Жрица Солнца гл. 28-30

28

Шли родные места.
Вышли очень рано. Всё по плану – около деревни Родинки будет дневной привал. Да вон и она виднеется.
Это место славится очень чистой водой из семи родников. Они цепочкой расположились вдоль русла ручья. Самый первый был истоком ручья Роды. Все родники были под именами в знак уважения и отличались качеством воды. Родники сливались в ручей Роду на довольно коротком отрезке русла, и дальше он бежал в речушку Сотня.
Необычайно красивое место!
Здесь были маленькие водопадики- игрушки: вода струилась с камня на камень, звенела капелью. Нежное неумолчное журчание воды!
Лес здесь отступал: солнечная с травой по пояс поляна, вся в цвету от ранней весны до поздней осени.

Здесь они с Одином зачали дочку Руту.
Охотились на оленей и кабанов. С хорошей добычей встали у ручья на ночлег.
Дружина свежевала туши, вялила мясо.
Пришли девушки из соседней деревни и парни, принесли браги. Обсуждали охоту: смех, разговоры.
Была середина осени: всё в золоте, доцветали  последние цветы, луг был уже наполовину в сене – высохшей траве. Летали паутинки. Ночами было прохладно. Они с Одином  грели друг друга, пока не становилось жарко.
Эти безумные ночи в отсветах костра, звериных шкурах, холодном бодрящем воздухе.
Дружина тоже не отставала. Три девушки ушли потом в город с воинами в качестве невест. Одного парня взяли в дружину.
Интересно, а как жители отнеслись к уходу из поселения девушек? К тем трём дням гуляния? Тогда она об этом не думала. Была счастлива с Одином.
Они засыпали в изнеможении утром, прижавшись друг к другу. Поздним утром просыпались, выходили на улицу из шатра. Влюблённая Данута притягивала взгляды мужчин.
Да, это были простые дружинники. Но что значит социальный статус для просто мужчины? И  Один как привязанный ходил за Даней. Лапал её на глазах у всех, задирал нос и руку на кинжале держал.
Самец! Животное! Но до чего же здорово!
Не дождавшись ночи, да и зачем, тянул её в шатёр, стягивал одежду, рвал хитрые застежки. Голая  Даня виляла бёдрами, повизгивала. Кожа покрывалась гусиными пупырышками от холода.
- Потанцуй, – просил  Один.
О, Даня хорошо танцевала. Солнце сочилось сквозь ткань шатра. Голая, но в украшениях и длинных роскошных золотистых волосах, она была как богиня. Она гнулась как кошка с бубном в руках. Бёдра ритмично двигались, руки извивались, груди покачивались.
Один долго не выдерживал. С рёвом кидался к ней.
Бубен падал. Даня нежными пальцами теребила застёжки на его штанах. Один смеялся, ибо застёжки были сильнее.
- Ах, ты, вредина! Я тоже хочу видеть тебя голого!
Один фыркал и целовал её соски, гладил спину. Она вздрагивала и извивалась змейкой, ладонями упиралась ему в грудь. И скоро не могла сдерживать стонов страсти.
- Ну, где же мой покой? Ух!
Она снова рвала тугие застёжки его штанов, а они не поддавались.
- Ах, так!
Она схватила маленький кинжал и резанула по креплению застёжек.
- Даня! Ты меня без штанов оставишь!
- А ты меня уже без одежды оставил: всю зашивать надо. В чём в Город въеду?
Один прижал её руки к своему холмику.
Одна застёжка была срезана, другую он отстегнул сам. Штаны сползли вниз, и он вышагнул из них.
Они стояли голые и гладили  друг  друга. Даня опустилась на корточки. Пальцами поиграла на яичках, вокруг них – пенис давно был твёрдым. Она нежно целовала его кончик.
Один жмурился, гладил её спину, голову.
Всё! Предел!
Он подхватил её под ягодицы и опрокинулся в шкуры. Даня была над ним и села на пенис. Вверх- вниз! Покачаемся…
- Ай!
Это опять губы мужчины взялись за соски. Один приподнялся, опираясь на левую руку, и языком, губами, зубами ласкал левый сосок.
Женщина застонала, выгнулась, вжалась ягодицами ему  в живот. По ногам и животу прошла сладкая судорога, поднялась к горлу.
Вот он оргазм.
Один зарычал, схватил её за ягодицы и держал на себе. Он тоже изгибался и двигался в такт. Вторая волна прошла снизу вверх до головы и Даня на какой-то момент отключилась. Она чувствовала только движение бёдер мужчины, его пениса внутри себя и покачивалась на нём.  Почувствовала струю семени, дёрнулась напоследок, и пожар внутри стал утихать.
Один впился губами в её рот . Она обмякла и Один бережно повернулся на бок, снимая её с себя..
Они немного полежали, успокаиваясь...  Отдыхали, прижавшись друг к другу, слушая тело, наслаждаясь покоем.

