Киносценарий детективного романа. Продолж. -12

Малина Шамана. Предзимье засгало его и членов банды вынуждено на север. Продукты питания приходилось добывать у оленеводов за золото. Дело в том, что в стране царил беспорядок на золотых приисках. Система добычи драгметалла строилась на сжатых, непосильных сроках и условиях работы. Планы доводились нереальные. Чтобы их выполнить, старатели взрывали целину, разгребали отвалы, громоздили терриконы в погоне за самородками. А в отработанном грунте золота находилось много, и оно было бесхозное. Грунт перерабатывали все кому не лень: разного рода авантюристы, спекулянты, стяжатели. Молодчики Шамана тоже занимались нелегальным промыслом. Кроме этого прииски платили главарю банды мзду.

Шаман сидит за столом и рассматривает чертежи какой-то машины с грифом «Секретно». Смотрит на них, как баран на новые ворота. Стоит тишина. В комнате он один. Незаметно он склоняется над столом и дремлет. Его сон тревожен. Он часто вздрагивает, осмысленно бросает по сторонам свой взгляд и вновь безвольно роняет голову на стол. Он вздрагивает, услышав панический голос: «Шаман! Шаман!». Шаман инстинктивно реагирует на крик и быстро ныряет в кладовку, где хранилось оружие: хватает дробовик, затем шмыгает в сени, а оттуда в кусты. Вслед только слышит: «Шаман! Шаман!».
Из кустов он осторожно спрашивает:

Шаман. Кому это я понадобился?
Голос (ответ из полумрака). Лейтенант Кузнецов! И твой кореш. Нашли на дороге...
Слышится резкий хлопок - выстрел, на который из разных углов дома (с крыши, с пристроек, с сарая) высыпает братва и начинает беспорядочную стрельбу, не понимая в чем дело. Они были пьяны. В ответ лейтенант дает автоматную очередь вверх. Затем кричит во
весь голос:

Кузнецов. Своему корешу поверишь? Голос его знаешь? (Затем обратился к Богру,верному сподвижнику Шамана,которого подобрал  Кузгнцов  по  дороге): Чего  молчишь? Так и перестрелять нас могут.

Багор (болезненно). Братва, это я - Богор...

Шаман (грозно). Бросьте оружие. А вы, братва, - связать их! Разберемся.

Кузнецов бросает автомат. Осмелевшие бандиты набрасываются на Кузнецова и Василия, вяжут им руки. Багор не появляется. Он сидит в машине. Шаман выходит из укрытия и спрашивает:

Шаман. А где Багор?

Кузнецов. В машине.

Шаман. А ну, братва, - проверить.

Шаман с лейтенантом и Василием входят в дом. На столе горит лампа «Летучая мышь».

Шаман (деловито). А ну, волки, докладывайте, кто вы, откуда и зачем здесь? Будете врать пощекочем ребра. У нас это запросто.

Кузнецов (требовательно). Вначале развяжи руки. Чего боишься? Вон у тебя сколько головорезов. Враз растащат на куски.

Шаман (довольно). И то верно.
Подходит и сам развязывает руки лейтенанта и солдата, приговаривая:
Если ты тот самый лейтенант, что всполошил целую армию, то хвала и честь тебе. А чем ты это докажешь?

Кузнецов (Быстро сбрасывает гимнастерку и показывает спину в синяках, ссадинах и пораненное плечо. Спрашивает): Ну, что? Убедительно?

Шаман (пораженный увиденным). Да...извини, браток. Слышал о твоих похождениях. Шороху ты наделал много. За Богра благодарить не буду... Он, падла, не выполнил мое задание -доставить ко мне Косметика...

Кузнецов (оживленно). Кулика, что ли?

Шаман (удивленно). Откуда ты его знаешь?

Кузнецов. Пришлось встречаться с ним.

Шаман. Где?

Кузнецов. В подвале КГБ. Его там изуродовали, как Бог черепаху. Я пытался его спасти, но не смог. За него я и пострадал. Попал в опалу. Моя участь такая же, как и Кулика. Мне удалось убежать. Спасибо этому солдату Василию. А вот судьбу Кулика - не знаю. Я с ним был в одном подвале. Он то и дал мне твои координаты.

Шаман (сокрушенно). А я за ним четырех своих посылал. Один нашелся с гирей, падла. Вместо того чтобы Кулика искать, он по бабам шатался. Вот ему наука будет.

