2. 2. Психоаналитическая философия и постфрейдизм

2.2. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПОСТФРЕЙДИЗМ В ПОИСКАХ НАЗНАЧЕНИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ

Зигмунд Фрейд и его отношение к иррациональному.

З. Фрейд в своей работе «Будущее одной иллюзии» касается вопроса назначения существования человека и разрешения проблемы его беспомощности перед стихиями бытия. Он предлагает атеистический путь решения дилеммы, противопоставляя его религиозному.

Фрейд рассуждает о религиозных потребностях как путях защиты от внешней первичной и вторичной среды (природа и культура), а беззащитность человека рассматривается им как ключевая проблемность жизни: «религиозные представления вышли из той же потребности, как и все другие достижения культуры, - из необходимости защитить себя от подавляющего превосходства природы. К этому присоединился второй мотив – стремление внести поправки в мучительно ощущаемые несовершенства культуры [1]».

О влиянии среды он пишет: «Как человечеству в целом, так и отдельному человеку трудно сносить жизнь. Долю лишений накладывают на него культура, в которой он участвует, доля страданий – или, несмотря на культурные предписания, или же вследствие несовершенства культуры – исходит от других людей. К этому добавляются те ущербы, которые причиняет ему необузданная природа, - человек называет это судьбой. Как следствие этого состояния должно было развиться состояние постоянного боязливого ожидания и тяжкое ущемление природного нарциссизма… Но как он обороняется против превосходства природы, против судьбы, которая угрожает ему, как и всем другим? [2]»

Становится понятным, почему в человеке обнаруживается нужда высшего порядка. По мнению Фрейда, нужда в утешении должна быть по мощности соответственна тому влиянию мира вокруг, стихий и превратностей судьбы, либо даже превосходить это пугающее влияние. Поэтому именно сверхъестественное средство, для верующего,  представляется единственно возможным, чтобы реанимировать весь натиск неблагоприятных и непонятных явлений и процессов, наблюдаемых в жизни человечества.

«Перед нами стихии, которые как будто насмешничают над любым принуждением со стороны человека: земля, которая сотрясается, разверзается, погребает и человека и все его творения; вода, мятежно заливающая и затапливающая все кругом; буря, все сметающая; болезни, которые мы лишь с недавних пор опознали как нападения других живых существ (наверно, имеются в виду вирусы – Р.Л.); и, наконец, мучительная загадка смерти, от которой до сих пор еще не найдено никакого зелья, да, вероятно, никогда и не найдется. Могучая природа, жестокая, неумолимая, встает против нас этими силами и снова наглядно показывает нам нашу слабость и беспомощность, от которых мы думали спастись культурной деятельностью [3]».

Так рождается решение придать безличным силам природы и бытия персонифицированный или антропоморфный образ богов или Бога, что станет выходом из создавшегося обстоятельства напуганности и бессилия.

«Тяжело задетое чувство собственного достоинства требует утешения; из жизни и мира должны быть изъяты ужасы, а наряду с этим хочет ответов и любознательность человека, которая, правда, побуждается сильнейшими практическими интересами. Одним лишь первым шагом уже очень многое достигнуто. А шаг этот заключается в очеловечивании природы. Нельзя приблизиться к безличным силам и судьбам – они остаются вечно чуждыми. Но, если в стихиях бушуют страсти, как в собственной душе…, тогда можно свободно вздохнуть, можно почувствовать себя по-свойски среди зловещего мира, тогда можно психически переработать свой бессмысленный страх. Человек еще может быть беззащитен, но нет уже парализующей беспомощности, можно по крайней мере реагировать; а, может быть, человек даже и не беззащитен – ведь против этих, грубо насильничающих, сверхчеловеков вовне можно применить те же средства, которыми пользуешься в своем обществе, - можно попробовать заговаривать их, умиротворять, подкупать и таким влиянием отныть у них часть их мощи. Такая замена естествознания психологией дает не только немедленное облегчение, но и указывает путь к дальнейшему овладению ситуацией [4]».

Другими словами, - по мнению Фрейда, - посредством религии происходит психологическое оттеснение горя и страданий. Негодование, боль утрат, страх и беспомощность вынуждают человека, наделенного рассудком для поиска выхода, к построению концепций преодоления таких, не имеющих решения, обстоятельств.

Фрейд считает: «Моей задачей является вскрыть соединительные пути между… более глубоко лежащей и более явной мотивировкой, между отцовским комплексом и беспомощностью человека и его потребностью в защите. Эту связь найти нетрудно. Это – отношение беспомощности ребенка к продолжающей ее беспомощности взрослого; таким образом, как и следовало ожидать, в психоаналитической мотивировке создания религий ее явной мотивировкой является инфантильный вклад… Когда подрастающий человек замечает, что ему суждено навсегда остаться ребенком, что он всегда будет нуждаться в защите от чуждых сверхсил, он придает этим силам образ отца, он создает себе богов, которых он боится, которых он старается расположить к себе и которым он все же поручает защиту самого себя [5]».

Фрейд настаивает, что религия является иллюзорным утешением инфантильной категории людей, которые чувствуют свою слабость перед лицом неистовых стихий и пытаются найти утешение в выдуманном собой образе спасительной силы – в Боге.

Как бы в противоположность религиозности он предлагает выход в ином решении проблемы беспомощности человека:
1. «научная работа является для нас единственным путем, который может привести нас к познанию реальности вне нас. И это – только иллюзия, что можно чего-то ожидать от интуиции и самоуглубления; интуиция не может дать ничего, кроме трудных для толкования объяснений нашей собственной душевной жизни, и никогда не поведет к разрешению вопросов, ответ на которые так легко дается религиозному учению [6]».
2. «имеются основания для надежды в будущем, что, может быть, нужно вынести на поверхность клад, могущий обогатить культуру, что предпринять опыт иррелигиозного воспитания стоит положительных на это усилий… Тот, кто не страдает неврозом, не нуждается, может быть, и в интоксикации, этот невроз заглушающей» [7].

