Жрица Солнца гл. 13-20

           13

В дороге она обдумывала информацию, полученную от жрецов, князя, людей. Ничего угрожающего сверх обычного. Ничего не слышали о заговоре на севере, сами вроде тоже ничего не замышляли. Хорошо, коли так.
Она отправила первого гонца с донесением для Одина. Гонцами работали лешуки. Какими-то тайными тропами они сокращали путь в два или три раза. Гонец от Одина должен ждать её в следующем храме.
Уже существовала примитивная письменность. Примерно тридцать простых значков-рисунков, обозначавших нападение, смерть, рождение, болезнь и так далее. У каждого рода могли быть свои тайные знаки. Их писали на бересте или коже растительными красками, углём, кровью или выцарапывали.

Дорога убаюкивала. Данута отдыхала от посещения Островного храма. Спала в повозке - дорога была спокойной и не тряской.
Постепенно менялся пейзаж. Леса стали еловые и явно мало заселённые. Дорога сузилась и одна повозка с трудом проходила по ней. Лешуки рыскали где-то вокруг обоза. Воины сменялись на повозках и в охране. Пока были целы все повозки и все лошади и все люди. Вечером на стоянке Коста сказал ей:
- Уже полтора месяца в пути – на редкость тихо. У меня таких походов ещё не было.
- Хорошо, Коста. Зачем нам проблемы?

Пейзаж опять менялся. Снова стало больше сосен, леса поредели, чаще встречались поселения. Их проходили не останавливаясь.
 Данута обратила внимание, что об их приходе знают – значит, лешуковская почта работает. Только это лешуков инициатива или их кто-то поощряет? Всё-таки сложно и трудно следить за обозом, это может не окупиться только продажей информации. Данута первый раз почувствовала, что её тревога обоснована. По коже прошёл озноб. Она почуяла чей-то след.
Вечером она вызвала Лешука.
- Мне нужно знать, с какой целью за нами так пристально следят? И зачем сообщают в бедные, не имеющие значения сёла, о нашем движении?
Лешук немного растерялся. Он не понял вопроса.
Данута пояснила:
- Чрезмерное внимание твоих родичей. Кто их мог нанять? И мне нужен пленный.
Лешук возразил:
- Нет, Главная  Жрица, обычное внимание. Всем ведь интересно знать о твоих делах и за это платят. А лешуки хорошие рассказчики.
- Сколько заплатит село из десяти домов?
- Ну… Не знаю... От их богатства зависит и от их интереса. Твёрдой платы нет.
- А ты подумай.
Лешук неохотно задумался.
- Ну, ужин и хлеб на дорогу, ночлег и помыться в бане. Денег не дадут. И одному.
- А сколько стоит слежка? Сколько людей и продуктов? И сколько дней?
- Ну, два человека. Времени – столько, сколько мы идём. Еда – охотиться надо, поэтому - минимум двое. Ещё надо, чтобы не обнаружили – третий человек тоже вроде нужен, а то без отдыха ошибки бывают. Поймают – как минимум откупаться придётся. И домашнее хозяйство без  работника.
Лешук пристально глянул на Дануту. Кажется, до него начало доходить. Будучи лешуком, он смотрел на это лешуковским взглядом и не замечал странностей и неувязок.
При разговоре присутствовал Коста. Он усмехнулся реакции Лешука и призадумался.
Главная Жрица заметила то, что должен был заметить он. Он разозлился на себя. Но ведь до неё никому и в голову не приходило считать лешуковскую выгоду. С таким рассуждением он столкнулся впервые!
- Кто платит лешукам? Наши сообщения в Город и оттуда дойдут не читаными и дойдут ли вообще?
- Не знаю, Главная Жрица…
- Думайте оба. И сообщите воинам. Может кто что видел, да не понял, что.

    14

Через два дня, в полдень, они пришли в Северный храм, где руководила Гриза, та самая, которую Данута назначила Старшей жрицей вместо разжалованного Ондрия. За все эти годы Данута ни разу не пожалела об этом назначении. Этот храм уже не был самым северным, просто сохранилось старое название. Был ещё один храм, на землях карелов, среди многочисленных озёр. Он так и звался – Озёрный. А Северный храм, от которого и отпочковался Озёрный, пока ещё сохранял своё значение крупнейшего в округе. Здесь молились за племена россов, прибалтов и карелов. Рядом с храмом бежала речушка Лада, впадавшая в большое одноимённое озеро полноводной рекой.
 
Места были на удивление красивы. Не слишком густые леса, холмы, перелески, какой - то другой, очень здоровый воздух, не жаркое Солнце. Данута была очарована краем. Подумала, что тут суровее, чем дома, но очень красиво.

Приём был тёплым. Жрица разговорились сначала о себе. Гриза постарела, но была бодра. Данута повзрослела и была очень красива. Гриза подумала, что на такую женщину люди и без службы придут посмотреть, что красота её подтверждает её избранность.
Это трудно было объяснить. Если начать разбирать её черты лица, движения, голос – можно было найти недостатки. Но не хотелось. Хотелось просто смотреть на неё, слушать. Князья, наверное, сначала попадали в сети её обаяния, а потом уж внимали умным речам.
- Где бывший старший жрец?
- Ушел на северо-запад. Точно о нём ничего не известно. Главная Жрица, у нас проблемы. Участились набеги с северо-запада. На крестьян пока. По гаданиям ничего не видно, даже ошибки были. Разведчики тоже ничего путного не говорят.
- А что местный князь?
- Непонятно. Пытается защитить своих, но безуспешно. Когда приходит на место нападения – уже одно пепелище и трупы. Удивительно, но никто толком ничего не объясняет. Просто не могут. Сами удивлены.
- А что ты думаешь?
- Не знаю, Главная Жрица. По-моему, кто-то хочет наши земли для себя. Есть три кандидата: племена карелов, россов и прибалтов. Я думаю, прибалты.
- Почему?
- Один раз мой человек нашел на пожарище потерянную именную княжескую печать - дензу. Это была денза князя Хельга и на ней стояло клеймо храма Прибалтов. Ты ведь туда собираешься? Ты ведь знаешь, что князь может передать такую печать подчинённому на время, когда даёт ему разрешение править от своего имени. А жреческое клеймо всё освещает, то есть подтверждает волю богов и жрецов.
- Да, знать бы ещё, когда боги и жрецы едины, а когда нет…
Гриза с опаской посмотрела на Главную Жрицу – богохульствует!
- А не подкинули?
- Не знаю, вряд ли. Один из купцов говорил, что казнили за предательство какого-то военачальника князя Хельга.
- Ладно, поеду - осмотрюсь.
- А может, не поедешь?
- Поеду.

Снова обряды, консультации. Гриза полностью удовлетворила потребности Дануты в шкурах, животных жирах и других компонентах лекарств. Оставался янтарь. Лучший был в храме Прибалтов.
Гризе досталось всё, что было лучшего в Центральном храме.
Пока Данута ехала, умер Старший жрец Озёрного храма. Эту новость принёс гонец около месяца назад. Данута решила съездить туда и освятить нового главу храма.
Состоялись три встречи с местными князьями. Главная жрица рассказала, что ей известно о набегах, расспросила князей. Их только этот вопрос интересовал.
Данута дала советы как поступить и сказала, что вернётся из Озёрного храма через две недели. Тогда снова можно будет поговорить. Задумчивые князья ушли.
Сделают ли по её совету? Или всё перепортят по-своему?
Пришёл гонец от Одина. Дома всё было хорошо. Слова лешука подтверждались тайным знаком в письме. Гонец остался отдыхать в храме. К Одину пошёл другой с сообщением о Данутиных делах.

До Озёрного храма было не далеко – две недели пути туда и обратно, но дорога очень петляла, обходя мелкие речушки и озёра, которых было много. Переносной мост становился обузой: замаешься разбирать его и собирать. Данута решила оставить повозки и верхом за пять дней добраться до храма. Лешуки говорили, что это возможно, так как речушки имеют много бродов и на лошадях их можно преодолевать с ходу, не останавливаясь.
Нагрузив тюками лошадей, оставив  пятьдесят воинов охраны с лошадьми и все повозки под командованием Кейсты, Главная Жрица пошла в Озёрный храм.
Переход был стремительный. Они таки уложились в пять дней!

