Как все

(Предсмертное письмо)

Все дети от рождения прекраснодушны. Увидев свет впервые, они могут испытывать лишь счастье и блаженство бытия. Взрослея, ребенок учится подражать, ведь только так можно получить основы знаний. Но беда в том, что подражательство становится одной из основных черт человека, одним из свойств, формирующих личность.
Я был очень славным малышом в детстве, рассказывала моя мама: никогда не дрался, а все мои шалости могли вызывать лишь улыбку. Когда я пошел в школу, все учителя удивлялись моей усидчивости и усердности. Мне повезло с классом, ведь там царила атмосфера непринужденного веселья и полного взаимопонимания, а серьезных конфликтов я вообще не помню.
Наверно, мое моральное падение началось с института. С самого начала все шло совсем не так, как мне бы хотелось. Конечно, вы можете сказать, что мир не всегда такой, как нам хочется и часто преподносит нам неприятные сюрпризы. И вы будете правы, но речь сейчас не о законах бытия, а о моей судьбе. Наверное, моей ошибкой было то, что я повел себя с одногруппниками так же, как вел себя с друзьями по классу: во всем помогал, всегда был корректен и старался быть со всеми на равных.
Не сразу я осознал, что сильно выделяюсь подобным поведением, что оно привлекает ко мне очень много людей, так много, что я уже просто не справляюсь! Я уже не успевал помогать всем и общаться со всеми. А это меня разбаловало…
У меня появился выбор, и я им воспользовался, а это было неправильно. Я стал позволять себе роскошь отказа в помощи и ошибку игнорирования, ухода от людей. Да, я выбрал не тех, кто круче, а тех, кто мне интересен, но это меня не извиняет – так я проявил свою гордость, свою нетерпимость, я обидел кого-то, а кого-то оставил в одиночестве. Я не должен был делать выбор, а я его сделал.
Дальше – больше. Скоро мне стало надоедать и то общество, которое я сам выбрал. Оно оказалось чересчур однородным, слишком похожим на меня. Но это уже были более сильные люди, чем те, которых я бросил вначале. Они могли легко без меня обойтись, и мое от них отдаление было встречено спокойно, без попыток меня удержать. Я остался в одиночестве.
Моя гордость не позволяла мне без усилий общаться на равных, а игра в дружбу очень утомительна и однообразна, в отличие от настоящего расположения. Конечно, вокруг по-прежнему было много людей, готовых приблизиться ко мне, да и старый круг людей, интересных мне, легко принял бы меня в свое лоно. Но мне этого было мало. Меня мучила жажда неудовлетворенной гордости, я не видел вокруг людей, равных мне по уровню развития, по знаниям, по интересам, по особенностям характера. Я остался один, и думал, что так даже лучше. Я сравнивал себя с Князем Тишины, который тоже предпочел одиночество общению с теми, кто был для него неинтересен. Но я считал себя вправе также требовать к себе особого отношения, ведь я думал о себе лучше, чем я был. Меня ждало горькое разочарование.
Я никого не подпускал к себе, и люди отвернулись от меня, ведь у них тоже была гордость. Когда меня перестали принимать за ангела во плоти, я понял, что добился совсем не того, чего хотел – я не нашел новых друзей, а от старых с брезгливостью отвернулся. Я осознал, что ошибался, но было уже поздно – все поняли, чего я стою, и потеряли ко мне интерес.
Мне пришлось анализировать то, что я наделал. И главное из того, что я понял, это то, что я стал, как все. У меня был дар дарить людям радость, помогать им, делиться с ними собой, а я пожалел себя, не понимая, что, отдавая, я получаю взамен гораздо больше. Перестав быть собой, возгордившись, я иссяк, я убил свое главное достоинство. Но еще я понял, что я такой не один. Тысячу раз я видел, что все люди становятся год от года своей жизни все хуже и хуже, кто-то быстрее и заметнее, а кто-то совсем медленно. ВСЕ ЛЮДИ В МИРЕ ОБРЕЧЕНЫ ДЕЛАТЬ РОКОВЫЕ ОШИБКИ, И НИКТО НЕ МОЖЕТ ИХ ИСПРАВИТЬ: НИ БОГ, НИ ДЬЯВОЛ! Что бы ни писали о возможности исправления человеческой души – это неправда, а точнее полуправда. Человек может сделать вид, что он искоренил из своей души то или иное дурное качество, но никогда оно его не покинет. Испаряться – прерогатива добродетелей, но все дурное – вечно.
По этому же пути пошел и я. Я насильно заставил себя продолжать идти тем, путем, каким я начал: путем помощи и поддержки тех, кто в этом нуждается, ведь если не остановиться в процессе моральной деградации, то можно докатиться до дна пропасти, а, сидя на дне, уже не только не подняться, но даже и не поднять головы.
Я знаю теперь, что все мы с детства стоим на краю пропасти, хотя нас всегда пытаются убедить в обратном. Но я понял, что взлететь со дна обратно наверх могут только герои книг и кинофильмов.
Я больше не могу катиться вниз, но не могу и стерпеть того, что не могу подняться. Балансировать на одном уровне слишком сложно – я устал. Я разучился испытывать простые человеческие чувства: радость, любопытство, зависть, жалость, желание быть понятым, желание быть любимым. Мне надоела такая жизнь, и я не буду ее продолжать.