История одного изобретения

— Доброе утро, Золтан. У тебя была открыта калитка, поэтому я вошла.
— Наверное, домработница оставила. Посиди вот здесь, Злата, не мешай. Мне нужно еще десять минут, чтобы все закончить. А потом я расскажу тебе кое-что интересное.
Злата освободила от беспорядочно нагроможденных книг и бумаг кресло у окна и села, подперев рукой голову. Рыжие кудряшки ее, перехваченные белыми лентами, были собраны в два пушистых хвоста, из-под которых виднелись хорошенькие розовые ушки, в каждом блестела изумрудная капелька, под цвет глаз. Лукавая улыбка, в веснушках носик — вот вам и Злата-хохотушка. Сейчас она была задумчива и немного грустно разглядывала желто-красные клены у дома.
«Вот Золтан, наверное, и не заметил, что уже наступила осень, — думала она. — Вчера погода менялась пять раз на дню. То солнце палит, то через минуту туча набежала, темным-темно и дождь как припустится. Так и не собралась я в Маженковский лес за калиной. Хотела угостить Золтана печеными каштанами, а он там опять что-то изобретает…»
Она посмотрела на Золтана. Он согнулся над каким-то аппаратом, похожим на небольшой телескоп. Русые волосы были взъерошены. За стеклами очков поблескивали темно-серые внимательные глаза.
— Золтан, а Золтан, когда возвращаются пан и пани Дворжецкие?
— Отец с матерью недавно прислали письмо. Пишут, что останутся еще на полгода. Ты же знаешь, какие увлекающиеся люди эти метеорологи. Отец хочет проверить одну свою гипотезу, а Северный ледовитый океан — самая лучшая метеорологическая лаборатория.
«Весь в отца, — подумала Злата, — глядя на Дворжецкого-младшего. — Пани Дворжецкая попросила меня приглядывать за Золтаном, пока они с мужем в командировке. Как за ним можно приглядывать? Он же совершенно неуправляемый!»
— Все, готово. Представляешь, у меня в самый ответственный момент предохранитель полетел.
— Подожди, сейчас же только полдевятого. Ты что опять всю ночь работал?
— Неважно. Слушай внимательно. Вот когда ты приезжаешь в большой город, что ты там видишь?
— Людей вижу. Много людей, домов, машин…
— Правильно. Но это только внешняя сторона. Являясь по сути как бы сгустком сознания, каждый человек живет в своем внутреннем бытии, ну как в отдельной наглухо закрытой квартире. Причем все контакты с другими сгустками сознания возможны не непосредственно, а только через манипуляторы. Это речь, способность видеть и слышать, чувствовать, передвигаться и так далее. Каждый имеет некоторое представление о своем внутреннем мире, то есть о том, кто он на самом деле, слабое представление о других людях, и никакого понимания бытия в целом.
— Я не улавливаю, ты говоришь очень абстрактно, — Злата наморщила носик.
— Ну, хорошо. Какой ты сама себя представляешь? Внутри себя.
— Я? — удивилась Злата, и ее изумрудные глаза округлились. — Не знаю… Хотя… Я всегда чувствовала, что я — это что-то возвышенное, легкое, ясное и обязательно мерцающее. И взгляд такой, как в дымке, но притягательный и выражение лица такое загадочное, а походка…
Золтан расхохотался.
— Вот это да! Какой, ты говоришь, взгляд? Как в дымке? Ну и ну! Просто сказочная принцесса. Впрочем… Мы это проверим, — добавил он вполголоса.
— Ты спросил — я ответила, а если не нравится, я могу и уйти!
— Вообще-то, я тебя не звал. Ну-ну, шучу, шучу, не обижайся. Ты мне будешь нужна для чистоты эксперимента.
— Я не подопытный кролик.
— Нет, ты не кролик, ты добрая девочка, и в тебе есть чувство правды, поэтому ты не сможешь отказаться.
— От чего?
— Видишь ли, уже два года тому назад я выдвинул гипотезу, что пространство внутреннего мира не дискретно и что возможно, преодолев рамки своего ментального существования, увидеть совокупность сгустков сознания в мире, где мысль является пространством, а чувства образами. В этом мире время и жизнь текут по другим, еще не изученным законам. Из-за того, что люди понимают только самих себя и созерцают в течение жизни только свой собственный внутренний мир, каждый считает себя центром вселенной, но это очень, очень далеко от действительности…
— Ты хочешь сказать, что все примитивные эгоисты, — перебила его Злата. А как же дружба, сострадание, любовь, наконец?
— О нет. В чистом виде это невозможно, — безапелляционно заявил Золтан. Мы ограничены своим физическим телом. Для нас реальны только мы сами. Мы сострадаем, любим, дружим только для себя. Все наши чувства эгоистичны.
— Неправда!
— Правда, Злата, правда, к сожалению. И мы с тобой должны предпринять попытку изучить мир мыслей — то, что скрыто от всех.
— Я не хочу проникать в чужие мысли.
— Тот мир, в который я нашел возможность проникнуть, не является чьим-то личным миром. Это как другая среда, наподобие земли или воды. Существа, имеющие разное строение тела, живут в соответствующих средах. Например, рыбы живут только в воде, люди и животные — на земле, а птицы — на земле и в воздухе.
— Ты хочешь сказать, — воскликнула Злата увлеченно, — что в теле из ума, можно жить в среде ума?
— Именно! — Золтан ликовал. — Суть ты уловила отлично! Знал, что не ошибусь в тебе. Теперь к делу. Я хочу совершить путешествие в мир мысли и мне нужен ассистент.
— Ты хочешь, чтобы я?..
— Да, ты должна отправиться вместе со мной. Того, что я увижу, недостаточно, необходим еще чей-то непредвзятый взгляд, чтобы подтвердить или отвергнуть мою оценку. Взгляд постороннего наблюдателя. Им будешь ты.
— Спасибо! Ты был уверен, что я соглашусь. Но ты ошибаешься, я не намерена поощрять твои безумные эксперименты. Я никуда не пойду! И ты тоже не пойдешь!
— Злата, — Золтан мягко взял ее за руку и заглянул в глаза. — Я должен пойти. И если ты не согласишься, я все равно пойду, но один. А вдруг со мною там что-нибудь случится? Мне понадобится чья-то поддержка, может быть, совет или помощь. — Злата… — снова позвал он.
Злата выдернула руку и демонстративно отвернулась к окну.
«Золтан, Золтан, — думала она, — в своей науке ты разбираешься хорошо, но меня никогда не понимал…»
— Я соглашаюсь, — строго проговорила Злата, не поворачиваясь, — но только потому, что я твоей маме обещала за тобой присматривать.
— Ну, вот и отлично, — Золтан, не обращая внимания на строгий тон, добавил, склонившись над своим аппаратом, — Я знал, что ты умница и почти ничего не боишься.
Тут все его мысли сконцентрировались на изобретении.
— Видишь ли, для наших физических тел это совершенно безопасно, как глубокий сон. Давай пройдем в лабораторию, и я объясню тебе принцип действия.
Злата, невольно заинтересованная, вошла в небольшую комнату рядом с кабинетом Золтана — его святая святых, куда он никого, даже домработницу, не впускал — сам убирался. Золтан вслед за ней вкатил аппарат. Стены небольшой без окон комнаты были покрыты мягкой бежевой звукоизоляцией. В центре под матовой лампой на пушистом светлом ковре стояли два удобных кресла с высокими спинками, оснащенные какими-то приборами и датчиками. Кресла были повернуты в сторону темно-синего занавеса, за который Золтан вкатил свой аппарат. Невидимые кондиционеры создавали в комнате приятную свежесть, пахло лавандой. Золтан отрегулировал интенсивность освещения, и все погрузилось в мягкий полумрак. Справа от кресел светилось ровным голубым светом табло и показывало время, день, месяц и год:
09:02 19.09.1960.
— Постороннему наблюдателю показалось бы, что мы уснули, продолжал объяснять Золтан из-за занавеса. — В каком-то смысле это так и есть, но не совсем. Если мы не захотим или не сможем вернуться, то для людей это будет означать, что мы умерли. Ты садись, садись в кресло.
— Ничего себе! Я пока не собираюсь умирать!
— Естественно. Одно лишь твое желание, и ты снова очнешся.
— А кто докажет, что все нам просто не приснилось? — спросила Злата, немного успокоившись, и уселась в кресло. Оно казалось таким удобным и мягким, что от одного его вида хотелось спать.
— Ну, тогда это будет один сон на двоих, — рассмеялся Золтан, появившись из-за занавеса. Он был без очков, на голове у него был укреплен золотистый обруч с большим кристаллом темно-синего цвета посередине. Второй такой же обруч он протянул Злате.
— Что это? Золото?! Откуда у тебя столько золота?! — потрясенно воскликнула Злата.
— Эти обручи с сапфирами сначала были латунные. Но когда я впервые поместил их в квантовое поле своего излучателя, латунь превратилась в золото.
— Ты хочешь сказать, что эти красивые синие камни — настоящие философские?! — Злата чуть не задохнулась от удивления.
— Чесно говоря, точно я еще не знаю, но эти сапфиры — моя гордость. Нашел во время раскопок одного некрополя на севере Ирландии. Представляешь, мужчина и женщина, взявшись за руки, лежали рядом на гранитной плите в подземном склепе. У нее на шее был медальон с одним сапфиром, у него на правой руке перстень с другим.
— Ты что их ограбил?!
— Не усугубляй. Я уверен, они знали, что эти два сапфира обладают особыми свойствами и хотели, чтобы кто-нибудь нашел их, передать преемникам. Ну, чтобы камни не пропали, понимаешь?
— Откуда такая уверенность?
— Все тебе надо знать.
— Расскажи немедленно!
— Это не так просто… Ты веришь в сны? — осторожно начал Золтан.
— Конечно, верю! — с жаром откликнулась Злата. — Ко мне во сне приходят родители, они погибли в 43-м, ты знаешь. Хотя я их никогда не видела, я описала их дедушке, и он сказал, что они были точно такие в молодости. А недавно, перед смертью деда…
— Достаточно, — прервал ее Золтан, не желая возрождать у нее тяжелые воспоминания. — Так вот насчет сапфиров. Мне несколько раз снился один и тот же сон: гробница, мертвые мужчина и женщина лежат в склепе, держась за руки, и эти сапфиры. Представляешь, несколько раз! Но я не помнил из сна, где находился некрополь. И вот однажды, разглядывая новый большой атлас мира, я наткнулся на карту Ирландии и вдруг понял, что нашел это место, понимаешь, я был твердо уверен! Мне удалось примкнуть к одной экспедиции, помогли знакомые отца, археологи. Я никому ничего не сказал и, отстав ненадолго от исследователей, нашел это место в небольшом провинциальном городке. Там был старинный замок на холме у реки, окруженный высоченными елями, и вот в тайном склепе… Ты знаешь, что поразило меня больше всего?
— Что? — Злата затаила дыхание.
— Умершие жили несколько веков назад, но их тела были… словно они спят, и одежда не истлела. У девушки на щеках румянец. Алые губы приоткрыты. Распущенные пепельные волосы… Только потом я догадался, что это из-за сапфиров. Когда я снял кольцо и медальон, возникло пламя, холодное, необжигающее пламя, и тела исчезли в нем. Исчезли и оправы, прямо в моей ладони загорелись. Остались только два сапфира. Там же я нашел старинные книги, где владелец сапфиров описывал их удивительные свойства. Вот тогда-то мне и пришло в голову поставить этот эксперимент…
Злата сидела притихшая, задумчивая.
— Они, наверное, любили друг друга… — вздохнула она.
— Возможно, — мягко ответил Золтан. — Ты хочешь узнать о свойствах сапфиров?
— Да-да! — Злата взмахнула длинными ресницами, словно очнулась ото сна.
— Так вот, в одной из тех книг я встретил такое утверждение: существует четыре состояния сознания, три из них всем знакомы: это бодрствование, сон со сновидениями, глубокий сон без сновидений, а четвертое — турия.
— Что значит турия?
— Дальше следовало много специальных терминов. Я понял только, что во время глубокого сна без сновидений человек при определенных условиях в своем тонком внутреннем теле может оказаться в тонких мирах, то есть находиться в турие. Уровень «утонченности» мира зависит от уровня «утонченности» сознания. В расчетах мне пришлось воспользоваться собственными параметрами. Я теоретически смоделировал эти условия два года назад, но не мог воплотить их в действительности, так как мне не хватало субстанций, которые могли бы находиться одновременно в двух измерениях и служили бы проводниками в турию. Когда мне пришло в голову применить сапфиры, все встало на свои места. Очень скоро я убедился, что они способны при помощи квантового излучателя создавать некое поле… Говоря попросту, мы, одев диадемы, погрузимся в глубокий сон без сновидений, а потом на некоторое время выйдем в мир мыслей.
Золтан наклонился к Злате и аккуратно закрепил на ее голове диадему. Злата вздрогнула от прикосновения ко лбу металла.
— Не бойся, — успокоил ее Золтан, — если возникнут какие-нибудь неполадки, прибор отключится, и мы тут же вернемся.
— А если кто-нибудь сюда войдет, пока мы будем в этом, ну, в четверном состоянии, и снимет с нас диадемы? Наши тела, что, тоже исчезнут, как тела тех, в Ирландии? — спросила Злата тихо.
— Комната закрыта герметически. Чтобы войти, нужно разрушить стену. А у отца в кабинете есть экран прямого доступа. Он сможет нас увидеть и поймет, что идет эксперимент. Но, я думаю, до его приезда мы уже сто раз успеем вернуться, — Золтан сел рядом в кресло и включил датчики. — Опусти голову на спинку и закрой глаза.
Зазвучали медленные тихие удары гонга, постепенно они стали учащаться, быстрее, быстрее, быстрее…
Сквозь неплотно сомкнутые ресницы Злата заметила, что свет стал меркнуть, комната, занавес, Золтан — все слилось в пеструю круговерть. На секунду ее дыхание затруднилось, Злата сжала ладонь Золтана в своей. Она ощутила стремительное движение и на какое-то время потеряла сознание…