Итак, наука и атеистическое воспитание видятся ученому в качестве альтернативы, сложившейся в обществе массовой ведомости и подчинения иллюзорным силам. Однако он оговаривается о том, что в такой ситуации массового человека  ожидают муки как бы переходного возраста.

«Человек окажется тогда, конечно, в затруднительном положении: он должен будет сам себе признаться во всей своей беспомощности, своей ничтожности в гуще мирской суеты – уже более не центр творения, уже более не объект нежного попечительства благого провидения. Он попадает в положение ребенка, покинувшего отчий дом, где ему было так тепло и уютно. Но инфантилизм обречен на преодоление, не так ли? [8]».

В данном случае человеку достается жестокая правда и ничего более. Действительное положение вещей человеческого бессилия и безысходности подается как средство лечения от иррационального желания опоры, веры в сверхъестественные силы. Инфантилизму назначается бой!

«Не может человек вечно оставаться ребенком, он должен, наконец, выйти наружу, во “враждебную жизнь”. Это можно назвать “воспитанием к реальности”; надо ли мне Вам еще признаваться, что единственной целью моего сочинения является обратить внимание на необходимость такого прогресса? Вы, вероятно, боитесь, что он не выдержит столь трудного испытания. Ну что же, позвольте нам надеяться. Что-нибудь да значит уже то, когда знаешь, что рассчитывать приходится на одни лишь собственные силы. Тогда выучиваешься их правильно применять. Человек не совсем лишен вспомогательных средств: со времен потопа наука его многому научила и дальше увеличит его мощь еще более [9]».

Получается, что атеизмом, по типу того, что сформулирован З. Фрейдом, перед человеком ставится цель выживания в зловещем мире без каких бы то ни было надежд на иррациональное. Только то, что видимо и заведомо определено может быть источником сил как физических, так и эмоциональных.

«А что касается великих необходимостей судьбы, которых избежать невозможно, их он научится переносить с покорностью. На что ему обманный вымысел о крупном поместье на Луне, выручку от которого никто ведь еще и одним глазом не видывал? Как честный мелкий крестьянин на этой Земле, он сумеет обработать свой клочок так, что он даст ему прокормление. Тем, что он перестанет ожидать что-либо от мира потустороннего и сосредоточит все освободившиеся силы на земной жизни, он, вероятно, сможет достигнуть того, что жизнь для всех станет сносной, и культура никого не будет более подавлять [10]».

Так, по-видимому, общество гармоничной многообещающей жизнедеятельности вполне осуществимо. В словах ученого слышатся нотки оптимизма и надежды на то, что человек наконец-то сможет раскрыть все свои потенциалы и обеспечить себе достойную жизнь уже в недалеком будущем. Кажется, что таким образом изменится и сам человек и общество в целом, во всяком случае, профессор на это глубоко надеется: «освобожденное от давления религиозных учений воспитание немного, может быть, изменит в психологическом существе человека [11]».

В иррелигиозном, рациональном отношении к миру вокруг усматривается преимущество, которого не имеют верующие: «Бог наш, Логос, может быть, не очень всемогущ, и в состоянии исполнить лишь малую часть того, что обещали его предшественники. Интереса к миру и жизни мы из-за этого не потеряем, так как есть у нас одна надежная точка опоры, которой у Вас нет. Мы верим в то, что научная работа имеет возможность узнать кое-что о реальности мира, благодаря чему мы в состоянии увеличивать нашу мощь и, в соответствии с чем, устраивать нашу жизнь. Если эта вера – иллюзия, то мы оказываемся в том же положении, что и Вы; но наука многочисленными успехами доказала, что сама-то она – не иллюзия… Нет, наша наука – не иллюзия. Но иллюзией было бы верить, что мы откуда-нибудь могли бы получить то, чего наука нам дать не может [12]».

Таким образом, в работе Фрейда содержится, с одной стороны, утверждение о том, что человек действительно беспомощен перед устрашающими и роковыми внешними силами природы, культуры и судьбы, а с другой, наблюдается вера в то, что у человека хватит мудрости и сил все преодолеть, не прибегая к иррациональным средствам или интенциям.

Эрих Фромм и его отношение к иррациональному.

Э. Фромм в своих работах провел уникальные исследования человеческой природы, завоевав имя знатока эпохи, его произведения воспринимаются многими учеными как наиболее приближенная к объективному пониманию - теория личности. Его взгляды на человеческую ситуацию дихотомии существования представляются весьма интересными для каждого, кто пытается разобраться в вопросах, имеющих отношение к причинам несчастий и экзистенциальных скитаний человека в XX-XXI веке.

Он пишет: «разлад в природе человека является причиной дихотомий, которые я называю экзистенциальными, потому что они коренятся в самом существовании человека [13]».

А) Экзистенциальные антиномии и их разрешение по Фромму.

«Реакция человека на вскрытые и осознанные им противоречия может выражаться в их устранении с помощью неправленой деятельности человека, но человек не может устранить экзистенциальные противоречия, хотя он может на них реагировать, и реагировать по-разному. Человек может умиротворять свой разум, используя в качестве успокоительного утешительные и примирительные идеологии. Он может совершить попытку бегства от своего внутреннего беспокойства, погружаясь с головой в разгул или в работу. Он может пытаться убежать от своей свободы, превратить себя в пластилин в руках внешних сил, искоренить свое Я. Но все равно остается чувство неудовлетворенности, беспокойства, тревоги [14]».

