Похмельный синдром

Леник, сыночек -за что  ты меня так не любишь? Мало мне мужа-пьяницы, теперь еще и сыночек…И все в таком же духе- 2 дня подряд. Как я шатаясь пришел домой, с бледным, как мел лицом, как  меня рвало, как мама всю ночь просидела у моей кровати, боясь, что я умру и прочие подробности мне пришлось выслушать ну никак не меньше десяти раз.

Я не был маменькиным сынком в полном смысле этого слова. Просто мама была болезненно беспокойной, ей везде мерещились опасности и беды, которые могли свалиться на мою голову. И вот –в очередной  раз ее опасения сбылись.
 
Была и еще одна причина болезненной заботы мамы  обо мне. Первенец, мой старший братик Юра , не прожил и года. Простыл, потом это оказалось воспалением  легких. Пенициллин достали, но  просроченный -и он не помог. Мама  очень сильно жалела Юру. И боялась за меня. За двух младших моих сестренок она так не боялась, а может они просто не давали такого повода?
 
Пьяного отца я не любил. Пил он часто, запоями. Опухший, с красными слезящимися глазами, с толкушкой , которой мать толкла свиньям картошку в трехведерном бачке, отец бродил в такие дни по деревне в поисках выпивки для опохмелки. Толкушка нужна была, чтобы отбиваться  от деревенских собак, которые стаей следовали за ним от двора до двора. Во время запоя отец за стол с нами не садился, несколько раз я видел, как в стайке, озираясь , он пил сырые куриные яйца. Или брал у нас с Генкой, когда мы варили , а затем жарили на сковородке пойманных сусликов  одного-двух «на пробу».Мне почему-то всегда в такие моменты было невыносимо стыдно за него. И жалко его.
 
Однажды он просто чудом не замерз- сестры совершенно случайно наткнулись на него. Из-под снега торчала  одна голова, шапку он где-то потерял. Со страху сестры  подняли такой дружный рев, что отец чуть очухался и где при их поддержке на ногах, а где и ползаком- но до дому добрался…
 
И сегодня с немым укором смотрят на своего хозяина изрубленные  им в пьяном угаре ставни и наличники окон нашего дома. Несколько раз , уже взрослым, я предлагал маме заменить их. Но она, подумав немного, всегда отказывалась.
 
По маминым словам получалось, что мы с отцом теперь - одного поля ягоды.
Мама наша никогда пила. Ни водку , ни вино, ничего хмельного не пила.Очень редко удавалось уговорить ее  выпить - она подносила рюмку к губам, делала вид что пьет, потом резко отнимала рюмку и незаметно  выплескивала содержимое. Или выливала потом.
 
 Но все когда-то да заканчивается. Допросы  не помогли, но  следственными мероприятиями был выявлен  главный виновник всех бед  – Генка Белых! Волшебным образом из виноватого я превратился в потерпевшего .Дружить с Белышенком  тут же было строго-настрого запрещено- но дорога на улицу была открыта!

Осталось решиться- выйти на улицу.Если не дружить с Генкой- на это нужно было решиться!Мы с ним дружили не просто так- мы дружили против Кольки Семенова, моего двоюродного брата. Вообще-то фамилия у него была Сергеев. Сергеевых было много. Поэтому называли  их по именам отцов- Семеновы и Васькины. Так вот Колька Семенов был самый зловредный не только из всех Сергеевых, но и  из всех деревенских пацанов. Он умел очень обидно обзываться и всех высмеивать, и в тоже время  был очень драчливым. Я мог высмеять любого почище Кольки, но вот драться  и не умел, и не любил. Генке же , когда он нагибал свою белобрысую голову вперед, «набычивался»- ничьи кулаки   не были страшны. Даже Колькины. А вот в словесных перепалках он напрочь терялся, беспомощно шевелил губами- но нужные слова не находились.
Дополняя друг друга мы были –сила! Не то что Колька- парни постарше  старались с нами лишний раз не связываться .
 
И вот нате вам- с Белышенком не дружить…