Солнце цвета ванили

 



           ( рассказ занял ВТОРОЕ МЕСТО на Первом Регулярном Конкурсе Клуба Слава Фонда "Лето - 2009" )





                1.


               


       У него были глаза цвета холодного осеннего моря, такие же бездонные и изменчивые.
       Алина добавила на палитру еще немного ультрамарина и придирчиво всмотрелась: «Да-да, именно так». Точными мазками прошлась по холсту, прищурилась и удовлетворенно улыбнулась – вот оно!


                ***


       Она опоздала.
       Вся группа уже успела занять лучшие места в экскурсионном автобусе, и Алине ничего другого не осталось, как усесться рядом с матроной необъятных размеров, заслонившей собой все окно.
       – Внимание-внимание, – радостный голос и пухлое лицо администратора гостиницы появились в солнечном проеме двери, – сегодня вашим гидом будет Александр Петрович – лучший из лучших.
       Лицо исчезло.
       На его месте возник слегка смущенный силуэт самого Александра Петровича, который, заняв свое место, перегородил Алине и лобовое стекло. 
       «Вот. Теперь совсем ничего не увижу», – настроение тут же испортилось.
       Автобус медленно вырулил со стоянки, устремляясь навстречу горным склонам. Возбужденный гомон пассажиров смолк – все прилипли к окнам. Прикрыв глаза, Алина задумалась о несправедливости жизни. Она приехала на море назло всем, назло себе. Пыталась что-то доказать. Кому? Да никому. Просто вырвалась на неделю подальше от сочувствующих глаз и осторожных вздохов. Сюда, где никто ничего о ней не знает. 
       Чей-то голос вытолкнул её из трясины неприятных мыслей назад, в прохладный салон автобуса.
       – …С огнем и мечем пришел на греческую землю жестокий повелитель Малой Азии персидский царь Кир Второй. Один за другим разрушил до основания города, обратив в невольников их обитателей. Лишь храбрые жители Теоса не были поставлены на колени. И тогда кровожадный повелитель приказал насыпать курган высотою с крепость. Но ворвавшихся в город персов ждало разочарование – он был пуст, а непокорные эллины уплывали в неведомые северные дали Эгейского моря…
       Алина даже не вникала в смысл слов, просто удивленно вслушивалась в музыку звуков, которая проникала в самые тайные уголки, обволакивала и одновременно ранила.
       «Странно…», – всмотрелась в резко очерченный солнечным светом силуэт гида.        Ничем не примечательная внешность никак не вязалась с этим чудным голосом. Алина разочарованно вздохнула – она любила гармонию во всем. Откинувшись на спинку сидения – все равно смотреть не на что – закрыла глаза и погрузилась в теплые волны звука.
        –…Трудолюбивые теосы сделали новые земли еще красивее. Вырос и прекрасный город с мраморными дворцами и храмом Афродиты. Так на этой земле появилось Боспорское царство…
        Представив себе сказочный город с затейливыми башенками, чьи купола загадочно блестят под жарким южным солнцем, Алина улыбнулась и стала мысленно дорисовывать в нем горбатые улочки и спешащих по ним приветливых горожан, смешно и чопорно снимающих при встрече шляпу.


       Час спустя она стояла у края смотровой площадки и сквозь расплавленный воздух рассматривала далекие сизые вершины, на которых никогда не побывает. «Вот ты какая, вечность… » Горечь обиды мелкими камушками рассыпалась в груди – почему человеческая жизнь так стремительна и так коротка? «Прекрати!» – вздохнула порывисто. Горячий ветер приносил невероятный коктейль незнакомых запахов, от терпко-пряной новизны захватывало дух.
       – Вам совсем неинтересно?
       Алина вздрогнула. Этот голос пронзил ее и мягко осел где-то внутри комочком паники.
       – Очень интересно, – замерла, не поворачивая головы.
       – Я всю дорогу наблюдал за вами, вы спали.
       «Что хочу, то и делаю!» – она разозлилась.
       – Вам показалось, – вежливый лед моментально достиг адресата.
       – Простите, я просто хотел узнать, почему неинтересно. Не опаздывайте, скоро уезжаем.
       Обернувшись, Алина натолкнулась на пристальный взгляд. Внутри что-то оборвалось, сердце пропустило удар. В немигающей глубине глаз невероятного оттенка было что-то, заставившее ее покраснеть и чуть ли не бегом устремиться в спасительный автобус.
       «Что это со мной, в самом деле? Нервы ни к черту!» – вжавшись в сидение, замерла. – «Наверное, от жары».
       Соседка смачно похрустывала чипсами, распространяя вокруг себя тошнотворный аромат. «Почему все так?» – Алина чуть не расплакалась. – «Может, действительно не стоило сюда приезжать?»
       Всю обратную дорогу она чувствовала на себе взгляд этих странных глаз.


