Прощай

There's nowhere left to hide
In no one to confide
The truth burns deep inside
And will never die

Lips are turning blue
A kiss that can't renew
I only dream of you
My beautiful

Our wrongs remain unrectified
And our souls won't be exhumed
Muse

…Я уже умирала... не помню когда и где… лишь это ощущение, словно я оказалась в давно знакомом месте… Я не смогла остаться с ним до конца, дожить до последнего момента, когда дождь хлынул всей своей стихийной мощью на наши обнаженные тела, до момента, когда он конвульсивно сжал мои безжизненные ладони, невидяще завязнув в моих остекленевших глазах, когда он обессилено опустился на холодеющую кожу, покинутую светом, и положил голову на мою грудь, силясь услышать хотя бы едва заметный ритм уже остывающего мертвого сердца… Но до последнего судорожного вздоха я была счастлива, я принадлежала ему… и это невыносимое счастье перекрывало жгучую боль от каждой падающей на меня капли, перекрывало вакуумную пустоту и нарастающее изнеможение, что оставлял за собой черный вихрь ничем не сдерживаемой энергии, покидающей мое тело… я уже была никем, обычной оболочкой из тающей на глазах плоти, но я все еще была счастлива, как никогда за всю свою безграничную калейдоскопическую жизнь…

-…Аза… Аза… посмотри на меня… моя маленькая Аза… взгляни на меня…

…да. Определенно, я умерла… Здесь все было так знакомо, только чуть тусклее, чуть глуше, чуть притупленнее, но все это уже было. Сердце билось медленнее, тише, а воздух, словно нехотя, тек сквозь меня, медленно наполняя легкие…

-посмотри… посмотри… давай же, открой глаза…
веки словно налитые свинцом, холодные и чужие. Они не слушались, несмотря на всю невозможность ослушаться этого почти беззвучного призыва. Я попробовала пошевелить рукой, но было такое ощущение, словно я заперта в каменном мешке без всякой возможности двинуться, даже вздохнуть чуть глубже…

- не бойся… все хорошо. Я здесь. Я с тобой. Я все еще держу твою руку… у тебя просто пока нет сил…

его губы я бы узнала даже на том свете, он накрыл ими весь мой мир… он дышал за меня, вталкивая жизнь внутрь невесомой оболочки… и внезапно мое тело обрело тяжесть… точнее я почувствовала свою тяжесть, все еще связывающую меня с этим миром… Он чуть покачивал меня, прижимая к своей груди.

 - теперь все будет хорошо… все кончено… самое страшное позади. Попробуй открыть глаза.

С трудом, но веки, наконец, разомкнулись… но за ними была лишь та же тьма. Шок разрядом перекатился под кожей, сознание дернулось, будто произошло короткое замыкание… меня тряхнуло…

- тссс… тише-тише… не пугайся. Это всего лишь ночь. Я рядом.

Я ощутила дыхание на щеке и холод… я не помню, чтобы когда-нибудь мне было так холодно… словно новорожденный котенок, я слепо барахталась в его руках, надежно удерживающих меня и чуть покачивающих, как в колыбели. Я была бы счастлива провести так всю жизнь, но мое тело сотрясалось каждой клеточкой, а зубы не давали произнести ни слова.