Храм Озёрный был маленьким, деревянным, но хорошеньким. От центрального высокого восьмиугольного помещения с остороконечной крышей отходили четыре ответвления пониже. Они предназначались для лечения, собраний и отдыха жрецов, кладовая и жилище Старшего жреца. Центральное помещение было обрядовым и венчалось шпилем с вырезанной деревянной Большой Медведицей, её сыном и полярной звездой. Дом жрецов с кухней стоял поодаль. А вокруг храма была ограда из разных валунов с проходами и вдоль  неё росли цветы.
Данута ахнула:  красиво! У неё в Центральном храме хорошо, но не так! Она пользовалась уже выстроенным каменным храмом, а он был мощен, но тяжеловат с виду. У неё цветы росли сами по себе в траве, а здесь их явно пересадили из леса и полей под стену и они образовывали разноцветные фигуры.. И Медведица сверху – она смотрела на север!
О! Она тоже что-нибудь у себя такое придумает!

Старшей в храме стала жрица Круоля. Её выбрали сами жрецы. Она была не молода, спокойна, некрасива, вдова. Поговорив с ней, Данута убедилась в её уме. Именно в Озёрном храме она услышала о колдунах с юга, которые пытались соблазнить население в одном из посёлков. Карелы задержали посланца и послали в храм за Старшим жрецом. Но именно в это время с ним случился припадок, и Старший жрец умер. Пока выбрали новую Старшую жрицу,  пока  Круоля добиралась до селения, оказалось, что пленник пытался бежать и был убит.
В общем, опять обрыв ниточки.
Круоля провела обряды и успокоила людей, сказав, что колдуны их не достанут. Остался вопрос: что это за колдуны с юга?
Данута поняла, что заговор может оказаться очень близко к её дому.
Она освятила избрание Круоли Старшей жрицей, оставила ей звёздный камень и решила возвращаться. Но перед этим расспросить местных самой.
Она поехала в то селение, где задержали посланца колдунов. Селение называлось Гать. Люди встретили её приветливо, тем более, что она приехала с местными, ходившими в Озёрный, и привезла жреческие дары.
В самом большом доме собрались все жители. Она прямо сказала, что её интересует, задавала вопросы. Люди не то что что-то скрывали, а просто не обращали внимания на характерные мелочи. Их то и пыталась найти Данута.
И нашла!
Один старик упомянул её бабку Истру, сказал что посланец напомнил о  могуществе далёких южных колдунов, которые однажды приходили в Центральный храм. Этот старик и велел схватить посланца. Он скзал, что слухи об ужасах, творимых теми пришлыми колдунами, дошли и до них. И помнил их главное колдовское умение: колдуны вселялись в головы людям и люди сходили с ума.
Странно, она ничего не знала об этих колдунах. Это было очень странно и важно. Данута это чувствовала.
Надо было срочно возвращаться.

Переход назад в Северный храм тоже был очень быстрым, благо погода позволяла: стояли ясные солнечные дни и ночи были не холодные для севера. Данута очень устала, но вернулись вовремя.
Князья на разговор не пришли. Выжидают, поняла Данута. Колеблются. Ждут, как она съездит в храм Прибалтов. Значит, знают о заговоре, а может и сами участвуют.

Сутки отдыхали и тронулись в следующий храм: храм Прибалтов.

15
 
Эти сутки Данута не все проспала, а реализовала давнее своё желание в отношении Джилы, своей служанки.
Джила – жрица средних лет. На вид – больше тридцати, но она не знала, сколько ей лет.  Из сирот. Ещё при Истре её, умирающую от голода, принесла в храм одна из младших жриц. Джила была тиха и незаметна, всё время на вторых ролях. Истра попробовала ей поручать самостоятельную работу – не справилась. Джила стала Данутиной служанкой после ухода Истры, то есть Дануте было 12 лет. Она была незаменимой служанкой. Но! Иногда раздражала Дануту своим внешним видом: Джила была очень некрасива.

Данута, в отличие от многих женщин, не боялась иметь рядом с собой красивые и молодые лица. Да, сама она была красива, и могла не бояться соперниц. Но ведь это временно, пока годы не состарят. Тут дело было не только в уверенности Дануты в своей власти и красоте. Ей было жалко Джилу. Ей хотелось счастья и для неё: семью, детей, мужчину.
И вторую половину дня Данута прошлась по базару вместе с Джилой и специально для неё.

Данута не планировала брать Джилу в поездку, но встретив умоляющий взгляд – уступила. В обозе получилось два жреца-слуги. Это, по понятиям Дануты, было роскошью. Но она не пожалела об этом ни разу.
А роскоши Данута предпочитала безопасность. Комфорт могла сменять на скорость. Самодисциплину ценила больше свободы. Особенно в походе. А иначе можно домой не вернуться.

И она любила свободу. Свободу от глупых условностей. Она недолюбливала этикет.  Считала его нужным в меру. Но людишки меры никогда не знали: дай им на себя  посмотреть - как они тебя представляют, покажи власть в блеске – для них это равно силе. А не вложился в их представления о вожде – не признают. Тайно, а рано или поздно явно - не признают. Это значит - свергнут или позволят придти другому правителю.
 Эту горькую действительность Дануте объяснили Истра, мама и папа.

Джила за короткое время поездки изменилась. Нужно было не только помогать Главной Жрице в обрядах, но и делать много самостоятельной работы по её поручениям. Она впервые увидела, что такое сотрудничество между храмами, новых людей, новые города. Джиле пришлось справляться через «не могу». И у неё получилось.

Сейчас они шли по  базарной площади и Данута критически оглядывала её.
- Пошли, что-нибудь тебе подберём из одежды. Не как жрице. Как женщине. Поняла?
Джила покраснела.
- Сколько тебе лет?
- Точно не знаю, около тридцати
Мысленно перебрав уже купленные украшения, Данута все отмела. Не подходит!
Водянистые глаза, бесцветные брови и ресницы, такие же волосы: прямые и не слишком густые. Губы тонковатые, рот великоват. Лицо квадратное. Вся она угловатая, сухопарая и выглядит старше своих лет.
« Да»,- подумала Данута. - «Кошмар!»
«Но мои люди должны быть если и уродами, то привлекательными».
Джила совсем стушевалась. Они ходили по базару: он был хорош. Были и скандинавы, и купцы с дальнего востока, и свои - россы, и славы .
В одной палатке восточного купца Данута углядела удлинённые качающиеся серьги из золота с очень бледными голубо-прозрачными камнями.
- Что за камни?
- О! …   Слёзы гор. Они бывают белые, дымчатые, желтоватые, прозрачные бесцветные – их особенно ценят маги. А самые редкие – голубоватые, как эти.
- Сколько?
- Двести монет. Ваших. Или меру янтаря.
Данута повела бровью.
- Этот камень столь редкого цвета столь неудачно сочетается с золотом, что эти серьги у тебя никто не купит. И тем более за такие деньги. Иначе ты бы их давно продал.
Купец надменно задрал голову:
- Это редкая работа, да мало кто оценит.
- Вот девушка. Только ей они подойдут под цвет глаз.
Купец глянул на Джилу. Теперь уже он приподнял бровь. Покачал головой. Вздохнул.
- Пятьдесят наших монет. Соглашайся.
Купец зацокал языком, зачастил:
- Я знаю, Главная Жрица хочет меня разорить.
- Не скули! 50 монет – это окупит стоимость золота и камня. Мне некогда торговаться. Мне надо вот её приодеть. В других землях они никому не подошли.
Купец, поохав и позакатывав глаза, с поклоном протянул серьги Джиле.
Та стояла столбом.
- Да бери ты, одень! Глянем, как они тебе.
- Главная Жрица, мне нечем будет отдать тебе. У меня таких денег нет.
- Ты заработала за эту поездку. Не знаю, как бы я без тебя управлялась. Давай, снимай жреческие – одевай женские.
Джила покраснела до безобразия. Данута засмеялась.
- Да не стесняйся! Сейчас ты у меня похорошеешь!
Джила сняла серьги и не знала, куда их деть.
- Сюда, в мешочек, – протянула руку Даня.
Джила одела серьги. Руки у неё дрожали.
Лучик Солнца забежал в палатку и заискрился на золоте и камнях. Камень, продолговатая капля, покачивался в золотом овале, светился. Пять маленьких лепестков из золота с сердцевиной, присыпанные золотой пудрой, посвёркивали чуть мягче. От одного лепестка отходила дужка ушной петли. Сердцевины  насквозь проходил и закруглялся  вниз маленький овал, за который цеплялся большой золотой овал с камнем. И овалы  и камень были закреплены подвижно: они плавно покачивались при движении.
Блики отражённого Солнца позолотили женщину. Серьги ей явно шли. Глаза из блёклых вдруг сделались прозрачными, как эти камни.
Данута слегка обалдела от эффекта. Купец поднял брови, изумлённо поцокал языком.
- Вот пятьдесят монет. Ещё нужны серьги с чёрным камнем, непрозрачным.
Купец задумался. Полез куда-то в дальний угол палатки и долго там возился. Достал серебристо-чёрного сочетания металла и камня набор: кулон на средней длины цепочке и две объёмные серьги. Камень кулона был  треугольной формы, плоский, полированный, а  серебряная цепочка из звеньев среднего размера доходила до середины груди. На белой коже кулон смотрелся восхитительно строго.
- Серьги сними. Они уже наши. Одень эти.
Джила рассматривала  серьги. Тоже очень простые по исполнению: дужка крепится за серебряный конус с волнистым краем. Конус скрывает крепление пяти ниток с пятью прямоугольными полированными чёрными камушками со скруглёнными углами и гранями. Общий силуэт – конус.
Данута усмехнулась: этот комплект работал на контрасте. Чёрное выделяло, обозначало серое, незаметное.
- Сколько?
- Сама определи, Главная Жрица.
- Тридцать монет. Хватит?
Купец молча поклонился, взял монеты.
Это были не дешёвые покупки. Корова стоила пятнадцать монет и была незаменимым богатством для семьи. Купец обменяет эти монеты на янтарь, которого нет на юге и который там дорог. А может, на здешние снадобья из гриба-галлюциногена.
- Ещё кольца на пальцы.
Но кольца не подошли. Они пошли дальше.

