Мотоцикл и лодка

               
     Правдивые события, описанные ниже, произошли во время моей первой дальновосточной экспедиции, в поселке бухты Витязь.
     Возвращаюсь как-то, из столовки и вижу, припаркованый у нашего дома, японский мотоцикл. Это была моя первая встреча с импортной техникой подобного рода. До сего момента, я знала только отечественные мотоциклы, вроде Восхода, Урала, или, широко распрастраненной тогда модели, почему-то, в народе, неуважительно обзываемой Козлом. В целом, они были неплохие, но выглядели, как-то, уж больно, мрачно. Их лаконичный дизайн, просто, излучал девиз –  мотоцикл средство передвижения, а не предмет пижонства. Да и покрас соответствующий – черный, темно-синий, темно-зеленый и темно-другие цвета. Это, видимо, для того, чтобы они органичнее сливались с грязью наших дорог.
     Мотоцикл же, стоящий у крыльца, выглядел с точностью до наоборот: ярко-оранжевого цвета со множеством хромированных деталей и каких-то, неизвестного предназначения, рычагов и ручек. Посреди, окружающей его, незатейлевой обыденности, он напоминал случайно залетевшую, экзоточескую птицу. Сразу видно, что в Японии действовал другой девиз – мотоцикл – это, прежде всего, предмет пижонства, а потом уж, средство передвижения...
     Я остановилась перед ним, как вкопанная.
- Ух, ты! – только и смогла произнести. Затем, подошла поближе, наклонилась и благоговейно потрогала, сияющие на солнце, тормозные ручки. Посмотрелась в никелерованные поверхности бензобачка и закрыв глаза, представила себя, лихо несущуюся вдоль побережья на спине этого красавца.Ветер упруго бьет в лицо. Сзади,  клубами поднимается пыль. Из-под колес, в панике отскакивают местные куры и все лица мелькающих прохожих, имеют абсолютно одинаковое выражение - восхищенно завистливое...
 - Что, нравится? – услышала я за спиной.
Вопрос, как то грубо ворвался в мои мечтания, разом оборвав их на полдороге... Поворачиваюсь и вижу местного водолаза Юру, который в этот момент вышел из дома.
- Это твой мотоцикл? – в свою очередь спросила я, хотя, и по выражению лица, и по тону, заданного им вопроса, безошибочно поняла, что именно он и является счастливым владельцем.
- Мой, - подтвердил физиономические наблюдения Юра и, подойдя по-ближе, с небрежной фамильярностью, положил руку на руль. Его просто распирало от гордости, как будто, это не мотоцикл, а он, был весь разукрашенный. Юра смотрел на меня несколько снисходительно, словно говоря: «Ну что ж, любуйся, восторгайся, и хотя нам все это, порядком надоело, но ничего не попишешь, придется терпеть, потому что такова уж у нас, красавцев, тяжелая доля!»
- Дай прокатиться,- брякнула я неожиданно, даже для себя.
Он, видимо, тоже, никак не ожидал такого поворота событий и на какую-то долю секунды, в его глазах промелькнул испуг. Позволить любоваться – это одно, а вот, разделить удовольствие обладания – это уже совсем другое. Но, затем, смерив меня оценивающим взглядом, он сделал вывод, что данная просьба, в соотношении к моему внешнему виду, асолютно несуразна и она, эта просьба, скорее, была проявлением крайней степени восторга, чем руководством к действию.
- Да, ты, хоть, кататься-то умеешь? – спросил он, не меняя небрежно-снисходительного тона.
- Спрашиваешь! Знаешь, как я по нашему лесу на материнском Восходе рассекала!
И это была сущая правда.
      Моя мама относилась к категории прогрессивных женщин, а, точнее, выражаясь современным языком, была довольно эмансипированная. Она ввязывалась во все авантюры, предложенные государством - от лоторейных билетов, (помните девиз – проигрываете вы - выигрывает государство) до строительства гаражей кооперативным способом. И ее не смущало отсутствие мужчины в семье. Она, наверное, была единственная представительница слабого пола, среди пайщиков, которая, наравне с мужиками, возводила кирпичную кладку будущих гаражных коробок.
