Апартеид. Часть XIII. Колония Нарцисс

                Колония «Нарцисс»
   
   
    Так назвал Ким небольшой, пустынный и прелестный островок в Адриатическом море, остров тот ему предложили в пожизненное владение. Жестокая тоска и неведомое ему прежде чувство злобы грызло душу.
    В клинике Кима продержали еще несколько дней, но вот явилась Катя и увезла его с Ингой далеко на юго-запад. На острове их встретили две важные персоны: комендант сих необозримых владений и главная домоправительница замка – Майя. Синекуры, конечно, но все же!..
    Роскошный замок возвышался на высоком берегу, Ким потрогал гигантские, замшелые глыбы гранита, из которых сложили цоколь здания, оглянулся на окружающие его вековые дубы и платаны.
    –Долго ж, наверное, строился домик.
    Катя виновато потупила глаза.
    –Да, долго. Ни одного стандартного блока, ни одной стандартной детали. Сорок восемь часов пришлось потерять. Только вчера закончили внутреннюю отделку.
    Ким не дрогнул ни единым мускулом. Действительно, – ухлопать двое суток на такую пустяковину!.. Слабо у вас, граждане далекие потомки, со строительством, слабо!..
    Инга и Майя носились по этажам, залам и анфиладам как угорелые, Арий двигался важно надувшись и окидывал потолки и стены хозяйским взглядом, Ким уныло оглянулся и протянул кисло:
    –Хорошо, но тесновато.
    Катя еще не ознакомилась со стилем юмора седой древности и не сразу сообразила, что Ким шутит.
    –Весь нижний этаж – для гостей, приглашайте кого хотите, на втором этаже апартаменты Майи, Ария, мои и несколько пустующих, третий – ваш с Ингой, башенка – ваш личный приют, туда больше никто не может войти. На случай, если мы все надоедим вам.
    –А можно твое жилище посмотреть? Ничего, что я на «ты» перешел?
    –Конечно. Я сама хотела попросить.
    –Тогда – взаимно.
    –О, нет. Нет, нет. Пойдемте ко мне, я буду рада.
    Большую комнату заливал поток света от полукруглого, прихотливо-решетчатого, во всю стену, окна. Из окна – прекрасный вид на лесистые холмы и зеленые поляны. В комнате стояли несколько качалок и сложное сооружение с качалкой необычной формы внутри.
    –Что это?
    –Передвижная ячейка Сети. Обычно мы уходим в Сеть в специальных Центрах, передвижные ячейки применяются редко.
    –Гм. Понял. Позволь, а почему ты одна? Где твой мужчина?
    –Получил отставку.
    Ким опешил. Катя пояснила:
    –Мне же с вами надо работать, пока вы не адаптируетесь.
    –Я так не хочу! Чтоб из-за моей никчемной персоны у кого-то страдала личная жизнь…
    –Что вы такое говорите, Ким? Кто страдает? Мне выпала величайшая честь быть вашей сотрудницей, мое имя впишется в историю планеты рядом с вашим! А тут какой-то… под ногами путается…
    Ким молчал.
    –Мы не можем любить так… уж не говоря, как вы, а даже как ваша Инга. Любовь у нас – ровный матовый свет, без всяких вспышек и полутеней. Вот только когда ребенок – тогда да, теряем рассудок.
    Несколько дней прошли в обживании нового роскошного дома, знакомстве с окрестностями. В распоряжении «Колонии «Нарцисс»» состоял целый парк разнообразных и мощных гондол. Инга отлучилась на полдня и привезла из своего одинокого домика колыбельку со всем детским приданым. Боязливо и просительно заглядывала Киму в глаза и видела в них, что он понемногу сдается. С Катей она и Майя неожиданно подружились, хотя общались мало: Катя постоянно уходила в Сеть.
    Но вот Катя объявила, что должна вывезти Кима «в свет» и пригласила их участвовать в «выезде». Инга и Майя посовещались и решили, что Катя – да, очень симпатичная лилия, но остальные как были, так и остались цаплями, следовательно – ну их подальше. Арий же испросил разрешения воспользоваться ячейкой Сети на время отсутствия хозяйки. Так что Ким с Катей уплыли вдвоем.