НЕБЕСНЫЙ ГОРОД

Очнулась она от влажного ветра и оттого, что Золтан звал ее по имени. Чувствуя удивительную легкость, она открыла глаза и увидела, что движется среди пенистых морских барашков, уютно устроившись на гребне волны. Золтан как-то странно изменился, был одновременно похож и не похож на себя в белых одеждах и пурпурной накидке на плечах. На голове блестела диадема, и ярко сиял сапфир. Драгоценные ожерелья обвивали его шею, предплечья и запястья, а все его тело излучало приятное свечение. Его удивленно-озадаченный взгляд был устремлен на нее. Выражение его лица показалось Злате таким забавным, что она звонко расхохоталась и, вскочив на ноги, закружилась на гребне волны. И тут же заметила, что она тоже одета по-другому. Тончайшая бледно-фиолетовая материя мягко драпировала всю ее фигуру, на ногах блестели золотистые сандалии. Жемчужные ожерелья обвивали ее шею и руки так же, как и у Золтана. Злата дотронулась до своей головы — диадема была на месте, только волосы были уложены в высокую прическу и чем-то украшены. Проведя по волосам, она сняла одно украшение. Это был розово-алый цветок с тонким, нежным ароматом.
— Скажи, что все это значит? — воскликнула она, переведя взгляд на Золтана.
Он восхищенно и задумчиво проговорил:
— А знаешь, ты оказалась права в своей внутренней оценке. Скажу больше: никакая принцесса тебе в подметки не годится!.. Что же касается твоего вопроса, — тут же добавил он другим тоном, — то, судя по тому, что мы свободно держимся на поверхности воды, но при желании способны проникнуть в нее, — он зачерпнул несколько капель, — можно сделать ряд выводов. Во-первых, наше ментальное тело гораздо совершеннее физического, хотя по строению его напоминает. Во-вторых, оно имеет все качества мысли, наших мыслей: легкость, красоту, чистоту и несравненно большую свободу. Кстати, о свободе. Если мы держимся на воде, почему бы нам не взлететь?
С этими словами он плавно поднялся в воздух и сделал в нем несколько шагов, словно по невидимой лестнице.
— Удивительное ощущение! — воскликнул он, — Как будто ступаешь по мягкому мху. — Иди сюда, Злата, не бойся, — он протянул ей руку.
Но она, не опираясь, с грациозным взмахом рук взлетела в верх и через мгновенье была рядом с ним.
— Я смотрю, ты быстро осваиваешься, — заметил Золтан.
— Ты не поверишь, у меня такое чувство, что я здесь не первый раз, и мне знакомы все ощущения: и легкость, и радость, и свобода. Словно я все время неосознанно стремилась к такой жизни или раньше так жила… Смотри, что это в облаках? Небесный город!.. Полетели?..
Они взмыли в голубое небо, подобно птицам. Во время полета Злата ни о чем не думала, просто наслаждалась движением и была счастлива. А Золтан глядел на радостную и ставшую такой прекрасной Злату и никак не мог понять, почему неспокойно на сердце, почему он боится потерять ее, словно редкостную птицу, выпущенную из клетки. Он обогнал ее и резко остановился.
— Подожди. Мне нужно сказать тебе нечто важное.
Злата вопросительно взглянула в его помрачневшее лицо.
— Я хочу, чтобы ты была осторожнее. Этот мир обитаем (если судить по тому, что мы видим призрачные силуэты каких-то величественных зданий на этом большом облаке), и обитатели этого мира не люди. Назовем их условно небожителями. Мы ничего не знаем о них. Информация о небожителях выходит за пределы компетенции науки и встречается только в эпических повествованиях различных народов. Насколько я помню, в старинных легендах упоминаются как дружелюбные, так и враждебные.
— Но что может угрожать нам в этом тонком теле из ума?
— Все что угодно. Ментальное тело, как и физическое, может испытывать боль. Страдания могут быть даже более мучительными, чем в физическом теле, способном к забытью… а наслаждения, по-видимому, более острыми.
— Зачем ты пугаешь меня?
— Я не пугаю, а всего лишь призываю к осмотрительности. Нельзя поддаваться разлагающему влиянию удовольствий, доступных нам в этой форме. В погоне за новыми ощущениями мы не должны утрачивать бдительность и забывать об основной цели нашего эксперимента.
— А какая основная цель нашего эксперимента?
— Мы должны попытаться найти ответы на извечные вопросы человечества. В чем смысл жизни, всего мироздания? Что такое смерть? Является ли наша теперешняя форма конечной или же единица сознания на пути достижения идеала претерпевает дальнейшие трансформации? И какова причина всех причин?

Ты несомненно достоин
Великого Знанья.
Высшая мудрость
важнее других обретений.
Тот, кто желает постичь
смысл всех проявлений,
Истину сможет познать,
о диадему носящий!..

Золтан и Злата обернулись. К ним приближался небожитель в длинных белых одеждах прекрасный лицом и совершенный телом. На нем не было никаких украшений, кроме ожерелья из темных деревянных бусин на шее. Он говорил на незнакомом языке, величественные и гармоничные звуки которого были усладой для слуха. Несмотря на то, что они впервые слышали этот язык, они поняли все, что он сказал.
Незнакомец остановился рядом с ними и улыбнулся. Увидев его вблизи, Злата заметила, что он не так молод, как показалось ей издалека, но его стройная фигура, теплый цвет кожи и ясный взгляд кого угодно могли ввести в заблуждение. Теперь она обратила внимание, что его черные вьющиеся волосы слегка тронула седина и на лбу между красиво очерченных бровей залегла складка глубоких размышлений.
— Приветствую вас в сияющем Мегханагари, Заоблачном городе, столице царства гандхарвов — воинственных музыкантов, — произнес небожитель и поднял правую ладонь. — Из какой обители вы прибыли?
— Мы люди, в теле из ума мы путешествуем в этом тонком мире, ради обретения знания, — ответил Золтан на благозвучном языке небожителей.
Злата восхищенно взглянула на друга, поразившись, с какой свободой и находчивостью он отвечает.
— Ваши красота и сияние дают мне понять, что вы не обычные существа. Твои цели велики и похвальны, о, носящий диадему с божественным камнем чинтамани. Рядом с той, чья голова украшена лотосами, ты подобен белому могучему слону Царя небес, с неувядающей лианой из цветов Малати в хоботе. Я Ягйапати — главный жрец царства гандхарвов. Сегодня благоприятный день венчания на царство ювараджа — молодого царевича. Для меня большая честь пригласить вас на праздничную церемонию в Заоблачный город.
— Ты безгранично милостив, о великий жрец Ягйапати, — в тон ему ответил Золтан. — Мы с радостью принимаем твое приглашение.

