Запах земляники

    Жизненные обстоятельства изменились, и мне срочно понадобилось что-то, что хоть как бы перевернуло мою жизнь и буквально встряхнуло мою замершую душу. Серость и пустота каждого дня съедали радость жизни, и с этим безотлагательно надо было что-то делать. Время шло, а я никак не мог решить, что предпринять. И, о великий случай, именно в это время мой хороший друг и единомышленник предложил испытать с ним радость полета, познать голубизну неба изнутри и почувствовать, каков запах ветра там, наверху… Он предложил мне прыгнуть с парашютом! Но, даже несмотря на отчаянность моего положения, восторга это предложение поначалу не вызвало. Да, спору нет, совершить сие действо очень заманчиво и абстрактно, где то в глубине души, я, безусловно, хотел этого; но поняв, что это событие начинает вставать передо мной со всей неотвратимостью, представив, как ветер шумит там, на высоте километра и, самое главное, осознав, что именно я и никто другой должен будет сделать последний шаг в пропасть… я отказался. Особого стыда перед собой за отказ я не испытывал. Всё-таки парашютный спорт, парашюты и парашютисты - это где-то там далеко-далеко; да, есть такие безрассудные люди, отчаянная храбрость которых позволяет им творить даже такие вещи, но при чём же тут я, простой человек, за всю свою сознательную жизнь не поднимавшийся выше девяноста метров, да и то по причине работы в соответствующей организации. Поэтому я с лёгким сердцем отказался составить  своему другу компанию, и вновь погрузился в свои невесёлые размышления.

      Стоял зенит лета, синее небо и яркое солнце подчёркивали прелесть жизни, даря людям незабываемые моменты счастья; и странный парадокс: чем голубе был небосклон, тем тяжелее становилось мне на сердце; чем сильнее заливала наша звезда своим светом землю, тем мрачнее становилось у меня на душе. В таком невеселом настроении я встретил следующий день, такой же восхитительный и праздничный… и этот день стал той соломинкой, что переломила спину верблюда. Это произошло за несколько минут: апатия ко всему сменилась решительностью, неуверенность – предвкушением, а страх – нетерпением! Теперь меня аж трясло от ожидания того момента, когда я, облаченный во всю парашютную экипировку, сделаю свой шаг за борт самолета. По моему замыслу, этот шаг станет поворотным событием в моей жизни, перевернёт всё с ног на голову. И, самое главное, вернёт мне радость самого существования на этой земле! Если быть до конца откровенным, то я искренне желал, чтобы парашют в назначенный срок не раскрылся; пусть бы что-то помешало ему, и я спустился бы на запасном; либо, хотя бы, он раскрылся на несколько мгновений позже срока… в общем пусть бы он делал что хотел, лишь бы я осознал всю ценность жизни, понял, насколько я счастлив, живя на этой земле полноценным человеком. От всех этих мыслей я буквально заживо родился! Апатия ко всему немного отошла на второй план. Не исчезла полностью, нет, но чуть-чуть уменьшилась. И этого ”чуть-чуть” мне уже хватало, чтобы дышать свободно, не возвращаясь каждый раз мысленно к тем событиям, которые похоронили меня заживо.

       На следующий же день по телефону связался я со своим другом, который подкинул мне столь замечательную идею, но ирония судьбы!- обстоятельства его складывались так, что отправиться со мной на аэродром он не мог. Ни завтра, ни послезавтра. Тогда уже я начал предлагать своим хорошим знакомым составить мне компанию. Желающих, помимо меня, набралось ещё трое, и к решающей субботе мы должны были уже всё обговорить и уладить. Аэродром находился в области моего города, километрах в семидесяти. В назначенный день мы должны были сесть в автомобиль и организованно прибыть к пункту назначения, но, как обычно, что-то помешало, кого-то покинуло желание,  и в итоге на летное поле я шагнул в гордом одиночестве. Не скажу, что это меня огорчало, скорее наоборот. Я один, и бороться с собой буду тоже один. Нет друзей, которые подначивают тебя, не перед кем рисоваться, делая вид, что тебе не страшно… Честная борьба со своим “Я”, один на один!