Да, весёлое было время.
Ну, ничего, скоро мы что-нибудь  такое опять устроим!
Сексуальная сила мужчины и женщины является одним из факторов власти. Пусть смотрят, пусть тоже хотят,  и пусть делают. И пусть гордятся своим князем и княгиней!
Даня совсем размечталась. В животе, внизу, было тепло и приятно.
Большая Медведица, скорей бы домой! Хочу к мужу!

29

Вечерело. Привал на ночь. Что-то небо в стороне Города красное. Видно завтра будет ветер.
Даня устала. Очень. Бабка, заговоры, колдуны - тревога кралась в душу.
Она дождалась, когда развернули шатёр, и села у входа. Горел костер, плясали оранжево – красные огоньки. У Дани слипались глаза. Она пошевелила хворост – в небо ушёл столб искр, резко пахнуло жаром, а ей было холодно. У костра в разгар лета.
Джила  несла ей горячее мясо и питьё. Поели.
Даня смотрела на чернеющий лес, на дымку тумана над травой. Вздохнула.
Не хватает чего-то! Не видно каких-то составных частей головоломки. Одно ясно, без предателей, без «своих», не обошлось.
- Большая Медведица и вы звёзды, тот, кто создал этот мир – помогите! Мне страшно! Вы же не хотите мне беды!
В костре треснула палка, и огонь сыпанул искрами.
Она поймала себя на том, что, как и отец, обратилась к неведомому Создателю. У здешних народов такого культа не было. Отец узнал об этом культе во время поездки на юг в молодости. И когда возникали культовые споры между жрецами, напоминал о множественности верований и спрашивал: «А какое истинное?». И отвечал сам же:  «Создатель вернее будет». И добавлял с хитрой улыбкой: «А живёт он, конечно, на Большой Медведице».
Так. Т-а-а-к…
Может, Истра ошиблась насчет Мары?
Предположим, Мара обхитрила Жрицу Солнца.
Предположим худшее: Морин жива. Брата моего дедушки Гая, видимо, нет в живых. А мать его знала, что он бежал с Морин. За это и просила прощения у старшего сына. И не знала, что младшего нет в живых. Морин сама или с чьей- то помощью его убила. Встретила Жоха. Решила спрятаться, изменив свой статус. Тогда она соблазнила его и женила на себе. И починила себе. А беременность изменила внешность. Так часто бывает. И они решили захватить власть в Слободе. А потом, возможно, и в Коста-городке. Но Усява не дурак. Его так просто не обдуришь. И они стали выжидать удобного момента. А теперь у них и сын есть. И Мара владеет приёмами колдовства.
Это предположение, решила Данута, пока будет основным. Сказка для взрослых. Но объясняет причины.
У женщины, ставшей матерью, даже у колдуньи, меняется характер, а значит, и планы. Мара могла приостановить войну, чтобы дать подрасти сыну. Тем более, что её положение было признано всеми. Теперь сын вырос, и они хотят закончить начатое.
Мог и Усява что-то пронюхать. Они могли за это время сговориться с ним. А ведь Усява сватался к ней. Осторожно, через личного посланника, в тайне – чтобы не было позора в случае отказа. Отец, спросив дочь, отказал ему.
