Сапфо. Десятая муза

Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С  улыбкой нежной…
АЛКЕЙ

Девять на свете есть Муз, утверждают иные. Неверно:
Вот и десятая к ним – Лесбоса дочерь, Сапфо!
ПЛАТОН
               
   
Невозможно выразить ту степень восторженного почитания, которой окружили современники этот удивительный феномен,  женщину, чья поэзия вознесла греческую литературу  чуть ли не до космических высот.  Её   изображение было отчеканено на лесбосских  монетах, ей при жизни устанавливали памятники. Великий Солон был так восхищен ею, что боялся умереть, не выучив её стихов.  «Божественная», «досточтимая», «непорочная», « лесбосский соловей» - чтобы удостоится при жизни таких эпитетов недостаточно просто писать хорошие стихи.

Слава богу, в те времена недостатка в хороших поэтах не наблюдалось. Причём, поэтов-мужчин, чьи стихи были патетично патриотичны, идеологически востребованы и совершенны по форме и содержанию. Лирическая традиция была так же широко представлена теми же уроженцами Лесбоса – Арионом (тем самым, которого спас дельфин),  Терпандром (изобретателем семиструнной лиры) и Алкеем, который был влюблён в Сапфо, но был отвергнут. По прошествии почти трёх тысяч лет нам трудно уловить аромат той эпохи и понять тот восторг и волнение, которые вызывали в слушателях вдохновенные строки поэтессы.

Через триста лет после её смерти, когда наступила  эпоха  циников и скептиков, античная  литература  представляет нам Сапфо в окарикатуренном виде, как развратную и похотливую гетеру, героиню комедий и анекдотов. Самая известная басня – о  перевозчике Феоне, в которого влюбилась престарелая поэтесса и, не добившись взаимности, бросилась в море с Левкадийской скалы. А уж о зубоскальстве относительно отношений между Сапфо и её подругами нечего и говорить.

У некоторых авторов поздней античности даже возникло представление о двух разных Сапфо – поэтессе и гетере.  Её поэзия стала непонятной, как слепому непонятна живопись, а глухому – музыка. Время не пощадило наследие поэтессы. Целых стихотворений остались считанные единицы, а от большинства – отдельные фрагменты. Но как по когтям узнают льва, так по сохранившимся фрагментам можно ощутить мощь необыкновенного таланта:

В новолунье звёзды гудят, как пчёлы,
Но потом в свои улетают ульи.
Лишь одна Луна серебрит окрестность бледной пыльцою…

Для нас эти фрагменты стали подобны японским трёхстишиям – хокку, когда из нескольких фраз возникает целый мир образов и чувств. Но до возникновения хокку  ещё два тысячелетия, а до появления импрессионизма  ещё лет семьсот. А в годы 42-й олимпиады юная поэтесса  создаёт образы, достойные Басё и Ван Гога:
               
Небеса обрушив, полощет ветер
Сонных яблонь кроны. До ночи слышен
Длинных капель шорох.
С дрожащих листьев  дрёма стекает…

Главная тема Сапфо – любовь, страсть, все оттенки чувств  чистой, живой души, обращённой не только к объекту своего обожания, но и к высшим сферам – к самой божественной природе любви. А поэзия становится для неё актом религиозного служения Афродите, чьей избранницей она себя ощущает.
 
О матушка! Не в силах
За станком сидеть я ткацким.
Мне сердце стройный мальчик
Покорил через Афродиту.
 
Присутствие Музы для Сапфо не фигура речи, как в наши времена, а реальный факт прямого общения с высшими силами.  Сама богиня, внемля молитве, является к ней со словами утешения:

«Кто посмел, Сапфо, помутить твой разум,
Дух расстроить, дрожь поселяя в членах?
Чем Пейто помочь тебе сможет в деле
страсти кипучей?»               
 
Пейто, дочь Афродиты, богиня  любовных уговоров для Сапфо как старшая сестра или добрая тётушка, которая всегда утешит и поможет советом. А сама Афродита, по словам Сапфо, не раз являлась к ней во снах в ответ на пламенные молитвы. Поэзия Сапфо наполнена скрытыми смыслами, аллегориями, которые были понятны современникам, но не вполне доступны для читателя уже в римскую эпоху. Попробуем окунуться в то далёкое время, чтобы наши представления о  великой поэтессе не были столь же предвзятыми, как у афинских комедиографов. 

Остров Лесбос был заселён эолийцами, которые среди других греческих племён отличались заметным своеобразием. Если ионийцы выделялись умом и предприимчивостью, а дорийцы – мужеством, то эолицы на их фоне были неисправимыми романтиками и эстетами. В давние времена остров находился под владычеством Трои, но и после ее падения сохранял тесные связи с Троадой. Считалось даже, что сам остров – это осколок священной горы Ида, расположенной неподалёку от Трои. Между лесбосцами и афинянами особой дружбы не наблюдалось из-за продолжительных войн за контроль над Троадой, где находилось несколько лесбоских  колоний.

