Лагуна Надежды часть первая

  Солнце медленно сползало по невидимой дуге с небесного свода, вяло роняя остатки своего тепла. К счастью, мы не услышим его отчаянных криков, и ослепляющий свет не даст нам узреть ужас на его лице. Горестнее судьбы стоит еще поискать. Каково умирать каждый день… тысячи тысяч раз и возрождаться вновь, наутро зная, что снова придется умереть?... Цепляясь из последних сил золотыми лучами за выжженное поле, очерченное горным хребтом, оно уходило туда, откуда доносился шум морского прибоя, крики чаек и прощальный пушечный залп отплывающих шхун. А безразличное, холодное море уже распростерло свои объятья, готовое принять золотой дар, как плату за благополучное путешествие по своим сивогривым волнам.
  Молодой месяц  уже показался на небе, поглядывая сквозь узкую щелку приоткрытого глаза на засыпающую лагуну. Наступало его время, он знал, а потому с каждой секундой становился все ярче, все выразительней,… но меж тем, оставался очень скромным хозяином ночи.
  Там, за границей неприступных гор, на выстеленном золотым покрывалом солнца ложе лагуны, доживал день портовый городок, желтый, как высушенное палящим солнцем лицо моряка. Он занимал почти все побережье и плавно поднимался вверх в горы скользкими террасами. Узкими морщинками прорезали его шумные улочки, выстроенные двух-трехэтажными домиками, из окон которых выглядывали веселые загорелые лица жен и матерей. Они воспевали походы своих мужчин в песнях, сравнивали их с морскими богами, которые вернуться к ним с богатой добычей, и прославят свой род на весь мир. Балконы и подоконники окон были щедро украшены свежими цветами, и их аромат особенно ярко ощущался в свежем соленом воздухе этим жарким днем.
  Хоть день уже подходил к завершению, на площади не пустело, народ громкими возгласами встречал морской торговый караван. Крепкие молодые парни, в плечах почти с небольшую телегу,  выгружали прямо на городскую набережную сундуки с диковинным товаром, сувенирами, клетки с невиданными животными, вязанки с тканями, коробки со специями и прочими интересностями. Наспех сооружались шатры и разводили костры, прямо на городской мостовой. А местная детвора во всю прыть шныряла под ногами рабочих, желая взглянуть поближе, только почетный городской караул с важным видом покрикивал на ребятишек, чтоб те не мешали работать, хоть и сами с интересом наблюдали за всем… 
В последние деньки лета жители лагуны почти не спали, проводя ночи на торговых площадях, набережных, за гуляниями и проводами уходящего тепла. Ночи на краю лета  особенно драгоценны, ведь скоро вернуться северные ветра, море перестанет баловать своим изобилием, взбесятся волны, опустеет порт и город затихнет до следующего лета.

