Однажды преступив черту. Прощай, Матрёна

      ГЛАВА ШЕСТАЯ   
     "ПРОЩАЙ, МАТРЕНА"

     Антип собирался в дорогу: сушил сухари, запасался солью, спичками, снял со стены Фролову берданку — ту самую, в ореховой ложе, с густо выжженным тонким орнаментом по прикладу, которая так заворожила его, когда он увидел её впервые у Фрола в тайге. Собрал все берданочные патроны, что были в доме, тщательно заточил топор, охотничий нож, пробуя остриё на палец. Вложил в мешок полотнище лопаты, приготовил пилу.
     Матрёна собрала кое-какие вещи, которые, как она считала, должны пригодиться Антипу в тайге: выложила из сундуков оставшиеся от Фрола штаны, рубахи. Покопавшись в чулане, разыскала Фроловы яловые сапоги, поношенные, побитые молью, но еще крепкие оленьи торбаcа, старый сохатиный полушубок с изрядно вышарканным мехом. Доверху туго набитый заплечный мешок с повязанными лямками стоял у порога избы и ждал своего часа.
     Она полюбила Антипа, прикипела к нему душой, всем сердцем. Любовь к Антипу глубоко проникла в её существо. Он стал для неё родным, бесконечно близким человеком. Но она не мыслила уйти с ним в тайгу. Оставить дочь ради Антипа было свыше её материнских сил. И Матрёна отступила, смирилась с его решением одному покинуть деревню.
     После Троицына дня Антип уходил из дома Матрёны.Он взвалил на спину приготовленный мешок, закрепил лямки на своей мощной груди, перекинул ремень берданки через плечо и, взяв в руку котомку, сухо произнёс:
— Прощай, Матрёна. Не поминай лихим словом. Прости, что так нескладно у нас с тобой всё вышло. Мне пора.
Матрёна с грустью и жалостью взглянула на Антипа. Он был подавлен, хмур, но какой-то внутренний свет исходил из поблекшей синевы его глаз, выдавая несокрушимую силу его души.
— Пусть Дарья подсобит, проводит меня за поскотину.
— Пусть подсобит, — тихо ответила Матрёна, глядя ему в глаза. — Неладное ты удумал, ох, неладное. Антип, одумалса бы! Осталса! Порешишь ты свою жись в тайге!Образумься, Антип!
И немного помолчав, добавила:
— Знай, что буду ждать тебя. Затоскуешь, затомишься от скитаний, станет невмоготу, вертайся ко мне. Слышишь, Антип, вертайся!
— Спасибо на добром слове, — отозвался Антип. Лицо его было угрюмо, взгляд синих глаз тяжел и мутен.
— Пойду я, Матрёна, — продолжал Антип, передавая Дарье котомку, и они вдвоём ступили за порог, сошли с высокого крыльца, минули двор и отворили скрипучие ворота.
     Матрёна, перевалившись через подоконницу, ухватившись трясущейся рукой за оконный косяк, провожала их взглядом через распахнутое окно. Мертвенная бледность покрывала её лицо.
— О, Господи, спаси и сохрани его, — в исступлении, пав на колени, повторяла она, устремив свой взор на божницу с образами. — Царица небесная, заступница наша, помоги ему, не дай сгибнуть в таёжной глуши!
Слезы клубком подкатывались к её горлу, текли по щекам, а сердце неистово колотилось в груди.

***

     Поначалу Матрёна не чувствовала ничего дурного, но время шло, а  Дарьюшка не возвращалась. На душе стало тревожно. Матрёну охватило беспокойство.
Повиснув грудью на подоконнике, она поглядывала в окно, потом вышла во двор, с тревогой, торопливо пошла за деревню, к поскотине, надеясь в пути встретить припозднившуюся дочь. Никого дороже и роднее, чем собственное дитя, у неё не было.
Сердце Матрёны трепетало, руки стыли, ноги подкашивались от мысли, которую она изо всех сил гнала от себя: неужто Антип соблазнил, заманил Дарью в тайгу?
     Уж село за дальний лес вечернее солнце и над деревней нависли ночные сумерки. Матрёна не зажигала огня. Одна во мраке избы лежала она на полу, билась головой о деревянные половицы, рвала на себе волосы и выла, как раненый зверь. Выла от обиды, от безысходности, от досады. Самые тяжкие её предчувствия оправдались: Антип увлёк, увёл её несмышленую Дарьюшку, её кровиночку с собой в тайгу, на верную погибель. До глубокой ночи разносились над деревней отчаянные, надсадные вопли Матрены. Только к утру забылась она чутким, тревожным сном.
     Три дня всей деревней — и деревенские мужики, и бабы — искали Дарью по лесу с намерением образумить её и вернуть матери. Ведь годками-то Дарьюшка была совсем ещё дитя! Но так и не нашли. Да и под силу ли кому найти человека в необъятной, бескрайней сибирской тайге!


(продолжение следует)