Глава 79. Сон Надэль в осеннюю ночь

Первая ночь в одиночке прошла в слезах и отчаянии. Надэль прекрасно знала, что за ней ведется круглосуточное наблюдение, но что могло ее напугать теперь? Ей осталось жить ровно пять дней. А потом все будет как в тех песнях, балладах и сказках, которые роились в ее голове, как пчелы, и строили свое огромное здание мысли, как не менее трудолюбивые муравьи. В сказках неугодные люди «выбывали из игры» с помощью змеев-горынычей, разбойников, джиннов, русалок и вил (очаровательных, но часто коварных крылатых дев, напоминающих русалок, представительниц южнославянского эпоса).
Она сравнила свою мозговую коллекцию сказаний разных народов мира (дневник ее, естественно, находился у тюремщиков) с гербарием редких и исчезающих видов растений. На тот момент, в нем содержались такие знания, которые могли быть потеряны для мира навсегда. Поскольку к этому времени отсутствовали даже некоторые носители эпоса, представители небольших народностей, ассимилированных или уничтоженных косой всеобщего Объединения. Многие из тех людей, которые передавали ей свои знания, уже умерли, кто-то еще хранит в памяти обрывки национальных традиций, но из-за их «невостребованности» не стал передавать его своим детям, загруженным внешними невзгодами и интердизайнеровским мусором в головах.
«Жалко, что я умираю. Можно было бы книжку написать: «Мудрость народов мира», например», - с сожалением о себе, как о действующем индивиде, который может «отдать душу» не за дело жизни, а за свою мстительность к одному мерзкому субъекту, подумала Надэль.
Оплакивая свою судьбу здесь, в изолированной от всего света, абсолютно пустой комнате, она поняла, что все это время держало ее в руках только то, что на нее смотрят окружающие, которые были в еще более  ужасном положении. Она не имела права «раскисать» при них.
Она вспомнила Паризьен – ее малыш Поль еще не научился говорить. Он едва не замерз от холода, и Надэль отдала левшуковское пальто своей соседке.
Она – первая «висельница», а, значит, ее ребенок никогда не улыбнется и не скажет «мама». Он родился, чтобы, не прожив человеческую жизнь, умереть. Кануть в лету, не оставив следа.
Ее сердце заныло: «Хорошо даже, что мы так и не обвенчались с моим любимым Кройксом. Хорошо, что он умер мужем чужой жены. Хорошо, что мы не породили  сироту… Хорошо, что нам нечего вспомнить».
Однако, она все же вспомнила слова погибшего в борьбе с горцами Кройкса: «Все что ни делает Бог, все к лучшему».
«Все хорошо», - она заснула с этой несвоевременной мыслью в голове.

Сон заключался в странном дуплексе снов:
Первая часть слагалась из ясных выражений и вида небольшой мудрой изумрудной черепахи, над которой произнеслись слова:
«Б о г  с о з д а л  м у д р у ю  ч е р е п а х у.
П р о с в е т л е н н ы е – о х р а н я ю т  е е  и  н е  м е ш а ю т  е й  ж и т ь.
Ч е л о в е к   с ъ е д а е т   ч е р е п а х у».
При этих словах совершенно голый и лысый человек заглатывает мудрую изумрудную черепашку, лишая ее жизни, пополняя свой головной мозг ее мудростью именно так, по-дикарски.
Надэль проснулась от ужаса и безысходности. Такой черепашкой, без всяких сомнений, был ее Кройкс.
«Почему, чтобы научиться мудрости, надо проглотить хорошего человека?» - сказал она вслух.
Сон не шел к ней. Сердце ревело о своей утрате, в которую все-таки не верилось. Дитя интуиции, она чувствовала, что Кройкс не погиб. Она не верила в его смерть. Потом задумалась о том, почему  же люди убивают тех праведников, которые хотели только добра и истины.
Люди любят приносить жертвоприношения. Как обвинять людей в том, что они за весь исторический период человеческого существования приносили в жертву самых лучших? Они приносили в жертву тех, кто открывал им путь к  Богу.
Праведник хотел, чтобы люди поверили. Они начинали верить и приносили Богу самое лучшее, что имели – самого праведника. Того убежденного, который возвещал им об Истине и звал к жизни в Ней.  Все это происходит бессознательно, едва кто-то сознательно может согласиться с этим.
Величайшая жертва Иисуса Христа, принесенная перед людьми,  может быть, объяснима именно этим. Хотя Он говорил о том, что не жертвоприношениями надо служить, а работой собственных душ.

Когда утренний сон привел  сознание Надэль в «мир иной», перед ней раскрылась и  вторая часть сна.

Будто ехала она на тяжелой деревянной телеге с другими людьми. На шее блестел ряд крупных белых жемчужин бабушкиного ожерелья. Надэль очень любила его и почти никогда не расставалась с ним. И тут, нить оборвалась. Одна за другой, жемчужины стали выпадать из рук пытающейся все восстановить девушки. Как она ни старалась удержать свою  рассыпающуюся ценность, все было тщетно. Жемчужины укатились в разные углы телеги. Отчаяние Надэль не знало границ. Разрушено то, что не соберешь вновь.
Тут-то один человек, находящийся  впереди телеги, незаметно для нее протянул руки к деревянному полу и в мгновение ока собрал все жемчужины до одной, точнее они сами притянулись к нему, как к магниту.
Молодой мужчина по-хозяйски спрятал все свои находки в два небольших карманчика в своей светлой вязанной кофте. А когда она подошла к нему, с просьбой отдать ей жемчуг, то увидела, что все ее богатство оказалось в руках… кого бы вы думали? Они были в руках Кройкса!
 - Он жив! – эти слова были первыми при пробуждении девушки в то утро.