За последней чертой

Тень держала свое слово…
…и Солнце тоже…
Каждое утро теперь знаменовалось адом, который стал частью ритуала приветствия. Каждое утро могло стать последним… Каждое утро я тысячу раз была за гранью, но Оно всегда возвращало меня назад и стирало следы… О чем я молила Его? Ни о прощении… Ни о смерти… Ни о чем… Оно, все равно, осталось бы глухим ко всем молитвам… Но я мечтала, что возможно, когда-нибудь, я уйду так далеко, что Свет будет бессилен перед тьмой…
Каждое утро было страшнее предыдущего… И я бы уж давно лишилась рассудка, если бы не Его воля…
К этому невозможно было привыкнуть…
И все-таки…
Не смотря ни на что, я была счастлива… Даже когда поток чужеродной энергии дождя, захлестывающий меня, вызывал страшные воспоминания изощренных пыток… Я была счастлива… Эта сила, что долго потом еще ворочалась во мне, усваиваясь и приноравливаясь, была насквозь пропитана его одержимой любовью… Она дарила неземное наслаждение и одновременно исцеляла душу… И потом, видя его сияющие глаза… Я готова была перенести в тысячу раз больше, лишь бы он был счастлив…

…я знала, что подобное помешательство не может длиться долго. Он не мог не видеть ран под гладкой кожей… Не мог не замечать свежих рубцов на моей душе… их становилось слишком много…
С каждым днем осознание мелькало на его лице все чаще… Он ничего не спрашивал… лишь обращался со мной с каждой встречей все бережнее, словно постепенно я рассыпалась в пыль у него на глазах.
…мы оба знали, но молчали…
…мы оба догадывались, что есть что-то ЕЩЕ… но каждый изо всех сил оберегал другого от своей страшной тайны.
И я чувствовала в каждом его прикосновение, взгляде, в голосе и движении неотвратимую обреченность, доводившую его порой до отчаянного безумия. Иногда, когда он думал, что я не замечаю, он беззвучно плакал, сжимая губы и глядя на меня с такой дикой болью, что сердце почти останавливалось и долго еще не могло восстановить рванный, спотыкающийся ритм. Но он продолжал молчать, пытаясь как можно дольше держать меня в неведение…
Какую тайну он хранил?
Мы совершали преступление и рано или поздно должны были заплатить сполна. Но я не хотела видеть, не могла об этом думать. Я гнала эти мысли прочь, отчаянно сопротивляясь здравому смыслу, твердила себе, что имею право быть счастливой, как и любое живое существо в любом из миров…
…любовь не может нести беды и разрушения…
…мы предназначены друг другу…
Я продолжала тешить себя этими иллюзиями и не обращала внимания ни на угасающую осень, ни на старый кошмар, снившийся мне все чаще и обретающий четкость, словно обрастающий плотью, с приближением зимы…

Но однажды ночью он просто не пришел…

Стоило лишь облакам окраситься в пурпур, а я уже не находила места от волнения, я уже ждала его, вглядываясь в закатное небо… он приходил, обычно, как только солнце скрывалось за горизонтом… Но сейчас, спустя лишь несколько минут нервного метания по сумеречной крыше, я вдруг совершенно ясно осознала, что мне некого ждать… Внутри словно поменяли диафрагму, и я ослепла и оглохла. Я не могла даже плакать. Все, что было в моих силах – заставлять себя дышать нормально, несмотря на бешенный лихорадочный гул в груди, заглушавший все остальные звуки. Снова брошенная… но теперь все в тысячу раз хуже…
- Я же просила… умоляла … - шептала я слова, разрывавшие горло… - Почему ты не убил меня…

Я старалась не думать ни о чем, но уже раз испробованный яд расправлял внутри побег за побегом, раскрывая черные лепестки, разевая бездонный зев цветка. Я лежала на крыше несколько дней и ночей подряд…
…в какой-то момент я ощутила ее присутствие… влажный нос едва касался моей неподвижной руки. Я не повернула головы, не пошевелилась, мое сердце даже не дрогнуло… но Тень и так все знала, ведь на нас двоих была всего одна душа… Поэтому моя тень просто оставалась рядом, также недвижима, как и я… не в силах помочь… не способная покинуть… и ее сердце, как и мое, постепенно погружалось в оцепенение.
Даже Солнце не касалось меня… Из-за того ли, что я не нарушала его законы? Или потому, что я уже несла самое жестокое из всех возможных и невозможных наказаний?
…закат сменялся восходом, за днем вновь возвращалась ночь… небо то являло мириады звезд, то вновь накидывало на них жемчужно-голубую осеннюю вуаль атмосферы… внизу, за пределами моей видимости, бурлил котел повседневной разноголосой жизни, донося до цепенеющего сознания созвучные звукам запахи… и лишь одно оставалось неизменным… моя никчемная жизнь… Я не знала, сколько времени прошло… вечность или лишь вздох. Я разучилась различать день и ночь… Единственное я знала наверняка, ничего вокруг не изменится с моим исчезновением, которое останется никем не замеченным… Также будет  восходить и садиться Солнце, идти Дождь, воюя со Светом за пространство, все также ветер будет осень за осенью срывать листья с ветвей, люди смеяться и плакать, а в пекарне продавать до эфирности мягкие горячие булочки… Никто даже не поймет, что меня не стало ни в этом, ни в каком другом из миров… и лишь Тень будет страдать… но не долго… и когда она исчезнет, не останется никого, кто бы сожалел…

Сейчас я не хотела думать никак иначе… в противном случае я бы никогда не смогла решиться переступить очередную грань…

…сколько их еще оставалось впереди? Или же эта должна стать последней?

