  укреплявшиеся  в  России.
    Членами  библейских  обществ  были  преимущественно  члены  масонских  лож,  чьи  сочинения  были  прямо  враждебными  учению  православной  (греческой)  церкви.  В  1817  г.  на  заседании  лондонского  библейского  общества  было  объявлено,  что  православие  в  России  поколеблено,  что  в  России  не  осталось  ни  одной  губернии,  где  бы  не  было  заведено  библейское  общество.
    Фотий  выступил  как  один  из  самых  фанатично  настроенных  борцов  в  защиту  православия.  За  проповедь  против  мистиков  произнесенную   27  апреля 1820  г.  он  был  удален  из столицы  игуменом  в  захудалый  новгородский  Деревяницкий  монастырь.  Тогда  же  обладательница  огромного  богатства  графиня  Анна  Алексеевна  Орлова-Чесменская  «убедила  его  сделаться  ее  духовником».
    Благожелатели  Фотия  устроили,  чтобы  он  был  принят  Александром I, склонным  к  мистическим  настроениям.  Фотий  разоблачал  перед  ним  явных  и  тайных  врагов  православной  церкви,  на  что  царь  «многократно  целовал  благословляющую  его  руку».  Вскоре  в  России  было  упразднено  Министерство  духовных  дел,  слывшее  «главным  горнилом,  зловредных  религиозных   и  политических  идей…».  Против  религиозных  обществ  стали  применять  репрессивные  меры.
    С  воцарения  Николая  I,  человека  твердых  охранительных  убеждений,  Фотий  потерял   прежнее  духовно-политическое  значение.  Назначенный  еще  в  прежнее  царствование  архимандритом  новгородского  Юрьева  монастыря  он  сосредоточился  на  благоустройстве  этой  обители  на  средства  графини  А.А. Орловой-Чесменской,  став  объектом  необоснованных  слухов  о  интимно-близких  отношениях  с  ней.
    Будучи  юрьевским  архимандритом,  Фотий  был  также  и  благочинным  ряда  губернских  монастырей.  Не  забывал  он  и  родной  погост.  В  архиве  Новгородского музея-заповедника  А.А. Селин  обнаружил  сведения,  что  старанием архимандрита  Фотия  здесь  в  1835 г.  на  месте  старой  деревянной  церкви  был  выстроен  каменный  храм.  По  счастью  нам  удалось  найти  его  фотографию начала  1900-х  годов,  чтобы  судить  о  его  внешнем  облике.
    Каменный  храм  в  Спасском  погосте  был  выстроен  в  духе  хорошо  знакомых  архимандриту  Фотию  древних  новгородских  храмов.  Такая  же  благородная  простота,  лаконичность  архитектурных  форм  и  общая  выразительность  силуэта.  Церковь  являла  собой  тип  одноглавого  храма  с  высоким  барабаном,  прорезанным  арочными  окнами  и  завершенным  шлемовидным  куполом.  Его  очертаньям  вторило  решение  звонницы  с  таким  же  купольным  перекрытием  и  узкими  арочными  проемами.
    Со  стороны  колокольни  церковь  имела  широкое,  крытое  крыльцо  под  двускатной  кровлей.  Дверной  проем  оформлял  архивольт  просторной  арки.  Треугольник  фронтона  украшала  живопись  с  изображением  Спасителя.
    Карниз  основного  объема,  верхи  барабана  и  звонницы  украшали  декоративные  пояски  из  килевидных  кокошников,  что создавало  впечатление  особой  нарядности  церкви.
    Храм  был  двухэтажный,  обнесен  высокой  каменной  оградой  с  кованной  решеткой.
    Имя  Фотия  жители  Ям-Тесово  помнили,  по  меньшей  мере,  до  лихолетий  первой  мировой  войны. Документы свидетельствуют:  «Во  всем  приходе  нет  ни  одного  поминания,  подаваемого  в  церковь,  в  котором  на  первом  месте  не  был  бы  записан  священноархимандрит  Фотий». 
    Сегодняшнее  Ям-Тесово  состоит  из  старой  и  новой  частей.  Последняя  застроена  панельными  пятиэтажными  домами.  Церковь  находилась  в  старой  части  поселка,  откуда  открывается  красивый  вид  на  другой  берег  Пристанского  озера,  на  мыс  при  слиянии  рек  Оредежа  и  Тесовой,  где  стояла  когда-то  церковь  бывшего  Никольского монастыря  (см. Усадищи).
