Юрьев день

                «Юрьев день»

                «Если можешь не писать – Не пиши!!!»
               
                Юбилей.
1.
   Вы видели 50-ти летних в минуты своего юбилея. Мужчин. Женщин.
   Вы видели их напряжённо – радостные лица, смущенные от многожды повторённых славословий, стихов – речёвок с окончанием на:… «и што б тебе(Вам)…», иногда особо оригинальных: «Что б ты сдох!!!?...    Лет этак через сто!» ... ОГО!
 И не оригинальных:
 - Первое пятидесятилетие!.
Вы видели переживших второе?!
Да и ближайшие пятилетки… ОХ…, будут ли они временами, обещаемого в здравицах , взлёта.
 Вы видели как юбиляры рассматривают дары. О чём тогда думают?
 Это для тридцатилетних все пожилания. Жди збудутся! Или нет… В прочем какая разница.
Это им 30-ти летним в каждой здравице не напоминают о прожитом. Зачем…
 И всё же юбилей!
И танцы, танцы, танцы!
2.
 Игорь Анатольевич справлял свои 50-т широко. Здравицы, тосты. Не умолкающий тамада, намеки на пикантные прелести за – пятидесятилетней жизни, повышения и продвижения, богатство и пр…..
Музыка, вино, танцы до упаду.
 Вот Игорь Анатольевич под обволакивающий музыкальный ряд ведёт свою молоденькую секретаря – референта. Странно.
Все изгибы – выпуклости Танюши, ароматы, дыхание, да и просто всё что есть Танюша не будоражит Игоря Анатольевича ничем.
Взгляд его медленно перетекает с выреза на разрез её платья нигде не зацепляясь, ровно, как на уроке каллиграфии, в детстве…
   А вот он уже в руках Валентины Михайловны, работающей главбухом, лица предпенсионного возраста.
   Высокая стрижка женщины - танкетки  , маленькие глубоко  вдавленые в голову глазки, короткое  сбитое в штрудель тело ….
Груди Валентины Михайловны покачиваясь комфортно улеглись на выступающем животике Игоря Анатольевича, а брюшко которым и заканчивается её головогрудь, также комфортно втерлось в незаполненое животиком пространство.
 Танцы.
 Жена, женщины - смежницы. Танцы, быстрые танцы. Подвыпившая круговерть из лиц, туловищ, жестов, слов.
 И снова танцы, танцы, танцы.
 Но вот, преодолевая все надетые на тела препятствия вдруг, его обжигают прикосновения Наталии Н. От чего так перехватывает дыхание. То что казалось ещё мгновение назад невозможным, стало возможным и смутило Игоря Анатольовича своей откровенной наглядностью. Как это, что это…, откуда? Нет. Разве так ещё бывает!?
Говорять бывает!
 Ночью у Игоря Анатольевича случился сердечный приступ. А утром его не стало.




                9-е
 
- Оля, Оля!...
- В эти минуты я хочу заверить вас, что наше и будущие поколения никогда, слышите… никогда не забудут, того что вы для нас сделали. Наши сердца будут вечно и не угасимо как этот…
   Пузате дядьки на трибуне меняли других с лоснящимися лицами. В свою очередь те предоставляли слово старикам в потертых пиджаках. Последние благодарили  всех собравшихся, пришедших вспомнить и никогда, никогда не забывать…
- Оля, Оля!...
  Подошла чреда юной порасли. Под знаменами прадедов маршем прошли скауты. Мальчики. Девочки. Были и речёвки, задорные  четверостишья. Потом салют!
- Оля, Оленька!
- - Ну а сейчас для всех приглашённых…
  Духовой оркестр, гармонь. Танцы на асфальте.
 - Оля , ты где была я тебя обыскались!
- Ты чё – сёдне ж 9-е!
- а – а….



                Б.О.М.Ж.

