Поцелуй

Прежде всего, хочу кое-что прояснить. В свое время в нашей местной газете появилась статья, посвященная персонально мне. Смысл статьи был такой: мол, живет в нашем городе такой парень, инвалид, но работающий, не теряющий самообладания, твердо шагающий по жизни, упорный, целеустремленный и так далее и тому подобное… И в самом конце интервью молоденькая симпатичная корреспондентка поинтересовалась моими дальнейшими планами. Я честно ей ответил, что хочу наладить свою личную жизнь, а также написать еще одну книгу (большого объема и серьезного содержания), посвященную моим покойным друзьям…
Ну, про личную жизнь я промолчу (на то она и есть – личная), а вот касаемо книги… Я пробовал её писать, начал, маленько написал, потом вскорости бросил и уничтожил черновик. Потому что это оказалось настолько тяжелым делом, морально и психологически, что я не решился писать дальше. Дело в том, что о некоторых делах, которые с нами всеми происходили, лучше всего молчать до самой смерти. А написать книгу, не затрагивая описания этих дел, попросту нереально, чересчур всё в жизни связано самым тесным образом. Я же не хочу осложнять жизнь, ни самому себе, ни остальным – живым – участникам и свидетелям тех дел. Тем более, что в свое время я написал коротенькое «ОБРАЩЕНИЕ», там все сказано доходчиво и ёмко. Так что, книгу я писать не буду, а миниатюры – буду. Так же, как умею, с юмором. Ну, а плохие они или хорошие, судить уже не мне…

Итак, «ПОЦЕЛУЙ».
Мы все, друзья и подруги Фиксы, довольно часто собирались у него дома покуролесить, пофестивалить или просто посидеть и попить пива, а иногда и чего покрепче. В ту пьянку Фикса отколол ещё один номер, о котором рассказывали потом частенько.
Собственно говоря, пьянки, как таковой, не планировалось, она возникла спонтанно. Мы сидели втроем (Фикса, Кузя и я), спокойно пили пиво, травили анекдоты и байки. Вдруг на дворе залаял Иваныч, пес Фиксы. Мы выходим и видим, как за забором маячат семь физиономий, три мужских, четыре женских. Мужские – насквозь знакомые, такие же рас****яи по жизни, как и мы. А вот обладательниц женских физиономий видим впервые. Ну, мужики мы или импотенты какие? В общем, понеслась разудалая гульба, набирая обороты. И поверьте, если бы девчонки не были бы, так сказать, заслуживающие внимания, эта толпа была бы вынесена за пределы двора на пинках…
Так вот. Фиксе приглянулась одна девчонка, каковую он и принялся обхаживать и охмурять со страшной силой. Ну да, бабник был жуткий, нравился женскому полу и позволяли они ему себя укладывать с превеликим удовольствием, ага. И вот представьте себе картину. Фикса нахально предлагает Лене поцеловать её, насквозь профессиональным поцелуем. Лена, не подозревая никакого подвоха, разгоряченная вся такая, сама страстно обнимает Фиксу, томно прикрывает глаза и собирается впиться в него: мол, я не хуже тебя умею профессионально сосаться взасос… Но.
Фикса осторожно Лену отодвигает и целует ее… в лоб.
По дому реально пошла вибрация от нашего гогота. Лена вся в недоумении, она-то ждала иного. Остальные девчонки тоже, мягко выражаясь, очень удивлены. А пацаны уссыкаются…
Фикса невозмутимо объясняет:
- Я же сказал, что поцелую профессионально, от слова «профессия». А моя профессия – гробовщик, я в похоронном бюро работаю…

