13. Пятница...

   Хорошее сочетание: пятница, 13-ое. Нет-нет, не считайте, в каком месяце или году было такое совпадение. Пятницей у этого Робинзона была я. А тринадцать - номер главы о нём. Теперь я уже могу называть его по имени. Ну вот и оформилось что-то в моей голове. Нет сейчас в городе Владимира Владимировича, психолога по борьбе с зависимостями, созависимостями... ну да ничего, обойдёмся и без него. Теперь мы и сами с усами.

   Сказка называется: "Ты мне про Фому, я тебе - про Ерёму". Не слышали мы с Володей друг друга, и не научились верить, не спрашивая доказательств. Ну да теперь-то что? Правильно, мы сегодня подводим итоги. Вернее, не мы, а я. Возможно, и он когда-нибудь подведёт итоги, а может, уже их подвёл. Это теперь не моя забота, ведь правда? 

   Я сказала, что наконец-то в моей голове всё оформилось. Не всё. Правильнее будет сказать, что теперь я готова внять советам умных людей. Глупые советы я не слушала. Умные не слушала тоже. И глупые и умные советы сходились в одном: "Да гони ты его в шею!". Те немногие люди, которые знали о том, что дома у меня живёт московский гость, считали, что эта авантюра - моя блажь, и ничего больше. Его же считали чуть не негодяем. Здесь надо обязательно упомянуть о том, что Володя был моим единственным помощником всё то время, что жил у меня. И помощь его во всех делах без исключения была надёжной опорой, которой я никогда прежде не имела. Я уже воспринимала, как должное, то, что на рынок, на дачу, к врачу, если рано утром, я ездила на машине. Если что-то ломалось в доме, тут же доставался набор инструментов, и поломка устранялась быстро и умело. Это был переломный момент в моей жизни, многое было сложно, и мне было очень нужно, чтобы рядом был ещё один взрослый мыслящий человек. Всё это присутствовало в нём одном.

  Теперь надо сказать о том, что говорил мне Владимир Владимирович об этой, далеко непростой для всех ситуации. Я рассказала ему о том, что произошло, лишь спустя несколько месяцев после приезда Володи. Мнение психолога было однозначно: я взяла на себя ответственность принимать решения за другого человека, и тем самым лишила его права выбора. В сложившейся ситуации психолог видел лишь один путь, я должна была сказать его тёзке, Володе, чтобы он ушёл. Как я могла послушать его? Я сама пригласила Володю приехать, я спасла его от смерти, как он не раз говорил, и теперь я должна была выгнать этого человека на улицу, да ещё в чужом для него городе? Я бы и кошку на улицу не выгнала, а тут речь о живом человеке.

   Потому-то я и не рассказывала о Володе почти никому. Знала, что меня не поймут. Да и кто мог решить этот вопрос за меня, ведь это моя жизнь. Я не говорила даже брату о своём решении принять в семью человека, у которого возникла безвыходная ситуация: долги по кредитам, отсутствие жилья, близких людей и друзей, да ещё работы он лишился...

   О Володе знали: мой сын, его девушка, потому что сначала мы жили все вместе, подруга Валя, потому, что Володя работал у её мужа. Это был необходимый и достаточный круг людей, посвящённых в мою тайну. Как показало время, все люди, которые прибавлялись к этому числу, и правда не понимали, что к чему, и делали резкие выпады в отношении Володи.

   Плохо было другое. В какой-то момент я потеряла контроль над собой, своими чувствами, а, стало быть, и ситуацией.

   Прошло больше двух недель, как Володя ушёл после слов Гали:
   - Если я буду здесь жить, здесь не будет жить Володя.

   Все были неправы, и Галя, и Володя, который, не слыша моих слов о том, что рано ещё решать, кто будет жить в этой квартире, ситуация менялась тогда каждый день, и я просила:

   - Перестаньте, ребята! - кажется, происходила уже небольшая разборка. - Мы сейчас тут все переругаемся, стоит ли делить шкуру не убитого медведя?

   Никто меня не слышал. Вы замечали, что в такие дни, когда случаются судьбоносные для нас и тяжёлые по последствиям события, как будто шалят бесы, наслаивая накладки одна на другую? Я очень волновалась из-за того, что понимала, что теперь будет дальше. Поэтому я и позвала Галю и Володю прийти вместе, я хотела быть честной перед собой и другими. Квартира, в которой я сейчас живу, где мы прожили с Володей и племянницей мужа Ириной, досталась моему сыну от отца. Сын был хозяин всего наследства, оставшегося от моего бывшего мужа. Я, как бывшая жена, была тут ни при чём. Сын и должен был решить в ближайшее время, как быть с этой квартирой. Кроме всего, нужны были деньги, свалившееся на голову наследство требовало затрат, особенно адвокат, который был нужен на суде, потому что сестра бывшего моего мужа, Валеры, подала в суд, надеясь поделить с моим сыном то, что осталось от её брата.