                ***


       Утро обещало прекрасный день.
       – Алиночка, как ты там? – мамин голос, пронизывая тысячи километров, был до боли родным.
       – Все хорошо, – она вышла на балкон своего номера. Радостная суета внизу почему-то нагоняла тоску. «Что я тут делаю?»
       – Правда?
       – Мам, ну что со мной может случиться?
       – Нет-нет, это я так просто... – мамин голос слегка надломился. – Ты звони, когда время будет. Пока.
       – Пока, мамуль, – тонкая струна где-то в груди натянулась, готовая вот-вот зазвенеть. Алина уже пожалела, что вообще взяла трубку.
       «Хватит киснуть, сегодня я буду наслаждаться жизнью!» – подмигнув своему отражению, поспешила вниз.


       Солнце заливало перламутровым сиропом верхушки пальм. Сидя в их тени, Алина читала.
       – Не любите солнце? – опять этот голос.
        «Что за дурная манера подкрадываться незаметно!»
       – Не люблю, – обронила, едва взглянув. Кто сказал, что у правды одно лицо.
       – Странно. Зачем тогда приезжать на море?    
       – А вам-то что? Хочу и приезжаю, – отвернулась, считая разговор оконченным.
       – Интересно. Вот я очень люблю солнце и море. Я тут вырос.
        «Вот и иди, купайся, а меня оставь в покое».
      – Разрешите? – уселся рядом. – Вы издалека приехали?
      Лучше бы он не снимал темные очки. Наткнувшись на эти глаза, Алина чуть вздрогнула. «Я что, все время буду так реагировать? Бред какой».
       – Из Питера.
       – Надо же…
       – Надо же что?
       – Далеко…
       В повисшей паузе протяжные крики чаек были спасением.
       «Ну, иди уже…», – глядя в сторону пляжа, Алина чувствовала на коже раскаленные следы его взгляда.
       – Простите, забыл представиться. Александр.
       – Петрович, – продолжила в тон. – Да-да, помню.
       Или показалось, или он таки смутился.
       – А вас как зовут?   
       – Алина, – она вновь нырнула в эту странную синеву. «Надо же, какие глаза…»
       – Раз вы не купаетесь, может, хотите посмотреть водопад? Это недалеко.
        «Понятно, клиентов зазываешь…», – ей тут же стало скучно.
       – Когда экскурсия? 
       – Туда не водят туристов, слишком крутой склон. Но я знаю, как можно пройти.
        «Так я с тобой и пойду!»
       – Нет, спасибо.
       – Зря. Там очень красиво, – улыбнулся, моментально расплавив Алинкин цинизм, – может, рискнете?
        «А что?… Зачем я сюда приехала, как не смотреть на водопады».
       – Что ж, если там так красиво, можно и рискнуть.
       – Тогда переобувайтесь, жду в холле, – сказал и исчез так же внезапно, как появился.
       «Авантюристка!» – она еле сдержалась, чтобы не рассмеяться вслух.