    Закрытая  до  войны  Ям-Тесовская  церковь  вновь  действовала  в  1942-45 гг.,  в  ней  служил  протоиерей  Димитрий  Осьминский.  Возможно,  что  в  последние  годы   до  революции  он  был  настоятелем  новосильцевской  церкви  в Лесном,  одном  из  районом  старого  Петербурга.  Сергеем  Глезером,  автором  книги  «Петербург  на  север  от  Невы»  он   упомянут  как  Д.Н. Осьминский.
    В  1980-е    годы  на  месте  церкви  в  Ям-Тесово  еще  можно  было  увидеть памятный  колокол,  подвешенный  на  металлических  столбах.
    В  истории  Ям-Тесовской  округи  много  забытых  страниц.  Недавно  одной  из  них  стало  меньше.  В  начале  1990-х  годов  на  Северном  Кавказе  в  ледниках  Эльбруса  были  обнаружены  останки  летчика – Александра  Васильевича  Иванова,  незадолго  до  гибели  представленного  к  званию   Героя  Советского  Союза.  Но  это звание  ему  не  успели  присвоить.
    А.И. Иванов  был  родом  из  деревни  Клуколово,  расположенной  к северу  от Ям-Тесово,  на  реке  Череменке,  у  ее  впадения  в р. Руденку.  В  1998 г.  справедливость  восторжествовала,  летчику  было  присвоено  звание  Героя  Российской  Федерации.  В  2002 году  на  доме,  где  он  родился,  была  установлена  мемориальная  доска,  а  27  апреля  2005 года  в канун  60-летия  Победы  в  Великой  Отечественной  войне  имя  летчика-героя  было  присвоено  Ям-Тесовской  средней  школе.
    254. Ящера  (Мшинской),  церковь  во  имя  Св. прп. Сергия  Радонежского, каменная,  1871-72 гг.,  арх. Г.И. Карпов, закрыта  в  1930-е гг.,  сохранилась  в  руинах.
    Деревня  Ящера,  в  прошлом  Большая  Ящера, находилась на границе Лужского и Царскосельского уездов,  относилась  к  территории последнего.  Деревня  расположена  при  пересечении  шоссе  Санкт-Петербург – Луга русла р. Ящеры.
    История  села  нуждается  в  дополнительном  изучении.  Известно,  что  в  древности  оно  входило  в  состав  Орлинского  Спасского  погоста.  Дорога  из  Санкт-Петербурга,  современное  Киевское  шоссе,  была  почтовым  трактом,  трасса  которого  первоначально  проходила  восточнее  современного  шоссе.  Тракт  был  оборудован  почтовыми  станциями,  одна  из  которых была устроена  в Большой  Ящере.  Следующими  были  почтовые  станции в  Долговке,  Луге,  Городце.  Сначала  здания  почтовых  станций  (контор)  были  деревянными.  При  Николае  I,  в  1830 – 1840-е гг.  при  изменении  трассы  на  ее  современное  прохождение,  деревянные  почтовые  станции  заменили  на  каменные  почтовые  дворы.  Один  из   них  в  деревне  Выра  сохранился,  восстановлен  и  обращен  в  музей.  Почтовый  двор  в  Ящере  также  сохранился,  но  в  частично  разрушенном  состоянии.  Между  тем,  в  его  истории  есть  одно  любопытное  событие.  Одно время  ящерскому  почтовому  двору  пришлось  побывать  императорским  дворцом.  По  крайней  мере,  таким  он  значится  на  плане  села 1868 г.
    Превращение  здания  ящерской  почтовой  станции  в  царский  дворец  произошло  по  причине  ввода  в  эксплуатацию  Петербургско-Варшавской  железной дороги.  Почтовый  тракт  утратил  свое  прежнее  значение,  и  ящерский  почтовый  двор  был   приспособлен  под  «царский  заезжий  охотничий  дом»,  или,  по  другому,  под  «императорский  охотничий  дворец».  Здесь  останавливались  для  охоты  императоры  Александр  II  и  Александр  III,  пока  для  последнего  в  здешних  местах,  по  Ящерой,  не  был  построен  специальный охотничий  дом по  проекту  архитектора  Л.Л. Петерсона,  создателя  часовни в  г. Луге,  в  городском  саду  у  Воскресенского собора.