Какой же механизм преодоления дихотомий предлагает Э. Фромм? «Существует только одно решение этой проблемы: не боясь посмотреть в лицо истине, осознать свое полное одиночество, предоставленность самому себе во всей Вселенной, которая с равнодушием взирает на судьбу человека, признать, что вне человека не существует высших сил, способных разрешить его проблемы. Человек не должен бояться ответственности за самого себя. Он должен стать в ответе за свою судьбу, принять как неоспоримый факт то, что только собственными силами он может наполнить свою жизнь смыслом [15]».

По-видимому, речь идет о том, чтобы найти в себе самом силы выйти из состояния подавленности, заброшенности, отчаяния. Обнаружение в себе воли к жизни – вот тот рецепт, что способен реанимировать человека, по Фромму.

Однако тем самым человек должен не столько найти покой для своей жизни, сколько перенаправить свои скитания в сторону другой траектории - к будущему, так сказать сместить акценты. Человеку следует перестать фиксироваться-застревать на своих бедах и вечных вопросах, а просто, не отвечая на все сложности бытия, шагнуть в процесс, имя которому – творчество, активная любовь, жизнь.

«Это не значит успокоить себя. В успокоенности нет смысла, и, более того, стремление к успокоенности препятствует поиску смысла. Неуспокоенность, желание изменить что-либо являются тем самым условием, которое играет роль «раздражителя», побуждает человека раскрывать и использовать свои силы. Если человек бесстрашно посмотрит в глаза истине, он увидит и поймет, что в жизни нет другого смысла, кроме того, какой человек сам придает ей, используя свои силы и живя, творя благо. Реализовать нашу главную задачу – задачу полного раскрытия и развития всех потенциальных сил, в границах, заданных условиями существования, - возможно лишь в случае активной и настойчивой жизнедеятельности, только в этом случае мы можем избежать неудачи. Человеку никогда не бывает достаточно знаний, он не перестает хотеть знать, задавать вопросы, искать на них ответы [16]».

По мнению Фромма, существует только одна достойная цель – это реализация своего потенциала. Однако мы считаем, что т.к. реализация себя выступает здесь в качестве средства как бы «исцеления», то правомерен вопрос: а где же тогда предназначение человека, его изначальная необходимость, можно ли утверждать, что он появился в этом мире на заре веков только для самореализации?

Если существование ограничивается самореализацией, то можно констатировать, что человек находится в весьма незавидном положении: будучи мыслящим существом, наделенным выдающимися способностями, отличающими его от мира животных, при всем этом арсенале возможностей и задатков его задача исключительно - изжить себя сполна, выразить до конца!? Можно ли согласиться с этим?

По-видимому, если ограничиться рационалистическим подходом, то смысл жизни именно в этом и заключается. Однако мы готовы не согласиться с такой постановкой вещей. Нелепо, как-то, и уж очень суховато. Дурные горы живут, чтобы просто быть, а теперь и человека отнесли к той же категории.

Конечно, у человека другая форма жизни, чем у неодушевленных форм материи, но от этого предназначение и результат, судя по рассуждениям атеистически ориентированных ученых типа Фромма, не меняется – просто рождение, просто искания, просто смерть. А за этими параметрами нет ровным счетом ничего!

Явно здесь проталкивается квазибуддистская идея “Ничто” по ту сторону бытия. Как поётся в одной песне нашей отечественной рок-группы “Серьга”: «Ничего нет, просто ничего нет…».
 
Фромм пишет: «Только если человек правильно оценивает условия своего существования, осознает дихотомии, имеющие в данный момент место, и свою способность раскрыть все потенциальные силы, он будет в состоянии успешно решить свою главную и достигнуть цели – быть самим собой и для себя, и стать счастливым благодаря полной реализации дара, представляющего собой человеческую особенность, - дара разума, любви, труда на благо человека и во имя человека [17]».

Реализация себя, бытие само собой, для себя – все это здорово звучит, но только лишь до того момента, пока мы не зададим себе вопрос: если всё так действительно для человека, и вне человека нет ничего, то, что собой представляет человек сам по себе, изолированно? Неужели можно поверить, что ради самого себя человек и предназначен в этом мире?

Однако экзистенциальный метод познания бытия, предложенный Фроммом, ведет нас дальше: сознание этих стен не дает покоя, должно быть что-то кроме! И действительно, почему это человек должен отказаться от мысли о существовании «чего-то» кроме? Что за шоры предлагает Фромм? О какой еще свободе можно говорить после таких заявлений, будто у человека нет надежды на что-то вне него?

Следует оговориться, что мы не в коей мере не пытаемся проигнорировать заслуги Фромма в области обнаружения очень плодотворных идей, могущих действительно ментально исцелить многих людей на нашей многострадальной Планете.

В деталях свои соображения по поводу реабилитации человека в условиях противоречивости существования ученый разворачивает в работах «Бегство от свободы» и «Человек для себя», где блестяще высветил те мрачные способы жизни, которые явно мешают человеку достигнуть счастья и развития: «полная реализация своего потенциала достигается не только мыслительными усилиями, но и путем проявления всех наших эмоциональных сторон… основу позитивной свободы составляет спонтанная активность всей личности индивидуума в целом [18]».

Фромм пишет, что аналогом подлинной свободы является детская спонтанность поведения, которая так привлекает взрослых: «именно детская непосредственность способна затронуть душу человека… является наиболее привлекательной чертой человеческой личности… Многие из нас не раз замечали у самих себя проявление спонтанности, которое становилось и мгновениями подлинного счастья… В эти самые моменты мы понимаем, что это и есть настоящая жизнь, что мы могли бы всегда так чувствовать, наслаждаться, мыслить, восхищаться, если бы все наши переживания и эмоции, которые мы, к сожалению, не можем культивировать, не были столь редки и поверхностны [19]».

