Миражи

        /А.С.Э./

С четвертой сигаретой к Нему в мозг влетела песня. Слабая, как хриплый голос ветра, и тонкая, как нить слюны, она цепко схватилась за ворот растянутой футболки. Осыпаясь лепестками серебристого пепла, она падала на плечи, завоевывая каждую его клеточку, влилась в каждый нейрон его тела, казавшийся уже отмершим. Как нервный импульс, пробежалась по кисти руки, вломилась в ладонь, билась, как пойманная в сети птица, и, медленно затягиваясь пятой, Он уже не думал о той, что отобрала последние месяцы его жизни. В расширенных зрачках что-то вспыхнуло, словно рыжие пряди летнего заката разом переплелись в сетчатке. Медь плавилась, и от нее валил густой дым. Такой же, как из ссутулившихся скелетов черных заводов. Но запах…совсем другой… он это почувствовал… новый, чистый… отдающий ментолом, свежий и прочный, как эвкалиптовое дерево. Непонятные звуки, как капли дождя, затарабанили по голове. Сначала они падали мягко, словно подготавливая ту сферу, в которой им предстояло родиться, потом чуть быстрей, их звук – вы слышите – кап! кап! Кап!-пробежался по металлической крыше, звонко отдаваясь в вечернем затишье. И вот – целая вереница крупных, ровных, словно выкованных чьими-то умелыми руками, градин стеной обрушилась на него! В их движении было что-то связанное, они работали, как четко отлаженный механизм старых часов, стучали молоточками –тик-так-тик-так.  Как жидкость в сообщающихся сосудах, они были друг другом. Их песнь была едина. И она была воздушна, как морской рассвет. Маленькие круглые капли жадно вдыхали себя, заглатывая прохладную воду , как странник, потерявшийся в пустыне и обреченный на гибель, вдруг находит серебрящийся родник животворящей влаги. Сбежав вниз, Он кинулся к полотну. Написать это! Изобразить, как можно точнее! Скорее, скорее – пели голоса – ни одной капли нельзя потерять, каждая из них драгоценна!!! И Он работал, работал до изнеможения, измерял и добавлял, переливал мелодию из одного сосуда в другой, соединял несколько капель в одну, делая их совсем крупными, размером с куриное яйцо, и разбивал на сотни маленьких кругляшков – не больше песчинки -  и звук слушался Его. Шелестящим покровом ночи он укрывал хозяина, ароматом пурпурной тьмы щекотал его ноздри. И Он вспомнил те времена, когда мама была еще совсем молодой,  она еще умела улыбаться, а на ее лице не были морщинок. Тогда, бывало, проснешься – на кухне шкворчит яичница – и теплым запахом уюта, вкусной еды и маминых рук светится утро – голубое, ясноглазое, и жить хочется! И так много надо успеть! Вся жизнь – на ладони! Только подумать!.. мурашки бегут по телу… - холодным дыханием приближающаяся полночь бесстыдно заглянула в его лицо…- Он очнулся. Теперь все по-другому – эта мысль дерзко ворвалась в Его сознание, Он пытался ее отогнать, как назойливую муху, но она не улетала, ее жужжание было мерзким, пронзительным, пугающим. Даже более пугающим, чем его одиночество.  Впервые за много лет ему стало страшно. Страшно до ужаса! Холод пробежал по его телу, заморозив кровь в жилах, длинным ногтем провел по сердцу, как по стеклу, разорвал то немногое, что там осталось, - какие-то надежды, мечты, воспоминания -  на лоскуты и бросил на пол.   Ему хотелось, чтобы кто-нибудь погладил его по голове, говорил, что это только страшный сон, шептал нежные слова… он испугался, как мальчишка. Горячие капли свинцом ударялись о поверхность дубового стола, грохотали в оглушающей тишине, как кандалы единственного пленника, забытого и брошенного в опустелой тюрьме. Он плакал, как ребенок, безудержно и горько, вытирая большой шершавой ладонью ручейки слез. Он лег на продавленный диван, мысли бешеным роем крутились в его голове – теперь все по-другому…но одна из них выбивалась, словно бракованный товар – она дарила ему свет. Внезапно ее тепло волной пронеслось по телу и накрыло с головой. Он чуть не захлебнулся от радости: эта мелодия, которую он сотворил, несомненно, самое прекрасное, что он создал. Ее запах – спелой вишни и цветущей сирени, если до нее дотронуться, она похожа на легкий газовый шарф, полоску света, ровного, теплого…как рассвет…  Он лег на диван и укрылся старым клетчатым пледом. Мальчишечья улыбка была безмятежной, и она казалась странной гостьей на его заросшем жесткой щетиной лице. Он улыбался чему-то… Он разговаривал сам с собой  (по старой привычке; спрашивал и сам же отвечал). Это волшебство нашло место в его жизни: он создал действительно что-то необыкновенное, словно кто-то сверху напел ему эту потрясающую мелодию… удивительно… вот она - Жизнь!!! Такая поразительная и манящая, чистая и лиричная, мужественная и верная, как песнь горцев. и было так тепло…уютно… он что-то шептал… но его глаза были закрыты. слова шелестели, как травы,  там, откуда он родом…роса горячим воском капала наземь…сорвавшиеся буквы катились вниз, настигая друг друга, как большие камни с крутого обрыва…внезапно они затихли, словно языки волн, подбиравшиеся все ближе и ближе к песочному замку, наконец, слизнули его…еще секунда – и этот песок станет ровным и гладким, словно и не было этого чуда…Он улыбался своим мыслям… теперь уже слова растворялись, не сойдя с губ…
И его не стало.

26.06.2009. фото автора
Впервые было опубликовано на Стихире.