Апартеид. Часть VIII. Инга

                Инга
   
   
    Пробирался осторожно. Крайние домики пустовали, Ким избегал тропинок, шел по траве, от березок к елочкам, от елок – к березкам, старался только не мять цветы. А цветы роскошные. У красной, фантастически большой, розы даже простоял в изумлении несколько минут.
    Безлюдье, очевидно, все собрались в центре, там, где звучала музыка.
    Вот нечто вроде летнего ресторана, круглую площадку окружала чудесной резьбы деревянная балюстрада, в нескольких местах балюстрада прерывалась чем-то вроде крылечек с круглыми ступенями. У одного такого крылечка негромко разговаривали мужчина и женщина; Ким сделал глубокий вздох и направился к ним.
    На женщине – длинное, пышное темно-синее платье с тонко вышитыми по ткани алыми маками и розами. Все в ней поражало Кима: великолепное декольте, открытые руки, черные волосы с пришпиленной маленькой красной розочкой, огромные черные глаза, вдруг на него взглянувшие.
    Мужчину он не рассматривал – так поразила необыкновенная, небесная красота женщины. Зато он увидел, что мужчина держит ее за руку, а она свою руку пытается освободить, и на лице ее досада, даже возмущение. Из разговора Ким не понял ни единого слова, да и не пытался понять, – он все на свете забыл.
    Красавица сделала новую попытку отвязаться от нахала, но тот только крепче вцепился в ее локоть. Тогда она угрожающе подняла ладонь другой руки.
    Ким решил, что настал его час.
    –Эй, а ну отпусти девушку.
    Ловелас удивленно обернулся и уставился на странного незнакомца. Женщина, или девушка, тоже застыла прекрасным изваянием, в глазах у нее мелькнули изумление и восхищение.
    –Отпусти, кому говорят!
    Мужчина непонимающе пожал плечами, отвернулся и снова начал что-то масляно бормотать. Глаза черноглазой наяды блеснули гневным огнем. Наяда вновь взмахнула свободной рукой, но Ким ее опередил: предельно аккуратно, чтоб не убить и не покалечить наглеца, ударил его в скулу. Обидчик кубарем покатился в траву. Ким приготовился к самому худшему, но того, что случилось далее он и представить не мог. Сбитый с ног человек быстро вскочил и лицо его исказил ужас, постоял несколько мгновений и бросился бежать. Ким обернулся к красавице, но та от страха словно окаменела. Но вот тихо вскрикнула, беспомощно оглянулась, Ким думал – позовет на помощь, но перепуганная Афродита метнулась к нему, схватила за руку и потащила прочь, из глаз ее катились слезы.
    Бежали они как раз в том направлении, откуда явился, из синей вечерней мглы, Странник по Звездам. Девушка со всех ног неслась к опорам магистрали, за которыми днем прятался Ким. Он легко поспевал за ней, хотя голодный рацион последних дней давал себя знать. Незнакомка добежала до опоры и прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала.
    Ким пытался заговорить, говорил на русском, английском, испанском, французском, девушка мучительно вслушивалась и отрицательно качала головой. Тогда он несколько раз коснулся указательным пальцем ее груди, она поняла, заговорила. Теперь Ким вслушивался в чрезвычайно певучий, сложный и гибкий язык, но, увы – абсолютно незнакомый.
    Девушка отдохнула, снова схватила Кима за руку и побежала вдоль магистрали, под гигантскими трубами, трубы слабо фосфоресцировали на фоне темного неба. Девушка бежала, оглядывалась, иногда смотрела вверх.
    Огни поселка скрылись, вокруг  – тьма. Ничего не понимая, Ким поспевал за странной бегуньей. Ни камней, ни рытвин, ни колючих кустов – ровный луг с мягкой травой. Но как ни легко было пробираться в темноте, лишь чуть разреженной свечением труб, силы хрупкой красавицы подошли к концу. Она остановилась, пошатнулась, вдруг рухнула на колени, странно выгнула спину и заплакала.
    Растерявшийся Ким осторожно тронул ее за плечо, но она закрыла лицо ладонями. Потом дернула его за рукав рубашки и указала рукой вдоль магистрали. Ким не двигался. Тогда она, указывая одной рукой, другой настойчиво подтолкнула его, словно говорила: беги! Ким легонько потянул неожиданную спутницу за плечи, предлагая подняться, но та заплакала еще горше и отрицательно покачала головой. Тогда Ким просто подхватил девушку на руки и понес. Пышным на ней оказалось только платье, сама она была тонкой, горячей и гибкой, как кошка. От неожиданности красавица тихо ахнула и замерла, Ким почувствовал, что она дрожит от наслаждения.