     Так вот, когда строительство закончилось, то вскоре, в нашем гараже, появился, купленный в кредит,  мотоцикл "Восход". Он был черного цвета, с единственным украшающим элементом – белой пластмассовой полоской, протянутой по периметру верхней трети бензобачка. Конечно, куда ему до заграничного красавца, но, как я уже упоминала, в то время, мы ничего другого и не знали.
    Мама, легко сдав теорию, завалила вождение - не смогла прокрутить, какую-то, там, сложную восьмерку. Однако, учитывая то, что она была единственная женщина в группе, к ней, возможно бы и отнеслись с некоторым снисхождением, если бы при исполнении этой фигуры, она от волнения, не затормозила настолько поздно, что едва не переехала самого экзаменатора. Такое, естественно, простить не могли и несчастная соискательница, сама в усмерть перепуганная, была отправлена на переподготовку.
       Не теряя надежды, она продолжала упорно тренироваться на лесном стадионе, который был расположен недалеко от дома и в полукилометре от гаража. Однажды, придя посмотреть, на это, довольно экзотическое по тем временам, зрелище, я понаблюдав немного, сама попросилась за руль. И, о, чудо! Села и практически, сразу же поехала.
     Трудно описать, то ощущение четырнадцатилетнего подростка, которое я испытала, при этом. Я чувствовала, какую-то неимоверную силу, исходящую из мотоцикла – мощную, но вместе с тем, очень послушную и легко управляемую. У меня, просто, крылья за спиной выросли. Хотелось, тут же, сделав круг почета, развернуться и прямо со стадиона, отправиться в далекое путешествие...
     Не нужно даже упоминать, что я мгновенно, влюбилась в эту технику. "Восход,"  был для меня, не просто, кучей железок, а существом одушевленным, которое обладало и душой, и характером, ну, что-то вроде собаки...
     Теперь, быстренько освоив несложные правила управления, я могла, в отсутствии взрослых, самостоятельно разьезжать по нашему лесу и его окрестностям. Но, конечно же, мама была от этого, моего нового увлечения, не в восторге. Она запретила брать мотоцикл и спрятала ключ от гаража, так как, не сильно-то доверяла моему, через чур рьяному, обещанию слушаться. Но, к ее несчастью, наступил конец августа - время просушки погребов, перед приемом нового урожая, а я в семье, была главный «погребальный» истопник и поэтому, ей ничего не оставалось делать, как выдать заветный ключ. Однако, чтобы предотвратить поездки, она предварительно, слила бензин, наивно полагая, что я не найду способ добыть горючее.
      Действительно, на заправку у меня уходило не более пятнадцати минут. Достаточно было оббежать соседние гаражи с литровой банкой в руках и наивно-просительной миной на лице, повторяя, как волшебное заклинание:
- Дяденька, дайте, пожалуйста, немного бензинчику, мотоцикл заправить...
И - стопроцентный успех! Не помню ни одного отказа. Мало того, что бензин дадут, так еще, и масло добавят, чтобы двигатель не сжечь.
     После заправки, оставалось, только, затопить погреб и, прыгнув на мотоцикл, весело гонять по лесным дорогам, прожигая дармовую горючку. Вот, таким образом я и приобрела свой водительский опыт, на который скромно ссылалась водолазу Юре. Так что, видите, у него не должно было быть никаких оснований для недоверия в мое водительское мастерство.    
       Несколько лет спустя с того, подросткового времени, у меня произошел интересный случай, связанный с мотоциклом. Я уже была завсегдатаем в клубе аквалангистов "Скат," и однажды, сидя в президентской комнате, услышала, как Татьяна Зомберг, вернувшись с каникул, рассыпалась в восторгах о водительских способностях своего брата. Она говорила, с восхищением, в котором слышалась плохо скрываемая зависть, что он (ее брат) ездти на мотоцикле, как Бог. И тогда, я скромно упомянула, что у нас дома, есть мотоцикл и что я, разумеется не как Бог, чего уж, там, на себя наговаривать, но лихо проехаться, тоже смогу. Татьяна, тут же попросила меня преподать ей уроки вождения. Я нашла просьбу несколько необычной, потому что об этом, меня еще никто не просил, но вполне, выполнимой и мы договорились о встрече.