Базар уже знал, что покупки делает Главная Жрица. Джила шла в купленном комплекте, смущённо опуская глаза. Данута злилась – зазывалы мешали выбирать.
Только в палатке у скандинавов они купили два дешёвых широких медных колечка и два серебряных. Одно серебряное тонкое с крупным овальным молочно-серым опалом, а другое тоже тонкое с таким же чёрным треугольным камнем, как в кулоне. Камень чуть выступал из кольца. На медных колечках по контуру шёл орнамент. Здесь же купили пояс из медных блях, соединённых между собой звеньями. В каждую бляху был вставлен полированный маленький гранит тёмно-серого цвета с чёрными вкраплениями. Скандинав предупредил:
- Это пояс для мальчика-подростка.
- А ты царапни с внутренней стороны символ женщины.
Рослый мужчина фыркнул. Подумал.
- Ладно. Думаю, боги не будут против.
Ножом он на внутренней стороне пряжки выцарапал овал в волнистых линиях. Пояснил:
- Это символ женщины – воина. Они носят волосы распущенными или завязывают их в хвост.
В палатке у купца славов подобрали серебряное колечко с жемчужиной и золотое без камня, но с выступающим орнаментом.
- Теперь – одежду! – Скомандовала Данута.
Они купили дорогую восточную белую рубаху из хлопка, чёрные штаны, тоже из хлопка, зелёный комплект  из шёлка с богатой вышивкой. У своих – длинное кожаное платье с медными украшениями и опорки - кожаные башмаки с каблучками из копыта оленя.
Данута много потратила на Джилу, но не жалела. Ей нравилось преображать людей.
На привале  Данута подщипала Джиле брови. Заставила их слегка выделить  на бледном лице коричневой растительной краской.
- Понимаешь, твой нос – он всё портит! Он с горбинкой и кончается «репой». Горбинку мы не уберём – там кость. А вот «репа» - это хрящ, а он гибкий. Его можно массировать, разминать и думать, чтобы кончик стал ровнее, прямее. Через год-полтора он, правда, станет лучше. А пока надо подчеркнуть другие части лица – это отвлечёт взгляд мужчины. Он будет как - бы не замечать твоего носа.
- Главная Жрица, я вряд ли выйду замуж.
- Пока речь не об этом. Но ты всё равно не зарекайся. Пока надо чтобы рядом со мной была приятная женщина. Ты ведь уже поняла, что надо иметь внешний вид, если хочешь управлять людьми. Ты -  жрица. Рано или поздно – всё равно приходится руководить. И внешность работает на убеждение, на добровольное желание следовать за тобой. И уже только потом приказ. И ещё: внутреннее хорошее настроение, умение его создавать и поддерживать, иногда даже уговаривать себя быть сдержанно-весёлой. Думаешь, я всегда в хорошем настроении? А кто по мне это видит? Только очень внимательный близкий человек.
Помни: ты жрица, но ты и женщина. Одно перетекает в другое, дополняя друг друга. Ты ведь видела, что и красивые бывают одинокие. А почему? Значит, есть что-то ещё кроме красоты. Вот это «ещё» тебе и надо показать. Потому что в храме Прибалтов могут быть сложности. По слухам, там зреет заговор. Надо быть серой мышкой, как ты была до сих пор, и надо заставить мужчину разоткровенничаться, такой тебе надо стать. Нам потребуется всё наше умение, чтобы понять, в чём дело и остаться в живых.

Джила не могла подвести Главную Жрицу. Что угодно она сделает, вывернется на изнанку, но не подведёт.
Данута была довольна: она нащупала слабую струнку Джилы – любовь к себе, и теперь использует её. Джила переменится ради неё.
Хорошая такая струнка. Главное – кто ей пользуется. И главное – что из этого получится. Какие будут последствия? Мать, Большая Медведица, защити своих детей.


16

Обоз шёл к  храму Прибалтов. Погода по-прежнему была хорошей. Прошли короткие дожди, не испортив дороги.
Данута поговорила с Костой и Лешуком и было решено изменить порядок движения внутри обоза. О неизвестно кем производимых набегах уже знали все.
Теперь 100 воинов управляли повозками, а остальные шли верховыми патрулями вокруг обоза. Наконец, словили лешука - лазутчика. И словили воины Косты, а не разведчики Лешука.
- Лешук, твои люди, что, своих единоплеменников не трогают? Они ведь своих хорошо знают.
Лешук злился. Доля правды здесь была. Лешуки без большой охоты занимались ловлей лазутчиков.
Сейчас рослый худощавый и очень грязный лешук угрюмо стоял перед ней.
- Как его взяли?
Ответил Кержак, один из лучших разведчиков Косты:
- Зазевался. Я думаю, от усталости. Мы быстро идём. Они бегут за нами не первый день: недоедают, недосыпают.
Данута посмотрела на пленного:
- Меня интересует ответ на главный вопрос: кто тебе платит за эту слежку?
Лешук угрюмо молчал.
- Лешук, какого он рода?
- Похоже, из бегунов, тех, кто сообщения носит.
- Он будет говорить или предпочтёт смерть?
- Думаю, будет. Он наёмник. Надо заплатить больше.
Данута вспылила:
- Не буду я ему платить! Или говоришь или прикажу повесить на дереве!
Окружающие очень выразительно молчали.
- Коста, повесить его!
По знаку воеводы двое воинов поволокли связанного к раскидистой сосне. Петля захлестнулась вокруг шеи. Конец верёвки перебросили через толстую ветвь и закрепили на толстой палке. Два воина верхом взялись за концы и тронули лошадей.

Лешук не верил своим глазам. Раньше такого не было. Если лешук попадался с поручением – откупался деньгами или поручением, и рассказывал, кто и зачем его нанял. Иногда им ещё и платили за то, чтобы всю правду рассказали, без утайки. Они были наёмниками, не хранили верность, но и специально не предавали. Иначе останешься без работы и без второй части денег за работу. То есть лешуки работали в собственную меру и по обстоятельствам.

Было несколько случаев, когда сведения у пленных лешуков взяли через пытку и потом убили. Лешуки жестоко рассчитались с князем-обидчиком: ни одно из племён лешуков не стало работать на князя. Это означало ослабление княжества в военном отношении. После нескольких конфликтов князя с другими племенами он устоял, но в сильно ослабленном княжестве. Лешуки не стали ждать дольше и применили колдовство или яд: князь зачах, его потомки ушли в могилу вслед за ним.