       На место я прибыл рано. Пришлось ещё час сидеть, ожидая приезда хозяев аэродрома, наблюдая, как завсегдатаи складывают парашюты, самолеты прогревают моторы и, одна за другой, подъезжают машины с такими же желающими покончить с серостью ежедневных буден. Одна компания приехала на двух машинах; весёлые парни и симпатичные девушки внесли некоторое разнообразие в унылый серо-зеленый пейзаж. Тишина, которая наступала после того, как какой-нибудь самолет прогреется, то и дело взрывалась смехом и визгом, тех, кто через какие – нибудь два с половиной часа будут ломать себя там, на высоте девятьсот метров. До этого я как-то и не думал, что девушки тоже могут иметь желание прыгать. За ними было интересно наблюдать: развлекаемые ребятами, они веселились и смеялись, но их лица то и дело становились серьёзными. Видимо мысль о прыжке не отпускала их. Я тоже сидел за рулём автомобиля, размышляя о том, что через такое короткое время жизнь для меня будет выглядеть несколько иначе, чем сейчас. Думая об этом я не мог скрывать волнение. С тоской подумал о том, что уже пятый год не курю…. Сигарета была бы сейчас очень кстати.

      Переведя взгляд влево, я заметил, что у стоящей рядом машины парень, чуть старше меня, пытается собрать большую модель самолета со спиртовым моторчиком. Облокотив фюзеляж модели на бампер, он пытался пристегнуть к нему крылья, но это никак не удавалось сделать: корпус самолета то и дело падал. После седьмой его попытки я вышел из автомобиля и предложил свою помощь. Во-первых, мне было скучно и время тянулось очень долго, надо было его как-то занять, а во– вторых мне стало жаль парня. Вдвоем мы за три минуты собрали летающее средство и завели его. А запуск пришлось отложить, потому как на лётном поле сейчас хозяйничали настоящие самолёты. Валера, так звали моего нового знакомого, приехал сюда запустить свою модель и полетать на планере, но подумав, решил также прыгнуть с парашютом, так сказать заодно. Вдвоем нам было уже веселее. Вскоре желающих покорить небо построили, все поименно записались в тетрадь и бодрым шагом пошли в учебный класс. Скорость подготовки к первому прыжку меня поразила: уже через час мы пошли в медпункт на освидетельствование. За это время нас познакомили с конструкцией того устройства, с которым предстояло шагнуть в бездну после слова ”Пошёл”, которое крикнет инструктор; объяснили, за что дергать и как подчинить парашют своей воле. Посоветовали также, непосредственно после приземления, не медлить, как можно скорее собрать парашют и покинуть летное поле, потому как одновременно с нами будут летать планеристы, а им лишние помехи на пути ни к чему.

      Особенное внимание было уделено непосредственно приземлению, расчековке запасного парашюта и моменту раскрытия основного. Откровенно говоря, автомат сам раскроет купол после истечения пяти секунд, но как же так - прыгнуть и не дёрнуть самому за кольцо? Об этом не могло быть и речи. Никаких пяти секунд. Три  - и рывок кольца, затем динамический удар и белый купол над головой. Затем отогнуть краешек кармашка на запасном парашюте, вытянуть шнур из петли и всё! Наслаждайся полётом. И только перед самым приземлением, когда начнёшь различать траву - сгруппироваться, так, чтобы увидеть свои носки из-за рюкзака с запасным парашютом и почувствовать удар о землю. Свалиться на бок, а затем погасить купол. Оглядеться, собрать все принадлежности в специальную сумку, которая пристегнута к рюкзаку и шагать к месту сбора. Всё вроде бы просто, но один момент тревожил меня. Даже два. Первый заключался в том, что я опасался рвануть за кольцо раньше времени. В полете ты должен отсчитать три секунды, но только полноценных. Существовали реальные опасения в момент прыжка прокрутить в голове цифры один, два, три, и дернуть кольцо. И сделать это можно быстрее одной секунды. А это слишком быстро. И второе - я боялся забыть, что после раскрытия основного парашюта, нужно принять меры к тому, чтобы не спускаться на двух куполах сразу. Для этого необходимо было отключить запасной парашют от таймера сразу после раскрытия основного. 