«Почему, все, кого я люблю, покидают меня? Почему так?»

Молчание…

Ничего не изменилось в мире, что могло толкнуть меня за черту… Просто сердце сбрасывало с себя надежду за надеждой, словно последние высохшие листья, пока не осталось ничего… и тогда я нащупала давно валяющийся рядом нож, не особо надеясь на чудо… мое тело оставалось таким же живучим, несмотря на безвозвратно поломанную душу… Я не плакала и не жалела. Ни о чем не жалела… Просто провела с нажимом от запястья к локтю, чувствуя, как холодный металл вспарывает податливый пергамент кожи, и ничего более… даже утраты…

«Почему все, те, кого я люблю, предают меня?»

Молчание…

Тень не пошевелилась, не издала ни звука… Не видя ее, я знала, глаза ее устремлены на выступающую кровь. «Я нестерпимая… самая жестокая и беспощадная… Но ты давно все уже поняла. И знаешь… Возможно, это единственный выход и для тебя… Наверное и тебе лучше исчезнуть, чем безвинно страдать вместе со мной… Я не имею права даже просить тебя о прощения… Я уже столько раз повторялась, что слова утратили всякое значение… но… все же… последний раз… прости меня, моя хорошая… моя любимая…» Откинув нож в сторону, я легла на успевшую растерять тепло жесть крыши и взглянула прямо перед собой… прямо в бесконечность звездного неба. Сейчас между нами не было ни единой видимой преграды, хотя, конечно, ни одна из них не исчезла. Небо звало меня к себе, пульсируя во мне вместе с уходящей кровью, зеркаля отражение в пересохших глазах… оно засасывало в себя все глубже и глубже с каждым холостым ударом сердца, с каждым толчком крови, вытекающей из рассеченной оболочки… Небо… мой несбывшийся рай… не случившийся дом… Я хотела быть им так сильно, ведь оно каждый миг менялось, ведь в нем не было никакой суеты, ведь в облаках всегда так много покоя…
Я так ясно увидела перед собой остекленевшие, полные умиротворения глаза Хорса, что, казалось, стоит лишь протянуть руку, и можно дотронуться до вечности, застывшей в них… и услышать особую тишину, которая может существовать лишь там, где мгновенье назад еще билось сердце. Что ж, теперь на его месте оказалась я. Мне был смертельно необходим кто-то, чтобы остановить мое неугомонное, ничего не понимающее сердце. Кто-то, кто никогда на это не пойдет… кто-то, кто растерзал мою душу, но оставил никому не нужную оболочку…

«Почему?»
«Почему?» - эхом откликнулась во мне Тень, положив голову рядом с моей щекой, прижав уши и обдав шею горячим дыханием…

Бесполезно спрашивать у мертвых глаз и холодных, бесконечно далеких звезд… Потому что мы не должны и не можем принадлежать друг другу… Потому что он слишком слаб и слишком любит меня, чтобы избавить от мучений… Потому что он просто не может переступить ни через одну черту…
Я могла лишь молиться, что он все же изменил меня настолько, что тело не успеет затянуть рану, прежде чем я сдохну…
Небо уже потеряло свою величественную неподвижность… Оно кружилось и падало на меня, давя всей своей тяжеловесной бессмертностью… словно мечтало поскорее стать мной. Я взметнула руки, пытаясь защититься, но оно раскидало их в широкие объятия, сглатывая алые брызги. Оно темнело и наливалось грозой… Он очень спешил. Его слезы должны были пролиться вот-вот. И они упадут прямо в глаза. Прямо в открытый рот. Но он не успеет, потому что я успела первая…

«Найди меня… Прошу, спаси меня опять!»

Молчание…


Звон… бесконечный, расщепляющийся на несколько тонов… механический…
Постепенно нарастающая, нестерпимая боль в голове… невероятная тяжесть, сдавливающая со всех сторон, словно заперевшая меня в маленьком, жестко ограниченном пространстве… тьма и холод… и снова боль…
Я ничего не могла понять… Единственное, что я чувствовала, лишь всеобъемлющая боль волнами распространяющаяся откуда-то сверху, пронизывающая все мое существо и уходящая дальше вниз. И эта боль забирала у меня все, низвергая все глубже, заставляя сжиматься в плотный, вздрагивающий комок, мечтающий о забытье…

…это сон, просто кошмар, просыпайся же, просыпайся, ну пожалуйста, открой глаза… как заведенная повторяла я про себя, сотрясаясь под очередной накрывающей тело волной

Постепенно, слишком медленно и тягуче, звон раскололся на отдельные звуки… На мучительный монотонный писк и такой родной шорох… Словно утопающая, интуитивно, я вцепилась в этот звук, вбирая его сквозь непроглядную тьму всей своей сомнительной поверхностью, наполняясь им, наращивая его мощность, следуя за ним по пятам, как за путеводной нитью… Но я никак не могла узнать его, мне все еще мешала боль. Внезапно, откуда-то из небытия на меня упала капля, разбившись на крошечные осколки влаги, рассыпавшиеся вокруг. И в это мгновенье во мне что-то произошло. Боль и тьма словно чуть отступили вглубь… И я будто услышала все заново. И механический писк. И тяжелые прерывистые вздохи, перемежающиеся с подавляющимися приступами рыдания, и едва уловимое почти несуществующее другое дыхание и, конечно, его… шорох… Шорох капель разрезающих холодный воздух и ударяющихся о ветки, подоконник, о стекло… вечная песнь одиночества… Дождь