    Предполагаем,  что  именно  обустройство  бывшей  почтовой  станции  под  императорский  охотничий  дворец  привело  к  решению  построить  в  Большой  Ящере  каменный  храм,  проект  которого  был  разработан  епархиальным  архитектором  Г.И. Карповым,  с  именем  которого  связано  завершение  строительства  Лужского  Воскресенского собора.
    К  1867  г.  проект  большеящерской  церкви  был  завершен.  На  одном  из  его  чертежей  митрополитом  новгородским  и  Санкт-Петербургским  Исидором  было начертано:  Именем  Господним  благословляю  храм  по  сему  проекту  если  в  техническом  отношении  окажется удовлетворительным. Декабря  10  дня  1867 г.».  Годом  позже  проект  был  утвержден  губернским  строительным  отделением.
    Место  под   постройку  церкви  выбрали  с  восточной стороны  шоссе  в  100  саженях  (~ 200  м)  к  северу  от  почтовой  станции,  рядом  с  существующей  часовней. Землю  под  строительство  дома  для  церковного  причта  и  служб  пожертвовал  отставной  генерал-майор  Лыщинский, за женой  которого  к  1861 г.  числились  сама  деревня  Ящера,  а  также  деревни  Михайловка,  Покровка,  Кузнецово.  Строителем  (главным  жертвователем)  церкви  и  церковного  дома  был  потомственный  почетный  гражданин  Иван  Петрович  Лесников.
    Г.И. Карпов  разработал  проект  каменного  однопрестольного  храма,  одноглавого  с  шатровым  перекрытием  на  восьмерике  основания  с  каменной  шатровой  колокольней,  решенной  в  один  ярус.  Храм  и  колокольня  объединялись  трапезной.  Построенный  в  русском  стиле  храм,  несмотря  на  достаточно  скромные  размеры,  производил  монументальное  впечатление,  прежде  всего  благодаря  строгому  декоративному  оформлению
    Основным  оформлением  фасадов  стали  узкие  окна  с широкими  арочными  наличниками.  Особенно  привлекают  окна  северного  и  южного  фасадов – трехчастные,  флорентийского  типа,  т.е.  разделенные  колоннами  на  три  арочных  проема.  Каждое  из  этих  окон  обрамлено  неглубокой  нишей  с  арочным  верхом,  в  поле которого  размещена  композиция  из  трех  глухих  люнеттов  и  круглого  окна  в  плоскости  центрального  из  них.  Подоконная  часть  акцентирована  пояском  из  трех  прямоугольных  нишек.
    Церковь  построена в  1871-72 гг.  из  красного  кирпича.  Снаружи  она  была «окрашена  муммиёю»,  т.е.  клейкой  эмульсией,  создающей  эффект  лакированной поверхности.  Внутри  храм  был  оштукатурен  и  выкрашен  «под  небесный  цвет».
    Церковь  имела  в  длину  13,  в  ширину  6,5 сажен.  Вопреки  проекту,  церковная  колокольня  была  построенной  не  каменной, а с деревянным  верхом.  Звон  ее  насчитывал  6  колоколов.
    В  церковь  вели  два  крыльца:  одно  со  стороны  колокольни,  другое – через  алтарь.  «Кресты  на  храме  медные,  вызолоченные».  Еще  один  малый  крест возвышался  над  притвором – пристройкой  при  входе  со  стороны  колокольни,  над  дверьми  которого  находилась  икона  Явление  Богородицы  прп. Сергию.  Освящение  храма  состоялось  13  (25)  августа  1872 г.
    В  комплексе  с  чертежами  церкви  Г.И. Карпов  разработал  и  проект  дома  для  проживания  церковного  причта:  одноэтажное  деревянное  строение,  вытянутое  в  плане  на  9  осей.  Центральная  часть  дома обрамлена  лопатками, акцентирована  пилястрами  и  треугольным  фронтоном.  Тщательно  проработано  декоративное оформление  оконных  наличников.