- Вадик, а ну присмотри там за тем… Да вон бомжара… Как бы чего не спер.
 - Где же…?
 - Да вон обсос нечесаный, джинсы рвань, балахон замызганный. Точно что – то сопрёт или зажрёт, они мастаки!
У бомжара!...
 - Ну чё там?!!
 - Да рассчитался на кассе «рыжей картинкой»!?
   - Бомжара!
 - А чё брал?!
- два вискиря да банку рыбьих яиц..
- У бомжара!...
Не сговариваясь оба вышли на улицу. Вадик молча закурил.
   - Ну ты домой на праздники едешь?
   - Не – а,… Ленке комната в общаге обломилась - переезжаем!
   - Фу ты!
Мимо прошли двое бродяг обретавшие на местной мусорке.
   Вадик едва кивнул на бурные знаки внимания со стороны последних.
   В руках одного из бродяг был торт. Надо же!...
   Медленно разворачиваясь, супармаркетовский паркинг покидал «Лекс».
   Ну бомжара!!!...





                Вера
   1.
- Ух ты!... Часы у тебя… Дай глянуть…
- А то!... Настоящая швейцарская полумеханика!
- …Полумеханика…! Да…    Из Швейцарии…
- Дорогие?...
- Хм… Пятьсот!
- Пятьсот… Продай?!
- Деньги на бочку и бери.
- Да… у меня тут сто… стодвадцать…, остальные потом… Идёт?!
- Потом?! Ладушки! Бери!...
   2.

 - Зря ты ему поверил, считай влетел…, а часы вроде ничё были.
- Так я их сам у китайца купил за двадцатку. То идут, то не идут… Дрянь…
- Уум…





                Анна Карявая.
                (Изложение)
Писал об этом лев толстый. Была тогда женщина красивая. Женщина не женщина, так графиня. Была она Анной, замужем за штатским советником уже постаревшим, который у царя служил, в те времена.
   Богато жили они не чета  правда – то «новым», но нужды не испытывали уж точно и дворец и дворня были.
 Анна по раутам  шведским, да по театрам от скуки спасалась.
От сплинту чего правда не наделаешь?
Про шопинги тогда, понятное дело, не слыхивал никто. Платье и княжны раз на квартал справляли!  Хотя больше по заграницам «из Парижу», так сказать, выписывали. Вот и считай когда дойдёт? Мерсов не было, а на 4-х то конских туда да сюда. Кто про это теперь знает?
А был тогда ещё один волк – конский. Родовитый, статный, совсем не толстый.
Но Лев был сведский, женщинам нравился, одним словом гусарин.
Штаны тогда такие носили. Все так хорошо облегало. Сразу видно было ху из ху…! Ну этот то волчара – герой точно! Доломаны по колена.
Видно разглядели они друг дружку.
   Анна того  - то… конского… Анна тоже себе – цыцки декольтированы, все наружу… Бары назывались. Белинского с Островским, про мораль и всякие амуры читали. Тут на стриптизе не все так разглядеть удаётся.
 В темноте вспышки мелькают, слепят. В клозет пойдёшь и своего не видно. А  эти все свечи зажгут, куда там.
 Одним словом, как молодёжь говорит, «снюхались» они быстро. Но не убереглись. Он потом её то – ли бросил, то – ли разлюбил. А она под паровоз, метром тогда не ездили. Такая вот история корявая вышла.
Зачем и писать было.




