Дядюшка Про

Шестиугольная маячная башня росла из скал чуть севернее постовой пристани и притягивала меня не хуже подковы-магнита, раскрашенного напополам в синий и красный цвет. И однажды я вспугнул пыль на дороге в десять зигзагов и застыл, задрав голову, перед домом света. Скрипнули петли: дверной проём целиком заполнял дядюшка Про и внимательно меня рассматривал. Настоящий исполин с седой шкиперской бородой и лицом, где остались зарубки от каждого шторма. Он ничего не сказал, просто посторонился, пропуская меня внутрь. Мне было жутковато, но любопытство оказалось сильнее.

Да я давно на пенсии, - усмехался дядюшка Про и целый день хлопотал вокруг восьмигранного фонаря, полируя серебрянный отражатель и подливая масла во все 15 аргантовых ламп. А ночью, когда сгущались гибельные туманы или звучали фуги океанских штормов, он, промокший насквозь, не смотря на прорезиненный плащ, с интервалом в 5 минут, остервенело звонил в колокол, пытаясь предупредить и спасти. Порой он замирал, прислушивался к себе, задирал грубый свитер из козлиной шерсти и прижимал руку к телу, кривясь от боли. Возраст брал своё.

Он разрешил себе помогать, вручив мне фетр для вытирания пыли и половую тряпку. Еще я приносил дядюшке Про важные предметы из сарая для припасов и инвентаря, примыкавшего к башне, и чрезвычайно гордился собой. Иногда мне позволялось ударить в чугунное тело единорога, подавая туманный сигнал, но мечтал я из него выстрелить.

Когда попросил об этом, дядюшка Про встал и молча ушёл, оставив меня наедине с собственной глупостью. Характер его пропитался морской солью и одиночеством, и я частенько обижался. Надувал щёки, старался всячески избегать и не разговаривать, упрямо натирая осветительный аппарат особой пастой вперемешку со злостью. Как-то дядюшка Про налил мне в кружку луковую похлёбку и, протягивая ломоть хлеба, посоветовал: Научись прощать - это важно.

Роман с городом растянулся у меня на тридцать лет, но когда я вернулся в родную глушь, нашёл дядюшку Про ни капельки не изменившимся. Чтож, морские ветры - лучший на свете консервант. Я рассказал ему о марсельской фирме "Барбье ет Бенард", зарекомендовавшей себя настолько блестяще, что даже известная своими морскими приоритетами Англия закупает её осветительные аппараты для маяков. Они состоят из одной керосинокалильной горелки и дают пучок света в 150 тысяч свечей вместо нескольких сотен у аргантовых ламп. Свет горелки фокусируется в линзе диаметром до полутора метров, состоящей из нескольких колец, оправленных в бронзовый каркас. Дядюшка Про хмыкнул на всю эту информацию и привычным жестом, от которого дыхнуло холодком детства, полез под свитер проверить болячку.

И вдруг я всё понял: Скажи, он ещё прилетает?
Каждый день, - кивнул дядюшка Про