Пролог

...Сказка – это любимый язык Господа Бога, хотя Он знает много других языков…


Впервые Маргетта увидела Единорога, когда была еще ребенком.

Это произошло в лесу, на поляне, неподалеку от старого дуба. Около этого дуба Маргетта любила играть, потому что меж его корней было удобно прятать красивые камешки и шишки.
Но в тот день ей было не до игры, потому что на поляне оказался Единорог. Он стоял неподвижно и смотрел на Маргетту как на старую добрую знакомую.

Единорог представлял собою нечто среднее между гончим псом и горной ланью. Его сходство с лошадью ограничивалось роскошной гривой и в точности таким же хвостом. Глаза у него были голубые, а шерсть на фоне яркой зелени казалась такой белой, что светилась своим собственным светом. Хрустальный рог блестел, словно рассеянная в воздухе водяная пыль и над ним дрожала радуга. Маргетта отчего-то подумала, что Единорог очень похож на человека.

На самом же деле он был просто не похож на зверя. Единорог не был зверем, не был человеком, не был Ангелом, не был эльфом - он просто БЫЛ.

Если б Маргетта была старше, то, подумав, назвала бы Единорога самым совершенным воплощением воли Всевышнего. Но она была ребенком и ощутила лишь ни с чем не сравнимое счастье, которое происходило оттого, что в этом восхитительном мире существует еще и Единорог. Единорог стал для нее подтверждением всех радостей этого мира - и прежних, и будущих. Но главное, Единорог был в настоящем! Он стоял под сияющей радугой и смотрел на Маргетту ослепительно голубыми глазами.

Она не боялась Единорога, но подойти и коснуться его Маргетте даже не пришло в голову. Ее и без того переполняло счастье. Этого невероятного счастья было слишком много для нее одной, и Маргетта ощутила острую необходимость поделиться им с кем-то еще. Ей было все равно, кто это будет, и она понеслась в деревню что было сил.

У Маргетты не появилось даже мысли о том, что Единорог может куда-то исчезнуть. Она относилась к нему так, словно он был деревом, ручьем или камнем. Маргетта была уверена, что Единорог будет ждать ее на поляне под дубом, и она может вернуться туда в любой миг и увидеть его, когда пожелает.

Маргетта примчалась в деревню взволнованная и счастливая. Она рассказала о Единороге всем, кому только смогла - отцу и матери, соседям и родственникам, священнику в церкви, козам в хлеву, овцам в загоне и даже прокричала об этом в колодец. Матери, отцу и священнику она предлагала пойти вместе с нею к старому дубу и обещала показать Единорога. Но взрослые люди, умудренные опытом, объяснили Маргетте, что Единорог давным-давно исчез с той поляны и даже ей самой идти туда не имеет смысла.
 
Сначала Маргетта удивилась, потом страшно расплакалась и несколько дней была безутешна. Взрослые не знали, как ее успокоить и не могли понять, что именно  настолько ее огорчило.
Перед сном Маргетта мечтала о встрече с Единорогом, но вспоминала, что она невозможна, и засыпала в слезах. Задыхаясь от неведомой прежде тоски, Маргетта уверяла себя в том, что Единорог по-прежнему ждет ее на поляне под дубом, а во время своих игр старательно обходила стороной это место, боясь убедиться в правдивости родительских заверений.
Но как-то раз желание вновь увидеть Единорога победило страх навсегда потерять его, и Маргетта пришла к старому дереву. Единорога там, конечно же, не было. Однако на поляне под дубом Маргетта совершила важное открытие. Оказалось, что ощущение невыразимого счастья никуда от нее не ушло. Маргетта знала, что Единорога рядом нет, но она этого не чувствовала. Единорог никуда не исчезал. Он оставался с Маргеттой, несмотря на то, что поляна была пуста.

С тех пор она больше не думала о нем и не мечтала. Она о нем просто знала. Ведь здоровый человек никогда не будет мечтать о том, чтоб у него было сильное неутомимое тело.
Во второй раз Маргетта увидела Единорога через несколько лет. В тот год чума и холера косила людей, и целые города и деревни вымирали в самый короткий срок. Маргетта тоже заболела. У нее поднялся жар, и началась лихорадка.