     В назначенное время, она подошла к моему дому, тащя тяжелую канистру. К сожалению, с годами, ничего не изменилось - мне, по-прежнему, все так же, не разрешалось самостоятельно брать мотоцикл, поэтому-то Татьяне и пришлось принести  бензин. Залив топливо, мы поехали на тот самый лесной, стадион, где когда-то, я сама начинала водить.
     Это место, на мой взгляд, было просто, идеальное для учебы. Представте себе большую, размером с футбольшое поле, овальную поляну, всю вытоптанную от постоянных спортивных мероприятий. Деревья, разумеется, окружали этот импровизированный стадион, ведь, он же находился в лесу, но отстояли от него на безопасном растоянии. Лишь одна, большая, в три обхвата, береза росла довольно близко от того места, где проходила воображаемая штрафная линия футбольного поля, но учитывая огромное свободное пространство вокруг, я это дерево, в расчет не брала.
       Дело происходило в сентябре, в разгар бабьего лета. Погода стояла, теплая и сухая. День, уже, клонился к закату и, хотя мягкие сумерки заволакивали лес, в нашем запасе, еще оставалось около часа светлого времени. Стадион был совершенно безлюдный, если не считать, какого-то дядьки в синим, модном тогда, олимпийском костюме, разминавшимся на самом краю поля.
     Я, с важным видом, начинающего преподавателя, показала своей студентке, как заводить мотоцикл, как переключаться на скорости и, разумеется, как останавливатся. Затем, отъехав на край поляны, уступила водительское место Татьяне. Она, после нескольких неудачных попыток отпустить сцепление, наконец-то, ухватила нужный двигательный момент и робко тронулась по полю. Я побежала рядом с ней крича,
- Переключайся на вторую скорость! 
Татьяна успешно переключилась. Мотоцикл, от шага перешел к бодрой рыси и мне уже трудно было за ним угнаться. Я еще, успела крикнуть
- Ну, как?
Вместо ответа, Таня подняла вверх большой палец, что означало, крайнюю степень восторга, и прибавив газу, стала разгоняться. Я остановилась, с ликованием наблюдая за плодами своей педагогической деятельности. Как вдруг, что это? Куда это она рулит или точнее сказать, -  что это она НЕ рулит? Татьяна ехала прямиком в ту самую, единственную, стоящую у кромки поля, березу.....
      Все произошло так быстро, что у меня не хватило времени понять: почему она все-таки врезалась в это дерево и как ей, вообще, удалось в него попасть? Береза, хоть и была большой, но стояла, так одиноко, что надо было очень постараться, чтобы не промахнуться... Разумеется, если наезд этот, не был запланирован изначально....
      После столкновения, мотоцикл, встав на дыбы, взбрыкнулся и, сбросив седока, отлетел в другую сторону. А Татьяна шлепнулась на землю и осталась лежать на боку, держась двумя руками за согнутую в колене, правую ногу. Потом, она со стоном, перевернулась на спину, продолжая держаться за колено. Капюшон ее штормовки, съехав вперед, полностью закрыл лицо, мешая оценить степень возможных повреждений. Я, было, протянула к ней руки, но она неожиданно издала странный хлюпающий звук. В этой ситуации, я логично расценила, что это был звук не иначе, как вытекающей откуда-то крови, поэтому, тут же, отдернула руки назад, но не из боязни запачкаться, а из боязни своими неумелыми действами причинить пострадавшей еще больший вред.
     Что же делать? Мысли мои, в паническом беспорядке, бились о черепную коробку не подсказывая, однако, какого-либо решения. И вдруг, тот спортсмен, что упражнялся в стороне, подбежал к нам и говорит.
- Давайте я помогу. Я врач-травмотолог.
!!!!!!! Вот это да!!!! Скорости такого сервиса могла бы позавидовать любая служба неотложной помощи. У меня же, разумеется, гора спала с плеч. Но Татьяна, услышав это предложение, неожиданно вдруг присела, а затем, как-то, безнадежно махнув рукой, сказала.
- Да, не надо.
