Морковка для ослика. 15

Время шло. Я не понимала, что связывает Максима с этой женщиной. Не понимала потому, что в наших разговорах, которые стали теперь более редкими, но все же происходили, он постоянно повторял, что тяготится этой связью и стыдится ее. Тем не менее, связь эта продолжалась, и, нравилось мне это, или нет, но я пыталась уважать выбор, который он сделал. Не скажу, что нам с Мариной удалось наладить отношения, но агрессивных выпадов с ее стороны в отношении меня больше не было, и это усыпило мою настороженность по отношению к ней. Но с каждой обмолвкой Максима, с каждой фразой, высказанной его подругой, с каждой случайно подмеченной мелочью их быта внутри меня росла неприязнь. Так, я узнала, что Марина, пользуясь прежними знакомствами в аптечной сети, периодически пичкает Максима то феназепамом, то возбуждающими таблетками. Мне стало понятно, почему в последнее время его былая агрессивность сменилась вялым безразличием. Я узнала, что у Марины есть ребенок, сын, которого она с легкостью сплавила сестре на воспитание, не вспоминая о нем неделями, с того же дня, как она вселилась к Максиму. Мысль о том, что она с легкостью отказалась от ребенка ради того, чтобы подцепить на крючок парня из обеспеченной семьи, не вызвала у меня приятных эмоций. Я уже не удивилась, когда узнала, что они частенько принимают вместе наркотики, чтобы, по словам Марины, обострить сексуальные ощущения. А узнала я об этом, кстати, после того, как Марина предложила мне с места в карьер принять на грудь, накуриться анаши и после этого заняться групповым сексом втроем, или хотя бы вчетвером, если я не хочу обделять вниманием своего мужа. Когда я поспешно отказалась, она снисходительно посмеялась надо мной, как над неопытной стеснительной девчонкой, и заявила, что я ханжа, секс под наркотиком – это круто, групповуха возбуждает, что они записывают на видео свои разнузданные игры, и, если Максим когда-нибудь соберется дать ей от ворот поворот, она с радостью подсунет это видео его будущей жене или подруге. В следующий раз она предложила мне тайком от наших мужчин сбежать в какой-нибудь бар, снять пару мужиков и оттянуться на полную катушку. Я думала, что больше меня ничего уже не удивит, но я ошибалась. Ее очередное предложение было в том, чтобы мы с ней стали любовницами. Еще со студенческих лет, проведенных в московской общаге, когда мне пришлось какое-то время жить в одной комнате с лесбийской парой, засовывая голову под подушку по ночам, чтобы не слышать их стонов и вздохов, у меня возникло стойкое отвращение к подобным отношениям. Поэтому я даже не могла сдержать брезгливой гримасы на своем лице, когда я дипломатично сказала, что польщена, но полностью гетеросексуальна. Как ни странно, но, увидев  мою реакцию, она все еще настойчиво пыталась меня уговорить: «Давай хотя бы попробуем, нам вместе будет хорошо, вот увидишь, я так мечтаю об этом, мне даже все время снится это во сне». Мне пришлось резко ответить, что я не желаю более слышать даже намеков на эту тему.
Что же касается отношений Марины с самим Максимом, она говорила о них много, охотно и в самых интимных подробностях. С каждым, кто готов был ее выслушать. Не говоря уже о продавщицах центрального универмага, где располагался аптечный киоск, где она работала до того, как познакомилась с Максимом и с поспешностью свалила заботы по своему содержанию на него. По ее словам, она каждое утро ходила в универмаг, чтобы вывалить любопытным девицам очередную порцию «мыльного сериала».
Меня поражало, с каким пренебрежением и цинизмом Марина отзывается о Максиме, высмеивая и унижая его и как личность, и как мужчину. Она оставила попытки выглядеть слабой женщиной, страдающей по любимому. После того вечера, когда я невольно за нее вступилась, она сказала мне:
- Я была неправа, когда пыталась на тебя нападать. Так тебя с места не сдвинешь. Но теперь я поняла, что ты такое. Силой тебя не взять, зато добром из тебя веревки можно вить.