Эта история случилась во времена предшественницы Главной Жрицы Истры. Она ничего не смогла сделать.
Эту историю знали все: лешуки позаботились об этом. Поэтому сейчас присутствующих напрягало происходящее: явно чувствовался страх.
Тело пленного приподнялось вслед за шеей, потянулось вверх, и тут он не выдержал:
- Скажууу…
- Отпустить!
Лешука подтащили к Главной Жрице.
- Ну!
- Нанял посредник за хорошие деньги. Он явно от какого-то князя.
- От какого?
- Не знаю.
- Врёшь. Лешуки не работают неизвестно с кем.
- Не вру. Посредник из племени речиков. Не купец, не воин – обыкновенный селянин, но с деньгами.
- Что он хотел?
- Слежка, обычная слежка, и сведения передавали нашему же гонцу в условленном месте. Куда он их нёс – не знаю, не спрашивали.
- Врёшь.
- Ну, спрашивали, но он не ответил.
- Сколько следят?
- Четверо со мной.
- Ещё такие случаи бывали?
- Какие?
- Не придуривайся.
Лешук скривился. Он говорил медленно, потирал время от времени шею или кисти рук – следы от верёвок оставили красные полосы.
Наконец он сказал:
- Не знаю. Ну не знаю. Нам самим интересно. Точно никто не знает, только слухи.
- Какие?
- Ну будто появился сильный колдун с юга. Вроде мстит за кого-то. Наши вроде не бояться. Говорят, наши главные знахари с ним справятся. Богатый, можно денег заработать. Говорят, что можно посреднику продать гриб-дурман дороже, чем вам или на базаре. Приходили ещё посредники, но наши помалкивают, потому что каждый хочет заработать – они все много платят.
- Их интересую я, моя семья или ещё что-то?
- Ты и твоя семья. Но не только. Интересовались звёздным камнем, спрашивали, много ли жрецов могут снимать сглазы, наговоры.
- А то они сами не знают? В храмы, небось, ходят!
- Они хотели знать наше мнение. Мы ведь тоже кое-что можем.
- Где очередная встреча с гонцом?
- Это не получится. Наш уже ушел с предупреждением.
- Когда успел? Ведь вас ждут не только в определённом месте, но и в конкретное время.
- Каждый вечер, как стемнеет. Уже темнеет.
- Может, врёшь, да это и не так уж важно.
Все удивлённо посмотрели на Главную Жрицу.
Она усмехнулась:
- У вас есть здесь сообщник. Без его помощи не обойтись – слишком много работы на четверых. Вот это меня интересует. И ты назовешь мне его. Тогда отпущу вас без выкупа. Иначе – казню тебя. И мне плевать, что вы там наколдуете, ибо мне поможет Ната, она с любым колдуном справиться. Не сомневайся, поможет. Вы же перешли все границы дозволенного, вы же сдаёте все племена чужаку-колдуну. Думаете, вас это не затронет? Думаете, что вы сильнее? 
Она  зло рассмеялась.
- Да вас уже обдурили, если вы так думаете! Всё! Имя?
Лешук тянул время, думал, мялся.
- Ну! – жёстко поторопила Главная Жрица.
Пленный торопливо ответил:
- Яшка, это он.
Лешук быстро сказал:
- Он в дозоре. Попробую вернуть.
Вмешался воевода Коста:
- Возьми моих людей. Яннэк, Гонза и Слабак – с ним.
Воины бегом бросились за Лешуком  и вскоре затерялись в лесу в темноте.

Все ждали. Стемнело окончательно. Коста велел становиться лагерем на ночь. Разводили костры, кормили лошадей. В пламени костров мелькали человеческие фигуры, стоял негромкий гомон, фыркали лошади. Наконец пришёл Лешук и воины. Воины на верёвке тащили лешука Яшку.
На прямой вопрос Главной Жрицы:
-          Помогал соглядатаям?
он ответил утвердительно.
- И последний вопрос: сколько вам заплачено?
- Мне, – сказал Яшка, – золотым украшением для жены, сорок монет стоит.
- А мне пятьдесят монет. Остальным - по тридцать.
Данута призадумалась. Это были немалые деньги по лешуковским расценкам. Значит, она кому-то сильно нужна. Точнее, не нужна. И, если предположить, что платят ещё многим, то у кого такие большие деньги на регулярные крупные траты?
- Можете их отпустить. Предупреждаю, если вас или других лешуков поймают  на слежке за моим обозом или другими моими делами – казню после допроса. Так своим лешукам и передай. Всё. Мне терять нечего. А если приведёте ко мне посредника – заплачу. Но меньше, чем посредник вам за свою шкуру. И вы, лешуки, подумайте: может всё-таки выгоднее служить мне, а не колдуну?
 Лешуки, ничего не ответив, растворились в ночи.

- Лешук, ты бы повнимательнее был к своим разведчикам. А то они и не разведчики уже, а купцы трусоватые. Купцов обижать не хочется – они, пожалуй, почестнее и посмелее будут. До утра Лешук подумай. Если что не устраивает – уходи. Получи плату - и уходи со своими людьми. Если останешься – мне нужна верность. Не только за деньги. Коста тоже наёмник – но у воинов позором считается предательство.
- Считается, но предают. И ты, Главная Жрица, это знаешь.
- Знаю. Но среди них были такие, которые умирали за деньги. Или не только за деньги?
Какой ты, Лешук?

Утром Лешук не ушел, а как обычно давал своим задание на день. Данута обрадовалась. Лешук ей нравился, а сволочи есть среди любого народа.
Они снова были в пути.
Лешуки буквально носом рыли землю и лес перед обозом: следы животных, травы, деревья – всё несло информацию об округе.

17

До храма Прибалтов дошли благополучно. Старшая жрица Селенга приняла  Дануту с почётом, но сдержанно. Она приезжала к Главной Жрице на своё посвящение после смерти Старшего жреца Раука. С тех пор прошло уже пять лет.

Как и в других храмах, Главная Жрица посвящала вновь принятых жриц и жрецов. Выполняя обряд, внезапно почувствовала холод сзади, в затылке. Она, автоматически продолжая обряд, скосила глаза влево – тень и чьи-то глаза встретились с её взглядом.
В обряде использовалось большое металлическое зеркало. Данута чуть повернула его. Размытое изображение на миг появилось и исчезло.
- Ушёл! Мужчина! Не с добром!
Обряд скоро закончился. Новые жрецы подходили и делали жест покорности: протягивали ладонями вверх обе руки Главной Жрице, как бы отдавая свою судьбу ей.
Один, кроме жеста, преподнёс Главной Жрице нить речного жемчуга.
- Я сам собирал.
Данута глянула пристально ему в лицо.
Парень был черноволос, некрасив, но силён и жилист и глаза серые чистые.
Чуть поколебавшись, она взяла ожерелье.
- Зайдёшь ко мне сейчас же.
Ожерелье было очень дорогим: жемчужины крупные, ровно круглые. Надо было чем-то отдариваться.
Младший жрец последовал за ней и её жрецами.
В большой комнате, отведённой ей лично, она села в кресло с высокой резной спинкой. Перебирала жемчуг пальцами.
- Красивый. Ты хороший ловец.
- Да, Главная Жрица. Мой отец был местный рыбак, а мать из лаплов, они живут много севернее.
- Как она сюда попала?
- Её родители приехали торговать и были убиты. Она служанкой осталась при жрецах. Потом сама стала младшей жрицей. Мама хорошо предсказывала – всё сбывалось.
- И тебя научила?
- Да. Но я лучше травмы лечу и хорошо рисую на стенах. И ещё хорошо разминаю суставы и мышцы.
Помолчали. Данута смотрела на парня.
- Главная Жрица, я знаю, кто нападает на поселения и угрожает храмам.
Все знают, как ты поставила на место бывшего Старшего жреца. Но он здесь! Он хочет отомстить!
Данута поморщилась. Как её достала и эта история, и вся брехня вокруг неё!
- Мало ли одноглазых?
- Это он!
- Откуда ты знаешь?
- Я слышал! Он шипел как змея, что отомстит, даже ценой жизни.
- Подслушивал?
Пауза.
- Да. Случайно. Всё время произносили твоё имя. Он говорил с князем Хельгом.
- Как твоё имя? Назови снова.
- Хеннан.
- Так как ты подслушал?
- Я рыбу нёс вечером в храм. Хороший улов. Дождь моросил. Я подскользнулся на мостках через речку и упал в воду. Рыба, кукан, в камышах застряла. Я её достал. Смотрю –  идут двое. На мостках встали. Говорили негромко, но вечер же, ветра нет, поэтому слышно хорошо. Меня они в камышах не видели. Одноглазый потом назад пошёл и свернул с дороги на тропу. Князя я узнал по стати, походке. Он ходит как медведь: корявый весь и злой, как шатун.
- О чём говорили?
- Хельг хотел взять городки вокруг Озёрного храма и подчинить себе. Тогда его земли будут длинным языком тянуться на север. И сам храм тоже подчинить себе. А одноглазый уговаривал его идти на твой Город. Он прямо шипел от злости. Но Хельг сказал, что ближние земли ему важнее, чтобы одноглазый заткнулся, а то долго не проживёт. И они разошлись.
- А Старшая жрица Селенга знает об этом?
- Я ей не говорил.
- Почему?
- Мне не очень нравится, как она общается с князьями. Я несколько раз участвовал в торжественной части приёмов и….
- Что и?
- Старшая жрица оставила князей недовольными приёмом: им показалось мало уважения. Ворчали.
- Это спорный вопрос. Они и сами большие наглецы.
- Я так понимаю, что к ней за советом могут и не придти.
- Ладно, Хеннан, спасибо. Будь недалеко от меня. Возможно, мне придется уезжать отсюда завтра.
- Я не боюсь.
- А я боюсь. Если я уеду срочно, то ты останешься без моей поддержки, а я без информации. Может за тобой наблюдают?
- Нет. Я бы заметил.
- Да, Хельг мог отказаться, а мог и передумать: ведь я здесь – на Город походом идти не надо, и об этом знали заранее. И соблазн велик и время подготовиться  было. Так что возможны нападения.
И за мной наблюдают. Всегда. А теперь и за тобой – тоже.
- Ты ничего не предпримешь?
- Сейчас – нет.
Хеннан не скрыл разочарования:
- Вот и Старшая жрица Селенга также рассуждает. А враг крепнет.
- Ты потише, а то в провокаторы попадешь. Может ты жертва обмана?
Хеннан затряс головой.
- Нет, нет!
- Ты чего-то недоговариваешь.
Младший жрец колебался, а Дануту этот разговор уже утомил.
- Ну! – Поторопила она.
- Ну я…У меня  девушка есть. Она прислуживает в храме. Она из соседней деревни и часто ходит домой. Начнись война – ей будет плохо, хуже, чем другим.
- Почему?
- Красивая очень. Я хотел, чтобы она при храме постоянно была, а она из-за бабки не хочет. А её бабка ближе к храму тоже не переселяется.
- Сирота?
- Да. Родителей мор лет семь назад скосил.
- Так что бабка, против тебя?
- Против. А я не хочу ссор.
Данута задумалась.
- Мы идём после завтра обратно. Дела закончены. Остался приём для князей и разговоры с ними. Может, удастся проверить то, что ты рассказал. Сейчас – иди.
Хеннан развернулся и вышел. При разговоре присутствовал Коста. Лешук ждал за дверью.
Завтра на прощальном пиру будет обмен подарками между храмами. Центральный получит янтарь в разных видах, морскую солёную рыбу, соль.

