Тройня

Проснуться никак не удавалось. Не в силах разлепить веки Витек только морщился и крутился, пытаясь уложить башку поудобнее. Прямо под черепом лупила кувалда: бум-бум-бум... Пытаясь увернуться от вездесущего орудия пытки, Витек сообразил, что слышит стук падающих капель. "Неужели капель?! Вот те раз, я в бессознанке до весны провалялся, что ли" - в ужасе подумал он, и, собравшись с силами, открыл глаза. Свет ударил по ним, словно перчатка, взорвавшись в голове вспышкой тупой боли, тошнота нахлынула всепоглощающей приливной волной, и, страдалец, издав слабый стон, уронил голову на подушку. "Лучше б я умер вчера..."

Виктор Манохин, крепильщик рудника "Маяк", пьяницей себя вовсе не считал. Ну, подумаешь, выпил с мужиками, с кем не бывает. Тем более что жена второй месяц в отпуске, в общаге скукота, а за окнами такой мороз, что...
"Мороз! Значит, это не капель" - ворочались в его похмельных мозгах булыжники мыслей. "А что тогда? Кран... плохо закрыт". Совершив героическое усилие, Витек сбросил ноги на пол и принял вертикальное положение. Постоял, тупо вглядываясь в смазанную картину мира, потер опухшую башку, поводил языком по высохшему нёбу. Голова раскалывалась. Первым делом, жадно присосавшись к крану, он залил  пожар внутри, затем плюхнулся на койку и стал думать. О том, что прогулял смену, и теперь его уж точно попрут с рудника,  да и на комсомольском собрании пропесочат, будь здоров! Если только он срочно не сообразит, как ему выкрутиться из этого неприятного положения.  Надо сочинить какую-нибудь уважительную причину...

Но сколько ни напрягал Витек пораженные алкоголем мозги, "солидная" отговорка, могущая смягчить тяжесть прогула, все никак не придумывалась.  Ни когда он, торопливо шел по поселку, разглядывая освещенные февральским солнцем копры "Маяка", ни когда, получив на земле аккумулятор, вместе со всеми брел на платформу к ожидавшему рабочих поезду.  Он нарочно затесался в самую гущу толпы, чтобы не попадаться на глаза начальству. Но это не помогло.
- Манохин! - услышал он за спиной строгий окрик начальника смены Захарова, известного своей нетерпимостью к нарушителям трудовой дисциплины.  - Иди-ка сюда!
Предчувствуя неминуемый нагоняй, Витек втянул голову в плечи.
- Почему не был на смене? - сурово спросил Захаров.
- Андрей  Степаныч, да я это... - жалко забормотал прогульщик.
- Пил? - наливаясь нездоровой краснотой, громыхнул начальник смены.
- Да мы того... с мужиками тут... ма-аленько... - ни то спьяну, ни то со страху язык у Манохина предательски заплетался.
- На троих, стало быть, соображали... - брезгливо сморщился Захаров. - А ну, дыхни!
Витек покорно обдал начальство густым перегаром, сознавая, что  теперь спасти его может только чудо. Какая-то смутная ассоциация "на троих... тройка..." молнией пронеслась в его голове, но раздумывать было некогда, и он брякнул:
- Дык у меня это... тройня...
- Чего? - остолбенел Захаров.
- Говорю, тройня у меня, -  дивясь собственной наглости, заявил Виктор. - Ну и мы тут... отметили, в общем...
Оценив сенсацию, начальник сменил гнев на милость и расплылся в улыбке:
- Ну, ты даешь, Манохин! Мужик! Поздравляю! -  и Захаров мощной дланью одобрительно похлопал его по плечу. - Раз такое дело, разрешаю взять отгул.
Радуясь, что  легко отделался, Витек и не подозревал, какую кашу он заварил.
Потрясающая новость о рождении тройняшек распространилась под землей со скоростью инфекции.
- Слыхали?  - сверкая белозубыми улыбками на чумазых лицах, окликали друг друга проходчики и взрывники. - Манохин-то, со второго участка...  Да-а... Герой!
Искали счастливого отца, но, естественно, не находили, а то он стал бы шире в плечах от дружеских похлопываний.

В рудоуправлении собрался Штаб. После недолгих, приличествующих моменту шуток, постановили:
- Выделить семье Манохиных трехкомнатную квартиру в новом доме, и записать в очередь на дальнейшее расширение жилплощади.
Поддержали инициативу рудкома, решившего взять на себя обеспечение новорожденных транспортом, но здесь разгорелся нешуточный спор, что лучше: три одноместные коляски или одна трехместная.
Вспомнили и о фонде материального поощрения. Как же не вспомнить по такому случаю! Щелкали счеты:
- Кроваток - три, одеял - три, горшок... нет, одним не обойтись; пеленок - шестьдесят, и то мало...

После смены в фойе рудника стоял такой гул, словно каждому здесь дали по три зарплаты...
- Это ж надо! А кто родился-то? Девочки?
- Да нет, вроде мальчики...
- Три богатыря, конечно! - с пафосом произнес кто-то воспитанный на живописи Васнецова.
- Три танкиста! - подхватил недавно демобилизованный парень из бригады взрывников.
- Три поросен... - попытался предложить свою версию остряк из пылевентиляционной службы, но на него зашикали.

В маркшейдерском отделе девушки громко спорили, какие дать имена:
- Игорь, Олег и Святослав.
- Скажешь еще Юрик, Рюрик и... Святопулк.
- А что, Рюрик Викторович - очень даже неплохо звучит!

Звонили, разумеется, и в роддом. Но телефон, как назло, все время был занят - оно и понятно: все звонили. Наконец, начальнику смены Андрею Степановичу Захарову, который первым распространил на руднике счастливую весть и потому чувствовал себя особо причастным к этому выдающемуся событию, повезло. Вместо прерывистых, в трубке раздался долгожданный длинный гудок.
- Родильный дом слушает, - прозвучал усталый голос дежурной медсестры.
- Как здоровье тройни? - торжественно осведомился Захаров.
- Кого? - изумилась медсестра.
- Трой-ни! Вы плохо слышите?
- Вы глупо шутите! - сердито ответила дежурная.
- Как это? - растерялся Захаров.
- А вот так! Тройня еще не зарегистрирована за все существование Норильска. А в шестьдесят седьмом году зарегистрировано только три двойни.
Положив трубку, начальник смены обвел тяжелым взглядом набившихся в его кабинет любопытных и рявкнул побелевшими от ярости губами:
- Уволю мерзавца!..

От заслуженной кары выпивоху, лжеца и прогульщика Манохина спасло одно счастливое обстоятельство. Вернувшись в общежитие, он обнаружил в дверях телеграмму о возвращении жены и отправился ее встречать. В аэропорту, обнимая посвежевшую и располневшую супругу, он рассеянно провел руками по ее округлившейся талии, и внезапная догадка осенила его:
- Слушай, да ты никак...
- Да, - скромно потупилась супруга. - Уж три месяца скоро...

Эту историю заслуженный горняк и отец четверых взрослых сыновей, Виктор Манохин вспоминает до сих пор.
- Жаль, не успели создать в рудкоме спецсектор - "комиссию по работе с близнецами" - шутит он.  - А ведь какой серьезный и продуманный план по достойной встрече новорожденных тогда разработали. Не мне, так другим впоследствии пригодилось...