Даже если шансов нет

Автобус время от времени потряхивало на асфальтовых волнах, выбоинах в дороге. Николай смотрел в окно и любовался проплывающими за ним пейзажами. Леса, луга, овраги… Глаза невозможно отвести, так красиво!..
Ну вот, следующая остановка его. А там недалеко до цели: не очень длинный, но довольно крутой подъём на лесистый холм по извилистой тропинке, потом ещё немного по асфальту, и вот оно, кладбище. Николай в последнее время приходил сюда со светлым чувством. Раньше становилось тоскливо, когда оказывался среди могил, смотрел на фотографии на памятниках, читал надписи. Тоскливо и жутко. Как бывает, когда соприкасаешься с чем-то страшным. А ведь когда-то и ему, Николаю, предстоит устроиться навсегда вот на этом холме. Наверное, именно это обстоятельство и было в основе охватывавших мужчину неприятных эмоций. Из-за них и стал бывать здесь чаще: понимал, что только искупавшись вдоволь в своих чувствах можно обрести успокоение, уверенность. Избавиться от страха. Так и случилось спустя годы. А параллельно с визитами на кладбище и размышлениями о смерти читал книжки. О том, что духовная жизнь вечна. Поначалу не очень верилось, а позже некоторое время даже безразлично было, продолжается жизнь на небесах или нет. Ведь независимо от этого умирать всё равно придётся, так чего страдать?.. Глупо переживать из-за неизбежного… Вчера около полуночи сын позвонил: большой мальчик, женатый, ему уже двадцать четыре. В другом городе живёт. «Пап, у нас горе, Ксюшина бабушка умерла, восемьдесят два ей». Ксюша – это супруга его, хорошая девочка. Очень. «Нам только что сообщили, - продолжал сын, - а ведь Ксюша сегодня пред обедом с бабулей по телефону разговаривала, та была в настроении, чувствовала себя великолепно. А вечером застолье у неё было, гости приходили – в основном, родственники. Посидели, поговорили. А когда гости разошлись – только одна из её дочерей задержалась, помогла прибраться, посуду помыть, - бабушке нехорошо стало. В горле запершило. Дочь пошла на кухню, принесла стакан воды, а бабуля уже мертва. Ксюша изревелась вся… Скажи что-нибудь, пап». А что тут сказать детям?.. Сам когда-то переживал ужасно из-за смерти отца и знакомых, а теперь… «Это, конечно, трагедия, Антон, - сказал сыну. – Но… просто пришла ей пора. Возраст… Все мы умрём: и я, и ты, и Ксюша. Такой порядок, и его не избежать никому. В мире ежедневно умирают тысячи людей. И не только старые – молодёжи тоже много отправляется в мир иной. Кто на войне гибнет, кто от несчастного случая, а кто здоровьем слаб. Остаётся принять эти смерти, веря, что это не конец всего. Продолжение следует… Горько, больно принять смерть близкого человека, но что остаётся?.. Это даже о молодых я тебе вот так скажу. А о стариках… Когда-то ведь надо уходить. Сколько надо жить: двести, триста лет, чтоб смерть не казалась ужасной?.. Столько не живут. Да и надо ли?.. Я вот свою мать слушаю: поясницу ломит, ноги опухают – иной раз еле до магазина доковыляет, головные боли донимают, давление скачет, зрение ни к чёрту… Нужна мне вот такая жизнь?.. Нет, я хочу уйти раньше. Может, вот как Ксюшина бабушка: здорова-весела, и вдруг запершило в горле, и всё. Конец. Такая смерть – просто подарок, ведь многие годами мучаются от тяжёлых болезней, а сколько людей передвигаются в инвалидных креслах, живут прикованными к постелям?!. Так что бабуле можно позавидовать. А знаешь, мой дед тоже, как Ксюшина бабушка, легко помер: полон сил был старик в свои восемьдесят лет, железо на крыше менял, трудился от зари дотемна, а на следующий день не проснулся. Пришла ему пора. Тоже счастливый… В общем, вот так, сынок. Глубокое длительное страдание о чьей-то смерти – бессмысленно. Да, погоревать о том, что расстаёшься с любимым человеком надолго или навсегда – это естественно. Но не о том, что его постигла печальная участь. Как знать, насколько она печальна, и печальна ли вообще. Вот когда окажемся на том свете, тогда и будем делать выводы… Недавно у сотрудницы умер муж. Молодой мужик: тридцать шесть лет недавно исполнилось. С двумя детьми осталась. Я присутствовал на похоронах: на женщине лица не было, так жутко страдала. Щёки впалые, глаза безумные. А через неделю вышла на работу - весела, как и прежде. «Как ты?..» – спрашиваю. «Прекрасно!.. – отвечает, и видно, что правду говорит. – Я ведь в Бога верую. То, что происходит, - всё с Его ведома. И для меня не только глупо, но и греховно долго предаваться скорби, не соглашаясь с укладом, установленным Богом…» Видишь, сын, для истинно верующих всё гораздо проще, чем для прочих смертных…» «Спасибо, пап, - сказал Антон. – Я перескажу всё это Ксюше…» Вот такой ночной разговор состоялся. Как раз перед поездкой на кладбище: пора уже на могилах отца и бабушки прибрать…
Приехали, дальше пешком.
