Мои приключения за рубежом. Глава 14

Глава 14
  Когда прошла радость избавления от Вальдемара столь высокой ценой, я содрогалась и приходила в трепет при воспоминании о пережитом ощущении соприкосновения острого лезвия ножа с моей шеей. Росло негодование и презрение к нему, а собственное бессилие и незащищённость, бросали меня в состояние безысходности и ужаса перед неизвестностью и заставляли глубоко страдать. Временами меня окутывала чёрная тоска, сменяющаяся тягомотной печалью, если, конечно, два эти чувства не совсем одно и то же.
  Моего золота мне было нисколько не жаль, но свершившийся акт насилия был так омерзителен и гадок, что я чувствовала себя так, словно не только мою душу, но и всю меня с головы до пят, вымазали чем-то липким, грязным и дурно пахнущим. Мне всегда были смешны мерзкие поступки людей, лишённых совести, чести и элементарной человеческой порядочности. Иногда было их откровенно жаль, были чужды их духовные установки, а их искажённое мировосприятие ассоциировалось с расстроенным воображением души, заблудшей в лабиринтах комнат кривых зеркал.
  В экстремальной ситуации рядом с человеком, от которого исходили отнюдь не флюиды добра, я начисто забыла о существовании чёрной владелицы жилплощади, в прошлом – «ночной бабочки», напустившей на себя личину добропорядочной мужней жены, и её сожителя – кровожадного монстра в образе человека, которого мой источник снов охарактеризовал как рогатого быка.
  Пока у меня жил Вальдемар, они оставили меня в покое и не показывали даже носа, но как только они узнают, что он выдворен мною, события могут начать развиваться совершенно непредсказуемо. Поэтому я надеялась поговорить с Кристиной чисто по-женски, ведь мне совсем не с кем было поделиться, поговорить по душам, конечно, кроме пана Мечислава, который, как мне казалось, был моим единственным доброжелателем. Мне хотелось простого человеческого сочувствия, понимания и выяснения ситуации. Свирепость Анджея, его внезапное ожесточение против меня, не имело ни малейшего основания, так как я всегда была с ним предельно вежлива и учтива. Когда я прокручивала прошлые события, то не могла припомнить, чтобы мы даже разговаривали когда-нибудь на высоких тонах.
  Я стояла возле двери и не решалась нажать на кнопку звонка, и, как тогда, в первый раз, уговаривала себя сделать это. Двери мне открыла Кристина, заметно опухшая и дрожащая от очередной пьянки.
– Можно к тебе войти? – спросила я, не переступая порога. – Мне нужно поговорить с тобой, но если ты больна, я приду в другой раз, – добавила я, изучая её выражение лица и реакцию на моё появление, поскольку мы не виделись недели две. Но на её чёрной физиономии ничего нельзя было прочесть, кроме физического страдания, поэтому у неё не было сил дать волю ненависти, которую она, без сомнения, испытывала ко мне.
– Войди, – буркнула она, и, сгорбившись прошаркала к кровати. Её тяжёлая грудь, всегда поддерживаемая бюстгальтером, теперь беспомощно висела под ночной сорочкой и медленно телепалась в такт тяжёлой поступи шагов.
  К счастью, Анджея дома не оказалось; я облегчённо вздохнула, так как предпочитала своих врагов порознь, нежели вместе. Кристина плюхнулась в постель, и я поняла, что разговора по душам не получится, хотя от её прежней воинственности и напыщенности не осталось и следа, и пока она прикуривала сигарету, я размышляла о том, когда же человек правдив: пребывая в добром здравии или терпя геену ада?
  Я заговорила, так как нужно было чем-то заполнить молчание, проявляя сострадание её самочувствию, затем дипломатично напомнила ей, как она когда-то горячо убеждала меня в том, что мы будем подругами, и попросила объяснить причину агрессивного поведения Анджея, но она только прятала глаза.
– Вальдемар живёт у тебя? – спросила она, пропуская мимо ушей, мои приязненные усилия.
– Нет, и уже давно, он охранял меня от твоего мужа, который тоже, кстати, обещал быть доброжелательным ко мне, но Вальдемар оказался вором – он украл у меня моё золото! – призналась я, в надежде снискать её сочувствие.
Но она только криво и цинично усмехалась, и пока я была в ударе и упражнялась в красноречии на смешанном языке, старательно подбирая польские слова, не заметила, что её грудь оголена, а поза развалившегося  ленивого тела – профессионально вызывающа. Я встала, извинилась и направилась к выходу. За спиной послышался её зловещий шёпот, но слов я не разобрала. Это было похоже на грозное шипение усталой гремучей змеи, ретировавшейся в кусты, чтобы затаиться.
  Ничего утешительного для себя я не услышала. Её зловещее шипение, безусловно, являлось дурным предзнаменование, но я, почему-то, воспрянула духом, и моё настроение переменилось – я обрела вдруг успокоение и умиротворение. Изменить я ничего не могла, я просто ждала дальнейших событий с каким-то подъёмом и азартом игрока, желающего вкусить до конца, – либо сладость победы, либо достойно перенести горечь поражения.
Следующая глава:http://www.proza.ru/2009/08/22/382