Возможно, она нашла гнездо заговора. Приедет в храм, подключит жрецов к проверке.
И она недоанализировала события, когда были выборы Главной Жрицы Большой Медведицы. Может, кто-то сочувствовал Ондрию, но вовремя спрятал свои чувства? А она и не заметила?
- Ната, кто?
Подул ветер, прибил пламя костра. Резко крикнула ночная птица.
Так. Так, так.
Одна старушенция не подняла глаз. Это была Старшая жрица Междуречинского храма. После смерти Миколы была Старшая жрица Веста, потом Старший жрец Ветряк, потом Старшая жрица Ульяна. Истра утвердила её незадолго до своего ухода. Это она не подняла глаз. Она и сейчас там.  Придётся проверять.
Что она ещё знает об этой Маре?
Про неё шепчут, что глаз  у неё недобрый, может сглазить. Дружит со жрецами. Мужем  командует: раньше он её любил, теперь – побаивается. Сын лицом похож на мать и тоже её слушается, а вот отца не уважает. И говорят, бывает жесток.
Особых проблем с Междуречинским храмом и тамошними князьями у Дануты не было. Или она об этом не знает.
Данута велела позвать Рутира.
- Звала, Главная Жрица?
- Да, Рутир. Что ты заешь о Междуречинском храме, о Жохе, о его жене?
Рутир, если и удивился, то не показал этого.
- Ну, речики – рыбаки и хорошо лодки делают. Лучшие только у викингов. Травы, мёд и гриб-дурман.
- Знаю. Снотворное. Истра что ещё рассказывала о поездке в Междуречинский храм через год после смерти Кришнара?
Рутир помолчал.
- Я вроде уже всё рассказал.
- Странности, неточности. Ты видел Мару?
- Да, Мару я видел.
Он снова замолчал. Данута не торопила.
- Знаешь, Главная Жрица, ты прямо память выворачиваешь, заставляя вспоминать.
Мне не понравилась Мара! Глаза у неё были больные, но недобрые. Я тогда ещё подумал: «Злая!». И,  тогда я не придал этому значения…
- Ну, говори!
- В амбарах было много гриба-дурмана.
- Ну и что?
- Ты же заешь, его много не надо. И он был не при храме, а в княжеском хранилище. Мы взяли три мешка. Жох лично наблюдал за выдачей. Говорил, что скоро приплывут из дальних поселений люди за грибом, что он договорился им продать. Может и продал: обычное ведь дело – торговля в прибрежном городке. А может, использовал для колдовства? Мы ведь уехали, не знаем. А тогда Истра решила, что всё нормально.
И я последнее время думаю - ты прости, Жрица Солнца …. Но, может нас чем опоили в Слободе? Могла ведь Истра, Жрица Солнца, проиграть колдунье с юга? Или  не могла?
- Могла. – Резко и быстро ответила Жрица Солнца Данута. – И я могу.
Я думаю, что против вас применили неизвестное нам средство с использованием гриба-дурмана. И не только против вас, приезжих жрецов. Против многих: слуг, местных жрецов, князей.
Они помолчали.
- Вот так вот. Ладно, на сегодня – всё. И – мы вычислили их, Рутир. Завтра поговорю с остальными жрецами. Или нет – послезавтра. Завтра мы будем дома.