    –С вашей легкой руки, Ким, в Сети прошел… по-вашему – референдум. Нас очень тронуло, что вы нашли такое красивое имя – «лилии», теперь мы официально именуемся «Расой Лилий». Ведутся трудные переговоры, чтоб узаконить «Расу Нарциссов».
    –Почему трудные?
    –Это люди очень эмоциональные, часто непредсказуемые и безмерно одаренные.
    –Как же тогда не они, а вы – властелины мира?
    –Мы – племя рассудочное, темперамента холодноватого. «Лилии» – это так удачно! А нарциссы, как Наташа Ростова, – не удостаивают быть умными. Разделение Северного Вида началось довольно рано, стало неожиданностью и даже проблемой. В один прекрасный день как гром грянул: безусловным приоритетом примерно четверти популяции явилась жизнь интеллекта, приоритетом другой четверти – эмоциональная составляющая. Инга и Майя будут всю ночь танцевать под звездами и любоваться полной луной, но попробуйте поговорить с ними о магнитном поле Галактической спирали!
    –Да уж… А оставшаяся половина?
    –Поначалу – фифти-фифти; но каждое новое поколение давало рекрутов той или другой армии. Серединка таяла, уменьшалась, пока не исчезла совсем.
    Катя притормозила гондолу и выпрыгнула на траву.
    –Помогите мне. Сегодня вы будете моим кавалером на пикнике без трико.
    Ким удивился и растерялся.
    –Это ведь не одежда. Трико – живое существо, растение. Когда мы в Сети – жизнь в нас едва теплится, долгими неделями. Трико ее поддерживает. Да иногда и в жизни – можно сутками не думать о пище и воде, утром и вечером сменил трико – и все заботы.
    –Что я должен делать?
    –Со спины, от шеи… Ладонями как бы сгоняйте трико вниз. А я на груди. Чтоб побыстрее.
    –Не получается.
    –Сейчас, сейчас.
    Действительно – край трико набух валиком, валик растягивался и скатывался все ниже и легче.
    –Все. Я сама.
    У Кима пересохло в горле, он почувствовал себя Актеоном и даже оглянулся – не мчит ли на него свора собак. Катя смеялась:
    –Я и забыла! В ваше время – это тяжкое испытание для мужчины. Отвернитесь.
    –Нет. Я буду на тебя смотреть из чисто познавательных интересов.
    –Смотрите! – Катя заливалась смехом, словно маленькая девочка.
    А Ким вздрогнул и сжал зубы: увидел ее крохотную белую ступню. Нет, не уродливую, наоборот – совершенную по лепке, очень изящную. Никакая другая форма ступни не соответствовала бы пропорциям прекрасных форм женщины. Но пальцы составляли одно целое, полукруглый перламутровый ноготь красиво окаймлял край ступни – от места, где должен быть мизинец до большого. Ким отвернулся. «Другой мир. Другая цивилизация. И кто ты, Ким, в этом мире?»
    Катя одела нечто вроде шелковой белой блузки, юбка осталась та же, на голых ногах меховые не то тапочки, не то легкие туфли. Забрались в гондолу и поплыли дальше.
    –У вас совершенно отсутствует ревность? – вдруг спросил Ким.
    –Совершенно. Это разновидность чувства собственничества. В ваше время собственность имела большое значение – двигатель прогресса, а у нас… – Катя развела руками. – Нас – лилий и нарциссов – раз в пятнадцать-двадцать меньше, чем бестолкового народа вашего времени, а материальных (это по-вашему!) ценностей… А я даже не знаю, насколько больше. Глупая сорока тащит в гнездо всякую блестящую дрянь, нувориши вашего времени – те же бессмысленные сороки. Но главное не в этом. Наша раса – не общество мужчин и женщин, вся раса – один мужчина и одна женщина. Мы не имеем индивидуальности, мы муравьи. Вы не хотите целовать Майю, а Инга испытывает чувство, что вы не хотите целовать ее. Поверьте мне, это так!