    А у него голова шла кругом. За всю свою жизнь он не коснулся ни одной женщины, кроме Катерины, даже не танцевал ни с кем и вот… Дикое, непонятное приключение в духе мушкетеров Александра Дюма. И… щемящая нежность к таинственной незнакомке, отчаянно вдруг к нему прильнувшей. «Что я скажу Катерине?!» Ким никогда не лгал и впервые столкнулся с дилеммой: смолчать – значило обмануть, а говорить не хотелось. Девушка вдруг крепко его обняла и поцеловала в шею. Киму хотелось заплакать.
    Красавица видимо отдохнула, быстрым движением вывернулась из рук Кима и встала перед ним. Положила руки ему на плечи.
    –Инга! – сказала она. Ким молча смотрел ей в глаза.
    –Инга! – и прижала ладонь к своей груди.
    –Ким! Ким! – и повторил жест. – Вот и познакомились. Только дальше-то что?
    Новая знакомка, видать, была переменчива, как майский ветерок – залилась счастливым серебристым смехом. И вновь мгновенно чем-то озаботилась. Оглядывалась, прислушивалась.
    –Инга, идем? – Ким махнул рукой вдоль магистрали. Она поняла и отрицательно покачала головой. И вдруг свернула в сторону, под прямым углом к линии светящихся труб.
    Метров через двести беглецы остановились на невысоком пригорке. Инга робко прижалась к своему могучему спутнику и вновь к чему-то прислушалась. Киму временами чудилось, что с ним не женщина, а трехлетний ребенок.
    Наконец она приняла решение, Киму непонятное и даже, с его точки зрения, глупое: отколола с платья большую блестящую камею и прижала к виску.
    –Театр абсурда, – пробормотал Ким, глядя на застывшую, как мраморный истукан, Ингу. Но статуя ожила, водворила украшение на место и весело запрыгала перед ним на носках. Ким схватил ее за плечи.
    –Ты изумительная девушка, несравненная красавица, вот только ума у тебя, подозреваю, меньше чем у воробья.
    Прекрасные глаза засияли от счастья – комплимент! – Инга обняла Кима за шею и поджала колени. Тому оставалось только моргать в растерянности.
    Неожиданный тихий шелест обеспокоил его, тревожно взглянул на Ингу, но странная подруга не показывала ни малейшей тревоги. Вот она что-то заметила и захлопала в ладоши. Ким оглянулся. Прочерчивая мглу ночи к ним быстро приближался красный огонек и через пару минут у пригорка качалась чудесная небольшая гондола. Гондола висела в воздухе и чуть-чуть касалась днищем верхушек степных трав. Инга подбежала к гондоле и уже взобралась было в нее, но засмеялась и спрыгнула на траву.
    –Ким! Ким! – и подтолкнула его к гондоле. Растерявшийся Странник по Звездам влез в экипаж и только тут понял, что он одноместный.
    Сидеть в гондоле почему-то не предполагалось – Ким устроился, упираясь коленями в специальные упругие упоры, маленькие для его ног, плечи подпирала тоже упругая спинка. Инга с непостижимой ловкостью втиснулась меж ним и пультом управления.
    Что-то тронула на оранжево светящейся панели и гондола быстро и бесшумно поплыла в темноту, только макушки трав шелестели по днищу. Еще что-то тронула и спереди, из-за панели, поползла прозрачная скорлупа, закрыть пассажиров от ветра; но закрыть не смогла бы даже одного Кима, не то, что обоих. Скорлупа уползла назад, приключение вызвало новый всплеск веселья. Инга сбавила скорость и плотнее прижалась к Киму, он ее крепко обнял, защищая от довольно свежего ветра.
    На горизонте мелькнули огни, гондола ловко петляла меж темными островками невысоких деревьев и гигантскими громадами вековых дубов. Показалось небольшое трехэтажное строение, схожее на ступенчатую круглую пирамиду. Второй и третий этажи последовательно уменьшались, крыша первого служила второму балконом, крыша второго – балконом третьего, совсем маленького круглого зальца. Круги этажей не имели общего центра, общей была точка окружности. В этой точке темнела башенка с высоким шпилем, в башенке, очевидно, помещалась лесенка или лифт и другие коммуникации.
    Гондола мягко затормозила у входа в живой изгороди, проволочную арку оплетали цветущие вьющиеся белые розы. Инга выпрыгнула из гондолы, нетерпеливо протянула руки Киму; когда тот ступил на землю, чудесный экипаж уплыл в сторону и пропал в сумраке. Стеклянные этажи неярко светились, Ким оробел, Инга напротив – сияла неподдельным счастьем.