Поднялась и, сильно приподая на правую ногу, похромала к мотоциклу. На правой щеке темнело пятно большой ссадины. Крови, слава богу, не было, а тот, ужасный, хлюпающий звук происходил от переполнявших ее слез, которые она сильно старалась скрывать.
        Теперь, очередь дошла до мотоцикла. Он безжизненно лежал на земле и все рукоятки и рычаги с его правой стороны были лихо заломленны к верху – наглядное свидетельство удара. Мы попытались завести несчастного, но он видимо, пострадал больше ездока, потому что оставался безнадежно мертв. Так что, тело товарища пришлось вести к гаражу вручную. Уже в темноте, я проводила Татьяну до остановки. Она еще хромала, но чувствовала себя значительно лучше.
      А, надо сказать, что в клубе, эта, наша водительская "опупея" получила значительную огласку, еще до того, как все произошло. Практически все знали, что Татьяна Зомберг такого-то числа, пошла брать уроки вождения у Мормышки, то-есть  у меня и поэтому, когда на следующий день, сильно хромая и с огромной ссадиной на щеке, она появилась в проеме дверей президентской комнаты, никто даже не спросил, что произошло, всем было и так ясно. Но, вот, что самое ужасное, вместо какого-либо сочувствия или хотя бы тактичного приветствия, народ встретила ее дружным хохотом....
      Да, не зря великие умы писали о бессердечности толпы. Как, они были правы! Мало того, что никто не поинтересовался самочувствием пострадавшего товарища, так некоторые, наиболее рьяные, начали упрекать ее в легкомыслии. Дескать, как это она, без пяти минут дипломированный инжинер-радиотехник, оказалась столь безрассудна, что связалась с таким несерьезным товарищем, как Мормышка (Господи, ну причем тут я?), которая, конечно же, ничему хорошему не научит и, вообще, до добра не доведет, и, дескать, весь ее, Татьянин, внешний вид сегодня, красноречивое тому, подтверждение.
     Речи такие, мне было больно слушать! Бог свидетель, я сделал все, чтобы этого не случилось, но, вот,  всегда так - раз установившаяся, пусть, даже абсолютно ложная, репутация несерьезного человека, накладывала свою, отягощающую тень, на все мои добрые начинания.....
     Однако  вернемся к нашему повествованию. Мы оставили водолазу Юру в затруднительном положении, из которого, он пытался с достоинством выйти. Что делать? Не дать мотоцикл – прослывешь жлобом, а дать – жалко. Вдруг, я въеду, куда не положенно – потом, ругай себя, остаток жизни, за свою пижонскую щедрость. Вот такие, или примерно такие, мысли легко читались на его, явно не привыкшем к умственным загрузкам, лице. Но, после некоторого колебания, он решил пойти на компромисс
- Мне сейчас некогда, но я тебе дам покататься, позже, - сказал он с видимым облегчением и довольный собой, за принятие этого, соломонова решения.
- Когда? – не унималась я.
- Н-н-у-у, позже. Когда у меня будет настроение хорошее, - произнес он с некоторой усмешкой в тоне, по которой, человек не знакомый с местными обычаями, может быть, пессимистично бы подумал, что это тогда, когда рак на горе свистнет. Но я то знала, чем наши водолазы, без особых усилий, поднимали свой эмоциональный тонус. Пустые бутылки из под водки, красноречиво свидетельствовали о самом распространенном методе психотерпии. Поэтому, я ни секунды не сомневалась, что у меня есть шанс дождаться своего часа. На том мы и растались. И голову на отсечение даю, что, так бы оно и было, если бы не произошло одно досадное событие.
     Я уже писал как-то, что бухта Витязь, глубоко врезаясь в сушу, напоминала гиганскую параболу. Мы жили в домах построенных у ее вершины, то есть в центре бухты, а наша столовая располагалсь, примерно, на середине одной из боковых ветвей этой геометрической фигуры. Три раза в день, влекомые зовом голодного желудка, мы ходили туда по берегу, тратя на все, примерно минут пятнадцать- двадцать. Но, если сесть в моторную лодку, то путешествие  по воде, - отнимало не более двух-трех минут, включая заводку двигателя. Казалось бы, чего проще, тем более, что мотороки всегда стояли у причала, готовые отплыть, но, однако, начальство нас не баловало. Дескать, нечего повожать, молодые, ногами дойдут. Хотя, иногда, в силу какого-то особого космического влияния, может быть редкого расположения звезд, или каких- то там, необычных завихрений магнитного поля, а, скорее всего, уникального сочетания и того и другого, судя, по тому, как нечасто это случалось, у нашего начальства появлялось особое благосклонное настроение, которое проявлялсь в потребности делать, что-то доброе для своих ближних. И, вот, в такие минуты, нам милостливо позволялось проехаться на моторке через бухту, к месту общественного питания.