                ***


       Пробираясь по заросшему диковинными растениями склону, Алина внезапно попала в совершенно другой мир, не имеющий ничего общего с ее суетным и таким привычным городским мирком. Буйная зелень переливалась неожиданными сочетаниями оттенков: от нежно-салатного до почти бурого. Жадно впитывая новые краски, Алина старалась сохранить в памяти причудливую палитру леса – художник, давно поселившийся в ее душе, всегда был начеку.
       – Эй, не отставать! – весело крикнул «проводник».
       – Да-да, я иду, – еле оторвав взгляд от огромных разноцветных стрекоз, поспешила следом, – тут очень красиво.
       – Это летом. Зимой бы тебе не понравилось.
       Еще у подножия горы они отказались от нудного «вы».
       – Ты, правда, здесь вырос?
       – Да.
       Он ждал ее на небольшой полянке. Раскаленный полуденным солнцем воздух был до краев насыщен стрекотом цикад.
       – Поэтому и решил стать гидом?
       – Нет, просто я одно время очень увлекался историей наших краев. Знаешь, сколько легенд сложили о здешних местах? Даже у этого водопада есть своя красивая легенда.
       – Не сомневаюсь, – Алина рассмеялась.
       – Здесь когда-то жили черкесы – гордый, но дикий народ…
       Алина увидела, как вспыхнули в его глазах отблески далеких черкесских костров, как завибрировал и без того необычно-красивый голос, сливаясь с шелестом леса и наполняя её душу каким-то первобытным восторгом.
       Ступая по теплому мху и сыпучим островкам обнаженной скалы, она походила на Тезея, ухватившегося в лабиринте неизвестности за нить чудного голоса этого странного человека. Голос манил, звал и зачаровывал, уносил в сказочный мир далекого детства.
       Улыбнулась: «Никогда бы не подумала…» Он был совершенно не похож на все её окружение. Глядя на уверенную поступь дикого зверя и стараясь не отставать, она представляла себя героиней рассказываемой легенды, которая от тоски по любимому бросилась со скалы, превратившись в горный водопад. И пронзительно захотелось поверить, что можно так любить, что существует дикая, всепоглощающая страсть, ради которой стоит жить или даже умереть. Страсть, которая почему-то обошла Алину стороной: ее любовь к мужу скорее походила на уютную тихую заводь, чем на бушующий океан.
       «Нежели можно так любить?» – в глазах защипало.
       Неожиданно деревья расступились. От грубой первобытной красоты перехватило дыхание. Ничего подобного Алина не видела и, пожалев, что с ней нет мольберта, тут же растворилась в безумном головокружительном танце тонких прозрачных струй.
       – Нравится? – лазурный взгляд прожигал.
       Алина очнулась и обнаружила свои пальцы судорожно вцепившимися в его руку. Он улыбался.
       «Да что же это со мой?» – бурые пятна смущения расцвели на бледном лице. Она отдернула руку и по-детски кивнула.
       – Очень красиво… И такой необычный цвет, словно в воду добавили немного кобальта.
       Он удивленно изогнул брови.
       – Даже так? – взгляд уже не жег, а плавил. Она растерялась – этот мужчина заставлял ее нервничать. «Возьми себя в руки!»
       – Я художник, для меня цвет – главное, – с вызовом отчеканила, каменея лицом.
       – Ах, вот оно что. И какого же цвета вот этот лист? – улыбка уступила место искреннему любопытству.
       – Окись хрома и немного изумрудного темного, – ответила не задумываясь.
       – А небо?
       – Синий циан и белила.
       – А солнце?
       – Ваниль.
       – Да?... – на его лице появилось уморительно-серьезное выражение. – Никогда бы не подумал. А я, болван, был уверен, что оно желтое! – и он рассмеялся таким искренним смехом, что Алинино смущение испарилось словно дым.
      Она смотрела в эти смеющиеся глаза и медленно растворялась в каком-то новом, непознанном мире, словно уже успела умереть и родиться вновь где-то в другом измерении. Тысячи невидимых игл сладкой болью вонзались в ее сердце, отпускали и вонзались вновь…
      И ей показалось, что с этим человеком она знакома не несколько часов, а тысячи лет.


       – Ну что, художница, будем спускаться или еще погуляем? – смешно подмигнул.
       – Погуляем, – представив пустой гостиничный номер, Алина обрадовалась.
       – Только я немного сполоснусь, раз уж с морем не вышло. Может, ты тоже хочешь? Но учти – вода ледяная.
       – Нет-нет!
       Он рассмеялся и, на ходу стягивая футболку, поспешил к водопаду.
       Глядя, как упругие струи разбиваются о загорелое тело, Алина почувствовала – этот мужчина притягивает ее, словно гигантский магнит.
       «Совсем сдурела! Не хватало еще закрутить роман с первым встречным. И с кем? С экскурсоводом…», – в голове начали всплывать обрывки американского «мыла» с пляжами и загорелыми инструкторами плавания. – «Какая пошлость!» – одернула себя и, силой оторвав взгляд от золотисто-медовых плеч, покрытых прозрачным водным узором, вошла в лес.