- сейчас… ничего не бойся… нам уже нечего бояться…

он отнес меня домой, положив прямо среди подушек, плотно укутал в одеяло и накрыл сверху пледом, оставшимся в память о Ладе… я медленно согревалась, из-под ресниц наблюдая, как он волхвует над туркой… как бы я не старалась, у меня  никогда не получался правильный кофе. Теперь же я поняла, что истинный кофе – приоритет дождя: обжигающий… терпкий… чуть горчащий на самой зыбкой кромке необъятной палитры ощущений… яркий… блаженный… вязко-густой… обволакивающий и проникающий до самого низа живота, словно нежно проводя невидимой рукой, дотрагиваясь… успокаивая. Дождь поил меня кофе с ананасовым мороженным… потому что другого под рукой не оказалось… но даже ананасовый осадок лишь придавал ему загадочность, как замочная скважина в комнату, полную волшебства, в которой притушен свет.
Мы пили и пили, глоток за глотом уходя в незнакомое небо, и отпускали с привязи кольца сигаретного дыма, уносимые звездным светом куда-то в диковинные миры… а потом он прижал меня крепко к себе и впервые никуда не ушел. Мир за пределами его глаз бесследно таял… время умерло… пространство  безропотно свернулось клубочком, оставляя нас вне себя… просто он и я. Между нами больше не было преград… мы оба были за гранью. Теперь тот крошечный обломок судьбы, что еще оставался в нашем распоряжении, мы могли принадлежать друг другу бесконечно… и он не отпускал меня от себя ни на секунду…. продолжал сжимать мою руку, вне зависимости впадала ли я в забытье, или же наши тела вновь и вновь притягивались в едином простом и непреодолимом стремлении… ему уже нечего было брать – я лишилась своего света… мне уже не грозила смерть от передозировки его присутствия во мне… и мы в эйфорическом опьянении от внезапной и безграничной свободы не могли остановиться… не касаться друг друга… не целовать… не смотреть… В огромной бездонной пустоте существовали лишь две души, замкнувшиеся друг на дуге…


С непривычки свет в любой своей форме больно ранил… даже лохматое свечение старого дворового фонаря, с трудом дотягивающееся до ржавой ограды детской площадки перед моим домом… Я щурилась, старалась не смотреть, но свет все равно резал и жег, словно палач, с остервенением ревностного фанатика приводящий в действие смертельный приговор…
Мы стояли под тем самым фонарем, где впервые встретились, и где изломались и переплелись наши судьбы… Он склонился, касаясь подбородком моего лба и безучастно глядя во тьму, плотно обступающую жалкий клочок света…
- …никогда дождь уже не причинит тебе зла… Теперь в твоей душе вечно будет храниться его частица… Отныне и навсегда мы будем вместе, где ты, там и он… там и я… - шептал он, дотрагиваясь губами до моего уха, щекоча шею своим дыханием, -… и отныне и навсегда ты и Тень не связаны… он наполнил вас до краев… Теперь на двоих у вас две души… и вы свободны, каждая выбрать свой собственный путь…
Я недоверчиво взглянула себе под ноги, туда, где в свете фонаря, от них на мокрую, блестящую землю простиралась тень, обрисовывая резкий вытянутый контур моего силуэта. Я пошевелилась, и она синхронно повторила мое движение, я шагнула в сторону, и она шагнула за мной. Какое непривычное ощущение – послушная бессловесная тень… Я оглянулась. Из тьмы беззвучно скользнула и уселась у его ног огромная черная собака, отдаленно напоминающая помесь кавказкой овчарки и хаски, а ее глаза горели синим пламенем, раскаляющимся к зрачку. Странница.
- Тень… - она подошла ко мне и коснулась выпуклым лбом моей руки. Я вздрогнула… от непривычно глухой тишины… Раньше ее мысли текли в моем сознании ровным потоком, почти не отличимые от моих, а теперь, впервые, я не слышала ее. Мы стали чужими друг другу, словно спустя долгие годы жизни врачи разделили сиамских близнецов, только еще хуже… еще опустошающе… Я отчаянно прислушивалась к себе, но кроме тупой боли, шока и глухого, словно пульсирующая под здоровой кожей заноза, сожаления, ничего не слышала. Ее не было там. Только тишина и одиночество. Но не было там и той смертельной безысходности, о которых много рассказывала Софья, когда тень покинула ее. Ведь  моя Тень не умерла, а обрела свободу.
- Тень… - я обняла ее мощную шею, спрятав лицо в длинной гагатово-черной шерсти… - Теперь ты вольна идти, куда захочешь… и тебе уже не нужно вечно беспокоиться за меня…
Она издала что-то среднее между стоном и рычанием, и положила массивную голову на мое плечо… И пусть мы уже не были одним целым, но клянусь, я чувствовала ее грусть и смятение… Нас разделили, и несмотря на гнетущее ощущение потери, необычное пьянящее чувство свободы немного смягчало и притупляло боль… И под моими ладонями по огромному сильному телу волнами прокатывалась дрожь… и могучие лапы неосознанно переступали по земле от избытка чувств и нетерпения…
- Все равно, мы навсегда останемся двумя частями одного целого… И никогда не забудем, что раньше имели одну душу на двоих… Тень, я всегда… я буду помнить о тебе, пока вообще буду способна помнить… и ты, прошу, не забывай обо мне…

