Голубка и петух

   По птичьему двору расхажиал немолодой, основательно заплывший жирком от хорошего кормления петух. Он краем глаза поглядывал на своих кур и время от времени исполнял свои петушиные обязанности. Куры спокойно воспринимали "любовь" петуха, и он, гордо подняв голову, кукарекал о том, как сытно и счастливо ему живется.
   Одно не давало ему покоя. В соседнем дворе жили голуби, они могли не только ходить по двору, но и летать в небе. А что еще досаднее - они могли любить голубок.  Одна белоснежная голубка уже давно тревожила его сложившееся сытное житье.
   Иногда, не обращая никакого внимания на петуха, она залетала на его птичий двор, и вот тогда, подпушив перья и выпятив грудь, петух, пытаясь завладеть ее вниманием, громко кукарекал о том, как мудро устроил свою жизнь, как сытно он живет и как любят его куры. Голубка слушала молча и, не выказывая расположения петуху, улетала в голубое небо. Петух с досадой смотрел ей вслед и уходил совершать подвиги со своими курами.
   Шло время. Прилетавшая на птичий двор голубка все больше волновала петуха. Он даже потерял свой обычный спокойный сон, мечтая о ней. А она привыкла к его бахвальству и даже меньше сторонилась его.
   Однажды, набравшись храбрости, петух предложил ей свое покровительство.
   - А как же куры? - удивилась голубка.
   - Куры ни в чем нуждаться не будут, - выпятив грудь, заявил петух. - А ты будешь моей музой. (Откуда и слово-то такое знал.)
   У голубок тоже бывают не всегда ясные и небесно-голубые дни. Подумав немного, она решила согласиться на предложение петуха: может быть, действительно под его крылом тихо, уютно и спокойно.
   Петух оказался на седьмом небе от счастья, так высоко он никогда не залетал. Его петушиную душу распирала гордость: такая недоступная голубка будет его! Ох, какой он орел! И он гордо посматривал на своих кур, забывая даже исполнять свои петушиные обязанности.
   Петух был счастлив. Он не мог наглядеться на голубку, а чтоб больше привязать ее к себе,  рассказывал ей о своем достатке, о том, как хорошо он содержит своих кур: замечательно их кормит, обустраивает курятник. Все его благополучие ограничивалось лишь только байками, на голубку эта щедрость  не распространялась. Иногда петух, видя грусть в глазах возлюбленной, пытался ее развеселить и начинал петь пошловатые куплетцы, которые так веселили его кур. Но странная голубка не веселилась. А петух недоумевал: ведь опыт общения был только с курам.
   Когда голубка легко взмывала в синее небо, он тоже пытался лететь за ней, но дальше своего насеста улететь не мог.
   Голубка прилетала, старалась окружить петуха голубиной нежностью. Но, Боже мой! Понятна ли эта нежность петуху! Его петушиные мозги одолевала спесь!
   И голубка поняла: чтобы счастливо жить с петухом, надо стать курицей. И что хорошо для курицы, для голубки - погибель. Взмыла она в голубое небо, оставив петушиные подвиги его хозяину и всему птичьему двору.
   А обиженный петух был в недоумении: он так хорошо топтал своих кур, и, в общем-то, они были довольны жизнью с ним. И невдомек ему было: топтать кур и любить голубку - разные вещи. Одно ясно: петух не птица и голубиная нежность петушиной душе не доступна.