                2.


       Нужный оттенок ускользал прочь, прятался в пестроте палитры и хитрил.
       Алина сосредоточено смешивала краски и недовольно кривилась: «Не то». Золотистая охра была то слишком светлой, то чересчур темной. Закрыв глаза, отчетливо увидела блестящие капли воды на загорелой коже. Сердце глухо стукнуло… раз…еще раз…
       «Не отвлекайся, – она умела быть жесткой, по крайней мере, с собой, – еще чуть-чуть и ты поймаешь этот цвет».


                ***


       – Тут недалеко есть пещеры.
       Оставив водопад, они продвигались сквозь поредевший лес. Алина была в восторге – на нее обрушился целый каскад новых впечатлений и красок.
       – Как ты только понимаешь, куда идти? – окружающий лес казался непроходимыми джунглями.
       – Боишься заблудиться? – засмеялся он.
        «А что? Интересно, как бы ты себя повел?»
       – Не боюсь.
       – Правильно. Я тут каждое дерево знаю, не переживай, – голос растекался в жарком воздухе и опутывал невидимой вуалью.
       «Знал бы ты, о чем я переживаю, – счастливое опьянение от прогулки подернулось мутной пленкой. – Нет, только не сейчас. Сегодня не думаю ни о чем!»
       Вдруг в отвесной скале возник вход в пещеру.
       – Клаустрофобией не страдаешь? – он заговорщически подмигнул.
       – Вроде, нет.
       – Тогда вперед! – он взял ее руку и решительно шагнул в темноту.
       В пещере оказалось прохладно и на удивление светло – откуда-то сверху сочились синеватые лучи полуденного солнца.
       – Когда-то в этих местах жили только два племени людей, – его голос, умноженный эхом, напомнил Алине, что где-то в другом далеком мире она очень любит органную музыку. – Племя больших и страшных великанов жило в долинах рек, а высоко в горах жили хитрые карлики, занимавшиеся колдовством. Долго они не знали друг о друге, пока однажды карлики не спустились в долину…
       Алина с восторгом рассматривала диковинные каменные узоры на стенах.
       –… И вот тогда карлики хитростью и колдовством покорили глупых великанов, заставив служить себе. Говорят, они и до сих пор живут здесь.
       Она подозрительно осмотрелась по сторонам.
       – Да?
       – Да, – он заговорил шепотом, – наверняка они сейчас наблюдают за нами.
       Стены пещеры сошлись ближе, в темных углах зашевелились зловещие тени. Алина крепче вцепилась в его руку.
       – Вон, смотри-смотри, там кто-то крадется, – горячий шепот обжег ее.
       Алина взвизгнула и бросилась ему на шею.
       – Я пошутил! – звонкий смех, отраженный множеством галерей, моментально разогнал страшные тени. Совсем близко раскаленными углями загорелись его глаза. – Не бойся. Я никому не дам тебя обидеть, – хриплые ноты в голосе заставили ее задрожать.
       Его губы заскользили по натянутым до предела нервам, на стенах пещеры заплясали огни древних костров, и дикая первобытная страсть захлестала плетьми по ее душе. А сердце, оседлав непокорных черкесских скакунов, понеслось прочь по ущельям и долинам неизвестной доселе сказочной станы.
       Алина задыхалась.
       Какое-то неизвестное существо, в одночасье поселившееся в ей, бесновалось и ликовало, переполняя тело восторгом. Она чувствовала себя податливой глиной, из которой руки мастера лепят богиню. А может это сам господь сейчас творил из нее женщину. И кто сказал, что под землей находится ад? Нет, теперь она знала, где рай. А где-то там, в темных закоулках пещеры, тихонько посмеивался коварный Змей-искуситель. И она смеялась вместе с ним, и плакала, и уносилась прочь из того мира, который больше для нее не существовал…
       Алина не помнила, как спускалась в оранжевом свете заходящего солнца, о чем, не умолкая, говорила всю дорогу. Только длинные тени деревьев, его голос и ликующий стук сердца отпечатались в памяти какой-то нереальной сказкой. Она вдруг совершенно четко поняла: именно так должно выглядеть настоящее счастье, её счастье, которое так долго пряталось и скрывалось, возможно, именно в этих скалах, и которое наконец-то само прыгнуло к ней в руки. И этот мужчина – именно тот, кого она видела в своих снах и кого уже давно отчаялась найти. 


