Сказки про Машу

МАША И ДЕМОНЫ

Маша билась с демонами. Каждую ночь.

Сегодня один из них выполз из-за плеча. Маша подумала - если бы не поленилась намазаться ночным кремом, то он вполне мог бы проскользнуть мимо, и она не почуствовала бы теплого сухого скрипа на правой щеке. А так - он заставил ее оцепенеть в пугающем блаженстве и медленно полез в рот, раздвигая пересохшие губы. Машу спас отрезвляющий запах её гнилых зубов... Она проснулась в холодном поту и решила еще на полгода отложить поход к стоматологу; и каждый вечер мазать лицо и шею самым жирным вазелиновым кремом.

А вчера один из демонов пророс внизу Машиного живота. И как она не доглядела в ванной! Это было ужасно: он рос горячим кряжистым деревом, выпуская в процессе роста парализующий яд. Яд пах дымом и стоптанными туфлями. И когда уже нечем стало дышать - Маше ничего не оставалось, как вытолкнуть мерзкую тварь потоком вязкой мочи... Странно - кровать оказалась сухая, только трусики слегка промокли. Маша подумала - наверное ему и нужна была моча, он ее всю выпил, насытился и был таков. После этого Маша решила каждую ночь ложиться в постель запечатанной самым тугим тампоном.

Маша давно поняла, что демоны все одинаковы, только действуют по-разному и приходят каждый раз в разном обличье. А в остальном все похоже - лишают воли, дарят сладкие иллюзии, парализуют и выедают мозг. И еще - они вездесущи.

Как-то, неделю назад, Маша рвала ромашки на облаках, наивно полагая, что там-то демоны ее не достанут. Рвет она ромашки, облетая облако против часовой стрелки, и чувствует - кто-то тянет ее за ноги, упорно тянет, даже волоски на ногах вздыбились. Хорошо что Маша спала в носках - демон стащил носки и нырнул в бездну.

Маша иногда задумывается - а что будет, когда она одолеет всех демонов? Но она почему-то боится об этом думать.


МАША И ДЫМ

Маша курила. Балкон смотрел в ночь своим бетонным зевом. На зимнее небо. Снежинки безмятежно падали, зацепляясь подолами юбок за звездочки на поясе Ориона. Маша думала: как далеко амстердамским гранильщикам до мастеров звёздного чертога.

Маша вспомнила Амстердам. На «Парадиз» денег не хватало, и она отправилась в «Бульдог». За соседним столиком старая шлюха в норковом декольте пыталась избавится от жары вдыханием жжёного абсента. За спиной пялился в садомазо-журнал какой-то… Маше так и хотелось подумать - «прыщавый студент», но поскольку он с месяц не брился, то и прыщей у него не было, а если и студент, то уж явно - не наук, а порока. Абсолютный козёл, поскольку от него разило за версту. Бедняга, похоже, дрочил не переставая; а одежды, кроме той что на нём – в гардеробе не было.

Маша вдохнула сладкий грушевый дым. Мороз надулся пузырем и лопнул от балкона. «Какой замечательный пук» - подумала Маша – «Если бы я так сладко пукала, то все мужики в курилке были бы мои!» Но поскольку грушевые пуки Маша пускать не умела, в курилке она курила трубку. Но мужчины не то чтобы не смотрели на неё – они тупили свои чешуйчатые глазки и торопливо докуривали сигареты. Комплексовали – у них не было трубок. Были и другие, которые гордо пыхтели вульгарным «Кэптэйн Блэйк»’ом – Маша над ними молча ржала и они, ощутив это своим павианьим мозгом, отворачивались и дожигали до фильтра – типичные гламурствующие жлобы.

Маша курила осторожно. С опаской втягивая тонкую струйку. Ей нравилось, как струйка разбивается в дамбу гортани – и вот уже не горный поток, а спокойная тихая заводь; округлые волны заполняют все заливы и впадины носа, обволакивают истомой мозг, и даже уши перестают воспринимать звуки извне. В голове зазвенели колокольчики счастья. Маша качнулась к перилам…

Как здорово, что папа когда-то давно решил обустроить балкон и установить рамы: странной конструкции, с металлическими переборками. Правда, среднего стекла давно уже не было – вынесли во время одной из пьянок – но перекладина осталась.

«Это жизнь» - подумала Маша, запихивая снег в окровавленные ноздри. Разбитый нос, пустой кошелек, стыдливые мужские взгляды – это жизнь. Трубка, улетевшая куда-то в сторону грязного ночного тротуара – тоже жизнь. Маша подошла к перилам – вслед за дымом. Заглянула за край, покачалась в такт золотистым электрическим волнам. «Если я стану дымом и полечу – это тоже жизнь…»

Ветер быстро выхолостил балкон. Скрипела неприкрытая дверь, постукивали друг о друга рыбины замороженного белья, где-то внизу устроили перекличку автосигнализации.

