Утро, подари мне надежду

Мы разошлись на полпути,
Мы разлучились до разлуки
И думали: не будет муки
В последнем роковом "прости".
Но даже плакать нету силы.
Пиши - прошу я одного...
Мне эти письма будут милы
И святы, как цветы с могилы -
С могилы сердца моего!
Н.А. Некрасов

«Только тот, кто знает тоску, может понять, как я страдаю. Мы не можем полностью посвятить себя нашей любви. Её вообще не может и не должно быть. Нам пришлось бы скрывать свои чувства от всех. Как же мы тогда смогли бы сохранить ясность и чистоту наших отношений? Поэтому я хотел бы дополнить наше с Вами собрание пословиц и крылатых фраз еще одним ярким выражением: лучше конец с ужасом, чем ужас без конца.
Останемся же в памяти друг друга такими, какие мы сейчас: потрясенные тем, что наша любовь – это мечта, которая никогда не исполнится.
С благодарностью,
Ваш друг»

«Я Вас прекрасно понимаю! Вы замечательный человек – честный с чистой душой. Я тоже не могу никого обманывать и не собираюсь этого делать. Совсем необязательно скрывать нашу глубокую симпатию друг к другу. У нас так много общих интересов, что близкая дружба между нами кажется совершенно естественной.

Любовь бывает разной, и от самого человека зависит какой ей быть. По-моему, любовь – это особый вид энергии, не зря же поэты называют её «божественным огнём». Эту энергию можно направить на разрушение, что многие и делают, терзая свои сердца и принося страдания любимым. Но колоссальную мощь «божественного огня» можно направить и на созидание, даря друг другу и всем окружающим красоту, гармонию, вдохновение, положительные, светлые эмоции... Я уверена, что мы с Вами сможем это сделать.
 
Помните, Вы тогда писали о метафизической близости и соприкосновении душ? Какие точные слова! При таких чувствах разделяющее расстояние в тысячи километров не является препятствием. Каждое Ваше письмо – это такой восторг для меня! Когда Вы мне пишите о самых простых вещах, например, о Ваших поездках или встречах, я чувствую эту метафизическую близость между нами и очень счастлива.

Прошу Вас, пожалуйста, продолжайте мне писать! Не покидайте меня, я Вас очень прошу! Наверное, эта просьба может показаться совершенно абсурдной, ведь Вы и так находитесь на расстоянии двух тысяч километров от меня. Но если Вы сейчас оставите меня навсегда, я не знаю, как я смогу жить дальше…

Зачем Вы отвергаете меня? Почему Вы не хотите просто общаться со мной? Почему Вы хотите либо всё, либо ничего? Ведь есть же золотая середина! Только представьте, сколько счастья мы можем подарить друг другу, продолжая по-дружески общаться. Вспомните то чудесное время, которое мы провели вместе! Наши беседы заставляли душу расти и развиваться, и, вместе с тем, ликовать и радоваться.

Я ведь прошу совсем немногого: просто писать мне примерно раз в неделю. Мне кажется, в этом нет никакого ужаса, если мы будем спокойно переписываться, рассказывая друг другу о своей жизни. Прошу Вас, пишите мне! Будьте моей радостью, моим вдохновением!
Самое главное сейчас – это суметь мудро использовать божественную энергию любви во благо. Я знаю, как это сделать. Пожалуйста, позвольте мне попытаться. Доверьтесь мне так же, как я доверяю Вам.

Желаю Вам удачного дня!
P.S. Я уезжаю в командировку и очень хочу верить, что моего возвращения будет ждать Ваше письмо, которое станет для меня свидетельством Вашего доверия и подарит мне надежду.»   

***
Однообразная морская гладь под крылом самолёта украсилась россыпью маленьких островков, покрытых лесом. Их становится всё больше и больше. Кажется, что это зеленая армия, наступающая на водную синеву. Море и суша словно борются за каждую пядь территории. Воды всё меньше, а острова превращаются в сплошной лес, кое-где разрезанный синими лентами рек и озёр.

Мы приземляемся в аэропорту Арланда. Через два с половиной часа мне предстоит ещё один перелёт. В этот раз на самолёте внутренних авиалиний до Гётеборга, расположенного на западном побережье Швеции в 490 км от Стокгольма. Пока можно отдохнуть и перекусить в одном из многочисленных кафе аэропорта.