***
  Бес. БЕСпечный, БЕЗдушный, БЕСпощадный, БЕСсмертный, так о нем говорила команда…. Его не любил ни один моряк, да и капитан глядел в его бездонные, синие, как морская даль, глаза с опаской. Что-то было в них пугающее и волшебное. В его рукавах были все ветра и вся глубина океана в его взгляде…  и волны, строптивые и неугомонные, были подвластны только ему… Пусть, не только ему, но именно так было на деле, да и сомнений ни у кого не возникало...  Все смертные не любили магию, так как не владели ею, и не знали, откуда она. Дана ли она небесными ангелами, божественным светилом, духами родной земли,… или морским дьяволом, это было не важно. Просто Сила в чужих руках вызывает в сердцах остальных либо страх и ненависть, либо уважение и восхищение. Другого не дано ограниченному сознанию людей. Никто не помнил, когда и как Бес появился на борту «Виверна», но с каждым годом он обрастал дурной славой, как борт корабля обрастает ракушником и водорослями.
В Лагуну Надежды его занес ветер, а точнее шторм.  Смелые, но все же осмотрительные моряки с ужасом смотрели на волны высотой в несколько футов, и быстро направили корабль в гавань… Быть может по воле седого океана он попал сюда, а быть может по воле случая, или по собственной воле,  но Бес не упустил возможности  побывать в новом месте.
***
  Он пробирался сквозь толпу людей по узким улочкам, скрываясь в тени собственных раздумий и особенно в ней не выделялся, та же смуглая кожа, что и у остальных, те же черные волосы, похожие на гнедую конскую гриву. Только одежда говорила, что он не местный, а точнее моряк, с одной из прибывших в порт шхун.  На нем была свободная рубаха, из грубой ткани, заправленная в штаны и тяжелые сапоги. На поясе висел нож, и скорее всего это было не единственное его оружие, ведь у боевого мага всегда была пара козырей в рукаве.  Его мало, что привлекало в городах, она были ему одинаковы, серы, и даже посредственны, а вот море…он верил, что в каждом городе есть своя жемчужина, как и в море, и только ее он искал, бывая все в новых и новых местах. Моряк, на вид бесцельно гулял по улицам, даже не вглядываясь в лица, просто следуя туда, откуда лучше пахло, а приятный запах доносился из местной таверны.Таверна располагалась в торце дома, занимая весь его первый этаж и часть городской площади, на которой и дом, и таверна находились.  Длинные  столы и лавки были вынесены на улицу, так как небольшое помещение не могло вместить в себя всех желающих.  Изнутри и снаружи шло торжество по поводу встречи каравана, да и просто потому, что вечер был удивительно хорош. 
  Бес занял край стола, даже не заходя внутрь таверны, и тут же стал объектом внимания немолодой уже хозяйки.
-Что можешь предложить, хозяюшка? – парень снял с пояса небольшой мешочек, опустил рядом с собой на стол. С некоторых пор не переборчив он стал в еде, ведь часто по несколько дней в полнейшем штиле мог обходиться на хлебе и воде, вдали от земли. Хоть конечно, он видал таверны и получше чем эта, да и на пирах бывал тцарских, так что удивить здешняя стряпня его вряд ли могла.
Хозяйка таверны в увесистом мешочке мгновенно угадала звон золотых момент. На лице появилась профессиональная улыбка, в голосе стало больше приветливости:
- Да все, что душе угодно, милый! На праздники мы не экономим на гостях, так что заказывай не стесняйся, а я подсуечусь, все принесу. Кто ж  знает, чем твоя душенька то успокоится, вон, сколько вас понаехало! Пади угадай, чего вам всем подавать, так что говори, Милый! – переводя взгляд то на парня, то на его деньги, хозяйка смела со стола крохи и пыль, бросила на него чистую салфетку.
- Тогда,  для начала… -  он слегка улыбнулся, понимая, что сейчас разочарует хозяйку, -  принеси кувшин вина, да послаще, и ветчины свежепросольной, вареной да копченой, груздей соленых, грибов маринованных, груш в меду, гуся фаршированного, копченого, икры осетровой, колбасы свиной из ливера, да кровяной, да копченой, …и корюшку маринованную, белужину и судака маринованного, зайца копченого, рулета из поросенка, на отдельном блюде, да рулеты из фаршированной дрофы, сыру яблочного,
сыр из слив, солонины вареной, семги и сельди копченой...- с каждым словом он загибал пальцы, сначала на своих руках,  потом перешел на пальцы хозяйки. Остановившись на минуту, он увидел на лице женщины, ни то ужас, ни то изумление. Люди, что сидели за соседними столами, оставили вино и притихли. Некоторые обернулись, посмотреть на витязя, который решил сегодня съесть годовой запас многих из них. Некоторые шептались: «Вот, каких мужиков воспитывает море, не то, что вы, кожа да кости… знать не перевелись еще такие…».
  Дальше последовал звонкий смех, который нарушил затянувшуюся уже паузу, что разлился по таверне раскатистыми волнами, как гром.
- Что ж ты шуток не понимаешь, хозяйка – он взял опешившую женщину за руку, приглашая присесть рядом. Но та отстранилась на шаг назад, выдергивая рукав из его грубой ладони, и недоверчиво покосилась, дескать, нечего умничать… - мяса принеси с подливкой, да каши, а то с дороги ели ноги волочу, много не съем, сил не хватит. И та ушла, а разговоры о нем все не сходили с уст завсегдатаев. Повидавшие многих путешественников, те уже должны были привыкнуть к диковинкам и чужому юмору, но все-таки  в маленьком городе, где все обыденно и просто любое неосторожное слово становится предметом обсуждения, а если оно еще и острое, то тем более.
  Бес расслабился немного в ожидании заказа, позволил себе откинуться на спинку стула и закрыть глаза.Сквозь шум городской площади, откуда-то издали, до него донеслись звуки ангельского голоса. В эту сказочную ночь, он бы поверил во все, что угодно, даже если это божество сошло на землю, и радует слух его печальной, но очень красивой песней. Пусть язык ему был не знаком и тем более не понятен, но он четко представлял себе, что песня непременно о любви (пусть и единственная его любовь была к морю), ведь не может быть ничего горестней ее и ничего прекрасней. Звуки ее становились все громче, они приближалось. Бес непроизвольно зажмурил глаза. Ему вдруг подумалось, что это обязательно должно быть нечто светлое и яркое, как его путеводные звезды. Но если звезда так близко, то он может ослепнуть от ее блистательной красоты. И так он ждал, пока прекрасная песня не оборвалась громкими возгласами и аплодисментами прямо возле него. Он открыл глаза, и его взору предстала владелица голоса, что так сильно тронул его огрубевшую в странствиях душу. Пусть это была не богиня, но и ничем не хуже ни одной из них, а быть может даже и лучше. Девушка стояла  не далеко, собирая в подол простого платья звонкие монеты. Она была обычной уличной певичкой.
Ну и что! – подумал Бес,- Она - и есть жемчужина этого убогого места, и она прекрасна.

Счастье было так близко и так мало, вскоре оно удалилось, неспешно шествуя сквозь толпу, даря ей прекрасные минуты наслаждения. Воистину, вечер был прекрасен. Голос незнакомки разливался по площади, проникая не просто в головы людей, а в самую их душу. Ее провожали взглядом, за ней вслед бежали дети и несли цветы. Она стала своеобразным идолом этого вечера, его первой звездой. А когда песня утихла, все то счастье, что та подарила своим звучанием, пропало, и осталась только пустота…звенящая, темная, мрачная. Но люди склонны скрывать свои чувства. Каждый подумал, что его ощущение индивидуальны, что, вероятно, тоска навеяна печалью в голосе певицы, а вовсе не  чем-либо еще. Кто же мог подумать, что песня способна украсть из сердца  все тепло и всю радость,  и возможно даже кусочек светлой  человеческой души.