      – Ты когда уезжаешь? – в сумерках его голос казался глубже.
      Они стояли у самого входа в гостиницу. Где-то звучала музыка, и пьяные голоса радостно подпевали избитый мотив.
       – Послезавтра.
       Не успев договорить, ужаснулась: «Неужели, так скоро?»
       – Может, останешься?
       – Нет, мне надо вернуться вовремя.
      Увы, это было правдой.
       – Я не хочу расставаться с тобой, – этот голос рвал ее душу на части.
      «Я тоже!» – молча выкрикнула в ответ.
       – Зачем тебе ехать? Оставайся и рисуй свои картины.
       Алина представила себя стоящей с мольбертом на горной поляне, а рядом он… Разве может быть, что-то лучше? «Забудь! Этот мужчина не для тебя. Вспомни, что ждет тебя по возвращении. Разве ты сможешь видеть в его глазах что-то другое, кроме восхищения и любви?» Слезы щекотали глаза, готовясь скользнуть вниз.
       – Нет, мне надо ехать.
       – Похоже, ты женщина, которую я так долго искал, – голос резал душу в кровь. 
       «Молчи! Только молчи…»
       – А хочешь, я поеду с тобой в Питер?
       – Не хочу!
       – Уверена?
       – Да! – слова давались все трудней.
       «Господи, когда же прекратится эта жестокая пытка…»      
       – А мне показалось… Выходит, ошибся, – голос зазвенел разбитым стеклом. – Выходит я для тебя так – мимолетная интрижка. Никчемный герой курортного романа?
       «Нет-нет-нет!» – ее разрывало на части от боли. – «Я должна прекратить это сейчас, пока не поздно».
       – Прости, – выдохнула резко.
      «Пусть так. Зачем ему знать правду, тем более такую правду». Она почувствовала острое отвращение к себе и к этой проклятой жизни. Слезы лились тонкими струйками, благо совсем стемнело.
       – Я все понял, – жаркий вечер пробили копья льда.
      Его силуэт растаял в темноте, а Алина еще долго боялась дышать.


                ***


       Он стоял у открытого окна, прижимая к уху телефон.
       – Рустам, я уезжаю, – в голосе ни одной эмоции.
       – Как уезжаешь? Когда? – невидимый Рустам опешил от неожиданности.
       – Прямо сейчас.
       – Ты что? Саня, ты же меня без ножа режешь! Кто меня уговаривал – дай развлечься в роли гида. Я же человека на две недели отпустил.
       – Рустик, прости, но мне срочно надо вернуться.
       – Что-то на корабле? Можешь по-человечески объяснить, что случилось?
       – Ты мне, конечно, друг детства, но не могу.
       – Ну куда тебе спешить? – голос в трубке стал почти ласковым. – В кои веки приехал в родные края... Надоели экскурсанты – плюнь, я что-нибудь придумаю. Зачем же возвращаться на север…
       – Я уже заказал билет, – холодная синь глаз подернулась ледяной коркой. На другом конце послышался короткий вздох.
       – Что ж, надо так надо… Хоть проститься заскочи.
       – Само собой.
       Над изумрудными вершинами кипарисов белело равнодушное утреннее солнце.


