Бессвязное

                БЕССВЯЗНОЕ

 «Пока мы живы- смерти нет, а когда есть смерть, то нас уже нет»- кажется так Марк Аврелий писал. Проблемно.  Впрочем,  все мыслители начиная с самых древних задумывались о смерти,  чего только не написали и  не надумали - мудрено не размышлять, не помнить. Memento mori.

Лев Толстой  так и выразился: «Если человек научился думать,- про что бы он не думал,- он всегда думает о своей смерти.»   В самом деле: веревки прятал и на охоту не ходил, чтобы с собой не покончить, потому что:  «все равно- смерть».
 
Кто читал Каренину, знает.


 Только мы  живем так, будто вечные. Нас  эта, которая с косой не коснется, а , если, и да, то когда  еще это будет?   Писал же Омар Хайям
-Разумно ль мне страшиться смерти?
Ведь ей взгляну в лицо лишь раз,
Когда придет мой час.

  Пей, веселись, радуйся. Но Хайям забыл сказать:  когда придет этот час -не опошляй его. Все-равно придет, так хотя бы достойно проводи туда,  «где  нет ни гласа, ни воздыхания…»
  А мы  умеем, мы –то ведь  навсегда здесь, нам и ключ от сейфа обязательно нужен в тот момент, когда дочка  прощается с матерью  и мало понимает, что от нее хотят, и ноты,  и класс, и учеников нужно как можно быстрее поделить, как будто человека хорошего и не было. Скорей, скорей. Вдруг не достанется.

 Как это оскорбительна  эта пошлость и шкурничество- и душе Людмилы Михайловны и ее близким.

А  Похороны прошли пристойно. Большинство искренне горевало и плакало. Старшие, ужаснувшись близости непоправимого, горевали и о себе тоже. Те, кто дружил долгие годы, ревели  навзрыд,  а некоторые, хоть и были в городе,  просто не пришли. Ну,  это -БОГ им судья.
 
  Инстинктивно, в глубине души на похоронах всегда вместе с горечью,  довольство- не я. А потом опять страшно от этой близости смерти. Вот только на педсовете выходила  элегантная, улыбчивая;  как всегда, спокойно и ясно отчиталась, поздравила юбиляров. Кто бы мог подумать, что через месяц не станет ее. Жуткое напоминание всем – смертны.
 «Сим пашет,  Хам боронит,  Яфет сажает,  а  Смерть урожай собирает»- лубочек такой был старинный, жуткий. Похлеще Босха.

«Единственное утешение при мысли о необходимости смерти состоит в том же, в чем состоит утешение в опасности на корабле: в том, что все в том же, как и я, положении» (Л.Толстой.)  Сомнительное утешение, особенно у гроба близкого и хорошего человека. А мы так и вовсе об этом не замысливаемся, не Толстые все-таки.

Не стоит страшиться,  не минется,   но помнить все-таки о  ВЕЛИЧИИ смерти следует.
«Исчезнет все, что жило и дышало, металось и рвалось»-,  Это Марина Ивановна  о себе, о своих волосах,  и глазах, но ведь и вправду – исчезнет ВСЕ  и НАВСЕГДА.    Этот момент у Булгакова в «Мольере» хорошо преподнесен:

Шаррон. (печально)  Безумны люди. И придешь ты с раскаленным гвоздем в сердце, и там уже никто не вынет его. Никогда. Значение слова «НИКОГДА» поним аешь ли?
Мадлена (подумала) Поняла! (испугалась) Ах, боюсь.

Прочтешь, самому жутко станет, поневоле испугаешься этого слова: «НИКОГДА».

Идут белые снеги, идут словно всегда,
А я больше не буду никогда, никогда. (Евг.Евтушенко)

 Ну мы о том не думаем, мы часто, вообще, не ведаем, что творим.