Кузнецов. Дело серьезное. Это награда пожизненная. Жить будет, но как? Освободить от гири практически невозможно. Только кастрировать.

Шаман. А зачем ты его приволок сюда? На потеху братве* Слышишь в соседней комнате смех истерический? Это над ним потешаются. Впрочем, есть дела посерьезнее. Зачем я тебе понадобился, лейтенант?

Кузнецов. Кривить душою не стану. Я слышал, что политическим ты стал. Тобою интересуются органы госбезопасности. Это серьезно.

Шаман (самодовольно). Пусть занимаются. Они лучше бы, падлы, не издевались над учеными.

Кузнецов. Мы к тебе за помощью и приютом. Разбоем заниматься не будем. Мы люди военные. Принимали присягу. А вот политикой - надо заняться.

Шаман. За политику - вышка, а за разбой - можно отмазаться. От силы - пятерка.

Кузнецов. Но ты засветился политическим. КГБ не будет заниматься уголовниками.

Шаман. Я, по пути^ коммерческим делом занимаюсь. Госсекреты меняю на валюту. Что здесь политического? Вот смотри на чертежи. (Достает из-под стола сумку, в которой папка с документами). Какие-то иероглифы...

Кузнецов. Надо эту папку передать государству. Ты же не враг народа. Где ты ее достал?

Шаман. На зоне. Один ученый гремел костями там, на шконках, какой уже год. Он просил меня передать государству чертежи и велел просить ему за них свободу, вроде как искупление вины. Я его амнистировал сам, а чертежи - вот они здесь. Если бы ученый не говорил, что за них там, за бугром, могут отвалить бешенные деньги, я бы подкинул чертежи охранникам лагеря.

Кузнецов. Дурак ты, Шаман... Конечно, извини за слово... но ведь не все в стране сволочи. Есть и хорошие люди. Ты, что - подлец?

Шаман. Подлец - не подлец, а шамать что-то надо. Вон орава какая. Все они жрать хотят. Всем что-то надо кинуть в рот... И что ты мне мораль читаешь? Аль подослали тебя, чтобы выудить эти чертежи?

Василий (вмешивается в разговор, услышав обвинения в адрес лейтенанта). И впрямь ты, Шаман, дурак. Если бы ты знал, сколько потерпел лейтенант, то не плел бы ерунду. Он дело говорит. Чертежи надо вернуть ученому. Его же расстреляют, если дознаются, что он секретные документы потерял. Это политика!

Шаман. И ты, солдат, туда же. А я, что не страдал, по-вашему? У меня жизнь, как кусок ржавого железа. У вас было хоть детство, школа, а я успел закончить четыре класса и коридор. А вы говорите: политика, что я - враг.
Шаман подошел к оконцу и предался воспоминаниям.—

...Да, когда я пятнадцатилетним юнцом во время войны голодный, холодный и беспризорный пристал, как помню, к обозу полка. Чистил им картошку, носил дрова для полевой кухни, мыл котелки. В 1943 году полк попал в окружение, был разгромлен и я, Василий Шаманов, попал в плен. Отправили меня в концлагерь в Польше. Потом меня и других пацанов отправили в Германию на сельхозработы. Через полгода - сбежал. Пробрался к своим, но меня под одну гребенку со всеми отправили в штрафную роту, как военнопленного. Документов у меня никаких. Роста был солидного, на вид - тоже. Бросили нас в самое пекло войны. Я был тяжело контуженный, попал в госпиталь. Тогда пристало ко мне клеймо дезертира, потому как был в плену у немцев. На слово не поверили. Затем без разбора бросили в лагерь. Оттуда сбежал. Долго рыскал по стране. Пытался устроиться на работу, но без документов - увы! Жизнь требовала деньги.
Подвернулись ребята - и дело пошло: пьянки, кутежи, грабеж, женщины. Меня заложила одна баба - официантка, - из-за ревности. Меня заловили и без суда бросили на стройку БАМа. Здесь я встретил Кулика. Подружились. Сделав пластику лица с его помощью, сбежал...

Шаман подходит к столу, отпивает из кружки несколько зычных глотков самогона, крякает, вытирает губы рукавом бушлата и продолжает вслух воспоминания. Кузнецов с Василием слушают и рассматривают чертеж.

...Вырос зуб, обида на всех и вся за растоптанную жизнь. Сейчас бы я имел семью, детей, квартиру где-нибудь в сибирской глубинке, где я вырос. Люблю Сибирь...

Снова глотает самогон, устанавливается тягостная пауза. Кузнецов и Василий молчат в полном сочувствии главарю банды.

