Мышка-норушка

                От автора.

                Сенсация, которую  искали веками…
   О таинственной математической системе Ф. М. Достоевского, которую он якобы имел, ходили разнообразные кривотолки. Но как оказалось, математическая система действительно существует, и обнаружена.
   Литературно-исторический роман «Тайна» повествует о данной логико-математической системе Ф. М. Достоевского, Н. В. Гоголя, и А. С. Пушкина.
    Роман еще не вышел в издательскую печать, но уже приобрел популярность – книгу уже ищут, о книге уже говорят, о книге много спорят. Роман «Тайна», пожалуй, единственный в своем роде роман,  со столь глубоким анализом произведений русских писателей.




                Глава первая.

                Ночной визит.

Метель разыгралась не на шутку. По ночному Петербургу, сквозь разгулявшуюся непогоду, в сторону Невского проспекта, пробивался человек.
Выйти на улицу в такую непогоду могло побудить или очень важное дело, или безумие. Прохожий, кутаясь в свое черное, непосезону легкое пальто, уверенно шёл к своей цели. Сильные порывы ветра хлестали его по лицу, снег залипал глаза, мороз щипал нос. Казалось, природа взбунтовалась против появления этого человека на улице, как будто понимая, куда и с какой целью он идет.
Пройдя еще два квартала, неизвестный остановился у одного подъезда, убедившись, что не ошибся, он вошел в подъезд. Поднявшись на второй этаж, он еще раз обернулся и посмотрел на лестницу, как будто что-то припоминая. На втором этаже было две квартиры, незнакомец уверенно подошел к красивой, деревянной двери, и несмотря на позднее время, решительно позвонил. Через мгновение внутри послышались шаги, все говорило о том, что в квартире спать не ложились. Дверь отворилась. В дверном проеме показался пожилой мужчина, с бородой.
- Здравствуйте, чем могу быть полезен в столь поздний час?
- Здравствуйте, господин Достоевский. Меня привело к вам дело безотлагательное и чрезвычайно важное. Мой визит носит сугубо частный характер, а посему, я не желал бы огласки моего посещения к вам. Собственно этим и объясняется столь поздний визит.
- Проходите, - пригласил ночного гостя Достоевский.
Незнакомец вошел в прихожую. И только сейчас, при более ярком свете Фёдор Михайлович лучше рассмотрел посетителя. Это был мужчина лет сорока, невысокого роста, лысый, с умным лицом, глубоко посажеными, маленькими глазами, было в лице, что-то мышиное, но его не портящее, а наоборот, притягивающее своим необычным видом. Одет он был, более чем скромно: под черным пальто, черный поношенный пиджак, белая рубашка. Обут был в черные легкие туфли, обуты явно непосезону. В руках он перебирал кепку английского образца, которую также использовал непосезону.
- Разрешите представиться, служащий третьего отделения тайной полиции Его Императорского Величества, Познаньский Александр Александрович, следователь по особо важным делам.
- Чем я снова мог заинтересовать третье отделение?
- Как я уже сказал, визит мой носит сугубо конфиденциальный характер, и никакого отношения к работе третьего отделения не имеет, или скажем... почти не имеет.
- Что означает «почти»?
- Это значит господин Достоевский, что я разгадал вашу логическую цепь, я разгадал вашу тайну.
Достоевский недоверчиво улыбнулся.
- Пожалуйста, проходите в комнату, - пригласил Федор Михайлович.
Познаньский снял свое черное пальто, и слегка струсив с него, уже растаявший снег, повесил на вешалку. И положив на полку кепку, вошел в комнату.
Комната была не большая, но уютно обставленная старинной мебелью. С правой стороны стояли огромные деревянные часы, на дверце которых, неизвестным художником, были вырезанные какие-то животные. В центре комнаты стоял дубовый стол и четыре стула.
- Присаживайтесь, - предложил писатель следователю.
- Да... пожалуй...
Достоевский подвинул стул ближе к столу, покрытому зеленым сукном. На столе стояли две небольшие, белые, фарфоровые чашки.
- Желаете чаю?
- Пожалуй... не откажусь... чай будет кстати, - сказал следователь, усаживаясь за стол.
На соседнем, маленьком, чайном столике стоял фарфоровый, заварной, зеленый чайничек, из которого шел пар, и рядом металлический, размером немного больше фарфорового, из которого тоже шел пар.
- Вы ждали гостей? спросил Познаньский.
- Я с некоторых пор... имею привычку не спать ночами... я всегда жду ночных гостей.
- Да, я вас очень хорошо понимаю... две чашки? У меня складывается впечатление, что Вы меня ждали.