Пир был отменный. Еда - вкусной. Присутствовали князья с жёнами и детьми. Был и Хельг.
Внезапно по телу у Дануты прошёл озноб, засосало под рёбрами, затошнило.
Данута напряглась. Улыбка стала дежурной. Она быстро выровняла дыхание. Лешук пристально глядел на неё:
- Он здесь. Тот, что был на посвящении в жрецы.
Лешук поднял руку, шевельнул пальцами в условном знаке. Его  следопыты вроде бы лениво оглядывали гостей.
Есть!
На входе с кувшином топтался мужичок. Одноглазый.
Глаза следопыта и его глаза встретились. Лешуки и воины сработали чётко. Данута даже нос от гордости задрала.
Лешук, держа глазами одноглазого, сделал условный жест. И сразу двое воинов  и один лешук взяли мужичка в кольцо, скрутили руки.
Селенга заметила арест. Вопросительно подняла бровь.
- Разберёмся после пира, – спокойно сказала Данута.

Князь Хельг тоже видел арест, о чём-то подумал и подошел к Главной Жрице.
- Жрица Солнца, можно спросить твоего совета?
- Буду рада помочь, князь.
Они вышли в комнату Дануты.
- Без свидетелей, – попросил князь.
- Хорошо.
Жрица Солнца села в кресло. Князь сначала сел в другое, потом вскочил и заходил по комнате.
Данута ждала.
Наконец Хельг заговорил.
- Тут про меня слухи ходят, что я воевать собрался. Было дело. Но мы с моим дальним родственником, князем Корой, замирились. Не буду я его воевать. Мы детей женим. У него дочь, у меня – младший сын. Его сын погиб не по моей вине, поэтому мой будет править в браке.
- Хорошо.
- Я о другом хотел поговорить. Говорят, объявился колдун, а некоторые - что колдунья. Говорят, они умеют мысли понимать и заставляют людей делать то, что им надо.
У меня недавно пропал лучший младший командир, старший десятки. Я его сам приказал казнить. Пропал, то есть у него что-то с головой случилось. Вроде он рядом со мной, и вроде нет его: слышит, что говорю, а делает другое. Загубил десятку воинов: опоил грибом, и те перевернулись в лодке на озере и утопли. Один чудом выплыл, потому что меньше выпил. Он и рассказал. А у  Ракая глаза пустые были, когда он этого выплывшего слушал. А я ему доверял: он толковый был и преданный. Я ему даже пайцзу свою дал. Мы его поймали на встрече с посредником. Подслушали разговор. Он собирался стать князем по праву крови – он мой дальний бедный родственник, но при этом всё отдать через посредника какому - то верховному владыке. Это-то и странно. Мне надоело слушать. Я вломился в дом. Он даже не сопротивлялся. Он под действием гриба был, но гриб видно на него очень сильно действует.
- А посредник?
- Он умер. Сам. Мы его только схватили, как он захрипел, забился. Мои воины его держать, а он сильно вырывается и пена изо рта идёт, и умер. Просто умер. Я думаю, это колдовство.
- Да, видимо. Я слышала об этом. Уже были случаи встреч с посредниками. Пока отбились. Посредники все погибли. И какой совет тебе нужен?
- Мне эти колдуны без надобности. Мои мысли – это мои мысли и чужим их знать ни к чему. Что они с Ракаем сделали – видел. Как ты будешь нас защищать, Жрица Солнца?
- Сами будете защищаться. У тебя же получилось. Вовремя заметил и вовремя вмешался. Значит, они не всесильны. И рядом с моим Центральным храмом – тихо. Они не так активны. Я о них дома не слышала.
- Но почувствовала, раз сюда приехала.
Жрица Солнца усмехнулась.
- Да. Почувствовала. Но этого недостаточно. Для надёжной защиты нужно больше информации. А пока моя молитва будет с вами. Уверяю вас, это немало. И со мной Ната. Её точно не одолеют.
- Она давно умерла. И Главные Жрицы не всегда справлялись с колдовством даже лешуков.
- Это ты о предшественнице моей бабки Истры? Тогда Жрица Солнца и Главная Жрица храма Большой Медведицы были разными женщинами. И та княжеская семья к Жрице Солнца не обращалась. Никто не знает почему. Может, побоялись отказа. Хоть и редко, но это бывало. Но мне Истра говорила, что её мать, Жрица Солнца, отказала отцу того князя в сватовстве. Так что может из-за этой обиды. А Главная Жрица в одиночку не справилась.
Я надеюсь, это будет напоминанием о том, как глупо люди ошибаются. О том, как они свою жизнь ставят ниже своих обид.
И ещё, князь, если бы не арест бывшего Старшего жреца, ты бы пришел ко мне?
Хельг хитро прищурился. Данута поняла – будет отбрехиваться.
- Я сомневался. Этот Ондрий здесь постоянно околачивается. На что живёт – непонятно. То появится, то пропадёт на время. И постоянно домогается встреч с воеводой, жрецами, со мной. Но новости интересные приносит.
- Какие?
- Хвастал, что скоро своего добьётся, и восстановит справедливость. Что ему помогут. Намекал, что храм Прибалтов его не очень интересует, что есть вотчина получше. Не на твою ли зарился?
- На мою. Только тот, кто ему помощь обещал, её для себя хочет. А этот дурачок верит, что ему отдадут.
- А кто это?
- Пока не знаю. Но узнаю. И учти, Хельг, я власть не отдам. Значит, возможна война. Смотри, правильный выбор сделай.
- Да я уже сделал. Иначе с тобой бы не говорил.
- Хорошо, коли так. Советуйся со Старшей жрицей. Она, может, когда и резковата бывает, но дело знает. И ты ведь тоже хорош: собирался подмять под себя Озёрный храм.
Данута ничего не сказала про подчинённость поселений вокруг храма. Это дела княжеские.
Она глянула в глаза Хельгу. Тот глаз не отвёл.
- Селенга не слаба. Она осторожна. И село около Озёрного отбилось от посредника. И ты отбился. В этом и её заслуга есть, хотя ты, может, и не признаешь этого.
Хельг  набычился.
- Не понял? Её молитвы здешний край берегут. Плохо бы жрецы молились –  подчинились бы вы посреднику, дали бы себя уговорить. Вот так вот. Так что ты не один здесь. И не самый главный.
Хельг засопел. Жрица Солнца говорила жёстко, не церемонясь.
- Надо помогать друг другу, князь. Ещё есть, что к разговору?
Князь крутился по комнате, злился, но всё-таки справился с собой.
- Да. Прошу благословения для моего сына на свадьбу.
- Невеста здесь?
- Да.
- Ну что ж, зови молодых в залу.
Хельг торопливо вышел.