    Церковный  приход  был  довольно  обширен,  включал  близлежащие  населенные  места  Царскосельского  и  Лужского  уезда:  Ящеру,  Покровку,  Кемск,  Сорочкино,  Низовку,  Чернецово,  волостное  село  Луги  и  др. – всего  10  поселений.  Самыми  населенными  из  них  были  Сорочкино – 400  жителей,  Луги – 285,  Ящера – 257.  Всего  же  численность  прихода  составляла  2100  человек  (на  1880-е  годы).  Железнодорожные  станции  Дивенская  и  Мшинская  также  относились  к  Ящерскому  приходу.  Позже  к  ним  добавилась  и  вновь  основанная станция  Низовская.
    «Крестные  ходы  кроме  6  января  и  1  августа  бывают  23  апреля  и  8  июля  в  Ящерское  Поле,  10  июля  в  Луги,  27  июля  в  Низовку».
    О  состоянии  церкви  и  прихода  на  начало  1900-х  годов  говорится  следующее:  Церковь  «крепкая,  светлая,  чистая…,  утварью  и  ризницей  церковь достаточна.  Прихожане  к  храму  усердны,  есть  много  жертвенных  вещей.  Свечной  доход  довольно  большой:  за  7  месяцев  613  руб. 35 коп. …
    Приходского  попечительства  нет.  В  приходе  4  земских  школы  и  3  школы грамоты»…  Далее  говорится,  что  учащиеся,  закончившие  курс,  или  среднее  отделение  ящерской  земской  школы  «отвечали  удовлетворительно».  Отмечалось  хорошее  состояние  церковной  библиотеки.  Что  же касается  причта,  то  здесь  картину  портил  местный  дьякон,  который  «за  нетрезвость  и  неблагоповедение был  смиряем  монастырским  подначалием».
    В  окрестностях  Ящеры  в  конце  XIX – начале  ХХ  вв.  находилось  несколько  небольших  предприятий,  среди  них  два  стеклянных  завода:  Нечаевский  (Липовский)  и  купчихи  Антонины  Ивановны  Виддер.  Последний  к  1905 г.  стал  принадлежать  т.н. Бельгийскому  обществу.  Он  находился  к  югу  от  деревни  на  берегу  р. Ящеры.  До  наших  дней  сохранились  остатки  ведущей  к  нему  дороги,  слитки  плавленого  стекла.
    К  северо-востоку  от  села  к  началу  1860-х  гг.  возникла  мыза  Ящера,  впоследствии  приобретенная  купцом  Михаилом  Яковлевичем  Томасовым,  в это  же время  на  купленной  им  земле  вблизи  ст. Преображенская  (Толмачево) он  устроил  лесопильный  завод  (в  советское  время  завод  ЖБИ)  и  отдельную  железнодорожную  платформу,  ныне  платформа  Партизанская.
    При  Томасове  мыза  Ящера  именовалась  Михайловской,  по  имени  владельца. Она  делилась  на  две  части:  жилую  и  хозяйственную.  Первая  размещалась  на  холме,  состояла  из  усадебного  дома  и  пейзажного  парка,  разбитого  на  склонах  холма.
    Хозяйственную  часть  усадьбы  составляли  производственные  каменные  и  деревянные  строения.  Здесь  же  находился  прямоугольный  формы  пруд,  обсаженный  плакучими  ивами.  Часть  построек  была  сложена  из  дикого  камня,   Большинство  хозяйственных  построек  усадьбы  сохранились  до  наших  дней,  включая  протяженное  здание  скотного  двора.  В  советское  время  на  основе  Михайловской  мызы  возникла  центральная  усадьба  совхоза  «Красный  Маяк».  Территория  самой  мызы  стала  служить  хозяйственной  площадкой  совхоза.
    Закрытый  в  1930-е   годы  ящерский  храм  действовал в   военное  лихолетье.  Ныне  от  него  остались  только  стены  и  подпружные  арки  купола.
    255.  Ящера  (там  же), часовня  невыявленного  наименования, деревянная (?), перв. половины  XIX в.,  не  сохранилась.