                Ты.
Ты вспоминаешь её Первую, или почти первую свою женщину Антонину, Тоню.
Тебе уже глубоко за 17-ть, она старше, ей – 18-ть, но оба вы девственники нашедшие друг друга в квартале из общаг, где проживали, «выселенные из Москвы». Так ли это было, кто теперь знает?!
 Ты уже не помнишь ни её лица, ни сосков. Одно знаешь точно, что она была тогда для тебя самой – самой. Предметом гордости перед твоими товаришками.
 Высокая, очень упругая, ты это помнишь точно, грудь поджарый, если слово это подходит к описанию девушки, живот, стройные, очень женственные бёдра, ноги, лобок…
   Вы пытались сблизиться трижды. Первый раз в каких – то невероятных условиях, в сени жидкорастущего кустарника… Толком ничего не произошло. Вы сильно замызгались. И не смотря на то, что твой норовил всё время спрятаться в зарослях твоего лобка, вы остались довольны и были наверное счастливы.
   Тебе не давали покоя рассказы твоих товаришков про то. Конечно ты тоже иногда встревал,делал многозначительные намёки, рассказывал смешные истории. Но в душе ты знал точно, что ничего у тебя, кроме детско –юношеского рукоблудия, богатого воображения, подпитываемого эротической литературой и «картинками», которые ты невесть где умудрялся добыть, не было.
 А был лиш груповой «зажим - бол» в парадных, да речёвки типа:
 - Чума – коза есть чи нема?!
 Ты рано столкнулся с порно – литературой. Сначала с зачитанной и засмотренной до дыр книгой «Плутовка из Багдада». Сказки про луноликих, пышногрудых гурий и пери, которые постоянно случались с мужественными красавцами. Сказки были снабжены рисованими картинками. Но у тебя же всегда было богатое воображение!....
  Может быть сразили тебя твои «полуудачи», а попросту неудачи. А может бать и что – то другое,  но вы с Антониной в скорости растались.
   Дальше… Дальше опять встречи, поцелуйчики в подьездах , «зажимбол» и рассказы, рассказы почти позрослевшего мужчины.
 И вот наконец она Первая – Рая. Женина как заметил твой друг Петрович, с «обваренными руками». Она старше. Это тепер ты понимаешь что койки с ней тебе было не избежать ну просто никак. Ну а тогда ты загордился! Целые ночи проведенные в умелых раискиных руках, её настойчивость перековали тебя. Ты теперь мог… и так и этак и даже вот так. Но странно, кроме слов Петровича о её руках , ты же ничегошеньки не можеш вспомнить. Помнишь лиш, что возбуждала Раиса тебя до крайности, а на последок дала тебе испить чаю с привкусом крови. Но это ты всё осознал гораздо позже.
   Где ты сейчас пенсионерка Рая?...
Первая кто предложила тебе свою руку и …. Но ты сбежал, у тебя же впереди была целая жизнь. Теперь то ты ….. О ГО – ГО!
Татьяна была блондинкой с большими намалеванными глазами и пухлыми губами. Широкий Танин рот вполне мог вместить два средней величины банана, но они тогда, не продавались.
 У неё был муж и 8-ми летняя дочь, которую Таня родила ещё в 16-ть.
Странно. Но ты вдруг оказался опытнее и, если это слово  вообще уместно, умудренее Татьяны. Вы встречались долго – год, а может и полтора. Наверное ты её любил. Она строила планы. А тебе всё чаще вспоминались строки поэта: «Чем меньше женщину…» ну и т. д.
 В дальнейшем это вообще стало твоим кредо(м). Ты ловко научился расставаться и сбагривать своих «подруг». Но… Но… и это ты знаешь точно такого, как однажды было с Татьяной больше нигде и никогда ни с кем, даже потом с ней же, у тебя не было, а будит ли?
 Странно… Но это был первый с ней поцелуй, тот поцелуй который заворожил и … просто ты никогда не мог подобрать слов. Не слышал ты этих слов и в поэзиях. Растворилась ли твоя душа в её душе, поднялись ли они в высь, услышать гармонии сфер… «Было, было, было, но прошло».
   Дальше всё менялось с быстротой прожитого дня. Женщины, девицы, девушки. Как говаривали твои товаришки: «лучше хуже, но другая». И ты не застревал. Когда число твоих избранниц перевалило далеко за пятьдесят, ты, вдруг, их начал подсчитывать. Это тешило тебя ночами, когда пересытившись плотью ты самодовольно не спеша засыпал. Хотя твои – то товаришочки  уже поговаривали о сотнях побед. Но тебя уже это не тревожило. Ты знал, ты догонишь.
 Иногда копаясь в мыслях думаешь о ком бы тебе хотелось вспомнить особенно? И вспоминаешь как – то сразу её – Таничку… Хотя какая она Таничка - Тэн маленькая японка с корейским именем. Она была похожа на школьницу и ты долго боялся к ней приблизиться. О тебе уже нехорошо говорили. Особенно после твоих встреч с Оксаной, девушкой 16 – ти лет. Но кто же об этом знал! Стройная, шокирующее большая упругая грудь, задорные сосцы, сбегавшиеся в почти чёрные кружки, с топырящимся венчиком в полный дюйм…
 Насторожился ты лишь тогда, когда… В общем она оказалась девушкой с полной гаммой реакций и ощущений. Кстати первой девушкой в твоей жизни, которую ты таки уконтрактубил…