Жрица Солнца благословляла, как хотела. Не было специальной церемонии. А вот подарочек надо было сделать.
Данута задумалась. Вздохнула и достала сплетённый ею в дороге из кожаных полосок оберег.  Это был маленький мешочек на длинной петле. Можно было носить на шее или в кармане. Она положила в мешочек маленький камушек голубой бирюзы. Посмотрела в узкое окно: Солнце уже скрылось. Его последние косые лучи отражались от вод реки.
Она на минуту замерла: смотрела на горизонт, реку, блики Солнца. Мыслей не было.
Подумала: бирюза изменит цвет. Как голубое небо перед грозой - станет тёмной.
Ещё постояла, глядя на далёкий темнеющий лес. Прилетел ветер и нежно взвихрил волосы.
Данута почувствовала усталость. Так бывало всегда после работы на желание, на чужое счастье. Захотелось прилечь. Подчиняясь привычному усилию воли, она пошла в залу.
Хельг, Кора и их дети её ждали. Остальные гости и жрецы тоже прекратили свои разговоры.
Она подошла к Старшей жрице Селенге и громко объявила:
- Скоро свадьба. Брачуются дети двух князей Хельга и Коры во имя мира на здешней земле. Да будет мир и в их семье.
Подойдите!
Русоволосая миловидная сероглазая девушка и очень высокий костистый темноволосый парень торопливо подошли.
- Нравитесь ли вы друг другу? Иначе – плохо жить будете.
- Да! – быстро сказал княжич.
Невеста покраснела. Смутилась. Подняла глаза на Жрицу Солнца. Судорожно вздохнула.
- Отвечай. Если есть другой – своей властью не разрешу брак.
Невеста молчала.
- Кто может ответить за неё?
Начал говорить отец невесты, князь Кора. Но его перебил княжич:
- Я могу. У неё был другой. Но он от неё отказался. Я честно предложил драку. Кто победит, тот и женится. Так он отказался.
- Зачем тебе трус, девушка?
- Он… Он не трус!
- А кто? Чей он сын?
- Он сын старосты самой большой нашей деревни. Он просто не умеет драться на мечах. Его не учили. И нельзя ему драться с князем.
Данута усмехнулась:
- Если парню хватает наглости гулять с княжеской дочерью, то должно хватать смелости драться с князьями.
В зале прошелестело одобрение. Люди качали головами, ехидно улыбались.
- Так какой твой ответ? И помни, тебя не принуждали.
Очень тихо девушка сказала:
- Я пойду за него замуж.
- За кого? Как зовут твоего жениха?
- Роста. Княжич Роста.
- А тебя?
- Ирма.
- Ну и хорошо.
- Княжич Роста и княжна Ирма! Дарю вам оберег. Его может носить любой из вас. Бирюза потемнеет, если вас впереди ждёт беда. Мелочи жизни оберег не беспокоят.
Молодые переглянулись, и подошла Ирма. Она взяла оберег и поцеловала руку Дануты. Оберег она одела на шею.
Роста сделал жреческий жест покорности.
Данута чуть наклонила голову, дав понять, что оценила жест.

Селенга, глянув на Жрицу Солнца, объявила:
- Завтра Жрица Солнца уезжает. Ей нужно отдохнуть.
Гости стали расходится. Сытые, довольные, обласканные и с подарками.
Роста за руку держал Ирму и, наклоняясь к ней, что-то говорил.
«Слюбятся», – подумала Данута.

                18
         
- Селенга, нам надо поговорить.
- Хорошо, Главная Жрица.
Они пошли в лагерь Дануты. С ними – Коста и жрецы обоих храмов. Лешук с воинами рядом с палаткой Главной Жрицы охранял Одноглазого.
Это был он. Сильно изменившийся, постаревший бывший жрец Ондрий.
Они вошли в палатку, сели.
- Лешук, приведи Одноглазого.
Его ввели под охраной двух воинов, связанного.
- Ондрий – прошлого не вернуть и не исправить. Чего ты хочешь сегодня?
Моей смерти? Войны? Власти?
- Да! Всего этого!
- Кому ты помогаешь?
Ондрий съёжился. Ему казалось, что его голова раздувается от тайных мыслей и желаний. Очень хотелось высказать всё, что он перечувствовал за эти годы. Но и боялся и злился: «Гадина! Опять унижение. На побегушках его считает! Не кто ему, а кому он помогает!».
- На меня смотри!
Ондрий закрыл глаз:
- Не скажу!
- Ой, ли!
Перстнем в правой руке с маленькой поворотной иголочкой она кольнула его под подбородок. Он не успел отклониться.
На игле был быстро и сильно действующий отвар трав. Это секретное средство расслабляло человека. Он делался не то чтобы сумасшедшим, но хвастливым с уклоном в манию величия.
Любопытно, что отвар не действовал на человека, не страдающего такой манией: такой человек просто не хотел спать и всё. Отвар таинственным образом разрешал маньяку рассказать о себе внимательному слушателю. Им этого всегда очень хочется, но страх часто сильнее, и они  молча идут дорогой тайных дел. Им думается, что, дав себя понять другому, они встретят унизительный отказ в признании и уважении. Но оно им очень, очень желанно – признание и внимание. Это признание они всегда пытаются взять силой, через чужую страх и боль. Любой чужой ценой они хотят человеческих чувств лично к себе.
Для себя Данута решила, что Боги лишают маньяков разума задолго до того, как люди лишат их жизни. Потому они и не боятся дел. Думают, что без знания их тайных мыслей  их дела  непонятны окружающим.
Одноглазый скулил, но пока молчал.
Тогда Селенга уколола его своей иглой, и скоро Одноглазый расправил плечи, визгливо заговорил:
- Тебе всё равно не жить, Жрица Солнца. Скоро-скоро за меня отомстят. А тебе Селенга ещё не знаю, что сделаю. Если признаешь меня великим жрецом, может и пожалею.
Хельг оскорбил меня - не захотел помочь на юге, в Городе. За это я наслал на него порчу, хотя сначала хотел на сына. Теперь он умрёт от кровавого кашля.
Селенга вздрогнула.
- У нас пропало три вещи, умерших от кровавого кашля. Мы сжигаем их вещи, а тут не все нашли. Это очень красивый мужской пояс, женская шаль и восточный женский платок.
Одноглазый захихикал:
- Пояс я подарил князю. Сказал – для крепости живота.
Данута усмехнулась:
- Значит, на заговоры не надеешься. Больше – на заразу?
Одноглазый забрызгал слюной:
- У меня нет глаза на хороший заговор! Ты постаралась! Ты!!!
- Кто нападёт на Город?
- Не знаю. Гонец Зраза приходил из ваших мест, но от кого - не говорил.
Он опять захихикал:
- Первый раз договаривался неизвестно с кем. Но он очень могущественный.
- Когда снова придёт гонец?
- Не придёт. Или не скоро.
- Когда нападение на Город?
- Не знаю, но скоро.
- Как вы гонца отпустили, не узнав, от кого он?
- Он не знает. Проверял. Я ещё отвары помню. О! У тебя могущественный враг!
- Будет ли нападение на храмы или города здесь, на севере? Или в других местах?
- Вроде нет. Отложено на потом. Остальные сами покорятся.
- Что тебе говорил Хельг о своих планах?
- Что ему нужны земли и подданные. Я знаю, он хочет прибрать к себе весь край.
- А ты что получишь?
- Ну, уж какой-нибудь храм себе отвоюю. Или снова в князья подамся. Я ведь из княжеского рода, ты знаешь.
- Что ж не подался до сих пор?
- Может, и подался. Я княжу севернее Озёрного храма. Там мой городок ….
- Название?
Молчание.
- Ну!
С видимым усилием Одноглазый произнёс:
- Шишма….
Жрицы переглянулись. Селенга кивнула головой.
- Есть такой городок. Тайный посёлок сбегающих от наказания. Там, по слухам, всякий сброд. Раньше такие прятались по родственникам, по заимкам охотничьим. Постепенно собрался посёлок. Говорят, они держат удобную морскую бухту. Недалеко впадает река. Не крупная, но судоходна для больших лодок. Торговать начали.
- Как река называется?
- Шистра. А бухта – Глыбока.
Бесцветным голосом Данута ответила:
- Понятно. Он больше ничего не скажет. Выдохся.
Селенга удивлённо на неё посмотрела:
- Что с тобой?
- В этой бухте убили мать моего мужа. А так – ничего. Я думала, это южнее. И викинги там повоевали – поселение уничтожили.
- Долго ли понастроить хибар? А городок вроде на реке стоит. Понятно, на что лично он рассчитывает: на беглых, на грабёж. У нас было несколько нападений с грабежом обозов. Это то, что знаем. А чего ещё не знаем!
- Да, княжеская кровь и жреческое прошлое действуют завораживающе даже на изгнанных.
Приказала:
- Отвести в обоз под охрану. Поедет со мной в Город. Пусть расскажет Одину и его семье поподробней о смерти его матери.