    Ящерская  часовня  находилась  к  северу  от  церкви,  впоследствии  была  включена  в  церковную  ограду.  На  плане  местности  1868 г.  она  показана  как  существующая,  т.е.  была  построена  до  начала  проектных  работ  по  церкви  и,  возможно,  определила  выбор  места  под  строительство  последней.  В  сведениях  начала  1900-х  годов  о  ящерской  часовне  сказано,  что  она  предназначалась  для  отпевания  «умерших  от  заразных  болезней», т.е.  опасных в  инфекционном  отношении.  По  тем  временам  это  считалось  редким  примером гигиены  в  быту  сельского  населения.  Ящерская  часовня  производила  впечатление  «чистой  и  красивой».
    В  церковной  ограде  погребали  только  служителей  церкви.  «Для  мирян  же  есть  в  версте  от  церкви  другое  кладбище».
    Качественные  изменения  в  жизни  села  произошли  в  конце  XIX – начале  ХХ  века.  На  1898  г.  здесь  уже  были  фельдшерский  пункт,  земская  школа,  временное  телеграфное  отделение.  В  1910  году  в  Ящере  открывается   почтовое  отделение.  В  том же  году  в  приходе  Сергиевской  церкви  было  образовано  приходское  братство  трезвости  с  утвержденным  уставом.  Через  два   года  отдельные  части села  объединяются  в  одно  общее  поселение,  где  в  1914 – 1915 гг.  открывается  телеграф.  По  всему видно,  что  Ящеру  ждала  участь  стать  одним  из  самых  крупных  и  благоустроенных  сел  на  Псковском  тракте,  таким,  каким  были  Рождествено,  Городец,  или  заплюсское  Заполье.


                3. Заключение.

    Эта книга написана на основе материалов, собираемых нами со второй половины 1980-х годов. Её целью мы поставили объединение сведений, доныне разбросанных по разным источникам, в один общий свод, дополнив и уточнив их по результатам собственных библиографических и архивных изысканий. Памятуя о том, что храмы, особенно сельские, включая часовни, являются объектами, через которые возникает внимание к истории отдельных населённых мест, их округи, мы сохранили тему храмового зодчества, как основную, центральную. При этом мы позволили себе включить в книгу дополнительную информацию по широкому спектру краеведческих вопросов, в частности, особенно интересующего нас отражения в местной топонимике процесса славянского заселения края, славянской мифологии. Свою книгу мы видели  в образе дерева с разветвлённой кроной. Если ему обрубить ветки, то получится малоинтересный столб. Мы не стремились сузить книгу до рамок специального историко-архитектурного исследования с его проблематикой, периодизацией, типологией, художественной стилистикой памятников. Мы солидарны с авторами книжной серии о дворянских усадьбах Санкт-Петербургской губернии, где рассмотрение особенностей памятников усадебного зодчества и садово-паркового искусства, сопровождается множеством попутных сведений, подчинено целям комплексного изучения края, чтобы в дальнейшем «местные краеведы смогли продолжить его изучение» (см. Предисловие к книге по Кингисеппскому району)
    Подобный подход был подсказан нам и десятитомными «Историко-статистическими сведениями по Санкт-петербургской епархии, изданными в 1869 – 1885 гг, т. е. более чем 120 лет назад. Здесь, кроме данных по самим храмам, содержится обилие фактов, касающихся населённых мест, жизни приходов, местных деятелей, включая тех же владельцев усадеб.
    Кроме того, каждому из уездов губернии здесь посвящены довольно объёмные очерки, содержащие данные по их географии, истории, хозяйственному положению, народонаселению. Значит, нам было от чего оттолкнуться и на что ориентироваться.
    Укрепил наше решение и вышедший в 2000 году краткий церковно-исторический справочник «Земля Невская Православная», представляющий собой свод церквей, как существующих, так и когда-либо находившихся по всем районам Ленобласти и пригородам Санкт-Петербурга. Его смело можно отнести к краеведческой литературе, так как в нём не содержится каких-либо собственно архитектурных данных, например по типологии и художественной стилистике храмов, их объёмно-планировочной композиции. Приведённые в Справочнике сведения были использованы нами как образцы для заглавных аннотаций по каждому памятнику, как для церквей, так и для часовен.
    Всего нами охвачено 230 церквей и часовен, затронута история почти половины населённых мест района. К тому же ограничиться одними историко-архитектурными тонкостями было бы, по меньшей мере, несерьезно, с учетом тех громадных потерь и того реального состояния, в котором находится большинство лужских храмов.