                30

Утром радостное оживление захлёстывало лагерь. Шутили, смеялись. Коста и Лешук с трудом наводили порядок в маленькой армии.
Лешук сказал:
- Главная Жрица, гарью пахнет.
- Я ничего не чувствую. Но охотник ты.
- Может костёр кто жгёт?
Данута подумала:
- Так, наверное, и отца с братьями подловили. Тоже ведь рядом с домом.
Она резко крикнула:
- Осторожней всем! До дома ещё день пути и его прожить надо. И ещё. Нас никто не встречает, а должны были бы.
Коста выждал немного и рявкнул:
- Всем по своим местам! Глядеть в оба глаза! Тянет гарью. Чуть-чуть. Может, стог сгорел, а может – деревня! Трогай!
Маленькая армия тронулась.
Шли шагом, потом перешли на рысь. Утро было ясное, дорога хорошая. Посёлки проезжали чаще – чувствовалась близость Города и храма. Они всегда были чуть в отдалении от тракта и Данута видела только крыши домов и маленькие фигурки жителей.  Дневной привал не планировался – и люди и лошади отдохнут дома.
На каждом пригорке, на каждом повороте Даня жадно искала глазами встречных всадников.
Их не было.
Поздним утром ветер переменился и дул им в спину. Светило Солнце и облака плыли в небе.
Даня не выдержала. Послала мерина в галоп. Два воина из охраны рванулись за ней. Коста проводил её тревожным взглядом.
Стук копыт, ровный ход мерина – одного их самых быстрых коней, ветер в лицо. Они скакали довольно долго.
Вот он, последний пригорок – за ним долина Свилочи и Город!
Черныш с храпом вымахнул на вершину и резко встал сам. Даня едва не вылетела из седла. Она била пятками в бока, дёргала поводья – мерин крутился по взгорку и не шёл дальше.
Подскакала охрана.
Резкий запах гари заставил Даню взглянуть на Город.
Небо качнулась в глазах. Затошнило.
Другая долина ….
Она вглядывалась: изгиб реки, рябь на воде, камни – всё тоже!
Нет Города!
Дом на переправе – нету! Пожарище! Так это он горел?
Что-то я плохо вижу! Всё путается перед глазами.
Где стена Города?
Нету!
Обгорелые брёвна ….
- Стой Черныш, сейчас упаду!
Вороной встал. Всхрапывал.
Даня глядела изо всех сил в даль – Города не было!
Внезапно на неё обрушилось всё сразу.
Дым догорающего огромного пожарища. Ни одного строения. Ни одного человека. Всё в пепле и чёрной гари. И трупы, трупы, трупы. Людей и животных. Следы страшного последнего боя. Вонь горелого мяса.
Вся долина мёртвая!
У Дани остановилось дыхание. Она вцепилась в гриву Черныша. Тот стоял смирно.
Воины сзади взвыли одновременно: «О Большая Медведица! О Главная Жрица!»
Данута вздрогнула. Перед глазами возник образ сошедшей с ума матери.
Внизу живота скрутило болью. Она чуть не вскрикнула. Закрыла глаза. Два молодых парня сзади что-то бессвязно кричали.
Так.
Боль отпускала. Данута вздохнула.
Так. Посмотрела в небо прямо на Солнце.
- О, Создатель, не оставь свою Медведицу ….
Внутри что-то рвалось и ломалось. Странная отрешённость овладела Даней.
И молнией пронзила мысль:
- Дети, Один, отец – что с ними?
Так. Она зацепилась за эту мысль:
- Надо выяснить, что с детьми. Надо.
Она обернулась.
- Тиххх оо   ….
Это змеиное шипение заставило парней заткнуться и замереть вместе с лошадьми.
- Ещё услышу вой – убью сама. Ты – назад в обоз. Предупредишь. Да осторожней, не попади в засаду!
Вон развернул коня и поскакал.
- Ты – со мной. Смотреть в оба. Может враг соглядатаев оставил или стрелков.
- Да, Главная Жрица.
Данута посмотрела ему в глаза.
Парень вздёрнул подбородок, скривил губы, на глазах выступили слёзы, но рука легла на рукоять меча.
Даня рысью тронула Черныша. Тот послушно пошёл вперёд к пожарищу, неся хозяйку к её новой жизни.