Аркан 3 Императрица

Данный Аркан не является самостоятельным произведением, хотя несет в себе смысл Таро.
Он, начиная с Нулевого Аркана, входит в состав второй книги, как бы ни пафосно это звучало.
Все авторские права защищены.

В иллюстрации использована колода Таро Авалон, созданная в 2001 году художником  Joseph Viglioglia
_____________________________________

Аркан 3 Императрица

Этот Аркан ранее изображали в виде величественной женщины, за спиной у которой  видны огромные крылья.  Она глубоко знает жизнь, буквально насквозь пропитана её тайнами и потому смотрит на мир уверенно и спокойно. У Императрицы так же есть  другие названия – Небесная Любовь, Природа, Венера Урания. Её главные качества – нежность, наслаждение и деторождение, так как эта карта связана с плодородием.
Этот Аркан, как и остальные, многогранен. Его появление в раскладе означает, что ситуация близка к завершению и вы уже скоро узнаете, какие у неё результаты.  Для женщины она говорит, что та – возлюбленная, мать, жена. У неё огромные возможности, лишь бы не упустить ни одну. Главное, не стать «перевернутым Арканом», усилив все жестокие и деспотичные черты, превратив себя в надзирателя.
В общих же чертах Аркан «Императрица» говорит о способности человека прислушиваться к собственному «я» и  о наличии большого творческого потенциала.

***

Я хотела смерти, я её жаждала и получила.
Так отчего же вокруг меня океан, бушует и красуется каждым переливом багряных вод? Отчего я не взлетаю вверх и не падаю камнем в пропасть? Где те бесконечные  ослепляющие тоннели?
Я в центре твоем, океан.
Или ты в центре меня – какая разница, в принципе…Что же ты молчишь, океан? Я чувствую твоё дыхание, твои объятия…Ты держишь меня?
Я сворачиваюсь клубком, видя, как из кожи пробиваются чёрные узорчатые пряди, похожие на морские водоросли. И здесь они… никак не отпустят меня, не оставят в покое.

                …покой…а что такое для тебя покой?

Я резко распрямляюсь в кровавых потоках, смотрю единовременно по сторонам, но никого. Кроме меня.
-Это ты, океан? – спрашиваю я.

                …ты не ответила…

Я расслабленно легла на поверхность и теперь покачиваюсь на волнах, лицом вниз и замираю.
-Я не знаю, что такое покой. Мне кажется, что повесть моей жизни не дописана. НЕ так всё должно быть.

                …а что ты хочешь взамен?

-Чего? – я на мгновение задумалась.  – Я жажду забытья, жажду, чтобы моя память стала белым листом, и я смогла уснуть, забыться. Умереть.

                …а что для тебя смерть?

Я не знаю, океан…Я никогда не видела её изнутри. Но, наверняка, она милосердна.
 На горизонте неведомого и невидимого неба загорается пламя, оно ярко-золотое. Разбрасывает вокруг по ярко-красной  глади  брызги живой энергии. И в самом центре его я вижу четыре фигуры. Они размыты и невесомы, но они приближаются ко мне. Сама же я вновь  приподнимаюсь и встаю на поверхность, еле касаясь океана босыми ногами.
Вечность или минуты это пролетают? Фигуры приобретают очертания, и теперь уже это четыре меня. Они окружили меня, заключили в зеркальный хоровод. И всё равно, безразлично - знать, кто они, мои иллюзорные гости.  Даже если это сама я, разбитая на части.
С кем не бывает?

                …посмотри на нас…мы – это ты…ты - это каждая из нас. Сотни лет мы покоимся на дне нашей памяти и забыли, кто мы и откуда…это не так уж и сложно, не иметь внешности и тела…

Я улыбаюсь моим гостьям и касаюсь каждой. Они дрожат зеркальной пылью, рябят солнечными бликами и обнимают меня, не разжимая рук.
Всё в этом месте давно потеряло человеческие рамки.

          …мы видели тебя, видели твою боль, но мы  давно забыли, что такое сочувствие… наша мать – отец  прислала нас за тобой.

Слова сплетаются воедино, я вижу их многогранность и монолитность. Мать и отец неотделимы друг от друга, они произносятся вместе и смысл их един, как и звук.

                …да, всё, что ты видишь вокруг, это ОН-А. В каждом твоём вздохе, в каждой улыбке, в каждом сердцебиении. Он-а – это Жизнь…Мир, природа…Смерть – одно из имён в великом потоке…

Зачем же я?
Четыре Ульяны улыбаются счастливо друг другу, слегка наклоняя по-птичьи головы в сторону. Смотрят на меня пронзительно голубыми глазами…

    …ты замечательна. Ты монолитна. Разве можем мы позволить потерять тебя в множестве душ? Мы слишком долго ждали тебя…

Меня? Я смеюсь, и смех мой разлетается в стороны радужными брызгами. Что я – очередная мессия вам? Я – мать детей, которая не увидит их лиц. Я – жена, которую никогда не обнимет муж… Я - женщина, чьё лоно отравлено. Я мертва, я пуста и я не та, которую могут ждать…
Ульяны становятся тенями, наполненными багряной кровью. Они заплетают меня в кокон и шепчут. Шепчут так сильно, что я затыкаю рот  - из него рвётся наружу чёрный поток.