       Все эти мысли проносились у меня в голове, когда мы, обследованные врачом, с измеренным кровяным давлением, стояли выстроенные в одну линию, а на нас надевали ранцы, застегивали карабины, проверяли и перепроверяли ремни. Затем началось распределение по весу. По итогам выяснилось, что судьбою мне предназначено выходить из самолета вторым, чему я немало обрадовался, так как опасался, что буду первым; в этом случае я не мог увидеть, как выглядит человек в момент отделения от борта. А мне очень хотелось увидеть это, увидеть, как влекомое потоком воздуха тело сносится влево и вниз, как меняется выражение лица у парашютиста… Всё это мне удалось наблюдать. И этим человеком оказался Валера. Именно он должен был открыть череду наших прыжков.

      Прыгали двумя группами в двух взлетах. Проверив нас по последнему разу, инструкторы, тоже с парашютными ранцами за плечами, повели нашу группу к самолету.  Машина с синей полосой по борту стояла, гордо развернув крылья, ожидая, когда люди заполнят её нутро. Распределив всех по местам, выпускающий занял место около люка и подал знак пилоту. Тот завёл двигатель и шум заполнил всё вокруг. Трава пригибалась от потока ветра, пару раз самолет дергался вперёд, словно от нетерпения. И только в этот момент я почувствовал некую тревогу, начиная понимать, что уже очень-очень скоро мне придётся делать шаг вперёд. Такой маленький, и такой большой! Страх, которого вообще не было до этого момента, начал потихоньку подкрадываться ко мне. Я оглянулся, и осмотрел сидящих. Их лица поражали своей серьёзностью. Как позже выяснилось, у меня лицо тоже было каменным. Я взглянул на Валеру, который сидел справа от меня и был ближе всех к люку. Его глаза были пусты и устремлены в куда-то в сторону,. Несомненно, он волновался. И в этот момент мы начали взлет. Самолет покатился вперед, набирая разгон. А момента отрыва от  земли я не почувствовал. Через пару секунд мы уже были над верхушками деревьев; наша стальная птица рвалась ввысь, оставляя внизу все печали и хлопоты. И страх начал проходить так же стремительно, как и появился.

      Я глядел в иллюминатор и улыбался: улыбался себе, улыбался выпускающему и приоткрытому им люку, улыбался голубому небу. Одной рукой держась за поручень, другой я изредка поправлял сползающий шлем. Накатила тошнота, спазмы стали схватывать желудок. - Хорошо, что я с утра ничего не ел, -  подумалось мне, и  в этот момент прозвучал резкий звук сирены, одновременно с ним вспыхнула лампочка слева от выпускающего. Парень начал открывать люк, требовалось выкинуть два пристрелочных парашюта, точнее - парашютика. Их связали вместе, и бросили вниз. Своим полетом они должны были показать направление ветра. Прошло ещё немного времени, и выпускающий поднял Валеру. Тот встал на пороге люка: левая нога на самом краю, правая чуть сзади, руки скрещены на груди и правая кисть обхватывает кольцо. Медленно начали тянуться секунды, врывавшийся ветер трепал одежду. Вот Валера перевёл на миг взгляд на меня; я ободряюще полуулыбнулся ему, но никакой реакции в ответ не получил. И в этот момент мы услышали ”Пошел”! Валера оглянулся на выпускающего, тот повторил и убрал руку с плеча парашютиста. Бросок вперед и человек уносится вниз со страшной скоростью. Стал виден раскрывающийся стабилизирующий парашют. В следующее мгновение Валера исчез из моего поля зрения.