Вот и мы о том же говорим! Именно по этой причине мы считаем, что одного только рационализма для истинного счастья человеку мало! Человека нельзя ограничить, даже если речь идет о «свободе для», т.к. «свобода для рационального, и только лишь рационального», является уже не свободой, а тюрьмой строго режима, необходимого жесткого позитивизма. Это уже получается жалкое подобие полета жизни, а на самом деле замкнутого пространства, как для любви, так и для творчества.

Человеку свойственно любить не только видимое, но и мечтать о любви к недосягаемому (возьмите пример безответной влюбленности), но ведь для таких чувств нет никаких рациональных оснований - это все из области невозможного, но так страстно желанного. Так что же, запретить человеку верить, только на основании того, что это якобы нерационально и вроде бы беспочвенно?

Здесь мы вплотную подходим к предмету наших изысканий: стоит ли иррациональное того, чтобы быть в спектре внимания ученого мира; стоит ли вера в трансцендентную жизнь того, чтобы быть прожитой? Можем ли мы остановить свой взгляд на рациональном, посчитав невозможное и иррациональное не стоящим своих эмоциональных растрат, переживаний, воли, наконец? Почему человеку не быть настолько иррациональным и «безумным», чтобы не решиться на абсурдные попытки дотянуться до звезд?

Подлинная позитивная свобода всегда желала именно этих притязаний, жажда детской простоты и «спонтанности» - вот чем восхищалась история, наблюдая рождение авантюрных гениев и бесцеремонных первопроходцев истины. Именно такой наивностью питалась самая головокружительная мечта, на какую только способен человек разумный, не стесненный рамками необходимости, не замкнутый в пределах рационально-практического, востребованного, необходимого.

Востребованы ли авантюризм, романтика любовного увлечения, мечтательность, всплеск инноваций, безумие и изобретательность творчества, неординарность и спонтанность, о которой так страстно пишет сам Фромм. Так не будем «резать по живому» и отдадим человеку то, что принадлежит ему по праву; не будем так слепы и невежественны, чтобы его естественные иррациональные склонности и трансцендентные интенции сознания назвать иллюзиями и самообманом.

Б) Исторические антиномии и их разрешение по Фромму.

Рассмотрим теперь более предметно решения, предложенные Э. Фроммом, для преодоления не только экзистенциальных, но и исторических противоречий человеческого сообщества.

1) В «Революции надежды» ученый рассуждает: «Среди  условий, делающих реально возможной победу новой ориентации, есть и то, что средний класс начал вникать в суть дела и пошевеливаться. Произошло это благодаря нескольким обстоятельствам: материальное изобилие позволило среднему классу прочувствовать, что рост потребления – это не путь к счастью. Более высокий образовательный уровень  приводит его представителей в соприкосновение с новыми идеями и делает их более чуткими к разумным доводам. Благоприятное экономическое положение помогает им лучше осознавать многие личностные проблемы, решить которые они не в силах. В глубине души, зачастую бессознательно, таится у них вопрос: почему так происходит, что, имея все, чего можно было бы пожелать, мы несчастливы, одиноки, встревожены? Нет ли чего-то неправильного в нашем образе жизни, в структуре нашего общества или в его системе ценностей? Нет ли других, лучших вариантов? [20]»

2) Вторым наиважнейшим фактором реальной возможности изменений он видит силу идей. Он пишет: «идеи становятся силой, только если они воплощаются в жизнь [21]» . Далее уточняется: «идеи активизации, ответственности, участия, то есть гуманизации технологического общества, могут найти полное выражение только в движении… Движение задумано как важный элемент преобразования общества, который позволил бы индивиду найти пути непосредственного участия и действия, и дал бы ему ответ на вопрос: что я могу сделать? Это позволило бы индивиду выйти из хронической изоляции… Человеку под силу заново утвердить себя и сделать технологическое общество гуманным [22]».

Обобщая выше сказанное, получаем следующую формулу. Исцеление дихотомии человека находится:
1) в материальном обеспечении, позволяющем человеку получить достойное образование и осознать безнадежность материального потребительства как средства утешения, позволяющем раскрыться сполна, реализоваться творчески;
2) в идеях прогресса, в самом процессе, в движении общества к постоянному преобразованию и усовершенствованию, где произойдет финальная гуманизация человеческих отношений и индивидуальная состоятельность каждой личности.

На государственном уровне эти параметры выглядят следующим образом: «Мы должны взять на себя ответственность за жизнь всех людей и развивать в международном масштабе то, что уже получило развитие во всех крупных странах, - соответствующее разделение богатства и новое более справедливое распределение экономических ресурсов… Мы должны сохранить индустриальный метод. Однако мы должны также децентрализовать труд и государство, чтобы придать им гуманную соразмерность и допустить централизацию лишь до такой степени, которая необходима, исходя из потребностей промышленности. В экономической области обязательно соуправление всех тех, кто работает на предприятии, чтобы стало возможным их активное и ответственное участие. Можно найти и новые формы такого участия. В политической сфере – возвращение к городским собраниям к созданию тысяч небольших групп с межличностным контактом, хорошо информированных о проблемах, ими обсуждаемых, и решениях, которые интегрируются в новой «низшей полате». Культурное возрождение должно сочетать в себе трудовое обучение для молодых, систему обучения для взрослых и новую систему народного искусства и светского ритуала для всей нации [23]».

Что же это за мир такой, о котором говорит Э. Фромм? Рассматривая его не отвлеченно, а скрупулезно, расставляя все по местам, скорее всего, имеется в виду мир, где все вредоносные и регрессивные тенденции будут постепенно сняты рационалистическими методами человеческой деятельности преобразования социального организма человечества.

