Именины на шельфовом леднике

Стр. 239 – 241

  У  Вити Боярского день рождения.  По  этому случаю Володя Степанов сделал сибирские  пельмени и  торт.  Развели  спирт. Вечером, после  работ, все собрались  в  командирском балке  за праздничным столом.  Посидели, попели песни под гитару.  Начальник  станции по  радио  передал специальное  поздравление по случаю именин.  За стенами балка метель-пурга, пустыня  великая ледяная, а  здесь свет, друзья, гитарный  перезвон, разговоры, еда, тепло, и становится по-настоящему радостно  и  торжественно, спокойно  и легко  на душе.  Такого чувства нигде не испытаешь.  Но  вот пора расходиться, завтра утром работа, надо  выспаться.  Володя остается  в  командирском балке, а два Вити, один из  которых именинник, одевают  "каэшки", накидывают  капюшоны, застёгиваются поплотней  и – в пургу;  до их  балка  всего  то метров двадцать будет, но  метёт не на шутку, надо  использовать  преимущества полярной  одежды, чтобы придти домой сухими.
    
  Рассказ  Вити Никитина,  как он погибал  в двух метрах                от жилья вместе с новорождённым.

 Спрыгнули мы в  пургу, как десантники  с  самолёта в  слепом прыжке. Ну, ничего  не  видать – сплошной там-тарарам. Снег и  ветер, и больше ничего.  Взяли направление на балок и пошли, как  в связке,  друг  за друга держась: именинник впереди, я сзади.
     Потом поменялись, а  то  переднему  весь  снег  достаётся: прессует  под капюшон, в  глаза, в  нос – всё  залепляет.  Я  одной  рукой  лицо  прикрыл, другую вперёд  выставил, чтоб  об  балок  не  удариться.  Идём.  Балок  вот-вот должен  быть.  Но  рука всё  по  метели  шарит.  Что  за  чёрт?!  Неужто  промахнулись?  От  ветра  стал  задыхаться. 
    – Витя, куда  идти?!  –  кричу, –  вроде, мимо  прошли! 
    – Вправо, –  показывает  он  мне. 
Пошли  вправо.  Нет  балка! Кошмар!  Аж  потом  прошибло.  Дышать  всё  труднее.  Кажется,  сейчас  вдохнёшь, а  пурга  в  тебя  так  и  польётся  вся  водопадом, не  удержишь и  будешь так  на  одном долгом вдохе, пока не  захлебнёшься  и  выдохнуть  сил  не будет.
   – Витька, это  конец! – выдавливаю  из  себя.
   – Не  паникуй, дура!!! – орёт  он  мне,  –  морду  набью. 
Начали  кружить  вместе  с  пургой.  Но  так можно  было  плутать  без  конца.  И  главное  –  направление  вовсе  потеряно. Теперь  уже  было  всё равно  куда: вперед, назад, вправо, влево  –  всё  наугад, всё  наудачу.  Может  быть,  балок-то  в  двух  метрах  где-нибудь.  Ну, прямо  –  хоть  плачь.  Валюсь в  снег. 
   – Всё, – решаю я вслух, – дальше  не пойду, бесполезно.  Скрючусь  здесь, снегом быстро  занесёт, больше  не  могу  бороться.  Помру  спокойно...
     Хапаю ртом  воздух  вперемежку  со  снежной рассыпчатой  кашей  – дыхалка совсем подвела.  Витька  трясёт  меня:
   –  Вставай, репа  старая,  не  понесу!  Слышишь?  Вставай!
Поднял  меня  за  «каэшку».  Я  ноги  еле  перебираю.  Откуда  у  Витяя силы? Тянет вперёд.  А впереди – ничего, кроме стены  бушующего  снега. 
   – Будем  кружить, –  кричит  в  ухо Витя, –  наткнёмся  на  что-нибудь, хотя  бы  на  буровую. 
Да, думаю, будем кружить в вихре вальса рядом с буровой, хрен на неё наткнёшься. Но ответить  не  могу.  И не  паникую уже, спокойствие  какое-то жуткое  навалилось, безразличие. 