                …ты – наша возможность, каждый в этом мире рождён для чего-то. Ты была рождена, чтобы предстать перед нами и довериться нам. Неужели ты не можешь ВИДЕТЬ?

Они оплетают меня всё сильней и сильней, и вот уже не океан под нами, а мир, который я покинула. Раскинулся разноцветным лоскутным одеялом под ногами и теперь взывает ко мне, разрывается на части. Я вижу смерть, ужасную и милосердную, а души, покинув свои тела, летят вверх, в стремительном желании слиться с чем-то могущественным и безмерным. Зло или добро – всё смешалось, слова потеряли свои границы и смысл.
Здесь нет ничего того, чтобы можно было понять.
Передать.
Рассказать.
Я закрываюсь от множества картин, но они проникают в меня, выжигают внутри меня боль.

            …мы наделим тебя силой, ты станешь для этого мира ветром…

А если я не хочу?
Тени хохочут и переглядываются, а потом в один голос  кричат.

…нам всё равно. Мы слишком стары, чтобы помнить про сожаление. Ты нужна, как когда-то были нужны мы. И выбора у тебя нет.

Нет…а когда он был? И что мне эта сила?
В ответ меня заполняет что-то необъяснимо огромное и в то же время маленькое, чтобы уместиться в одном моём сердцебиении. И я растворяюсь в океане.

***

-Всё?
-Да…
-А почему тогда я всё помню?
-Это ненадолго…Скоро ты забудешь и нас, и себя…
-Тогда зачем такая Я этому миру?
Смех.
-Зачем я ему?
-Всё едино. Скоро ты узнаешь, как знаем это мы… Но помни, что кровь твоя не должна дариться другим, что ты не должна единолично менять мир. Ты не имеешь на это права.
Мой смех.
- Души разбиты и разграблены, а их деяния слишком тяжелы для Мира…Ты – часть нас, мы - часть тебя, обретшие плоть.
-А что тогда я?
-Палач.
Плач.

***

На красной глади океана стояли пятеро теней.
Четыре словно без изъяна, а  эта – полная червей.
Они змеились и кружились, меняя крови полотно,
А четверо ей улыбались, как будто были все – одно.

На красной глади океана рассыпал бисером рассвет.
Те, четверо, что без изъяна, уйти хотели. Эта – нет.
«Ещё минуту подождите, её я в вечность обращу…
Я так давно не знала солнца. Я много дней его ищу»

***

Минуту я стояла на водной глади, прохладой омывала душу. Если я всё забуду, так что мне терять?
Но пропустить рассвет солнца, увиденный миллиардами глаз, и единовременно увиденный мной через всех, я не могла.
Это чудо.