Чем-то это напоминает иллюстрации красочных журналов корпорации Свидетелей Иеговы «Сторожевая Башня». На них изображены праведные и разумные люди с лопатами и носилками, выгребающие мусор и завалы ветхого общества. Из-под руин они откапывают уцелевшие вещи и на пепелище старого мира строят дома и возводят сады, тем самым, воссоздавая вечный мир радости, доверия и процветания – Новое Здоровое Общество. Какая-то сказка, в самом деле!

Также маловероятным мы считаем, что предположения Фромма могут состояться. Лихого доверия, во всяком случае, они не внушают. Они не убедительны, т.к. весьма натянуты.

Единственной удачной альтернативой всем существовавшим режимам для полноценной, качественной  жизни Э. Фромм считает «гуманистическую коммунитарность» с возможностью совместного труда и совместного переживания [24].

Другими словами, это модель некой «новейшей трудовой общинности», где происходит сбалансированное дозирование пропорций всех областей общественной и индивидуальной жизни, плодотворная совместная деятельность и взаимопонимание, сопереживание друг за друга. Где-то мы это уже слышали! Нам, россиянам, людям, пережившим времена строительства социализма, эти начинания и девизы уж очень знакомы и вызывают ряд ассоциаций.

«Изменения в сфере собственности должны быть осуществлены в той степени, в какой они необходимы, чтобы создать трудовую общность и помешать тому, чтобы стимул прибыли толкал производство в социально вредном направлении. Доходы должны быть уравнены до такой степени, чтобы дать каждому материальную базу для достойного существования и тем самым не допустить, чтобы экономические различия обусловили совершенно непохожее восприятие жизни для различных социальных классов. Человеку необходимо вернуть его верховенство в обществе, он никогда не должен быть средством, вещью, используемой другими или им самим. С использованием человека человеком должно быть покончено, экономика должна служить только развитию человека, капитал - труду, а вещи - жизни [25]».

Э. Фромм говорит о равенстве возможностей, о временах, когда средний класс перерастет наконец-то вещи и будет выше всего мелочного и меркантильного. Вот фантазер! Думается, что, либо он был, ну, очень верующим в человека, либо несколько идеалистически настроен в момент написания своих работ. Такое случается с учеными мужами, которые от объемного чтения и думанья начинают слегка сочинять. И это в то время когда человечество находится в состоянии глубочайших рассогласований, критических экономических, политических, экологических, социальных, психологических и бытовых диспропорций.

Сформулированные на страницах «Здорового общества» прогнозы могут прийти на ум только очень настоятельно заинтересованному во всеобщем счастье человеку. При том, такие прогнозы могут почудиться только состоявшемуся финансово и психологически зрелому индивиду, живущему в хороших условиях капиталистически развитого государства, и поэтому мало представляющему какие на самом деле беды окружают среднего человека в его повседневной рутине жизнедеятельности.

Так, например, в России, где большинство пенсионеров и просто рабочих среднего звена буквально еле-еле сводят концы с концами, совсем не поверят в сказки такого типа. А что уж говорить о других странах с еще меньшей долей доходов на душу населения?

Может показаться, что мы слишком скептичны, однако это обусловлено самой действительностью. Нам в упрек могут сказать: ну что же вы так негативно настроены? Однако мы считаем, что дело не в негативной настроенности, а в трезвом взгляде на вещи.

Кто-то может обвинить нас в излишнем паникёрстве или еще круче – фанатичных апокалиптических настроениях (катастрофизм, алармизм), на это мы предлагаем нашим критикам пересмотреть ВСЕ ВЫПУСКИ расследований журналистов, например, телепрограмм «Момент истины», «Человек и закон», «Честный детектив», «Специальное расследование», «Очная ставка», «Специальный корреспондент», «Пусть говорят», «Гордон Кихот» и т.д., для того, чтобы посредством этих независимых источников [26] убедиться в уместности, рассудочности и правомочности нашего скепсиса.

Что же на самом деле мы наблюдаем, окинув взором современную эпоху? На лицо явная классовая дифференцированность и колоссальная несговорчивость наций; тошнотворное политиканство и крайности бюрократизма; эпизодический неофашизм, расизм, национализм; преступность международного характера и уличный разбой; маниакальные наклонности отдельных психопатов и организованный бандитизм местных мафиозных структур; военные этнические столкновения - успокоиться не может как Ближний Восток, так и страны современной Европы; сопротивления оппозиционных общностей, жесткая конкуренция творческих коллективов, конфликты сотрудников внутри организаций; роковые ошибки муниципальных правоохранительных органов; злоупотребление начальниками своих полномочий и административные нарушения чиновников; пивной алкоголизм молодежи, невозможные путаности в организациях жилищно-коммунальных хозяйств; локальная безработица и нищета; неполные семьи; вечные непонимания в бытовой жизни; скандалы на кухнях; интриги семейных сцен; дети-сироты; широкий спектр заболеваний и эпидемий; чрезвычайные происшествия природного (стихийные бедствия) и антропогенного (техносфера, био- и энергозагрязнения) характера; истощение здорового генофонда; аномалии половых ориентаций; мерзкое падение нравов и т.д. и т.п.

Раздираемый внутренними и внешними противоречиями мир, кажется, трещит по швам, а ученому все мерещатся какие-то равновесия, справедливость и совместные предприятия по установлению мира во всем мире, профессионального сотрудничества, взаимоуважения, равенства возможностей.

