Чувствуете запах?

Когда мне случалось засиживаться до утра, я выключал настольную лампу и устраивался возле окна, откуда хорошо просматривалась пекарня над французской булочной напротив. Через какое-то время там вспыхивал яркий свет и появлялись трое: высокий мужчина с унылым, вытянутым лицом, женщина, с короткой косой, и молодой паренёк. Она поправляла всем белые колпаки - это был ритуал. Мужчинам, явно, нравилось. Кажется, они даже не дышали, пока её тонкие пальцы запихивали упрямые волосы под околышки. Потом они принимались за работу: топили печи, смазывали противни, месили тесто, лепили из него забавные фигурки. Трудились молча, пальцы мельтешили, как у фокусников. Наконец, противни отправлялись в печи, и можно было перевести дух. Женщина усаживалась с пареньком на подоконник, болтали ногами и о чём-то весёлом. Мужчина выходил на улицу, прислонялся спиной к кирпичной стене и мечтательно курил тонкую папироску. Когда он возвращался, выпечку доставали из печей, перекладывали в огромные плетённые корзины и спускали вниз на специальном лифте.

Порой я заходил в булочную. За те три года, что прожил на углу Эспланад и Шербурн, кажется, перепробовал весь ассортимент: багеты с базиликом, ржаной хлеб с лимоном и вечно надтреснутой корочкой, круассаны с миндалём, шоссоны с вишней, грушевые фланы, бриоши, тарталетки. И ни разу не встретил никого из той троицы. У меня есть на сей счет своя версия. Сняв передники, насквозь пропахшие сдобой, паренёк подхватывал тяжёлую сумку с учебниками и на ходу запрыгивал в трамвай с конечной остановкой в Сенека-колледж, женщина спешила открыть киоск, чтобы раздать свежую прессу желающим, а мужчина широкими шагами отправлялся за три квартала в нотариальную контору, где тщательно натягивал шелковые нарукавники и вздыхал, развязывая тесёмочки на пухлых папках.