КОРОНАЦИЯ

Стольный город царя гандхарвов поразил все шесть чувств путешественников. По мере приближения к нему становились отчетливо видны прекрасные строения из разноцветного мрамора и их праздничное убранство, широкий пояс благоухающих фруктовых садов. Уютные улицы, мощенные мрамором и уставленные золотыми сосудами с ароматной водой, были полны ярко одетых жителей. Кругом царило веселье. Отовсюду лились неземные песни, исполняемые на неземную музыку. Воздух был напоен дымом воскуряющихся благовоний, ароматами сладостей и цветов, влагой многочисленных фонтанов. Мягкая трава солнечных лужаек, мраморные резные беседки, живописные группы деревьев с сочными фруктами манили к себе, располагая к отдыху или развлечениям. Но сегодня все спешили на торжество — венчание на царство молодого наследника. Двигаясь по воздуху или по земле (если можно так выразиться о небесном городе), жители шумными группами направлялись к царскому дворцу. Девушки несли в руках изящные сосуды и золотые подносы со сладостями, фруктами, благовониями, затейливыми узорчатыми тканями невообразимых расцветок и роскошными драгоценностями. Вероятно, это были подарки для молодого царевича.
В первую минуту ошеломленные и растерянные при виде такой ослепительной, бурной, цветной и радостной жизни, Золтан и Злата не знали, как реагировать. Они лишь изумленно и восхищенно переглядывались и спешили за Ягйапати, которому все кланялись и почтительно уступали дорогу, бросая при этом любопытные взгляды на его спутников, которые не уступали своей красотой и изяществом утонченным и грациозным обитателям небесного города.
— Мне кажется, я попала в сказку из «Тысяча и одной ночи», — шепнула Злата своему другу, когда они пролетали над царским парком, разглядывая сквозь серебристую дымку искрящийся белый мрамор дорожек, фонтанов, беседок и цветников, утопающих в густой зелени.
— Будь серьезней, — последовал ответ.
Среди этого великолепия и радости Золтана не покидало беспокойство. Ему не терпелось задать множество вопросов их благородному провожатому.
«Когда он перестанет считать меня глупой девчонкой! — обиделась Злата. — Как будто это его пани Дворжецкая попросила за мной приглядывать, а не наоборот. Вот возьму и узнаю что-нибудь такое, чего Золтан сам никогда бы не узнал, тогда он наконец поймет, как он меня недооценивал…»
Путешественники приближались к царским покоям. Огромный зал собраний был уже почти заполнен небожителями. Злата во все глаза разглядывала его роскошное убранство.
— Отдохните здесь, — Ягйапати указал гостям на почетные места. — Скоро начнется церемония чествования ювараджа, затем действо будет перенесено в сад, где свершаться необходимые обряды, а после угощение. Я должен покинуть вас сейчас, мне необходимо приступить к своим обязанностям.
Их низкие резные сидения, крытые бархатом, располагались совсем рядом с царским троном, установленным на возвышении. Зеркальный пол из черных и перламутровых плит широко простилался во все стороны. Высокий купол по краям поддерживали колонны, увитые цветущими лианами, за которыми начинался прекрасный сад. Гости рассаживались на мягких шелковых подушках, без счету разбросанных по мраморным плитам зала. Их мелодичные голоса не заглушали свежей, как влажный морской ветер, музыки, льющейся отовсюду.
Захваченная великолепным зрелищем, Злата не сразу заметила, что позади кто-то тронул ее за плечо из-за легкой драпировки. Злата обернулась и увидела маленькую девочку. Она, наряженная в алые с золотом длинные шелковые одежды и с маленьким венцом на кудрявой голове, лукаво улыбалась ей и манила пальчиком. Золтан в это время как раз почтительно вступил в беседу со знатным горожанином, сидевшим рядом с ним. Видимо, его не покидала мысль собрать как можно больше сведений. Злата сочла, что какое-то время вполне может располагать собой и поговорить с этим чудесным ребенком. Она поднялась со своего сидения и скрылась за драпировкой.
Девочка довольно засмеялась и, взяв Злату за руку, повела ее через сад мимо важно расхаживающих павлинов. Они подошли к каменному строению наподобие беседки цвета морских кораллов, вместо стен у нее были резные колонны и внутрь вели резные ступени. Там в приятной прохладе и тишине они уселись среди вороха подушек, скрытые легкими полупрозрачными занавесами, которые слабо покачивал ветерок. Вокруг стояли низкие столики с напитками и угощениями, лежали музыкальные инструменты.
— Побудь здесь со мной. Я хочу играть, а все заняты приготовлениями к торжеству, — проговорила Злате девочка.
— Хорошо, — Злата улыбнулась ей, — как тебя зовут?
— Малинu. А тебя?
— Злата.
— Латика! Латика! — девчушка звонко засмеялась, — Ты самая красивая гандхарвика, из тех, что я видела.
— Я вовсе не гандхарвика, — ответила Злата, ей еще немного трудно было подбирать слова на незнакомом языке, но очень нравилось говорить на нем.
— Да, да, ты лучше, ты лучше!.. — Малини стала прыгать и хлопать в пухленькие ладошки, отчего золотые колокольчики у нее на запястьях и щиколотках нежно зазвенели. — Хочешь холодного фруктового шербета?
Малини произнесла последние слова, певуче растягивая звуки. Несомненно, это была ее любимая сладость.
Злата засмеялась:
— С удовольствием!
Скоро новые подруги, забыв обо всем на свете, лакомились всевозможными шербетами, пастилками, сладкими шариками, мягкими булочками, хрустящими спиральками и всякой разнообразной всячиной. Малини хотелось, чтобы ее Латика непременно попробовала все угощения. Наконец, они устроились на ковре из розовых лепестков.
— Скажи, Шветагаджа, с которым ты была, кто он тебе? Отец, брат, повелитель? — спросила Малини и взяла лежащий рядом небольшой струнный инструмент. Девочка стала небрежно перебирать струны и зазвучала тихая музыка.
Злата немного смутилась и не знала, что ответить.
— Почему ты называешь его Шветагаджа — Белый слон?
— У твоего спутника светлая кожа и волосы и он выглядит очень сильным. Он твой повелитель?
— Нет. Мы просто друзья.
— Мужчина и женщина не могут быть друзьями, — важно проговорила девчушка, явно повторяя чьи-то слова. — Тебе нужно найти того, кто будет твоим повелителем. У меня уже есть повелитель. Он навещает меня и приносит подарки, гуляет со мной. Настанет время, и он заберет меня насовсем.
— Когда же настанет это время?
— Когда кончится время игр, — Малини отложила музыкальный инструмент и взяла несколько мячиков, сплетенных из разных видов цветов. — Ты умеешь ловить их?
Она подкинула мячи и взлетела в воздух.
— Лови, — крикнула она сверху.
Злате тоже пришлось взлететь, чтобы поймать цветочные мячи. Малини бросала мячи в разные стороны, нужно было искусно владеть своим телом в воздухе, чтобы не допустить их падения вниз.
— Какая ты ловкая, Латика, ни одному мячу ты не позволяешь упасть! — восторгу Малини не было предела.
Увлеченные игрой подруги, покинув пределы беседки, унеслись в небо. Мячи, сталкиваясь друг с другом, роняли лепестки. За игрой они не заметили, как оказались над залом собраний. Малини высоко взлетела и бросила один из мячей вниз. Злата, кинув вверх два только что пойманных мяча, ринулась за ним. Мяч миновал отверстие в центре купола и скрылся внутри. Малини победно засмеялась, но Злата стрелой влетела под купол, уверенная, что вот-вот догонит алый цветочный мяч, и вдруг, не рассчитав скорости, врезалась в кого-то под громкий смех окружающих.
Она увидела полные удивления и смеха глаза молодого красавца, наряженного в богатые одежды. В одной руке он держал мяч, другой обнимал ее талию. Она выхватила цветочный мячик из его ладони и, оттолкнувшись от груди незнакомца, вылетела из зала собраний. Злата успела заметить рассерженное лицо Золтана и недоуменное Ягйапати. Ей стало очень стыдно.
— Что мы наделали, Малини! Мы помешали ходу торжества, — Злата чуть не плача сидела в самом дальнем углу сада, а ее маленькая шаловливая подружка утешала ее.
—  Не бойся. Тем, кто носят на голове драгоценный камень чинтамани, нечего боятся во всех Трех мирах. А тем более здесь, в царстве гандхарвов. Кроме того, мой брат никогда не сердится на шалости.
— Твой брат?
— Ну да, юварадж. Мои отец и мать живут в столице Царя небес, а мой старший брат достиг нужного возраста. Он создал летающий город и теперь сам будет им править.
— Выходит, я нанесла оскорбление царю гандхарвов! — ужаснулась Злата, подумав о том, как ей попадет от Золтана. — «Нужно скорее найти его и больше не отлучаться ни на шаг». — Она поднялась.
— Куда ты, Лати? — тут же спросила ее Малини
— Меня ждет Шветагадж. Он очень сердится, когда меня долго нет.
— Сейчас ты не можешь пойти к нему. После священных церемоний всем раздают угощения.
— Как раз вовремя.
— Тебе нельзя к нему. Мудрецы принимают пищу отдельно, и он наверняка с ними. Вернемся лучше ко мне. Нам, наверное, уже накрыли все к обеду. Сегодня готовили столько чудесных блюд, тебе обязательно нужно их попробовать. Ну, пойдем… — захныкала Малини.
— Что с тобой делать, — вздохнула Злата, — пойдем.
Они уже подходили к покоям принцессы, когда откуда-то из глубины сада полилась вдруг тягучая, томная мелодия и послышался голос, полный нежности и страсти.

Не будь сурова ко мне, моя любовь!
Птицы, цветы и деревья плачут,
видя, как я страдаю.
Не будь холодной и далекой,
не покидай меня
Пока не погаснут солнце и луна,
Пока реки не перестанут источать влагу,
Пока скалы не рассыплются песком.

Я хочу, чтобы моя любовь
Стала золотыми оковами для той,
Чей взор погружает меня в блаженный туман,
Чей пленительный облик полон тайны,
Чей аромат вызывает зависть у цветов.

Меня сделала безумным моя любовь!
Но я не променяю этого
сладостного безумия
На все сокровища небес,
На ласки божественных дев,
На власть над всем миром.
Не будь сурова ко мне, моя любовь!
Птицы, цветы и деревья плачут,
видя, как я страдаю.

Пение поразило Злату. Что-то давно забытое, но прекрасное, как мечта, проснулось в ее сердце. Ее манили и притягивали чудесные звуки песни, как чайку — шум океана. Словно зачарованная, направилась она на этот зов. Живописная картина предстала ее взволнованному взору.
Под шатром из сплетенных лиан и винограда несколько юных гандхарвов отдыхали от полуденного зноя. Некоторые из них располагались в воздухе, словно возлежали на ложах, другие сидели на шелковых подушках, всех их украшали гирлянды из цветущих лиан. Пятеро играли на музыкальных инструментах. Певец стоял, облокотившись на мраморную колонну совсем близко от Златы. Это был тот самый гандхарв, который поймал ее цветочный шар в зале собраний.
Звуки его голоса затихли, он поднял склоненную голову. Огненно-черные и туманно-изумрудные глаза встретились. Два сердца на миг остановились…
— Латика, — раздался в наступившей тишине звонкий голосок, и Малини впорхнула в беседку. — Это двенадцать моих братьев: Уттaма, Чuтра, Чaндра, Хuма, Дхaну, Савитaр, Вuрйя, Вeну, Рaга, Локаян, Дхuра и Бaла.
Гандхарвы, увидев незнакомку, поднялись ей навстречу. Братья сияли, словно двенадцать созвездий на бархате ночи. Но среди всех выделялся красотой юварадж. Гибкий стан его был облачен в золотые одежды, талию стягивал драгоценный пояс. Цветы живописно украшали чуть растрепавшиеся черные кудри. Сам бог любви позавидовал бы его улыбке.
Певец, не отрывая глаз от Златы, взял на руки сестру.
— Как сладко ты пел, Уттамакaви, — Малини обняла шею брата пухлыми ручками, и ее браслеты зазвенели. — Латика! Латамалати, иди сюда. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими братьями.
— Латамалати — Цветущая лиана — вот каково твое имя, прекрасная дева! — проговрил юварадж и добавил с улыбкой:

В зале собраний, смеясь,
Алым цветочным мячом
Ловко играла ты,
словно то сердце гандхарва,
И было привычно это занятье тебе.
Мяч забрала и с ним вместе
сердце мое унесла…

Уттамакави протянул руку гандхарвике. Его слова, взгляд и весь облик были неодолимо притягательны. Злата была в смятении. Необычайно острые эмоции, нахлынув, закружили ей голову и испугали. Прошлая жизнь вдруг померкла. Злата с наслаждением открывалась этому прекрасному миру, в котором звездным волнующим взором на нее глядел юварадж, почтительно склонялись при виде нее прекрасные небожители, восторженно хохотала, кувыркаясь в воздухе от счастья, милая Малини. Ей здесь было так хорошо, как никогда не было и в родном доме. Но тут Злата вспомнила о Золтане и устыдилась, словно предала друга. Она резко повернулась и скрылась из виду.
Уттамакави, кинулся было за ней, но его удержал один из братьев.
— Ты испугал ее своими чарами, Уттама. Не забывай, она, может быть, отдала свое сердце другому.
— Она влюблена в меня, Читралeкх! — воскликнул юварадж. — Я ощутил ее трепет, когда она оказалась в моих объятьях во дворце собраний.
— Но она прибыла не одна, — вступил в разговор другой его брат. — Ее белокожий спутник, ведет себя как ее повелитель. Я согласен с Читралекхом. Тебе надо быть осмотрительнее.
— Химавaн, как всегда рассуждает здраво, — снова заговорил Читралекх. — На ее голове синий камень чинтамани, как и на ее спутнике, и оба они не уступают по красоте гандахарвам. Как это возможно, ведь Ягйапати сказал, что они люди?
— Уттама, они не случайно попали во владения грозного Царя небес именно сейчас, кода мы ждем нового нападения асуров. Шветагадж необычная личность. На нем волшебный камень чинтамани. Сияние его прекрасного тела ярче полной луны.
— Возможно, ты прав, Рагамyрти, но меня его могущество не волнует, — ответил Уттамакави. — Сам Царь небес отдает должное моей доблести. Он даровал мне титул махарaтхи — великого воина, способного в одиночку сразиться с тысячами противников. Я просто украду ее, и вы мне поможете.
— В твоей доблести мы не сомневаемся, юварадж, и всегда готовы присоединиться к тебе в ратных и иных делах, но теперь твои любовные похождения могут отразиться на благополучии нашего государства.
— Не волнуйтесь, братья, я осознаю свой долг. — Уттама потрепал за пухлую щечку притихшую Малини, — Что сказала тебе твоя новая подруга Лати про своего спутника?
Малини лукаво улыбнулась:
— Я так люблю кататься на вимане…
Уттамакави расхохотался:
— Малини, у кого ты этому научилась? Не стыдно?
Сестренка очаровательно смутилась.
— Ну ладно, — согласилась она. Прижавшись губками к уху брата, Малини громко, чтобы все слышали, прошептала:
— Он не повелитель. Малати сказала, что они просто друзья.
— Друзья?! — такого не бывает, — уверенно заявил Химавaн.
— Уттама, куда ты? — хором воскликнули братья.
— Я должен увидеться с ней, — крикнул им тот, улетая.


