Почти молитва трех дней

Владетелю хочу сказать (услышит ли мой шепот) - устал не я.
Ведь ты отдал команду желать быть в этой кутерьме и улыбаться.
Зачем ворочаешь искомый, в руках твоих предмет и мне готовишь.
Быть таковым- тем кто не сможет быть и сам ты власть забыл,
Когда по малости кормил своею сутью, не ожидал- хоть знал,
Что спотыкаться буду и может не дойду, в тебе не власть- ты трепет.
Какой одеждой станешь быть одет, когда веление твое опять настанет.
Я не устану волновать тебя своим упорством- меня мое уже не манит.
Я знаю, что Когда-то станет уходить поспешно и ты мне сам такое говорил.
Вышеизложенное будет в моде у Напоминания, и я тут первый гвоздь забил.
Ты скажешь- по велению моему- тогда возьми тяжелый инструмент.

На завтра станет быть тяжелой голова от неосознанного.
Звучит неправды голос словно уязвимость ищет.
и той заблудшей, чахлой совести подыщет место.
Я за твоей спиной- куда башкой не вертишь.
И научил меня твой, мною не призренный- твой обман.
Ты власти жаждешь- власть зовущих любит, а мне спокойней
Созерцать твою покорность к естеству быть разделенным.
У преклонения ты ожидаешь видеть чадо, но не увидишь.
А скольких соблазнил суля блаженство вечности, но нет.
Не сказанное ищи теперь, коль знал и знаешь, а я тупой.
Ну не признаюсь я, что знаю где то жало- тебе и свету. 
Хотя и сказанное уязвится немощью тот час и встанет на дыбы.
От власти нет добычи у ловца, и посему на дыбе место не пустует.
Не огражден, а растворен вселенским смыслом, отождествлен с ничем.
И в нем же обитает готовый быть гонимым, но уже и нет таких.
Он будет там, а он и есть, и будет возглавлять невинность, пока храним.
Простое упрощать нет смысла, а сложное- о нем не говорят- боятся.
Когда окажется, что место то- не то и будут долго удивляться.

И так; зачем восходит солнце и говорит ручей суля прохладу.
На зов насытившейся плоти опять и снова сыплет градом.
Не испытание, а трата смысла не усмирит, а станет против.
И будет поражение стремленья былого вне сомненья мнения.
Кудахтать будет не наседка, а слово наущения в оправе редкой.
Они барахтались в другом, не зная умысла и вложено с трудом.
А вышло на плечах презренных восстанет их же погребенье.
Не вороши тобой не понятое чудо спасти тебя способное от вепря.
И не готовь награды для поэта усопшего в борьбе за это.
И создана земля по ней шагает не сотня- тысяча бойцов.
Не знающих и делающих дело пусть не отцов, а проотцов.
Ты не гнушайся быть их инструментом.
Деталь во вложенной цепи не подведи- не стань последним.

 
Талые воды узнали озноб и рады движением освободиться.
Когда ускользающей твердью движение создано им в наслажденье.
Откроит и в выси им свет и дорога за долгое терпение- смирение чаша.
Они не устанут быть в изначальности, храня себя в невинности.
Быть в важности частью и благостью в счастье и шелестом для первенца.
Как сходятся не дороги, но идущих тревоги за свои упреки.
Нельзя сказать о главной ошибке- иначе быть и ей картой битой.
И казни пойдут по миру чудовищней, чем были в изобилии.
И сила слова в слове не сказанном и быть тому наказанным.
Кто будет быть с ним гордый, когда нет времени на покаяние.
Не сказанное слово, которое недруг лелеет, которого быть не может.
Когда сойдется в одной точке три его дочки. От точки до точки.
Будет главной уликой в деле великом.
Не ищи кротости у краткости, а ищи молчания у недосказанности.
   

 

                Второй

Ты не способен уже обидой хлестнуть и любое движение само смирение.
Даже если падет на тебя глыба станет быть ей же наука быть осмотрительней.
И нет повода подставить другую щеку и забудется эта наука и видеть можно
В окружении лишь действие закона всемирного тяготения. Но нет покоя и тут.
Это твоя провокация- видимость ими в тебе и желание натыкаясь на свои
Притязания, они станут быть волчьей стаей и уж если есть ты, то они станут быть обязательно.
Разрываясь на части тянущий на себя благость обделил ближних сознательно.
Зачем говорить о незнании и пить чашу презрения, когда для одних она есть благо.
Другие испивши станут звереть, а яду нет. И молятся во славу твою, а не Его.
Суть создающего стремление в разделении и тем питает сомнение, а это брешь.
Станет быть преодоление заблуждения не в наукости и преклонности, а во времени.
Безумие возведенное в ранг важности не осуждаемо одним изгоем, который
Уже и не просит образумиться, а видит неотвратимость происходящего.
И дойдя до этой точки единственной мыли дал право жить- одной скучно.
И она порождает против своей воли себе противоположность не зная об этом.
Неохватно множество и единственно верным быть полезным. 




Как разложено уже было, так и найдется кому сложить и на место положить.
Через одни желания и стремления разное выйдет до неузнаваемости, до крайности.
Научить быть правильным тонкое искусство- бесполезное и вредное.
И что еще не скажешь, а один храбрец ставит вровень глупость с мудростью.
И видит единство их существования выше времени и власть над превосходством силы.
Замкнутое в клетке будет испытано, оружием наделено, закалено и найдется
Ему важный предел, за которым опять клетка- можешь радоваться если хочешь.
Не взломать желаемое уже никогда хоть и нет уверенности- мое ли оно?. 


                Третий

Танец танцует в ритме музыки и и голос пробует беря ноту.
С вызовом спорит и делает как он скажет- один для множества.
Разум сложит крылья без его песни- придет пара взять паузу.
Вторичность быть желает собой вечно с упорством бесполезным.
И это находит отклик с надеждой в обнимку редкостной и только.
И было смело очень сказано- Знаю. Глупостью пахнет, но кому искать?
Если усвоено было ранее пустое бумагомарание. Теперь нет веры тут.
И значит есть она. Об этом и речь, о знании места единственного.
Не на глобусе и не космосе. Он один знает, что этого нет и не было.
И вот теперь поехали. Попытка быть пыткой и стать цепкой зацепкой.
Запутать словом, которое погибает снова и снова, и нет вообще основы.
На чем держится, то и порвется, а чего не понято, то и подхватит.
Хватит.