     Спутя около недели, с того, нашего памятного разговора с Юрой, случился этот, вышеупомянутый, природный феномен, и благодушно настроеное начальство, разрешило всю, нашу экспедиционную толпу, в честь выходного дня, отправить в столовку морским путем. Мы сели в казанку, так называлась модель этой лодки, и попилили на другой конец бухты.
    Нв корме, за рулем сидел Мишка. Фамилию его я уже не помню, но у нас, в экспедиции,  он был, что-то вроде моториста. Этот коренастый, темноволосый паренек, с большими и застенчивыми, как у девушки, карими  глазами, относился к той категории человечества, которые на просьбу, скорее всего ответят "да," чем "нет". Пробравшись на корму, я попросила его позволить мне порулить. Мишка, даже ни секунды не колебаясь сказал, что даст, но не сейчас, а когда, высадив народ, мы поедем порожняком обратно, к пирсу, за ожидавшим нас, начальством.
      Толпа сошла и я пересела на мишкино место, а затем, следуя его наставлениям, завела моторку, выжала газ и, надавив на какую-то, там, кнопку, заставила лодку тронулась с места. Проехав немного, я постепенно стала добавлять газу и лодка быстро набирала скорость. А когда рукоятка была выкручена почти до упора, то наша невзрачная казанка, неожиданно из водовозной клячи, превратилась в резвого скакуна. Она вышла на такой глиссер, что уверяю вас, любой спортивный скутер просто бы заржавел от зависти.
    Как мы неслись по бухте!!! Даже брызги и те, не могли нас достать. Они оставались далеко позади, а ветер свистел навстречу и все время грозил сдуть меня с кормы. Из-за скорости, волны практически не ощущались, потому что мы просто перелетали с одной вершины на другую. А, на ум, как это ни банально, приходили всякие Гоголевские мысли на предмет лихих русских...
     Пирс быстро приближался. Может, даже, через чур быстро. Я сбросила газ, но лодка, практически не среагировала, продолжая нестись, как сумасшедшая. Тогда, я полностью перекрыла подачу горючего, но несмотря и на это, мотор, вопреки всем законам механики, продолжал работать, и эффект снижения скорости был настолько незначительный, что я начала волноваться. В этот момент, Мишка, лежащий на носу для противовеса, повернулся и, стараясь перекричать рев очумелого двигателя, закричал.
- Глуши мотор!!!
      Совет был, прямо скажем, несколько запоздалый, я и так сделал все возможное, чтобы его заглушить, однако, мотор, продолжал работать, как заговоренный, видимо он тоже, вошел в раж и хотел показать на что способен. И только тут, до меня дошло, какая большая ошибка была допущена Мишкой при моем обучение – он не показал, КАК ОСТАНАВЛИВАТЬ лодку!!!
- Мишка, я не знаю, как остановиться!!!! – закричала я в панике. Но Мишка уже меня не слушал. Он перевернулся с живота на спину и, развернувшись на 180 градусов, выставил, вперед, согнутые в коленях ноги, приготовившись таким манером, смягчить неминуемый удар о пирс....
     Не знаю, на что рассчитывал обезумевший Мишка, проделывая эти акробатические этюды. Может, он опрометчиво посчитал, что его мускульной силы вполне достаточно для амортизации? А может, чувство вины за свое инструкторское фиаско, затмило в нем инстинкт самосохранения и он решил принести себя в жертву, во имя спасения лодки, которую так неосторожно доверил в мои руки? Трудно сказать, но, когда я увидела его в этой позиции, то он мне напомнил комара, лежащего на столе с вытянутыми вверх тоненькими тщедушными ноженками, который пытается, столь странным образом защититься от, надвигающейся на него, ладони. И вот, тут-то, мне, по-настоящему, стало страшно. Я завопила, как паромноая сирена,
- Мишка, убери ноги!!!!!!