 Но что же Тэн. Странно, но сблизившись  и до самого расставания вы с ней общались, даже в постели, строго на Вы… Не верите?..., но это правда. Почему так произошло ты сам не знаешь до сих пор. Хотя это придавало вашим отношениям, особый шарм:
 «Таничка повернитесь на животик»,
 «Ух как Вы сильно…»
 «Вам больно?!»
 «Да… больно… и хорошо! Больно и хорошо! Пожалуста давайте … ещё!»
 Ты брал обе её руки в свою ладонь, больно сжимал их вытягивая над Таничкиной головой грубо переварачивал её на бок, спиной к себе, обхватывал ногами её ноги, так что б ей некуда было деется и изо всех сил наносил удары, всё глубже проникая в её возбуждённую плоть. Она пытаясь уйти от глубокого удара подавалась несколько вперёд. Но ты был коварным и уже достаточно ухищрённым. Палец твоей левой руки находился на её перевозбуждённом клиторе… И уходя Тэн, тут же накатывалась на эту преграду.  Её оргазмирующая плоть начинала бится как бы в конвульсиях, «надеваясь» все больше и больше до самого «упора». Такая «картинка» тебя очень тешила и ты набрасывался на свою «жертву» уже с какой – то яростью, доводя, последнюю до изнеможения и полного сомлевания в твоих обьятиях. Синяки, укусы и ссадины не в счёт.
 Ещё ты «выпивал», в поцелуе её дыхание при этом зажимая пальцами крылья её носа.
 Тебе нравилось, когда выбиваясь из сил она наконец вырвавшись, сильно била тебя по щёкам:
   - Дурак!!! Дурак!!!!
 А потом прижималась к тебе всем телом и долго смотрела в глаза…
 И хотя никакой «верности» Таничке ты не хранил…, да и она была замужем. Ты почему – то думал о ней, как о твоей женщине?...
 О женщине которая, как ни странно, каждый раз, отчаянно сопротивлялась тебе когда дело доходило до близости и отдавалась лишь, когда применив силу ты стаскивал её одежды и входил в неё. В этот момент всё тело Тэн, вдруг на секунду обмякало, потом она стискивала тебя в своих обьятиях начиная безумную круговерть.
 Подобное ты пережил ещё раз с некой ханты  - мансийской, которую ты встретил в Молдавии?!... Хотя может быть ты просто её изнасиловал?! В какой то мере, наверное, да.
 Бабочки одноночки почему то напрочь повыпадали из всех воспоминаний. Помнишь, что была у тебя женщина с которой ты бы никогда и ни за что …
 Вы остались тогда в комнате ночью одни. От её уговоров переходящих в завывания, ты вдруг пришёл в некое возбуждение и …
 Что тобой двигало тогда? Наверное гордыня.
   Помнишь ты и маленькую Светочку, о которой ты подумал, что у неё «точёная фигурка», «греческие» грудки и крайне страстная натура.
   Помнишь ты и девушку с которой ты протанцевал весь новогодний вечер, а потом оказалось, что спина её вся покрыта жёсткими волосами.
   Вообще ты по – первах очень не любил волоски на женском теле, особенно на сосках.
   Из – за этого ты почти сразу расстался с Шуркой, которая очень гордилась своей грудью и ещё одной девушкой которую ты привёл домой опять на Новый год.
 Одна «китайка», тоже в новый 1983 год обзавела тебя «зверьем», которое довольно широко распространилось по твоему волосатому телу, пока ты наконец – то не понял что и к чему.
 Медичка подарила тебе болячку прешедшую в п – т…
Хотя может быть…, всё было и наоборот?
 Где ты(Вы) шикарная мадмуазель с огненно – рыжими волосами?
Сначала долго пытавшаяся узнать у тебя про какое – то «тайное общество», в которое бы и сама хотела «вступить».
Потом был дом на окраине, с удобствами во дворе. Ты понял что мамзель «от туда», очень нервничал и дважды за ночь перенёс приступы «медвежьей болезни». В перерывах, ты, уподобившись электрической швейной машине, ложил плотные стежки меж её распахнутых бедер…
- Имярек!... Что за темп, что за темп…!? – иногда вырывалось у мамзели. Потом она мылась в тазу и … Утром вы выглядели то – ли уставшими, то – ли вконец замученными… Больше Вы не виделись и хорошо…
 Но однажды ты сорвал стоп – кран в везущим тебя вагоне и мелькание в окне прикратилось, почти так же сразу, как и началось когда – то. Ты решил обзавестись семьёй и … отношения с женщинами сразу разладились. Ты начал подыскивать ту о которой хотел бы думать как о единственной. И это заняло почти целое десятилетие. Встречи стали редки. Поэтому почти всех бывших с тобой, в  этот период, женщин и девиц ты сможешь вспомнить по именам.
   Вспоминаешь ты и дочь Сиона, с чёрными как смоль волосами, Таню. Маленькую юркую «женщину – Вертолёт», которой ты месяц не давал проходу, уестествляя её где только и как это только было возможным. Иногда едва приспуская ей трусики. Потом вдруг, она заметила, что ты при этом уже смотришь телевизор...
Юле ты предложил выйти за тебя прямо в минуты близости. Тяжело дыша она отказала тебе, намекая на разницу в возрасте. Другой девице Наталье Григорьевне  - отказал ты сославшись на то же мотив.
 Ты то и вспомнил о ней , представляя картину когда твоя «Вектра» танцевала на амортизаторах, стоя на тротуаре оживлённой улицы.
Здесь кстати слова из известного фильма: «где же вы теперь друзья моей юности, бескорыстные подружки…»!
-Ты
-Что я?
-Такой же как и все. Ты!            