Мать и отец Маргетты умерли одними из первых и больную девочку взяли к себе дальние родственники. Никто не думал, что она может выздороветь, и к ней позвали священника. Однако в тот день Маргетта металась в бреду и не могла исповедоваться. Добрый священник от души жалел послушную девочку и очень горевал о ней по дороге домой, а перед сном долго молился о ее исцелении.

Его просьбы были услышаны, и в ту же ночь священник увидел чудесный сон. Ему снился старый столетний дуб на залитой солнцем поляне. Под древом стоял сияющий златокрылый Ангел.

Взволнованный священник растолковал ночное видение так, как и подобает человеку его положения. А на рассвете прибежал в дом Маргетты и рассказал о своем чудесном сне. Родственники внимательно выслушали священника, тепло одели девочку и разрешили отнести ее на поляну.

Тем временем Маргетта ненадолго пришла в себя, и священник на всякий случай исповедал больную и причастил ее. Однако Маргетта была так слаба, что не могла говорить, и священнику приходилось называть все возможные грехи, а ей - отвечать ему кивком головы. Проглотить Святое Причастие стоило больной неимоверных усилий. Едва причастившись, она вновь потеряла сознание.

Священник сам отнес Маргетту в лес, завернул в большое одеяло и оставил под старым деревом. Когда же он вернулся в деревню, то увидел, что родственники девочки уже готовят поминки - никто из них не надеялся увидеть Маргетту живой.

Меж тем Маргетта снова очнулась и обнаружила, что она в лесу не одна. Над нею стоял Единорог. Он светился так ярко, что казался серебряным. Рог его был лучом света, а глаза - голубыми озерами невыразимой глубины. Единорог был ТАК БЛИЗКО, что усомниться в его существовании было невозможно. Его совершенную бессмертную душу Маргетта ощущала, как и свою собственную - меж ними не существовало различий. Это восхитительное единение длилось всего лишь миг…

Но в тот самый миг Маргетта поняла, что прежде могла поставить под сомнение все, что угодно - существование солнца и облаков, травы и деревьев, существование вчерашнего дня и далекого будущего. Маргетта не сомневалась лишь в том, что существует она сама, да еще Господь Бог, который ее сотворил.

Теперь же существование Единорога Маргетта могла подтвердить так же легко, как и свое собственное! И это вселило в ее сердце неугасимую радость.

От этой радости Маргетте захотелось бегать и прыгать, петь и смеяться. Она позабыла о своей болезни и ощутила себя цветком, который раскрывается навстречу солнцу. И вдруг Маргетта поняла невероятное. Она хотела коснуться Единорога. И Единорог этого тоже хотел...

Свое собственное желание и желание Серебряного Единорога испугали Маргетту больше чем ужасы Ада, козни Врага и Апокалипсис вместе взятые. Она забыла о том, что накануне исповедовалась и принимала Святое Причастие, а значит, была чиста настолько, насколько может быть чистым живущий на земле человек. Она забыла даже о том, что миг назад они УЖЕ СОПРИКАСАЛИСЬ.

Маргетта вскрикнула, сбросила одеяло, вскочила на ноги и понеслась в деревню. По дороге она сорвала с себя все платки, чулки и пуховые кофты, чтоб они не мешали ей бежать. Жар и лихорадка Маргетты прошли от небывалого потрясения и к вечеру она, румяная и счастливая, снова говорила о Единороге.

В тот же день болезнь отступила от деревни. Священник, все еще находившийся под впечатлением сна, взялся доказывать, что Маргетте являлся не Единорог, а ее собственный Ангел-Хранитель.

- Нет, это был Единорог, - отвечала Маргетта, и ее невозможно было переубедить.
Священник был умным человеком. Спорить с нею дальше он не стал, но остался при своем мнении. А Маргетта - при своем.

Она не была упрямой, но если б даже весь мир вокруг вдруг начал твердить, что она не видела Единорога, Маргетта не отступилась бы от своего. Она могла усомниться в себе - в своих человеческих чувствах - и допустить, что слух и зрение обманули ее. Но она не могла усомниться в Единороге! Маргетта была убеждена, что Единорог существует - что он так же, как и она, живет, ходит, дышит и смотрит вокруг ясными голубыми глазами.
Где он был сейчас, Маргетта не могла сказать. Но она ясно ощущала его присутствие на этой земле. Это знание переполняло Маргетту ликующей радостью - внезапной, безмятежной и прозрачной, словно кристалл чистого льда, словно рог серебряного Единорога. Стоило ей подумать, что он существует, как Маргетта захлебывалась счастьем. Единорог и радость были неразрывны.