На улице темно, а я сижу за ужином в центре ярко освещенного людского муравейника. Мимо снуют фигуры с огромными чемоданами и озабоченными лицами. Задумчиво глядя на эту спешащую разноязыкую вереницу людей, я осознаю, что потерялась во времени. Который час? Здесь 17.10, а дома уже 19.10. «Сейчас я нахожусь в одном часовом поясе с моим другом», – с удовлетворением отмечаю я и перевожу стрелки своих наручных часов на два часа назад. Неожиданно вспоминается разговор двухмесячной давности.
– Что для Вас Любовь? – вдруг серьёзно спросил он посреди лёгкого, весёлого разговора, чем вызвал моё огромное удивление и замешательство. Я не могла сразу дать точного, ёмкого определения, поэтому просто, немного по-детски сказала:
– Доверие…
– И всё? А я думаю, что Любовь – это когда с радостью отдаёшь и ничего не ожидаешь взамен.

Если это не пустые слова, то я не вижу логики. Почему нашей любви не может и не должно быть, когда мы имеем возможность дать друг другу так много – радость, поддержку, преданность, заботу – даже через расстояние в тысячи километров? Мой далёкий друг… Он – целый мир для меня, огромный и таинственный. Я никогда не мечтала овладеть миром, хотя, нужно признаться, Наполеон был моим кумиром в школьные годы. Печальна и поучительна судьба таких безумцев. Желание обладать миром неминуемо приводит к разочарованию, глубокой внутренней дисгармонии и деградации личности. На ум приходит меткое английское выражение: Do not try to possess and you won’t be possessed. Но возможность познавать мир является основой полноценной жизни и источником радости для каждого человека. Вряд ли кого-нибудь из нас огорчает тот факт, что мы никогда не познаем мир во всех его проявлениях, это лишь помогает почувствовать бесконечность процесса познания, а значит, и самой жизни. Следуя этой аналогии, я сейчас оказалась полностью изолированной от мира, который мне так хочется постепенно познавать, радуясь и торжествуя при каждом новом открытии.

Около восьми вечера мы приземляемся в аэропорту Ландветтер. До города 20 км, надо взять такси. Гётеборг встречает меня дождём. Нет таких слов, чтобы описать смертельную усталость, овладевшую каждой частичкой тела, и тоскливое безразличие, царящее во всех уголках души. Скорее бы добраться до гостиницы, выпить снотворное и спать до конца недели…

Поспать удалось только до шести утра следующего дня. Нужно привести себя в порядок и позавтракать. В 8.00 представитель университета уже будет ждать нас в холле, чтобы проводить на место стажировки. Приятным сюрпризом стал завтрак: настоящий «шведский стол» со всем его щедрым разнообразием. В первый раз после нескольких дней полного отсутствия ко мне возвращается аппетит…

***
Дни проходят очень ровно и гладко. Наша группа точно следует программе визита: посещение занятий, методические семинары, консультации. Шведские коллеги очень компетентны и любезны, но не более. В их улыбках нет тепла, в манерах много сдержанности, а в разговорах – заученных этикетных фраз. Программа стажировки предусматривает официальные мероприятия с 8.30 до 17.00. Когда мы выходим на улицу, уже темно и всегда идет дождь. По утверждению шведских метеорологов, Гётеборг – самый солнечный город Севера. Здесь 2111 солнечных часов в году, что, по их подсчётам, намного больше, чем не только в соседних столицах – Осло и Стокгольме, но и в более южных – Париже и Вене. Свежо предание, да верится с трудом. Хотя, наверное, в конце ноября солнца ожидать не приходится.

В темноте и под проливным дождём осмотр достопримечательностей  не доставляет большого удовольствия. Вместо статуи Карла IX, которая потрясла меня своим величием (такой статный рыцарь с поднятым забралом на лихом коне!), у меня будет фотография тёмного мутного пятна в отблеске фонарей. Такая же плачевная ситуация сложилась и с увековечиванием других памятных мест Гётеборга. Однако одну достопримечательность я буду помнить до последних дней своей жизни. Мне для этого не надо ни фотографий, ни открыток, потому что этот образ теперь словно выгравирован на моём сердце.