Фромм считает, что такое возможно: «цель усилий современного человека состояла в создании здорового общества; конкретнее, общества, члены которого развили бы свой разум до такой степени объективности, которая позволяет им видеть самих себя, других людей и природу в их истинной реальности, а не искаженным инфантильным всеведением или параноидной ненавистью. Это означало бы общество, члены которого достигли такой степени независимости, что они знают разницу между добром и злом, могут сделать свой собственный выбор, обладают скорее убеждениями, нежели мнениями, скорее верой, нежели суевериями и смутными надеждами… которые развили бы в себе способность любить своих детей, соседей, всех людей, самих себя и всю природу, чувствовать свое единство с ней и в то же время сохранить чувство индивидуальности и целостности и превосходить природу в творчестве, а не в разрушении [27]».

После прочтения таких обнадеживающих рассуждений ученого возникает естественный вопрос: ну, не утопия ли это, обернутая в новую упаковку, оформленную якобы солидными выкладками социально-философского взгляда на будущее Планеты, украшенную авторитетным автографом крупного ученого – величины современной научной школы? 

Фромм верит, что люди станут мирными, войны прекратятся, диспропорции социальности выровняются, и все это состоится благодаря рациональному преобразованию человеком самого себя и окружающего мира.

Однако можно ли в действительности назвать эти интенции рациональными? Что же в действительности эмпирично? Как обстоят дела на самом деле в мире?

Отбросим в сторону сентиментальности: люди не смогут договориться, это выше их способностей. Погрешности в характере одного человека – это гигантская трагедия, когда речь идет об общепланетарной аудитории. Вещи надо называть своими именами: человек остается человеком, хоть тысячи лет назад, хоть век – рассогласования это как наследственная болезнь – оно нам свойственно, и никуда от него не деться! От себя не убежишь. Надо же понимать такие простые вещи, и не смотреть на мир сквозь призму розовых очков беспочвенной веры в безосновательное гуманистическое благо для всех людей во всем мире. Гармония межличностных отношений и внутриличностных противоречий – недосягаемая реальность, если хотите трансцендентная.

Конечно, мы можем и обязаны допустить мысль о возможности обстоятельств, способных привести мир к таким потрясающим переменам, однако мы считаем, что нелепо называть такие надежды эмпирически обоснованными, рациональными.

Другими словами, вероятность этого допустить стоит, но за этим допущением обязательно потянется бесконечный список ремарок, и легче было бы оставить эту модель как прерогативу религиозных учений, чем убеждать себя и остальных в рациональности таких предвкушений будущего. Царство вечного здоровья, успеха и радости для всей Планеты – иррациональное царство. Это следует давно признать и не пытаться «конвертировать» его в рациональные категории. Идеальное не требует объективации, оно должно остаться идеальным, из области веры. И если Фромм приводит такие концепции в пример метода решения вечных скорбей человечества, то он – ученый иррационального типа мышления. Так зачем менять «шило на мыло», подобные концепции веры в наступление здорового общества давно известны миру, осталось только признать необходимость поверить в их предписания и не выдавать иррациональные взгляды (например, давно известны библейские)  за якобы рациональное «ноу-хау».

Понятно, что эти заявления Фромм осуществлял «из любви к жизни» (это в его стиле), но разве сказки имеют какое-то отношение к нашей суровой действительности. Пусть кто-нибудь попробует с помощью этих рекомендаций подружить все нации на веки вечные или объединить хотя бы с десяток государств по изложенной схеме ученого. Пусть кто-нибудь наведет порядок и преобразит хоть одну общность и хотя бы в одном городе создаст полноценно эту гуманистическую коммунитарность взаимного доверия, чести и порядка, тогда можно было бы рассуждать об экстраполяции подобных методик в масштабы всего человечества. Но статистика и практика - упрямая вещь – «мир во всем мире» не реален, равенство и гармония невозможны, как об этом и говорили в древности еврейские библейские пророки и апостолы [28], весьма решительно настроенного народного религиозного движения, верящего в Спасителя-Бога.

Однако Фромм, видимо, этого не понял: «Человек может защитить себя от последствий своего собственного безумия, лишь создав здоровое общество, соответствующее его потребностям, которые коренятся в самих условиях его существования. Общество, в котором человек относится к другому человеку с любовью, общество, которое зиждется на узах братства и солидарности; общество, которое дает человеку возможность господства над природой через творчество, а не разрушение; общество, в котором каждый обладает чувством индивидуальности, переживая самого себя скорее как субъект своих сил, а не благодаря сходству с другими; общество, в котором существует система ориентации и увлеченности человека без необходимости искажения реальности и поклонения идолам [29]».

Прекрасный идеал, ничего не скажешь! Однако его поисками занято научное сообщество не одно столетие, даже не одно тысячелетие, если учесть античные грезы по «чудо Полису», исследования о котором находятся, например, в «Политике» Аристотеля, где права и возможности каждого гражданина были бы возведены в гармоничную пропорцию, и увенчали бы людей бесконечной радостью своего земного жития, в царстве политической свободы и безопасности от внешних и внутренних врагов. 

Итак, пусть не сочтут нас за сварливых стариков, но жестокая правда заключается в том, что люди ссорятся и ссорятся навсегда, люди не доверяют и завидуют, подавляют и состязаются друг с другом и это переходит в открытую неприязнь и вражду, пороки и патологические мании. Эти качества человеческих отношений сидят очень глубоко в душе, являясь рассадниками массовых трагедий в судьбах людей. Болезни мозга все еще не излечимы, в большинстве случаев даже психиатры бессильны.

На первый взгляд, кажется, что Фромму есть, что предложить современному миру в качестве решения кризиса: «построение такого общества не означает «конца света», некой «завершенности» или состояния совершенной гармонии, когда человек не сталкивается ни с какими конфликтами или проблемами. Напротив, человеку суждено всю жизнь сталкиваться с противоречиями, которые ему предстоит все время разрешать без возможности разрешить их до конца [30]».