***

Лапочки иногда мигали от перепада напряжения в лаборатории, стерильной и бездушной. На столе, среди множества приборов и изрезанных простыней, в залитой кровью ванне  лежало бездушное тело.
На дно металлического поддона упала в серебристый раствор ярко-алая плоть, аккуратно отделенная от кости. В ряде баночек уже покоились некоторые органы, пучки белесых нервов и многое то, что представляло важность для науки. Если приглядеться, то можно было увидеть, как клетки бешено делились,  и тут же отмирали осадком.
-Я не думал, что она не выдержит. Я всего лишь хотел остановить её мучения. – Исповедовался, сам того не зная, Верн печальной Саре. – Я знаю, ты любила её. И оттого не оставляла её в одиночестве.
Сара смотрела в пол, не реагируя на замечания доктора Верна. Он отбросил запачканный костным мозгом скальпель и вымыл руки. Сара подала полотенце.
- Я же видел, она предлагала тебе кровь. Камеры наблюдения – довольно удобная вещь, ты же знала… Отчего ты не пила?
Сара молчала. Верн сделал жест рукой, трое его помощников разобрали банки с содержимым и разошлись, довольные, по своим кабинетам.
-Я тоже её любил. Она была уникальна. Мне жаль, что пришлось сделать выбор в сторону уничтожения.  – Погладил по руке мёртвое тело, вернее, по тому, что можно было назвать рукой. Это была теперь вывороченная ткань, когда-то живая, а теперь нашпигованная свинцом.
Лицо изуродовано и лишено человеческих черт. Нос ввалился, глаза были срезаны, но вместо них Верн разглядел зачатки новых.
-Видишь, я сам…САМ препарировал её, аккуратно и красиво. – Вытер любовно доктор струйки чёрной густой крови с поддона. – Никто другой не касался её, кроме меня… И тебя.
-Её часто насиловали охранники. – Сухо заметила Сара. Верн, наливаясь багрянцем, уронил металлический поднос с инструментами на пол,  и теперь в бешенстве надвигался на Сару.
-Что ты сказала, тварь?
-ЕЁ. ЧАСТО. НАСИЛОВАЛИ. ОХРАННИКИ. – По слогам, сухо и отрывисто повторила она. При этом она довольно улыбнулась и плюнула ему в лицо.
Доктор, схватив скальпель, подбежал к ней и с размаха ударил в грудь острием. Девушка кулём осела перед его ногами, обхватила лодыжки и рассмеялась, кашляя кровью.
-Ты лжёшь! Ты хочешь разозлить меня своими выходками! Никто не касался её, она моя! Я её создал, как и тебя! Как и всё здесь. Если бы ЭТО было правдой, то я бы видел записи…Или же ты удаляла их? Дрянь…
По  глазам её он видел, что это правда. Что кто-то другой вторгался в его царство, порочил его святость и уникальность. Делал то, что больше всего оскорбляло его чувства. И эта… тварь знала его больные места. Ударила в самое незащищённое.
 По белому халату Сары разливались кружевом красные пятна. Верн ещё  раз ударил её, но на этот раз в шею и без злости, расчётливо и умно.
Более яркая кровь струями брызнула на кафель и светлые брюки доктора.
Хрипя, она улыбнулась ему.
-Спаси…бо…па…па, – а потом  навсегда уснула.
Доктор нажал на передатчик у левого уха, и приказал убраться в боксе.
-Начисто отмыть полы. – Надменно сказал он, а потом через минуту добавил. – От тела избавиться. Сожгите его. А что до номера 210600 – оставьте, только уберите в холодильник.
Стараясь не смотреть на Сару, он вымыл наспех руки и удалился к себе.

***

Я очнулась в половине шестого. Тело приятно морозил лёд, свежий и розовый от крови. Чёрная густота забралась в тело, оставив полураспавшиеся частицы на прозрачном крошеве. Я улыбнулась, глядя в потолок. Белый сквозь прозрачную темноту.
Я коснулась глаз, довольно пискнув от боли. Есть, оба. На месте. Немного поморщилась, когда последняя пуля вышла из тела и ранка тут же заросла.
Я слезла с холодника, почесала ноющую десну. Зубы ещё не до конца развиты, через минут десять они  придут в норму. Погладила лицо, смеясь от радости…
  …это лучше, чем смерть?
Это лучше, чем жить ЗДЕСЬ…Я хотела что-то заметить, но почувствовала запах чужой крови. Не моей, а чьей-то знакомой.
САРА!
Я встрепенулась и выбежала в бокс. Всё было чистым и свежевымытым, но пахло Сарой. Нигде её не чувствовала, кроме как внутри себя.
Сара…
Я села на пол, гладя его пальцами. И ты ушла от меня…

                …у нас мало времени. Скоро они отделят тебя от меня…

Мои воспоминания…я не хочу отпускать их. И не могу не отпустить… У меня не было выбора. На мгновение я забыла, что несвободна. Но такая несвобода была приятнее и драгоценней.
Красный датчик сработал на моё тепло. Заорали сирены, будоража муравейник. Я улыбнулась камере надо мной и помахала рукой.
-Привет! Я дома!
Я слышала их крики, чувствовала их страх, и мне было весело. Так весело, что я рассмеялась. Через минуты дверь в помещение открылась, и первым вошёл Верн.
-Это победа над смертью! – Кричал он, глядя на меня. Я же сидела на полу, прижав колени к подбородку, и молча смотрела на него.
Видя мою улыбку, он попятился назад. Вернее, что-то заставило его попятиться к стене.
Как и остальных. Что-то странное управляло их телами против воли, странное, страшное и человеческое.
Верн закричал.
-Я привыкну. Ведь Ваши крики – это банально, все кричат. – Повторила я его слова, произнесённые когда-то. -  Всем страшно, но такова судьба, я решила за вас. ВЫ навсегда останетесь в стенах ваших тел, но я великодушней -  вы не умрете.
Видя, как сотрудники падают одним за другим, Верн начал читать молитвы.
- Вспомнил?  - Поморщилась я. - Ни мольбы, ни просьбы не помогут.
Надежда теплилась в его глазах, но погасла, когда я, изменив связки, прогремела его же голосом, великим голосом доктора Верна. Голосом БОГА.
- Я сказал  – значит, сказал.

И наступила тьма, а за ней пришло самое безжалостное из орудий – БОЛЬ РАСКАЯНИЯ.

______________________________________

настроение аркана - Sarah Slean  Sound of water