The Fantasi of Love. Мышенорский хроникер. Пролог

               

                The Fantasy of Love.
                Мышенорский хроникер.
                (Пролог.)
   - Разрешите представиться,  я Легион, ибо нас много…
Это произошло на Старом Арбате, теплым летним вечером, когда к небольшой стайке подростков подошел интеллигентный молодой человек с неестественно бледным лицом.  Белизну его лба резко подчеркивали темные очки в золотой оправе. Строгий двубортный костюм черного цвета и лакированные штиблеты на высоких каблуках выдавали в нем человека состоятельного и занятого, но отсутствие галстука и расстегнутый ворот рубахи красноречиво указывали на свободный нрав и некоторую надменность, что можно было заметить и по походке. Он с ленцой переставлял ноги, будто такой способ перемещений был ему в тягость.
  - Пусть не смущает вас имя. Истинная сущность моей натуры, (он очень любил повторять слово «мое» в самых разных сочетаниях), скрытая под личиной провинциального щеголя, некоторым образом напоминает матрешку. Если я срываю с себя надоевшую маску, на ее месте мгновенно возникает другая, отличная по форме, но прежняя по содержанию. Поэтому оставляю всякие попытки изменить свой имидж…
Один юноша и две вульгарные девицы, буквально висевшие у юноши на плечах, заскучав, отправились к пивной палатке, но остальная компания заинтересованно развесила уши и продолжала молчать. Пользуясь благоприятным моментом, бледный господин продолжил:
  - Я живу заключением взаимовыгодных сделок, пользу которых вы сможете по достоинству оценить, приняв любое из моих предложений. В результате,  каждому достанется то, к чему он стремится. Мне, к примеру, письменное доказательство вашей лояльности к некоей персоне. Можете отказаться сейчас же, но тех, кто уже нашел предложение выгодным, прошу пройти в контору.
  Легион, (как вздумал представиться бледный господин), нервно махнул рукой в сторону закрытых дверей антикварного магазина. Подростки нерешительно переглянулись.
Один из них, довольно опрометчиво заявил, что ему фиолетово, как отнесутся товарищи к предложению чужого дяденьки. А сам он не прочь поймать того за язык и нагрузить по полной программе. Ободренные таковой творческой перспективой, подростки весело сорвались с места.
  Бледный господин коротко, по-хозяйски дернул шнурок колокольчика. Мгновение спустя, замок щелкнул и все прошли внутрь. Внешне, это была самая обыкновенная антикварная лавка, торгующая старинными безделушками.  Такая, каких в старой Москве множество. И как всегда, в бельэтаже, нашлась потайная дверь, из-под которой  изобильно струился аромат дешевого курева.  Курившей, как оказалось позже, была сорокапятилетняя секретарша. Приветствуя вошедших, она встала со своего кресла, прикусила сигарету и, деловито задернув шторы, включила верхний свет. До того, кабинет освещался тусклым окном с грязными стеклами и убожество обстановки так резко не бросалось в глаза. В кабинете стоял грубый конторский стол с монитором и грязной банкой для окурков. Импровизированная пепельница была забита полностью, после чего уплотнялась гербовой печатью несколько раз. Окурки во множестве валялись и на полу. Возле стола две деревянные табуретки и лампочка без абажура под потолком. По левой стене обшарпанный плинтус, по правой дверь в туалет и никакой предвыборной агитации.
  Ничуть не стесняясь убожеством кабинета, бледный господин попросил у гостей минуту и спустился по лестнице в торговый зал.
Секретарша, продолжая обкуривать всех присутствующих, вновь уплотнила банку. Когда сигарета истлела, обжигая пальцы коротеньким бычком, она прикурила новую. Сквозь густую завесу зловония, ее худой профиль мельтешил перед глазами собравшихся, будто бы и впрямь человек занят делами, на что указывало громкое хлопанье выдвижных ящиков. Во время очередной затяжки женщина поперхнулась, закашлялась и скрылась за дверью туалета. Наблевавшись всласть, вернулась в кресло и расслабленно вдохнула новую порцию тлеющего табака.
  Один из присутствующих тактично заметил, что неплохо бы делать паузы между каждой выкуренной сигаретой. Секретарша обиделась.
  - Почему-то все обращают внимание на сигареты, за то ни один из вас не похвалил мое новое платье и духи. Я за этим ароматом все магазины обегала.
Когда у секретарши случился новый приступ рвоты, в кабинет вернулся бледный господин и положил на стол толстую книгу в потемневшем от времени переплете.
  -Есть одна небольшая формальность, которую нам всем необходимо соблюсти. Вы получите желаемое, но договор должен быть подписан кровью.
    Бледный господин открыл нужную страницу и вытянул из переплета длинную иглу. Подростки дружно заголосили, де с них уже хватит: мало того, что целый час дышали угарным газом, так еще и с психами пришлось дело иметь. Лучше они пойдут скучать каждый у себя дома, чем развлекать маньяка, который рвется в муниципальное собрание, а не в психушку, где ему самое место. Так что подписей потенциального электората ему не видать, как собственных ушей. Однако, трое из них, поврежденные философией ЭМО, все же остались, заинтригованные необычностью происходящего.
         Секретарша, попыхивая сигаретой, торжественным тоном зачитала договор. Они слушали весьма не внимательно, и ровно ничего не поняли. Речь шла о душе. Бледный господин, именованный в той бумаге исполняющей стороной, которая обязана выполнить любую прихоть заказчиков, не принимая во внимание форс-мажорные, и прочие препятствующие обстоятельства, каковые ни в коем случае не будут являться уважительной причиной отказа от принятых обязательств, не слушал вовсе. После прочтения, он осведомился, имеются ли вопросы по поводу совершаемой сделки. Получив отрицательный ответ, бледный господин помог своим жертвам подписать себе смертный приговор.