Но это предложение только на первый взгляд звучит вдохновляюще и якобы как напутствие к временам будущего. Однако если разобраться, то этими обстоятельствами человечество живет уже несколько тысячелетий, испокон веков решая и решая никогда не прекращающиеся противоречия.

Так что же нового, на практике внедряемого, предложил Э. Фромм? Ровным счетом ничего, все только беспочвенные прогнозы, да бумажные предписания. Человек, как и прежде, остается без ответов на свои основополагающие вопросы. Человеческое сообщество все еще тянет то в одну крайность, то в другую, то на дно, то в сторону, более-менее, терпимого пульсирования на лезвие судьбы.

Какой же механизм преодоления дихотомий предлагает Э. Фромм? Ясно одно, атеистически-радикально-оптимистический, т.е. такой процесс развития общества, где будут соблюдены все нюансы комплексного становления системы на рельсы умножающегося успеха, прогресса и процветания всех наций.

Фромм утверждает, что «сегодня человек стоит перед самым главным выбором: это выбор не между капитализмом и коммунизмом, а между роботизмом (как в его капиталистической, так и коммунистической форме) и гуманистическим коммунитарным социализмом [31]».

Но позвольте! Тот факт, что мы стоим перед дилеммой, итак давно ясен. Однако существует ли вполне обоснованная, состоятельная, реалистичная возможность избавить человечество от этого всепоглощающего бремени антагонизмов, порой доводящих среднего человека до жесточайших недомоганий?

Упоминая существующие в обществе исторические и социальные противоречия, как дополнительное отягчающее обстоятельство человеческой жизни, Э. Фромм выражает свое отношение к проблеме и намечающееся решение следующим образом: «многочисленные исторические и социальные противоречия совершенно отличаются от экзистенциальных дихотомий. Коренная разница заключается в том, что исторические и социальные противоречия не являются необходимой частью человеческого существования, а создаются самим человеком [32]».

Другими словами, человек, наделенный разумом, самим наличием последнего сам себе создает проблему и, следовательно, волен ее нейтрализовать. Например, угроза шествия «технотронного века» видится Фромму мощным негативным источником внутренней растерянности современного человека, однако эту дилемму, по мнению ученого, можно и следует разрешить: «современное противоречие между избытком технических средств материального обеспечения и невозможностью использовать все эти средства во благо людей – разрешимо. Ведь это противоречие не является необходимым, а имеет место из-за недостатка у человека решительности и мудрости [33]».

По-видимому, Фромм пытается сказать, что если бы человек обладал решительностью и мудростью в управлении, то перемены в противоречивой действительности не заставили себя ждать. Пожалуй, это проницательное наблюдение ученого, но в том-то все и дело, что этой мудрости и решительности никогда не было и не будет. Эксперимент считанных тысячелетий существования цивилизации показал, что человек – никчемный и беспомощный управитель. А может ли быть более внушающий аргумент для вынесения объективно-верного мнения о человеческом сообществе, чем эксперимент? Для ученых ищущих эмпирических доказательств это, пожалуй, единственное надежное знание!

Мы убеждены, что дихотомия, как причина слабости человека и его постоянных экзистенциальных недомоганий расположена не где-то на периферии человеческих стремлений, а встроена в самый центр, как общественной жизни, так и волевого аппарата индивидуума.

В целом мы не можем увидеть в работах Э. Фромма адекватного решения экзистенциальной трагедии человека. Мы считаем (как это показано в первой главе нашего исследования), что эта проблема характеризуется сугубо бытийным качеством антиномий общественной и индивидуальной жизни, и добраться до этих сфер человеку (непосредственно) не представляется возможным. Не существует таких «инструментов», чтобы повлиять на изменение к лучшему, и всегда только лучшему. Это фактически то же самое, что заставить солнце освещать всю Землю одновременно. Это было бы равноценно преодолению второго начала термодинамики. Верить в то, что это возможно, конечно, позволяется, но утверждать, что это возможно на практике, да еще и человеческими силами самостоятельно, пусть даже в ближайшем, хоть самом лучшем из всех предшествующих опытов истории, будущем – по меньшей мере некомпетентно и наивно.

Однако Фромм приводит пример: «Существование рабства в Древней Греции может служить ярким примером условно неразрешимого противоречия, разрешение которого было достигнуто в более поздний период, когда равенство людей стало возможным благодаря созданию необходимой материальной базы [34]».

Иначе говоря, преодоление дихотомий человеческого бытия усматривается ученым в условиях, когда будет достигнута некая полнота развития человечества в будущем: «анализ эмпирических данных показывает, что  существует реальная возможность в обозримом будущем построить такой мир, в котором будет царить взаимопонимание, если только удастся устранить ряд политических и психологических преград [35]».

Думается, что в этом предположении опять же нет ничего кардинально нового. Ведь и атеистические модели построения здорового общества, посредством экономических, политических и социально-психологических рычагов, и религиозные точки зрения по поводу пришествия Христа Владыки с последующим наступлением его Царства вечной гармонии, правды и мира, и теософские, эзотерические ожидания установления нового мира при доминировании необыкновенной расы со сверхъестественными способностями – все утверждают нечто относительно одинаковое, т.е. верят в возможность идеального бытия полноценного равновесия индивидуальных и общественных желаний, когда «данное» наконец-то перейдёт в качественное «должное», а главное - противоречия разрешатся сами собой.

В другом произведении Фромм утверждает, что «стоит на позициях рациональной веры в способность человека освободиться из плена иллюзий и условностей, которые он сам себе создал. Это позиция всех тех, кого нельзя отнести ни к «оптимистам», ни к «пессимистам». Это позиция «радикалов», которые сохраняют «рациональную веру» в способность человека предотвратить глобальную катастрофу [36]».