Но скоро радость стала осенять Маргетту, минуя воспоминание о чуде. Сама жизнь Маргетты наполнилась чудом, словно Единорог растворился в ней.

Эта радость открыла Маргетте счастье созерцания - она часами могла наблюдать за букашкой ползущей по стебельку и изучать рисунки древесной коры, смотреть на облака, проплывающие в небе, и считать по ночам мерцающие звезды. Эта радость делала Маргетту неутомимой и старательной, побуждала к совершению множества добрых дел и помогла подружиться со священником, которому была обязана своим исцелением.

Однако этой радости было так много, что временами она не помещалась в Маргетте. И Маргетта начала смеяться. Просто так. Без причины.

У священника не было семьи и он забрал Маргетту к себе в дом, где взялся за ее воспитание с благочестивой радостью. А поскольку подопечная его оказалась доброй и послушной, то жили они в мире и согласии.

Маргетта была прилежной и на редкость сообразительной, и священник легко обучил ее читать и писать. Он рассказывал ей о Господе Боге, об Апокалипсисе, о Рае и Аде, об Ангелах и Архангелах, а так же о коварных Демонах Страсти и готовил ее к самостоятельной жизни. Маргетта содержала дом в чистоте и порядке, ткала, вышивала и готовила для праздников свечи, а когда она пела в церкви, слезы наворачивались прихожанам на глаза. На своего приемного отца Маргетта никогда не повышала голос, и священник был доволен ею. Его удручало лишь одно – слишком уж часто она улыбалась без причины, а иногда могла и захохотать. Поэтому соседи вскоре стали смотреть на нее с неодобрением.

Священника обижало, что его благочестивую воспитанницу принимают за безумную, и он пытался обелить Маргетту всеми силами. Он объяснял, что благодать самого Господа Бога изливается на его подопечную. Не зря же она столько времени проводит в храме. Да еще и поет!

Но священнику говорили:

- Знаем-знаем мы ее благодать. Это в голове у нее бродит Единорог.

Напрасно священник доказывал, что в лесу Маргетте являлся Ангел.

Ему отвечали одно:
- Знаем-знаем мы ее Ангела, - и приставляли ко лбу указательный палец.
Когда же при виде Маргетты люди стали шептаться, священник не выдержал. Он ласково пожурил Маргетту и заметил, что девушке ее возраста не к лицу смеяться без причины. И это, надо полагать, следствие ее мыслей о Единороге.

Маргетту очень удивили слова священника:
- Единорог тут не при чем, отец! Я смеюсь от полноты жизни! - постаралась оправдаться она.

- Знаю я твою полноту! - нахмурился священник и приставил палец ко лбу так, как его научили соседи. - А если Господь и показал тебе какие-то из своих чудес, - прибавил он, - то вспоминать о них следует пореже и не на людях.

Маргетта пообещала священнику исполнить его просьбу. Она старалась изо всех сил и действительно стала думать о Единороге намного реже. А потом и вовсе забыла о нем. Она перестала смеяться без причины и соседи больше не обращали на нее внимания.

Прошло немного времени, и Маргетта утратила беспечную радость, которая приходила к ней следом за воспоминанием о чуде. Потом исчезла вера в реальность этого удивительного события, а скоро развеялось и само воспоминание. Остались смутные обрывки чего-то небывалого. И Маргетта уже не знала, посещал ли ее Единорог в прекрасном, несбыточном сне или это ей просто почудилось.

Зато домашнее хозяйство она начала вести с особым старанием, и все спорилось у нее в руках. Она с удовольствием возлагала на себя новые обязанности в церкви и много сил отдавала на дела милосердия. Казалось, она старалась быть в постоянном движении и редко присаживалась отдохнуть. Отдыхая же, она беспрестанно молилась.

Вот только петь Маргетта стала хуже. Но кроме священника этого никто не замечал. Ему казалось, что его приемная дочь стала беспокойной и нервной, хотя Маргетта никогда не раздражалась, не обижалась и ни на кого не повышала голос.

