Глава 3. Больница. Старые и новые знакомые

 
       Я уже целые сутки провела в палате № 4,  а чувствую себя так, будто моя палата с хорошо всем знакомым номером – 6.  Кроме меня  здесь ещё 3 человека. Москвичка – я одна. Молодая девушка – из Курска, Аня, она студентка фармацевтического  техникума. Бабуля – потомственная питерская интеллигентка, от неё так и веет позапрошлым веком, да и фамилия подходящая – Вяземская Ольга  Александровна. И ещё одна женщина неопределённого  возраста, Татьяна, (так она нам представилась) она больше молчит, а о себе вообще ничего не рассказывала. Ну, да лежать нам не один день. Авось, нарушит  обет молчания.
      В первый день  было скучновато.  Я познакомилась с соседками по палате. Болезнь у всех одна – сердце. Да вот  только лечение всем предстоит  разное  и  прогнозы на будущее тоже. 
И потянулись серые однообразные больничные дни. Кто хоть раз лежал  в больнице, меня поймёт. Осмотры и обследования сменялись сдачей анализов и капельницами, горы таблеток подкреплялись уколами, самые современные физиопроцедуры  плавно переходили в специальную лечебную гимнастику. У моей больничной койки перебывало великое множество людей в белых халатах. Надо сказать,  что вся эта «миленькая» обстановочка оптимизма  мне не прибавляла. Хотелось скорей выйти на волю,  уехать из  душного  города, подальше от этих больничных запахов, унылого  покоя и пугающей тишины стерильных корпусов, хотя бы даже на пресловутую дачу благодарного  клиента.
 В больнице я ещё раз убедилась: какие же странные люди эти взрослые! Я не слишком много понимала в своей болезни, но врачи говорили со мной о ней совершенно на равных. Меня не боялись напугать, но пытались внушить мысль, что надо чего-то  опасаться. Я часто сравнивала мою ситуацию с той, которая несколько лет назад произошла с моим верным другом Лёхой. Его родители, прожив вместе больше десяти лет,  решились развестись,  но  дабы не травмировать ранимую детскую душу, они решили сей факт своей биографии от горячо любимого  чада до поры до  времени скрыть. И вот Лёху почти два года кормили сказкой о том, что папа его почти что космонавт и  находится где-то так далеко,  что может видеть сына раз в полгода. Они даже не могли себе представить, что сердобольные бабушки у подъезда давным-давно  просветили Лёху о характере работы его отца, да ещё поведали кучу таких  интимных подробностей из жизни его папика, о которых ни Лёха, ни его мудрая мама, ни  сам виновник всех этих  рассказов даже и не подозревали. А сам Лёха, чтобы не огорчать родителей, делал вид, что ничего не знает. Он радостно встречал папу из «очередной долгой командировки», бурно радовался, хотя прекрасно знал, что папа его обосновался в Питере, где и налаживал свой новый бизнес,  связанный с морским  транспортом.  Да, сложная штука жизнь! Кто знает, когда нужна ложь во спасение, а когда горькая правда? Наверное, правы и те, и другие. Все мы разные, и к любой жизненной ситуации подходим тоже по-разному.
Мои же дни в больнице, не смотря на слишком   однообразную жизнь,  проходили довольно  быстро.  Я стала ценить человеческое общение, научилась слушать других и сопереживать радостям  и горестям совершенно  посторонних  мне людей.
      Особенно  я сблизилась с Аней. Мы были ближе по возрасту, чем наши соседки, и поэтому у нас находилось  много  тем для общих  разговоров. Аня лежала в центре почти два месяца.  Она  часто находилась в подавленном состоянии и   потихоньку плакала. Её история потрясла меня. Она попала в больницу накануне своей свадьбы. Её жених, Андрей,  красивый молодой человек, юрист, как мой папа, в первый месяц её пребывания навещал  свою любимую невесту каждый выходной. Он приезжал  из  Курска на машине, привозил Ане домашнюю еду, цветы, фрукты. Он галантно  ухаживал за ней, оказывал знаки внимания и нам,  её соседкам  по палате. Короче, производил впечатление благовоспитанного, порядочного и горячо любящего свою невесту молодого  человека.  Но однажды он  не приехал.  Аня ждала его  весь день,  ужасно нервничая,  ведь на трассе что угодно  могло  произойти. Она пыталась дозвониться ему на мобильный,  (тогда это была невообразимая редкость и роскошь), подарок жениха, но  абонент  был вне зоны до-ступа.  Вся неделя прошла в неизвестности.  Аня паниковала,  я вместе с ней. Хорошо, что мои родственники и друзья несли чуть ли не круглосуточную вахту и поддерживали нас, как могли. Когда нам разрешали подышать воздухом в больничном парке, мы всё время нашей прогулки стояли у центрального  входа. Но наши ожидания были напрасны. Он так и не приехал. А потом приехала Анина мама,  очень похожая на свою дочь, такая же стройная, красивая, рыжеволосая. Она сказала, что приходил  Анин  жених, принёс деньги, «за моральный ущерб», и сказал, что свадьбы не будет. Ему, якобы, очень жаль, но  ему нужна полноценная жена, мать его  детей, а не инвалид.
При всей хрупкости,  Анина мама была женщиной твёрдой и решительной. К моему удивлению, она оказалась начальником отдела кадров на каком-то крупном заводе, где основным рабочим контингентом были мужчины, поэтому она привыкло к довольно жёсткому общению с мужским полом, что хотела воспитать и в своей единственной дочери, которую она, кстати, растила одна, без мужа.  Она не стала скрывать правду от Ани, решив, что лучше обрубить все концы сразу. Аня с ней согласилась. Но ведь сердцу не прикажешь. Она же любила этого  подлеца, верила ему.    « Ирочка, милая,  если б я могла сказать себе: « Всё с этой минуты и далее на всю жизнь выкидываю его из  сердца, из  головы, из своей жизни. Разлюбила и забыла». Но я не могу этого  сделать, к сожалению, » - так говорила мне моя новая подруга. А я впитывала в себя новые знания о жизни и сожалела, что ничем не могу ей помочь.
Именно в эти дни я начала писать стихи. Обычно поэтами становятся, пережив первую несчастную любовь. Меня же поэтом сделала чужая беда. Именно  после истории с несчастной любовью бедной Ани я стала внимательнее к людям. Как это у Алексина: « Человек должен уметь плакать не тогда, когда  у него болит коленка, а когда коленка болит у кого—то  другого.»  За правильность цитаты я не ручаюсь,  но смысл тот. Я стала внимательнее и терпимее относиться к другим людям.  Собственная боль не ожесточила меня, а научила чувствовать чужую.