НАПИТОК БЕССМЕРТИЯ

Злата отыскала Золтана на одной из полян царского сада. В окружении цветов он возлежал на мраморном ложе среди шелковых тканей и подушек. Вокруг него собрались небесные девы. Одни танцевали для него в воздухе, другие пели сладкие песни, третьи играли нежные мелодии. Золтан, держа в руке драгоценную чашу, с откинутой на подушки головой и полузакрытыми глазами внимал им. Он был так поглощен созерцанием и слушанием, что не сразу увидел Злату, а только когда гандхарвики, заметив присутствие спутницы Шветагаджа, вспорхнули и исчезли среди облаков.
Отпив глоток из чаши, он спросил:
— Ты уже пробовала это?
— Что?
— Aмриту, небесный напиток бессмертия.
— Нет.
— Ну да, ты же сбежала с празднества и не была на пире. Зато тебя угораздило чуть не сбить с ног наследника.
— Это произошло случайно…
— Разумеется. Кстати, он уже влюблен в тебя. Что ж, это вполне закономерно, ты так красива.
— Золтан, что с тобой!
— Не знаю, — признался он. — Со мной что-то происходит. Я никогда не плакал раньше, Злата, но сейчас я готов разрыдаться. Посмотри на эту красоту и гармонию вокруг. Какое небо, мерцающий воздух, седой океан внизу, призрачные строения и сады в легкой дымке! Что значит по сравнению с этим великолепием наше убогое и жалкое существование на Земле?! Сколько неведомых сил я ощущаю внутри! Чувства волнами бурлят в моем сердце. Это вдохновение! Здесь невозможно жить и не писать стихов, не слагать песен, не любить, не быть любимым!..
— Я поняла. Ты не хочешь возвращаться.
— Ты всегда умела понять меня…
— Но как же эксперимент, твои исследования, родители, наконец?!
— Родители? Не хотел тебя расстраивать, но… видишь ли, я узнал у Ягйапати, что здесь проходят дни, а у нас — годы.
— Значит, наши тела… как те мертвые мужчина и женщина в ирландском замке?! Рука в руке…
— Обратятся в прах, как только мы снимем диадемы с этими синими кристаллами.
— И ты так спокойно об этом говоришь?! — Злата чуть не зарыдала. — Бедные пан и пани Дворжецкие!
— Выпей амриты, — Золтан протянул ей чашу.
— Ты бессердечный эгоист! — закричала на него Злата. — Ты всегда думал только о себе!
— О себе?! Да я же любил тебя! Я был влюблен в тебя все десять лет, с тех пор как мои родители переехали в ваш городок, — воскликнул в ответ Золтан, и осекся, заглянув в глаза Злате.
Злата вынуждена была присесть на край мраморного ложа.
— Почему ты не сказал мне об этом… раньше? — с горечью произнесла она.
Он покраснел.
— Ты была совсем ребенком, а потом смерть твоего деда… Ты всегда была рядом, и я думал, я надеялся… что ты… тоже… — Золтан приблизил к ней лицо, и губы Златы обожгло его горячее дыхание.
Она вскочила, оттолкнув его:
— Поздно, слишком поздно! Уттамакави… я слышала, как он поет, он звал меня… Я, наверное, сошла с ума, но он — моя судьба, без него я уже…
— Юварадж! — взревел Золтан и так ударил ладонью по мрамору, что он дал трещину. — Я убью его, я убью его!!!
Он еще что-то кричал и грозился, но Злата не слушала. Со всех ног она бежала прочь. Заметив, что Злата, испуганная, скрылась, Золтан сжал голову руками:
— Что я наделал, что наделал?! — он задохнулся от влажного кома в горле, и не в силах больше сдерживаться, с рыданием упал лицом в подушки.
Он не помнил сколько времени он провел, бессильный от пролитых слез, когда наконец заметил рядом с собой Ягйапати.
— Такое бывает, когда впервые попробуешь напиток бессмертия, — сочувственно улыбнулся он.
— Что теперь будет? — спросил Золтан глухо.
— Скоро ты привыкнешь к такой остроте чувств.
— Я не об этом. Что будет между мной и нею?
— Ты стал способен сам видеть свое будущее.
Взгляд Золтана прояснился:
— Я должен вернуться без нее?! Нет, я не смогу этого сделать!
— Тебе только кажется, что не сможешь. Ты пришел сюда за знанием. Ты его получишь. Следуй за мной, — проговорил Ягйапати, поднимаясь.


СИЯНИЕ ЛЮБВИ

Уттамакави нашел Злату на берегу пруда. Цветы обращали к ней свои душистые венчики, фонтан услаждал ее хрустальным плеском, птицы развлекали веселым щебетом, но ей не было дела до всего этого. Еще в детстве полюбила она Золтана, но даже не предполагала, что этот милый юноша, ставший многообещающим молодым ученым, с мнением которого считался даже его отец, всемирно известный метеоролог, тоже, оказывается, любит ее. Он всегда обращался с ней как с младшей сестрой, а она часто дерзила ему и высмеивала его разумные рассуждения об эгоистической природе привязанностей, не зная, что он просто не смел сказать о том, каковы его истинные чувства. И вот долгожданное признание было произнесено. Первый поцелуй — подснежник любви — был готов распуститься, но что вдруг произошло с ней? Она неожиданно даже для самой себя отвергла его.
Прежняя Злата отступила на второй план с появлением Латамалати — как назвала ее очаровательная Малини. Злата с ужасом осознавала, что совершенно не сожалеет о том, что никогда уже не вернется назад, в то свое прошлое, которое еще вчера было для нее предметом стольких надежд и грез.
Для Латамалати не существовало никого во вселенной желаннее Уттамакави, но любовь к Золтану не исчезла совсем. Эта двойственность была невыносима, она терзала ей душу и разрывала сердце. Вот почему слезы лились рекой из глаз прекрасной гандхарвики, и рыдания вырывались из ее груди.
«Я ничего не понимаю! — думала она. — Почему я люблю их обоих?! Я словно раздвоилась, и обе половинки хотят бежать в разные стороны. Вернувшись к Золатану, я погибну от разлуки с Уттамакави. Оставшись здесь, буду страдать, думая о Золтане… Как мне быть?! Что мне делать?!»
Уттама тихо опустился подле рыдающей красавицы.
— Лата! — позвал он. — Что так расстроило тебя. Неужели, я обидел мою прелестную гандхарвику?
Она вздрогнула при звуке его голоса:
— Если бы я не встретила тебя, то осталась бы с Золтаном и была бы счастлива. А теперь я раздвоилась и не знаю, что мне делать, — слезы снова побежали из ее прекрасных глаз.
Юварадж нежно улыбнулся:
— Слушай только свое сердце.
— Я не могу понять, что оно говорит мне.
— Милая Латамалати, как новый день затмевает в памяти прежние, так прежняя любовь блекнет перед новой, которая источает вокруг яркий, радостный свет. Все неясное становится простым и понятным. Пожалуйста, не плачь, лучше послушай, что рассказывает этот тростник:

Тонкий тростник признается
ветру в чем-то сокровенном,
И тот совсем затих, внимая.

Посмотри, говорливые струи фонтана,
Выдают раковинам тайну твоей красоты,
О которой им поведал сухой тростник,
И жемчужины в них порозовели от восторга.

А птицы с завистью воспевают удачу цветов,
Ведь им посчастливилось взглянуть в твое лицо,
Орошенное жемчужными слезами.

Из этого жемчуга я сделаю ожерелье,
И оно станет любимым моим украшением…

Ветер, тростник, вода, цветы и птицы
Говорят, что ты любишь меня!

Быстро темнеет вечернее небо,
И звезды дарят нам, своим детям,
Отраженный от солнца свет.
В их мягких лучах, ты еще прекраснее.

Вот эти шесть зеленых звезд —
Кормилицы Картикеи — великого военачальника.
Там алая Рохини ожидает луноликого Чандру.
Вот золотистая Шравана — дарит благо всем разумным.

Ты видишь ту яркую голубую звезду?
Это Свати — твоя судьба.
Она дарует тебе защиту и покровительство,
Она говорит мне, что ты любишь меня!

Бриллианты звезд на черном бархате ночи освещали все вокруг разноцветными лучами. Их свет играл на мраморе беседок и дорожек, отражался в облачных грядах и накладывал отблески на прекрасное лицо ювараджа. Сердце Латы дрогнуло от восторга и восхищения.
— Много долгих лет я ждал тебя, — беря ее руки в свои, проговорил Уттамакави. — Я искал твоей улыбки на лицах многих дев и не находил. Не знаю, как и почему, но когда-то давно я потерял тебя, и от этой потери вечно болело мое сердце. И эту боль не утишали ласки юных красавиц, желавших отвлечь меня от печали, пиры и забавы, ратные подвиги, которые я совершал, в надежде, что смерть позволит нам наконец встретиться. И вдруг, о счастье, ты неожиданно явилась, и я сразу узнал тебя в зале собраний. Не покидай меня, я больше не вынесу разлуки с тобой!
Смятение и сомнения отразились на прекрасном лице юной гандхарвики.
— Которая твоя звезда? Покажи мне ее, -попросила Лата, — она раскроет мне тайну твоего серца.
— Вот она, — он указал на зеркало пруда, и Лата увидела в нем свое отражение. — Ну вот, ты и улыбаешься! — Уттамакави сломил тростинку, которая в его руках тут же превратилась в флейту, поднес к губам, и зазвучала восхитительная мелодия. Птицы смолкли, и тростник затих, боясь пропустить хоть один звук. Уттама передал флейту ветру, что бы тот продолжил играть, а сам запел:

Я построю корабль из цветов
И пущу по небесной волне,
Я сошью паруса из стихов,
Что так долго бродили во мне.
Пригублю их хмельное вино,
Мою жажду врачует оно…

Юварадж поднялся в небо, поманив рукою цветы, и те, сорвавшись со своих стеблей и ветвей деревьев, словно бабочки, закружились вместе с ним в медленном танце. Их становилось все больше и больше и постепенно они, переплетаясь друг с другом, создали мистический виман, летающий корабль, способный с огромной скоростью передвигаться среди звезд.
Он парил в темном эфире ночи и сияние исходило от его золотых парусов.
Ничего прекраснее не видела Злата прежде.
Флейта замолчала, Уттамакави опустился радом с Латой.
— Хочешь, я покажу тебе свой мир? — спросил он. — Ночь лучшее время для полетов. С Земли все выглядит совсем по-другому, люди никогда не смогут увидеть этот мир таким, каков он на самом деле.
— Сначала покажи мне свою звезду.
— Вон там, на востоке, она восходит сейчас над горизонтом — белая Уттара-пхалгуни, и ее свет так же ясен, как сияние моей любви к тебе, — он взял Лату за руку, и они взошли на виман.


