Где высоко

Танечка, этот огромный  и пестрый город, сталкивая меня лбом с теми, кому мне давно следовало посмотреть в глаза – все больше убеждает  в том, что все происходит совсем не просто так.  В этом городе по прежнему слишком много суеты и беспощадно мало искренности. Город расцветает и город страдает.
А в моем городке, куда ты приезжала – зеленеет и обустраивается парк. Теперь он шумит весельем, брызгает фонтанами и гордо называется «Парк отдыха». Я часто в нем бываю со своим Мальчишкой: именно там он впервые в своей жизни увидел пруд, именно там я знакомлю его со стройными и величественными лошадями.  Танечка, я бесконечно влюблена в Мальчишку: он пахнет молоком и первозданностью. Светленький, с карими (уже!) глазами и огромный. Таня, он искренне  радуется мне, когда я прихожу. Смешить его я не умею (бабушки – умеют), меня он Любит рассматривать,  даже сидя у меня на коленях, задрав  голову. И так  важно замирает в этот момент ,что мне становится неловко. Мои кольца и серьги вызывают у него интерес.Самое удивительное и драгоценное, Таня, что это маленькое существо, которое только начинает Жизнь – уже Любит меня. По-настоящему, вне причин. Просто так. И когда-то он вырастит совсем складным мужчиной,  мы будем с ним рьяно спорить или тихо секретничать – но он будет меня Любить – тем родственным движение крови, что никакими обстоятельствами не вытравить.
Танечка, а помнишь, как ты ехала за мной – следом, целой тайной. Я заходила домой, перекидывалась несколькими фразами с домочадцами, одевала собаку, а ты все это время ждала меня на улице. За окном был то ли мокрый Декабрь, то ли ветреный Январь.Я выходила и, как обычно шла вдоль трехэтажной, меркнувшей в томном свете  школы, а ты тихо шла поодаль, по моим следам. Тенью. Ангелом-Хринтелем. Я завидев тебя – громко злилась и ругалась на тебя, что холодно, а ты с другого конца Москвы преследуешь меня. Ты только улыбалась и ничего не отвечала. Для тебя все это было совсем не важно. Мне страшно,что память - изменяет. Картинки безвозрастно стираются.

А Лиса? Иногда ты приезжала ко мне со своей Лисой. Прозвали ее так именно за хитрость. Она, больше моего зная  о твоих чувствах, пыталась меня соблазнить, а ты ругалась на нее. Ты не совсем доверяла ей, но жалела и постоянно пыталась оправдать : «У нее сейчас проблемы, она сама не знает, что делает», или, в ответ на нашу с ней переписку, говорила: «Лиса хочет как лучше».Это все твоя огромная доброта, Танечка. А теперь эта самая Лиса – единственная моя возможность узнать ,куда к тебе можно придти. Твои друзья мне так и не рассказали, где и когда тебя похоронят. Я очень нервничаю, Таня, ведь Лиса, известно – абсолютно не надежная. Но я же от нее не отстану, пока не узнаю.
Я давно уже съехала с того офиса, где я сидела у высокого окна на 4 этаже, в которое ты смотрела на меня часами. Если бываю на Пролетарке, обязательно в него заглядываю и Сердце тает. Теперь оно тусклое, почему-то. Там совсем пусто. Как и везде – без тебя.
Ты прочитала мое письмо, что я тебе положила – слева? Когда я встречусь с тобой под рукой Бога – я принесу тебе  еще много записок, и буду тебе их зачитывать, и еще буду добавлять. Выхино, где ты сторожила мои шаги,  там же дворик все с той же лавочкой, на которой мы сидели, Рязанский проспект, где ты меня встречала. Я. Все осталось, только  тебя нет. Ветер украл тебя и унес в далекую страну, где тебе совсем не больно.

Таня, взросление, как роковая опухоль – поражает меня. То самое взросление, когда большинство предметов воспринимаются уже под прямым углом, а не наискось, восхищая своей неправильностью. Такое взросление, когда твоя рука становится крепче и уже слишком смело рвет «фатальные»  связи в пользу ровного дыхания и самоуважения, когда ты находишь слова для ответа тем, кто несправедлив, когда ты признаешься не только себе в том, что ты не прав, но и тем, кого обидел, когда ты начинаешь оправдываться перед родителями за то, что в 12 лет ты ни разу не приехал к отцу в больницу, когда не они и тебе, а ты начинаешь объяснять им, что такое родные люди и достоинство. То самое взросление, когда твое утро начинается с напоминания себе же «А кто, если не я?!». Когда ты правильно оцениваешь себя и свои возможности: « Я могу, действительно могу дать то или иное – обществу или конкретному человеку», когда ты не ноешь, а идешь и завоевываешь. Взросление, где формируется четкость выбора – или да, или нет. Что-то среднее, мнительное –  уже не возбуждает. Таня, взросление – жестокая штука, но в большинстве своем – полезная.
Скорей бы уже придти к тебе с охапкой белоснежных цветов и прикоснуться к земле, что укутала все то, что от тебя осталось. Ты где-то рядом. Пока мы живы, мы можем к вам приходить. А когда и нас не станет – кто будет приносить вам живые, ароматные цветы?

Им всем больно, видишь ли, Таня. Все рассказывают мне о том, как в  их груди  щемит. Таня, Танечка! Они страдают и выказывают мне свои презрения. Но как же несправедливо все они не замечают за собой своих грехов! И даже когда ты, уже не стесняясь, прямо указываешь на их погрешности (было!) – они не видят, в упор не видят! Они живые. А что - я?

А имею ли я право тебе писать, Таня? Ведь, например, право Любить и говорить об этом – нужно еще заслужить. То же самое и относительно воспоминаний и писем: чтобы написать о том, как бесконечно мне тебя не хватает, я должна была что-то сделать для тебя, еще тогда, в часы твоего дыхания на этом свете. Я, быть может, права не заслужила, но я его выстрадаю – щемящей тоской в солнечном сплетении, удушьем горла, солеными слезами.
А что Вы там делаете? Оставляют ли вам память?. Говорят, что вам там абсолютно не больно и вы бесконечно улыбаетесь. Ты встретишь меня своей смущенной улыбкой, когда я буду идти тебе навстречу? Моя Ангел и многие другие  твердят, что мы обязательно еще встретимся. Что вы ждете нас, заранее зная все наши сроки. Вот когда мы встретимся, я уже никуда не уйду от тебя – буду вечно ходить за тобой по облакам.
Танечка, не сейчас. Мне ведь еще очень рано. И пусть Бог на меня не злится за то случайное «программирование на смерть» , как говорят Экстарсенсы. Я очень тоскую по тебе, Танечка. И мне очень хотелось бы сидеть под рукой Бога, но у меня здесь еще куча дел:  вырастить Мальчишку, отдать все должное своим родителям, помочь крохотным отказникам и тяжело больным детям и еще много много – Любить – беспричинно и в ореоле торжества. Ты уж его попроси, пожалуйста, чтобы оставил  меня здесь еще долго. Пока это мир еще держится на плечах Ангелов и Любви – ничего не страшно.

Целую тебя,
Твоя Королевна.