Одноглазого повели прочь. Он стал вырываться. Суетливые движения внезапно перешли в конвульсии. Он стал хрипеть и задыхаться. Руки царапали горло, но вдохнуть он не мог. Скоро всё было кончено.
Данута от отчаяения закрыла глаза: снова обрыв ниточки. Мрачно  и гневно подумала:
- Надо отвар или что другое. Мне нужны живые пленные! Мне нужно знать, что происходит! Нужно!! Мне нужно раскрыть заговор, пока все живы!
Она с трудом успокоилась.
- Вот что Селенга. Пойдешь с предупреждением к Хельгу. Это повод замириться и сблизиться. Он хочет новых земель и подданных, но по сравнению с другими князьями не такой неуправляемый. Понимает больше других. И может уступить. Это важно. Он пошел на разговор со мной, увидев арест Одноглазого. Говорил,  что хотел придти. А на самом деле выгоду считал.  Я думаю, что если бы не взяли Одноглазого - не пришел бы. Значит, планы иметь своего Старшего жреца в подчинённом храме, у него были. И это не ты, Селенга. Тобой он недоволен.
- Я им тоже.
Главная Жрица пересказала свой разговор с князем. Жрецы тоже слушали.
- И ещё. Разберись со своими людьми. Или по дурости или предают, только Одноглазого в храме на приёме быть не должно было. И информации у тебя недостаточно. Значит, плохо работают твои жрецы с людьми. Говорю при всех. Специально. Пусть знают, что подводят и тебя и меня.
Данута чуть-чуть помолчала, отдыхая.
На встрече с Хельгом надо договорится о походе к Шишме. Надо уничтожить это гнездо грабежа.  Пообещай, что те земли отойдут к нему. Что поставишь там скит со жрецом для местных. Это он понять должен. Это означает наше признание его действий. И пообещай его вылечить. В общем,  нам нужна военная поддержка. Такие времена.
Когда пропали вещи?
- Уже около одной Луны. Это долго. Мог уже заболеть.
- Лечение мы сейчас просчитаем. А сглаз я сниму  через оберег. Ты ему принесешь оберег с моей молитвой, но отдашь только договорившись с ним. Без твоего  «добро»  оберег работать не будет.
- Всё. Все свободны, кроме Селенги.

Они довольно долго обговаривали детали лечения. Нужен был успех. Пояс нужно было забрать у князя и уничтожить.
Оберег, мохнатую крохотную шкурку шмеля, Данута растянула и закрепила на тонком кусочке дерева, полированного и пропитанного травами и маслами. Это был кусочек липы. Данута долго держала руки с оберегом в ладонях над огнём. Читала какие-то молитвы по себя – только чуть шевелились губы. Потом положила его в маленький льняной зелёный мешочек с завязками и отдала Селенге. По мешочку шла жёлто-золотая нитка. Узор сплетался странными, но красивыми кольцами.
Мешочки изготавливались жрецами из особых материалов,  и они дополняли защиту от колдовства. Делали их только понимающие в защите от колдовства жрецы. Этот сшила Данута. Сделанный Жрицей Солнца, он имел особую ценность. Но что значили узоры на мешочке, Даня не смогла бы объяснить. Она просто делала, как ей нравилось. Иногда сама удивлялась получившемуся. Её рукоделие всегда было очень красивым.
Селенга, попрощавшись, ушла.

         19
 
Была глубокая ночь. Данута стояла у палатки и отдыхала. Звёздное чёрное небо над ней действовало успокаивающе. Не было мыслей. Она просто чувствовала воду, воздух, небо, звёзды, землю под ногами. Время как будто исчезло.
Она уже собиралась идти спать, ведь с рассветом – в путь домой. Домой! К Одину и детям.
Подошёл охранник.
- Пришёл какой-то Хеннан. Пропустить?
- Да.
- Главная Жрица, возьми меня с собой!
- Зачем?
- Я хочу работать на тебя.
- Ты же недоволен был моим решением по князю Хельгу.
- Я думал. Я понял, что ошибался. Но хочу уйти из-за другого: хочу новые земли посмотреть, новых людей. И здесь, по всему видать, будет замирение. А я действий хочу.
- Ты вроде жениться собрался?
- Да.
- Девушку спрашивал? Может она не захочет отсюда уходить.
- Она захочет. Бабка против.
- И без разрешения Селенги я тебя не возьму. Ты говорил с ней?
- Нет.
- Почему ты так рвёшься отсюда? Почему ты решил, что у меня тебе будет лучше? Может, ты через время опять захочешь уйти?
Хеннан молчал. Он явно сомневался, говорить или нет. Данута не торопила, хотя устала. Наконец он решился.
- Моя девушка очень красива. К ней пристаёт старший сын князя Хельга. Он уже женат, но любит погулять. Его жена сейчас беременна. Моя пока сопротивляется, но сама посуди: ссоры не миновать. Я его не боюсь, но он упрям, не отступится. Я тоже. Я не отдам ему свою женщину.
- Почему раньше молчал? О домогательствах со Старшей жрицей говорил?
- Да. Она просила подождать. А я ждать не могу.
- Горячий ты больно. Яннэк! Пошли кого-нибудь вернуть Старшую жрицу.
Они ждали. Довольно быстро пришла Селенга в сопровождении охраны Дануты.
- Я не успела ещё лечь. Что случилось?
Данута молча показала на Хеннана. В отблесках костра он выглядел хмурым и злым.
- Понятно. Хочешь уехать с Главной Жрицей?
- Да. Прости. Я опасаюсь за свою женщину.
- Я так и подумала, что будешь проситься уйти, когда ты преподнес Главной Жрице жемчуг.
Она обратилась к Дануте:
- Я не возражаю. Сын Хельга действительно заглядывается на его девушку. Но они не женаты: девушка свободна.
- Да мне её бабка, карга старая, не позволяет.
- Бабка старых правил. Чужаков не любит. И не нравится ей, что он её внучку без свадьбы взял. Здесь она права.
- Так я сватался. Она добро не дала. Зайона меня любит, вот и уступила мне.
- А если Зайона останется с бабкой, не пойдёт с тобой? Что тогда?
- Пойдёт!
- В общем так, - сказала Данута,– уже глубокая ночь.  Утром мы уходим и идём к переволоку Цвик. Будем там около полудня и задержимся до утра. Там у нас ночной привал. Идём мы быстро. Догонишь нас со своей девушкой на переволоке – пойдёшь со мной. Нет – остаёшься здесь. Селенга решит тогда, что с тобой и девушкой делать. Может в дальний скит отправит. Может ещё что. И ты подчинишься, Хеннан. Дела сложные, тут ты прав. И значит, понимать должен.
Сигнал условный – крик совы. Иначе мои воины могут принять вас за чужаков. Торопись.
- Успею. Их село как раз в той стороне находится.
Он сделал прощальный жест и торопливо ушёл.
- Что скажешь, Селенга?
- Я согласна. Всё время думала, как с князьями разобраться. Только вот беда, сынок этот княжий – большой развратник. Уже не одну девку испортил. Народ не доволен.
- Женился по любви?
- Да нет. По расчету. Хотя его жена красива и из хорошего рода. Я не знаю, он способен любить? Отец его, Хельг - другой. Изменял своей княгине, но редко. Любил её. Умерла года два назад. Сынки от рук и отбились. Он их давай женить, да вот только счастья это старшему не принесло. Посмотрим, как у младшего будет.
- Да, - вздохнула Данута, - такая наша жреческая доля: у чужих постелей стоять и знать, как это на крае проявится. В разговоре с Хельгом учти это.
Селенга молча поклонилась.
- Я знала твою бабку Истру и теперь понимаю её – есть в тебе что-то необъяснимое. Ты приехала, и теперь всё стало понятно и…
- Ну не всё.
- Но многое. И обряды ты проводишь… я  даже не знаю…. Я чувствую себя сильнее, увереннее и спокойней.  И ты красиво вела обряд. Ты не ругала ни за что, хотя не всё хорошо делалось.
- Я рада, что тебе понравилось. Готовь преемников.
- Почему ты второй раз говоришь о преемниках?
- Ты больна. Я не хотела этого говорить. Но раз уж тебе пришлось вернуться после прощания, значит – судьба. Значит надо договорить до конца.
- Я не чувствую.
- Сколько тебе лет?
- Точно не знаю. Может шесть обеих рук.
- Сосуды с кровью у тебя напряжены  во всём теле и могут в любой день порваться. Это быстро не лечится. Это старость и тяжёлая работа головой. Правда, Истра говорила, что в таких случаях ничего нельзя знать заранее. Иногда в таком состоянии живут годами.
- Я поняла, о какой болезни ты говоришь. Я подумаю. Плохо, что я её не чувствую.
- Отвары ты знаешь. Особенно боярышник, пустырник, шиповник, валериана. Рыба. И масло коровье, молоко, творог. И голова. Она, по возможности, должна отдыхать. Истра говорила – нельзя быть толстой, но надо есть достаточно жирной  и сладкой пищи. Её голова любит.
- Прощай, Жрица Солнца. Кто знает, свидимся ли ещё?
- Почему нет? Прощай. Да пребудет с тобой мудрость и Жрица Солнца Ната.
Воины пошли проводить Старшую жрицу Селенгу.