    Ким не нашелся, что ответить. Потом промямлил:
    –Я исправлюсь. Во всяком случае – постараюсь…
    Веселилась Раса Лилий, на взгляд Кима, чересчур скромно. Ни музыки, ни театра, ни танцев, только прогулки среди роскошной субтропической зелени и почти круглое теплое озеро с широким белым пляжем. Плавали они, как дельфины, здесь Ким не рискнул бы демонстрировать свое искусство.
    Да еще небольшие, но высокие столики среди травы с фантастическим разнообразием блюд. Ким с удивлением заметил, что угощались лилии если не с жадностью, то с повышенным аппетитом. Катя пояснила:
    –Когда мы в Сети, вся наша физиология протекает немного по-другому. Но мы все же дети Земли, а все дети любят, когда мама подсунет им что-нибудь вкусненькое.
    –Катя, Сеть – это тот черный ящик, что мне торочила Инга?
    –Черный ящик? И на том спасибо. Иногда они придумывают много похуже. Да, тот самый.
    –Мне, с моими доисторическими мозгами, возможно понять, что это такое?
    –Даже и не знаю… Вы любите музыку?
    –Без памяти.
    –А сможете объяснить на словах, что такое музыка человеку, который никогда ее не слышал?
    –Нет. Впрочем… Вот так бы я объяснил: музыка – сочетание звуковых колебаний разного тембра (попутно поясняю, от чего зависит тембр), со строго фиксированной дискретной частотой; сочетания строятся по особым математическим законам и если построение выполнено талантливым математиком (композитором), оно оказывает мощное эмоциональное воздействие на психику человека. На таком уровне ты бы не смогла растолковать?
    Катя беспомощно развела руками.
    –Попробую. В ваше время существовала некая примитивная электронная сеть – Интернет. Представьте нечто подобное, но с электроникой нашего времени и подключением к сети непосредственно человеческого мозга. Мозг как бы приобретает всю память и быстродействие машины, сознание его может сливаться с сознанием тысяч других людей, причем ничья индивидуальность не подавляется. Математические построения могут приобретать… скульптурные формы, что ли, словами выразить невозможно; события далекой истории переживаются с яркостью очевидца. Можно прожить жизнь любого литературного героя. Можно утопать в океане музыки, живописные полотна и гравюры приобретают трехмерные очертания и ты погружаешься в их прекрасные или жуткие миры. Существует дежурный отдел Сети, оттуда контролируется все, что происходит на планете, управляются производство и энергетика, научная работа и обоснование мораториев. Когда наше «я» погружается в этот безбрежный мир, растворяется в нем и растворяет его в себе… Нет, не рассказать! Это ни с чем не сравнимо. Мне бы сказали – ты лишишься Сети, я бы тут же умерла. Половину жизни мы проводим там, половину… – она широко взмахнула руками, словно обнимая зелень деревьев и синеву неба.
    –Бог мой… А нарциссы могут… погружаться?
    –Еще как. Арий, например. Другие пробуют, кто раз, кто два. А на третий их никаким калачом не заманишь. Гулять, плясать, ловить устриц, собирать грибы, без конца влюбляться!.. А жаль: они талантливее нас, эмоциональнее. Если бы они жили в Сети – какое богатство для планеты!
    –Жизнь моя у вас, – горько посетовал Ким, – похожа на катехизис: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Вопрос – за мной, ответ – за вами…
    –А что в этом плохого?
    –Да ничего, только мне более по душе искать ответы на собственные вопросы или давать таковые на вопросы окружающих. А уже много месяцев я только спрашиваю…
    –Неправда. В клинике мы спрашивали.
    –Исключение только подтверждает правило.