- Вас или другого... рано или поздно... но это должно было произойти... да о чем это я... - сказал словно в полузабытье, вернувшись к разговору, Фёдор Михайлович. Да, так что Вы там разгадали?
- Я разгадал вашу логическую цепочку - сердце вашей тайны. Я «вырастил» ваши «деревья»... обнаружил вашего математического скорпиона... разыскал ваш математический, апокалипсический «нож»... При этом Познаньский достал из бокового кармана своего пиджака, черную, изрядно истрепанную, увесистую тетрадь.
- По роду моей профессии, Федор Михайлович, я обязан анализировать новые литературные поступления в печать, да собственно и не только новые произведения писателей.
Я давно имею честь наблюдать за вашей литературной деятельностью, а посему, я прочел все ваши произведения. Я здесь, в большей степени потому, что поклонник вашего творчества. Но и профессиональный интерес является одним из мотивов моего посещения, ибо обнаруженная информация носит опасный политический характер.
- Это большое счастье, когда занимаешься любимым делом. Так и чем же все-таки моя «логическая цепь» умозаключений так таинственна, позвольте полюбопытствовать.
- Ваши логические «цепи», логические выводы, господин Достоевский, наиопаснейшая штука. Опасность вашего стиля заключается в тройственности структур некоторых ваших произведений.
- В любом произведении должно быть сказано больше, чем написано, иначе это сочинение теряет свою ценность, не так ли? - сказал писатель, разливая чай в чашки.
- Разумеется... но в том случае если эта двойственность, или тройственность ваших произведений, не построена на математике, доказывающей ваше неуважение к царской династии, ныне здравствующего рода Романовых.
- Должно быть, Вы имеете веские основания утверждать так уверенно, - сказал писатель, - Вы считаете, что я должен с уважением относиться к императорской Фамилии...
- Я, господин Достоевский, не берусь судить, как Вы должны относиться к императорской династии, в мои обязанности входит только лишь расследовать... и констатировать факты.
Я к вам неоднократно порывался прийти, но меня будто что-то останавливало, словно говоря, что еще не время. И вот сегодня, словно по велению судьбы, в метель, ночью, я решился прийти к вам. Я сделаю попытку доказать вам, вашу же тайну и ее политическую опасность.
Между тем, Федор Михайлович закончил разливать чай, сел на другом конце стола. Что-то подсказывало ему, что разговор будет необычный и необычайно долгий.
- Да... я собственно потому и пришел сказать вам, - продолжал следователь, - что Вы, господин Достоевский, очень рискуете своей жизнью. Я только теперь в полной мере понимаю, почему ваш персонаж Ипполит, в романе "Идиот", в "Моем необходимом объяснении", заявляет, что... - нет, я лучше приведу пример дословно.
Познаньский открыл свою черную тетрадь и прочел на первом листе следующее: "мое "объяснение" достаточно объяснит дело полиции. Охотники до психологии и те, кому надо, могут вынести из него все, что им будет угодно. Я бы не желал, однако ж, чтобы эта рукопись предана была гласности".
- Я думаю, Федор Михайлович, что "те, кому надо..." уже находятся здесь, у вас в квартире, и не случайно.
- Но согласитесь, Александр Александрович, там еще написано, что "они" "могут вынести из него все, что им будет угодно", а то, что угодно полиции не всегда соответствует истине, не так ли?
- Я не берусь отвечать за всю полицию, да и не ставлю такой цели. Я следователь... и несу ответственность только за свою часть работы. Но в чем Вы совершено, правы, что придумать можно что угодно, только лишь математику можно просчитать. Вы сочинили свою собственную математику, я бы даже сказал литературно - художественную математику, построенную на интуиции, цифрах и грамматике русского языка, и тем самым дали мне повод прийти к вам.
- Пока это только слова, - сказал писатель и смущенно отвел свой взгляд в сторону.
- У нас в полиции говорят: "нет тела, нет преступления". Я принес вам, вами сочиненное, логико-математическое "тело"; выраженное в логико-математических структурах, доведенных до состояния графики, и которая, может послужить фактом политического преступления.
- И Вы можете это доказать? - Достоевский посмотрел на гостя, так, будто бы только сейчас, в первый раз его увидел. В этом взгляде было столько любопытства и столько вопроса: что делает этот человек здесь среди ночи, и кто он на самом деле?
- Безусловно... я собственно затем и пришел, чтобы доказать... Несколько ваших романов, Федор Михайлович, закодированы. Но сегодня я буду говорить только об одном, о романе-ключе: о романе "Идиот".