 И можно представить и подумать, если не хватает обыкновенной чуткости, что испытывают в такой день близкие:

«В тот день задрожат стерегущие дом и помрачатся смотрящие в окно; и высоты будут им страшны и на дороге ужасы: ибо отходит человек в вечный дом свой и готовы окружить его плакальщицы; ибо разбился  кувшин  у  источника и обрушилось колесо над колодезем»,
-у Бунина в «Снах Чанга» даже  собака понимала как страшно произносил капитан эти слова. Чуяла величие смерти.  Не зря собак люблю.
  У нас же- похоронили,  скоро забудем,  и с новыми силами к свершениям, (?) будь они неладны.  А там и забудется.

Мы,  наверняка знаю,  (в коллективе  24 года), крови попили у председателя профсоюзного комитета  немало.   Несчитано, немеряно сколько отрицательного воздействия на биополе,  на ауру  (об этом сейчас модно говорить)  пришлось ей  вынести. Мало кто догадывался- после школьных разборок Люда, всегда выдержанная и спокойная с виду, дома плакала. Плакала от бессилия внушить, объяснить, поправить.
 Как наше слово отзовется? А никак- ты им одно, а тебе, как Мордюкова говорила, раз и другое. «Ты ему то, а он раз тебе и это.»  А от этого «другого» и «того»  волосы дыбом. Грустно.



Грустно, тяжело на душе. В глазах стоит ее стройная фигурка, всегда она была изящная, улыбчивая, милая. Принципиальная. (это подчеркиваю). Вот принципиальность у нас в стране  губительна. Со времен совка- все под одну гребенку, а высунулся, получи по башке.



       Она ушла, ушла и не вернется,  и в тишине не слышен в  звук ее шагов,
       В пустынной комнате лишь мое сердце бьется, она УШЛА…   ( Г.Лорка)

  Самое ужасное- без времени, внезапно, ошеломительно. По себе знаю, какой холод внутри и сознание непоправимости  горя почти лишает разума. Одно дело  хоронить близких в 60 лет, и совсем другое в 30. Сидишь у любимого человека, хоть  он и в гробу, а не можешь расстаться. Свои мертвые не страшны, а только ужас от мысли, что унесут и не увидишь больше любимые черты.

Можно только представить состояние дочери и мужа- самых близких ей людей.

А у нас тут же звонки- где ключ от  сейфа? Да Бог с ними с ключами; за годы работы профсоюзным лидером, 1000 раз могли убедиться в честности и принципальности Боберец Л.М., она была всегда состоятельна, и не зарилась никогда на профсоюзные копейки, но все-равно мимоходом оскорбляли ее  память. 
-Где ключ?
-От сейфа?
-Спросите лучше: от души? От  памяти сердца? Нам такой ключ дайте.
 Нет.
 Видно, не заработала покоя и после смерти в окаянном обществе нашем.

А класс? А ноты? А ученики?  «Все взять и поделить»!  Да, елки-палки, и опять Шариков с нами, ….впрочем,  куда ему деться.

В народе говорят- пятки не остыли. То самое, еще пятки не остыли, еще душа здесь, все чувствует и  горюет  о сиротстве близких,  а делим, торопимся.

  В русском языке глагол есть очень емкий –«изводить», вот мы и изводили- извели. За что?

Долго размышляла над этим, а потом прочитала у злого гения нашего, Владимира Ильича:
«Фарисеи буржуазии любят изречение: о мервых либо хорошо, либо ничего. Пролетариату нужна  п.р.а.в.д.а. (!) и о живых политических деятелях и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть.»   Ну, правды  о политиках мы уже наелись. Тошнит. И не умирают они- в проклятиях живы.
 А вообще -ужасные слова. А, если не политик, не деятель,  если просто хороший, ясный, порядочный человек? Жена, мать, дочь? Тогда как? Помер и в Лету канул?
  Не зря и тело  Ленинское до сих пор не в земле, валяется на обозрении, хочешь поклонись, а хочешь плюнь.

Вот и мы  за 70 лет власти советской стали,  увы, без Бога, без покаяния, без страха греха, …
 И взять-то нечего.

Прости  нас, ЛЮДА.

                О. П.  12.08.09









м