    –Ким! Ким! – пела она, вдруг сорвалась и бегом влетела в круглый, пустой зал первого этажа. Промчалась вальсовым вихрем по теплому ворсу сплошного ковра, уже знакомым Киму характерным движением упала на колени и красиво изогнула спину.
    Ким нерешительно подошел к ней, она вскочила и поманила за собой, к противоположной стене. Распахнула широкую, из красного дерева, дверь, ступила на миниатюрный эскалатор и через мгновение они попали в подземный этаж, там помещались все подсобные службы.
    Киму казалось, что еще немного и он сойдет с ума. Этот мир не мог существовать на планете Земля, одна гондола чего стоила: подобные технологии не существовали даже в воображении, а тут они действовали на бытовом уровне. Но как тогда трактовать награбленный картофель и краденые помидоры? Они-то доподлинно земные, причем очень вкусные…
    На высокий круглый столик Инга поставила два высоких бокала с пузырящейся, как шампанское, белой жидкостью.
    –Ким! Ким! – и подвинула ему бокал.
    «Что, водятся в этих краях стулья или кресла? – думал Ким. – Никогда не слышал о таких обычаях».
    Напиток напоминал скисшее и чуть подслащенное молоко и оказался чудодейственным. По жилам и мускулам прокатилась жгучая сладостная волна, смыла всю усталость и депрессию. Далее – смех и горе. Инга потащила Кима в душевую, чему он несказанно обрадовался, но, не дожидаясь, пока он хотя бы расстегнет рубашку, принялась деятельно стаскивать с себя платье. Несмотря на потрясения и приключения последних дней, кое-какие бастионы клерикализма сохранили свою незыблемость: Ким поймал пылкую хозяйку за плечи и вежливо, но настойчиво вытолкал из душевой. Никогда в жизни не приходилось ему видеть на человеческом лице такого безграничного удивления и растерянности. Он уже и вышел из душевой, а черные веера ресниц Инги все так же хлопали, изображая полное непонимание происшедшего.
    Но, увы – упомянутые бастионы целомудрия все же рухнули, и довольно драматично. На этой, неведомой Киму планете, так же, как на Земле, по ночам спали и, неизбежно, после душа мужчина и женщина поднялись по эскалатору на второй этаж – в спальню. Инга с детской непосредственностью принялась разбирать роскошную постель и взбивать белоснежные подушки, даже не пытаясь скрывать радости предвкушения будущих восторгов.
    Сбитый с толку, Ким уцепился за единственную, как ему казалось, верную мысль: он попал к чрезвычайно дорогой (судя по красоте и чудесному жилищу) ночной бабочке. А так как он, на данный момент, был беднее самой бедной церковной крысы, то и принялся, проявляя чудеса пантомимы, доводить это обстоятельство до сознания прелестной, но, по-видимому, совершенно безмозглой барышни. Тер подушечками большого и указательного пальцев и уныло разводил после этого руками, выворачивал карманы. Пустые, естественно.
    Пораженная Инга позабыла заботы о постели и внимательно следила за странными телодвижениями своего странного возлюбленного. Ничего не поняла и вернулась к прежнему занятию.
    В отчаянии Ким схватил небольшую подушку, простыню и отошел к круглой стеклянной стене. В спальне пол тоже покрывал сплошной ковер. Пилигриму, много дней спавшему на твердой и сырой земле, ковер являлся манной небесной. Левой рукой решительно ткнул себя в грудь, а правой показал на валяющиеся на ковре подушку и простыню. Схожими телодвижениями пояснил, что Инга должна спать на кровати. Одна. И стал ожидать, что последует дальше, соображая, очень ли холодная трава под живой изгородью.
    «Ночная бабочка» замерла, вдруг всплеснула руками и рухнула на колени. Закрыла лицо ладонями и отчаянно, как маленькая девочка, заплакала, горько и неутешно. Путаны так не плачут…
    Ошеломленный Ким подошел к ней и коснулся ее волос. Инга резко тряхнула головой, все так же, не отнимая ладоней от лица. Пришлось повторить силовой прием: взять девушку на руки. Инга отчаянно брыкалась, но с могучим чемпионом Олимпийских Игр не поспоришь. Он ходил по кругу, вдоль многочисленных стекол стены, укачивал ее, как ребенка. Инга притихла и плакать перестала. Ким уложил ее и поцеловал в губы.