                Песнь о соколе - 2.
 О жирный Боров!
В своём сарае истек ты кровью…
Но будет время!
И капли крови твоей горячей
Как дождь прольются на сковородку!
Где сотни свежих сердец свинячих
уже исчезло во мрак духовки!
Фу… ты! Всё равно плагиат!...
Ё.П.Р.С.Т. Горький!
Нет – Сладкий!
Да нет же – Сладенький!!!






                Поколение.
Вы слышали:
«… лица жёлтые над городом кружатся». Вы ощущали наше дыхание, нестройный гул шагов. Рокот голосов. Это проклёвывались и прорастали, через пласты времен, мы – поколение «марша китайских десантников».
Мы взрослели, мужали, становились женственными и привлекательными.
Вливались и сливались с живущими и уходящими. Мы покидали непобеждёнными «Авганы».
Предавали друг – друга и мочили в 90-е… Отдавали долги предшественников и уже «… от осени не спрятаться, не скрыться». Мы менялись, в мутных потоках набежавшего времени, переходя грань взрослости и увы… «дождливы часто…»
Ещё не шаркающей, но далеко не «летящей  походкой» мы продолжаем движение… Куда?... В «эти дни»…
«… созданы для састья и они?...»
 А уже слышиться:
«Туру – лу – ла – ла, туру – лу – ла…»
Неужели пора! И мы уходим. Мы поколение «марша китайских десантников…»

               

                Забег.
Жизнь – «суета сует…» Куда ни кинься всё одно:
«Поиски виновных, наказание не виновных и награждение непричастных…»
Тот глуп и неказист – министр.
Это «шустрый да быстрый» и не вышел в министры.
 А про него! Был обласкан, умен, полный успех в штанах и без них, теперь доживает в богадельне.
Алкоголики и гомосексуалисты – на важных государственных постах.
 Бережливый  без денег. Расточитель и мот умирает в роскоши.
 Нет, житие не соревнования на скорость, силу или сообразительность, а всему, как сказано, «время и место».
Первым пули да оплеухи. Главный приз ждёт того …, который там в толпе.
   Вы его уже разгледели?