                Не промахнуться, оглядеться
                И сбавить темп на вираже.
                Но лучше жить с дырою в сердце,
                Чем с чёрной дыркой на душе.
         
              Эти стихи я посвятила Ане.  Она с благодарностью их приняла и сказала, что никогда не ожидала, что в чужом городе, где у неё нет друзей, и где она находится, благодаря не самым приятным обстоятельствам в жизни, её так поддержат  и полюбят. Наверное, это счастье.
         Аню пытались отвлечь от её печальных мыслей все в больнице: и персонал, и соседки по палате, и приходящие к нам гости. Чаще всего навещали Ольгу Александровну. Это притом, что она была уроженкой и жительницей Ленинграда. Именно она пробудила во мне впервые интерес и любовь к этому прекрасному городу. Казалось, что её знает, ну, минимум, пол—Москвы. К ней приходили родственники: её младший брат, « шалун Володюшка», с огромной во всю голову лысиной и бородой, как у Льва Толстого, и лет « шалуну» было что—то около семидесяти. Он был словоохотлив, обладал правильной речью, неистощимым чувством юмора, знал великое множество очень интересных историй  и удивительно к месту их рассказывал. Надо отдать ему должное: он значительно расширил мой кругозор. И, как оказалось, этот  простодушный и смешливый  дядечка — доктор исторических наук. А сама Ольга Александровна—кандидат филологических наук, и при этом всю жизнь она преподавала литературу  в педагогическом училище. Её навещали  многочисленные племянники и племянницы;  внук,  тридцатилетний интересный мужчина, заведующий какой—то научной лабораторией, связанной с космосом; старые друзья и подруги. Именно такими я представляла себе состарившихся выпускниц Смольного института благородных девиц. Они весело о чём—то щебетали, смеялись, прикрывая рты  батистовыми носовыми платочками, с вышитыми инициалами, и, как девочки, краснели,  если какое—то слово казалось им не особенно  приличным. Вся эта пёстрая, живая весёлая вереница гостей вносила в наш больничный быт оживление и радость. Все старались отвлечь Анечку от горестных мыслей.  С  каждым днём она становилась разговорчивее, больше улыбалась. У неё даже появился аппетит.
           И почти одновременно с аппетитом у нашей Анны появился новый поклонник.  Вот такие они, виражи судьбы.  Ну и сюрпризы порой преподносят! И чаще всего, когда их  уже совсем не ждёшь.  А Аня – сильная девушка. Она справилась! Воистину верно: « Всё, что не убивает, делает нас сильнее.»