...Но то были цветики, а ягодки впереди... Был еще один побег... (Шаман умолкает и вспоминает, подойдя к окну). За мной гналась свора блюстителей закона, то бишь муссора. Мои портреты в то время уже висели почти на каждом заборе Сибири: в магазинах, в общественных местах. Объявлялась солидная сумма за мою голову. Пришлось вновь воспользоваться услугой Кулика на зоне, куда я нырнул во благо своего спасения. Тогда режим не был таким злючим.
Охрана лагеря состояла из самих зэков, освобожденных по случаю перехода в охрану. Она была податлива на любую мзду. А у меня водилось кое-какое золотишко, конечно, конфискованное у буржуев. Знаете, сколько их разбогатело на войне? Тысячи. Они войны не нюхали. Так называемые, заготовители пушнины, якобы для нужд фронта. Они попросту грабили Сибирь. Паивали нанайцев, чукчей, пермяков и других нацменов и за безценок скупали у них меха. А я л своего рода санитар... Вел борьбу с ними. Они грабили народ, а моя братва - их...

Кузнецов (неожиданно, с интересом). А поезда тоже твоя работа? Причем пассажиры?

Шаман (раздраженно). Да те пассажиры - это те же коммерсанты! Скажи, лейтенант, можно ехать в Крым в отпуск, когда в стране разруха, голод? Хоть меня и называют бандитом, но спасал от голода, от лютой смерти сотни обездоленных людей за счет этих воров-буржуев. У меня бедняка никто и пальцем не тронет. А вот кремлевских бандитов не жалеют. Вашего брата -гоже. Это псы сталинского режима. Вы без суда и следствия бросаете в тюрьмы за килограмм зерна, за початок кукурузы...

Василий (возмущенно). Ты не всех меряй на свой аршин. Лейтенант пострадал, спасая гвоего Кулика. Он - борец против сталинского режима.

Кузнецов (спокойно, рассудительно). Напрасно ты, Шаман, озлобился на всех. В поезде, где я ехал, твоя братва грабила всех подряд. Двух матросов пырнули ножами.

Шаман (уязвленно). Попадаются такие и у меня. Я с ними разбираюсь по-своему. Мусора то меня ловят? А за то, что я не делюсь с ними добром буржуйским. Будь бы они поаккуратнее с ей братвой, я бы не обходил их вниманием. Да и государственных служак не почитаю. Почему ! разбрасываются учеными, конструкторами, артистами? Здесь в лагерях их уйма: Русланова,Вадим Козин и другие.
Мне надо ставить памятник по их освобождению, Мой капитал, почти весь, идет на их нелегальное освобождение, а попросту - побег. Вот ты говоришь, передать чертежи государству... Если бы они ему были нужны, то Сидоров не парился на нарах, а строил бы машины. Вот тебе, лейтенант, мой сказ и мораль.

Кузнецов (словно спохватившись). А почему ты обидел Кулика, что он на тебя взъелся?

Шаман (удивленно). А откуда тебе известно, что он на меня в обиде?

Кузнецов. Знаю, был разговор в камере.

Шаман. Что? Так и сказал, что на меня зуб имеет?

Кузнецов. Да, так и сказал. Даже обозвал падлой.

Шаман. Вот гаденыш. Неужели не забыл? Но я на него не в обиде. Верну долг сполна.

Кузнецов. До расскажи свою жизнь, Шаман. Время до рассвета еще есть. Спать некогда. Неровен час - нагрянет облава. Ночью они не сунуться. Да и нам впотьмах шарахаться незачем. Давай свою историю.

Шаман {Встает из-за стола, подходит к оконцу и долго смотрит в запорошенную даль, тронутую едва заметным рассветом). Да..., туго тогда пришлось... Сделав одну лагерную аферу, получил хорошее вознаграждение, сбежал от своего поделыцика Кулика. Сел на первый попавшийся поезд. Познакомился с проводницей, вошел к ней в доверие, даже, кажется, признался ей в любви. Проводница — молодая, интересная девушка поверила мне, приняла ухаживание, мои байки о несчастной судьбе, о невиновности моего осуждения, о том, что мне негде жить, и вроде бы еду в какое-то село по объявлению на работу. Завязались тесные отношения. Времени было достаточно, несколько суток дальнего следования. Таня - так звали проводницу - предложила по окончании рейса пожить у нее. Если что, то свяжем свои судьбы. Я согласился. Прожил я у Тани две недели - и скрылся. Далее курсировал по поездам дальнего следования. Знакомился с пассажирами, грабил их - и исчезал. Вскоре я примелькался и стал предметом поимки железнодорожной милиции, которая обложила меня, как волка. Одного я замочил: уж больно прыткий был. Гнался за мной, как борзая за подстреленной дичью.