И теперь она пыталась сделать из меня если не подругу, то своего рода сообщницу. Смеясь, она поверяла мне, как жалко выглядит Максим на фоне ее бывших любовников, как легко его одурачить притворным восхищением и байками по пять-шесть оргазмов, которые она будто бы испытывает с ним за один акт, тогда как он просто «жалкий щенок, который научился вылизывать бабу между ног и горд собою, а на деле и этого толком не умеет». Делилась со мной планами, из которых следовало, что, хотя Максим и не так обеспечен материально, как бы ей хотелось, но на безрыбье и рак рыба, и ей удается вытянуть из него достаточно денег, чтобы не заботиться о хлебе насущном, а в перспективе она рано или поздно заставит его одеть ей обручальное кольцо, и уж тогда-то его богатым родственничкам придется раскошелиться по полной.
- Послушай, - сказала я ей как-то – ты не боишься, что как друг Максима, я передам ему все гадости, которые ты про него говоришь?
- Ты? – расхохоталась она – ты у нас слишком порядочная для этого. К тому же мы с тобой два сапога пара. Не строй из себя скромницу, ведь ты тоже после развода подцепила неженатого парня и женила его на себе, разве не так?
Своего нынешнего мужа я два года уговаривала  найти хорошую девушку и забыть обо мне, а на нашей свадьбе настоял не только он, но и его родители. Но что толку было объяснять? Она видела во мне «свою», такую же расчетливую хищницу, идущую по чужим головам и считающую, что в борьбе за личные интересы все средства хороши.
- К тому же запомни – угрожающе сказала она мне – если ты ему и расскажешь, он не поверит. Ни тебе, ни кому-либо еще. Поверит он только тому, что скажу я. Так что не рискуй
Я была настолько глупа, что рискнула. При очередной встрече я передала Максиму откровения его сожительницы, опустив наиболее отвратительные подробности. Он выслушал молча.
На следующий же день ко мне явилась Марина.
- Ну что? – самодовольно заявила она. – Я тебя предупреждала? Чего ты добивалась? Все, на что его хватило, это жалобно пробормотать «Мариночка, ну зачем ты рассказываешь посторонним о нашей личной жизни». Тебе-то вообще какое дело, чего ты лезешь в наши отношения?
- Максим мой друг. – ответила я – И мне не нравится то, что с ним происходит.
- А мне нравится, что в его жизни есть ты? Да меня просто бесит, когда он, бывает, придет с работы злой, как черт, орет на меня, швыряет мебель, а потом наберет твой номер, «Катя, привет», поговорит с тобой и после этого становится спокойным и ласковым как котенок. Ты знаешь о том, что стоит вам с ним хоть чуть-чуть повздорить, у него адски болит голова и он сам не свой ходит, пока у вас с ним все не наладится? Почему ты столько для него значишь? Он должен принадлежать мне одной, и делиться всем должен только со мной, а не с посторонней женщиной.
- Ты думаешь, что вы с ним друзья? – продолжала она. – Я тебе сейчас расскажу, какой он тебе друг. В тот же самый вечер, когда я тебя первый раз увидела, когда мы подвезли тебя до дому, он мне рассказал, что ты его преследуешь, домогаешься его, что ты просто грязная шлюха, которая направо и налево гуляет от своего мужа, и ты вынуждаешь его работать вместе с тобой в надежде получить от него сексуальные услуги в благодарность. Ему пока что удается держать тебя на расстоянии, но как бы он ни пытался, он не может от тебя избавиться. Ты никак не можешь понять, что ты ему противна, и если бы он оказался с тобой в одной постели, его бы стошнило. Он просил, чтобы я ни в коем случае тебе не доверяла, потому что ты очень умная, хитрая и расчетливая интриганка. Поэтому я к тебе так и относилась. А когда узнала тебя поближе, поняла, что ты совсем не такая.