Афиняне, в конце концов, победили, но взаимная неприязнь сохранялась столетиями.  В отличие от ионийцев, в том числе и афинян, у эолийцев женщина занимала куда более свободное положение. На Лесбосе, как и в Спарте,  женщины  не были домашними затворницами, а принимали самое живое участие в общественной и культурной жизни. Мало того, они ещё отличались необыкновенной красотой. Уже Гомер признавал лесбиянок красивейшими женщинами Эллады. Не удивительно, что афиняне распространяли всякие истории про лесбиянок – красоте  и свободе всегда завидуют.

 Но вернёмся к нашей героине. Имя «Сапфо» (или «Сафо» в русской поэтической традиции) – это поздний общегреческий вариант. Сама поэтесса называет себя «Псапфа», что обычно соотносят со словом «песок» на эолийском диалекте. Годы рождения и смерти Лесбийки точно указать невозможно, но общепринято датировать период её  творчества  612 – 550г.г. до н.э. Родилась Сапфо в приморском городе Эресе, но большую часть жизни прожила в Митилене. Происходила она из аристократического клана Скамандронима, возводившего свой род к Скамандру, сыну Гектора, то есть к династии мифических троянских владетелей.

Герой Скамандр был со временем обожествлён, и считался близким к «Идейской матери», древнему божеству горы Ида, которое со временем стало ассоциироваться с богиней любви Афродитой и одновременно богиней охоты Артемидой. Точнее, Артемида и Афродита считались разными проявлениями одного и того же божества. По крайней мере, на Лесбосе их в те времена практически не разделяли. 

Есть основания предполагать, что девушки из клана Скамандронима  были жрицами «Идейской матери».  В Митилене её поначалу называли «Атаной Идейской», а затем Артемидой Тёплых ключей, которыми славился остров.  Этой «общей матери всех», «доблестному эолийскому божеству» посвящались урочища и земельные участки. В честь неё же в Митилене справлялось общенациональное празднество всех эолийцев – Панегиреи Тёплых ключей, которое сопровождалось атлетическими и музыкально-поэтическими состязаниями.

Важнейшим элементом лесбосской аграрной обрядности были «празднества  красоты» - каллистеи, прообраз современных «мисс Вселенная». В те простодушные времена конкурсы красоты не имели и намёка на современное коммерческое шоу. Каллистеи были призваны стимулировать плодородие Великой богини, и сопровождались посвящением победительниц в жрицы. Стихи Алкея  передают нам атмосферу этого действа:
         
Там, где лесбийки, в красоте состязаясь,
Выступают в пеплосах до-полу, а вокруг гремит
Глас боговдохновенный женщин,
Выклики священные на празднестве ежегодном.
      
 Женщины украшали друг друга гирляндами цветов, причём каждый цветок, будь то роза, фиалка или шафран имел особый сокровенный смысл, полный поэзии и эротики.  Другим непременным элементом аграрной магии было исполнение ругательных и сатирических песенок. Группы девушек  весьма вольно насмехались и трунили друг над другом, обеспечивая тем самым хороший урожай на следующий год.            

На протяжении нескольких веков островом управляла династия Пенфилидов, потомков Пенфила, внука Агамемнона. Около 620 г. до н.э. на Лесбосе произошёл государственный переворот. «Новые» ремесленно-торговые кланы   свергли «старые» аграрные кланы. Если верить Овидию, Сапфо было тогда шесть лет. Отец Сапфо, Скамандроним,  принимал участие в перевороте на стороне заговорщиков и погиб.
После убийства Пенфила власть над Митиленой оказалась в руках ставшего тираном Меланхра из рода Клеанактидов. В Элладе слово «тиран» не имело того негативного оттенка, который мы вкладываем в него сейчас. Это лишь означало, что человек захватил власть насильственным путём, а не по наследству или в результате выборов. Этот первый лесбосский тиран был ещё и первым из правителей Митилены, который попытался напрямую, через голову знати, опереться на поддержку народа. Начало поэтической славы Сапфо именно потому связывается с правлением  Меланхра, что последний особое внимание уделял устройству поэтических и драматических состязаний.

Творчество Сапфо начиналось в девичьих хорах,  которым покровительствовал Меланхр. Именно при нём на Лесбос вернулся Арион – легендарный создатель драматического хора сатиров – отдалённого прообраза трагедии. Однако власть Меланхра была недолгой. Он был свергнут группой заговорщиков в 42-ю Олимпиаду, в ту самую пору, когда Сапфо стяжала свою первую славу. Её стихи становятся известными за пределами Лесбоса и вызывают всеобщий интерес:
          
Вся земная конница, вся пехота,
Кораблей армада на быстрых волнах
Не сильней любви моей. Кто ещё так
Страстью охвачен?

