Папе

Я заметила – каждый год 4 июля в сети происходит некоторое движение в связи с американским Днём независимости, не сильное, но вполне ощутимое. Ах, да, вспоминаю я, действительно. И тут же забываю про него. Для меня это день зависимости. 4 июля сорок лет назад погиб мой отец. Разбился в горах. Его хоронили в день моего восьмилетия. День рождения и поминки – за одним столом. Почему-то именно нынешним летом я часто из-за этого реву.

Он был очень хороший человек. Мама сказала, что командор. В него влюблялись женщины. За ним шли люди.
В начале 90-х пошла волна, когда коллективы предприятий выбирали себе директоров. На СТЗ – Синарском трубном заводе, одном из... ну, скажем, четырёх городообразующих предприятий Каменска, – тоже начались собрания. Люди никак не могли решить, кому довериться. Вот, говорили, был бы жив Борис Мартюшев, то бы никаких сомнений. Колоссальный был у него потенциал.

В начале августа мама позвонила и сказала, что на СТЗ проводят турслёт памяти отца и сочини давай стих для стенда. Тебе ничего не стоит. Ты любую тему можешь раскрыть в нужном ключе. Спорить, да что ты, мама, какой из меня поэт, бессмысленно. Хорошо, сказала я, постараюсь.
Тема давалась очень трудно. Вместо недели – такой дан был срок – я собирала слова и мысли три недели, а может, и четыре.

Ну... Что получилось, то получилось. Я очень давно не сочиняла стихов.

Легко стряхнул с неутомимых стоп
Земное – пыль лесных и горных троп,
Пыльцу травы, ночных костров золу,
С ладоней стёр сосновую смолу
И бисер брызг речных махнул с плеча,
Смущённо улыбнулся:  не печа-
льтесь обо мне, мой сыгран кон, –
И вышагнул из рамы жизни вон.

Сорокалетье минуло. С тех пор
Мир постарел. Он – тот же командор:
Упрям, отважен, жаден до пути,
Юн – за спиной чуть больше тридцати.

Лет, мною прожитых, куда длиннее строй.
Поставь нас рядом, старшею сестрой
Меня признали бы: при сходстве черт
Мои острей и жестче – предвечер-
ней тени их углубил резец.
Но нет! Я дочь ему, он мой отец.
Я по сей день, кто бы подумать мог,
Та девочка, которой сто дорог
Он подарить мечтал – их сам любил.
Зимою для меня лыжню тропил,
А летним вечером брал за руку и вёл.
В пути прутком рубая крапивьё,
Мы шли к реке. Вот в лодке он и я.
Поблёскивает ряби чешуя,
Недвижим поплавок, а за бортом
В авоське плещет окунёк хвостом.

Мы шли на скалы. Белый известняк,
Хоть жар полуденный уже иссяк,
Горяч был. Плыл из трещин – слаще яств –
Дух чабреца и синих горных астр.

А то шли в лес. Из дома налегке.
Вдруг – рай грибной в ближайшем сосняке.
– Давай, кто больше наберёт маслят!
И полных два кулька несём назад…

Всю жизнь, везде ищу я тех примет:
Ладонь в ладони, летний вечер, свет,
Две пары ног в согласье, не спешат,
Равняя длинный и короткий шаг.
Ищу не детства: что ушло – прости,
Но равновесья – долю дней нести.
И безмятежного собития сердец.
Ищу свой дом. Он там, где жив отец.