  Все это время Легион находился в крайне возбужденном состоянии. Он ходил из угла в угол, растирая брошенные на пол окурки ребристыми подошвами лаковых штиблет и как бы перед кем-то оправдываясь, шевелил губами, поочередно прикладывая ладони к груди. По мере того, как заполнялась последняя графа договора и скреплялась подписями "избирателей", бледность его становилась менее отталкивающей, а лицо приобретало оттенок живой человеческой кожи. Несмотря на переход отношений между присутствующими на качественно иной уровень, темные очки он так и не снял. Довольно сухо простившись с "избирателями", "кандидат в депутаты" отпустил секретаршу и остался один. Он уменьшился на три темные сущности.
  Он знал, что когда-нибудь его существованию придет конец. И не по завершении Апокалипсиса произойдет его окончательное падение в бездну. Намного раньше, по мере утраты целостности существа, которое он представляет собой многие десятки лет. С тех пор, как будучи бесноватым ребенком, осознал причину собственных мук и, встретив однажды злобного духа, заключил с ним типовой договор, скрепив его кровью. В обмен на безболезненное существование среди вечно недовольных чем-либо людей, стал не ловцом человеков, но улавливателем мятущихся душ; их же недовольство перешло всякие границы сознания. Он объездил весь мир. Свободно пользуясь незнакомыми языками, рассеивал повсюду соблазны и грехи, тратил себя экономно, одаривая частицей своего темного существа только избранных. Но радость служения абсолютному ничто, постепенно угасла. Здоровье, богатство, вседозволенность, перестали приносить ощутимою пользу его исковерканной личности. Он стал стремиться к саморазрушению гораздо раньше, чем мог вначале предположить и готов раздавать себя каждому встречному, но не каждый встреченный им был способен принять его не достойный человека подарок.
  Встав на путь самоуничтожения, Легион с горечью отметил: темного остается так много, что концом не брезжит. Все попытки суицида были тщетны; ему пришлось смириться с этим и продолжать разрушаться исподволь, капля за каплей, раздавая тьму.
Постепенно он начал курить, пускаться в изнурительные запои, искренне завидуя алкоголикам, одержимым пагубной страстью, до полного самозабвения радующимся любой возможности принять очередную дозу яда. Но ничто не могло всецело поглотить его "Я", хотя бы на сколько-нибудь короткое время. Вот и сейчас он решил опуститься на самое дно. Выдвинул ящик стола, небрежно уронил в него тугую пачку денег для секретарши, оплатив, таким образом, ее самоотверженное курение в офисе еще на несколько дней. Запер контору и вышел на свежий воздух. Почувствовав ногами твердость арбатской брусчатки, Легион снял очки, внимательно осмотрелся по сторонам и примкнул к попивающей втихаря компании. Через минуту - полторы, он, подбадриваемый подгулявшими полуночниками, опоражнивал пластмассовый стаканчик, а еще через три, повел собутыльников на Новый Арбат за очередной бутылкой водки.
  В полифонии световых пятен, разбросанных по асфальту возле круглосуточного супермаркета, Легион заметил тех троих подростков ЭМО, что недавно вышли из его офиса. Не самое приятное начало, подумал он, но умышленно избегать встречи было крайне неловко, тем более что его спутники предвкушали продолжение веселой попойки. Дико расшумелись и привлекли внимание всех, кто находился поблизости.
Как ни странно, те трое не обратили на него никакого внимания. Прошел мимо и скрылся за стеллажами с товаром. Собутыльники остались на улице. Новообращенные ЭМО чинно вели беседу, покуда в баночках с пивом растворялся легкий транквилизатор, таблетки которого не сложно найти в любое время суток. Темная сущность прорастала в их душах, требуя своего.
  Легион снял со стеллажа большую спортивную сумку и набил ее «всякой всячиной», какая ему попадалась на глаза; ибо, как считают многие пациенты наркологических клиник, падение в клоаку должно быть красивым и продолжительным. Иначе не принесет желаемого результата. Легион дорожил этим мнением, поскольку сам жаждал оказаться в клинике для душевнобольных и таким образом отойти от дел. Заметив непорядок, менеджер торгового зала, весьма мелкий мужичок в малиновом пиджачке, несколько похожий на мартышку шарманщика, сделал ему замечание и вручил корзинку для покупок. Легион, пользуясь временным отсутствием покупателей, повернул голову назойливого коротышки на сто восемьдесят градусов и двумя короткими шажками уступил телу беспрепятственно рухнуть на полированный туф.
  Когда же сообразил, что сделал буквально одну секунду назад, Легион повесил сумку на плечо и уверенной походкой направился к черному ходу. Пожилой охранник в униформе, борясь с сонливостью, начал неторопливый обход торгового зала. Никем не замеченный, Легион вышел во внутренний двор. Спортивный «BMV» хозяина магазина, припаркованный у ближайшего подъезда угрюмого серого здания, лукаво подмигнул фарами и услужливо распахнул водительскую дверь, мягко щелкнув дорогим замочком. Легион бросил сумку на заднее сиденье и с удовольствием сел за руль. Шурша новенькими покрышками по сопревшему за день асфальту, он вырулил на шоссе. Мотор взревел. Машина начала уверенный обгон менее дорогого транспорта, движущегося в сторону трех вокзалов.
На мягком диванчике двухместного купе скорого поезда 666 Москва – Мышенорск – Великий, он расслабленно зевнул, и, не скрывая блаженной улыбки, представился попутчику, опрятному мужчине средних лет, среднего достатка, невзрачной наружности:
  - Разрешите представиться, я Легион…