Юную поэтессу заметили. Её песни переписывают и заучивают. Новый тиран Мирсил, сын Клеанора, оказался не чужд высокой поэзии. Более того, для Сапфо наступил самый благоприятный период жизни. Новая группировка, пришедшая к власти в Митилене, находилась в тесной связи с лидийским царём Алиаттом, чья кавалерия держала в страхе всю греческую Малую Азию.

Традиционным каналом, которым пользовался лидийский царь для утверждения своего влияния в греческих полисах, была поддержка жречества и культа местных богинь-«владычиц». Так было не только на Лесбосе, но и в Милете, Колофоне и Эфесе.  Стремясь завоевать репутацию избранника фригийской «Идейской богини», Кибебы,  Аллиат, поддерживая Мирсилла,  придаёт культу лесбосской Афродиты подлинно азиатский размах.   Расцвет творчества Сапфо приходится именно на период тирании Мирсила, а само имя поэтессы напрямую связывается с именем Алиатта.

Дом Сапфо и её мужа, имя которого нам достоверно не известно (большинство источников сообщает, что Сапфо рано овдовела) , становится в эпоху Мирсила своеобразным общелесбосским центром гимнического и поэтического творчества – настоящим «домом служителей Муз». Сапфо пишет гимны и хоровые композиции для свадебных церемоний и общественных служений в честь Великой Афродиты. Поэтесса окружена подругами-лесбийками, молодыми рабынями, а так же – девушками из знатных семей Ионии, которые ищут на Лесбосе убежища от беспрерывных войн с лидийцами. Многие из этих девушек становятся ученицами Сапфо.  Дошедшие до нас фрагменты песен донесли имена Абантис и Аттиды, Гонгиллы и Мики, Дики и Мнасидики, Гирино и Археонассы, Горго и Андромеды, Ираны и Мегары.
   
Девушки из фиаса, дома Муз, Сапфо устраивают весенние «всенощные бдения» в честь Афродиты, шествия-просодии с гимнами и пляской, пышные каллистеи, практикуют ритуальные восхождения на лесбосский Олимп, самую высокую гору острова.  Занимая государственную должность «начальницы хора», Сапфо получает всемерную поддержку от властей.

Алиатт щедро одаряет фиас Сапфо «царским умащением», лидийскими сандалиями «прекрасной работы», «пёстрыми лидийскими митрами» и арфами. В ответный дар дружбы и уважения Сапфо вынуждена время от времени посылать Алиатту своих молодых рабынь, искусных в музыке и пении для святилища Кибебы-Афродиты в Сардах, столице Лидии. Там они были вынуждены заниматься храмовой проституцией. Расставание с этими несчастными девушками было всякий раз тяжёлым испытанием для Сапфо. В те времена  это была совершенно обычная практика. Лидийцы были силой, с которой приходилось считаться

По неизвестной причине уехала в Сарды и была выдана замуж за лидийца, Аригонта, девушка из круга Сапфо, близкая подруга Аттиды, известной по многим отрывкам («было время – тебя, о Аттида, любила я»). Этому событию Сапфо посвятила  печальную песню, настоящий шедевр лирической поэзии,  «О двух разлучённых подругах Аттиде и Аригонте»:

…А теперь она среди жён лидийских
Как Луна, затмившая звёзд мерцанье…
 
 Помимо отправления публичных служб в доме Сапфо практиковалось нечто вроде «тайного культа», не имеющего аналогов ни до, ни после. Действительно, у неё мы встречаем нечто неслыханное – ритуальное супружество девушек, взаимные обязательства любви,  особый язык, в котором слова «луг», «роща», «земля», «фиалки», «роза» теряют собственное значение и обретают смысл метафоры, знаменуя присутствие Великой богини любви – Афродиты. Сапфо как бы заново открывает Афродиту.  Служение Богине вершилось в фиасе Сапфо в состоянии «богоохваченности», через прямое уподобление себя Афродите и Харитам: венки, благовония, объятия, и, конечно, откровенная поэзия любви и страсти:

Пот по мне течёт и дрожь всю
Меня сотрясает. И уже зеленей и бледней травы
Я, и мнится мне, что, ещё немного, и
Мёртвой паду я.
 