   Володя приехал в тот день первым, и, поднимаясь с ним по лестнице (домофон у нас не работает, поэтому мои гости звонят мне, когда приходят, и я, как хозяйка собственного замка, спускаюсь с третьего этажа, чтобы открыть им парадную дверь), я начала говорить о том, что очень переживаю из-за того, что ситуация для меня неясна. Из-за ремонта я почти не спала в предыдущие дни, и еле держалась на ногах.

   А произошло всё так.
   1.) Я вызвала домой агента, чтобы сдать эту злосчастную квартиру, и были бы деньги, агент пообещала мне найти жильцов;

   2.) на следующий день разговор с Галей, она попросила разрешить ей с сыном пожить в двух комнатах этой хрущёвки, и собиралась переехать в ближайшие дни;

   3.) Поэтому и затеян был ремонт, Галя работала сейчас прорабом на стройке, и собиралась отремонтировать эту квартиру за счёт остающихся на объектах стройматериалов и своего времени.

   Ситуация в тот момент была не важнец, а Володя уже всё равно переехал жить в другое место. Мне бы не быть такой гибкой, ведь нужны были деньги, для этого я собиралась сдать всю квартиру целиком. И ремонт был совсем не кстати, зачем мне было устраивать себе эту стройку, если квартиру всё равно надо продавать? К слову сказать, Володя переживал не зря, то место, куда я устроило его пожить, могла накрыться медным тазом, и он оказался бы снова на улице. Вот это всё я и собиралась обсудить с Володей, бывшим моим едва ли не самым близким человеком в то время, и Галей, к которой я относилась всегда, как к родной.

   4.) Галя бывала у меня на этой квартире уже пару раз, но в тот день она сбилась почему-то с дороги, и попросила меня выйти её встретить.
   В это время мы с Володей переносили книги из одной комнаты в другую, вернее, он стоял на стеле за мешками с цементом, а я приносила ему книги, которые он складывал стопками на сервант. Я вышла встретить Галю, и мы остановились с ней покурить недалеко от дома, и я сразу начала ей говорить про свои сомненья насчёт того, что она затеет ремонт, а в квартире ей, возможно, не придётся жить. Слово за слово, и как-то так получилось, что Галя сказала мне, что, по её предположениям, Володя наркоман. Я, конечно, очень расстроилась, и почти поверила ей. Никаких доказательств этого важного нового для меня знания не было, но необъяснимые раньше факты очень гладко вписывались в эту версию: перепады настроений, частое нездоровье Володи, его поведение при ней (я сама их познакомила ещё зимой, и они несколько раз ходили вместе на дискотоки), при мне, его разговоры на тему наркотиков... В общем, вернувшись с Галей назад, я уже не могла сосредоточиться на книгах.

   5.) Володя недоумевал, почему я так резко оставила его стоять на стуле, а сама ушла. Галя хотела обсудить со мной детали предстоящего житья и ремонта, и тут Володя решил выяснить, сможет ли он жить здесь после ремонта, в котором собирался принять самое непосредственное участие;

   6.) Галя сказала, что если она будет тут жить... в общем, что его здесь не будет;

   7.) Тогда Володя снял белые нитяные перчатки, купленные для того, чтобы принять участие в ремонте, и помочь мне сделать его скорее. Это был поступок. Немедленно выяснилось, что если он после ремонта здесь жить не будет, то и помогать ему мне ни к чему.

   8.) И тогда я сорвалась...

   Помощников у меня отродясь не было, а он сам взялся, надеясь приобрести опыт работы маляра и штукатура, чтобы потом подрабатывать у Гали на объектах. Мой вопрос звучал так: если мы все или он один не будет жить в этой квартире после ремонта, значит и помогать мне не надо?

   Напомнила ему, конечно, про те десять месяцев, что он жил у меня, про то, что когда ему было надо, я помогла ему, а когда понадобилась помощь мне... Да, я сорвалась, и сказала лишнее, он уже уходил, смысла не было всё это говорить, он бы всё равно не остался, но в том случае виноват был бы он, и потом бы он понял это.

Я наговорила лишнего, "повисила", как он говорил в минуты волнения с грузинским акцентом, на него голос, оскорбила его самолюбие, и, таким образом, последний мой ход, прямо скажем, был неудачным. Не была бы я такой усталой от бессонных ночей, когда отдирала обои до самого цемента, от тех месяцев, когда нервы уже были под конец натянуты, как струны, я бы остановилась на том месте, когда Володя снял белые перчатки, собираясь уходить...

   Результат теперь, что называется, "на лице". У Гали изменились обстоятельства, и она уже не едет жить в мою квартиру, соответственно, и ремонт заглох на той точке, когда Володя снял белые перчатки и ушёл. Я сижу одна в своей квартире, в которой всё разворочено, отбито, отломано, вынесено, перенесено, разрушено...

   Вдобавок ко всему мучает то, что с Володей мы теперь не общаемся. Надо отвыкать от него, понимаю, но не так-то легко.

   Вывод такой: никогда никого не слушай, делай то, что тебе нужно, и не давай себя сбить с твоей позиции ни при каких обстоятельствах.