СВЕТ ЗНАНИЯ

Ягйапати привел Шветагаджа в одну из беседок царского сада. Он сел на мраморное сидение, предложив другое своему спутнику. Вокруг сгущались сумерки, где-то совсем рядом пела птица, в фиолетовой дымке звенели струи фонтана…
— Что больше всего поразило тебя, когда ты оказался здесь? — спросил жрец гандхарвов.
— Красота! — ответил Швета. — Этот мир гармоничен и прекрасен, как и его обитатели.
— Так и есть, — удовлетворенно согласился Ягйапати. — Красота — всегармонизующий принцип. Те, чье сознание чисто, интуитивно стремятся к ней, и чем выше уровень сознания, тем более совершенная красота их притягивает. Поэтому, чем выше мир, тем гармоничней и прекрасней его обитатели. Поскольку каждый в душе стремится к красоте и гармонии, красота управляет всеми живыми существами. Она привлекает их и заставляет действовать в согласии с Великим замыслом. Все ли тебе ясно из того, что я сказал?
— Почему красота и гармония всегда идут рука об руку, и почему живых существ так влечет все прекрасное?
— То, что жизнеспособно и целесообразно всегда красиво. Красота же, возведенная в бесконечность, — есть Истина, которая носит имя Солнце мира. Солнце мира привлекает к себе и контролирует все. По своей сути мы все дети нектара, какое бы положение в данный момент ни занимали, поэтому сладкий нектар совершенства притягателен для нас.
— Но, насколько я знаю, существуют и ужасные формы жизни, — возразил Шветагадж.
— Это естественно. Те, чьи лица отвернуты от прекрасного, кто так неудачлив, что лишен возможности узреть совершенство, или те, кто завистлив, выбирают путь ненависти вместо пути служения красоте, обретают форму в соответствии со своими предпочтениями. Таким образом, три вида живых существ населяют все миры. В Высших пределах живут сyры, прекрасные дэвы, — принимающие власть Солнца мира. Им доверено управление вселенной. В Срединных мирах живут невинные — те, кто по своей неудаче или глупости ничего не знают о его Совершенной красоте. И в Низших мирах живут асуры, имеющие ужасные формы из-за завистливой природы. Первые и последние находятся в вечной вражде.
— О, великий жрец, ты упомянул о различных мирах. Пожалуйста, расскажи мне об этом подробнее.
— Грубому и тонкому телу живого существа соответствует грубый и тонкий миры. Душа — словно маленькое солнце, озаряющее тело, ее сияние тем заметнее, чем тоньше материя, покрывающая ее. Светлая сторона вселенной начинается Срединными мирами, в центре которых находится остров Джамбу. Вы называете его Земля. Это мир грубой материи, над ним располагаются еще семь миров, каждый из которых совершеннее предыдущего. Это миры любви, красоты, верности, знания, мудрости и всех прекрасных проявлений. Но существует и темная сторона вселенной, на которой также находится семь миров. Это миры зависти, злобы, боли и отчаяния. Это миры возмездия.
— Мудрый Ягйапати, мне очень хотелось бы узнать сначала, как устроена жизнь Средних миров?
— Дорогой Шветагадж, Средние миры, подчиняясь изгибам времени, претерпевают повторяющиеся изменения. Четыре эпохи, чередуясь, постоянно сменяют там друг друга. В течение трех эпох Средние миры уподобляются Высшим и становятся более тонкими. В это время на Земле среди людей живут дэвы. В четвертую эпоху грубой материи греховность и злоба низших миров загрязняют спокойную атмосферу Земли, и она становится прибежищем асуров, которые мучают и угнетают людей. В это время прерывается ее связь с Высшими мирами. Люди вырождаются, теряют благоприятные качества и деградируют. Но в свое время справедливость торжествует, и эпохи повторяются. Сейчас на Земле началась четвертая эпоха.
— Мы, ничего не знаем об этом. Вселенная нема для нас. Она страшит своей загадочностью и непредсказуемостью, — задумчиво проговорил Швета. — Но самая страшная тайна — это тайна смерти. Когда человек умирает, что происходит с ним дальше?
— Для начала пойми: сейчас ты не человек. Что изменилось? Твое тело, не ты сам. Потом пойми другое — мы, дэвы, тоже смертны, хотя и не страдаем от старости и болезней. Смерть для многих из нас почти так же таинственна, как и для людей. В том смысле, что она неотвратима и непредсказуема. Она проста по своей сути, но ее тайна не становится от этого меньше: когда приходит время, живое существо просто меняет одно тело на другое. Это происходит из-за того, что материя, в отличие от души, временна и рано или поздно разрушается, даже если она тонкая. Время смерти, обстоятельства смерти, форма будущего тела зависят от различных условий. Но прежде всего они зависят от качества или уровня сознания живого существа. Сознание всегда тяготеет к тому, чтобы занять соответствующую ему форму. Резкий качественный скачок сознания в ту или другую сторону раньше или позже неизбежно приводит к смене формы на высшую или низшую.
— То есть происходит трансформация формы в соответствии с сознанием!
— Да, а также трансформация сознания под воздействием внешних обстоятельств. Лучше всего, если живое существо стремится к восходящей трансформации, иными словами к обретению совершенства. Только чаще трансформироваться вынуждают его тем или иным образом обстоятельства. В этом случае есть вероятность нисходящей трансформации и обретение формы в темной стороне вселенной, что влечет за собой многочисленные страдания для живого существа.
— Получается, что смерти нет, а есть лишь процесс трансформаций?
— Скорее, смерть — это принудительная трансформация. Обычно против этой принудительности и восстают живые существа, страшащиеся смерти.
— Но ведь возможно самоубийство, как протест против обстоятельств, в которых оказалось данное живое существо.
— Его протест никого не волнует. Если живое существо вышло из тела раньше времени, оно вынуждено будет претерпевать немыслимые страдания в форме преты, духа, пока соответствующее тело формируется. 
— Как долго может продолжаться этот процесс трансформаций?
— Бесконечно долго, пока душе не надоедает искать удовольствия в смене форм и она обретет разум и знание.
— Что же тогда?
— Ей предоставляется возможность выйти за пределы вселенной и обрести вечную форму в запредельном мире. Такие души называются свободными от трансформаций, или освобожденными.
— Как достичь такого состояния?
— Ты хочешь стать свободным от трансформаций?
— Да, мне незачем дольше оставаться здесь.
Ягйапати внимательно посмотрел на Швету.
— Путь к освобождению самый трудный из путей. Он требует огромного мужества. Реши сначала насущные вопросы…
— Мы попали к вам благодаря сверхъестественной силе синих сапфиров, -проговорил, подумав, Шветагадж. — Объясни мне, пожалуйста, причину могущества этих камней.
Ягйапати улыбнулся.
— Возможно, уже несколько рождений вас сопровождают эти мистические кристаллы. Почему именно вас, я не знаю, на то должны существовать какие-то причины, но они скрыты в вашем далеком прошлом. Эти синие сапфиры — крошечные частицы той могучей энергии, что зажигает звезды, поддерживает планеты, творит материальные элементы и осуществляет наше бытие. Они исполняют желания живого существа и ведут его путем трансформаций. Обладать ими редкостная удача, доступная только тому, кто обрел особые благословения. Такие личности достойны поклонения окружающих, поэтому к вам относятся здесь с таким почтением. Ваше пребывание в Средних мирах окончено, а дальнейшая судьба очень скоро определится. Оставь прошлое в прошлом и раскрой себя настоящему…
Ягйапати замолчал. Шветагаджа тоже молчал в раздумье. Небо над ними потемнело, наступила ночь. Откуда-то донеслась мелодичная музыка и смех.
— Посмотри-ка, Уттама уносит твою спутницу на цветочном корабле! — воскликнул Ягйапати.
Шветагадж взглянул вверх и успел заметить фиолетовый шлейф и знакомый профиль.
— Она больше не спутница мне, — с грустью вздохнул он. — Наши судьбы разошлись.
— Хорошо, что ты это осознал, — улыбнулся Ягйапати. — Не сожалей. Как ни велика твоя потеря, тебя ждут большие обретения. Когда свет знания озарит твой путь, все сожаления оставят тебя и чистая радость навечно поселится в сердце.
 

ГИМН КРАСОТЕ

Цветочный корабль оставил Мегханагари далеко позади. Он несся в эфире, подчиняясь движению вселенских ветров, и приближался к Золотой горе Сумeру. Она уже сверкала издалека и поражала воображение своей удивительной формой. Начинаясь в одной точке — центре Средних миров, гора резко расширялась, поднимаясь к Высшему миру. Небесная река, ниспадая, ударялась о ее вершину и делилась на четыре потока, в свою очередь, разделяя Золотую гору на четыре области. Здесь располагались величественные города, место встречи обитателей вселенной — дэвов, мудрецов, гандхарвов и многих других небожителей.
По пути к Сумеру Уттаме и Лате повстречались звездные коровы Сурaбхи. Они шли по звездному пастбищу вдоль берега небесной реки, и на их белых шеях звенели рубиновые колокольчики. 
— Ах, как они грациозны! — воскликнула Латамалати. — Их золотые рога отражают свет звезд, так что мерцающее сияние, словно звездная пыль, поднятая их копытами, расстилается вокруг волшебным пологом!
— Это Сурабхи-камадхeну, коровы желаний. Они даруют радость и счастье всем на своем пути:

Пусть Сурабхи идут впереди меня!
Пусть Сурабхи идут позади меня!
Пусть Сурабхи идут в моем сердце!
Пусть всегда я буду среди них!..

Пропел Уттамакави, воздев руки.
— А куда они направляются?
— В город вечного праздника, обитель бессмертных, Амарвaти — столицу Царя небес.
— Там живут твои родители? — спросила Лата, вспомнив слова Малини.
— Да, мой отец советник Пурандары, Царя небес. Я хочу, что бы он и матушка увидели тебя, — ответил юварадж.
Латамалати покраснела, и он, заметив ее смущение и желая отвлечь ее, указал на небольшую планету, мимо которой они как раз проплывали:
— Посмотри, этот летающий остров создал давний друг моего отца, великий мудрец, проведший тысячи лет в соблюдении суровых обетов.
— А ты мог бы создать планету? — с улыбкой спросила Лата.
— Ты похожа на мою сестру, — рассмеялся Уттама, — с ее вечными каверзными вопросами. Нет, я не могу создать планету, только летающий город или виман, да мне это и не нужно. Я проведу тысячи лет, необходимых для достижения таких способностей, с большей пользой, не давая суровых обетов воздержания.
— Вот, значит, какова твоя философия! — Латамалати рассмеялась вслед за ювараджем.
— Я царь, а не отшельник, — ответил он, — у меня другие обязанности.
— Какие же?
Юварадж обернулся к любимой.
— Я и мои братья отвечаем за защиту Амарвати и других городов небожителей от нападения асуров.
— Кто такие эти асуры?
— Жители Низших миров. Завистливые и злобные, но могущественные и гневные, они мечтают занять сияющий трон Царя небес Пурaндары и его прекрасный город. Задача нас, гандхарвов, отразить первый натиск, пока Царь небес формирует войско.
— Значит, вы настоящие герои! — Лата загадочно взглянула на Уттаму.
— Герои мы или нет, но такая жизнь мне по душе… — проговорил он, обвивая рукой талию гандхарвики.
— Тем более что все свободное от битв время, насколько я понимаю, вы посвящаете забавам и приключениям… — добавила та в тон ювараджу.
— Любовным приключениям, — поправил ее Уттама.
— Догадываюсь, сколько их уже было…
— Мой отец давно мечтает, что бы я остепенился.
— То есть женился?
— Да, и, кажется, этот день уже близок, только вот надежды моих родителей, боюсь, не оправдаются, — продолжал юварадж, целуя зовущие Латины губы.
— Почему же?
— Моя жизнь с тобой станет нескончаемым любовным приключением!
Цветочный корабль, кружа, уносил счастливую пару к бессмертному городу. Они не замечали, что уже летят над хрустальными улицами Амарвати, сплошь уставленными сияющими дворцами, и лепестки с вимана дождем сыпались на головы прекрасных танцовщиц. Чем ближе Уттама и Лата подплывали к дворцу Царя небес, тем гуще становилась толпа жителей внизу, а в эфире, наполненном запахами цветов и звуками музыки, неслись уже сотни цветочных кораблей, и улицы были устланы толстым ковром лепестков. Как прекрасна была эта ночь, которая, не скупясь, раздаривала всем блаженство!
Виман приближался к коралловому дворцу, где жили Ритусaр и Калйана, родители Уттамакави. Корабль разрезал хрустальные струи фонтана перед дворцом, и влюбленные покрылись прохладными каплями влаги, которые тут же превратились на них в бриллианты. Виман остановился у дворца, прекрасные служанки выбежали навстречу ювараджу и его спутнице, и повлекли их через коралловые залы к царю и царице, которые с радостными улыбками спешили навстречу дорогим гостям.
Уттама подхватил Лату на руки и закружился с ней по огромному залу.
— Отец, матушка! — закричал он вне себя от счастья. — Встречайте свою дочь, молодую царицу Латамалати!
Он остановился перед родителями. Ритусар обнял сына, а Калйана — Латику.
— Редкостная птица свила гнездо на твоей груди, сын мой, — проговорил Ритусар. — В трех мирах не найти никого прекраснее твоей возлюбленной.
— Дорогая Латамалати, с твоим приходом все наши мечты исполнились! — со слезами счастья на глазах сказала Калйана. — Ты, словно богиня процветания, осветила наш дом!
— Будьте счастливы и вечно вместе! — благословили родители своих детей.
И снова виман взмыл над Амарвати, унося Уттаму и Лату дальше, открывая перед ними все новые и новые звезды, планеты, города…
— Никогда не устану я петь гимн красоте! — Уттамакави с восторгом оглядел простершиеся перед ними дали. Посмотри вперед, это обитель Закона и воздаяния, здесь правит могущественный и грозный Ямарaдж. В блеске молний и алмазов этот город виден за тысячу йоджан. В него ведут четыре дороги, и окружают семь стен. Великолепный дворец Царя Закона поднимается на двадцать йоджан в высоту и окружен тысячами колонн. Он украшен драгоценностями, убран нитями жемчуга и множеством флагов. Среди непрестанного звона колокольчиков, наполняющего эфир, царь восседает на троне, блистающем, как молния среди темных грозовых туч. Ямарадж внушает ужас грешникам, дает радость праведникам. Видишь, от дворца расходится множество широких улиц, великолепных благодаря сотням флагов. В нем не счесть светильников, он полон звуками песен, разукрашен искусными мастерами. На север, юг, запад и восток от трона находятся дворцы и по всем сторонам света стоят грозные вооруженные слуги, украшенные драгоценностями…
— А кто это? — Лата указала на бесконечную унылую процессию, бредущую по одной из дорог в город. Их стегали плетьми и подгоняли железными крюками ужасные проводники. Несчастные громко стонали, падали и умоляли о пощаде.
— Ты видишь умерших грешников, — ответил Уттама. — Люди обычно так сильно привязываются к своим телам, что ямадyтам, посланникам Ямараджа, приходится выдирать их оттуда железными крюками, когда наступает час их смерти.
— Что произойдет с ними дальше?
— Они предстанут пред очами грозного Царя Закона, и он определит меру страданий, которые им придется испытать, как искупление за грехи. Из-за продолжительных мучений сознание их обычно сильно искажается, и они входят в последствии в низшие формы жизни — животных или даже насекомых.
— Неужели им нельзя никак помочь? — воскликнула Латамалати.
— Ямарадж — воплощение справедливости и милосердия! Если эти грешники в течение своей жизни, даже неосознанно, соприкоснулись с сатйаврaтами, слугами Истины, или совершили какое-то благодеяние по отношению к ним, то они освобождаются от огромного количества последствий совершенных грехов.
— А кто такие эти слуги Истины, сатйавраты?
— Это необычные живые существа. Сатйавраты — достигшие вершины всех трансформаций — входят в окружение Абсолютного совершенства Истины — Солнца мира. По его воле они иногда являются на Земле, чтобы остальные могли вкусить нектар Прекрасного Совершенства Истины и навсегда освободиться от страданий.
Виман отправился в обратный путь к Мегханагари. Пролетев над Срединными мирами, Уттамакави и Латамалати, неслись над вселенским океаном. Вдруг юварадж, перегнувшись через цветочный борт вимана, вперил вдаль настороженный взгляд. Из-за горизонта поднималось темным облаком огромное войско.
— Что это? — с тревогой спросила Лата.
— Асуры!