Утром по дороге в университет я каждый день всматриваюсь в бронзовую фигуру невесты моряка, иногда едва различимую в предрассветной мгле. Эту пятиметровую скульптуру, созданную Иваром Йонссоном, установили в 1933  г. в память морякам, не вернувшимся с Первой мировой войны. Девушка стоит на 49-метровой башне и изо дня в день пытливо вглядывается вдаль, в сторону моря, ожидая, не покажется ли мачта знакомого корабля. Её руки сложены в молитве, ветер развевает волосы и платье. Она вся – страдание, и вся – надежда, поэтому я смотрю на неё не только с грустью, но и с восхищением. В памяти возникают знаменитые строки Константина Симонова:
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Сколько душевных сил нужно, чтобы так ждать? Где взять такую всепобеждающую надежду?

Третий вечер в Гётеборге. Усталая и промокшая я возвращаюсь в гостиницу.
– Вы, наверное, знаете, что здесь на первом этаже к Вашим услугам круглосуточный бесплатный Интернет. Может быть, Вы хотите проверить Вашу электронную почту? – вежливо предлагает девушка на Reception. У неё смуглая кожа и черные волосы. Наверняка она из семьи арабских эмигрантов, которых здесь великое множество.
 
Любезное предложение девушки заставило меня вздрогнуть и замереть от страха. Проверить электронную почту… Нет, я не хочу! Вдруг там нет заветного письма?.. Преодолев оцепенение, длившееся несколько секунд, я поднимаюсь в номер. Принимаю душ, надеваю свою любимую розовую пижаму со смешными зайчатами на карманах и подхожу к окну.

Льёт дождь – опять небо плачет. Слёзы маленькими ручейками текут по стеклу. В комнате тихо, на улице пусто. На первом этаже в доме напротив зеленоватым неоном светится витрина, над ней – яркая вывеска. Что там написано? К сожалению, по-шведски я знаю только несколько формул вежливости.

***
Среди ровных и гладких дней среда стала краеугольным камнем. Главное событие произошло около полудня: на пару часов появилось солнце. Мы успели обежать центр города с короткой экскурсией.

Гётеборг, основанный в 1621 г., богат памятными местами. Наконец-то, появилась возможность увидеть при свете дня хотя бы некоторые из них. На центральной площади Старого города стоит памятник Густаву II Адольфу, основателю Гётеборга. Он был, пожалуй, самым великим монархом Швеции и за свое полководческое искусство получил прозвище «Северный Лев». По политическим и религиозным соображениям он ввязался в Тридцатилетнюю войну и захватил Саксонию и Баварию. Величайшие полководцы германского императора отступали перед непобедимым шведским королём. В битве при Лютцене 16 ноября 1632 года шведы тоже победили, но Густав Адольф был убит в бою. Ему было 38 лет. На трон взошла его шестилетняя дочь Кристина, которая была настоящим вундеркиндом. Владея семью языками, девочка прекрасно разбиралась в государственных делах. О ранней зрелости её ума свидетельствуют сохранившиеся письма Кристины. Например, обращаясь к пфальцграфу Иоанну-Казимиру, она умело касается разных политических и военных вопросов. До сих пор остаётся загадкой её отречение от престола и принятие католичества, притом, что её отец сражался и погиб под знамёнами протестантизма.

Нам показали старейшее здание Гётеборга Крунхюсет (Kronhuset), построенное между 1643 г. и 1653 г., которое сначала использовалось как артиллерийский арсенал. Кстати, оно похоже на обыкновенный склад из красного кирпича. Однако именно здесь в 1660 году Карл ХI был провозглашен королем. Экскурсовод рассказывает, что в здании устраиваются выставки, посвященные Гётеборгу времен Шведской империи. Церковь Кристины восстановлена после пожара в 1746 г. немецким архитектором И. А. Ройссом, поэтому она называется также немецкой. Вообще почти весь Старый город строили немцы, голландцы и шотландцы, поэтому здесь можно найти образцы архитектуры, характерные для разных европейских регионов. И куда ни пойдёшь, почти сразу оказываешься у воды: либо у реки Гёта, либо у одного из каналов.

К половине второго мы возвращаемся на обед в наше учебное заведение. Затем по программе посещение занятия по английскому языку в сфере профессиональной коммуникации: судебно-правовая терминология. Преподаватель Мэйс Бэйли одновременно является владельцем юридической фирмы в Лос-Анжелесе. Он энергичен и очень красноречив, щедро сыплет перед студентами яркими идиомами и меткими сравнениями. Я с восхищением слушаю его, и вдруг в моей голове складывается неожиданная, не понятно к кому обращённая речь: «Ну и что? Мой друг тоже юрист. А говорит он так красиво, что при сравнении все перлы этого американца – просто булыжники неотёсанные!» После такого проявления непосредственности, мне невольно представляется песочница с малышами, где каждый ребёнок, хвастаясь, говорит: «А у меня…! А у меня…!» Эта мысленная картина вызывает у меня улыбку. Первый раз за много дней я улыбаюсь по-настоящему, а не для фотографий. Так как я сижу за первой партой прямо перед лектором, Мэйс Бэйли думает, что я улыбаюсь именно ему, и щедро дарит мне свою блестящую истинно голливудскую улыбку (один из офисов его фирмы находится на Беверли Хиллз).