- Дочь моя, приносят ли тебе удовлетворение многочисленные дела и обязанности, которые ты возлагаешь на себя по доброй воле? - спросил ее как-то священник. - И нужна ли тебе, живущей в миру, такая усердная молитва? Это по силам лишь невестам Господа Бога.
 
- Я стараюсь, чтоб мне не оставалось времени для подобных размышлений, - отвечала Маргетта, трижды перекрестившись. И священник не знал радоваться этому или огорчаться.
Прошло несколько лет, и рвение Маргетты в делах по дому и по приходу постепенно исчезло. От обязанностей своих она по-прежнему не отлынивала, все поручения священника выполняла с присущим ей старанием, да и добрых дел стала совершать не меньше, но взгляд ее стал тусклым, а движения замедлились. Казалось, она засыпала на ходу. Иногда Маргетта надолго замирала, прислушиваясь к чему-то в себе. Петь в церкви она начала стесняться.
Это не укрылось от любящего взгляда отца, но он по-своему расценил поведение взрослеющей дочери. Вскоре он спросил Маргетту, не появились ли у нее мысли о предстоящем замужестве.

- Я об этом еще не думала, - отвечала Маргетта.
Тогда священник стал ждать, когда она сама заведет о том разговор. Но Маргетта об этом не заговаривала.

Через год обеспокоенный священник повторил свой вопрос, на что получил тот же самый ответ.

Тогда священник спросил Маргетту о том, нет ли у нее желания всецело посвятить себя Господу Богу.

- Такое желание у меня, пожалуй, есть, - сказала Маргетта.

Священник очень обрадовался и стал готовить свою подопечную к жизни в монастыре. Но судьба распорядилась иначе.

Со своим приемным отцом Маргетта иногда выезжала в город, и там ее заметил один из богатых вельмож. Он был недурен собою и достаточно молод. Однако решил взять в жены сироту или девушку из бедной семьи, потому что у него нередко случались приступы беспричинной ярости, и он хотел, чтоб в случае чего все обошлось без лишних проблем. От невесты требовался лишь приятный вид, скромность и набожность. Маргетта подходила ему во всем.

Вельможа поговорил о предстоящем браке с ее приемным отцом и священник передал его слова Маргетте, не сомневаясь, что разумная девушка ответит вельможе отказом.

Каково же было удивление священника, когда Маргетта приняла это предложение с таким же равнодушием, как прежде согласилась идти в монастырь.

Это не на шутку взволновало священника.

- Дочь моя, - сказал он, - у меня сложилось впечатление, что дальнейшая жизнь не представляет для тебя интереса. И я не понимаю, отчего это происходит с тобой.

- Дело в том, что я уверена лишь в собственном существовании, а все остальное - не больше чем тени людей, предметов и обстоятельств, - отвечала Маргетта. - Они ничем друг от друга не отличаются и мне не трудно сменить одну пустоту на другую. Мне кажется, что я потеряла смысл жизни. Но не знаю, где я его потеряла и как мне вновь его обрести.

- Тот, кто ищет в жизни смысл, утратил веру в проведение Господне, - сказал священник.

- Да, - согласилась Маргетта. - Я ничего от жизни не жду. Но и не ропщу на нее. Я согласна принять ее такой, какая она есть. Но от этого мне не радостно. Ведь выбор мой невелик - монастырь или замужество. Где же найти спасение от этой скучной определенности! В мечтах? Но ты еще в детстве отучил меня от праздных мечтаний. Во снах? Но я знаю, что именно там Демоны Страсти подстерегают мятежные души, и потому, прежде чем предаться сну, отгоняю их от себя молитвой. Однако слова моей молитвы пусты, как и мое сердце. Ему не о чем молить Господа Бога - оно ничего не хочет. И не за что Его благодарить - оно ничему не радо.

- Что ты говоришь!? - воскликнул священник. - Оглянись же вокруг, дочь моя, и посмотри, как прекрасен мир! Господь Бог сотворил его для каждого из нас!

- Я оглядывалась тысячу раз. И с молитвой и просто так,  - печально призналась Маргетта.

- Я до сих пор не могу поверить в то, что Господь Бог сотворил мир таким скучным и однообразным, каким он представляется мне. Каков же он на самом деле? Кто-то убежден, что этот мир зол и жесток, кто-то утверждает, что он наполнен обманом и развратом. Но ты говорил, что каждый видит вокруг себя только свой собственный грех. Что же вижу я? Печаль и Уныние? Демонов Страсти, которые исказили мое представление о мире?
 