               





                Фойе

   Алексей выжал рычаг и, всматриваясь в бурлящий поток воды, который уносил прочь, то что ещё недавно составляло его плоть и кровь, подумал… Лешу Королёва или «Короля» часто посещали всевозможные эпохальные мысли и догадки. Он даже всерьёз уже решил для себя, записывать эти свои думы и размышления, что называется, «на бумаге».
А подумал Алексей о том, что вот без этого – то нехитрого устройства обеспечивающего всему цивилизованному человечеству комфорт и уют. Без него, не было бы и этой самой цивилизации, прогресса да и вообще ничего такого, что смогло добиться человечество, только сбившись в очень плотную кучу…  Например, как на этом, ихнем МАТ – хетене по сотне душ на квадратный метр. Он тут же представил себе картинку, когда бы хоть одному, из находящихся на 101-м этаже, вдруг «приспичило»…!!!
   Размышляя так, Леха очутился на блискучем полу, уставленном мраморной колоннадой.
 Та, которую он уже безнадёжно долго дожидался, так же безнадёжно опаздывала. И не было уже решительно ни одной причины оставаться здесь и ждать. Он добрёл до буфета и механически распахнул дверь. В зале буфета, возле бара, стояли две девчёнки в униформе и о чём - то оживлённо разговаривали. Вдруг одна из них резко наклонилась, выставив на обзор свою промежность, затянутую красной тканью трусов. Так же резко выпрямившись, она стала показывать нечто своей собеседнице. Обе громко смеялись, не обратив на Алексея ровно никакого внимания. Алексей и сам не знал причину, по которой он сюда заглянул. Поэтому развернувшись, он вдруг увидел её – Маньку Вавину, которая «образовалась» как бы ниоткуда под сводами огромного блистающего помещения.
 Лёха даже сначала замер от совершенной неожиданности такого события. Манька Вавина или «Маруся», была «комсомолкой, спортсменкой, да и просто красавицей», предметом вожделения мужичков, всего Лёхиного потока, а может быть и курса…!
Вавина заметила Алексея и помахала рукой, направившись в его сторону. Королёв, сдвинувшись с места, поспешил на встречу.
 Вдруг из – за колонны отделилась стройная плечистая фигура мужчины, в которой любой студент лёхиного вуза сразу бы признал пред. профкома, аспиранта, записного институтского красавца и каратиста Владимира Д.
Д. преградив Вавиной дорогу, взял её под руку и ловко увлёк Маньку в сторону стены, где красовалась  гордость местного театра. Это было огромное декоративное панно, под которым одиноко стояла некая худосочная фигура в очках трудноопределимого возраста.
 Алексей остановился, наблюдая ситуацию. Ему пришла очередная эпохальная мысль, которую он так и не успел развить. Вавина, перекинувшись с фигурой двумя – тремя фразами, сделав книксен подала для поцелуя свою руку. Мужчины, откланявшись, ушли восвояси.
 Алексей, рванувшись, налетел на Маньку и выпалил:
 - Может – с кофею?,
 - Отнють – с!, – ответила Вавина, и они завались в буфетную.
«Трусастая» стояла за стойкой.
 Завидев парочку, улыбнулась, мол: чего угодно?»
 Заказав два кофе и бутылку «Пепси», Леха с Манькой заняли самый угловой столик. Разкговор завязался сразу, было весело.
 Где – то посреди беседу разрезал звонок. Буфет быстро наполнился разодетыми и не очень людьми. Коньяк, шампанское , пирожные и пр. пр. пр. запрудило столики.
Гул голосов, музыка совершенно подавили разговор. Молча Лёха и Манька вышли и медленно побрели, взявшись за руки…
 Алексея посетила очередная эпохальная мысль, но он решил её не развивать, да и вообще, наверное, забыть… «Глупость какая – то», - заключил он.
 Вдруг на их пути появились «фигура» и Д. Не обращая на Лёху никакого внимания Д. подхватил Маньку за талию и буквально толкнул её в обьятия «фигуры»
 - Эй ты!!!-
 Алексей, не узнавая своего голоса, положил руку на плечо Д…
 - Ты…!!!!
 В угасающем Лёхином сознании промелькнула ещё одна, если не эпохальная, то довольно ценная мысль:
 - а может быть и не так уж права его маминька, Надежда Павловна, которая постоянно внушает ему Королёву, что самое главное в жизни быть вежливым, не курить, а главное никогда, никогда не пить…
                ( от автора )
 … спиртосодержащих жидкостей, что бы не стать пьяницей…
                Горьким пьяницей!
Мутными ручейками Лёхино сознание стекалось в озеро его мировозрения. Алексея осенило! Нужно написать рок – оперу, про этого… А вот и начало:
- По пыльной дороге его увезли
Из края где вырос с родимой земли.
      - Хорошо!...
Прощай же деревня, прощай не грусти
Меня ты деревня не жди…
Не достигнув необходимой мерки
уровень озерца застыл и Лёхино сознание опять ушло…
   Очнулся он дома. Рядом сидя на стуле спала матушка…
 Ага:
- Каждый день в рассветный час
Мне спать не дано!
Каждый день в глазах моих
Родное гумно!
И ты мне Му – Му скажи,
Как мне поступить?!...
Что б вместе с тобой рядом быть!...
Захотелось сильно спать и Король закрыл глаза.
К утру глаза его снова открылись и:
- Будешь ты Герасим дворник
Здесь за лень дают по морде!
Должен быть ты очень честен,
В чистоте держать поместье!...
Звонок в дверь. Алексей подошёл и заглянул в глазок. Там за стёклышком стояла Вавина…
- Вот и пришёл тебе М - Му конец,
Сколько на свете ещё злых сердец?!
Что же теперь делать?!
Как теперь быть?!
Кем в моём сердце тебя заменить!
Алексей Арнольдович Королёв открыл дверь и широко улыбнулся…
 