К пяти часам вечера мы приглашены на экскурсию в Музей изобразительных искусств. Я уже была около этого здания в первой половине дня сегодня. Оно находится на площади Goetaplatsen, в центре которой возвышается фонтан Посейдон – произведение всемирно известного шведского скульптора Карла Миллеса. Отлитый из бронзы греческий бог во весь свой огромный нечеловеческий рост взметнулся ввысь посреди шведского города рыбаков, моряков и судостроителей.

Экскурсию для нас проводит преподаватель искусствоведения и немецкого языка Ларс Элофссон. Он, конечно же, в первую очередь с гордостью показывает нам работы шведских художников XIX века Карла Ларсона, Андерса Зорна, Бруно Лильефорса. Наконец, Рембрандт, Ван Дейк, К. Моне, Ренуар, Ван Гог, Шагал и другие тоже удостоились внимания нашего гида. Богатое собрание картин Пикассо, привезенных сюда из всех музеев Европы, представлено на специальной временной выставке.

Как только я переступаю порог музея, меня захватывает и уносит волна противоречивых чувств: благоговение и восторг, как в церкви, а вместе с тем, волнение до дрожи и смятение, словно перед свиданием. Здесь в незнакомом городе в чужой стране я вдруг смогла избавиться от одиночества, мучившего меня несколько месяцев. Картины и скульптуры притягивают меня, словно магниты, и не хотят отпускать. Их мощная, побеждающая время энергетика наполняет душу новыми силами. Глубина сюжетов и совершенство образов вдохновляют ум. Атмосфера возвышенного и прекрасного вызывает удивительную иллюзию, что мой далёкий друг, с которым мы в своё время вместе открывали шедевр за шедевром, здесь рядом. В этот момент я понимаю, что уже никогда не смогу войти ни в один музей мира без воспоминаний о нём. Нет, это не воспоминания, это эффект присутствия, ошеломляющий и непостижимый…

Выйдя из музея, под моросящим дождём мы идём по широкой аллее мимо многочисленных магазинов, ресторанов, пабов, кинотеатров и гостиниц. Это главная улица Гетеборга Kungsportsavenyn или просто Avenyn. Ларс Элофссон предлагает нам зайти в один из пабов. Мы спускаемся в полуподвальное помещение, где столько народу, что свободного места не найти. Вдоль стен бара прикреплены широкие полки, которые можно использовать в качестве импровизированных столов. Что мы и делаем. Я беру себе чай, а вся компания – по пол-литра пива. Наша полка-стол почти у самого выхода, поэтому приходится стоять на пути курсирующего туда и обратно народа. Несмотря на некоторое неудобство, мне здесь нравится. Я всё ещё думаю о прекрасных минутах, пережитых в музее, и совсем не обращаю внимания на разговоры моих русских коллег с Ларсом. Вдруг знакомое сочетание слов вырывает меня из одних воспоминаний, и сразу же погружает в другие. Фраза, сработавшая как переключатель, была произнесена Ларсом:
– Меня уже давно интересует такой феномен, как загадка русской души. Можете ли Вы как-нибудь прояснить это непонятное явление?
Мой друг задавал мне такой же вопрос пару месяцев назад…

Я пристально смотрю на Ларса: большие голубые глаза, тонкие черты, как у представителя вырождающейся королевской династии, безупречный костюм. В памяти всплывает его фраза, сказанная мне ещё в музее: «Жизнь – это не деньги и карьера, а книги и картины, знания и эстетическое удовольствие». Тем не менее, книги и картины имеют свою цену, а у писателей и художников, литературных критиков и искусствоведов бывают головокружительные карьеры. Мне тогда хотелось сказать это Ларсу, но он начал так увлечённо рассказывать о своей любви к музыке Рахманинова, что я c некоторой завистью подумала: «Действительно, для него жизнь – это абсолютная страсть к искусству».
 