      Сейчас  даже  смешно  становится.  А ведь  это  настоящая  трагедия, равная целой  жизни.  Ведь  всё  испытал:  и страх, и  отчаянье, и  жалость  к  себе, и  помощь верную, исходящую от Витьки.  Ведь  если  б  не  он, не  вышли  бы.
     Правда, на  кабель  я  наткнулся.  Повалился  я  в  очередной  раз в  снег, решил  больше  не  вставать.  Может,  Витя  один  без  меня  и  отыщет  балок  или  в  буровую  упрётся.  А  я  –  пасс.  Не  ходок  больше...  Только  чувствую под собой  что-то  твёрдое.  Рукой  шарю – кабель!  Целая  бухта  кабеля. Вспомнил:  это ж  мы  с  Володей  его  от  балка  тянули, да  бросили...  Потом другой  протянули потоньше.  Вот  тут  я  испытал  такой  прилив, так  мне  жизнь в  голову  ударила  хмельной  струёй...  Считай, заново родился.
       По  этому-то  кабелю, как  по  канату,  мы  и  притянулись  к  своему  балку. Добрались  до  двери, над  дверью лампа  светит  –  праздник!  Толкнули  дверь, ввалились, как  два  куля, и  лежим  на полу.  Поверишь?  Плакал  не то от жалости, не то от радости.  Такие  вот  именины.  А и  действительно, в один день получилось сразу три дня рождения: один у меня, два у Витьтки.
      Потом  затопили  с  ним  капельницу, залезли  в  спальники  из  собачьего меха  и  –  богатырским  сном  до  утра.  А  утром  открываю  дверь:  на  улице чисто, метели, как  не  было.  Смотрю я  вокруг  и  думаю:  вот где-то  здесь мы  с  Витяем  за  жизнь  вчера  боролись, погибали  почти, может  даже  вот  на этом  месте, где  сейчас  стою.  А  до  балка  два  метра  с  небольшим.  Какая случайность  наша  жизнь!  Как  трагично  и  смешно  многое, что  мы  делаем в  этой  жизни,  и  как иногда  легко  выбираемся  из, казалось  бы,  безвыходных  ситуаций,  а  в другой  раз  не  можем  одолеть  простых,  на первый  взгляд,  вещей. Мы  ведь  почти  никогда    об  этом  не  задумываемся. А  случись  что, начинаем  потом  философствовать задним числом.  Как  я  сейчас.
     Кстати говоря, в июне 65-го года при похожих обстоятельствах исчез с лица Земли геофизик Карл Диш 26-ти лет от роду. Я читал отчёт американской экспедиции. Он во время пурги взял курс на основное здание станции Мак-Мёрдо, да видно промахнулся. Уже потом его следы обнаружили на расстоянии шести с половиной километров от станции. А дальше они уходили в вечность, так как больше никто и никогда не видел его на этой планете. Конечно, красиво умереть не запретишь. Но нелепо, согласись! Нам суждено было остаться в живых. Честно скажу, не знаю, что лучше? Пока, наверное, второе – жить. А дальше – посмотрим.

     Где-то  в  конце  ноября  буровой  отряд  свернул  свои  работы.  Скважина  была  пробурена, вернее  –  протаяна.  Оказалось, что  ледник, на  котором велось  бурение, лежит  на  подложке  из  пресной  воды, а  далее идёт  каменный  грунт  –  коренная  порода.
     Скважину  законсервировали: 400-метровый  колодец  залили  рассолом из  60-процентного  спирта.  Из протаянного ствола было  взято  необходимое  количество  проб, которые  прольют  некоторый  свет  на  историю  становления  нашей  планеты, а  это, в  свою  очередь,  даст  ключ  к  пониманию  сегодняшнего  дня, в  который  пришли  наши  поколения, приобретающие  свой  трудный, но  необходимый  опыт  для  дня  завтрашнего.