    Киму лилии радовались, как дети. Подбегали, брали за руки, заглядывали в глаза, и все это без малейшей назойливости. Ким вспоминал прекрасных элоев Герберта Уэллса, особенно когда увидел, что они, как элои, бросают друг в дружку цветами. Это служило признанием в сердечной склонности. Незамысловатость игр и поведения граничила с инфантильностью, Ким даже украдкой протер себе глаза.
    –Катя, – вспомнил он, – Инга говорила, что если на узкой дорожке ты встретишься с тигром, то он, бедняга, поимеет бледный вид.
    Катя рассмеялась.
    –Преувеличение! Но он, конечно, удерет.
    Ким округлил непонимающие глаза.
    –Возьмите, – Катя дала ему яблоко, отошла шагов на пять и встала спиной к Киму. – Бросайте.
    –Куда?
    –В меня.
    –Нет. Не могу. В наше время гнилыми яблоками бросали в плохих актеров и вороватых политиканов.
    –Тогда вот – цветком, – и подала махровую гвоздику.
    –Тоже нет. По-вашему – это в любви признаваться.
    –Вы привереда. А что, я вам нисколечко не нравлюсь?
    –Нравишься. Но только я Ингу люблю.
    –Да, вы же однолюб. Но в знак дружбы?
    –Брошу.
    Ким бросил цветок, норовя попасть аккурат меж лопаток и даже не уловил момента, когда Катя успела обернуться и поймать цветок.
    –Здорово! Но цветок летит медленно.
    –Возьмите же яблоко.
    –Нет.
    Катя обежала несколько столов и вернулась с большой и тугой ягодой крыжовника. На крыжовник Ким согласился.
    Он стоял неподвижно, стараясь ни малейшим шорохом не выдавать движения и вдруг мгновенным резким броском метнул ягоду. Катя улыбалась ему в лицо и держала крыжовинку большим и указательным пальцами, как поймала. Киму стало страшно.
    –Да… быстрота реакции…
    –Тигр не сумеет меня задеть и кончиком когтя, а я надаю ему палкой по носу.
    Но Ким помнил: Инга говорила именно о силе. Расчистил место на столешнице и поставил локоть.
    –Встань напротив.
    –Зачем?
    –А вот так – сплетем пальцы и кто чью руку положит.
    Катя не двигалась и медленно заливалась краской.
    –Нет…
    Ким добродушно рассмеялся:
    –Да не бойся. Я же не грубиян какой.
    Краска густела и разлилась до ключиц.
    –Нет… – и отвернулась.
    А Ким похолодел: «Девчонка твое самолюбие щадит, чего вяжешься?..»
    Кстати, о «девчонке». Ким знал, какой возраст у «девчонки» Майи и «мальчишки» Ария, привыкал к чуждому для него несоответствию с трудом; Катю он сразу воспринял как девчонку и категорически запретил кому бы то ни было сообщать ему, сколько той «девчонке» лет.
    –Нет так нет. Катя, я проголодался, чего бы нам поесть?
    Катя что-то выбрала из огромного меню, мигом примчались по воздуху два автомата-официанта, один сорвал и унес столешницу с пустой посудой, другой водрузил сервированную. Катя ела и, несмотря на болтовню Кима, так и не подняла глаз. Потом что-то надумала.
    –Ким, – когда поели, – у меня к вам просьба. Только уйдем вон в ту рощицу, чтоб никто не видел.
    Заулыбалась и вприпрыжку помчалась вперед.
    –Ким! Вы долго несли Ингу на руках, когда убегали от Службы Порядка. У нас никто никого на руках не носит…
    –Даже вы – своих прелестных мужчин? – съехидничал Ким.
    –Никто никого.
    –И ты хочешь…
    –Ага…
    Ким подхватил на руки почти невесомое для него тонкое, гибкое, горячее и полунагое тело женщины и пошел меж столетних стволов деревьев. Думал, что она сыграет роль и замнет тем неловкость, но случилось неожиданное: Катя вдруг впала в сомнамбулическое состояние. Ким шел и шел, куда глаза глядят, замершее у его груди существо почти не дышало. И лишь когда он начал уставать, Катя медленно пришла в себя и вздохнула.