Сейчас Ларс наверняка почувствовал, что я внимательно смотрю на него, и в своей полушутливой, полусерьёзной манере обратился ко мне по-немецки (я просила его говорить со мной только на этом языке, хотя сама почти всегда отвечаю ему по-английски):
– Вы так загадочно смотрите, что я подумал: «Вот эта девушка сейчас, наконец-то, раскроет мне тайну русской души».
– К сожалению, я не могу Вам сказать ничего определённого. Такие понятия всегда требуют обобщений очень большого масштаба, чего я по мере возможности стараюсь избегать…

Народу в пабе становится всё больше, разговаривать в таком столпотворении не очень комфортно. Пора уходить. Я прощаюсь с Ларсом, мы обмениваемся визитками.
– Я не очень люблю писать электронные письма, поэтому я позвоню Вам. Будет очень приятно снова услышать Ваш голос и продолжить общение. Жаль, что завтра я уезжаю в Стокгольм и не смогу провести с Вами больше времени.
– Да, очень жаль, – машинально отвечаю я, думая уже о другом…

После тесноты бара я наслаждаюсь простором улицы, пусть даже это промоченный дождём, промозглый Аvenyn. Мы с коллегами идем, не спеша, и оживлённо обмениваемся впечатлениями почти закончившегося дня. Вдруг сзади раздаётся весёлый голос:
– Только русские женщины могут вот так одеваться: элегантная шубка, высокие каблучки!
«Да, но при таком проливном дожде моя шубка выглядит, как хвост мокрой кошки, – с сожалением думаю я. – Нужно было одеть куртку».

Обладатель весёлого голоса обгоняет нас. Это высокий мужчина лет сорока пяти. У него атлетическое телосложение, одет по-спортивному, на голове бейсбольная кепка, козырёк которой отбрасывает тень на его улыбающееся лицо.
– Меня зовут Валентин. Я тоже из России, но уехал оттуда больше двадцати лет назад. Из какого Вы города?
Мы сообщаем ему название, и его улыбка становится еще шире и доброжелательней.
– Моя мать родом из этого же города! Как говорится, мир тесен!
Тут Валентин начинает в деталях рассказывать историю знакомства его родителей, потом свою краткую биографию.
– Вот уже больше двадцати лет живём здесь. Хорошо тут жить, не так как у нас в России. Там чиновники всё воруют и воруют, и никогда не наворуются, – подытоживает он свой рассказ.
– Да, коррупция – это очень большая проблема. Однако, благополучно прожив здесь в Швеции больше двадцати лет, Вы всё же говорите «у НАС в России», – довольно язвительно замечает одна из моих коллег.

Улыбка исчезла с лица Валентина, но это было всего лишь одно мгновение, сотая доля секунды. Он смеётся и выглядит счастливым. Наверное, мелькнувшая в его глазах грусть мне только показалась. Но почему он не хочет от нас уходить? Какая радость в том, чтобы вот так стоять под дождём и разговаривать с незнакомыми людьми? Наконец, узнав у него, где поблизости можно прилично и недорого поужинать, мы прощаемся.         
   
***
В последний вечер наши шведские коллеги преподносят нам щедрый подарок: билеты на мюзикл композитора Эндрю Ллойд-Уэббера «Кошки». Текст мюзикла основан на сборнике стихотворений «Книга Старого Опоссума о практичных кошках». Эту книгу создал один из величайших поэтов XX века, лауреат Нобелевской премии по литературе Томас С. Элиот. Сегодня, правда, слова песен останутся для нас непонятными, так как весь мюзикл на шведском языке.

Перед представлением специально для нас проводят экскурсию по всему зданию Гётеборгской оперы, гостеприимно приглашая в святую святых театра, где репетируют актёры, делают декорации и костюмы.

Бурление и движение полного зрительного зала прекращается, и, властно подавляя шепот и шорохи, наступает тишина. Представление начинается: красивые костюмы, прекрасная хореография, богатые сочные голоса. Но я так устала, ноги промокли, а самое главное – никак не проходит тоска и щемящая боль в сердце. Кошки, весёлые и энергичные, прыгают и танцуют на сцене, а я сижу и думаю о своём. Мне хотелось бы снова пойти в Музей изобразительных искусств или хотя бы в гостиницу, чтобы принять горячий душ и смотреть, как плачет дождь.
 