Для достоверности она мне еще передала содержание нескольких наших с Максимом разговоров, факты из моей биографии, которыми я с ним поделилась. Но это было лишнее. Почему-то я и так сразу поверила, что каждое слово, произнесенное ею от лица Максима, шло от него. Из задумчивости меня вывел ее вопрос:
- Скажи мне честно, у вас с ним были близкие отношения?
- Честно? Да, мы пробовали несколько раз, но из этого ничего хорошего не вышло. И уж можешь мне поверить, что инициатива исходила от него, а не от меня.
- Я так и думала. – сказала она, помолчав. – Откровенность за откровенность, ты можешь мне сказать, что он говорил про меня?
- Да ничего особенного.
- А все-таки?
- Говорил, что относится к тебе как к домработнице, что тебе некуда идти, и только поэтому он держит тебя у себя. И что ноги твоей не будет в его новой квартире. Ну и, разумеется, ты тоже шлюха. Довольна?
Почему-то мои слова сильно ее задели.
- Домработница? – повторила она, раздувая ноздри.
- А что тебя так обидело? Я, как оказалось, гнусная интриганка, которая его нагло домогается.
- За все время, что мы вместе – уныло сказала она – он ни разу не говорил мне, что любит. Он просто со мной трахался, и все.
- За то время, что мы с ним знакомы – ответила я – он говорил мне, что любит, раз десять. Только эти слова для него ничего не означают, это было совершенно ясно, так что я даже не придавала им значения.
Я не лгала. Я действительно много раз слышала от Максима слова «я тебя люблю», но ни разу не воспринимала их как признание в чувствах, автоматически добавляя в ответ: «как друга», «как сестру», «любить можно и кошку».
- Мне кажется – сказала она медленно - что он просто пытается тебе мстить за то, что он не понравился тебе в постели.
Из ее уст это прозвучало почти как комплимент.
- И что ты теперь собираешься делать? – спросила она угрюмо.
- Ничего.
- Ничего? После всего, что я тебе рассказала?
- Разве ты еще не поняла? Максим сам настойчиво добивался того, чтобы быть моим другом, на совместной работе тоже настоял он. Я не звала его в свою жизнь. И дальше тоже ничего предпринимать не собираюсь.
- А я сегодня же от него уйду! – сказала она. – Только ты, пожалуйста, ничего не говори ему о нашем разговоре. Прямо сейчас пойду и соберу свои вещи. Пусть он остается один, я видеть его больше не могу. А с тобой мне хотелось бы остаться подругами и видеться дальше.
Я покачала головой.
- Между нами дружбы не получится. Я общалась с тобой только потому, что этого хотел Максим.
- Что ж, жаль. Но, прошу, не говори ему ничего. Для меня это очень важно.
- Я не собираюсь ни звонить Максиму, ни видеться с ним по собственной инициативе. Но если я его встречу, я не могу сказать заранее, как я поступлю.
- Дай мне хотя бы два дня.
Интересно, почему именно два дня? Впрочем, меня это не касается.
- Хорошо, два дня у тебя есть.
- Спасибо. Ты совершенно не такая, как рассказывает Максим. Ничего общего.
- Это ты уже говорила.
- Ну, я пойду? Я в таком шоке, мне надо прийти в себя.
Я закрыла за ней дверь и долго прокручивала в голове наш с ней разговор. Когда она передавала мне грязные оскорбления, у нее горели глаза, она наслаждалась процессом, желая меня побольнее унизить. Нет сомнения, что всю грязь, которую она на меня вылила, она действительно слышала от Максима. Но, выходит, не особенно ему поверила. Иначе не стала бы допытываться, было ли у нас с ним что-нибудь посерьезнее дружеских отношений. А когда узнала, что это так, заметно приуныла. Она пришла расправиться с соперницей, это факт. Но я ее слегка сбила с толку и заставила изменить планы. И все-таки что-то не нравится мне в ее поведении, интуиция подсказывает, что где-то она сфальшивила, но, огорошенная тем, что узнала, я не смогла уловить этот момент. Время покажет, что за козырь остался у нее в рукаве. Я сказала ей чистую правду: я ничего не собираюсь предпринимать сама.