Огромный теплый язык прошелся по щеке, колдовские глаза впились в меня цепким, пронизывающим взглядом, взглядом обычной, слепой от рождения, собаки… взглядом, скрывающим за этой маской неисчислимые проходы в мириады параллелей, по которым мы с ней когда-то проносились, иногда используя их просто как трамплин для прыжка на следующую страницу… а в некоторых из них мы задерживались на очередную маленькую жизнь странной нелюдимой девочки со слепой собакой… Теперь эти проходы закрыты для меня, но я всегда буду хранить в себе эту маленькую тайну наших многочисленных жизней, полных невыносимой легкости бытия…

- А теперь иди… насладись своей свободой, моя любимая…

Но она не двигалась, а продолжала всматриваться в мои глаза, словно ища что-то и не находя… И я поняла, она пыталась увлечь меня за собой, толи по привычке, толи просто все еще не веря, что она полноценное существо, и может просто уйти и никогда больше не возвращаться… может уйти навсегда… Это слово полоснуло, словно острая бритва по открытой ране… если она сейчас уйдет, то уже никогда не сможет найти меня… Раньше ее безошибочно приводила ко мне прочная связь, которой больше нет…
Нет… я оказалась абсолютно неспособной расстаться с ней навсегда. Подсознательно я все еще наивно полагала, что даже если она сейчас уйдет, то обязательно вернется… рано или поздно, снова будет рядом. А сейчас это ужасное «навсегда» накрыло меня, точно снежная лавина… раздавило и вывернуло наизнанку всю привычную жизнь… оно разрушило иллюзию прочности нашего маленького личного мирка… К горлу подкатил огромный ком, не давая вздохнуть и выжимая хриплый стон… коленки задрожали, и я опустилась на мокрую землю…
Я неимоверным усилием сдерживала подступающее рыдание, глаза, казалось, раскалились от готовых пролиться слез. Я почти ничего не видела перед собой, но знала одно, сейчас нужно быть сильной, нельзя показать ей свою боль и слабость… это будет настоящим эгоизмом с моей стороны…
- Прощай, Тень… Помни… - больше я не могла выдавить ни слова…

Она медленно отступила… неуверенно остановилась, снова заскулила, будто спрашивая разрешения… лишь смутный силуэт и горящие размытые глаза… Я протянула руку и последний раз медленно, вслепую, провела по ним, по огромному выпуклому лбу и лохматым ушам, по всей длине морды, по холодному кончику носа… последний раз ее язык обжег ладонь и теплое дыхание обдало лицо… Я убрала руку, прижав ее к груди, словно пытаясь вобрать в сердце и навсегда законсервировать в нем эти последние ощущения… Хорошо, что она больше не слышит мои мысли и не переживает мои чувства… Она попятилась, и вдруг, в одно мгновенье, резко развернулась и прыгнула, исчезнув на границе фонарного света и окружающего мрака…