                Пьём до дна.
Середина дороги!
Сани пустуя, стоят заваливши на бок.
В обочине мило,
В снегу прикорнувши, лежит засыпая бухой старичок
Тут польское войско,
Дорогой шло мимо.
И «пшека» собачий спешит к мужику.
Его же будя, улыбается криво
И деньги с сумы достаёт на беду!
Старик очухрался:
 - На кой они сдались!
 - Да ты не стесняйся , похмелье справляй.
 - Ты поляк уматуй, один х – н мне снишься
- А ты подымайся,
Смотри не зевай!
И так сговорились?!
 - Зовут как??!
 - Ивашка, Ивашка я Санин.
 Как мать нарекла!
 - Ну что ж… покажи нам дорогу , милашка!
 - В Москву нам бы надо.
Поймёшь сам – дела!
- В Москву дык в Москву!
Только мало даёте!
Дорогу такую продам за пятак,
Что четверо суток лишь только пройдёте
И Кремль тут - как тут
Дак согласны за так!
- Ну что ж получай, да смотри не хвалися.
Не гоже нам попусту речи вести
Вставай, подымайся
Возьми – охмелися
В дорогу, в дорогу!
«А чё б не свести», -  подумал тут Санин
Деньжат обещали
Корову и домик себе прикуплю
А то задолжался!
Да что там скупится.
Давай разворачивай через лес поведу!
Не час пролетел.
Промелькнула неделя.
Снега все снега…
Их теперь не пройти!
Не день и не два
Им пришлося постится.
Отряд головою поник
В том пути.
Полковник же Санину:
- Где мы да что здесь?
 Куда ты завёл нас проклятый старик?!
Что ж Санин в ответку:
 - А шёл бы ты на х – н
Свои разговоры вести…
Не видишь ли что ли я сам заблудился!
Концы с перепою никак не свести!
Удар… и Санин в сугроб повалился
Поляк же кровавой слезой подавился:
 - Замёрзним как есть
Уж теперь не уйти…
 Так вот чем сильна сторона на Руси!
Что алкоголь с войском поделать то может1
И мы же за Санина
Выпьем еси
Пусть пьяная, храбрость его нам поможет!


                В Веках
«Жить не по лжи!»
Нам Истина пророчит.
А Тьма людскую плоть морочит…
О Человек вошед в неё хоть раз
Тебе згорать как свечи в чернь нагара!
Там жизнь смывают хроно – ручейки
И Лету потопляет Хроно – Ниагара.