Вдруг, как бальзам на раны моего сердца, полилась божественная мелодия. Я знаю её, я слышала эту песню десятки раз! Она называется “Memory”, её поёт Барбара Стрейзанд. Но слова песни забылись, выпали из памяти как неактуальная и ненужная информация, а сейчас, наслаждаясь чудесным пением шведской певицы, я начинаю вспоминать английский текст, слово за словом, строчку за строчкой:
Daylight
I must wait for the sunrise
I must think of a new life
And I mustn’t give in
When the dawn comes
Tonight will be a memory too
And a new day will begin

О, память, как ты удивительна и непостижима! Я словно слышу голос Барбары Стрейзанд:
...It’s so easy to leave me
All alone with the memory…

Какое счастье, что в зале темно, и никто не видит, что слёзы обильно текут у меня по щекам! Вряд ли бы кто-нибудь поверил, что я настолько тронута представлением. Ведь это же не «Лебединое озеро» в конце концов! Почему я плачу? Ведь в словах песни столько воодушевления и оптимизма: «надо ждать восхода солнца и думать о новой жизни, не нужно сдаваться. Когда придет рассвет, сегодняшний вечер тоже станет лишь памятью, и начнётся новый день».
 
Абсолютно не обращая внимания на то, что происходит на сцене, я лихорадочно роюсь в недрах своей памяти. Мюзикл «Кошки» был также поставлен в России, и песня «Memory» была переведена на русский язык, и сейчас что-то подсказывает мне, что мне просто необходимо вспомнить этот перевод. Несколько мучительных минут и напрасных усилий... Нет, моя капризная память не хочет порадовать меня ещё одной удачной находкой.
 
В гостиницу мы приехали в одиннадцать, собрали чемоданы и легли спать в час ночи. В 4.30 уже подъем, так как вылет в Стокгольм ровно в семь утра.


***
Наш авиалайнер набирает высоту. Мы погружаемся в белую туманную пучину облаков. Внизу огни маленьких городков складываются в диковинные фигуры. Вот это скопление похоже на пятиконечную звезду, а та горстка светлячков напоминает туфельку на каблуке. Освещенные автомагистрали выглядят, как ёлочные гирлянды. И всё это так далеко внизу под полупрозрачным покрывалом облаков.

Самолёт слегка вздрагивает, но я совсем не боюсь. Это надёжная авиакомпания с мировым именем, которое звучит как гарантия безопасности. Когда есть доверие, нет страха… тем более, нет ужаса. Мой друг просто не доверяет мне… или себе?

...It’s so easy to leave me
All alone with the memory…
Песня Барбары Стрейзанд снова звучит у меня в ушах. Только теперь я не чувствую вчерашней муки, наоборот, у меня светло и даже радостно на душе. Когда есть доверие, нет страха. «…письмо, которое станет для меня свидетельством Вашего доверия и подарит мне надежду.»
Ура! Я вспомнила, наконец-то! Слова из песни “Memory” на русском языке! Конечно же: «подари мне надежду». И весь куплет:
Утро,
Подари мне надежду,
Я хочу, как и прежде,
Вновь бежать за мечтой.
Тени прошлого скроет
Свет грядущего дня
И поманит вдаль меня.
 
Пассажиры у иллюминаторов, обращенных на восток, прильнули к стёклам. Они очарованы магией красок, которыми рассвет расписал горизонт. Я сижу на противоположной стороне, и за моим окном пока лишь тёмное небо, но оно становится светлее с каждой минутой. Это свет грядущего дня…

Ритмично пульсирует красный маячок на крыле самолёта. На земле всё более отчётливо видны леса и озёра. Самолет, слегка наклоняясь на одну сторону, готовится к посадке. Завораживающий голос пилота сначала по-шведски, потом по-английски просит пристегнуть ремни и сообщает, что в Стокгольме пасмурно, температура воздуха +7°С. Я представляю себе, как через час-полтора буду гулять по Стокгольму, обязательно схожу на старинную площадь Сторторгет, которая, по-моему, является самой известной достопримечательностью города. Как здорово будет оказаться в атмосфере знакомых с детства сказок Астрид Линдгрен! А через сутки я вернусь домой и получу долгожданное письмо. Оно уже лежит в моём почтовом ящике. Так хочется в это верить!
 
Необыкновенно мягкая посадка. У пилота не только обворожительный голос, но и достойный восхищения профессионализм. Сейчас он вежливо прощается с пассажирами:
«Have a nice weekend here in Stockholm or at your final destination!» 
Какое красивое и удобное словосочетание «final destination» – конечный пункт следования! Только Бог знает его название…