- Демонов невозможно видеть, дочь моя, - ответил священник. - Милостью Господа Бога они сокрыты от взоров людей. Но пагубное влияние этих Страстей ты на себе как раз и испытываешь.

- Как жаль, что чудовищ, окруживших меня, невозможно увидеть! - огорчилась Маргетта. - Если б мне представился случай взглянуть на свои Страсти, я нашла бы способ их одолеть! Я одержала бы над ними победу, и смысл жизни вернулся бы ко мне!

- Скажи мне, дочь моя, как давно ты потеряла этот смысл? – спросил священник.

- Понятия не имею, - призналась Маргетта. - Помню только, что, будучи ребенком, я имела его сколько душе угодно! Смысл был везде - в небе и на земле, в работе и в молитве, в слезах печали и в улыбках людей. Он сиял мне в каждой капле росы и каждое облачко, проплывавшее в небе, шептало о нем. Но потом он куда-то исчез.

- Значит, надо вернуться в детство и хорошенько там поискать, - отвечал священник.
- Разве это возможно? - удивилась Маргетта.

- С молитвой - возможно все, - заверил ее священник. - Господу Богу, сотворившему за семь дней целый мир, ничего не стоит ненадолго сделать тебя ребенком, чтоб ты смогла отыскать потерянный смысл. Я же могу лишь благословить тебя и ждать твоего возвращения с терпением и любовью, как и положено хорошему отцу, - сказал он, и глаза его увлажнились.

- Так что торопиться тебе не стоит. Будет лучше, если ты исчезнешь надолго, но отыщешь свою пропажу, нежели вернешься скоро, но с тусклыми глазами и пустым сердцем.

- Благодарю тебя, добрый отец, - отвечала девушка. – Я отправляюсь в путь завтра же, - и поспешила в церковь.

Там она предавалась молитве до полуночи. Маргетта просила Господа Бога о том, чтоб Он вернул ее в беззаботное детство.

Утром дочь священника поднялась вместе с солнцем и поспешила к зеркалу, чтоб осмотреть свое лицо и тело. И разочаровано вздохнула. Ей было по-прежнему семнадцать лет.
Однако некоторые перемены она все-таки ощущала. Вместо того чтоб собирать в дорогу еду и одежду, печалиться, плакать и вздыхать, Маргетта подумала, что ей стоит посетить места, где в детстве она любила играть. Больше всего ей захотелось побывать на поляне со старым дубом, и она пошла туда. Маргетта была уверена, что это ей подсказал сам Господь.
Поляну Маргетта отыскала сразу, несмотря на то, что не бывала на ней уже много лет. Ни поляна, ни дерево ничуть не изменились, и Маргетте показалось, что время и впрямь повернулось вспять.

«Как хорошо было резвиться здесь! - вспоминала Маргетта, и на глазах ее выступили слезы умиления. - Я собирала цветы, рассматривала букашек в траве и слизывала росинки с листьев. Подумать только - на такую ерунду я могла потратить целый день! Помниться тогда мне был совершенно не важен смысл собственной жизни. Мне вполне хватало ее одной».
Маргетта опустилась на траву и удобно устроилась в тени старого дуба. Она прислонилась спиной к его шершавому стволу и вновь почувствовала себя маленькой девочкой.
Шелест дубовых ветвей навевал дрему. Маргетта закрыла глаза и вспомнила о Единороге.
«Взглянуть бы на него еще раз… - вздохнула Маргетта. – И испытать бы прежнюю беспричинную радость… Потому что настоящее лицо мира можно узреть лишь глазами ребенка…» 

Она представила, что Единорог стоит на поляне и сияет так ослепительно, что его серебряный силуэт видно даже сквозь закрытые веки.

«Он похож на пламя церковной свечи, - восхитилась Маргетта. - Так бывает, когда оно замирает, вытянувшись к потолку. Как жаль, что он пригрезился мне или приснился…»
Скоро она устала сидеть и прилегла на траву, а лицо подставила солнцу.

«Единорог…  - размышляла Маргетта, слушая шорох дубовых ветвей. – Такого чуда я не смогла бы придумать… Его мог сотворить только сам Господь… Значит, Единорог - существует…»

Потом Маргетта наскоро прочитала молитву и погрузилась в сон.