Выйдя из автобуса, Николай обернулся: заметил, что следом к выходу направилась маленькая сухонькая старушка. Задержался, помог сойти. Немного пройдя по тропинке, опять оглянулся: как там женщина, не отстаёт?.. Приотстала, конечно. Вот, пошатнулась даже. Пришлось вернуться.
- Давайте я вам помогу, - предложил Николай. – Обопритесь на мою руку.
- Ой, да что вы!.. – бодро улыбнулась старушка. – Я дойду, спасибо!.. – но от помощи не отказалась.
Некоторое время шли молча.
- А вы к кому, к родителям небось?.. – нарушила женщина молчание.
- К отцу и бабушке.
Старушка вздохнула.
- А у меня пять могил здесь. Одна я осталась. Мужа десять лет назад схоронила. Семьдесят ему было. Пожил. Ещё мама моя здесь. И сыночки: оба в сорок пять ушли. С разницей в два года. Старший пил много, оттого и помер. А младшенький… Вот, совсем недавно оставил меня: и двух месяцев не прошло…
Николай промолчал: подмывало спросить, отчего помер младший, да неудобным показалось любопытствовать. Старушка остановилась ненадолго, перевела дух и рассказала сама:
- Шёл мой Лёша вечером по нашему городскому парку. Тому, что в центре. Поздненько уже было, стемнело. А там ведь такие заросли, в том парке – нет чтоб проредить, ведь в двух шагах ничего не видать, но руки ни у кого не доходят. Вечером там страшно бывать: сколько уж всяких неприятностей произошло… Вот и Лёша… Услышал, что неладное в кустах творится, прислушался… Трое парней девку затащили. Чтоб надругаться, значит. Ну, и вмешался Лёша. А те парни серьёзно были настроены: у двоих по ножу оказалось. Сынок-то мой не слабым был: и бегал регулярно, и боксмешок у него дома висит – поколачивал… Не испугался – пошёл с голыми руками на троих. Ну, и зарезали его… А девушка, пока драка была, убежала. Шум подняла, милицию вызвали. Да только когда милиционеры приехали, всё уже закончилось. Но Лёша ещё жив был, хоть и без сознания… Преступников не нашли – куда там!.. Девчушка их и описать не смогла: темно, не разглядела… На похороны пришла – огромный букет цветов принесла, красивый. Плакала сильно. И жених её был. Вообще народу много было…
Старушка опять остановилась. Николай с тревогой посмотрел на неё: нет, слёз не видно, просто отдохнуть решила.
Двинулись дальше.
- Я возле сыночка в больнице до самой его кончины просидела. Он в сознание только однажды пришёл. Я уж и не надеялась. А он вдруг открыл глаза, увидел меня и улыбнулся – слабо так, трудно ему было. У меня от неожиданности аж сердце замерло. «Лёшенька, - говорю, - как ты?..» И плачу. А он мне: «Не грусти, мамуль. Всё правильно. Знаешь, бывают такие ситуации, когда… даже если понимаешь, что не одержишь верх, всё равно должен вмешаться. И лучше погибнуть, чем пройти мимо и жить дальше…» Вот так он мне сказал.  И опять впал в беспамятство. Видать, последние силы в те слова вложил. А вскоре преставился… Я так думаю, он только затем в сознание пришёл, чтоб сказать мне это. Мол, поступил правильно и ни о чём не жалею. Чтоб я горевала меньше. Да разве я смогу меньше печалиться?..