«Алло, это служба спасения? У дома … по улице … на земле лежит девушка, зовут - Маша. Она бросилась вниз с … этажа» «Простите, а вы кто?» «Я – её дым» …


МАША И КИПАРИС

Маша вышла на берег озера. Какая вонь. Но уже через пару дней привыкаешь.

Когда это случилось первый раз, она подумала – снег на склонах гор не может так пахнуть, наверняка это тина. Но когда она вернулась к дому, запах не пропал, а стал еще навязчивее. «Я схожу с ума» - решила Маша, и улила себя с ног до головы мыльной пеной.

На следующий день Маша снова зачем-то пошла к озеру. Запах преследовал ее волнами – отпуская в городских застройках и настигая с новой силой в частном секторе. Когда она прошла через собачий пустырь и вышла на берег, то подумала, что наступила в собачье дерьмо. Лунная походка по щебню и траве. После тщательного разглядывания подошв следы экскрементов на обуви не обнаружены. Маша раздосадовано уселась на скамейку. И в этот момент запах накрыл ее с головой.

Он был чёрный. Запах был чёрный и прямой! Волны выплюнули из себя струю чернолапых лебедей; строй прибрежных кипарисов рванул на Машу, протягивая к ней скелеты голых чёрных ветвей; чёрная вода вздыбилась, пытаясь выплеснуться из каналов, как из помойного корыта; чёрная косматая собака неслась по гаревой дорожке стадиона, выбрасывая комья грязи вперемежку с экскрементами… Тина, тина, тина… тина на лапах лебедей, на ветках кипарисов, в каналах, на собаке, на гаревой дорожке…

«Мадам, что с вами?» Маша увидела над собой незнакомое мужское лицо. Из лица торчала тина, застрявшая в ноздрях…

На третий день Маша решила сходить в лес, если это можно назвать лесом. В лес ее не пустили – откуда-то сбоку нарисовался егерь на мотороллере и вежливо спросил у нее ваучер. Пришлось снова идти к озеру.

Маша брела, распинывая опавшие кипарисовые иголки и буковую листву. Егерь не отставал – он пытался объяснить, что нарушать лиственный земляной покров нехорошо, что он должен естественным образом гнить. Маша поняла, что она тоже гниет естественным образом и медленно сходит с ума – запах разрушил лиственный весенний покров ее цветочного мозга.

Запах постепенно начал ей нравится. Им пропахли полотенца и простыни в её номере, деньги в бумажнике, ценники и мысли продавщиц в бутиках, колеса взятого напрокат велосипеда, телепередачи и телефонные звонки, бой курантов и трепет флага на ратуше. Ее мысли тоже пропахли, и Маша наконец-то погрузилась в это всеобщее вонючее сумасшествие.

Только намного позже Маша поняла, что это был запах покоя, умиротворения и богатства. Скромного такого, не требующего суеты и публичности. Это был запах счастья.

И когда становится совсем невмоготу, Маша распечатывает бутылку красного вина; закусывает головкой заплесневелого сыра и маринованными огурцами; запивает самым отвратительным дешёвым пивом… Ждет немного… И после этого в квартире долго стоит несравнимый ни с чем благородный запах кипариса.


МАША И ЯЙЦО

Маша пристально вглядывалась в отражение своего зрачка на полированной поверхности абсолютно новой ложки. «Как жаль, что в вилках зрачки не отражаются» - подумала Маша. А еще она подумала – это наверно оттого, что вилка проникает в зрачок.

А интересно, если вилкой проткнуть глазное яблоко, то что мы увидим сначала – тот зубец, который войдет в зрачок, или те, которые сбоку? Ну понятно, сначала нужно накачать глазоносителя морфием, а то он ничего не увидит, только боль почувствует. Хотя говорят, что глаз боль не чувствует. Многие скажут – конечно увидит зубец, который входит в зрачок – глаз ведь выпуклый. Но это как воткнуть, ведь есть еще «слепое пятно», и если зубец войдет точно по направлению к нему, то его-то мы как раз и не увидим.

Так думала Маша, представляя себе это феерическое зрелище. И еще она подумала, что если проткнуть глаз вилкой, то это будет весьма неэстетично: кровь, ошметки, рваная колотая рана… А вот ложка – инструмент весьма совершенный, ею и глаз можно аккуратно вычерпнуть, и после этого глазное дно выскоблить.