      Люк прикрыли, и самолет пошёл на новый заход. Пришло ясное осознание того, что я следующий. Самолет сделал круг, и я посмотрел на лампочку. Скоро она загорится, возвещая о том, что время пришло. Тошнота усилилась но я не обращал уже на неё никакого внимания. Я глядел на лампочку. И вот он зажегся, дублируя сей факт резким гудком. Выпускающий открыл люк и жестом показал, чтобы я шёл к нему. Самолёт раскачивало, и мне пришлось держаться за обшивку. И вот уже я стою на самом краю, и чувствую ветер.… Говорят, чтобы было легче прыгать, нужно смотреть в горизонт. Но я упрямо глядел вниз, туда, куда сейчас мне предстояло шагнуть. Там, за люком, были облака; но сейчас это был обычный, густой-густой, но всё-таки туман. Земля делилась на квадраты и прямоугольники, пруд был маленьким синим пятнышком. Выпускающий держал меня за скобы на краю ранца, а у меня в голове одна мысль затмила все другие: всё, деваться некуда, сейчас я сделаю это. Сейчас, вот сейчас, уже  сейчас! Всё, в следующую секунду! Вспомнилось, как заходится сердце на качелях, когда вы летите вниз. А сейчас я полечу ещё ниже, и сердце зайдётся так, как ещё никогда не заходилось.  И может даже не выдержать!  - “Пошел!!!” – услышал я над ухом. Так же как и Валера, я посмотрел на выпускающего, ещё не веря до конца, что пора. - «Пошел” – повторил парень, глядя мне в лицо и улыбаясь. В ответ я тоже улыбнулся, перевёл взгляд вперед, посмотрел вниз и оттолкнулся от борта. Странный момент - я замер в невесомости, мое тело ничего не весило. Это было прекрасно!

       В мозгу проносились цифры: пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три… Пора, понял я, и со всей силы рванул кольцо так, что чуть лямка не треснула. В следующую секунду меня дернуло. Отогнув край кармашка, вытянул шнур запасного парашюта, и только потом догадался проверить, а точно ли мой основной парашют раскрылся. Мгновенно переведя взгляд вверх, убедился в этом и ощущение счастья пронзило меня насквозь. Я сделал это, смог, решился! Я летел и кричал во всю силу своих легких: Я счастлив! Солнце освещала всё-всё вокруг, свежий теплый ветер дул слева и я начал оглядываться, размышляя над тем, куда мне править. Увидев скопление строений, и обнаружив в том же направлении свой автомобиль, стропами начал корректировать свой полет. Тошнота ещё усилилась. Боковым зрением увидел другой белый купол. Уже на земле я узнал, что двое человек не прыгнули. Вскоре я начал замечать, что земля ускорила свой набег на меня. Пришло время группироваться. Земля все ближе, ближе, удар… Я приземлился.

      И вдруг мир замер. Запах земляники стоял повсюду, он дурманил! Все поле было усеяно ягодами, красными маленькими капельками. И вдруг меня потянуло вперёд. Порыв ветра тащил за собой мой купол, который я не погасил. В ответ я начал подтягивать нижние стропы, затем встал на ноги и потянул сильнее. Агония купола была недолгой, через несколько секунд он, недвижимый, лежал на земле. Я распрямился, стянул с себя шлем и отстегнул все карабины. Тяжесть в ногах пропала, а взамен неё появилось огромное ощущение свободы, счастья и покоя.            
            
       Собрав парашют в сумку, я закинул её на плечо, взял в другую руку запасной парашют и направился к желтому флагу, в виде колпака, который показывал направление ветра. На базе я появился даже раньше Валеры, который подошел после, с растерянной улыбкой, таща в руке сумку. Сдав девушке по описи кольцо, шлем и два парашюта, мы принялись наблюдать за остальными. Белые купола были повсюду, двое спускались на двух куполах. Вскоре появились и те весёлые ребята, на их лицах застыли улыбки. Все вместе прошествовали мы к вагончику, где нам выписали свидетельства о первом прыжке, а затем мы отправились в столовую, голод уже давно давал себя знать. Тошнота прошла там же, на поле, когда я только почувствовал запах ягод, поэтому ел с удовольствием. А когда сел в машину, завёл мотор и поехал, то увидел ту компанию молодых людей; он открывали шампанское, игристое вино летело разноцветными каплями вверх. Я посигналил и все замахали мне в ответ.  По дороге к городу ехал уже другой человек, тот, прежний, остался в самолете, в стареньком, но бойком ”кукурузнике”, с синей полосой на борту.