Глава -5. Я стала дуэньей

   А оставалось самое интересное и приятное. Я стала наперсницей и дуэньей, можно даже сказать, что и почтовым голубем. После моих неоднократных подходов у Ани, наконец-то,  пробудился интерес к нашему молодому доктору.  А, может, она его просто хорошо скрывала?  Она стала робко отвечать на знаки его внимания. Мило улыбалась, опускала глаза и тоже, как и он, краснела от его комплиментов. Во время утренних  обходов мы чувствовали себя  любопытными тётками, подглядывающими за нерешительными влюблёнными.  Они смущались нашего внимания и неловких  попыток выглядеть совершенно незаинтересованными  друг  в друге людьми, мы смущались своего любопытства. И все вместе испытывали чувство радости оттого, что эти двое нашли друг друга в таком большом и недобром мире. Мы чувствовали и тревогу  за хрупкое Анино  счастье, за её ещё совсем не окрепшее сердечко, измученное и физической, и любовной болью. Но они оба выглядели такими счастливыми, что все мы невольно заражались их счастьем.  А события развивались своим чередом. Когда уже невозможно было скрывать чувства, влюблённые решились объясниться. Но ведь не при всех же это делать. Они искали уединения. Но где можно уединиться в больнице?  И они нашли способ, типичный для всех влюблённых. Письма. Аня писала записки, а я под предлогом консультаций и плохого самочувствия постоянно курсировала между палатой и ординаторской.  Конечно, все обо всём догадывались, но тоже с удовольствием включились в эту игру.  Все старались помочь им, но зачастую только мешали своим усердием и навязчивым вниманием.
И вот однажды я стала свидетелем их  разговора. Свидания Ани и Константина происходили большей частью в конце больничного коридора у кадки с огромным фикусом.  Сцена, ну ни дать, ни взять, из классического романа. Юная прекрасная героиня, стояла, потупив взор, герой нежно держал её за руку. На её щеках играл румянец. Объяснение было в разгаре. К сожалению,  начала я не услышала. Но ответ Ани  дал мне полное представление о содержании разговора.
  -  Я не понимаю, как я могла вообще тебе понравиться. Ты такой замечательный, ну, просто необыкновенный.
« Ого,- подумала я,- мы уже на ты. Я что-то пропустила.» И с этого момента просто навострила уши.
 - Это ты замечательная и удивительная,  а я самый простой. Я никак не могу поверить в то, что ты меня полюбила. Я старый и замшелый сухарь. А ты такая юная и красивая.
 - Костя, но ведь ты прекрасно знаешь, какая жизнь ждёт тебя со мной. Ты, уж извини за цинизм, видел меня изнутри. Ты говоришь о семье, а какая семья без детей? Ты можешь дать мне уверенность в том, что через год—другой не захочешь ребёнка, а я не смогу его тебе родить.
 - Анечка, я прекрасно понимаю твои сомнения во мне. Но они напрасны. Есть масса способов иметь детей. Я тебе потом о них  расскажу. Тем более если я захочу ребёнка, то только от тебя. Я не хотел преждевременно тебя обнадёживать, но прогноз твой очень благоприятный, и со временем ты, возможно, сможешь родить сама, даже без кесарева сечения. Но это только если ты захочешь сама. Я не настаиваю на ребёнке.
 - Ты меня успокаиваешь?
 - Нет, я говорю правду. Ты сильная и смелая девочка. Зачем мне тебе врать?
Анечка, выходи за меня замуж, и поехали в Питер. Это удивительный город. Даже если я не оправдаю твоих  надежд, он будет тебе подарком на всю жизнь.
 - Мой подарок –  ты.
 - Давай, решайся. Начни всё сначала. Новый город, новая жизнь, новая любовь.
 - Тебе уже рассказали об Андрее?
 - Рассказали. Но это неважно. У каждого есть прошлое. Но оно  тем и хорошо, что остаётся в прошлом. Ты согласна.
 - Согласна.
 - На что?
- На всё!
- Анька! Заяц мой!- тут он подхватил её на руки  и закружил по больничному коридору, чуть было не сбив профессора Габриеляна.  Миляга Ашот Арутюнович даже не удивился. Он сделал какой-то торжественный пасс рукой, как бы благословляя молодых, и  проследовал дальше по своим профессорским делам.
   Вот так счастливо разрешилась судьба Ани. Её мама была рада до беспамятства. А я приобрела подругу на всю жизнь в тогда ещё далёком для меня Питере. Позже я каждый год обещала навестить её, но своё обещание смогла сдержать только через много лет. А вот Аня с Костиком  очень часто навещали нас в Москве, чем доставляли огромное удовольствие и мне, и  моим родителям. Ведь Константин, вслед за профессором Габриеляном, подтвердил его мнение, что операция мне не нужна. Именно  Константин разработал для меня  реабилитационный курс, который дал такие потрясающие результаты. Но об этом позже.
Итак, Аня уезжала в Питер,  Ольга Александровна собиралась погостить у брата на даче в Подмосковье и тоже возвращаться в Питер.
Наша молчаливая Татьяна нарушила обет молчания и поведала радостную весть: она помирилась с сыном и невесткой и переезжает к ним из Можайска в Гатчину, под Питер. Ну, просто, поветрие какое-то. Все, как три Чеховских  сестры: в Москву, в Москву. А эти все в Питер. Что их всех туда манит?  Непременно чудный город навещу и у всех  я погощу. Прости, Александр Сергеевич, за вольное обращение с твоим творческим наследием.
  Я очень сблизилась с моими соседками по больничной палате. У каждой из них  была своя боль, свои проблемы, свои радости и горести. Но я очень благодарна, что они  смогли поддержать в тот тяжёлый момент маленькую, напуганную и растерявшуюся девочку, помогли ей справиться с болезнью, дали самые настоящие уроки доброты и самоотверженности, когда, несмотря на свои проблемы, старались развеселить и ободрить меня.
    Приближался момент расставанья. Каждая из нас получила гору бумажных рекомендаций, рецептов, направлений, каких-то  справок. Всё-таки не дом отдыха покидали – институт кардиологии.
             Но, вспоминая время, проведённое в больничной палате, я думаю не об уколах и лекарствах, я  думаю о людях, которые были со мной рядом: Об Ане  и Константине, об Ольге Александровне и её замечательном брате Владимире Александровиче, о Татьяне,  и, конечно же, о профессоре Габриеляне и Агнии, о врачах и медсёстрах, которые были рядом со мной всё это время,  поддерживали меня,  не давали упасть духом.
         Вот уж не думала, что буду с грустью расставаться с больничной койкой. Правильно говорит мой папа, что всякий опыт полезен. Поступая в больницу, я думала о том, что жизнь моя  дала трещину, а здесь я увидела, как люди борются и побеждают ещё более тяжкие недуги.  Спасибо жизни за этот жестокий, но нужный урок.
   Итак, наступила пора прощаться. Мы все обменялись адресами, телефонами и обещаниями обязательно увидеться вновь и, по возможности, поддерживать отношения.  Всем отделением меня провожали до папиной машины. Мама не могла сдержать слёз, видя,  как её дитятко полюбили совершенно незнакомые люди, причём за очень недолгий срок.  Значит, не такая уж я законченная эгоистка. Это тоже было очень приятно сознавать. Покидая больницу, я ни капли не сожалела о том, что обещанные 4 недели плавно превратились в 6. Выписывалась я уже где-то в середине июня. Лето в разгаре.
            Жизнь не стояла на месте, всех нас ждали новые события. А меня – незабываемое лето в Кольцовке.