Голос Офры

Она была настоящей восточной красавицей. Родом из Йемена. Высокая, тонкая. Гибкая пальма в пустыне. Огромные глаза. Тёмные, обволакивающие. Потом они стали печальными. Её голос… Весь Израиль был в нём. Когда она пела "Золотой Иерусалим", казалось, что зыбучие пески пустыни струятся вместо крови по венам, и ты слышишь только нарастающий гул восточного ветра, в то время как воздух жаркой волной накрывает тебя и этот город с золотыми куполами, делая всё лишь крохотной частичкой вечности – и эти древние стены и молчаливые горы. "Воздух гор прозрачен как вино… Золотой Иерусалим… Я скрипка для всех твоих песен…".

Одно время она, судя по всему, очень любила английский язык, вообще, многое в западной культуре. У неё и песни есть на английском. Это мягкое "т" она привнесла потом и в свои песни на иврите. Очень необычной была эта смесь. Сам Восток, яркий, безудержный и модный Запад 80-х. Её традиционные этнические наряды, украшения и инструментальная западная музыка. Как хорошо одно её "Common baby" в "Порхающей песни" на иврите. Иногда казалось, что такие смеси позволительны только ей, потому что шли они ей чрезвычайно.

Самые близкие её друзья говорили, что и в песнях и в жизни своей она была очень естественна. И если она пела, что хочет такой любви как в фильмах, значит, так оно и было. Она была очень трогательной и лиричной. Её любовь должна была быть единственной и только настоящей.

Её уход из жизни до сих пор окутан тайной. Причиной смерти назывался СПИД. Но было ли это правдой, неясно. Вообще, очень многое там странно. Одно особенно - незадолго до смерти её глаза стали печальными. Безвозвратно…
Она ушла в сорок один год. Тогда я уже жила в Израиле, и всё происходящее казалось мне просто нереальным. Но остался её голос. Голос Офры Хазы. Тот, кто слышал его хоть однажды, поймёт, о чём я…