И вот ведь в чем парадокс – люди до этого давно догадались. Разве кто-нибудь слышал, чтобы вилкой аборты делали? Вот именно что – ложка здесь правит бал!

Озаренная этим внезапным открытием, Маша не заметила, как засунула кончик ложки себе под веко. «Что это я, совсем сдурела что ли?! Можно подумать, что я зрелищами беременна…»

А ведь так оно и есть – взгляд остановился на пачке пожелтевших билетов, торчащих из-под хлебницы. Чего там только не было – контрамарки с прошлого театрального сезона, подарочные сертификаты нового сгоревшего кинозала при супермаркете, билеты на давно сыгранные баскетбольно-волейбольно-футбольные матчи. Маша постоянно собиралась куда-то «культурно» сходить, но постоянно возникало тысяча других более важных дел, но чаще всего Маше просто было лень. И все эти неиспользованные билеты торчали увядшими листьями на дереве Машиной культуры.

«Если дети дурно сказываются на развитии женского интеллекта, а аборты позволяют женщине самореализоваться и сделать нехилую карьеру, то к чему приводят интеллектуальные аборты?»

В течение целого часа Маша пыталась разрешить эту логическую головоломку. Ответ пришел неожиданно – «Как же я хочу жрать!»

Маша взяла с подоконника оставшийся ей от прабабки специальный стаканчик - весь в засохших желтых подтёках; поставила в него остывшее яйцо; стукнула сверху новенькой ложкой и сковырнула треснувшую скорлупу… Из образовавшегося отверстия на нее вытаращился черный вонючий зрачок…

«Тьфу ты, нечистая! Вот и обновила ложку» - Маша брезгливо выбросила в ведро тухлое яйцо, вместе с прабабкиным стаканчиком и цептеровской ложкой.


МАША И МЕДВЕДЬ

Маша сегодня не пошла в лес. Она очень любила лес, но никогда там не была. Вот и сегодня она опять не пошла в лес.

Каждый раз Маша очень долго собиралась не идти в лес. Это происходило каждую субботу. Даже когда болела. Когда болела – особенно: с температурой, мумифицируя себя в потных простынях, Маша готова была даже не ползти в лес.

Но сегодня был замечательный осенний день, тёплый и душистый, и чтобы не идти в лес, нужна была веская причина. И такая причина вроде даже и нашлась – сегодня ведь была суббота, а в субботу все красивые барышни обязаны во что бы то ни стало не ходить в лес.

Но шишечки – Маша всю жизнь мечтала посмотреть, как лежат в лесу шишечки. Как растут – ей было неинтересно. Именно как лежат в лесу. Как лежат в городе, у всяких там госучреждений – Маша видела, а вот как они лежат в лесу, очень ее интересовало. Прямо до жути, до колик и до поноса…

Вспомнив о поносе, Маша очень расстроилось, потому что это сразу напомнило ей шишечки. Ведь стыдно признаться – Маше было очень интересно, насколько шишечки напоминают какашки, и наоборот. Она часто себе представляла какашки в виде еловых шишек. В виде сосновых – представляла с трудом, но теоретически это возможно и было бы даже интересно понаблюдать такое чудо. Но в виде ольховых – это ж как надо расстараться, хотя…

Нельзя сказать, что Маша не знала, что такое лес – она бессчетно проезжала мимо леса на машине, даже когда-то смотрела на него из вагона поезда. А уж в иллюминаторе самолета она прочувствовала всю его огромность и хрупкость. Но вот в самом лесу Маша ни разу не была, и поэтому очень любила передачи и журналы про лес. Даже однажды утащила из библиотеки старый журнал «Советский лесовод».

Про лес Маша знала всё – где какая тварь водится, сколько яиц какая птица несёт, как по голосу отличить жабу от лягушки… Маша даже знала, что у деревьев есть годовые кольца, и однажды увидев на заправке лесовоз, она выбралась из папиной машины и стала пересчитывать кольца на самом толстом бревне. Это оказалось неимоверно сложным делом, но неудача только подстегнула Машу в ее желании не сходить в лес.

Маша натянула футболку с джинсами, накинула ветровку, запрыгнула в кроссовки и решительно сказала себе – «Ну всё, решено! Иду!»

Маша вернулась домой усталая и довольная. Путешествия удалось, о чем свидетельствовали стоптанные кроссовки и пятна на джинсах и футболке.

«Ну может сегодня будут сосновые шишечки» - с надеждой помечтала Маша: разве не за этим она целый день шлялась по самым отвратительным фастфудам и шавермам…