Предотвратить катастрофу? Это громкое заявление. Мы, конечно, не пытаемся поставить под сомнение веру Фромма в способность человечества выкарабкаться из трясины, но у нас нет никаких оснований называть это рациональностью, уж слишком иррациональны рекомендации Фромма. Совершенно беспочвенно допускать мысль, что человеку это действительно под силу. Где этому реальные примеры? Ни в истории, ни в современности не прекращаются жесточайшие антагонизмы социальной и психологической сферы жизнедеятельности. Так о чем же тогда ученым ведется речь?

Конечно, вера Фромма достойна восхищения, но наша задача определиться: рациональна ли эта его вера? На какой почве зиждется его оптимизм? А может не надо изобретать велосипед, да просто поставить эту теорию в один ряд с теми, что выработаны испокон веков в религиозных системах? А может признать его теоретические модели столь же иррациональными, как и «светлое будущее» строителей коммунизма, не боясь столь дерзких допущений?

В «Душе человека» Фромм пишет: «сможет ли человек достичь конечной цели полного «повзросления», когда исчезнут поиск и конфликт (как этому учит буддизм), или это станет возможным только после смерти (как это проповедует христианство), не должно нас здесь занимать. Гораздо важнее единая для всех гуманистических религий и учений «новая цель» и вера человека в то, что он может приблизиться к этой цели [37]».

Главное найти новую цель? А чем плохи старые - например, вера в Царство Небесное? А если нужны новые, то, какие именно, и в чем их новизна?

Концепции Фромма о новом здоровом обществе не кажутся нам новыми – это скорее хорошо забытое старое, только поданное в новой интерпретации, с использованием научных социально-философских терминов. Таких версий еще будет не мало, как было не мало в прошлом. Далеко от марксистско-советской идеи построения социализма, во всяком случае, Фромм так и не ушел. Оттолкнуться не от чего! Опереться, кроме как на рациональные человеческие возможности, не получится.

В целом, Фромм называет свои воззрения «рациональной надеждой», но разве в природе бывают «рациональные сказки»? И если да, то в чем же принципиальная разница между этими двумя понятиями, пусть кто-нибудь потрудится над трактовкой, пусть возьмется разъяснить отличия и утверждать рациональность в подобных маловероятностных прогнозах? Если вера ученого рациональна только потому, что она научно обоснована, то неужели у религиозных ученых нет оснований и аргументов для своих убеждений?

Если уж «фроммовское» верование в возможное здоровое общество и здоровых индивидов в скором будущем приемлемо в научном сообществе, то пусть тогда уже и веру в пришествие Христа и наступление Царства Небесного признают вероятной, ведь эмпирических оснований нет как у одних (атеистов), так и у других (верующих).

Если же рациональная надежда все же оставляет вопросы без ответов и только плодит дополнительные бесконечные дискуссии и противостояния, то ради честности и справедливости давайте признавать веру всегда иррациональной, не пытаясь «конвертировать» ее в рациональные категории.

Таким образом, мы наблюдаем некоторую несостоятельность работ вышеупомянутых авторов в решении проблемы антагонистического существования мира и человека в нем.

По-видимому, на этой почве небезосновательно возникновение иррациональных интенций сознания отдельного индивида или различных групп религиозно-направленных ожиданий.
Так, сверхъестественные стремления становятся особенно необходимы, в силу невозможности разрешения другими (в частности, естественными) путями самых ключевых потребностей человека – самоопределение, ясность причинной обусловленности наличествующей данности жизни, цель, смысл и назначение экзистенции.


[1] Фрейд З. Будущее одной иллюзии / Психоаналитические этюды. – Мн. – 1998. - С. 495.

[2] Фрейд З. Указ. соч. – С. 491.

[3] Фрейд З. Указ. соч. – С. 490-491.

[4] Фрейд З. Указ. соч. – С. 491-492.

[5] Фрейд З. Указ. соч. – С. 498.

[6] Фрейд З. Указ. соч. – С. 505.

[7] Фрейд З. Указ. соч. - С. 519.

[8] Фрейд З. Указ. соч. Там же.

[9] Фрейд З. Указ. соч. - С. 520.

[10] Фрейд З. Указ. соч. - Там же.

[11] Фрейд З. Указ. соч. - С. 524.

[12] Фрейд З. Указ. соч. - С. 524-525.

[13] Фромм Э. Человек для себя. Минск, 2003. – С. 62.

[14] Фромм Э. Человек для себя. – С. 66-67.

[15] Фромм Э. Человек для себя. – С. 67.

[16] Фромм Э. Человек для себя. – С. 68.

[17] Фромм Э. Человек для себя. Минск, 2003. – С. 68.

[18] Фромм Э. Бегство от свободы. Минск, 2004. – С. 330.

[19] Фромм Э. Бегство от свободы. Указ. соч. – С. 332-333.

[20] Фромм Э. Революция надежды. М,  2004. – С. 211.

[21] Фромм Э. Революция надежды. – С. 216.

[22] Фромм Э. Революция надежды. – С. 217, 232.

[23] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 480-481.

[24] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 481.

[25] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 482.

[26] См., например, www.chelovekizakon.ru; www. tv-ostankino.ru

[27] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 476.

[28] Иер. 6:14; Иез. 13:10, 16; Иез. 7: 25-27; 1 Фес. 5:1-3; Лк. 21:31-36; 1 Петр. 4:7; Ис. 24:17-20.

[29] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 483.

[30] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 483.

[31] Фромм Э. Здоровое общество. – С. 484.

[32] Фромм Э. Человек для себя. – С. 64.

[33] Фромм Э. Человек для себя. – С. 65.

[34] Фромм Э. Человек для себя. – С. 65.

[35] Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – С. 598.

[36] Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М, 2004. – С. 601.

[37] Фромм Э. Душа человека. – С. 387.