                20

С рассветом обоз проснулся, быстро собрался и тронулся в обратный путь. Воины и жрецы были возбуждены.
Домой! Всем уже хотелось домой. Хорошо посмотреть мир, когда есть куда вернуться, есть кому рассказать, похвастаться, вручить подарки.
Коста следил за людьми. Иногда покрикивал, поддерживая дисциплину.
Данута с гордостью думала: « Все люди целы, все лошади и повозки – тоже».

Повозка за повозкой вытягивалась на тракт. Когда все повозки двигались по дороге в привычном уже эскорте воинов, Коста скомандовал:
- Рысью!
Обоз пошел быстрее. Затрясло.

От нечего делать Данута рассматривала подаренный Селенгой лично ей янтарь. Это были четыре крупных камня. Один внутри имел паучка и был прозрачный жёлто-коричневого цвета. Другой был непрозрачный светло-жёлтого  цвета и имел кольцевые разводы более светлого оттенка. Третий был тёмно-медового цвета частично прозрачный и в глубине в центре виднелся листик незнакомого растения. Четвертый был просто прозрачный, но очень чистый, без замутнений и вкраплений. Он весь светился на Солнце: и пропускал его лучи и впитывал.
Это были очень дорогие камни, очень красивые. Слёзы моря по погибшим мореходам. Они были еще не обработаны, и Данута могла их использовать как угодно: в кулоне, в обруче, на подставке для обрядов.
Она размечталась, что будет делать из этого янтаря. Может дочери оставить?

Так получилось, что в этих храмах Старшими жрицами были женщины, и им  в подарок Данута отдала дорогие восточные украшения и одежду. И восточную косметику. Большую партию каждому храму. А как же. Её жрицы и её прихожанки должны быть красивы. И удачно выходить замуж. Это её принцип, который она переняла от Жрицы Солнца, своей бабки Истры, и от своей матери, красавицы Майи. А по рассказам знавших Истру в молодости, и она была красавицей. И Данута уже знала из своего личного опыта: внешность имеет значение в работе.

Обоз тем временем двигался. И двигалось время. Ближе к середине дня, когда Солнце было в зените, на самом верху неба, обоз дошёл до переволока Цвик, и сейчас они стояли перед ним.
На переволоке дорога разделялась на три пути. Один по реке Цвике на северо-запад до моря. Другой через переволок на реку Царапу на юго-запад в земли славов или на юг сухопутный.  Третий шёл на восток и юго-восток и был вначале сухопутным.
Переволоком называли невысокую, но длинную скалистую гряду. Объезжать её было очень далеко и неудобно. Грузы в наиболее подходящем  месте переваливали вручную и перетаскивали волокушами через гряду,  иногда даже лодки переносили.
Сначала грузы и людей поднимали только на веревках. Потом  вручную продолбили дорогу, благо камень оказался непрочным, слоистым. Сейчас дорога для пешехода круто поднималась вверх и круто спускалась. Волокуши тоже проходили. А вот обозные повозки - нет. Лешуки ещё в Городе утверждали, что лошади пройдут, а повозки пройдут, если расширить одно место ближе к вершине переволока. Сейчас шло бурное обсуждение: получится или нет. Они сильно рисковали, выбирая обратной дорогой этот путь. Но возвращаться той же дорогой тоже было опасно: усиливалась угроза нападения на предсказуемой дороге. А сейчас следить за ними следили, а вот времени организовать уничтожающее нападение на обоз у врага не было.

Данута верхом на Гнедой поднялась на вершину. Гнедая пугалась узкого места, но слушалась.
Данута внимательно осмотрела узкий участок. Поняла, что могут не расширить. Грузы перенесут, а повозки? Она разозлилась. Поехала назад.
- Коста, пусть все воины, кто свободен от охраны, посмотрят. Может, кто что придумает.
- Я этого переволока не видел раньше. В крайнем случае, пойдём на юго-восток.
- Время! Время! Домой надо побыстрее.
Наконец мужчины договорились. Воины получили инструменты и началась долбёжка. Чтобы не было пыли – поливали водой. Сразу сломалось несколько инструментов. Потом приноровились: стали откалывать слоями. Воины сменялись часто – тяжелая  работа. К вечеру попробовали протянуть повозку – она прошла. Усталые воины умывались у реки. Стояла тишина: на разговоры не было сил. Ели и засыпали. Охрана сторожила бессменно.
Утром запрягали и в поводу, в окружении воинов, лошади тянули повозки в гору и тормозили с горы. Обошлось, хотя были опасные моменты. Переводили весь день.

Поздним вечером, когда уже почти все спали, к переволоку пришёл Хеннан. Раздался крик совы. Совсем недалеко от палатки Дануты. Она догадалась, кто это. Подумала, что сейчас проверит охрану.
Вскоре из подлеска вывели Хеннана, девушку и старуху. Привели к  Дануте. Они были потные, усталые и перепачканные.
- Ну, как охрана? Где их засекли?
Кейта, заместитель Косты, ответил:
- Плохо. Засекли только по крику. Очень близко подошли незамеченными.
- Да, крик слышался совсем рядом с моей палаткой.
Хеннан усмехнулся:
- Я все-таки рыбак и охотник. Не только жрец. Надо было выживать в детстве. Отцу помогал семью кормить. Он меня научил многим охотничьим хитростям.
Подошли Лешук и Коста.
- Лешук, твои следопыты их пропустили, и твои воины Коста - тоже. Как близко они подошли к лагерю?
- Двести шагов.
- Полёт стрелы …. Где была охрана из воинов?
- Как всегда, по овалу в засадах.
- Следопыты?
- Прочёсывали округу. И один на дереве.
- Значит трое путников, один опытный мужчина и две женщины,  просочились сквозь эти грабли.
Лешук и Коста виновато молчали.
- Ещё одного наблюдателя на дерево посадить можем?
Ответил Коста:
- У меня нет хорошо обученных для этого дела воинов. А лешуков мало. Больше чем сейчас – мы на деревья посадить не можем. Поэтому они и пропускают опытных лазутчиков.
- А не опытные меньше опасны. Ладно, завтра скажу, что делать. Надо подумать.