ГАНДХАРВЫ

Царевичи уже поупражнялись в стрельбе из лука, шутливо поборолись друг с другом и искупались в океане, потом полетели поболтать с Малини, а Уттама все не возвращался. Сестренка уже не раз угостила их холодным шербетом и сладостями.
— Видимо, его встреча с нашей гостьей прошла удачно, — Савитар подкинул в воздух хохочущую Малини. — Скоро у тебя будет старшая сестра. Тебе нравится Латика?
— Да! — закричала та. — Латика лучше всех ловит цветочные мячи, я готова играть с ней целыми днями!
— Вряд ли Уттамакави будет от этого в восторге, — улыбнулся Локаян. — Я следил за вашей игрой, Лати прекрасно управлеяет своим телом в полете, не удивлюсь, если она очень скоро научится владеть всеми видами мистического оружия.
— Ты уже мечтаешь дать ей несколько уроков? — Бала съел сладкий шарик и потянулся за следующим. — Так Уттама и позволил…
— Даже не верится, что он остепенится, перестанет участвовать в наших проделках, — Вену задумчиво взял из рук Балы сладость и положил себе в рот, Бале пришлось достать еще один шарик.
— Да, она была бы лучшей из цариц, каких только можно себе вообразить! — Вирйяман мечтательно потянулся, перехватив у Балы и этот шарик, когда он уже раскрыл было рот. Балабхaдра хитро взглянул на братьев и, стянув со столика все блюдо, перелетел подальше на мраморные перила беседки.
— Кстати, Малини, тебя, скорее всего, вообще отправят в Амарвати к родителям, когда юварадж женится на Латамалати, — сказал серьезно Читралекх, незаметно подмигнув остальным.
Малини тут же надула губки:
— Ну, вот еще! Никуда я не полечу отсюда… — на ее глазах уже заблестели слезы, но тут ей в голову пришла новая мысль. — Никуда я не улечу отсюда! — заявила она уже радостно, вы же меня любите и не захотите со мной расстаться. Кто же будет угощать вас сладостями и придумывать смешные забавы? — она победно оглядела улыбавшихся братьев.
— Действительно, кто? — многозначительно заключил Чандрамурти под общий смех.
— А знаете, что я сейчас придумала? — взвилась в воздух Малини.
— Пока еще нет, — Бала с удовольствием доел последний шарик.
Она на мгновенье исчезла за драпировками и вскоре вернулась, еле волоча за собой ворох шелковых тканей.
— Сейчас вы нарядитесь гандхарвиками, я украшу ваши волосы драгоценностями, подведу глаза, и мы все вместе разыграем моих танцовщиц, как будто вы мои новые подружки, и я вас с ними знакомлю! Здорово?
Братья заинтересованно переглянулись.
— А что… — Рагамурти, отложил в сторону вину, струны которой перебирал. -По-моему, мы уже засиделись без дела. Как считаешь, Дхирасaр, не познакомится ли нам, в самом деле? — и легонько подтолкнул его локтем.
— Действительно, замечательная мысль, — Дхирасар взглянул на остальных, игривая улыбка тронула его губы.
Вскоре братья, увлеченно разбирали цветные ткани, облачались в длинные накидки, стягивали талии расшитыми поясами и прохаживались по беседке, слегка покачивая бедрами, подражая женской походке. Малини в восторге носилась от одного к другому. Она поправила браслеты на Дханувuре, расчесала кудри Химавана, одновременно болтая с Чандрой и Балой, украсила голову Вену душистыми цветами. Когда все были готовы, Малини еще раз критически оглядела братьев и наконец призналась, что гандхарвики из них получились «что надо!».
Шумные и возбужденные полетели они в натмандир — зал для танцев, где танцовщицы разучивали новый танец. Малини влетела под крышу, и натмандир заполнился оживленными возгласами, мелодичным щебетом, звоном браслетов и зажигательной музыкой.
Новоиспеченные гандхарвики, как одна, выразили горячее желание тоже разучить столь прекрасный танец, и выбрали себе по очаровательной наставнице. Их прилежное ученичество и послушание настолько располагали к себе, что вскоре между наставницами и их учениками возникло полное взаимопонимание.
Тягуче запели вины, раздались ритмичные удары барабанчиков и золотистый звон литавр. Танцовщицы выстроились в середине зала, и танец начался. Плавные движения танцовщиц сменялись быстрыми, но вдруг они застывали в изящных позах, как статуэтки. Гандхарвы, плененные их красотой и грациозностью, вторили им с усердием и старанием. Их гибкие тела без усилий повторяли сложные прыжки. Они то кружились, держа за талию каждый свою наставницу, то парами на несколько мгновений взмывали в воздух. Довольные улыбки и смех гандхарвик были наградой братьям.
— Как замечательно вы танцуете! — обратилась к ним одна из дев, когда музыка стихла.
— Вы еще не слышали, как мы поем, — подмигнув братьям, ответил Дхирасар.
— Да, да! Они замечательно поют, — в восторге подтвердила Малини, счастливая тем, что ее затея удалась.
— О, так спойте же, спойте нам, — защебетали гандхарвики.
Локаян и Венугит взяли ситары, а Рагамурти и Савитар запели песню, восхваляющую деяния Пурандары, Царя небес. Остальные царевичи, под удары литавр изображали в танце его славные подвиги. Разыгрывая между собой сценки поединков, бои на палицах и стрельбу из луков, гандхарвы так увлеклись, что танцовщицы засомневались.
— Что за странные подруги у тебя, милая Малини, — сказала одна. — Похоже, они обучены сражаться как воины.
— Да это и есть воины! — воскликнула другая, потянув Балабхадру за съехавшую накидку.
Братья, поняв, что их тайна раскрыта, скинули с себя женские наряды.
— Ах, это же сияющие сыновья царя гандхарвов, Ритусара, нашего господина! — пришли в волнение прелестные подружки, и в смущении разбежались в стороны, попрятавшись за колоннами натмандира.
— Не бойтесь, милые девы, — попытался успокоить их Чандра. — Почему вы убегаете, разве не будет лучше, если мы останемся вместе. Мы знаем множество веселых игр, хорошо поем и танцуем, уверен, вы останетесь довольны.
— Давай, Малини, помогай же нам, — прошептал Балабхадра сестре.
— Подружки, — подхватила она тут же слова Чандрамурти, — не бойтесь моих братьев, они очень добрые и хорошие, идите сюда, и будем веселиться дальше.
Гандхарвики робко выглянули и подошли ближе. И вскоре царевичи уже нашептывали нежные слова в очаровательные ушки юных танцовщиц, весьма польщенных тем, кто на самом деле почтил их своим присутствием. Время незаметно бежало в шутках и веселье.
— Виман, хочу виман, давайте кататься на вимане! — воскликнула Малини, и танцовщицы в восторге захлопали ладоши.
Гандхарвы, переглянувшись, дружно поднялись в небо, призывая пением цветы. Скоро только что созданный виман уносил всех в ночное небо.