       Звонок.
       Рука еле нащупала телефон.
       – Алиночка, как ты там? – опять мамин голос.
       – Все хорошо, – попыталась открыть глаза.
       – Еще спишь?
       – Угу.
       – Ладно, просыпайся, не буду мешать… – гулкую тишину прорезали монотонные гудки.
       «Может, всё приснилось?» – слабая искра надежды сверкнула вдали.
       Босиком пошаркала в ванную. Искру моментально задуло сырым сквозняком реальности. Так и есть – из зеркала смотрело чужое лицо с красными, опухшими от слез глазами.
       «Не приснилось».
       Боль сжалась в комок и стала тихонько подбираться к горлу. «Я не могу его потерять! Надо сейчас же все ему объяснить».
       Стремглав одевшись, сбежала в холл. У окошка администратора ни души.
       – Скажите, как мне найти гида.
       – Кого? – круглое лицо услужливо вытянулось.
       – Андрея Павловича.
       – Не могу знать.
       – Но вы должны знать! – она почти кричала.
       – А вам, простите, зачем? – в скользких глазках заблестело любопытство.
       – Как я могу найти вашего сотрудника? – Алина чувствовала: еще чуть-чуть она сорвется и начнет не просто кричать, а орать во весь голос.
       – Девушка, – он нервно заерзал в кресле, – если бы мы брали гидами капитанов первого ранга, поверьте, у нас были бы совсем другие цены.
       Алина ничего не могла понять. Тело проваливалось в какую-то мерзкую трясину, и она тупо уставилась в сальные глазки администратора. Тот заерзал еще энергичнее. «Дура, он же хочет денег!» – столь простое и радостное открытие вернуло ее на твердую землю. Судорожно достав купюру покрупней, замерла.
       – Я действительно не знаю, как теперь его найти, – цветной бумажки как не бывало, – он рано утром выехал в аэропорт.
       Алина почувствовала, как эти слова пробивают у нее в груди огромную брешь, сквозь которую свистит ледяной ветер. «Это конец». Она медленно отошла в сторону, закрыла глаза и увидела, как из черной гадкой дыры в сердце медленно стекают капли густой крови, заливая пурпуром платье.
       Её вышвырнули вон из рая.


                ***


       «Пожалуй, еще чуть-чуть киновари и всё», – Алина спешила, – «почему-то цвет крови всегда так сложно передать».
        Ловко придерживая мольберт, с фанатичным упорством расставляла последние акценты.
        «Здесь…и вот тут…и тут… Есть!»
       Она отложила кисти и, не отрывая от картины придирчивого взгляда, вытерла перепачканные краской ладони. Лицо осветилось улыбкой.
       Рисование было ее страстью и единственным развлечением, оставшимся от прежней жизни. От химиотерапии она сильно ослабла. Хотя врачи в один голос и уверяли, что операция прошла отлично, Алина не очень-то им верила. Как и ее муж, чье тихое бегство еще в конце весны, как только подтвердился диагноз, она могла понять, но так и не сумела простить.
       В окно мелкой дробью застучал ледяной осенний дождь. Питер готовился к зиме.
       – Закончила? – войдя в палату, мама обошла постель и замерла, глядя на холст.
       На пустынном берегу одинокая женская фигура в развевающемся на ветру алом платье пристально всматривалась в необъятную морскую даль. Влажные золотисто-охровые скалы мерцали переливом брызг, а фантастическая синева воды казалась живой. И создавалось впечатление, что там, на холсте, идет непрерывный немой диалог, над которым в теплой дымке сияет солнце цвета ванили. А ветер, вырываясь за рамки, несет с собой удивительную смесь боли, тоски и ликования.
       Мама еле сдержала подступивший к горлу комок.
       – Знаешь… Пожалуй, это лучшая твоя картина.
       – Правда? – Алина улыбнулась. – Я тоже так думаю.
       – Но… – мама перешла на шепот. – Все же тебе не стоило ездить на море.
       Она прекрасно помнила, какой вернулась ее дочь три месяца назад.
      – Что ты, конечно же стоило! – Алина хотела крикнуть, что ничего лучше этой поездки не случалось с ней за все последние годы. Что ради нескольких часов абсолютного счастья можно пожертвовать многим. И пусть у этой сказочной истории был такой грустный финал, зато её жизнь яркой вспышкой осветила любовь, похожая на бушующий океан! И если бы не эта любовь, возможно, она уже давно перестала цепляться за жизнь. Но… зачем беспокоить маму своими откровениями. Ей и так досталось в последнее время. Алина отрешенно улыбнулась. – Стоило, мам. Хотя бы ради того, чтобы нарисовать это.
       В дверь осторожно постучали.
       – Пора на процедуры, – отодвинув мольберт, мама тихонько вздохнула, – давай помогу одеться.
       Вошедшая медсестра протянула Алине букет мокрых хризантем и маленький листок, на котором ровным мужским подчерком были написаны всего четыре слова: «Они тоже цвета ванили».
       Она недоуменно посмотрела на белый клочок. Неожиданно буквы заплясали в невероятном хороводе, а сердце заглушило своими ударами больничный гул. Алина почувствовала, что жизнь вовсе не закончилась, а только начинается.









P.S.       «На свете только две вещи оправдывают человеческое существование – любовь и искусство», Сомерсет Моэм, "Бремя страстей человеческих".