Это была настоящая мистерия – выход за пределы обыденности, осознание своего личностного бессмертия через любовь. Фактически это была особая форма религиозной практики -  почитание и служение Богине Любви.  Творилась эта сапфическая мистерия на особых женских ритуальных симпосиях, которые, хотя и в позднем окарикатуренном виде известны нам по письмам  афинского писателя Алкифрона, где гетера Мегара упрекает свою подругу за то, что та не пришла « на жертвоприношение»: «Ах, что у нас был за симпосий…песни, шутки, питие и пение до петухов, умащения, венки, лакомства!…танцы в обнажённом виде, сравнение особенностей и состязание сосков».
 
Однако симипосии Сапфо имели существенное отличие от собрания гетер. Подобно тому, как дельфийская пифия вдыхала испарения подземных газов, чтобы войти в транс для встречи с Аполлоном, девушки из круга Сапфо использовали для вхождения в экстатическое состояние  музыку, песни и любовное напряжение. Целью подобных процедур был непосредственный контакт с Кипридой и Музами. Можно как угодно относится к подобной практике, но менее всего она имеет отношение к разврату. Это было священодейство, и современники Сапфо так к этому и относились. Ведь Афродита была одной из главных богинь, и отношение к ней было весьма почтительным. Несомненно, что некоторые из вдохновенных строф поэтессы были рождены в этом божественном экстазе. Да она и сама это признавала.  Именно здесь Сапфо  устраивала песенные соревнования для посвященных:

…Я велю тебе спеть
о Гонгилле, Абантисс, взяв
пектиду, ибо Гонгиллы страсть снова
вокруг тебя птицей вьётся…
   
Если певица входила в экстаз, то считалось, что сами Музы говорят  её устами.
Однако исключительное материальное процветание фиаса Сапфо закончилось вместе с падением Мирсила. После целой серии заговоров и попыток переворота  Мирсил  бежал в Азию, а власть вручили Питтаку, бывшему мельнику и выдающемуся политику, признанному в последствии одним из семи мудрецов Греции. Сапфо отметила бегство Мирсила грустной песней, выстроенной, как ответ матери своей дочке Клеиде, которая просит Сапфо подарить ей новую лидийскую митру. Мать отвечает, что не видать им с Клеидой больше ни митр, ни других даров из Лидии, а то, чем обогатились в последний раз, будет теперь «памятью о бегстве последнего из Клеанактидов (Мирсила)».

Правление Питтака принесло Митилене покой, процветание, и освобождение от назойливого вмешательства лидийцев, однако Сапфо была вынуждена покинуть остров, поскольку принадлежала к враждебной Питтаку аристократической партии. Большую часть времени правления Питтака Сапфо провела на Сицилии в Панорме (ныне Палермо).  За время изгнания  слава Сапфо достигла общегреческих  масштабов. Статуя поэтессы работы греческого мастера Силаниона ещё в I в. до н.э. украшала собой сиракузский пританей (муниципалитет).

Около 585 г. до н.э.  Сапфо возвращается в Митилену. Прославленная поэтесса, она окружена любовью и уважением.  В её доме снова собираются девушки, однако прежнего блеска фиасу уже не вернуть: «законы против роскоши», принятые Питтаком в полной силе. Сапфо уже за сорок и поэзия её приобретает особую глубину. Душа её полна чувств:

Бедный дух Эротом вновь потрясён:  так хлынувший
С гор могучий шквал дубы повергает древние.

Но появляются и новые темы. Сапфо проявляет себя как несравненный мастер эпитафии, жанра имевшего в Элладе давние традиции:
   
Дар от Мениска, отца, на гроб рыбака Пелагона:
Верша с веслом. Помяни, странник его нищету!
 

Судя по содержанию, эпитафия написана не на заказ, а в силу душевного порыва. Да и какой мог быть заказ от бедняка богатой аристократке? Кем был для Сапфо безвестный рыбак Пелагон, мы никогда не узнаем, но одним прикосновением она обессмертила его имя.
Ещё одна пронзительно-печальная надпись поэтессы:

Тело Тимиды – сей прах. До свадебных игр Персефона
Свой распахнула пред ней сумрачный брачный чертог.
Сверстницы, юные кудри отсекши острым железом,
Пышный рассыпали дар милой на девственный гроб.               

Сапфо дожила до глубокой старости. В отрывках песен, относящихся, по-видимому, к самым последним  годам жизни поэтессы, мы встречаем жалобы на старость, которая «стягивает кожу морщинами» и на волосы, что «из чёрных стали белыми». А перед смертью она даёт наставление дочери:

В этом доме, дитя, полном служенья Музам,
Скорби быть не должно: нам не прилично плакать.
    
Дата смерти Сапфо нам не известна.  Но долгие годы жители острова  сохраняли её могилу.  На надгробном камне были начертаны такие слова:
   
Пепел да кости Сапфо, да имя сокрыто землёю.
Песни ж её вдохновенной бессмертие служит уделом.