ШВЕТАГАДЖ

Уже поздней ночью Шветагадж простился с Ягйапати. Ему требовалось время, чтобы обдумать то, что он услышал от мудреца и решить, как поступить. Теперь он твердо знал, что Злата потеряна для него. Казалось, весь мир опустел, и яркие его краски поблекли. Шветагаджа не привлекал больше Заоблачный город, Золтан не мог вернуться обратно без Златы: каждый день просыпаться с мыслью, что больше никогда ее не увидит — это было выше его сил. Он чувствовал себя разорванным облаком. Все, что он теперь хотел — исчезнуть навсегда. Перестать существовать вообще. Если прекратит бытие его личность, он перестанет страдать, желать, разочаровываться.
Не находя больше очарования в прекрасном городе, Шветагадж покинул Мегханагари. Он слетел вниз к океану и сел на обломок скалы, поднимающийся из пучины. Он обладал теперь достаточным знанием, чтобы прояснить для себя почти все загадки, над которыми уже много столетий размышляло человечество, но какая от этого польза, если он не мог при помощи этого знания решить проблему страданий в своей собственной жизни. Теперь он понимал, что такое смерть и не боялся ее, знал он и для чего предназначается человеческая жизнь, но не было вдохновения при помощи дальнейших трансформаций продвигаться ко все большему совершенству. Опустошающая скука овладела им. К чему все нужно? Поиски, устремления, какой в них смысл? Да… смысл…
Вдруг в воде недалеко от Шветы раздался всплеск: что-то большое и темное подплывало к скале. Шветагадж поднялся, готовый отразить неведомою опасность. Но на сей раз ему ничего не угрожало — на камни выбралась огромная черепаха, ее мокрый коричневый панцирь был хорошо виден при свете луны. Черепаха подняла голову и оглядела Шветагаджа. В центре ее лба сверкнул крупный бриллиант.
«Ого! — подумал Швета, — Это необычная черепаха!» — и на всякий случай поклонился, чтобы не оскорбить странное существо, чей ясный осмысленный взгляд не оставлял сомнений в разумности.
— Что ты здесь делаешь, на моих скалах, гандхарв! — заявило существо недовольно. — Только я имею право наслаждаться здесь лунным светом в долгие теплые ночи!
— Прости, пожалуйста, я не знал этого! Несчастная моя участь везде делает меня лишним! Вот и тебе я помешал. Прости… — с горечью проговорил Шветагадж.
Взгляд существа смягчился:
— Я вижу, какая-то дума сильно угнетает тебя, — проговорило оно. — Поделись со мною,  возможно, я смогу помочь тебе.
— Боюсь, никто на свете не способен теперь помочь мне. Но, может быть, ты знаешь, как уничтожить духовную сущность, которая принимает различные тела? Я хочу прекратить свои страдания.
— Как можно уничтожить то, что вечно? — усмехнулось существо. — Тут никакие уловки не помогут. Твоя сияющая сущность отделилась от Полного целого в незапамятные времена и теперь обречена вечно скитаться, принимая различные формы.
— Полного целого?
— Ну да, Солнца мира.
— Но должен же быть какой-то выход. Я лишился всего, что было мне дорого. Ничто другое не привлекает меня. Страдания мои невыносимы. Смерть, то есть смена тела, не сможет облегчить их: обманное неведение лишь замутит на время мой разум, но мое сердце не перестанет мучиться оттого, что забудет причину страданий. Как мне жить дальше?!
Странная улыбка тронула губы удивительного существа, но Шветагадж не заметил этого в темноте.
— Если ты действительно чувствуешь то, что выразил сейчас, значит, твое время настало, — удовлетворенно заметило оно.
— Время для чего? — переспросил Швета.
Но существо не ответило, словно не расслышав его. Вместо этого оно повернулось, намереваясь погрузиться обратно в воду.
— Постой, ты не сказал мне, как же мне жить дальше?
— Слушай свое сердце, теперь ты будешь из него получать указания, — раздался из темноты голос. — Не думай о боли, сосредоточься на той энергии, которую обнаружишь внутри себя. Так ты освободишься от всех беспокойств, познаешь смысл своего существования и поймешь, как поступить дальше, — последний раз блеснул бриллиант, послышался тяжелый всплеск, и все стихло.
В недоумении Шветагадж спрашивал себя, что все это могло означать, и кто это странное существо, которое разговаривало с ним сейчас. Какое-то непонятное волнение охватило его. Он в раздумье застыл на каменном утесе, глядя в темные воды океана. Он не заметил, что все происшедшее наблюдали еще двое — Ягйапати и его спутник, сидевший на могучем белом буйволе.
— Как ты думаешь, жрец, он готов стать сатйавратой? — спросил всадник.
— О, Махадэв, иначе Солнце мира не явился бы ему сейчас в образе черепахи.
— Как долго вел я его к этому, — вздохнул с облегчением могущественный небожитель, — сколько сделал, чтобы из обыкновенного альфара он превратился в сияющего сатйаврату!
— Все мы стараемся ради удовлетворения Величайшего, — ответил ему почтительно Ягйапати. — Но, видно, Шветагадж был не простым альфаром, раз ты проявил о нем такую заботу.
— Только Солнце мира знает каждого изнутри, он повелел мне позаботиться о нем. Хотя и я видел, что он необычная личность. Он обладает редкостным свойством преданности. Ему предначертано нести благо людям.
— Да будет так! – ответил Ягйапати.
В это время Шветагадж, сидя на шершавом камне, обратил внутренний взор вглубь себя, как велело ему необычное существо, сосредоточился на своем сердце и… — засмеялся от переполнившего вдруг счастья, словно яркий полуденный свет поглотил в одно мгновение темноту скорбной ночи. Столько радости никогда не озаряло его жизнь. Он и не мог представить прежде, сколько нектара может скрываться в тайниках души.
«Как было глупо желать разрушить себя! — в восторге думал он. — Я хочу больше этого нектара, этого сладостного вкуса, тонкий родник которого обнаружил я в своем сердце. Я пойду за ним повсюду в поисках источника. Ручеек приведет меня к океану! Как он сказал? Полное целое? Теперь я понимаю, что это значит — океан вкусов, полное непреходящее счастье, многогранное и многоцветное блаженство, безбрежное многообразие форм… Вот она — истинная цель всех трансформаций!..
О, прекрасное Солнце мира, теперь ты мой пленник, Синий сапфир моего сердца! Как и я — твой. Всей своей опустошенностью я жажду твоей полноты. Всей своей незавершенностью, я жажду твоего совершенства. Всей своей малостью я жажду твоей безграничности…»


НАПАДЕНИЕ

Уттамакави стоял перед выбором — выйти один против бессчетной армии асуров или броситься за подмогой, но допустить возможность атаки Амарвати. Если бы рядом с ним не было Латамалати, он, не задумываясь, вступил бы в сражение. Но рисковать любимой было слишком страшно.
Лата заметила его нерешительность. Она не хотела стеснять ювараджа в выполнении долга. Но и оставить его одного в такой момент она тоже не могла.
Уттамакави остановил свой виман и наблюдал за тем, как асуры перестраивают войско, готовясь к нападению.
— Самым разумным будет, — наконец проговорил он, — если ты на вимане доберешься в Мегханагари, он к нам ближе, чем Амарвати, и позовешь на помощь братьев, а я попытаюсь пока задержать здесь армию и не пропустить асуров в столицу Царя небес.
— Я не оставлю тебя одного, — Лата покачала головой. — Отправь виман с каким-нибудь знаком, например, твоим флагом или гербом, они догадаются, что на тебя напали, и придут на помощь.
— Но ты понимаешь, что нас ждет? Асуры беспощадны, а помощь может опоздать.
— Я буду больше полезна тебе здесь, поверь мне, — убежденно заявила Латамалати.
Времени на раздумья не было, юварадж призвал заклинаниями свою боевую колесницу, запряженную четверкой белых крылатых коней, и она тут же явилась из внешнего пространства, сияя золотом и наполненная разными видами мистического оружия. На ее вершине трепетал флаг с изображением солнца. Уттамакави взошел на колесницу, надел флаг на копье, а копье воткнул в мачту цветочного корабля и отправил его в царский дворец Заоблачного города.
Лата поднялась на колесницу следом за ювараджем и наблюдала, как он облачается в доспехи, подпоясывается мечом, берет свой лук и стрелы.
— Спрячься вглубь, чтобы стрелы асуров не могли задеть тебя, — повелел ей Уттама.
— Послушай, тебе будет сложно одновременно править лошадьми и отражать нападение, — Латамалати взяла из его рук поводья. — Твои кони подчинятся мне, если ты им прикажешь.
— Нет, в любом сражении всегда больше страдает возница, я не могу тобой рисковать.
— Твоя сестра говорила, что тем, кто носит на голове синий камень чинтамани, нечего бояться во всех трех мирах, — возразила Лата, — сапфир защитит меня, вот увидишь, со мной ничего не случится.
Уттама с восхищением взглянул на нее.
— Направляй колесницу в центр войска, разгони коней посильнее и бесстрашно врезайся в самую гущу, — ответил он.
Золотой кометой пронесся юварадж через эфир. Асуры, не ожидавшие, что гандхарв в одиночку осмелится нападать, в первое мгновенье опешили. Маникaнта, их предводитель, направил свою алую колесницу, украшенную флагом с изображением пламени к наставнику асуров Урджаврaте.
— О, мудрейший Урджаврата, ты видишь, к нам мчится золотая колесница, но на ней нет флага, и мы не можем понять, какой воин предстал перед нами.
— Беспощадный Маниканта, ты искусен в бою и непревзойден в дипломатических интригах. Это — юварадж Уттамакави. Старший сын Ритусара, советника Пурандары и твоего заклятого врага, который похитил Калйяни, предназначенную тебе в жены. Если ты пленишь его, Ритусар будет посрамлен, и Калйяни у твоих ног будет униженно молить пощады своему любимому первенцу. Замани его в ловушку, и ты, как никогда, приблизишься к своей заветной мечте — золотому трону Царя небес в прекрасном Амарвати…
Уттамакави натянул свой лук, и когда колесница приблизилась к войску асуров на достаточное расстояние, стал выпускать в них одну за другой заговоренные стрелы, которые наносили им страшный урон, так как каждая была способна сразить тысячу воинов.
— Главнокомандующий, мы несем большие потери, перед нами махаратха, способный сражаться в одиночку с тысячами противников! — обратились военачальники к своему генералу-сенaпати.
— Завлекайте его вглубь войска, — приказал Маниканта. — Скоро он будет наш.
— Они смыкают фланги! — прокричала Лата ювараджу, с трудом сдерживая бег четырех крылатых коней.
— Вижу. Поднимайся выше, кони вынесут нас в эфир. Не давай асурам продвигаться в сторону Амарвати, — ответил ей Уттама, не переставая выпускать стрелы.
Колесница ювараджа поднялась над войском асуров.
— Готовьте сети, — Маниканта презрительно улыбнулся, — неопытный птенец сам залетел прямо к нам в руки.
Асуры выпустили стрелы, которые сплелись в воздухе и образовали сеть над колесницей. Видя, что юварадж огненными копьями поджег сеть, и его золотая колесница вырвалась из ловушки, Маниканта пришел в бешенство. По его приказу асуры запустили стрелы-сарпaстры, которые превращаются в змей и жалят свою цель, но Уттама поразил их всех, и извиваясь, они упали в океан, где прежде утонуло уже несколько колесниц.
— Мы не можем больше здесь задерживаться, пора кончать с ним! — Маниканта снова подъехал к Урджаврате.
— Раздели войско. Пусть половина идет на Амарвати, а другая сдерживает здесь царевича, чтобы он не смог предупредить Царя небес, — посоветовал Урджаврата.
— Твой совет хорош, но половиной армии мы не сможем противостоять Царю небес, — возразил сенапати. — Придется убить ювараджа. Прошу тебя, мудрейший, запусти в него брахмaстру, мы не можем остановить его нашим обычным оружием.
Урджаврата задумался.
— Я накопил силу только на две брахмастры. Если сейчас мы используем одну, будет сложно противостоять молниям Пурандары. Кроме того, нас могут заметить в Амарвати. Когда астра взрывается, раздается страшный грохот и огонь охватывает половину неба.
— У нас нет другого выхода. Если мы еще помедлим, к ювараджу может прибыть подкрепление, наверняка, он послал какой-нибудь знак братьям.
— Хорошо, — согласился наконец Урджаврата, — вели своему войску отойти на безопасное расстояние.
— Смотри, они отступают! О, ты настоящий  герой, — Латамалати, ликуя, обняла ювараджа.
Но его лицо было мрачно.
— Не думаю, чтобы асуры вдруг отступили, — с сомнением он покачал головой. — Боюсь, что они что-то задумали.
В это время перед войском асуров выехала белая колесница, с белым флагом, на котором был изображен маленький красный барабанчик, она была запряжена конями цвета пепла. Уттамакави увидел на колеснице наставника асуров могущественного мудреца Урджаврату, который закрыв глаза, стал читать заклинания.
— Так и есть! — Уттама вздрогнул от ужаса. — Они хотят запустить в нас брахмастру.
— Что это такое?
— Это мистическое оружие, которое разрушает первоэлементы, оно разобьет колесницу в пыль и погубит нас.
— Ты не сможешь ее остановить?
— Нет! Даже Пурандара, Царь небес, не в силах сделать это. Покинь колесницу, лети в Мегханагари, асуры не будут преследовать тебя.
— Как я посмею показаться твоим братьям, маленькой сестре, отцу и матери?! Что они подумают обо мне! Что я бросила тебя в последний момент, спасая свою жизнь?!
Слезы показались на глазах Уттамакави.
— Ты достойная спутница прославленного воина. Дай мне руку, встретим без лишних упреков свою смерть!
С последним словом, слетевшим с уст мудреца Урджавраты, из его рта вышел теджас, накопленный долгими суровыми аскезами. Теджас сформировался в страшное огненное облако, и мудрец направил это оружие против ювараджа.
С жутким грохотом астра неслась на колесницу. Но вдруг в тот момент, когда она почти достигла ее, мощный столб ледяного синего пламени вырвался из колесницы и ударил в брахмастру. Страшный взрыв, казалось, потряс всю вселенную. Армия асуров в панике начала отступать.
— Прекратить отступление! — закричал Маниканта. — Держать строй! Что происходит? Почему твоя брахмастра не подействовала?! — накинулся он в гневе на Урджаврату.
Тот проговорил, задыхаясь от слабости:
— Их… защищает чинтамани… только могущество Синего камня способно остановить брахмастру.
Уттама и Латамалати почувствовали, что их колесница падает в океан — кони, оглушенные, не могли нести ее. В этот момент раздались громкие звуки раковин -гандхарвы спешили на помощь к брату на своих колесницах. Белые летающие кони Уттамакави воспрянули, заслышав ободряющие вибрации, и выправили ход.
— Как вам удалось так быстро прибыть сюда?! — удивился юварадж, направляя колесницу к братьям.
— Мы катались на вимане вместе с Малини и ее танцовщицами, когда заметили вдруг пустой летающий корабль с твоим флагом на копье, — ответил Читралекха. — Мы сразу поняли, что на тебя напали, но не знали, где это произошло. Призвав колесницы, мы отослали наш виман с сестрой и ее подружками в Амарвати, чтобы они предупредили о нападении.
— Только когда прозвучал взрыв от брахмастры, мы смогли определить, где идет сражение, — добавил Локаян. — Но как вам удалось спастись?!
Уттама улыбнулся, поглядев на смущенную Лату:
— Мой прекрасный возничий — моя возлюбленная отважная гандхарвика противодействовала брахмастре силой своего мистического Синего камня, — ответил он.
— Я же говорил, у нее отменная реакция, — рассмеялся Локаян. — Два-три урока и она на своей колеснице сможет встать в ряды воинов! 
— Асуры перестраиваются! — закричал братьям Чандрамурти. — Они собираются снова атаковать.
— Теперь против них выйдут двенадцать колесниц, — Балабхадра поднял свой лук и натягивая тетиву.
— О, Урджаврата! — Маниканта указал на появившиеся в небе колесницы. — Братья подоспели на помощь ювараджу. Теперь и Пурандара, наверняка, скоро узнает о нападении. Что нам делать? Не лучше ли отступить и выждать более благоприятный момент.
— Бесстрашный Маниканта, — твоя задача занять трон Царя небес, а не уничтожить все его войско. Если тебе удастся убить самого Пурандару, ты достигнешь своей цели.
— Что ты задумал, мудрейший?
— Пусть твое войско сдерживает здесь этих геройских, но не очень дальновидных гандхарвов. Позволь им продемонстрировать всем свою доблесть. А мы с тобой тем временем в одеждах странствующих отшельников придем в Амарвати. Мои силы восстанавливаются, там я буду способен вызвать еще одну брахмастру, против которой Пурандара не сможет устоять.