Тропинка вывела к асфальтовой дороге. Можно было по ней подниматься, но по лесной тропе приятнее.
- Ну, а в пятой могилке, за которой ухаживаю – незнакомая мне женщина. Просто рядом с могилой моей мамы. Та женщина немного моложе её… Как-то с Лёшей прибрали у мужа и у второго сыночка моего, пришли к маме. А когда закончили, присела я отдохнуть на скамеечку, глядь, а Лёша на соседней могиле траву рвёт – там ужас как всё заросло!.. «Ты чего, - говорю, - затеял?.. Чужая ведь могила!.. Да и хватит нам ковыряться здесь, домой уже пора!..» «Мам, - отвечает, - посмотри, какое доброе лицо у этой женщины, хорошая она была, вижу. А прибрать на могиле некому...» Возражаю ему: «Знаешь, сынок, сколько таких могил по всему кладбищу?.. Давай на всех будем порядок наводить!..» «Мам, на всех не надо, только на этой. Вот если те, кто приходят навестить родных и знакомых, присмотрят хотя бы за одной запущенной соседней могилкой, как будет хорошо!..» А когда травку, значит, пощипал, сходил купил два цветочка искусственных, алых, да воткнул в землю под фотографией. Отошёл, полюбовался. «Вот теперь, - говорит, - совсем другое дело!..» Ну, а как уходить собрались, посмотрел ещё раз на соседкино фото и сказал: «До свидания, Евдокия Матвеевна!..» И улыбнулся – как старой знакомой или родственнице какой. А на следующий день пошёл семена цветов покупать – для неё, для Евдокии этой…
Они шли уже по территории кладбища.
- Ну, мне туда, - махнула рукой старушка.
- А мне в ту сторону, - кивнул Николай.
- А знаете, что ещё, - вдруг спохватилась женщина и тронула мужчину за руку. – Я ведь с тех пор, как начали за соседкиной могилкой ухаживать, обнаружила: и могила моей матушки стала иначе выглядеть. Прежде она как на заросшем пустыре была, а теперь – и справа, и слева порядок. Глазам радостно. И сердцу тоже…
Вечером за ужином Николай рассказал о встрече на кладбище своей супруге.
Позже вышли на улицу – небольшой променад перед сном. А когда легли спать, жена сказала:
- Коль!.. А ведь рядом с твоим отцом тоже заброшенная могилка. Надо бы нам позаботиться о ней, как думаешь?..
- Уже. Траву вырвал, корзину цветов поставил. Красиво стало, и чего раньше не додумались? Ведь делов-то – всего ничего!.. А приятно-то как!..
Помолчали.
- Надо ещё оградку у соседа покрасить. На следующих выходных займусь...
- Коль, а кто хоть там?.. – полусонно спросила жена.
- Старичок – ветеран Великой Отечественной. Гвардии рядовой Федотов Иван Макарович.
- Надо же, фронтовик… - жена вздохнула, а вскоре заснула: её дыхание стало ровным, спокойным.
Николай вспомнил давешнюю старушку, представил её милое морщинистое лицо, искренние, доверчивые глаза. Улыбнулся. Повернулся на бок, удобно пристроил ладонь под ухо. Перед глазами поплыли могилки: памятники, кресты, фотографии, холмики и оградки – всё закружилось, смешалось, потом изображение потеряло резкость, смазалось, и вместо кладбища перед взором Николая оказалось поле. Бескрайнее поле, обильно усыпанное красивыми цветами: красными, жёлтыми, синими, зелёными, фиолетовыми… А по полю, улыбаясь, шли он сам, его отец и мать, жена Антонина, её умершие родители,  гвардии рядовой Иван Макарович в неновой, но аккуратной гимнастёрке с медалью «За отвагу» и встреченная утром старушка в окружении своих близких, уже покинувших этот мир…