Шаман продолжает воспоминания, пока Кузнецов с Васей рассматривают чертежи.

...Тогда была лютая зима. Пришлось удирать, спрыгнув с поезда, но неудачно - сломал ключиц}' л вокруг сплошная темень, снег по колено, сплошной пустырь, ни огонька вокруг. Ветер холодный, пронзительный лепил в лицо хлопья снега. Свирепствовала пурга. Куда идти -неизвестно. Подался на север в надежде найти кочевье нанайцев. Вдали замаячили огоньки. Появилась надежда на спасение. Появились силы. Пошел... Начал замерзать. Пришлось бежать, чтобы согреться. Наконец, добрался до какой-то фермы. Это была свиноферма. Зашел в помещение - обдало зловоньем и теплом. Выбрал в углу чистое место, подстелил сена, зарылся в него и уснул. С рассветом пришлось забраться на чердак, чтобы не увидели работники. Пролежал там весь день, околел там порядком. Под ночь слез - и прямо до корыта. Жрал пойло, как свинья. Думал пересидеть, пока все стихнет, отстанет погоня и облава. Но воспалилось плечо, адская боль, опухоль. Под утро одного дня меня нашли в бессознательном состоянии. Отвезли к фельдшеру. Еле-еле отходили. Председатель колхоза был оповещен о беглом заключенном - опасным бандите, признал меня по портрету, но не стал выдавать. Когда поправился, мне предложили работу в колхозе шофером. Машину водить я мог. Проработал месяц, бомбанул сельмаг и на машине скрылся. «Да, сволочь я! - взревел Шаман, отпрянув от окна. - Вышки мне надо!»

Кузнецов (с усмешкой). Поздно дошло? Бросай это грязное дело, и направим свои силы на защиту невинно осужденных, в основном политических. Когда их будет больше на свободе, быстрее свергнем остатки сталинского режима. В папке дельные чертежи новой машины.

Шаман. Ладно, поживем - увидим, что к чему. А вообще-то ты мне перевернул к верху дном все мое нутро. И где ты только взялся, лейтенант, со своим солдатом? Жил спокойно. Никто не учил, не советовал, а тут объявились учителя. Если Вы такие грамотные, то объясните: стоит ли эта папка чего-нибудь?

Кузнецов. Ты не можешь представить, насколько они ценные для государства. В свое время, в училище я слышал на лекции о ней; что автор томится в застенках лагерей.
 
Шаман (самодовольно). Уже не- париться - я его выпустил. А ты говоришь, что я занимаюсь только грабежом. Одно полезное дело я сотворил.

Кузнецов. С корыстью... Шаман. А как же. Меня братва бы не поняла.

Кузнецов. За это тебе зачтется - приди к власти настоящие люди. Буду жив -посвидетельствую.

Неожиданно солдат Василий скомандовал: Тихо!
Его настороженный вид указывает на опасность, исходящую с улицы. Вскоре слышится рокот мотора.

Шаман (истошно). Атанда*! Братва! К обороне! А ты, лейтенант и Василий, сюда, ко мне... Тушите лампу... Вот тут погреб... Залазьте...

Лейтенант, Шаман и Василий прыгают в погреб и закрывают крышку. ^     На улице идет перестрелка.

Кузнецов (шепотом). А как твои пацаны?

Шаман (спокойно). Ты думай о себе и чертежах. Пацаны - стрелянные. Дадут отпор.

В погребе темно, но Шаман не сидит спокойно, а что-то делает.

Кузнецов (шепотом). Что ты роешься, как крот?

Шаман. Помоги лучше открыть крышку потайного хода. Вот мои руки...
С усилием открывают крышку: сбоку подвала появляется сиреневый просвет. Это была
улица.

Шаман. Прыгайте. Там невысоко - метра три-четыре. Я за вами.

Кузнецов прыгает, за ним солдат, а последним - Шаман. Местность, в которой они очутились втроем - овраг, в котором надо ползти почти по отвесному обрыву метров пятнадцать. Ничего не оставалось, как это делать. На дне оврага Шаман пояснил:

Шаман. Это, братцы, знаменитый «Волчий Яр».