В АМАРВАТИ

Тем временем танцовщицы и Малини, представшие перед Царем небес в Амарвати, рассказали ему о возможном предстоящем нападении асуров. Ничего не поняв толком из их сбивчивого щебета, Пурандара все же приказал привести в готовность войско. Тут же после появления гандхарвик ему доложили, что из Мегханагари прибыл на своей колеснице жрец Ягйапати и желает сообщить ему что-то очень важное.
Шветагадж в сопровождении Ягйапати вошел в прекрасный дворец Царя небес, поразивший его огромными размерами, множеством фонтанов, тысячами нарядных слуг и служанок, огромным количеством ездовых животных — слонов, крылатых коней и птиц. После того, как мудрец представился стражам на десяти заставах, их пропустили сквозь десять врат внутрь дворца и провели в тронный зал. Потолок его был настолько высок, что грозовые облака свободно проходили в его вышине сквозь окна и клубились наверху, а среди них поблескивали молнии-ваджры — прославленное оружие Царя небес. Сияющий алмазный трон стоял в зале на горе из облаков, и яркая радуга выгибала над ним свой лук.
Пурандара восседал на своем троне, служанки омахивали его десятками опахал, гандхарвы играли для него на музыкальных инструментах, мудрецы пели в его честь гимны, а танцовщицы услаждали его взор своими танцами.
— Что привело тебя ко мне мудрец, — спросил он у Ягйапати, — не о предстоящем ли нападении асуров спешишь ты поведать? Только что мне сообщили об этом подружки царевичей-гандхарвов, сыновей Ритусара и Калйяни, но они были так напуганы, что от их речей было мало проку.
— Значит, царевичи поспешили на помощь ювараджу и Лате… — с облегчением подумал Швета.
— О, великий Пурандара, — обратился к нему Ягйапати, — я тоже знаю о нападении асуров. Прославленный марахаратха Уттамакави и его братья сдерживают их неподалеку от Мегханагари, пошли им на помощь свое войско.
Пурандара немедленно отдал приказ генералам, и множество боевых колесниц понеслось из Амарвати к месту сражения.
— Но не только об этом я пришел сообщить, — Ягйапати подал знак Шветагадже приблизиться к трону. — Этот молодой гандхарв, получил откровение, что сегодня против тебя будет применено оружие, которое ты не сможешь отразить.
— Как зовут тебя, юноша, и что за откровение к тебе пришло? — спросил Царь небес у незнакомца.
— В царстве гандхарвов меня нарекли Белым слоном, — ответил Швета с поклоном. — Из сердца мне пришло знание о твоем будущем, великий Царь небес. Ужасное мистическое оружие скоро применят против тебя, и только обладатель Синего камня сможет спасти тебя от смерти. Я получил приказ найти Царя небес в его бессмертном городе и защитить от нависшей угрозы.
Пурандара внимательнее посмотрел на Шветагаджа. Он узнал на его золотой диадеме драгоценный камень чинтамани.
 — Кто научил тебя руководствоваться подсказками сердца в своих поступках? — спросил его Пурандара.
— Он сатьяврата, — ответил за Шветагаджа Ягйапати, — сам Солнце мира в облике Кyрмы, гигинтской черепахи, дал ему наставления…
С восходом солнца гандхарвы на колесницах при помощи своего прославленного оружия вынудили асуров отступить. А вскоре подошедшее войско Царя небес заставило демонов позорно бежать обратно в Низшие миры. Гордый и довольный одержанной победой, направился юварадж в сопровождении возлюбленной Латамалати и братьев в Амарвати. Там их уже ждали. Под звуки фанфар, окруженные толпами небожителей, колесницы царевичей, утопая в цветах, продвигались ко дворцу Пурандары. У дворцовых ворот их встретили Ритусар и Калйана.
Праздничная процессия вошла с пением и танцами во дворец Царя небес, и никто не обратил внимания на двух странников, пристроившихся в ее конце. Это были Урджаврата и Маниканта, переодетые в платья отшельников.
Празднество в честь победоносных гандхарвов достигло кульминации, и все кругом потонуло в беззаботном веселье. Шветагадж, незамеченный никем, стоял у хрустальной колонны и наблюдал как счасливые и влюбленные кружатся среди множества пар в танце Уттама и Латика.
«Смотри и запомни их такими прекрасными и ликующими, — велел он себе со вздохом, — чтобы потом никогда скорбь и тоска не проникали в твое сердце».
Ягйапати подошел к Шветагаджу и показал на двух неприметных странников, стоявших в дальнем конце огромного зала.
— Это они, — проговорил мудрец. — Приготовься!
Урджаврата, скрываясь за танцующими, начал читать магические заклинания, способные вызвать новую брахмастру.
Ее обжигающий свет, повергнув в ужас всех присутствующих, уже разгорался, и Царя небес, казалось, ничто не могло спасти, но вдруг неизвестный никому гандхарв смело преградил дорогу страшному мистическому оружию. На его диадеме ярко полыхал синий сапфир, и его лучи, даря прохладу небожителям, страдавшим от обжигающей брахмастры, остановили ее жар и заставили повернуть назад.
Поскольку брахмастре не удалось поразить цель, против которой она была выпущена,  она обернулась против тех, кто был ее причиной, уничтожив Урджаврату и его ученика Маниканту.

СЛУГА ИСТИНЫ

Пока вокруг не утихла еще суматоха из-за происшедших событий, Шветагадж быстро выскользнул за ворота и направился прочь из города. Он не хотел выслушивать благодарственные и хвалебные речи в свой адрес. Однако не прошел он и нескольких шагов, как его догнала гандхарвика. Латамалати, бросившись на колени, схватила его руку и прижала к своим губам.
— Не надо, — Шветагадж поднял ее. — Ты не виновата ни в чем. Он твоя судьба, и всегда был ею, мне было позволено лишь сопровождать тебя недолго. А теперь я должен уйти.
— Но ты тоже дорог мне, так мучительно терять тебя! — воскликнула она со слезами на глазах.
— Послушай, — Швета краем своей пурпурной мантии вытер слезы с лица прекрасной гандхарвики, — мне открылось великое знание: нельзя распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению. Жаждая все больших удовольствий, мы губим себя, становясь рабами своих желаний, ибо все они должны будут исполниться, независимо оттого, нужно это нам или уже нет. Впомни три своих прошлых рождения, — он простер руку над головой прекрасной девы. — В прошлой жизни ты была спутницей волшебника Ариуса, до этого супругой ансарского царя ал-Валйада, а до того, вспомни, что было до того.
Лата посмотрела на Шветагаджа.
— Солнце мира! — воскликнула она. — Я вспомнила! Он повелел мне привести тебя к нему, когда похитил со сваямвары. Ты был ему нужен, а не я. Я была только причиной, чтобы заставить тебя спуститься в Средние миры, пройти весь цикл трансформаций и стать сатйавратой!
— Да. Если бы Солнце мира не похитил тебя, ты стала бы навечно супругой прекрасного принца Альдора. Ты помнишь?
— Я вновь обрела его в юварадже, а его одиннадцать братьев...
— Твои преданные альфары из Скрытой долины.
— А моя сестра, Юна?! Что с ней?
— Она стала королевой Лейтенвейла, и вместе с Ричардом правит этой прекрасной страной. Она давно ждет возможности увидеть тебя, и теперь ее желание осуществится...
— Как же я могла забыть о них? — Латамалати печально покачала головой, и добавила с тревогой. — А ты, что будет теперь с тобой? Неужели мы больше никогда не встретимся?
— У меня есть только одна дорога — избрать путь долга, стать сатйавратой, тогда в служении Великому замыслу я обрету все, что мне необходимо для счастья. А твой долг — быть верной и надежной спутницей царя гандхарвов. Я стал слугою Истины, и должен вернуться в те места, где тучи неведения заслоняют божественный свет знания, прийти к людям, чтобы у них была бесценная возможность постичь смысл всего сущего.
— Тогда, мне кажется, нам следует снять диадемы, — вздохнула Лата, — ведь Синие камни уже исполнили то, ради чего они явились — создали нового сатйаврату.
— Ты права, — ответил Швета, — нам не следует больше оставлять их у себя. Их мощь слишком велика, чтобы мы могли ей дольше распоряжаться. Они вызывают у всех восхищение и стремление отдавать нам почести, которых мы не заслуживаем. Мы должны вернуть их.
— Кому? — раздался рядом голос. Юварадж вместе с братьями приблизились к Латамалати и Шветагаджу. — Зачем тебе уходить, зачем вам отдавать это могущественное оружие? — спросил Уттамакави. — Царь небес, Пурандара, послал меня передать, что предлагает тебе стать сенапати — командующим его небесной армии.
В глазах Латы вспыхнула надежда и радость. Но Шветагадж покачал головой.
— Тебе будет спокойнее, если я уйду, — он положил руку на плечо ювараджа, — и мне будет так спокойнее, — добавил он, взглянув на Лату.
— Но как мы должны поступить с этими синими сапфирами? — спросила Латамалати.
К ним подошел Ягйапати.
— Эти божественные камни, — ответил он, — отправятся в сокровищницу небожителей. Пусть они вечно защищают города дэвов от нападения.
Латамалати сняла с головы диадему, Шветагадж последовал за ней. Сразу оба почувствовали облегчение — прервалась их связь с грубыми телами. Где-то далеко на Земле, в комнате без окон вспыхнуло яркое, но холодное синее пламя, и их тела исчезли в нем.

Я помню, что, улетая, оглянулся: Лата и Уттама подняли руки в благословляющем жесте, и ветер развевал их волосы и одежды.
Позади них стояли одиннадцать гандхарвов и мудрый жрец Ягйапати, благоговейно держал в руках диадемы с синими сапфирами, а еще дальше я заметил величественного всадника на огромном белом буйволе, почти не различимого на фоне ярко сияющего синего солнца…
— Мы никогда тебя не забудем... — донесся до меня голос Латамалати.