     Но было поздно, мы уже подошли к двум шхунам, между которыми, протянулся железный пирс. На этом пирсе, собралось все наше местное начальство, включая и хозяина лодки. Они, как я упоминала выше, ожидали своей очереди, для транспортировки на обеденную трапезу и было видно, что мужики, сначала стояли спокойно и с интересом смотрели на летящую моторку, видимо, поражаясь, как это нам удалось от этой старой посудины добиться таких спринтерских скоростей.
     Потом, по мере приближения, на их лицах появилось замешательство, видимо, они все еще, продолжали размышлять, но теперь, на тему, когда же, это мы, собственно, собираемся тормозить? Однако, как только глиссирующая моторка, с лежащим на носу, в позе урологического больного, Мишкой, практически, не теряя скорости, как ракета, влетела в проход между шхунами, у этих, видавших виды, морских волков, сдали нервы и уже, не размышляя ни о чем, кроме собственной безопасности, они в испуге, шарахнулись, стараясь, по-возможности быстрее, покинуть причал.
     Удар был настолько сильным, что нашего героя, как пушинку, сдуло с носа на дно лодки и, уже там, мы, к счастью, обнаружили, что кроме нескольких ссадин, у него других повреждений нет. Сама же лодка осталась цела, если не считать ее носа, который расщепился, отчего она приобрела, неподобающий, для такого скорбного момента,  задорный вид...
     На несколько секунд наступила полная тишина. Начальство, постепенно приходя в себя, перешло от стадии напуганности в стадию крайней рассерженности.
- Вылезай, - коротко приказал мне Волков, наш главный начальник, он же хозяин лодки. Я, понуро вскарабкалась на пирс. Какие-либо объяснения или оправдывания, как вы понимаете, в этой ситуации были не уместны.
- Чтобы починила лодку, - приказал он.
Я не стала препираться и объяснять, что я бы с удовольствием, если бы умела. Я, благоразумно полагала – ни к чему лишний раз раздражать начальство.
    И вдруг,  увидела Юру, стоящего на пирсе. Его лицо,  вносило эдакий диссонанс в общую картину. Потому что, в отличие от всей толпы, оно, его лицо, не выражало ни испуга, ни озабоченности, ни раздражения, а излучало радость и облегчение. Он подошел ко мне и, не скрывая злорадства, произнес.
- Даже и не пытайся просить мотоцикл - не дам.
    Ну что за человек этот Юра! Видит же, - мне и так плохо, нет, надо сделать еще хуже. Мне хотелось объяснить, что все произошедшее не закономерность, а досадная случайность, что я, скорее, жертва Мишкиной педагогики, чем своего лихачества и что мотоцикл я знаю гораздо лучше, чем лодку. Однако, я не сделала этого. Я просто промолчала, понимая всю бесполезность любых аргументов. Моя водительская репутация, стукнувшись о причал вместе с лодкой, в отличии от последней, разбилась вдребезги. И, даже, если бы я сейчас, здесь, на глазах изумленной толпы, умудрилась приземлить на пирс военный истребитель и то, навряд ли бы, смогла завоевать доверие окружающих....
     Все, кроме меня, сели в побитую лодку и поехали на обед. Никто, конечно же, не предложил мне присоединиться и я понуро поплелась берегом, рассуждая о превратностях несправедливой судьбы.....
     Так и не удалось мне покататься на импортном мотоцикле, а что до лодки, то приехав на следующий год, я обнаружила ее в полном порядке, правда, все с тем же задорным носом. Никто, разумеется, не стал ее чинить...
      Спустя некоторое время, мне сказали, что хозяин лодки, после какого-то банкета, сам въехал на ней в огромный морской буй, чем привел несчастную казанку в полную негодность. Такая, вот, оказалась трагическая судьба у этой морской посудины. Хотя, к слову замечу, даже после такого сокрушительного наезда, никто не усомнился в водительских способностях Волкова, как это произошло со мной. Вот, вам и очередной пример несправедливости  жизни!