Не знаю, сколько бы я еще просидела, уставившись в одну точку, туда, где навсегда исчезла часть моего сердца и души… я словно загипнотизированная застыла во времени и пространстве… я ждала, когда наступит освобождение, но оно не приходило, ничего не приходило… Оставалась лишь пустота. И вдруг на мои плечи легли руки, к спине прижалась холодная грудь… И вот тогда меня прорвало… Но я не рыдала, не билась в отчаянии, как ожидала, а просто беззвучно плакала, настолько больно было внутри, что эта боль оттягивала на себя всю силу готовой разразиться истерики… Я просто плакала… просто ровный поток бесконечных слез… Я не знаю, сколько минуло времени, не помню, что происходило дальше, лишь смутные обрывки… В голове ритмично пульсировало лишь одно: «Кто же сказал, что будет легко, маленькая моя… Теперь будет только больней»

Мы сидели на крыше, не замечая холодных капель, струящихся по обнаженной коже… Его кончики пальцев след в след по мокрым дорожкам чертили на мне загадочные письмена… Даже открыв глаза, я ничего не видела, кроме маленьких островков света вокруг фонарей далеко внизу… А закрывая, видела лишь его… Холод уже никогда не будет смертельным… Я умру совершенно по-другому…
Внезапно его руки, перехватили тяжелые мокрые волосы, пропуская между пальцев по всей длине… до самых кончиков, выжимая из них ледяные слезы ноябрьского дождя. Он отделил одну прядь и осторожно у самых корней вонзил в нее старый костяной гребень, потянув вниз… бесконечно долго, медленно скользили его пальцы, а за ним потрескавшиеся зубцы, разделяющие прядь на ровные дорожки… А вслед скользила моя воля и мука… наслаждение и боль… умиротворение и неотвратимость… Прядь за прядью бесконечность ночи он расчесывал мои волосы, обрушивая за нами последние мосты, закрывая все пути назад.
…Мой суженый…
- Навсегда… - шепнул дождь в мои раскрытые губы…
- …навсегда, - беззвучно повторила я в его глаза…

- До встречи, моя любовь…

Его глаза все еще держали меня, когда движение губ стало совсем невесомым… только капли невыносимой нежностью хлестали в открытый рот, скатывались по лицу и плечам… падая в широко раскрытые, ослепшие глаза…

- Прощай, моя любовь… Встретимся, как обычно… - я все еще простирала руки, словно обнимая кого-то невидимого, но в них уже не было ничего кроме воздуха,  насыщенного ледяной влагой …

Я медленно поднялась, не сводя глаз с непроглядного мрака неба, откинув назад голову, ловя каждую каплю, считая удары сердца… раз, два, три, четыре, пять…
… на ресницы опустилась первая снежинка… шесть, семь…
Снег внезапно сошел на мир сплошной густой стеной, будто там, где-то наверху, лопнула туго натянутая нить, сдерживающая края давно треснувшей плотины… тонкая, но очень упорная нить, которая чуть было не соединила вместе два полюса… восемь, девять, десять… от каждого удара сотрясалось все тело, весь мир дрожал с каждым ударом все сильнее…

- Прощай… Найди меня в другой жизни… я буду ждать тебя…

… одиннадцать… двенадцать… тринадцать…

мое тело все сделало само… оно знало, что мне нужно… как и раньше, привычным движением ноги понесли меня вперед… привычным легким движением я шагнула с крыши, но не вверх… а вниз… мимо широко распахнутых восхищенных глаз, глядящих на первый снег, мимо балконов, уединившихся от шумного и уютного тепла за полупрозрачными тюлями, мимо умывающейся на подоконнике кошки и нахохлившихся воробьев на бельевой веревке, мимо жизни и света… все дальше вниз…

… четырнадцать… пятнадцать… шестнадцать…

это было красиво и совсем не больно, словно я была невесомой геометрически правильной звездочкой из замершей воды… одна из миллионов, падающих вместе со мной. Первые снежинки всегда обречены… Я не успела даже коснуться земли, когда мое тело истаяло, исчезнув из этого мира…