Вот, кстати. Пока писал эту историю, память услужливо преподнесла ещё одно юморное воспоминание…
1995 год. Фикса покупает вторую иномарку в его жизни: четырехдверный седан 85-го года рождения, «праворукую» «тойоту – корону». До этого у него была тоже «японка»: пятидверный хэтчбек «хонда – интегра», не помню, какого года. В нашей дыре, да еще в то время, «корона» смотрелась ого как круто. Это сейчас мы все пресытились видом дорогих иномарок, а на не очень дорогие вообще не смотрим, а тогда… Помню, мы вообще в ступор впали, когда на дорогах нашего городишки появились две первые иномарки: «дайхацу – шараде» и чешский фургон «АВИА». Помните, колесили по стране такие смешные фургончики, синие с белой крышей?
Но это так, лирическое отступление…
Значит, купил Фикса «корону». Приехал он ко мне, весь пыжится от гордости, распирает его от удовольствия.
- Поехали, - говорит, - погоняем. Пива попьем, тачку обмоем, а там видно будет.
О-о, меня хлебом не корми, дай на чем-нибудь покататься, на чем угодно, лишь бы с мотором и с четырьмя колесами. Взяли трехлитровую банку пива на розлив, и попедалили на берег пруда. Приехали, вытащили из машины заднее сиденье, разожгли костерчик. Развалились на сиденье эдак вальяжно, пиво дуем, сигареты курим, за жизнь светски трандим…
Приговорили мы с ним эту банку, показалось чего-то маловато. Поехали обратно в город. И по пути встречаем двух девчонок: одна, брюнетка – наша давняя знакомая (я в ее сторону неровно дышал в свое время); вторая – ослепительная блондинка (ну, тут уже Фикса на сиденье заерзал). Что тут скажешь? Он знает, что я к Брюнетке неравнодушен, я вижу, что он на Блондинку запал. Дружно перемигнулись, поняв друг друга без слов, и началось…
Нет, но я-то думал, что мы баб повезем на хату. Или, на крайняк, на тот же пруд (природа, костер, пиво, шашлыки, романтика, сю-сю, ля-ля). Даже я не ожидал от него ТАКОГО экстрима, а уж про подруг и речи нет.
- А поехали ко мне на работу, - с самым невинным выражением лица предлагает Фикса. – Начальства там сегодня нет, работяг тоже, ключ у меня есть.
- Где ты работаешь? – поинтересовалась Блондинка.
- Увидишь, - подмигнул ей Фикса, - ахнешь…
Я мысленно перекрестился три раза: его место работы, в отличие от девчонок, мне прекрасно известно. Ой,  мама, рожай скорей меня обратно…
И вот, значит, мы приезжаем. Что характерно, никаких надписей, свидетельствующие о том, что на данной территории находится похоронное бюро, в те годы еще не было, они появились гораздо позже.
Несколько одноэтажных домиков, штабеля досок. Блондинка, выходя из машины, спросила:
- Какие-то мастерские, да? Судя по дереву – или плотником ты работаешь, или столяром…
Брюнетка нервно хихикнула: она-то знает, ЧТО это за место, но молчит, как немая. Фикса открыл ключом одну из дверей на мастерской:
- Велком то май джоб… Только в обморок не падайте, душевно умоляю.
У девчонок – глаза квадратами. По всей столярке стоят надгробные плиты, памятники, гробы, как готовые, так и не совсем. А Фикса успокаивает:
- Да ладно вам, покойники тут не бродят, привидений отродясь никто не видел. Так что все нормально, пьем спокойно.
- Ага, тебе хорошо говорить, - поежилась Брюнетка. – А вдруг…
- Брось ты ерунду пороть, - говорю я. – Не бойся, если что – я рядом буду. Вон, у меня в аппаратной, в одной из комнат, раньше был кабинет художницы. Так она прямо в той комнате и умерла. И ничего, сколько работаю там, еще ни разу атаке не подвергался, никто не выл замогильным воем…
- Нет, ну вы даете, - Блондинка еще в легоньком потрясении. – Веселые вы ребята, как я посмотрю, нашли местечко…
- Ничего, - Фикса сверкнул коронками, - зато потом будешь где-нибудь и кому-нибудь рассказывать… Погодите…
Он смахнул стружки со стола, вокруг него расставил табуреты, выставил на стол пиво и нехитрую закусь. И радушно поклонился, широко разведя руки: мол, поляна накрыта, проше панове и паненки…
Девчонки поначалу вели себя зажато, оно и понятно, потом ничего, попривыкли малость к необычным «декорациям», стали реагировать на шутки, сами стали прикалываться. Оттаяли, короче. В общем, всё идет как надо и якши, я с Брюнеткой сюсюкаюсь, Фикса Блондинку шушукает. Романтика, одним словом, поцелуйчики уже пошли, потом пошли затяжные поцелуйчики взасос. Идиллия…
Вдруг в этой полуинтимной полутишине раздается протяжный скрип, как будто доска о доску. Мы синхронно вздрогнули и обернулись на звук. Бляха, я попробую описать как можно лучше, не обессудьте, у кого воображение богатое, тот живо себе это представит…
На длинном столе стоит обшитый, уже готовый к продаже гроб, накрытый крышкой чуть наискосок. И мы отчетливо видим, что эта крышка двигается, как будто отодвигаемая изнутри. Мы остолбенели. Из гроба показалась пара грязных до неимоверности рук. Мы уже готовы были заорать благим матом. Потом в щель между крышкой и гробом показалась всклокоченная голова, такая же грязная, как и руки. Блондинка вскрикнула, закатила под лоб глаза и сползла на колени Фиксы. Есть… Фикса и я одновременно стали шарить вокруг себя руками в поисках чего-нибудь тяжелометательного. В это время голова спросила загробным басом:
- Есть опохмелиться, а?
Брюнетка вскрикнула, закатила под лоб глаза и сползла на колени мне. Вторая есть…
Фикса обрадовано заорал:
- Андрюха, черенок от лопаты тебе в очко! Ты, что ли?! Ах ты ж, сука помойная…
До меня что-то такое стало доходить, но поделиться своими «гениальными» догадками я не успел. Фикса, аккуратно прислонил ко мне Блондинку («Подержи-ка, Нос…»), взмыл с табурета, подскочил к гробу, рывком выдернул оттуда «покойника» и ударом ноги отправил того открывать дверь, головой. Я сижу, одной рукой удерживаю бессознательную Блондинку, другой – бессознательную Брюнетку. И, слушая, как Фикса метелит Андрюху, нервно гыгыкаю над некстати вспомнившемуся пошлым анекдотом касаемо «амур де труа», то бишь любовь втроем…
Бешено взревел мотор «тойоты», дико взвизгнули прокрутившиеся на месте покрышки. Понимаю: Фикса повез Андрюху домой, урода ебнутого… Надо баб в чувство приводить… А как? Руки-то заняты, еще загремим… «де труа», бля… Ситуация, елы-моталы…
Ну, нашел выход, привел обеих в чувство, тут Фикса приехал с литрой водки, каковую впоследствии влил в баб. В общем, бабы рассолодели, отошли от неприятных воспоминаний, пришли в готовое к, так сказать, употреблению состояние. И мы этих баб маленечко того… фьюить… полюбили…
П.С. Андрюха этот, тоже работник бюро, в тот день где-то нализался до потери пульса. Домой ползти не захотел, пополз на работу. Открыл своим ключом врезной замок на двери мастерской, закрылся изнутри. Залез в гроб, надвинул крышку, оставив щель для доступа воздуха, и вырубился. А мы его, оказывается, разбудили…