    –Отпустите…
    Немного позже:
    –От вас идет неведомое темное пламя. Каждая эпоха создает новое, но и что-то теряет безвозвратно.
    –Да. Знаешь, кому я завидовал в детстве? Колумбу. Деревянная каравелла! Паруса! Какой гадостью казались пассажирские лайнеры, сверхзвуковые самолеты. Цивилизация расплачивается романтикой жизни за свои скучные удобства.
    –Пойдемте обратно, – Катя загрустила, молча шла, думала о чем-то, сдвигала брови.
    Еще несколько поездок по многолюдным местам. Катя объяснила, что для ее соплеменников огромная радость хоть несколько секунд пообщаться с таким необыкновенным человеком. Инге надоело проводить целые дни без Кима и она решила сопровождать его, несмотря на антипатию к «цаплям». Ким укорял ее:
    –А они к вам испытывают самые добрые чувства.
    –Знаю. Они всех любят. И мартышек, и скорпионов. Ни на злость неспособны, ни на ненависть. Даже рассердиться толком не умеют. На голову встали – тебя ублажать и развлекать.
    Ким задумывался и сетовал:
    –Да, создать новую физику, построить невиданные приборы, совершить фантастический и трагический прорыв сквозь время и все для чего? Чтоб в далеком будущем попасть в свадебные генералы!
    Инга молча прижималась к нему.
    –Лишь с тобой забываю, кто я и где я…
    Все это время Катя лишь урывками входила в Сеть, а несколько дней вообще провела, как шутила, «босиком и без трико».
    –На несколько суток я вас покину, – смущенно улыбалась она Киму, – а то заболею. Если позволите…
    –Нет, – встряла Инга, – не позволим. Катя, я тебя очень люблю и Майя любит…
    –И Арий, – подсказал Ким.
    –Арий! О нем и разговора нет. От горизонта видать – сияет.
    –А меня откуда видно?
    –Ким! С Луны тебя видно!
    –Катя, главная персона здесь я, поэтому – никаких замен.
    –Но мы же все одинаковые. Как горошины в стручке.
    –Нет. Я мгновенно и безошибочно узнаю тебя в любой толпе.
    Катя вдруг обронила две неожиданные слезы, отвернулась и ушла, ничего более не сказав.
    –Поедем кататься на лыжах! – галдели Инга и Майя. – В Альпы! Там уже хороший снег.
    Выбрали самую здоровенную гондолу, нагрузили ее теплой одеждой и лыжами; Арий заскулил было, что он – комендант острова и не имеет права покидать его, но Ария не стали даже и выслушивать. Уплыли в горы и неделю пробегали по снегу.
    –Какая благодать! – кричала Инга, выкарабкиваясь из огромного сугроба, куда влетела, скатившись с крутого склона горы. – И ни одной цапли! До самого горизонта! Их сюда калачом не заманишь!
    –Как вас – в Сеть! – это Ким вихрем промчался мимо.


Рецензии
Чудесный, прекрасный удивительно счастливый мир у ваших героев, Николай Денисович! ПРекрасными будут наши потомки...если не случится всемирной катастрофы... Наверное, когда вы создавали эту повесть, в вашей душе расцветали розы!))) Понравилось: "Любовь у нас – ровный матовый свет, без всяких вспышек и полутеней".... - это у расы лилий.
Вы показали два варианта развития: в сторону интеллекта и в сторону эмоций. Ну, что ж, вполне понятно... Вполне возможен и такой вариант! У "лилий" к Сети подключён весь мозг... Конечно, поначалу это трудно представить... Но и это возможно, если всё во благо человеку, а не во вред... Повесть меня очаровывает всё больше и больше. Но читаю по частям, чтобы в течение дня всё осмыслить, понять, представить! С уважением и восхищением,

Элла Лякишева   24.05.2019 17:37     Заявить о нарушении
О наших будущих потомках - следующая глава... Только не бейте очень больно...
С уважением - Николай

Николай Аба-Канский   25.05.2019 09:41   Заявить о нарушении