                Глава 2.

                Числа.

«Я бестрепетно стал за идею,
ибо был математически убежден».

ф. М. Достоевский.


Познаньский открыл вторую страницу своей изрядно потрепанной тетради.
- Широко известно в узких литературных кругах, Федор Михайлович, ваша страсть к Библии. Вы много писали своим друзьям, в письмах, что ставите Библию на первое место среди иных литературных произведений.
- Вы лично читали эти письма? - спросил Достоевский.
- Да... приходилось... читал... - немного смутившись, ответил следователь, - все ваши произведения пронизаны библейскими мотивами и фразами из Библии. Благодаря вашим произведениям я серьезно заинтересовался Библией. Изучая Библию, я обнаружил много интересных глав, которые, были использованы вами для кодировки ваших романов.
Случайно, или по воле судьбы, но, в четвертой книге Моисея, Числа, глава 1 стих 18, я обнаружил одну очень любопытную информацию, где сказано:
"И собрали они все общество в первый день второго месяца. И объявили они родословия свои, по родам их, по семействам их, по числу имен, от двадцати лет и выше поголовно".
Можно было пройти мимо, и не обратить внимание, на столь "обыкновенный", ни чем не примечательный текст, если бы глава Числа, не являлась принципиально важной, фундаментальной, в кодировках романа "Идиот" (что собственно выяснилось ниже).
Другими словами, в данном стихе, библейского раздела Числа, речь ведется о каком-то, якобы, расчете общества: "и объявили они родословия свои, по родам их, по семействам их, по числу имен, от двадцати лет и выше поголовно".
Уже само название главы - Числа, и логический "призыв" произвести расчет, натолкнул меня на мысль проанализировать библейский мотив, в логической связи с романом "Идиот".
И вот что выяснилось! Используя данное "руководство к действию", Вы производите расчет по буквам: имена, отчества, и возраста персонажей романа "Идиот".
Расчет производился в строгом соблюдении поставленного условия логической задачи, то есть: "по родам, по семействам их", которым, в романе "Идиот", явилось семейство Епанчиных (отец, мать, и три дочери). Из чего собственно и следует, что имеет смысл произвести расчет "по числу имен", и рассчитать по буквам имена трех дочерей Епанчиных.
Разумеется, возникает закономерный вопрос, почему именно дочери Епанчины, удостоены такой "чести", а не мать с отцом? Ответ прост: первое, что сразу «бросается в глаза», а посему и привлекает наше внимание; что все три имени сестриц Епанчиных, начинаются на букву А. Данный факт, позволяет отнести имена дочерей к одной логической группе, и произвести расчет.
Познаньский подвинул писателю, раскрытую на второй странице тетрадь, на которой были написаны несколько схем-расчетов:



Уважаемый читатель!  В связи с большим количеством графики в романе, и на портале проза.ру нет никакой возможности ее вставить в текст. Предлагается, для продолжения чтения романа перейти на страничку автора - университет ALMA:
http://almam.com.ar/Myshka-norushka/Myshka-nor.htm.htm